Текст книги "Третий удар. «Зверобои» из будущего"

Автор книги: Федор Вихрев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Благо все решили на удивление быстро. Меня немного пожурили, что я не отдала честь капитану, раз уж надела сержантские погоны. Я на это извинилась и пообещала больше так не делать. Хихикнув с моего извинения, смершевцы дружно выразили мысль поскорее меня отправить туда, где мне самое место – в тыл к врагу. Я была только за.

Делать в Киеве нам было особо нечего, поэтому лейтенант с подачи Ващенко пошел за нашими вводными в Штаб фронта. Меня же с остальной гопкомпанией отправили сразу на аэродром – от греха подальше. Да и с разведчиками надо было еще познакомиться. Их пообещали тоже направить туда. Часа три-четыре нам для сработки должно было хватить по замыслам начальства. По прибытии на аэродром, не увидев обещанных разведчиков, я оттащила группу подальше от ангаров на край поля и уселась на бревна, пока парни выполняли штатную работу по подгону и проверке снаряжения. Работа всегда нужная, даже если уже все подогнано и проверено пятьсот раз. Вот так, разнежившись на скудном майском солнышке, я незаметно для себя задремала.

Страх перед тем, что можешь сорваться, перегоняется в попытку держать себя в руках. Рывком проснувшись, я поняла, что моих парней почему-то больше, чем было до «сонного царства», а с ними рядом стоит давнишний капитан.

– Здравия… желаю… товарищ… капитан, – медленно, но уверенно выдавила я и чуть не добавила «-ять!».

Хлопцы от удивления аж остановились катать друг друга.

– Здравия желаю, товарищ сержант Иванова. – По тому, как он произнес «сержант», можно было сразу дать ему в рыло. – Мякишев Семен Борисович. Командир приданной вам разведгруппы в составе четырех человек.

Саня

После неудачных испытаний ИС-2 я несколько дней не вылезал с завода, где побывавшие в бою танки проходили техобслуживание. Вечером девятого пришло письмо с неизвестного адреса. Номер полевой почты бригады я знал, полигона в Кубинке тоже, с остальными попаданцами общался в основном по телефону, ну и с Доком по работе иногда телеграфом, а тут совершенно непонятный адрес. Сначала подумал про новый адрес Зеленко, но, придя в свое временное жилье, сравнил почерк и отказался от этой мысли. Из конверта выпала вырезка из «Красной Звезды» за начало мая – тогда этим номером меня просто достали – фотопортрет со всеми орденами и медалями на многих произвел впечатление, и мне старались показать это. Я тогда в ответ отшучивался, что рожа на портрете мне и так сильно надоела, особенно когда бреюсь по утрам. Кроме вырезки еще было письмо со страшно запутанным текстом. Такое впечатление, что писали несколько человек, причем каждый из них не читал, что написали предыдущие. Продираясь через штампы громких фраз о моем героизме и комсомольской сознательности авторов, которых, как выяснилось к концу текста, было действительно несколько, я выяснил, что со мной пытаются завязать переписку несколько девушек, причем как вместе, так и по отдельности. Самолюбию этот факт, конечно, льстил безмерно, но ответ я решил отложить на несколько дней. Главным вопросом для меня стало, как девушки нашли мою полевую почту, ведь письмо пришло конкретно в сводный испытательный батальон, а не на завод, где его бы отсортировали цензоры «в малиновом».

Мякишев

– Товарищ полковник, капитан Мякишев по вашему приказанию прибыл!

– Отлично. Вы, товарищ капитан, служили на границе? Потом – в разведбате у наших нынешних соседей с севера?

– Так точно! – ответил капитан, подумав про себя, что все это есть в личном деле.

– Ну и отлично! У нас открылась вакансия на должность командира второй разведывательной роты в разведывательном батальоне штаба. Есть решение назначить вас на эту должность. Справитесь?

– Справлюсь, товарищ полковник!

– Ну, тогда пойдемте, познакомлю с вашим первым боевым заданием, – произнес полковник, жестом приглашая капитана в коридор…

Начальник разведотдела прошел по коридору, постучал в какую-то дверь, буркнул: «Погоди пока тут», зашел внутрь и почти сразу же вышел.

