355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Федор Вихрев » Веду бой! Смертный бой » Текст книги (страница 3)
Веду бой! Смертный бой
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 11:52

Текст книги "Веду бой! Смертный бой"


Автор книги: Федор Вихрев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

– А ты не слышал? – бросил он на ходу, даже не поворачивая головы и пытаясь сложить никак не поддававшийся шезлонг. – Только что по радио сообщили о введении военного положения.

Наконец шезлонг прекратил сопротивляться его усилиям, и мужик заспешил дальше.

Я машинально глянул на часы. Было где-то одиннадцать с хвостиком. «Военное положение? С чего бы это? А вот они почему разлетались… Что мне-то делать? И „рама“ эта… Она-то тут каким боком?» – вихрем пронеслись в голове мысли. Тем временем из динамиков, через которые в близлежащем кафе обычно крутили раздражающе-громкую музыку, послышались позывные какой-то радиостанции. До меня донеслись слова: «Наши корреспонденты сообщают о подписании президентом указа о введении военного положения, но ни причины этого решения, ни какие-либо еще подробности пока не известны. Ожидается передача официального правительственного сообщения…» В этот момент почти над самыми кронами сосен, росших на высоком берегу (по крайней мере, так показалось), прошел истребитель морской авиации, забивая гулом своих турбин все прочие звуки.

Черт! В номере отеля у меня был телевизор. И еще на ресепшене у них есть комп с доступом в интернет. В голове у меня как будто что-то замкнуло, и я бегом бросился наверх, стараясь как можно скорее добраться до интернет-кафе в здании местной почты. Когда я, запыхавшись (на ходу уже пришлось закатать рукава рубашки, так вдруг стало тепло), влетел в зальчик, где было установлено четыре монитора, они все уже были оккупированы, и вокруг них к тому же толпилось еще по пять-шесть человек у каждого. Слышалось бормотание: «Гугль не пашет… На „мейл ру“ надо смотреть… Попробуй на Яндексе…» Я притиснулся к одному из мониторов, где как раз в этот момент открылся сайт НТВ. Напрягая зрение, я, выглядывая поверх голов прочих любопытствующих, прочитал в разделе «Новости» заголовок «Введено военное положение». Сидевший за монитором кликнул мышкой на заголовке, и через несколько секунд на экране появился текст сообщения.

«Поступают многочисленные подтверждения, что через западную границу Украины, Беларуси и Литвы сегодня, примерно с четырех часов утра, началось выдвижение войсковых соединений, экипированных в форму вермахта времен Второй мировой войны и снабженных соответствующим вооружением и военной техникой. Имеются также сообщения об интенсивной артиллерийской канонаде и перестрелке западнее границы Беларуси и о многочисленных пролетах через границу больших групп самолетов образцов, характерных для Второй мировой войны. Некоторые очевидцы сообщают, что часть этих самолетов пыталась сбрасывать бомбы над территорией Беларуси, в связи с чем силы ПВО республики открыли по ним огонь. Некоторое количество самолетов, пока точно не установленное, сбито управляемыми ракетами. В ряде районов республики с земли велся огонь из скорострельной зенитной артиллерии. Сообщается также о многочисленных стычках на южной границе Калининградской области, которые, однако, пока не имеют интенсивного характера. Имеются сведения о нескольких сбитых самолетах люфтваффе…»

Хрень какая-то… Если бы я своими глазами не видел «раму» над головой, то решил бы, что все СМИ сговорились устроить репетицию первого апреля. И канонада вдали мне тоже не послышалась. Блин, мне-то что делать? Рвать когти в Москву? Сейчас небось аэропорт в Храброве уже осаждают желающие улететь, но что-то меня гложут сомнения, что их ждет успех. Как бы не отменили, на фиг, все полеты. Но делать-то что? У меня полугодовая отсрочка от призыва по мобилизации. Правда, любые отсрочки могут сейчас отменить – указ подпишут, и все дела. Вряд ли, конечно, пятидесятипятилетнего запасника призывать будут… Но что тогда? Ходить на пляж загорать? Пока какой-нибудь десант не высадится или пару бомбочек не кинут? Или бежать в ближайший военкомат и просить роту под начало в соответствии со своим ВУСом? И много я накомандую, с моей-то подготовкой? Последний раз на сборах двадцать лет назад был. Забыл даже, как точку прицеливания выбирать, не то что как ротой командовать. Особенно если мне как «партизану» кого-нибудь вроде ополченцев под начало впихнут. Во влип…

Между тем от монитора раздался громкий возглас:

– Что за хрень? Это что, в самом деле?

