Текст книги "Он украл мои сны"

Автор книги: Федор Московцев

Соавторы: Татьяна Московцева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Глава 22

По итогам волгоградской поездки Ренат предоставил Андрею отчёт, в котором расписал план мероприятий, необходимых для скорейшего возврата экспортного НДС. Изустно были изложены соображения, доказывающие необходимость личного контроля Дмитрия Ярошенко, исполнительного директора Совинкома. Не дослушав Рената, Андрей велел ему срочно ехать в Волгоград и добиваться выполнения поставленных задач.

Компаньоны торопили Андрея с возвратом НДС по экспортным сделкам с Латвией, и он чтобы не терять лицо, был вынужден внести в кассу свои деньги в размере 200,000 рублей в расчете компенсировать эти средства, когда Ренат добьется от налоговой реального возврата НДС на расчетный счет.

Глава 23

До недавних пор Таня думала, что её трудно удивить. Хотя ей говорили, что это не так, что в жизни много прекрасного и удивительного, что у неё все впереди. Её удивил факт того, что человек уже пригласил её просто прогуляться и показать завораживающую панораму Волгограда, открывающуюся в мокром асфальте набережной. Этим человеком оказался Ренат. Дождь помог им увидеть нечто большее друг в друге и в окружающем, чем если бы это была сухая волгоградская весна. Промокшая обувь, промокшие ноги, немного забитый нос, один черный зонт на двоих, Царицынский мост, улица Чуйкова, набережная… То, что она хотела: ни капли, ни намека на приставания, только один раз он позволил себе взять её за руку. Это не замуты с пьяной вечеринки, не массаж в бане под шофе, это вам не спать с каким-то мерзким хачиком в своей постели… о чём рассказывают одногруппницы в институте. Это проявление светлых чувств и Танина попытка очиститься от лживой скверны, которой пропитан Андрей и которая, как липкая слизь переходит на неё. Это закономерно, что есть люди, которых воспитали по-другому. Но на самом деле, все намного проще… Как говорила лучшая подруга Лена, люди состоят из денег и секса, если нет чего-то – тянет на романтику. Но у Тани есть и то и другое, а теперь ещё и третье – романтика. Оказывается, не всё потеряно, и в отношениях можно удивить.

И Таня тихо радовалась из-за этого. Сколько положительных эмоций может доставить поломка машины у шофёра, Афанасия Тишина, который развозил их по домам из кардиоцентра после работы и сломался в Ворошиловском районе. И Ренат вместо того, чтобы поймать такси, вдруг предложил пройтись пешком. Господи, как давно она не гуляла в родном городе с молодым человеком среди бела дня – так, что многие удивлялись: как, такая красивая девушка и всегда одна! Обеспеченный, но такой женатый Андрей много мог чего позволить, – очень много, но не мог сделать такую казалось бы обычную вещь, как выгул любимой девушки по центру города.

Глава 24

Войдя в офис Совинкома, Ренат, едва удостоив кивком присутствующих сотрудников, стремительно прошёл на директорскую половину. Так и есть – Таня уже на месте, приехала раньше него. Она сидела за приставным столом, и, перебирая бухгалтерские документы, подносила чеки, на которых был очень мелкий шрифт, к своим красивым глазам, внимательно рассматривала цифры, и заносила их в ноутбук. Понаблюдав за ней, даже несведущий человек сообразил бы, что девушка занята не своим делом.

Изначально Андрей поручил ей наладить внятный управленческий учёт – это означало, что ей необходимо освоить программу 1С и уметь интерпретировать все цифры и составлять толковые отчеты гендиректору. Раньше это делала Лена Гусева, но она уволилась. В 1С не заносились сведения о комиссионных для клиентов, суммы возвратов заведующих отделениями кардиоцентра и многие другие данные, не предназначенные для широкой огласки. Андрей поставил задачу: сводить в какой-нибудь одной программе всю эту информацию и доходчиво ему объяснить, как эта система работает, чтобы он в любой момент времени мог получить информацию о финансовом положении фирмы. Самостоятельно он эту программу освоить не мог. Ирина была слишком занята, чтобы заниматься ещё и учётом. Родной брат, Максим, восстановился в мединстиуте и не успевал следить за всеми событиями на фирме, он бывал в офисе нерегулярно, наездами. На фирме никого не оставалось, кому можно доверять на 100 %. И Андрей привлёк Таню. Поначалу она ворвалась и почти что уяснила, что от неё требуется, но потом что-то пошло не так.

