Текст книги "Мой неожиданный сиамский брат (СИ)"

Автор книги: Федор Вихрев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

  – Ну, решение о вашем назначении уже мною подписано, – усмехнулся, пристально посмотрел в глаза уральца. – Политбюро тоже согласно. Как говорится в одном известном фильме – 'согласие родственников невесты тоже получено'. Приступайте к работе. Товарищ Байбаков вам поможет.

  Был снят с должности и отправлен на пенсию, бывший комсомольский вожак, а ныне руководитель отдела пропаганды Евгений Михайлович Тяжельников. Брежнев прямо сказал Суслову, что в ведомстве идеологии образовалось тухлое болото. Пропаганда светлых идей марксизма-ленинизма давно покрылась ржавчиной и затянулась паутиной показухи. Только пустозвонов и карьеристов плодить. А о живой, настоящей работе, там уже и не помнят. Михаил Андреевич от удивления, чуть не сел мимо стула. Но понял намек сразу – сменил Тяжельникова на более работоспособного Стукалина. Но и эти перемены Леонида Ильича не удовлетворили и он окончательно решил при первой возможности заменить Суслова.

  По инициативе Брежнева наследующем заседании Политбюро было принято постановление 'О контрразведывательном обеспечении МВД СССР, его органов и внутренних войск'. Для многих это решение стало неприятной неожиданностью. Между МВД и КГБ велась нешуточная борьба за влияние на Генсека. Министр внутренних дел генерал армии Щелоков был дружен с Леонидом Ильичем и, до появления 'близнеца' все попытки КГБ взять под контроль МВД кончались ни чем.

  Теперь же постановление стало явным сигналом – маятник качнулся в сторону Андропова. Над Щелоковым стали сгущаться тучи. Ильич действительно искренно считал министра МВД своим другом и по началу, когда 'близнец' стал уговаривать убрать с поста Щелокова, очень бился за старого друга. Но как говорят, следователи под давлением улик, даже стал возмущаться: 'Это как же понимать? Я его считал за честного коммуниста, партийца верного. Честного человека по настоящему исполняющего свой долг офицера. Такой пост ему доверил. Что бы преступников, воров всяких ловил. Наше советское общество от негодяев и пережитков капитализма защищал. А сам по уши в воровстве, как это... Витя, говоришь повяз в коррупции?'

  Викторин ответил: 'Да, Ильич, как это не прискорбно. Именно так. Немцы, фирма 'Мерседес' к Московской Олимпиаде подарила нашей милиции три легковых машины и один БМВ. Думали, понравятся советской милиции машинки, на всю милицию можно заказ получить. Да тут облом – машины понравились Щелокову. Так глава МВД провернул комбинацию, как говорят в наше время – 'приватизировал' их. Один себе, другой сыну, третий 'мерс' дочурке, ну и жинку не забыл – БМВ подарил. А на квартире его, когда в моей истории, ты уж извини Лень, генсеком Андропов стал, конфисковали более сотни картин. Причем картин известных художников – Сарьян, Куинджи, Саврасов, и антиквариата на сотни тысяч рублей. Общая сумма наворованного , если память не изменяет более полумиллиона рублей. И это только то, что нашли. А ведь нашли не все. И дачи отгрохал какие? А вроде не положено? Более подробно в деталях всего наворованного не помню. Но думаю, не ошибусь. У Юрия Владимировича материалы на Щелокова есть, при желании хватит не на одну высшую меру. Хотя надо сказать, поначалу Щелоков много хорошего для милиции сделал. Но это пока был жив и руководил штабом МВД генерал Крылов Сергей Михайлович. Вот кто был бы прекрасным министром МВД – все самое лучшее, передовое, хотел иметь. Научный подход, настоящий анализ ситуации, перспективы, развитие событий. Двигал это в МВД он. И действительно честный, бескорыстный человек был. Но надоел министру, стал неудобен. Все доставал работой. А хотелось начальству уже отдохновения от 'трудов праведных'. Сняли Крылова. Загнали в академию МВД, и там добили, довели – застрелился человек. И в этом деле твой зятек Чурбанов активно поучаствовал. И кстати. О письме Щелокова 1970 года помнишь, ну то самое, где он предлагал 'не публично казнить врагов, а душить их в своих объятиях...'. Это по поводу Солженицина, помнишь, просил за него. Вот какой добренький и умный министр. Ему бы своим делом заниматься – преступность, с каждым годом растет. Статистика умышленно занижается, а у нас 'в Багдаде все спокойно – спите граждане Багдада'.