Я снова бросил взгляд на экран и, прищурившись, поймал взглядом неровно, рывками загружающуюся телевизионную картинку. На ней тоже рывками двигались по небу девятки двухмоторных самолетов с едва различимыми крестами на крыльях, и вдруг небо прочертила огненная искра ракеты, среди самолетов вспухло облако разрыва, затем еще одно… и тут картинка зависла. Эта новость меня окончательно убедила в том, что надо как-то выпутываться, иначе придет полный… Ага, он самый. Я решил на всякий случай пройтись к зданию мэрии Светлогорска, потому что, где находятся ближайшие военные власти, я себе представлял только применительно к Калининграду. Проходя мимо администрации Центрального военного санатория, я наблюдал и там нездоровую суету. Какой-то крупный мужик с погонами подполковника медицинской службы отбрехивался от полутора десятков осаждавших его отдыхающих с военной выправкой, разводя руками. Человек пять из этой кучки сместились в сторонку, лихорадочно тыкая в кнопки мобильников. Так, понятно – ничего не знаю, указаний не получал. Значит, двигаю дальше, к мэрии.

Повинуясь, видимо, схожей логике, к мэрии стянулось уже не меньше двух сотен человек. Никого из представителей власти не было видно. Толпа шумела, и из этого гула время от времени отчетливо доносились голоса на повышенных тонах:

– …Попрятались, сволочи! Как проблемы решать, так их нет… Указаний небось ждут… Ага! А без указивки сверху – ни шагу!.. Так нам-то, отдыхающим, что теперь делать?..

Голова шла кругом. Надо все-таки выяснить, что там с полетами в Москву. Я плюнул на попрятавшихся чиновников из мэрии и побежал к знакомому мне офису турфирмы «BBC-НЛО». Приятная неожиданность – офис не был закрыт. Но новость, которую я там узнал, была неутешительной, хотя и предсказуемой – до особого распоряжения все полеты гражданских самолетов прекращены. Все. Нечего суетиться. Надо двигать в отель. Там есть телевизор, выход в интернет, там мои вещи и документы. По пути, отстояв очередь, я успел, пока не кончились деньги, обналичить приличную сумму в банкомате, а потом, так же отстояв очередь, закупить консервы, сухари, шоколад, орехи и сухофрукты, сколько влезло в мой рюкзачок. Остальное доберу в Отрадном, если успею…

Пока спешным шагом двигался через лесочек, пришло решение: никто обо мне не позаботится, никто меня эвакуировать не будет, и, если военные действия докатятся сюда, я окажусь в роли жертвы. Не улыбается мне такая перспектива. Если уж помирать, так с музыкой. Беру продукты, необходимый минимум вещей, сажусь на автобус и двигаю в ближайшую известную мне крупную воинскую часть в поселке Переславское. Надо постараться, чтобы подгребли на какую-нибудь роль. Вряд ли у них сейчас с мобилизационным контингентом все в ажуре. Может, и мной не побрезгуют. Лишь бы какое-никакое оружие доверили. Я быстро собрался и рванул к автобусной остановке, на ходу набирая на мобиле свой московский номер телефона, моля все высшие силы, чтобы сотовая связь была в порядке…

Она работала – ну, хоть в этом повезло! – но мой собеседник в Москве знал о событиях не намного больше меня. Во всяком случае, о том, что происходит в Калининградской области, и о том, образно говоря, «куды мне бечь». Реально дополнительной информации не было, и спихнуть принятие решений на кого-то, более компетентного, не получалось. Автобусная остановка – как я и подозревал – встретила меня толпой народа, штурмующего любые проходящие автобусы. В основном это были калининградцы, стремящиеся как можно быстрее попасть домой, или на работу, или к своему военкомату. Лишь с третьей попытки мне удалось втиснуться в автобус. Чувствуя спиной консервные банки в рюкзаке, врезавшиеся в мою стиснутую со всех сторон тушку, я кое-как примостился на краешке ступеньки, упираясь рюкзаком в дверцу и судорожно вцепившись одной рукой в поручень.