Ренат посмотрел на неё с тем мрачным видом, который лучше всяких улыбок говорит о любви. Она взглянула на него с чуть-чуть насмешливой гримаской, слегка прищурив серо-зелёные глаза. Ей приятно было сознавать себя любимой, и если бы её спросили, ждёт ли она какого-то признания либо решительных действий, она не смогла бы внятно ответить.

Ответив на его приветствие, она притворилась, будто вся ушла в работу. Ренат смущенно заметался между разложенным на приставном столе папками, оставленными им вчера, и директорским столом. Поставленная им задача – соблазнить Таню, казалась теперь гораздо более трудной, чем месяц назад, когда он окончательно понял, что влюбился. Боже, как уверенно он чувствовал за своим компьютером, когда писал ей электронные письма, находясь за две тысячи километров от неё, как он был неистов и полон страсти наедине с самим собой… и каким беспомощным чувствует себя сейчас! Даже на людях – в городе ли, или в офисе среди сотрудников, и то легче, чем когда они вот так вдвоём.

Таня старательно всматривалась в цифры и что-то набивала, лишь бы стучать по клавишам. Этакая трудолюбивая кокетка.

– А где приход по аптеке на Еременко за январь? – громко спросил Ренат, обращаясь на другую половину офиса.

Сверкнув глазами, Таня поправила темно-шоколадные локоны, выбившиеся из-под обода.

– Да вот же!

И она ловко извлекла нужную папку из груды сваленных в кучу документов. Из-за шкафов, с людской половины, ответа не последовало. Всецело поглощенный одной целью, в настоящий момент устроившейся за ноутбуком, Ренат отложил в сторону объяснение с Андреем по поводу аптечного проекта, на автомате выполнял рутину, отчеты составлялись кое-как.

– Кстати! – обойдя вокруг стола, он полошёл к Тане, склонился над ней. – Здесь же есть данные аптечного прихода?

Она одарила его божественно-шаловливой улыбкой:

– Давай посмотрим…

И стала тыкать на все кнопки подряд. Если Ренат вообще ничего не смыслил в бухгалтерской программе 1С, то Таня знала, что у неё ограниченные полномочия и она с этого компьютера не может посмотреть проводки, касающиеся розницы.

– Что это за непонятный регистр? – сказала она, продолжая стучать по клавишам, открывая и закрывая все проводки подряд.

На другой половине офиса как минимум двое сотрудников, бухгалтер и секретарь, могли дать исчерпывающий ответ по любому бухгалтерскому вопросу. Но Рената и Таню в данный момент не интересовала бухгалтерия.

Танина грудь вздымалась под тонкой блузкой словно от переизбытка нежности; взгляд, дыхание, трепет плоти – всё в ней говорило сердцу и сулило любовь. Ренат не умел притворяться. Да и любовь, придавая смелость, побуждала его быть откровенным.

– Ты прочла моё последнее письмо?

Она моментально свернула программу 1С, открыла электронную почту. В последнем послании он, помимо комплиментов, направил ей несколько ссылок на иностранные госсип-сайты.

Он ещё ниже наклонился над ней: её локоны коснулись его щеки. Руки их встречались, скользя по клавишам клавиатуры, их дыхание смешивалось. Ренат испытывал в эту минуту бесконечную радость, но, чувствуя Танины губы так близко от своих губ, он побоялся сделать что-то не так и испортить отношения, и быстро отстранился.