– Так, познакомить с заданием не могу, а вот ознакомить – вполне. Пошли в Особый отдел, будем вам допуск оформлять и подписку. А я вас сразу же в курс дела вводить, не дожидаясь конца формальностей, а то время поджимает.

– Как скажете, товарищ полковник.

– Да так и скажу. Итак, ваш предшественник на должности комроты-2 погиб на редкость не вовремя. Перед нами стоит задача – выделить сопровождение для спецгруппы Ставки для действий за линией фронта. Командир роты получил задание подобрать бойцов. В расположении роты встретитесь и приведете их…

– Извините, товарищ полковник, но так не пойдет. Мне идти с этими бойцами «за ниточку», и я должен как минимум – поговорить с ними, проверить снаряжение и тому подобное. Погонять бойцов на полигоне, на стрельбище – возможно, для меня лучше подойдут другие.

– Резонно, но… Во-первых, постарайтесь больше меня не перебивать, во-вторых, времени на перевыборы просто нет – вылетаете сегодня в ночь. Должны были вылететь еще вчера вечером, но возникли накладки и сложности. Эх, улетели бы вовремя – и старлей жив бы был. Так вот. Командир спецгруппы – майор Иванова, Ника Алексеевна. Основа группы – ее «птенцы», бойцы, которых она сама обучила и натаскала. А что ты, капитан, в лице-то переменился?

– Имел счастье пообщаться с товарищем сержантом Ивановой.

– Аааа… Ну, ничего, время будет, притретесь, сработаетесь. Итак, ваши задачи. Первое: сопровождение группы. Будете действовать в районе, который находится в зоне ответственности именно вашей роты. Вы – проводники, на вас же и взаимодействие с партизанами. Второе – охрана. Ника Алексеевна не должна попасть в руки немцев. Любой ценой. Повторяю – абсолютно любой. Можете положить всю группу, но ее должны вытащить. Она – обладатель уникальных методик обучения и подготовки, этот рейд имеет среди прочего обкатку оных. Об эффективности методик можно судить, например, по эпизоду под Выборгом: двадцать пять бойцов под командованием товарища Ивановой взяли штурмом укрепленный бункер – об этом в газетах писали.

Полковник вздохнул и продолжил:

– А вот о чем не писали. В бункере сидела рота СС, половина – матерые волки, прошли полный курс подготовки. Плюс взвод егерей, натасканных на борьбу с диверсантами. И наши их порвали. На чужой территории, без подготовки, после суточного марша и боя на поверхности. Правда, в конце на ногах оставалось пятеро, все – ранены или контужены, еще пятеро были живы скорее условно. Все выжившие, кстати, идут с вами. Это был третий выпуск инструктора Ивановой. Не стоит говорить – информация о подробностях их подготовки не должна попасть к немцам. При полной невозможности освобождения – объект «Ника» должен быть уничтожен.

Вот тебе и сказочки, подумалось мне. Это что же – забери я тот листик около бани – и тоже был бы в категории «уничтожить при угрозе захвата»?

– Но до этого дело не дойдет. Спецгруппа имеет спецподготовку, и все они сами это знают, – продолжал полковник. – Третья задача: в случае гибели товарища Ивановой – обеспечить эвакуацию тела. За исключением случая, не медицинским языком выражаясь, а по-человечески, – если на куски разорвет. Во всех иных случаях – выносить и вывозить. Обращаться осторожно, как со спящей принцессой, каждые три часа регистрировать состояние тела. Зачем – не спрашивай, и знал бы – не сказал бы, у тебя и так из-за этой третьей задачи отдельная подписка о неразглашении. Вопросы?

– Район рейда, срок работы?

– Точный район узнаете от майора Ивановой в самолете, секретность. В полосе ответственности фронта. Срок – до выполнения основной задачи. Задачу опять-таки узнаете на месте.

Угу, значит, сухпайка выбить дней на семь. И озаботиться трофейным оружием, чтоб боеприпасами можно было на месте разжиться. Но вот на хрена меня ротным ставили, если все равно улетать? А вот спрошу.