Думаю, прелести путешествия в переполненном автобусе знакомы многим, и я не буду расходовать свои невеликие литературные таланты на красочное описание постигших меня транспортных приключений. Все кончается, закончились и мои мытарства, когда автобус остановился у открытой шашлычной в Переславском. Вытолкнутый из автобуса, я едва удержал равновесие, но все же устоял на ногах. Скинув с плеч изрядно надоевший за время поездки рюкзак, я взял его в руку и бодрым шагом отправился к воротам воинской части. Она размещалась в добротных многоэтажных казармах еще немецкой постройки, а рядом с ними расположился парк, сооруженный уже в советское время, с бетонными боксами для техники. Покосившиеся и раскрошившиеся бетонные плиты забора были малость подмазаны раствором и выкрашены белой краской, а ржавая колючая проволока, памятная мне по прежним годам, заменена сравнительно новой «егозой».

Весь облик этой воинской части дышал какой-то безмятежностью, немало удивившей меня: неужто в их жизнь военное положение не внесло никаких перемен? Насколько я знал, тут располагались подразделения аэродромного обслуживания морской авиации. За стеной, окружавшей парк, можно было увидеть верхушки цистерн бензозаправщиков, хотя там были и обычные «Уралы», и несколько старых БТР, но не чувствовалось никакого шевеления – лишь тройка солдат в полевом х/б, скинув бушлаты, покуривала, прислонившись к забору у ворот парка. Подойдя к КПП, я обнаружил дежурного на своем месте.

После минутной заминки я сформулировал свою просьбу:

– Слышь, браток, начкара позови!

– Это еще зачем? – помедлив и оглядев меня сначала с ног до головы, недовольно отозвался дежурный с одной лычкой на погоне.

– Разговор есть, – как можно солиднее бросил я. Еще немного помедлив, ефрейтор повернул голову в сторону казарм, повертел ею туда-сюда и громко крикнул:

– Тарищ капитан! Тут какой-то штатский до вас докапывается!

Не прошло и двух минут, как откуда-то вынырнул «тарищ капитан». Сначала он глянул на ефрейтора, тот молча кивнул головой в мою сторону, и офицер сфокусировал свой взгляд на мне. Был он невысокого роста, довольно молодой, подтянутый, с усталым недовольным лицом.

– По какому делу? – его голос звучал не очень-то любезно.

– Да вот, объявили военное положение… – начал я, но капитан меня тут же перебил:

– Ну и что?

– Так я тут в отпуске! Сообщения с Большой землей нет, к месту приписки попасть не могу… – это пояснение также было прервано капитаном:

– А я тут при чем? Я тебе что – справочное бюро? Дуй в Калининград, в облвоенкомат, там и разбирайся!

Ну что, облом? Я лихорадочно думал, что делать дальше. Вот всегда у меня так – когда надо принимать быстрое решение в экстремальной ситуации, у меня мысли скачут, как блохи… и в конце концов мой выбор обычно оказывается ошибочным. Может, и в самом деле надо добраться до облвоенкомата? Пойти, так сказать, нормальным официальным путем? Я потоптался еще с минуту у КПП и повернул обратно к автобусной остановке.