Он нравился Тане – высокий, широкоплечий, мускулистый, с выразительными карими глазами, грубоватым, не лишенное приятности лицом с выступающими скулами, густыми черными волосами («прямо грива» – думала она). Особенно великолепными она находила его выступающие клыки. А его осанка, холодный вид, суровость обращения, уверенная речь, свободная от всякой лести!

…Но всё это в прошлом. Любовь сделала его совсем робким. Куда подевались его непринуждённые, немного вольные шутки! В эту минуту Таня находила, что Ренат слишком сдержан. А она не была поклонницей мужской скромности: её нравственное чувство нисколько не было бы задето, если бы мужчина, уступив голосу страсти, удовлетворил свои желания. В данном эпизоде с Ренатом дело обстояло именно так – ведь у них уже достаточно долгая история общения, чтобы можно было бы выйти на более высокий уровень отношений.

Он отошёл, и, не зная как продолжить разговор, направился к директорскому креслу. Таня открыла программу 1С, и продолжая думать о Ренате, принялась заносить данные по комиссионным, которые ей дал Андрей.

– Знаешь, Ренатик, – вдруг сказала она, разом прервав ход своих мыслей и работу, – на Экссоне клиентам платят комиссионные за вычетом процента за обналичивание, тогда как клиентам Совинкома Андрей носит откаты копейка в копейку.

– Это его проблемы, – ответил он с мрачным одушевлением.

Пододвинув себе калькулятор, Таня углубилась в подсчеты. Наконец, она вывела цифру:

– Ничего себе! На сэкономленные деньги он мог бы купить приличную машину!

Послышался голос Ирины, которая вошла в офис и привела в движение всех, кто в нём находился. Раздался шум отодвигаемых стульев, стук клавишей по клавиатуре, звук отодвигаемых ящиков тумбочки; принтер как бы сам собой начал выплевывать напечатанные документы. Отдавая приказания, задавая вопросы сотрудникам и одновременно отвечая на их вопросы, Ирина пересекала людскую и двигалась в направлении директорской половины, где притаились Ренат с Таней.

Оказавшись там, Ирина, а вместе с ней двое менеджеров, увидели любовницу шефа и его двоюродного брата погруженными в работу, зарывшимися в бумаги – рабочая идиллия.

– Какую рентабельность ты заносишь по Эгамеду? – обратилась Ирина к Тане.

Удивительно, но Таня знала эту чехословацкую фирму, дистрибьютором которой являлся Совинком, и даже помнила условия контракта.

– 25 %.

– Запиши, что они нам скинули ещё 10 % при условии, что мы будем оплачивать вовремя.

Ирина сделала ещё пару уточнений и несколько минут пообщалась с Таней по поводу управленческого учета, в налаживании которого была заинтересована не меньше, чем Андрей. После чего подступила к отрешенному от всего, с опустевшими глазами Ренату:

– Когда, наконец, ты разберёшься с Ярошенко, он вконец оборзел!

И вывалила на него целую кучу фактов, о которых он не имел ни малейшего понятия: перерасход по ремонту, необоснованно высокая смета на ремонт помещений, информация от дистрибьюторов о том, что Ярошенко берёт у них откаты, и многое другое.

И Ренат был вынужден покинуть милый офис и, созвонившись с Ярошенко, выехал на встречу с ним.

Глава 25

Когда Таня смотрела на фотографии Андрея, играющего с сыном, у неё возникала ревность. А также мысли, что их детей он все равно будет любить меньше, чем первенца. Так наверно не бывает, может, ошибается мама, ведь детей любишь одинаково?

Её желания, сомнения, новые впечатления, соединившись вместе, превратились в гремучую смесь, и вместо того, чтобы позвонить Андрею и поговорить с ним, как планировала, Таня написала пост в Живом Журнале:

Posted at provokatsia.livejournal.com:

«Я всегда была опасной девушкой, но эта весна просто снесла мне башню. Вторые выходные подряд я совершенно случайно встречаю на своём пути москвичей, которые приехали потусоваться в Волгоград, и всё. На сутки как минимум они уносят меня в нереальный мир, уезжают и Таня ходит с затуманенным эйфорией мозгом целую неделю…до следующих выходных, блин) На этот раз я от того, что все мне надоели, пошла в клуб одна и почти трезвая. Вот что к чему? *уй пойми. Но дело уже было под утро, я уже и натанцевалась, и немного выпила, но всё же от предложений куда-либо поехать отказывалась… пока не встретила парня с девушкой из Москвы, которые сфотографировали меня, а потом пригласили к себе. Не совсем осознавая, что я вообще делаю, я почему-то сразу согласилась. Мы сделали пару дорожек в машине и поехали к ним. Я даже сейчас не могу описать всё словами, настолько они беспомощны перед тем, что вообще произошло. В принципе, если сказать по-простому, мы около 16ти часов провели вместе, употребляя амфетамин и занимаясь сексом втроём. Но это только слова. Они не могут передать ни нашего первого с девочкой поцелуя под прицелом фотоаппарата мальчика, ни всех наших сумасшедших взглядов в душе, которые длились вечно и сводили с ума, ни всех эмоций и чувств, которые мы испытывали друг другу… Слова вообще ничего не могут описать из той ночи. Пусть это останется за вашей фантазией. Могу лишь сказать, что это было настолько восхитительно и красиво, что задумываться о том, правильно ли это, никому и не приходило в голову…»

Глава 26

На эту поездку в Волгоград Андрей возлагал большие надежды. Владимир Быстров разрешил пропустить несколько рабочих дней на Экссоне (обычно Андрей ездил в Волгоград по выходным). То была защита своих инвестиций – Владимир и Игорь ссудили Андрею деньги под процент, и, конечно же, понимали, что ему необходимо чаще бывать на своей волгоградской фирме, чтобы как следует всё контролировать. Кроме того, на Экссоне всех волновал вопрос возврата НДС – объём экспортных поставок возрос, и поскольку компания зарегистрирована в Волгограде, то необходимо решать вопросы с налоговой инспекцией, в которой она состоит на учете. А судя по отчетам Рената, которого специально отправляли в Волгоград для инспекции, всё складывается наилучшим образом, экспортный НДС вот-вот возместят, поэтому в Волгограде всего-то нужно – оказать уважение первым лицам (отнести комиссионные этим важным людям и обсудить с ними моменты, которые нельзя доверить исполнителям), на это хватит одного дня, после чего можно куда-нибудь поехать с Таней… Сочи, Гагра… выбор достаточно велик, главное есть с кем и на что.

Выбирая ей подарок (Андрей прилетал в Волгоград аккурат в день её рождения), он обошёл массу торговых точек, у него уже мозги встали набок, когда, наконец, в одном ювелирном магазине он увидел украшенный изумрудами крест белого золота из колекции Carrera y Carrera. И он, облегченно вздохнув, оплатил покупку.

Глава 27

Сколько уже было ситуаций, схожих с последним скандалом в кардиоцентре, из-за чего Андрей потерял сто тысяч, а он всё никак не мог отработать механизм материальной ответственности работников, причинивших фирме экономический ущерб. Эти людишки за год столько не нарабатывают, чтобы возместить директору убытки. Андрей неоднократно издавал приказы о материальной ответственности, сотрудники расписывались на них: «Ознакомлен и согласен», но когда дело доходило до дела, возникали неожиданные сложности и хозяину приходилось самому расплачиваться за просчеты своих людей. Так обстояло с Леной Николовой, когда она неоднократно проштрафилась и заказала по оплаченным счетам товар у поставщиков дороже, чем он был указан в счете уже для клиента. Это обнаружили уже после того, как товар был отгружен и выплачены комиссионные клиенту и ответственному менеджеру, в чьем ведении этот клиент находился. Но Андрей не смог наказать Лену, так как её заслуги перед фирмой были очень велики и нанесенный ею урон был ничтожен по сравнению с её заслугами.

И так по каждому конкретному случаю – обязательно находились причины невыполнения своих же собственных приказов.