– Товарищ полковник! В чем смысл моего назначения ротным? И кто будет командовать ротой в действительности?

– По ряду причин нужно, чтоб вся внутренняя документация по этому делу адресовалась на имя командира второй разведывательной роты отдельного разведбатальона. Зачем – вам знать не нужно. Кроме того, это позволит вам забрать из роты бойцов без оформления дополнительных бумаг. Ротой будет командовать ваш формальный заместитель, через недельку-другую переведем вас в мой отдел в Штабе фронта. Еще вопросы?

– Где могу получить необходимые документы и снаряжение?

– Документы вам сейчас выдадут, примете дела в роте и встанете на довольствие в канцелярии батальона. Так, ознакомьтесь вот с этими документами и подпишите на каждом листе «Ознакомлен», дату и подпись.

Я бегло просмотрел две (сразу!) подписки о неразглашении и приказ об установлении мне соответствующего уровня допуска, подписал. Лейтенант с повязкой дежурного по штабу принес мое предписание.

– Разрешите идти?

– Идите. Не позднее 19.00 поступить в распоряжение командира спецгруппы. Они будут ждать вас на аэродроме, около ангара номер 4.

– Есть! – Козырнуть, разворот через левое плечо, строевым на выход. Душит злость и обида, но выказывать неуместно, разве что так – подчеркнуто соблюдая букву Устава.

Надо же, размечтался – строевая командная должность, реальная работа. Тьфу. Вместо нормального командования ротой – пойди туда, не знаю куда, сделай то, не знаю что. Да еще и под командованием взбалмошной дамочки. Надо же, мало что диверсант – так еще и инструктор, педагог. Сухомлинская, млин! Какой из нее диверсант – не знаю, наверное, хороший, но как командир она мне со своими нервишками никакого доверия не внушает.

Подбор группы. По-хорошему – дня три надо, даже в СВОЕЙ роте. А в чужой – и подавно. А надо за полдня все провернуть. И в командование вступить (на всякий случай – всерьез, хоть бегло, мало ли), и на довольствие встать, и снаряжение у бойцов осмотреть-проверить, и себе добыть, и об огневой мощи позаботиться, если сами не догадались – добыть постараться MG-34 и к нему хотя бы пяток «улиток» с пятидесятипатронными лентами. И россыпью патронов, на первое время, пока трофеями не разживемся. И сухой паек. И НЗ. И еще триста тридцать три задачи. И все – до 19.00. С «ефрейторским зазором» и дорогой до ангара (который еще найти надо) – до 18.00. Б…! Не хватает злости!

* * *

Бойцы немного вернули в норму. Четверо – сержант, ефрейтор и двое рядовых. Сержант – за сорок, бывший охотник-следопыт. Остальные – призыв прошлого и начала этого года. Переживем. Паек на три дня – пополнить. Вооружились чем? АВТ-41 у сержанта, два ППШ-41, один ППС. Два «нагана», «маузер» 26-го года, трофейный «вальтер». Гранаты. Интересно, о чем думал мой предшественник? Что два-три дня повоюет – и домой?

Нашел в третьей роте вожделенный MG. Пришлось надавить на ротного через комбата, чего в нормальной обстановке делать бы не стал. Четыре «улитки» к нему, еще две нашлись в нашей роте. Приказал поменять ППШ на МП-38. Наша машинка мощнее, но к трофею с патронами будет проще.

Сержант обрадовал – говорит, ротный подбирал людей, работавших в районе Ровно, и в прошлом рейде они сделали две закладки, включая консервы и цинк патронов к MG-34. А вот это уже совсем хорошо!

Успел все, кроме как пообедать. Зато каким-то чудом выгрыз из хомяка на складе лишнюю банку тушенки, в столовой добыл полбуханки хлеба и сушеную рыбину. Что-то забыл, что-то явно забыл или не заметил, важное что-то, но что – не пойму. Голова кругом. Ладно, если касается группы – вспомню и сделаю. Если касается роты – сделает заместитель.