Тем временем, пока я совершал утреннюю прогулку, а потом маялся фигней у ворот воинской части, события на границе с Польшей зашли уже довольно далеко. Все началось с того, что под утро те, кто не спал, сидя на дежурстве, заметили странное свечение неба, кратковременные перебои со связью, несколько резких порывов ветра – и все пришло в норму. Лишь единицы смогли полюбоваться мистическим зрелищем – во внезапно сгустившейся и тут же снова просветлевшей предрассветной дымке южнее Мамонова и Железнодорожного исчезли здания пограничных и таможенных пунктов на польской стороне, да и весь ландшафт заметно преобразился. Куда-то пропали все постройки, возведенные за последние десятилетия. Деревья, которыми было обсажено шоссе, стали выглядеть явно моложе и вдруг оделись зеленой листвой, исчезли все таблички и надписи на польском языке, а на шоссе явственно проступил стык между дорожным полотном с нашей и с той стороны. Естественно, что в таких обстоятельствах обычная процедура пограничного перехода сделалась невозможной. Пока местное начальство таможенников колебалось – стоит ли названивать, поднимая из постелей свое сонное начальство в Калининграде, а погранцы автоматически сообщили о случившихся непонятках дежурному в погранотряд, получив от него порцию мата за нелепый розыгрыш среди ночи, решено было, от греха подальше, пока тормознуть всех желающих попасть в Польшу.

Между тем с польской стороны на шоссе стали появляться машины, которые можно было бы назвать мечтой коллекционера, – черный «Опель Капитан», светло-серый «Опель Кадет», два грузовика «Блитц» в армейской раскраске. Потом одна за другой появились три подводы на пневматическом ходу, влекомые флегматичными битюгами. Последним перед пограничным пропускным пунктом остановился сияющий черными, как будто лакированными, боками солидный «Мерседес». Несколько человек (среди штатских выделялись двое в форме вермахта и один – в светлой форме люфтваффе) вышли из автомобилей и, явно не веря своим глазам, рассматривали деревья с наполовину облетевшей золотистой листвой, указатели на русском языке, трехцветный флаг, эмблемы с двуглавым орлом и вереницу легковушек, грузовиков и автобусов никогда не виданных ими ранее моделей перед контрольным пунктом.

Один из офицеров в форме вермахта подошел к контрольному пункту и стал выспрашивать что-то на ломаном польском. Ему ответили по-немецки. По мере развития диалога лицо его все больше вытягивалось, он заметно занервничал и, прервав разговор, быстро вернулся к своему автомобилю, на ходу бросив несколько фраз окружившей его группе немцев. Вскоре легковушки и два грузовика стали разворачиваться на шоссе и отправились в обратный путь. Некоторое время спустя за ними последовали и подводы. Еще через полчаса на дороге показался мотоцикл, высадивший недалеко от пограничного перехода парный полицейский пост, который стал заворачивать обратно всех едущих и идущих по шоссе.

Не прошло и полутора часов, как пограничники и таможенники получили наконец какие-то распоряжения сверху. Они принялись разворачивать очередь автомобилей, скопившихся перед КПП, и, подгоняя водителей при помощи всего богатства русской лексики, направлять их в обратную сторону, к Калининграду. Еще через час к КПП подъехал БТР-70 и грузовик «Урал», из которого стали выскакивать пограничники и, повинуясь командам лейтенанта, разбегаться в стороны от шоссе, занимая позиции и начиная окапываться. БТР сдал немного назад и встал у поворота дороги, частично спрятавшись за угол старого кирпичного здания еще немецкой постройки.

Перед зданием облвоенкомата гудела толпа. Но здесь уже было видно некое подобие организации: перед зданием было расставлено несколько столов, за которыми сидели военные с какими-то бумагами. К этим столам выстроились очереди. Покрутив головой и обнаружив столик с надписью «Информация», я пристроился в хвост самой длинной очереди.

– Ну, что тут? – спросил я своего собрата по несчастью, стоявшего передо мной.

– Все просто: сортируют нашего брата и расписывают – кого куда. Ща узнаем, к какому столику пристраиваться, а там уже скажут… – он махнул рукой.

Наша очередь продвигалась неспешно, но вот наконец и я предстал перед мужичком явно пенсионного возраста в защитного цвета рубахе без знаков различия. Его камуфляжная куртка с серым воротником искусственного меха висела на спинке стула.