В ситуации с проверяющими кардиоцентра собрали комиссию (как это Андрей прописал в приказе) – заместитель директора, коммерческий директор, бухгалтер (второй бухгалтер), и секретарь, которая была свидетелем происшествия. Они составили акт, коим установили факт нанесения фирме убытков в размере ста тысяч рублей. Ну и что с этим актом делать, как получить по нему компенсацию за ущерб?!

Можно писать какие угодно приказы, но если нет возможности заставить их выполнять, то всё это приказо-творчество – пустая трата времени. А с другой стороны, можно не писать никаких приказов, и заставить людей дрожать перед собой, если не в тягость применять к ним «особое обращение» – а по-другому никто не понимает.

Что касается провинившейся бухгалтерши, то она упорно не хотела увольняться и даже требовала какие-то компенсации. Поскольку всё вокруг бурлило – комиссии, разбирательства – то Андрей из осторожности не стал её люстрировать сам, а предоставил это недавно назначенному Ярошенко. Тот был рад стараться и вытолкал бухгалтершу из офиса буквально пинками и бросил вдогонку в коридор её вещи. Это было именно то, что хотел Андрей.

Относительно скандала в кардиоцентре – это стало предметом обсуждения на приеме у главного врача, Станислава Анатольевича Халанского, во время очередного приезда Андрея в Волгоград в начале марта. К обычным четырем конвертам (5 % от суммы которую кардиоцентр перечислил Совинкому за поставленную продукцию – эти деньги главврач распределял среди заведующих, большую часть оставлял себе; 3 % – полностью оставлял себе, об этих деньгах никто в кардиоцентре не знал; 10,000 рублей – неофициальная аренда; 30,000 рублей – доля с аптечной выручки) Андрей прибавил еще один, в котором находилось 1,500 долларов – на заграничную поездку (по договоренности Халанский раз в год получал такую сумму на отдых). Обычно отпускные выплачивались перед отпуском – в августе, но ввиду чрезвычайной ситуации стоило оказать уважение заранее.

Пробежав глазами расшифровку платежей (Андрей на отдельном листе расписал все платежи кардиоцентра с указанием дат и номерами платежных поручений), Халанский скомкал лист и выбросил в мусорное ведро, смахнул конверты в верхний ящик письменного стола, и спросил:

– Вас не слишком затрудняет… Андрей… то, что вы нам столько платите?

Андрей высказался в таком духе, что из-за тотальной загруженности уже путает времена года и в частности попутал март с августом, поэтому выдал на отдых заранее.

– Ты, Андрей Алексеевич… – Халанский упорно говорил «Андрей Алексеевич» вместо «Андрей Александрович», – ты широко размахнулся, да… А ведь всех денег не заработаешь. Есть очень хорошая поговорка: жадность фраера сгубила, да… Можно брать понемногу, но на постоянной основе, и тогда всё пойдет как надо. У вас тут в кардиоцентре очень приличный бизнес, ты только посмотри: в среднем мы перечисляем на Совинком по три миллиона в месяц. Это очень хорошие деньги. Плюс аптека. На одном этом можно жить припеваючи, да…

– А… Станислав Анатольевич… вы понимаете, мне нужны большие обороты, чтобы получать у производителей хорошие скидки – это касается как расходных материалов, так и медикаментов. С одного потребителя не получишь столько выручки, чтобы дали хорошую скидку. Вы посмотрите: мы отгружаем вам продукцию по официальным ценам производителей, без накруток и живем только на скидках.

– То есть, Андрей, вам нужны обороты, чтобы производители давали вам скидку и вы могли поставлять кардиоцентру товар по низким ценам? И для этого вы наращиваете бизнес в других регионах?

– Именно так.