Ага, а вот и спецгруппа. Сидят, расслабились, на солнышке греются. Ага, как же! Вон – явно часовые, оружие под рукой, у остальных тоже. А где же командирша? Ага, вон, дрыхнет себе, пока я тут бегаю, как бобик последний! Так, капитан! Взять себя в руки! Она не виновата, что тебя на замену сунули. И прошлое недоразумение – забыть. Мало ли что там было. Если ОНА забыть согласится.

– Здравия желаю, товарищ «сержант» Иванова. Мякишев Семен Борисович, командир приданной вам разведгруппы в составе четырех человек.

Адольф

Адольф вел свой «Мессершмитт» на высоте около трех километров вдоль железной дороги. В голове вихрем неслись воспоминания. Испания, первый сбитый республиканец. Тяжелая ничья в бою двух новеньких «мессеров» против оставшейся в одиночестве «Крысы». Калейдоскопом пролетели, сливаясь в один, вылеты над Ла-Маншем. Личная встреча с фюрером. Назначение на командную должность. И укоры Геринга при каждой встрече за гибель племянника. Хотя в последнем случае винить Адольфа было не в чем: Петер сам нарвался на турели «Бленхеймов». А потом началась вся эта нервотрепка с одиночным русским бомбардировщиком, чувствовавшим себя в германском небе полновластным хозяином. Тогда-то, во время очередного приступа бешенства у рейхсмаршала авиации, Адольф Галланд и лишился своей должности. Но, возможно, это и к лучшему. Сейчас он инспектор без определенных обязанностей. И может позволить себе вылеты в свое удовольствие в сопровождении трех опытных ведомых.

– Ахтунг! Роялен! – закричал связист наземной стации наведения.

* * *

Адольф брел по пыльной дороге почти так же, как полчаса назад. Перед глазами мелькали те же воспоминания. Те же трое ведомых шли рядом. Только вдруг немецкий ас понял, что именно заставило его прыгать еще до того, как снаряды русских ЛаГГов разнесли на мелкие детали его «Мессершмитт». Почерк маневра ведущего пары «роялей» до боли напомнил «Крысу» из испанского неба.

* * *

Полковник Шестаков положил трубку телефона. Устало встал из-за стола, потянулся, подошел к двери и, выглянув из землянки, крикнул: «Старшего сержанта Рычагова ко мне!»

Через пять минут бывший генерал стоял перед Львом.

– Паша, ты не заметил в крайнем вылете ничего особенного?

– Да нет. Четверка «мессеров». Как на параде. В первой атаке срубили заднюю пару. Затем вираж «на кончике консоли», атака спереди сверху. По-моему, ведущий начал прыгать еще до того, как я выстрелил. Вроде все.

– Ты на его самолете ничего особенного не видел?

– Да нет. Не успел. А что там было?

– Микки-Маус.

– …! Не может быть! Старый знакомый!

– Угу. Вносовцы поймали все четыре «одуванчика». Тебя в штаб авиации фронта. Микки-Маус тоже там будет.

Ника

Мне было стыдно и неудобно перед капитаном, но извиниться оказалось выше моих сил. Тем более после сна болезненные судороги прекратились, и я чувствовала себя почти сносно. С другой стороны, надо было познакомиться с народом, да и своих представить. Не говоря уже про то, что порядки и отношения в группе у нас несколько отличаются от принятых армейских. Если до капитана это не дойдет сейчас, боюсь, что и дальнейшее наше сотрудничество окажется под угрозой.

– Ко мне, – сказала я тихонько.

Мои ребята тут же вскочили и подошли. Не выстроились в ряд, а просто стали рядом.

– Капитан, – я старалась говорить спокойно и без давления, – знакомьтесь. Игрок. Килл. Седьмой. Самурай.

На последнем имени у капитана резко дернулось веко. Но возражений не последовало.

– Вы и ваши ребята тоже получат позывные, на которые они будут отзываться на протяжении операции. Имена вы забудете. Все. Свои и чужие. Я – Летт. Лейтенант Алексеев – Алекс. Себе можете придумать сами или мы подберем. Но с этого момента имен, званий и фамилий у вас нет. Понятно? Второе – у нас нет времени срабатываться и узнавать друг друга. Это жопа. Поэтому вы примете наши правила – они не сложные. Как я сказала – званий нет. Командира – нет. Есть сотрудничество. Прямое. Для вас сейчас это сложно, но чуть погодя привыкнете. Если кто-то в ситуации разбирается лучше – он выдает предложение. Остальные следуют ему. Анализ ситуации постоянный, вне зависимости от того, должны ли вы это делать или это делает кто-то другой. Любые предложения, даже самые несуразные, рассматриваются и поддерживаются. Это у нас называется «креатив». Нестандарт. Надеюсь, вы умеете думать, а не только слепо следовать приказам.