– Военный билет есть? – бросил он, на мгновение оторвав взгляд от списков и посмотрев на меня.

– Нету. В отпуске же… – я отрицательно помотал головой.

– Тогда паспорт, – мужичок опустил голову, снова уткнувшись в свои списки. Я протянул свой паспорт. Мужичок раскрыл его и стал аккуратно, не торопясь, записывать мои паспортные данные. Покончив с этим делом, он задал следующий вопрос:

– Состав?

– Командный, – отозвался я. Очередной вопрос не заставил себя ждать:

– Звание?

– Старший лейтенант.

– Код военно-учетной специальности?

– Что, я ее наизусть помнить должен?! – возмутился я. – Командир мотострелковой роты.

Мужичок никак не отреагировал на мое возмущение, неспешно вписывая мои данные в графы от руки разлинованной таблицы, и приписал в конце: «Заполнено со слов». Затем он снова оторвал взгляд от списков и вынес вердикт:

– К столику номер два, – и с этими словами он протянул мне листок с моими данными, заполненный под копирку. Хорошо, хоть второй раз все повторять и записывать не придется. Когда подошла моя очередь у второго столика, я молча положил перед сидевшим там капитаном свой листок. Пробежав его глазами, он протер носовым платком шею (припекало, надо сказать, уже изрядно – как будто не октябрь, а прямо июль!) и меланхолически произнес:

– Ну, роты вам, пожалуй, нигде не отыщется…

– И не надо! – поспешно поддержал его я. – Мне и взвода многовато будет.

– Ну, это как получится, – столь же меланхолически ответил он. – Тут у нас неподалеку как раз мотострелковая часть развертывается. Там вас куда-нибудь определят.

Он заполнил бланк предписания и назвал мне смутно знакомый адрес. Кажется, именно по этому адресу я в незапамятные времена, еще школьником, был в музее боевой славы 1-й Гвардейской Пролетарской Московско-Минской орденов кого-то там дивизии (по нынешним временам, впрочем, дивизия – в связи с неуклонным ростом мощи наших Вооруженных сил – усохла до бригады, а бригаду вскоре урезали до полка).

На КПП 7-го омсп меня встретили чуть более дружелюбно, чем в Переславском. Дежурный офицер с повязкой, глянув на мое предписание, протянул:

– A-а, партизан? – и, ткнув пальцем в сторону спортивной площадки между добротными казармами старой немецкой постройки, добавил: – Вон там вашего брата собирают.

Я присоединился к пестрой группе штатских человек примерно в полсотни, рядом с которыми не было видно ни одного представителя командования части.

– Всем здравствуйте! И чего тут слышно? – поприветствовал я собравшихся.

– И вам не болеть, – ответил мне моложавый, крепко сбитый и подтянутый мужчина средних лет, среднего роста и средней внешности.

– Похоже, не знают здесь толком, куда нас приткнуть. Нас тут почти половина – офицеры запаса, от лейтенанта до капитана. – Он вздохнул и добавил: – Самое печальное, что время обеда уже миновало и до вечера, похоже, нас тут кормить никто не собирается.

Я глянул на часы. Да-а, уже начало четвертого. Я покачал головой, сел прямо на посыпанный битым кирпичом плац, расстегнул рюкзак и громко произнес:

– Мужики! Кто пообедать не успел – налетайте, перекусим чем бог послал.

Кроме моих консервов, у нескольких человек тоже нашлось кое-что. Главное, что почти не было хлеба, да и воды на всех наскребли всего две полуторалитровых бутылки и одну пол-литровую. Но с горем пополам по два-три глоточка каждому досталось. Управившись с трапезой, вновь приступили к прежнему занятию – ждали, куда нас решат приткнуть. Разговоры крутились в основном вокруг того, что случилось и что будет делать наше правительство. Наиболее горячие головы полагали, что надо пустить в ход ядерные бомбы – и дело с концом. Другие возражали, что наши правители будут то и дело оглядываться на международное право, права человека и прочую лабуду, пока поздно не станет. Третьи довольно резонно замечали, что с современными вооружениями тот, прежний вермахт, можно растрепать за милую душу. Четвертые парировали, что, кроме вооружений, надо еще иметь желание и умение воевать. А у нас и с тем, и с другим негусто.