  Ильич, аж крякнул от возмущения: 'А вот я ему верил. А он вона как? Надо поговорить с Андроповым. С этим перерожденцем Щелоковым партии не по пути. Будем менять и примерно накажем'.

  Но пока Ильич решил сильно не торопиться менять министра МВД – осмотреться, однако, на кого менять?

  На другой день Ильич разговаривал о Щелоковым. После этой беседы выяснилось, что большинство обвинений в адрес министра отпали. Даже вопрос с машинами, одну из которых, как оказалось, Щелоков передарил Брежневу, выяснился. Подаренные и принятые с разрешения правителсьтва машины, которыми, как выяснилось, Николай Анисимович и члены его семьи и не пользовались, были переданы в гараж при Правительстве.

  Брежнев, узнав об этом, заметил: 'Ну, вот видишь Витя, не такой человек Щелоков. Я его с Днепропетровска знаю, ветеран войны, как и я. Пусть еще поработает. За одного битого двух не битых дают. Посмотрим, как себя проявит. Твои журналисты в будущем тоже могут ошибаться!'

  Викторин разочаровано молчал.

  При всей скоротечности и вроде бы незаметности событий на олимпе власти отголоски пенной волной самых противоречивых слухов накатили до простых, озабоченных своей нелегкой жизнью обывателей. По мере того, как подстегнутый лично Брежневым министр внутренних дел Щелоков натравил своих ОБХСС-ников на 'доблестных тружеников' советской торговли и цеховиков, создав даже специальную антикоррупционную группу во главе с Виленом Апакидзе. КГБ тоже не осталось в стороне – сезон охоты на торговую мафию открылся.

  Был арестован директор Елисеевского магазина Соколов, его фамилию вспомнил 'сиамский брат'. После Соколова арестовали многих видных чиновников из управления торговли Мосгорисполкома, директора гастронома номер два на Смоленской площади Нониева.

  Полки магазинов стали все полнее заполняться прежде дефицитными продуктами и товарами. И после ряда громких арестов в министерстве торговли. В народе стали ходить анекдоты, о проснувшимся Брежнева; спал, спал Леня, а потом проснулся – 'Здравствуй ...опа, Новый год'. Ну, теперь, за дело взялся, торгашей стал трясти, а то заворовались совсем...

  Стал культивироваться среди маленькой и немогучей кучки советской трудовой интеллигенции, слух, что коммунисты Брежнева подменили на брата младшего. Брат этот, воспитанный русским патриотом, скрывался до поры до времени, тайными соратниками Иосифа Виссарионовича. А вот стал совсем плох стал Генсек, и подменили Брежнева. В широких же слоях советской интеллигенции, дело дальше невнятного хихиканья, и тихого шепота на кухне не шло. Интеллигенция настороженно, как суслик в поле, выжидала и осматривалась. Ну и совсем избранные слои, передовой творческой интеллигенции: поэты-песенники, режиссеры-кудесники кинематографа, и другие псалмопевцы социализма пришли к неутешительному выводу – уж если Брежнев стал вдруг помолодевшим, то надо готовиться, к худшему. Проклятые антисемиты. Наверняка уж, что-что, а здесь, точно без них, не обошлось.

  Простые труженики города и села в целом положительно отнеслись, к появившимся изменениям в своей жизни. Главным образом выразившемся в ассортименте продукции в магазинах, например, частое появление на прилавках магазинов, пусть не всегда и не везде, сырокопченой колбасы, не говоря уже о вареной, нормального мяса, без костей, нескольких сортов сыра, сосисок. Стали появятся и другие мясомолочные изделия, даже йогурты, глазированные сырки, импортные консервы, банки красной и черной икры и многое другое. Это очень сильно улучшило настроение советских тружеников, не избалованных советской торговлей.