Насчет того, кто что умеет… ну, рассказывайте о себе.

Мякишев. На аэродроме

А товарищ майор, похоже, пришла в себя и выглядит вполне вменяемой. Хм, послушаем приветственную речь. Использование позывных в качестве имен? Время может сэкономить, но секретность, для которой позывные придуманы, страдает. Что-о? А не поторопился ли я ее вменяемой считать? Обсуждение приказа? В бою?! Она что, не понимает разницы между учебным классом и полем боя? Так, спокойно. Собраться с мыслями и попробовать с ней поговорить потом. Во-первых, понять, что она имеет в виду, во-вторых, попытаться как-то привести в чувство. А пока – послушаю, что мои бойцы о себе расскажут. Даю отмашку:

– Сержант, с вас начнем.

– Сержант Широких Иван Кузьмич. В других именах, кроме того, что родители дали, нужды пока не было.

А он ехидный дядька. Все вежливо, в рамках приличий, но глаза хитрющие.

– Что умею? Стрелять умею, с двенадцати лет с отцом в лесу дичь промышлял. Зверя выследить в лесу умею, хоть с четырьмя ногами, хоть с двумя. В лесу жить умею. И зря некоторые хмыкают, не так это и просто, как кажется. По хозяйству все, что надо, умею. Что еще сказать? Бойцы «дедом» дразнят или «батей», когда думают, что не слышу.

– Следующий.

– Ефрейтор Бычко, Данила Григорьевич, – шагнул вперед узкокостный, но жилистый боец. Скорее похож на ящерицу, чем на бычка. – Умею то, что разведчику фронтовому положено. Следы разбираю похуже, чем Иван Кузьмич, но малость могу. С ножом работать могу. Залезть могу хоть на скалу, хоть на дерево, хоть на стену – я в Крыму рос, с детства по скалам лазил, гнезда птичьи искал.

– Рядовой Андрей Малахов.

– Кто?! – наша учительница как-то странно покосилась на молодого бойца. – Не обращайте внимания, продолжайте, это так, личное.

– Андрей Андреевич, значит, Малахов. Умею что и все в роте. Еще по-немецки говорить могу, немного по-польски, чуть-чуть по-английски. В медицинском училище отучился полтора года.

– Совсем неплохо. А на кого учился? – уточнила Ника Алексеевна. Или как там она себя назвала? Летт? Странное словечко, не сразу и поймешь, что это и к чему. А Малахов покраснел, но молчит.

– По женской части он у нас специалист! – вмешался четвертый из группы. Ну куда он лезет, не его же спрашивают!

– За себя он сам ответить может, вы лучше думайте, что про себя рассказывать будете! – пытаюсь навести порядок.

– Гинеколог будущий, значит? Интересная специальность для диверсанта, – сказала наша дама, вызвав цепочку смешков. – Так, теперь ты, шустрый. Если окажешься Димой Биланом, я уж и не знаю, что сделаю.

– Кем?! – ага, а наш «выскочка» таки с толку сбит! – Не, я не Дима, я Денис. Денис Дмитриевич Денисов. До войны тяжелой атлетикой занимался, «Трудовые резервы», кандидат в мастера. В Осоавиахиме учился с парашютом прыгать и планером управлять, правда, только два вылета сделать успел, как война началась.

– Денис Денисов, надо же. У некоторых родителей извращенное чувство юмора. Ну, ничего, по сравнению с Лагшминальдом или там Комбайном еще нормально. Вот чем должна была девочка так успеть провиниться, чтоб ее Даздрапермой назвали, я представить себе не могу. Ладно, 3D-модель разведчика, послушаем теперь вашего старшего.

Опять комментарий мой… Летт. Так, собрался, заговорил.