Заговорили о недавнем происшествии. В этом деле всплыли новые подробности. К радости Андрея, виноватыми оказались не только его люди. Бухгалтеру Совинкома позвонила Мария Станиславовна Дорецкая, заведующая оргметодотделом кардиоцентра, в чьи обязанности входила организация и проведение тендеров по закупкам расходных материалов, медикаментов и оборудования. Она предупредила о встречной проверке и попросила, не таясь, показать проверяющим абсолютно ВСЕ документы, касающиеся конкурса котировочных заявок. Это была подлая подстава – Дорецкая прекрасно знала, что новая бухгалтерша Совинкома, старая калоша, пришедшая на смену Гусевой, плохо разбирается в реальном устройстве мира и действительно покажет проверяющим всё, что находится в сейфе. У неё и полномочий таких не было – общаться с посторонними людьми. По всем вопросам Дорецкая контактировала с Леной Николовой и Ириной Кондуковой, а после увольнения Лены – только с Ириной. Заведующей оргметодотделом был известен номер мобильного телефона Ирины, но она не воспользовалась им а позвонила тому, кто гарантированно провалит дело.

В разговоре с главврачом Андрей упирал на то, что слив инсайдерской информации произошёл по вине Дорецкой, а сотрудники Совинкома в точности исполнили то, что им было сказано заместителем главврача кардиоцентра, ибо для них это авторитет гораздо больший, чем собственное начальство.

– Но почему она так поступила? – удивился Халанский.

Андрей знал, но промолчал – и так уже достаточно торпедировали Дорецкую, эскалация конфликта только повредит. Дело в том, что она упорно лоббирует фирму «Биохиммед», хозяином которой является Курамшин, её одноклассник. В своё время у него были все шансы занять место Совинкома, и ему предлагали переехать в кардиоцентр еще до того, как там появился Андрей, но Курамшин упустил свой шанс. И теперь он пытается потеснить Совинком, используя агента влияния – свою бывшую одноклассницу.

Заведующий рентгенологическим отделением, которому Дорецкая навязывала Биохиммед как поставщика рентгенпленки, рекомендовал Андрею плотно заняться ею: «Чпокни ты её – для пользы дела!» Но это была конечно жесть.

Андрей изобразил на своем лице участие:

– Понимаете, Станислав Анатольевич, своим демаршем она подставила прежде всего себя и вас. Нам-то что, у нас частная фирма, как хотим так и работаем. А вам как госучреждению нужно соблюдать все правила. Именно ради вашей репутации я вышел на заместителя губернатора и урегулировал вопрос – правда пришлось поиздержаться.

– Сколько? – Халанский потянулся к верхнему ящику стола, куда упрятал конверты.

– Нет, нет, не стоит – общее дело делаем.

– Тогда я переведу вам больше чем обычно в следующем месяце, чтобы вы могли компенсировать потери.

Проводив Андрея до двери, Халанский пожал на прощание руку:

– Будем работать!

Спустившись в свой офис, Андрей занялся текущими делами: отгрузки, обсуждение заявок, взаиморасчеты, поставщики и так далее, а после обеда отправился в отделения кардиоцентра – рентгенология, рентгенхирургия, лаборатория, реанимация, отделение нарушений ритма. До сих пор все заведующие практиковали возвраты – то есть экономили расходные материалы, передавали их на Совинком, который повторно отгружал их кардиоцентру, а при поступлении оплаты за них получали их стоимость за вычетом определенного процента (с каждым заведующим по поводу процентов Андрей договаривался отдельно). Самым вменяемым был Маньковский, заведующий реанимационным отделением, а самым жадным – Калымов, заведующий рентгенхирургией, вытребовавший себе 90 % и упорно не желавший уступать. Для Совинкома такое сотрудничество было не только опасным, но и убыточным, так как Андрей выплачивал Халанскому 8 % со всех перечисляемых сумм, и по сделкам с Калымовым на кармане оставалось какие-то 2 % (а если учитывать налоги и офисные издержки, то фирма выходила в минус), тогда как при нормальной официальной продаже расходных материалов чистая прибыль достигала 40 % (в среднем 20 %). Хорошо ещё, что продажи дорогостоящих расходных материалов в его отделение стабильно росли, а доля возвратов уменьшалась.

Оставалась проблема, связанная со стентами (стент – специальная, изготовленная в форме цилиндрического каркаса упругая металлическая или пластиковая конструкция, которая помещается в просвет полых органов и обеспечивает расширение участка, суженого патологическим процессом, стент обеспечивает проходимость физиологических жидкостей, расширяя просвет полого органа в частности коронарной артерии). Калымов вышел на поставщиков дешевых китайских стентов, он получал от них товар, передавал на Совинком, который отгружал стенты кардиоцентру, а когда кардиоцентр оплачивал товар, Андрей обналичивал деньги и отдавал Калымову за вычетом 10 %. Иногда для экономии времени Калымов даже не утруждал себя передачей продукции и относил в аптеку кардиоцентра накладные Совинкома с подписью: «Товар получен». (что было причиной разбирательств и скандалов – пронырливая Дорецкая влезла и сюда и докладывала главврачу, что кардиоцентр платит Совинкому за товар, который не принимала аптека и который никто не видел. Но Калымов однажды жестко поговорил с ней, и с тех пор она боялась слово лишнее сказать в его адрес а за глаза стала называть «хам трамвайный»).

Китайские стенты были откровенно левой продукцией, не сертифицированной на территории России (сертификаты приходилось подделывать), а задвигал их Калымов по ценам Джонсона – по $1,500-2,000 за единицу. И главная опасность состояла в том, что случись какое осложнение, при разбирательстве всплывёт вся подноготная и на участников схемы заведут уголовные дела. В кардиоцентре был свой морг, каждый летальный случай разбирался на комиссии, и то, что патологоанатомы и эксперты размотают весь клубок – сомневаться не приходилось. Нарушение на нарушении – взять хотя бы то, что согласно письма, которое Давиденко подписал у губернатора, Совинком имел право поставлять без конкурса продукцию «Cordis», «Ethicon», «Amplatzer», «Guidant» (первые две торговые марки принадлежат компании Джонсон и Джонсон), и китайские стенты задвигали под эту марку вне конкурса, и если это обнаружится при очередной проверке, пострадает главврач. Который конечно же, не погладит по головке хозяина Совинкома. А непробиваемый Калымов выкрутится при любых раскладах – Андрей был уверен на 100 %. Поэтому он предостерегал Ирину, порывавшуюся пойти к главврачу и настучать на оборзевшего заведующего рентгенхирургией: «Ира, угомонись, Шрэк будет последним, кого вышвырнут из кардиоцентра, а первыми будем мы!» (Калымов был поразительно похож на Шрэка – такой же красивый, но только не зеленый, и за глаза его так и прозвали: Шрэк).

В этот раз в разговоре с Калымовым Андрей робко поднял волнующий его вопрос: как быть с продвижением стентов Cypher производства Johnson & Johnson? И вообще с продажами другой продукции Джонсона, ведь показатели неприлично низкие из-за возвратов и реализации левых китайских стентов. Представители Джонсона неоднократно отмечали трагическое несоответствие объемов операций (эти данные не являются секретом) цифрам продаж. И резонно спрашивают: у кого, если не на Джонсоне, кардиоцентр закупает материалы?!

Кроме того, Калымов как opinion-leader получает на Джонсоне деньги, ему оплачивают заграничные поездки, компания начинает сомневаться, насколько разумны инвестиции в такого промоутера.

Выслушав Андрея, Калымов невозмутимо ответил:

– Всё ништяк!

И подлил Андрею коньяку (запершись в кабинете заведующего, они устроили небольшой фуршет). И хозяину Совинкома пришлось согласиться с такой точкой зрения.

Андрей вернулся в офис в начале седьмого под градусом (в лаборатории напоили водкой, а Калымов накачал коньяком). Все ушли, остался один только Ярошенко, чтобы обсудить аптечные дела. Он начал с жалоб на заведующую аптекой кардиоцентра, Златьеву Светлану Сергеевну, после чего предложил централизовать закупки для всех аптечных пунктов и делегировать полномочия по закупкам заведующей аптекой на улице Еременко в Краснооктябрьском районе. Андрей ничего на это не ответил, и Ярошенко подал на подпись смету на ремонт аптеки на улице Ухтомского.

– Сто восемьдесят тысяч?! – Андрей от удивления раскрыл рот.

Придя в себя, он взялся за изучение сметы, самым непонятным моментом в которой оказался пункт «Пожарная и охранная сигнализация» стоимостью 85,000 рублей.

– Мы здесь в кардиоцентре заплатили пожарникам пять тысяч, и они нам подмахнули все подписи, – сказал он. – Какого хера в какой-то дыре я буду платить 85,000, если один хрен потом платить пять тысяч за подписи?

Но Ярошенко внятно растолковал по каждому пункту. Во-первых, необходимо отгородиться от общего зала (под аптеку арендовано 70 квадратных метров в магазине, хозяин которого готов сдать всё помещение, но у него взяли столько, сколько по законодательству положено для открытия аптечного пункта), заказать торговое оборудование, вывеску, что касается сигнализации, то она абсолютно необходима – вокруг рабочие кварталы, пьянь, гопота, и мало ли что случится.

Андрей отложил вопрос по этому пункту и взялся за другие. Самым лучшим объектом была аптека № 256, находящаяся в Кировском районе в проходном месте – рядом остановка и рынок. Аптека занимала весь первый этаж пятиэтажного дома и имела статус «межбольничной» – там имелся специальный рецептурный отдел по приготовлению порошков, мазей, стерильных растворов и эта продукция была востребована в больницах района – то есть имеются постоянные покупатели. Кроме того, на базе аптеки была оптика. Правда, помещение убитое, а оборудование устаревшее – всё требовало ремонта и модернизации.

Аптека № 19 в горсаду также была в плачевном состоянии, к тому же находилась в невыгодном для аптечного бизнеса месте. Сюда просился ресторан или бистро – рядом парк, полно отдыхающих, да и площадь позволяет – двести квадратных метров.

Два миллиона рублей – столько зарядил Ярошенко на ремонт 256-й аптеки и покупку нового оборудования.

– С-сколько?! – ахнул Андрей.

И предложил не заниматься ерундой, а начинать работу в этом пускай убитом помещении – там ведь есть прилавки, стеллажи, можно торговать и так. А дальше по обстоятельствам, как пойдет выручка – брать из этой выручки на ремонт. Ведь работают остальные переданные горздравотделом пять точек без ремонта, и совершенно нормально работают.

– Так что с централизацией закупок для аптек? – спросил Ярошенко вот уже пятый раз за время беседы.

– А что с централизацией закупок…

Тут у Андрея запищал телефон. Проверив, он чертыхнулся – в кардиоцентре была плохая связь, сигнал то пропадал, то появлялся, и оказывается мобильный телефон всё это время был вне зоны доступа, и Таня, у которой сегодня день рождения, звонила несколько раз – пришли сообщения о пяти пропущенных вызовах. Андрей посмотрел на часы – он уже час как должен быть в кафе «Обломов», где Таня празднует день рождения. Причем не простое, а двадцатилетие – юбилей!

Он вышел из-за стола, подошел к угловому окну, где сигнал был лучше, и набрал её. Неожиданно связь прервалась.

– Мегафон здесь плохо ловит, – сказал Ярошенко.

Андрей повернулся к нему.

– Да? А у тебя какой оператор?

– У меня СМАРТС, – Ярошенко поднялся со стула, подошёл к Андрей и услужливо протянул свою трубку.

Андрей набрал Таню с мобильного телефона Ярошенко. Действительно, СМАРТС в этом месте брал гораздо лучше. Дозвонившись, Андрей стал извиняться, сказал, что разбирался с проблемами, связанными со скандалом в кардиоцентре. Сказав, что сейчас мигом приедет, отключился, отдал Ярошенко трубку, вернулся на своё директорское место и стал собирать со стола бумаги и запихивать их в портфель. Чувствовалось напряжение Ярошенко, во что бы то ни стало стремившегося узурпировать право закупок для всей аптечной сети, ждавшего сейчас одобрения хозяина, но Андрей встал в ступор – как всегда, когда на него пытались надавить. Не вникая в суть дела, он чувствовал подвох и сопротивлялся чисто интуитивно.