  В репортажах иностранных корреспондентов в зависимости от ориентации политической, , стали публиковаться хвалебные или ругательные статьи. Спецкоры дружественных печатных изданий соцстран с восторгом описывали появившееся изобилие в советских магазинах. Разнообразие продуктов, промышленных товаров, и конечно полную поддержку всего передового человечества столь положительных изменений. Хотя и присутствует некоторый дефицит, но трудности благополучно преодолеваются. Теперь советский труженик стал гораздо меньше тратить время, на приобретение столь необходимых ему различных продуктов и вещей. Весьма поучителен, писали журналисты ГДР, Польши, Венгрии, Чехословакии, Болгарии, Монголии, Вьетнама, и Кубы опыт борьбы советских правоохранительных органов с ворами и взяточниками. Арест более трех тысяч человек за последнюю неделю, показал, как организовано, и нацелено точно можно, нанести удар по пережиткам капитализма.

  'Загнивающий Запад' ответил гигантской газетно-журнальной волной, о страшных репрессивных мерах, обрушившихся на всех без исключения простых тружеников торговли и наиболее прогрессивных борцов за права человека. Писали, что Брежнев, наконец-то показал свое истинное лицо – беспощадный сталинский волчий оскал коммунистической репрессивной системы. Громогласно в умы встревоженных обывателей вдалбливалось, что в СССР начался новый Сталинско-Брежневский, 1937 год, уничтожающий ростки свободы, с такой любовью, рожденные и выпестованные в диссидентской литературе, 'выдающимися борцами за свободу слова, гласность, и демократию'. Сейчас, увы, борцы живут многочисленной диаспорой за границей. И конечно самому страшному репрессивному удару подверглись бедные, абсолютно невиновные, представители избранного Богом народа. Сейчас в СССР, их буквально отстреливают на улицах. Авторы статей в 'свободных' изданиях, типа 'The New York Times', 'The Washington Post', 'Le Figaro', 'The Financial Times', 'Spigel', и других, не стеснялись в выражениях: ' вакханалия насилия и бесчеловечной жестокости, стали обычным делом для жителей столицы СССР. В Москве толпы сотрудников КГБ и вооруженных до зубов милиционеров врываются, в частные квартиры. И арестовывают всех без разбора. Сразу сажают в вагоны-'теплушки' и увозят в жуткую Сибирь, Магадан – Гулаг'. Различные западные голоса, начиная от пресловутого 'Голоса Америки', до Би – Би – Си, 'Немецкой волны', 'Свободной Европы',и многих других, всех и не пересчитаешь, с особенным энтузиазмом, не жалея сил вещали на весь мир о 'зверствах советского режима':

  – ... как сообщают известные и видные борцы с тоталитаризмом в СССР, члены 'хельсинской группы', и академик Андрей Сахаров, была незаконно арестована под надуманным предлогом Мара Лозинская, которая активно сотрудничала, и содействовала благородной деятельности 'хельсинской группы'. Репрессиям подверглись все члены ее семьи. Сына Лозинской, по прямой указке из КГБ, исключили из института и насильно забрали в штрафной батальон Красной армии, батальон – стройбат... -

  В западной прессе все сильнее вопрос, почему лидеры западных 'демократий' не дадут достойный ответ, на столь дерзкое попрание прав и свобод человека. В Советский Союз поспешили делегации из ООН, Международного валютного фонда, Ватикана, Европейского экономического сообщества и других международных организаций.

  Социалистические страны, наоборот, поддержали 'старшего брата', в СССР выехали представительные делегации силовых ведомств соцстран, перенимать передовой опыт.