– Мякишев, Семен Борисович, до сегодняшнего дня – капитан, – зря я так начал, ишь, как глазюками сверкнула. Но ее идеи о «всеобщем равенстве и братстве» плюс коллегиальность решений… Уже проходили, в 1917—18-м энтузиасты внедрять пытались. Но надо продолжать.

– Служил на границе с Маньчжурией, начиная с рядового. Контрабандистов ловил, бандитов выслеживал. Остался на сверхсрочную, полковая школа младших командиров. Получил саперную подготовку, вернулся на заставу. Потом училище, опять на границу, но уже лейтенантом. После этого занимался работой с населением – поиск чужой агентуры, создание своей сети помощников. То есть то же самое, что и в начале службы – только не с собакой на поводке, а с карандашом и телефоном за столом. Ну и общие для всех на заставе задачи – наряды, рейды и прочее. Ну вот, чем занимался, – то и умею. Позывной – на ваше усмотрение, только «мякишем» не обзывайте – слишком банально.

– Так, хорошо. Ваши ники, то есть позывные: Батя, Бык, Док, 3D. И, – она сделала паузу, глядя мне в глаза, – СБ. С одной стороны – инициалы, с другой – Служба Безопасности, потому как этим вы и займетесь в группе после выхода в зону поиска, помимо прочего. Вопросы, предложения, пожелания?

– Скажите, а «ники» – это в честь вас так назвали? – опять Денисов вылез. То есть – «три-дэ».

– Не надо мне льстить пытаться. Вообще-то, «ник» – от английского «никнэйм», псевдоним в переводе. Еще вопросы?

– Извините, можно с вами переговорить в сторонке? Хоть у нас и полная демократия, но некоторые вопросы лучше решать в более узком кругу, – я решил не затягивать «расстановку точек над буквами». В самолете особенно не поговоришь, а после высадки – кто его знает. Если летим к немцам в тыл без пересадок, то можем через 5 минут после прыжка уже бой вести.

Степан

В бригаду прибыло что-то новенькое и стреляющее. С машин снимают ящики, причем ящиков немного и снимают их под присмотром незнакомого офицера и какого-то штатского. Зачем – не совсем понятно, но интригует.

– Товарищи командиры, – гражданский извлекает из ящика металлическую трубу с набалдашником, – перед вами образец новейшего противотанкового оружия – ручной противотанковый гранатомет…

Стоящие рядом офицеры сдержанно улыбаются – ну да, у нового оружия вид не особо грозный и больше оно похоже на водопроводную трубу с приделанными рукоятками и набалдашником. Ну-ну, смейтесь. Не видели вы, как от этой «трубы» танки полыхают, ну да ладно – еще увидите.

Но, несмотря на прибывшую новинку и успешное освоение личным составом чрезвычайно опасной профессии – солдат, настроение – не очень. Сами судите: под Смоленском – погром. Несмотря на отчаянное сопротивление наших войск, немцы проломили оборону и теперь рвутся к Брянску. Удержат наши его или нет – не совсем ясно, но по чрезмерно бравому тону сводок можно заключить, что там очень трудно.

А у нас пока тихо. Поступил приказ максимально ускорить боевую подготовку, но больше пока ничего.

Лагерь

Старый паровоз, натужно пыхтя и громко фыркая, наконец-то дотащился до пункта назначения. Эшелон еще не успел остановиться, а вокруг него уже началась суета. Солдаты и гражданские готовились к разгрузке, комендантский патруль подтянулся поближе, чтобы высматривать и вылавливать подозрительных лиц, ушлые бабульки устремились к вагонам делать свой маленький бизнес. В общем, все как всегда. Обычная вокзальная суета. С учетом того, что эшелон прибыл на час позже, чем должен был, суеты было больше, чем обычно.