За этим трепом не заметили, как к нам подошел офицер в майорских погонах, сопровождаемый сержантом.

– Так, все за мной! – приказал он. Мы нестройной толпой проследовали за ним в казарму. Там он провел нас в нечто вроде актового зала, и когда мы расселись по стульям, собрал наши предписания и отдал их сержанту, который начал составлять сводный список. Пока сержант был занят этим делом, майор представился:

– Майор Ярославцев, замначальника штаба полка, – и тут же задал вопрос: – Кто из вас имеет боевой опыт?

Поднялись две руки. Майор кивнул, и первый поднявший руку встал с места:

– Старший лейтенант запаса Тюрин. На срочной три месяца провел в первую чеченскую башенным стрелком БТР.

– А что так мало? – поинтересовался майор.

– При подрыве БТР получил ранение, а после госпиталя уже туда не послали, – пожал плечами Тюрин.

– Вольно, садитесь, – скомандовал наш опекун. Затем майор повернул голову ко второму: – Ну, а вы?

– Капитан Баскаков! Служил срочную на погранзаставе в Таджикистане! – молодцевато вскочив и встав по стойке «смирно», отрапортовал тот самый средней внешности крепыш, который первым заговорил со мной.

– А почему капитан? – поинтересовался замначштаба.

– Шесть лет назад привлекался в качестве переводчика при составлении контрактов на поставку военного снаряжения в Таджикистан. Ну и кто-то из начальства написал представление, – разъяснил недоумение Баскаков.

– Так, – обвел глазами присутствующих майор. – Офицерских должностей для вас у нас практически нет. Своих, калининградских, не знаем куда пристроить. Рядовых вот не хватает. Поэтому формируем из вас сводную роту, – отрубил он. – Капитан Баскаков!

– Я!

– Назначаетесь командиром сводной роты 1-го батальона.

– Есть!

– Командиром 1-го взвода у вас утверждаю старшего лейтенанта Тюрина. Остальных назначьте сами и представьте мне на утверждение.

– Есть! – снова отозвался Баскаков.

– А сейчас – постановка на довольствие, получение оружия и амуниции, размещение в казарме. К ужину жду ваших комвзводов и старшину роты на утверждение.

Так мы стали сводной ротой. К немалому моему облегчению, взвода мне не досталось, но вот от должности командира отделения отвертеться не удалось. Впрочем, в первый день это еще не особенно напрягало. Все время мы потратили на бюрократические формальности, получение оружия и экипировки. Стрелковку получили почти по штату (по древнему, еще советскому) – не слишком новые «АКМ» каждому, по одному «РПК» и «РПГ-7» – в каждое отделение. Чей-то вопрос – «А пристрелять?» – повис в воздухе, оставшись без ответа. Потом наконец за ужином удалось поесть по-человечески нормальную горячую пищу. После ужина на скорую руку познакомился со своим отделением. А перед самым отбоем Баскаков собрал в отведенной ему комнате всех командиров взводов и командиров отделений только что испеченной роты. Только тут я узнал, что всего у нас личного состава 44 человека, разбитых на три взвода аж по 14 человек, и, соответственно, по два отделения во взводе. Оказалось, что на всю роту нам дают всего три БМП-1 и два БТР-60ПБ с консервации (я уж думал, что это старье все списали давно). А экипажи к ним обещали завтра.

– Так, мужики, – начал новый командир роты. – Что делать-то будем?

– В каком смысле? – подал голос мой комвзвода Тюрин.

– А ты еще не допер, что в нашу роту завтра сольют все, от чего кадровые командиры отпихнутся руками и ногами? А технику и вооружение дадут – старье, и того в обрез? Но вот расходовать нас будут безо всякого сожаления.

– На то оно и начальство, чтобы за нас решать – как нам жить и как нам умирать, – философски заметил кто-то.