  XII.   Курить и пить – здоровью вредить

  Детективы Стивен Карелла и Бертран Боск подъехали к месту происшествия одними из последних, причем у выбирающих из автомобиля полицейских сложилось впечатление, что перед ними сюда успел приехать весь личный состав 87-го участка. Стоящие вокруг небольшого домика мотеля автомашины составляли вполне реальную преграду для проникновения посторонних, пожалуй не не менее эффективную, чем стоящие рядом с ними полицейские.

  – Черт возьми, Джо, – Карелла от неожиданности чуть не выронил папку, в которой обычно носил записи с места преступления. Он предпочитал сразу занести свои впечатления на бумагу, не доверяя новомодным диктофонам и фото– и кинокамерам. – Что такое произошло? Убийство Кеннеди?

  – Не шути, Эд, – сплюнул Боск. – Кажется, пришили действительно важную шишку, – показал он на озабоченного лейтенанта Питера Барнса, о чем-то переговаривающегося с сержантом Мэриуззером.

  – Ага, вот и наши 'гении'! – заметив детективов, лейтенант бросил разговор с сержантом и устремился к их машине, на ходу делая странные знаки правой рукой. – А капитана не видели?

  – Нет, он же собирался на уикэнд уехать, – разочаровал Барнса Карелла.

  – Черт побери! – только и выругался лейтенант. – Ладно, эксперты уже заканчивают. Так что можете приступать к осмотру места происшествия и прочим допросам.

  – А кого хоть убили-то? – с самым невинным видом осведомился Боск.

  – Кого, кого. Кого надо... – явно проглотил рвущееся наружу ругательство Барнс. – На убийство не похоже.

  – Не понял? – удивился Карелла. – А в чем проблема?

  – Конгрессмен, – сдавленно прошептал лейтенант, словно кто-то мог его подслушать в этом бедламе.

  – Кто? – изумился Боск. – В нашей дыре – конгрессмен? Вы не... шутите?

  – Если бы это была шутка, – лейтенант выглядел, как игрок 'Декатур Коммонз', неожиданно увидавший судью, выдавшего ему 'аут' – Это даже не факт. Это самая реальная реальность.

  – Вот черт! – осознал наконец, что из этого следует, Карелла. – Сейчас начнется такая срань...

  – Вот именно, – подтвердил лейтенант, отходя к оцеплению и взмахом руки отправляя их к домику.

  Запах внутри домика стоял... будь здоров. Резко и удушливо пахло виски. На полу валялись осколки бутылок, поблескивающие в свете лампы.

  – Тут побили как минимум дюжины бутылок, – дыша через раз, заметил Карелла. Он любил изредка посидеть с приятелями, попивая виски, но терпеть не мог, когда на него дышат перегаром. А в комнате воняло словно от выдоха полусотни алкоголиков сразу.

  На полу, изогнувшись в предсмертной судороге лежал полуголый здоровяк, ростом больше шести с половиной футов. Лицо, искаженное гримасой, в жизни наверняка выглядело намного красивей и, Карелла готов был поставить доллар против цента, наверняка нравилось женщинам. Он пригляделся к лежащему и выругался так, что ко всему привычный Боск покачал головой.

  – Это же Уилсон! – Карелла снова грязно выругался.

  – Уверен? – Боск стараясь не слишком следить, что было трудно из-за растекшейся по полу липкой смеси, образовавшейся из смеси лежащей на затоптанном полу грязи и виски.

  – Точно он, я недавно журнал читал, там его фото неплохое было, – подтвердил Карелла. – Так что лейтенант прав, черт побери. Вони будет больше, чем сейчас в комнате.

  – Погоди, поговорим позже, – Боск, конечно не столь любил политику, как Карелла, но о скандально известном конгрессмене тоже кое-что знал. – Он наверняка был не один. – Наклонившись над трупом, Берт внимательно осмотрел лицо. – А вот и кровь из носа, – показал он издали Стиву.

  – Передозировка кокаина? – Стив Карелла всегда легко понимал напарника – А вот и возможные следы свидетеля – он указал на выглядывающий из-под перевернутого стола кончик чего-то, напоминающего кружевами женский платок.

  – Вероятнее всего, – отходя по своим собственным следам, ответил Боск. – Эй, мы осмотрели, – крикнул он в дверь.