Подождав, когда из вагона выйдет основная масса народа, Олег дал своим команду на выход. Все-таки, что ни говорите, а чертовски приятно быть подполковником и Героем Советского Союза. Еще при посадке майор – начальник эшелона выделил Соджету и его экипажу отдельное купе. Ехать в отдельном купе было гораздо приятнее, чем в общем вагоне. Иван и Стас, понимая всю деликатность ситуации, отпросились на ночь у командира в другой вагон, якобы пообщаться со знакомыми ребятами, так что это маленькое путешествие для Соджета прошло не только с комфортом, но еще и с удовольствием. А судя по чрезвычайно довольному лицу Ани, прямо-таки с огромным удовольствием. Но все хорошее когда-нибудь кончается. И поэтому теперь подполковник Медведь и его экипаж, выйдя из вагона, осматривали станцию, хотя смотреть-то особо было не на что. Одно– и двухэтажные деревянные и каменные здания. Военные и гражданские, суетящиеся около эшелона. Зенитки, обложенные мешками с землей. Полуторки и подводы, куда-то везущие бесчисленные мешки и ящики. Воронки от бомб, обгорелые остовы вагонов. Десятка три пленных немцев, разбирающие под присмотром двух бойцов остатки сгоревшего здания. Ну, и, конечно же, вездесущие стайки мальчишек, крутящихся около военной техники.

– Ну и где тут у них комендатура? – Иван пытался в этом хаосе найти хоть какой-то указатель, но, похоже, безуспешно.

– Это мы сейчас быстро выясним, – отреагировал Стас. – Надо взять «языка» и попытать как следует. – Общаясь с Олегом, они невольно перенимали его манеру поведения. Поэтому в своей компании позволяли себе некоторые шутки на грани фола.

– О, а вот и жертва. – Иван углядел красноармейца, идущего в их сторону. – Эй, боец, ну-ка иди сюда.

Тот, поняв, что зовут его товарищи командиры, естественно, не подошел, а подбежал. И уже метров за пять перешел на строевой шаг. Подойдя к начальству, приложил руку к пилотке, зыркнув на знаки различия, отрапортовал Соджету:

– Товарищ подполковник, красноармеец Евсеев по вашему приказанию прибыл!

– Молодец Евсеев, вольно, – похвалил парня Олег за знание устава. – Скажи-ка, где у вас комендатура?

Боец указал рукой на самое большое здание:

– Товарищ подполковник, вон в том доме, на первом этаже. Разрешите идти?

– Иди, – махнул рукой Олег.

Солдат побежал куда-то по своим солдатским делам, а дружная компания во главе с Соджетом выдвинулась в сторону комендатуры.

Обойдя здание, они нашли вход, а над входом, как и положено, была вывеска «Военная комендатура» и висел красный флаг. У входа стоял часовой, вооруженный традиционной трехлинейкой. Заметив гостей, часовой нажал какую-то кнопку и буквально через три секунды из здания выскочил офицер и, подойдя к прибывшим, представился:

– Военный комендант станции… капитан Андропов.

Услышав фамилию, Олег чуть челюсть не уронил. Но тут же взял себя в руки и ответил:

– Подполковник Медведь.

– Здравья желаю, товарищ подполковник.

– Здравствуйте, капитан, – Олег протянул руку. Комендант руку пожал и, посмотрев Соджету прямо в глаза, добавил:

– Товарищ подполковник, разрешите ваши документы. И ваши, товарищи, тоже.

Последняя фраза уже была обращена к спутникам Соджета. Проверив документы и удостоверившись, что все в порядке, он уже на правах хозяина пригласил гостей войти.

Комендатура занимала половину первого этажа. Около входа под табличкой с надписью «дежурный» сидел за столом сержант с красной повязкой на правой руке.

– Панин, – обратился к сержанту комендант, – организуй чайку гостям. Проходите, товарищи, вон в ту комнату. В указанной комнате располагался стол, диван и несколько стульев.

– Я, к сожалению, вам компанию не смогу составить, дела. О вашем приезде нас предупредили, вас с утра дожидается лейтенант-танкист. Сейчас за ним пошлю бойца, – сказав это, он вышел из помещения, оставив четырех человек ждать чая и лейтенанта-танкиста. Чай появился раньше. Минут через десять появился и обещанный лейтенант.

– Командир второй роты первого батальона лейтенант Богданович, – отрапортовал он с порога.

– Подполковник Медведь, – в очередной раз представился Олег.