– Надо умереть – умрем, – голос Баскакова стал жестким. – Но вот по дури отдавать жизнь неохота.

– Первым делом, – решился подать голос я. – Надо из глотки у них вырвать больше машин, чтобы отделения по разным коробочкам не делить.

– Говорил уже, – вздохнул капитан. – Майор этот, Ярославцев, ответил так – если добавится людей, то и коробочки добавим.

– А что до остального, – продолжил я. – Тот факт, что они нас за черную кость держат, мы пока отменить не в состоянии. Вот как покажем себя в бою, так и будут к нам дальше относиться. Другого пути я не вижу.

– Мыслишь в правильном направлении, – одобрил меня Баскаков. – А шанс нормально показать себя в бою у нас только один: держаться друг за друга, оставить все понты в прошлой жизни и работать в бою так, как если бы мы два года вместе в этой роте отслужили, из одного котла хлебали, в одних окопах ночевали. И если еще кого нам подкинут, вбить им в голову ту же мысль.

На том и закончилось наше совещание. Устроившись на своей койке, я думал, что не засну – столько мыслей сразу ворочалось у меня в башке. Но сон подкрался внезапно, и я заснул глубоко, без сновидений – видимо, прошедший день достаточно вымотал меня.

Оренбургская область. Виталий Сергеев. Юрист районной администрации

Утро Того Дня я помню смутно. Просидел до пяти утра в интернете, а в отпуске торопиться некуда. В восемь жена разбудила, уходя на работу, жаловалась, что интернет стал виснуть. Ей на это всегда везет. Встал только к обеду. Поел и «уткнулся» в интернет. Все же с ним были какие-то проблемы. Гуглевский Хром вис по-страшному, пришлось пытать Эксплорер, с ним пошло лучше, хоть что-то стало открываться. На мейле четыре письма – три рассылка, одно – от друга, сидящего в Одессе на проекте, наверное, про турпоездку в Египет… Что за хрень! «Нас бомбят! Сообщи моим…» и телефоны… Шутник, блин. А что в новостных лентах… Вчерашнее. Пойдем в ЖЖ – виснет… Черт. Когда это я лимит исчерпал? Полмесяца дома не был! Что это жена качала?! Соцсети… Ну, эти всегда виснут. Да ну его, пойду делом займусь, до первого шесть дней осталось – как-нибудь проживу без скоростного интернета!

Дел дома – мама не горюй. Светильник маме починить, канализация вон забилась. А я пялюсь в монитор…

Так… Надо Косте позвонить, он должен уже отоспаться со смены, заскочит объяснить – куда в колеса секретные болты вкрутить. Сотовая молчит. Все три симки показывают «нет сети». Как всегда, вовремя! Но почему все три оператора-то? Что, стационарным пользоваться? Нахожу в справочнике номер.

– Алло, здравствуй, Ларис, Костя дома?

– Нет. На работе.

– Он же с ночи?

– Вызывали. Мобилизация.

– Учения у них, что ли? А я-то думаю, что вся связь молчит!

– Не учения, – Лариса срывается в плач. – Война!

– Какая война? Казахи, что, сбрендили?

– С НАТО, телевизор смотри, – и снова плач. Лара вешает трубку.

Что-то, брат Костя, ты с женой перемудрил! Ну, работаешь в секретной связи на погранзаставе, ну, учения у вас, пошто милку-то пугать? Стоп. Телевизор.

Молча подхожу к телику, включаю его. «Теленяня» – «нет сигнала от спутника», «Дискавери» – «нет сигнала от спутника», «Евроньюс» – та же песня… Так, а если без тарелки… По «Первому» фоны, но заставку хорошо видно: «ВНИМАНИЕ! Трансляция обращения президента РФ Д. А. Медведева…» Приплыли, что-то действительно стряслось. Но война?! С кем? Если с НАТО, то о ее начале я уже через пять минут бы знал, а теперь бы уже и не помнил. Маточная точка в трех верстах – если «Сатана» из шахты пойдет, не от падающей крыши, так от гептиловой вони проснешься! Да и накрыло бы нас уже давно, разнесло на атомы. Пальцы немеют, в правом подреберье просыпается тяжесть. Начинаю растирать. Что ж doleo ergo sum! С кем воюем-то? Наши-то, понятно, боятся нажать «большую красную кнопку», а натовцы, если уж начали, то могли бы хоть по РВСН отработать? А я вроде еще живой? Снова «бежали робкие грузины»? Китай? Во хрень!