  – Мы тоже, – заметил заглянувший в дверь эксперт Питер Крониг. – Можно забирать тело? И улики?

  – Давайте, – скомандовал Стив, выходя и с удовольствием вдыхая свежий воздух.

  – Отойдем, – предложил Карелле Боск.

  – Отойдем, – согласился Стив, наблюдая, как из домика выносят накрытые простыней носилки.

  – Слушай, расскажи про Уилсона подробнее, – попросил Боск, доставая папку и что-то записывая при свете фонаря.

  – А чего тут особо рассказывать? – скривился Карелла. – Чарли Уилсон, конгрессмен США от второго избирательного округа – штат Техас, отставной офицер флота. Его офис в Конгрессе укомплектован длинноногими моделями, которые известны как 'Ангелы Чарли'. Выпивка, наркотики, женщины – он просто притягивал к себе неприятности. Задерживался по обвинению в автомобильной аварии, обвинение снято.

  – Сексуальные скандалы, изнасилования? – деловито осведомился Боск. – Просто удивительно, как Чарли Уилсон смог избраться в библейском поясе, с его то страстью к женщинами, выпивке и наркотикам. Может что-то из его

  – Не слышал, – покачал головой Стив. – Вполне возможны. Но, по-моему ты зря стараешься. Все равно это дело у нас заберут федералы.

  – Вы, как всегда правы, детектив Карелла, – раздавшийся из-за спины мягкий, вкрадчивый баритон заставил Берта сморщится.

  – Детектив Боск, прошу вас сдать все ваши заметки, – продолжил тот же голос.

  – А я еще ничего не успел записать, – с улыбкой показывая пустые страницы блокнота агенту ФБР Дейл Куперу, ответил Боск...

  Расследование действительно передали ФБР, которое его довольно быстро прикрыло. До детективов дошли слухи, что федеральные агенты долго разыскивали по всей стране некую Лару Крофт, но так и не нашли, хотя официально ничего об этом не сообщалось. Попытки самостоятельного расследования, проведенного в свободное время Боском, тоже результатов не дали. Дело списали в архив.

  В некрологе, опубликованном всеми газетами, официально сообщалось, что конгрессмен Уилсон умер от сердечного приступа.

  XIII. Каждому воздастся по делам его

  Посол СССР в Канаде неторопливо, едва заметно прихрамывая, прошелся по кабинету, еще раз обошел стол и, взяв в руки бумагу, медленно, вникая каждое слово, перечитал его второй раз. И тут же с выражением злобы на лице отбросил. Эта бумага жгла ему руки почти в буквальном смысле этого слова.

  'А все шло так хорошо. Маразматик у власти, полный развал управления, а потом пришли бы мы. Все было продумано. После XX съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Избрали простой, как кувалда, действенный метод пропаганды 'идей' позднего Ленина,– посол нервно потер рука об руку. Этот невысокого роста сутулый и лысый, но бодрый пожилой человек, с лицом злого тролля из скандинавских сказок, был одним из оборотней, засевших во власти, которую они ненавидели. И не только власть – этот человек ненавидел все, начиная от собственного народа и заканчивая строем и государством. Он подошел к окну и несколько минут задумчиво смотрел в окно, пытаясь понять, где и в чем они ошибались. – Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработали великолепный план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и нравственным социализмом – по революционаризму вообще. Советский тоталитарный режим можно разрушить только через гласность и тоталитарную дисциплину партии, прикрываясь при этом интересами совершенствования социализма. Но не реформами в пользу этого строя!'

  Принятые же на пленуме документы, как ему сразу стало понятно, должны были привести именно к реформам, укрепляющим строй.

  'Одна эта идея – реорганизация КПСС с упразднением национальных компартий. Это же... местные национальные кадры становятся под контроль независимых от них партийных органов. И ведь наверняка пройдет – это же вместо четырнадцати национальных ЦК вводится двадцать один Окружной Комитет. Считай, с теми же полномочиями. Из них – одиннадцать в РСФСР. Черт, да эти русопяты за такую карьеру поддержат Генерального всеми четырьмя конечностями. Основными пострадавшими станут компартии прибалтийской тройки, Закавказья, а также, частично, Средней Азии и Украины.. Первых задавят, у вторых и третьих рыльце в пушку, а на Украине... Пожалуй тоже довольны будут. Три должности вместо одной, а Щербицкого заберут в Москву. И кто же подсказал нашему Лене такой хитрый ход, а? Плюс борьба с торговой мафией. Улучшение снабжения... да эти холопы от одного появления мяса в магазинах готовы будут всех недовольных нынешним ЦК порвать на клочки. И что делать? Кто же стоит за кулисами, кто? Андропов? Пока все данные на него показывают, очень уж усилилось влияние гебни. Тогда и сведения об улучшении здоровья Бровастого, – его аж передернуло от скрытой ненависти, – могут быть истинными, мало ли у гебистов закрытых институтов'.

  Он отошел от стола и уставился в окно, за которым постепенно угасал очередной день. День, проведенный вдали от решающих дел, по сути, в ссылке. Страна, конечно, неплохая, не захолустье вроде доставшейся бывшему телевизионщику (Месяцеву) Австралия или, того хуже, Монголия. Но все равно было обидно и досадно. В Москве такие перемены, а он здесь с Трюдо разговоры ведет. Посол зло усмехнулся, вспомнив, как этот наивный канадский левак поделился с ним данными, присланными послом Канады из Москвы.

  'Что там было-то? – напряг он память. – Вспомнил! – память у посла действительно была неплохая, особенно на любую 'несправедливость' в отношении него. Итак, что они там писали... Мы мало информированы по поводу новых назначений в правительстве и Политбюро. Известно, что новым министром иностранных дел назначен бывший первый секретарь Ленинградского обкома Григорий Романов. Романов не имеет опыта дипломатической работы, характеризуется как решительный политик, и сторонник жесткого курса. В Политбюро были введены несколько партийных функционеров. Подтверждается информация о том, что Брежнев вновь взял все властные функции на себя. Прослеживается тенденция в желании Брежнева провести сокращение бюрократического аппарата, и реформирование системы управления. Также новые назначения, возможно, предполагают наличие внутренних противоречий внутри советского руководства. Подтверждается информация о кардинальном изменении психофизического здоровья Брежнева. Он, несомненно, помолодел. По оценкам экспертов Генеральный секретарь выглядит как десять, пятнадцать лет назад. В связи с этим нами предприняты меры для получения информации о лекарственном препарате (препаратах), который принимает Брежнев, – он еще раз зло усмехнулся. Если это Андропов, то хрен что эти канадские разнюхают. – А вот свои могут что-то и знать. Запросить, что ли, разрешения на поездку в Москву? Представиться же новому министру индел надо, со своими поговорить. Да смерть Джермена какая-то загадочная, узнать получше, что произошло...'

  Неожиданно в дверь постучали.

  – Войдите, – удивленным тоном разрешил он. – 'Просил же не беспокоить. Или опять что-то произошло?'

  Неожиданно для него в дверях появился 'советник по культуре', он же резидент КГБ.

  – Что случилось? – еще больше удивился посол.

  Вошедший аккуратно закрыл дверь, после чего быстро достал из кармана что-то вроде толстой авторучки.

  – Именем Союза Советских Социалистических республик, вы приговорены... – успел еще услышать посол сквозь возникший в ушах шум...

  В газете 'Правда' был напечатан некролог, о смерти по причине инфаркта миокарда верного ленинца, посла СССР в Канаде Александра Николаевича Яковлева, подписанный новым министром иностранных дел и группой товарищей из Политбюро. Ни Брежнева, ни Суслова, ни Черненко среди подписавших не было.

  XIV. Медвежуть

  Северный холодный, колючий, ветер дул сильно. И нёс с собой запах чего-то непередаваемого. Для одних людей это был запах зимы, с которым были связаны радостные ожидания катания на коньках, дальних лыжных походов. Кто-то готовил снасть для зимней рыбалки, заботливо собирая красненького мотыля или чего погорячее, в смысле заветную фляжечку с горячительным напитком. Другие любители более активных видов отдыха точили коньки, обновляли обмотку клюшек. Клич 'Шайбу! Шайбу!' уже звучал в их сердце и волновал кровь. Хоккей... как красива и всепоглощающа эта игра. Достаточно буквально небольшого пятачка залитого льдом и вот уже слышны веселые крики детворы, стуки клюшек хоккеистов. По всей советской России и Союзу есть мало мест, где не знали и не играли в хоккей. Поистине это великая игра. Даже в жарких республиках Средней Азии играли в хоккей, но на траве.

  Да, прекрасен запах холодного зимнего ветра для простого советского труженика. И не беда, если где-то еще не было электричества или не показывал телевизор. Советский человек любил зиму, как неотъемлемую часть своего бытия. Но существовала в советском обществе одна группа или, лучше сказать, порода, подвид людей, существование которых, как ни прискорбно говорить, отравляло все страны, народы и континенты. Увы, советское общество не миновала сия чаша, хотя и могла бы миновать. В смысле, значит, заслужили его на своей земле. Это многочисленное племя чиновников. Для советских чиновников зимний ветер ноября тысяча девятьсот восьмидесятого года навевал тревожные ожидания. Сердце учащенно билось, и где-то екало в правом боку. К тому же пропал аппетит и желание посещать столь желанные сердцу рестораны, и устраивать шумные и веселые посиделки в санаториях закрытого типа. За прошедший месяц многие решения родного и, в общем своего, советского правительства оказались до безобразия жестокими и непонятными.

  'Наш дорогой Леонид Ильич', словно одержимый злыми джинами, с упорством осла, (ну по другому не скажешь, и где спрашивается его совесть, так доставать 'бедных'?) стал сокращать численность чиновников. Утешало чиновничье племя то, что их, как и самых древних насекомых – тараканов истребить было невозможно. И чиновники, как и эти вездесущие насекомые, выживали во все времена. И при царях-батюшках, то бишь Рюриках, а потом и Романовых. И при отце народов жили всегда не плохо. Правда, не надо лукавить, при Иосифе 'Грозном' полегло тараканьего племени не мало. Только вроде прижился, нашел кормушку, вдруг приходят ночью с малиновыми петлицами в шинелях, сажают в черный "воронок" и поминай, как звали. Где нибудь на Колыме лес валит былой ловкий чиновник. Перешел, видать, кому-то дорожку, вот и 'стукнули', куда надо. Но ничего, минуло и это. Пригрело солнышко и тараканчик, глядь, опять лапками, да длинными усищами шевелит – вот он, какой я – бойся меня. Можно вспомнить и неугомонного Никитку – кукурузника. Тоже не приведи Господи был правитель. Не было при нем покоя 'древнему' племени, все обидеть норовил. То сокращает, то укрупняет, то разукрупняет. Ну не давал, паразит, возможности напитать ненасытное тараканье брюшко. Тут уж не до "крошек с барского" стола компартии. Но и здесь не оставил подземный хозяин своё племя – убрал Никитку. Пусть теперь сам на котлетках посидит за семь копеек штука. Все перетерпели, настали наконец добрые, сытные времена. Пришел вроде бы свой (бывший партийный функционер как-никак) плоть от плоти чиновничьей, генсекушка – наш Леонид Ильич. И, если бы можно было, то есть не так жалко золотишко, отлили бы Лене памятник, все честь по чести. Но вот теперь племя вездесущее одолевало сожаление, может стоило отлить? И пронесло бы, в смысле так и сидел бы Генеральный секретарь у себя в Кремле, вешал бы на грудь, хоть ежегодно, очередной орден или медаль. Носи, дорогой ты наш Верховный главнокомандующий, не жалко. Только нас не трогай и не беспокой. Так нет – опять грозовые тучи сгущаются над головой. Нет, не радовал зимний ветер – воздух больно холодный, вреден для тараканов такой воздух.

  Действительно, после Пленума ЦК, в Викторина словно бес вселился – буквально запилил генсека. Все вспоминал саблю золотую с каменьями, поднесенную чекистами, ковер от Рашидова и другие подарки. Ильич держался долго, но, в конце концов, и у него терпение лопнуло. Таким дерганным Брежнева не видели давно. Но видимо всякому овощу свое время, как и всякой вещи под небом. Что-то сломалось в Ильиче. На следующее утро приказал все свои подарки свезти в музей Революции или в музей Вооруженных сил, включая особенно любимый и лелеемый военный мундир, со всеми килограммами орденов и медалей. Оставил у себя лишь те награды, что получил в войну.

  – Знаешь Витя, а ты прав. Ну глупо, по детски получилось. Всё, как дитя малое, медали и ордена на грудь вешал – тешил свое самолюбие. Как будто свои военные ордена не заслужил и кровь не проливал. Ну а самую главную награду я уже получил – живой. А сколько не вернулось с войны домой?

  С утра следующего дня, после часовой разминки в бассейне и легкого завтрака, Ильич, к ужасу начальника охраны, приказал ехать в Москву. Цель поездки – завод 'Красный пролетарий'.

  'Ильич, пора уж тебе быть попроще, – зудел Викторин, – ну пообщайся с народом. Хватит по кремлевским кабинетам таскаться. Дело это хоть и хорошее, но толку от этого много не будет, если 'снизу', от простого труженика поддержки нет. Рабочий человек сразу видит и на своем хребте чувствует, для кого и ради чего власть реформы затевает. Давай, Лень, хватит спать, пора дело исполнять.

  – Надо мне действительно, Вить, к народу поближе. Я ведь в молодости сам у верстака слесарного стоял и что такое мозоли на руках знаю. Рабочий человек это становой хребет нашей партии, а я генеральный секретарь, – нахмурив брови, добавил решительно, с твердым сердцем – тут спать некогда, пора дело делать'.

  И уехал в Москву. На заводе, всё же успели предупредить местное начальство, готовили встречу. И торжественное собрание, богатый стол, и плакаты с многочисленными высказываниями генсека, типа 'Экономика должна быть экономной'. И, конечно, множество портретов . В общем, все как обычно. Необычно было другое, сам Брежнев, увидев приготовленную встречу, махнул рукой и, игнорировав приготовления, пошел в цеха. И тут генеральный секретарь открылся с совершенно неожиданной стороны. Брежнев был человек компанейский и вникал во многие вещи. Мог и пошутить, и поговорить с простым рабочим. Шлифовщик пятого разряда Комаров Михаил Иванович проработал на заводе почти всю свою жизнь, исключая то трудное послевоенное время, когда молодого деревенского паренька призвали служить в армию. Пришлось даже повоевать в Львовской области, с фашистскими бандитами – бандеровцами. С тех пор как отморозил ноги, лежа на снегу в засаде, болели они, особенно в старости. Поэтому обедал старый рабочий, не отходя от рабочего места, прямо тут же за своим верстачком. Ну конечно для настроения принял и стаканчик 'беленькой'. Это что бы время быстрее шло, да и веселей работалось. И узнав о митинге, встречать кого-то не пошел. А подойдя к верстачку, по случаю пропускал ещё стаканчик. Настроение становилось бодрее. Станок плоскошлифовальный тихо, разбрызгивая веер искр туда – сюда, работал. Станок, конечно, уже видавший виды – импортный 'АРТЕР', американский, тридцать шестого года выпуска. Работал исправно, хотя и ремонтировался не раз. И когда вдруг, перед его работающим станком сгрудилась толпа, то поначалу не очень-то и смутился. Видали разных гостей и проверяющих на заводе. И собирался шлифовщик выпить было, но неожиданно перед ним возник 'наш дорогой Ильич'. Из полуоткрытого шкафчика за спиной рабочего было видна стоявшая на полке чекушка. На газетке рядом была разложена нехитрая снедь – несколько кружков колбасы, четверть черного хлеба и половина луковицы. Брежнев понимающе подмигнул работяге.