Лейтенант был еще совсем молоденький. Скорее всего на войне недавно. Ни наград, ни планок за ранения. Он немного оробел, увидев «иконостас» Соджета, но все-таки нашел в себе силы и уверенность попросить предъявить документы. Ознакомившись со всеми бумагами, доложил:

– Товарищ подполковник, можем ехать. Машина ждет.

Но Соджет сделал ход конем:

– Лейтенант, предъявите ваши документы.

Танкист такого не ожидал, но выполнил приказ беспрекословно. Он был несколько обескуражен и не заметил, как девушка вроде бы невзначай расстегнула кобуру, один из сопровождающих подполковника лейтенантов перехватил поудобнее стул и приготовился, если надо, запустить его в дверь, а другой зачем-то взял со стола тяжелую пепельницу.

«Молодцы, – подумал Олег, – без напоминаний все делают. Тренироваться надо всегда. Недаром я с ними занимаюсь».

– Все в порядке, лейтенант, едем, – он вернул документы танкисту. – Тебя как, кстати, зовут?

– Петро, – робко ответил тот.

– Ну, веди нас к машине, Петро.

На улице их ждал немецкий бронетранспортер, на котором были нарисованы большие красные звезды, а в довершение картины, видимо, чтобы уж совсем не было сомнений в принадлежности этого чуда техники, к ганомагу была привязана палка, которую украшал красный флаг. За бронетранспортером стояла полуторка. В кузове грузовика сидели человек десять бойцов. Причем, Соджет отметил это уже на автомате, вооружены они были ППШ, МП38/40 и было даже два МГ, но ни одной винтовки. Этакая штурмовая группа.

– Неспокойно тут у нас, – прокомментировал ситуацию лейтенант. – Вот комбат и выделил сопровождение. И ганомаг свой дал. Устраивайтесь поудобнее, товарищи. Нам ехать долго. Часа через два, не раньше, будем на месте.

На передовой

– Приказ у тебя, говоришь… – Худой, с осунувшимся бледным лицом, на котором четко синели круги под глазами, покрытыми сеточкой лопнувших сосудов, комбат Хлебов недобро глянул на крепкого, сытого и добротно одетого гостя из Москвы.

– Я, значит, со своими мужиками тебе зеленую улицу организую. Ты, паря, как по маслу пройдешь – и фьюить, растворишься в тылах немецких. А нам мало того, что отбиваться от немчуры практически нечем будет, так еще и гарантии нет, что немец-то в контратаку не двинет. Ты у нашего комдива был?

– Разумеется. – Важный гость с некоторым неудовольствием глянул на комбата, на котором выгоревшая, аккуратно заштопанная гимнастерка пряталась под куцей безрукавкой.

– Мне обещали всемерное содействие и поддержку в частях дивизии, а что я здесь вижу?

– Так тебе, мил человек, всей правды не сказали, – хмыкнул старший лейтенант, – я вот третий комбат здесь, у меня в ротах и взводах старшины и сержанты командуют – вместо командиров, по штату положенных. И по сто человек едва-едва в одной, наиболее боеспособной роте наберется, куда уж разведку боем организовывать – сил только на оборону, да и отступать хватает. Наш начарт вчера убит, его преемник только-только дела принял – и снарядов, сам понимаешь, негусто, «так что про артналет забудь, на ближайшую неделю, по крайней мере», как мне в полку сказали. И я своих людей в атаку поднимать без артподдержки и с мизером боеприпасов должен? Хех, интересные вы люди.

– Так, – с расстановкой произнес представитель штаба дивизии, сопровождающий гостя, – ты, товарищ старший лейтенант, сдается мне, чего-то не понимаешь, тебе приказали оказать содействие – вот и оказывай. Во всяком случае, выстрелы на батареи уже развезли, артиллерия полковая и дивизионная – под началом штадива. Артнаводчик должен прибыть с минуты на минуту.

– Вот пугать меня не надо, – хмыкнул комбат, – мы и так пуганые и все под богом ходим. Насчет же артиллеристов – это очень хорошо, но ты мне вот что скажи – чем стрелять будем сегодня? Мои бойцы патроны вынуждены на «нейтралке» собирать – четверо уже погибли…