Снова тянет к компу, но тут просыпается телик, и Медвед начинает вещать…

Вот это да! Все-таки немцы… Опять… Снова тянет к компу, но тут просыпается телик: на экране появилась морщинистая башка в очках.

– Итак, здравствуйте. Сегодня внеочередной выпуск информационно-аналитической передачи «Времена», и с вами я, ваш Владимир Познер. Сегодня у нас в гостях – эксперты. Правозащитница Валерия Ильинична Новодворская, председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева, журналист Леонид Млечин, историк Николай Сванидзе и политолог Сергей Кургинян.

Интересный форматик. Познер обычно вечером, один на один и не во вторник, а тут, поди ж ты, как!

– Итак, – продолжила голова с глубокомысленными морщинами, – тема нашей сегодняшней передачи Миротворческая операция сил НАТО на территории Белоруссии и Украины. Сегодня, как вы знаете, около четырех часов утра по Минску, Киеву, Львову, ряду других городов были нанесены ракетно-бомбовые удары странами НАТО.

– Все же НАТО. Стоп! СТРАНЫ НАТО?!!

– Имеются жертвы и разрушения. Пока нет официального заявления стран-участниц Североатлантического блока. Однако времена не терпят отлагательства. Я прошу высказаться наших экспертов. Как вы думаете, с какой целью войска НАТО вошли на территорию Белоруссии и Украины?

– Понятно с какой, – фыркнула Новодворская. – Установление демократии в тоталитарной Белоруссии и свержение незаконного правительства Януковича.

– Это почему же – незаконного? – удивился Кургинян.

– Он отверг достижения оранжевой революции! А значит, он нелегитимен! – затряслась правозащитница.

– Прошу прощения, помаранчевой революции, – мягко поправил ее Млечин.

– Народ имеет право на волеизъявление, и в Америке прекрасно понимают это в отличие от России, Украины и Белоруссии! – подняла кривой палец сморщенная Алексеева.

– А какую позицию должна занять Россия?

– Я думаю, у власти хватит ума поддержать инициативу Западной Европы и не вмешиваться в естественный процесс установления демократии, – поправил очки Сванидзе.

– Естественный? Естественный? Бомбардировки городов вы называете естественным путем становления демократии?! – взвился Кургинян.

– Конечно, – довольно улыбнулась Новодворская. – Если народ не понимает ценностей демократии – его нужно силой принудить к этому пониманию.

– Сегодня люди погибли! Люди! – стукнул по столу Кургинян.

– Каждый случай гибели людей мы будем тщательно расследовать! И мы накажем виновных, – опять заскрипела Алексеева.

– Мы – это кто? – интеллигентно спросил Познер.

– «Мы» – это правозащитники! Лев Пономарев уже отправился в Страсбург, на очередное заседание Европейского суда по правам человека для привлечения к суду Лукашенко и Януковича, – гордо ответила старуха.

– Вы понимаете, что говорите? – всплеснул руками Кургинян. – Вы предлагаете судить жертв нападения! Это же повторяется югославский вариант! Сначала ее разбомбили, а потом судили лидеров страны! Не считаете, что это подло?

– По отношению к коммунякам любая подлость считается добродетелью! – заквакала Новодворская.

Весталка Лера с одной песней! Ять. Познер, что, разум потерял – ЭТО к себе тащить?

– Действительно, – поддержал ее Млечин. – И Украина, и Белоруссия давно могли интегрироваться в мировое сообщество путем вступления в ЕС и НАТО, и сегодняшних жертв просто не было бы. Следовательно, непосредственными виновниками сегодняшнего конфликта являются Лукашенко, Янукович и отчасти руководство Российской Федерации.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю