Текст книги "Он украл мои сны"

Автор книги: Федор Московцев

Соавторы: Татьяна Московцева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Глава 58

На вечер у Андрея было запланировано свидание с Таней. Он вспомнил, как она изворачивалась, оправдываясь, почему у ней отключен мобильный телефон – как раз в те дни, когда в Волгограде был Ренат – но подумал об этом без злобы. Он подумал, что она встречается с двоюродным братом, возможно, даже сошлась; но подумал с мягким сожалением. Он припомнил, как она динамила его по сексу, но без ожесточения и горечи. Он чувствовал, что любит её и верил, что сегодня у них Таней всё получится.

Она заехала за ним в кардиоцентр и предложила съездить в Парк Хаус, недавно открывшийся гипермаркет, в котором, кроме магазинов, есть кинотеатр, боулинг, множество кафе и ресторанов. Андрей был наслышан об этом развлекательном комплексе, и уже понял, что там тусуется весь город. И повёз её на 102-ю высоту, на Мамаев Курган, где крайне малая вероятность встретить знакомых. Он всё распланировал и заказал номер в гостинице, которая там находится.

Они приехали на Таниной машине, которую купил Андрей. Строго говоря, кабриолет был оформлен на его мать, Таня ездила по доверенности, но это ничего не меняло. То была её машина, безо всяких оговорок.

Они поужинали в кафе «Блиндаж», из окон которого видна Родина Мать. Здание, на первом этаже которого находится «Блиндаж», представляет собой небольшой двухэтажный комплекс, на первом означенное кафе, сувенирная лавка и музей, на втором – гостиница. Здание является частью архитектурно-паркового комплекса «Мамаев Курган».

После трапезы они вышли на свежий воздух прогуляться по парку. Пурпурная кайма заката побледнела, горизонт окрасился оранжевым тоном, а выше простерлось бледно-голубое небо. Зажглась первая звезда; она теплилась белым светом. А вот ещё и ещё, скоро их нельзя будет счесть. Деревья в парке потемнели и как будто разрослись. На той тропинке, по которой шли Андрей с Таней, им был знаком каждый камешек, но в этот час она казалась таинственной, ведущей в неизвестность.

Таня прошла вперёд и встала на краю склона. Она излучала атмосферу неописуемо нежной женственности и была необыкновенно хороша в атласном платье в китайском стиле с воротником-стойкой и вышивкой в виде таинственных цветов, переливавшимся всеми оттенками соблазна, обрисовывавшем её формы и согретом её телом. Все движения её тела и раскачивающаяся её походка производили на Андрея непостижимо сильное впечатление. Вся соль была в том, что она делала со своими бедрами, как она покачивала ими при передвижении. Она не шла, она СТУПАЛА, она скользила. По сравнению с её скольжением ходьба подиумных моделей – это порнографическая механика. И даже если бы на ней вместо платья от Blumarine был бы мешок из-под картошки, эффект был бы такой же ошеломительный.

Её напряжение, страстность, чувственность ушла внутрь, свернулась, подобно мощной пружине, освободив духовную силу и сосредоточенность. Она приготовилась к серьёзному разговору. Но Андрей не заметил этого, он видел перед собой объект вожделения. Он скользил вслед за ней, как гепард, выгадывая момент, чтобы коснуться её непокорных волос, поцеловать резко очерченные губы – сейчас это было пределом его желаний.

– Какой свежий воздух! Как хорошо пахнет! – произносила она восторженные слова грустным тоном, словно изжив пылкость юности, не выражая ни малейшего желания приблизиться к возлюбленному.

Андрей подступился к вожделенной добыче.

– Я снял номер в Блиндаже.

– Где?

– Где мы ужинали. Там на втором этаже гостиница, – Андрей говорил энергично, слегка помахивая руками, с четким намерением обнять ими Таню.

Её серо-зеленые глаза мерцали в свете одинокого уличного фонаря, и в этом чудилась какая-то магия.

– Шикарно! А что с твоей квартирой? Ты её сдаёшь?

Он фыркнул:

– Нет.

– Тогда зачем тратить деньги на гостиницу?

Он возразил нежным, но властным голосом:

– Хм… но мы не можем поехать ко мне на квартиру.

– «Мы»? Ты поедешь туда один. Одному тебе можно?

– Танюша…

Он попытался её обнять, но она резко отстранилась. От волнения ей стало жарко, он почувствовал, что она вся пылает. На её лице и руках вспыхнул яркий розовый цвет, воздух задрожал возле её губ.

– Что происходит? – Андрей был окончательно сбит с толку.

Она отвернулась и стала смотреть на мерцающий внизу город. Андрею пришлось дважды повторить вопрос. Сладковатый «девчачий» запах сводил его с ума, будоражил воображение, в памяти всплывали картины их уже таких далёких интимных встреч.

– Да что это такое, объясни мне наконец!

Она повернулась к нему лицом:

– Ты хочешь, да!

Он по-людоедски зарычал:

– Нет, я буду, как лох, драчить, пока ты тут гуляешь!

– Я ни с кем тут не трахаюсь – не такая как некоторые.

После резкой перепалки, в ходе которой они выясняли, кто кому изменяет, – он в основном ворчливо огрызался на щедро рассыпаемые ею обвинения, – Таня решила, что пришла пора выдвинуть свои условия:

– Год назад, в Абхазии, ты обещал, что мы сойдемся, ты на мне женишься. Ты говорил, что давно не живёшь с женой, что официальный развод это пустая формальность. А сейчас твоя жена переехала к тебе в Питер, у вас там всё нормально. Получается ты брехал мне, ты не собирался выполнять то, что обещал! Скажи, так получается, да!

– Но я работаю в этом направлении, ты знаешь каждый мой шаг… – пробормотал он, пытаясь её обнять.

– Избавься от этого параллельного явления, от Мариам, вот какой ты должен сделать шаг! – выкрикнула она с ошарашивающей прямотой.

– Но при чем тут она? Ты знаешь моё к тебе отношение, я люблю тебя.

– Меня больше не устраивает твоё «любимая». Хочу быть «любимой и единственной»!

«Но Танюша…» – он так нежно, так настойчиво и вместе с тем так кротко стал умолять её, что она засомневалась, хватит ли ей решимости отказать ему. Его руки скользили по её телу, ещё мгновение, и она растает, сдастся, и тогда всё – снова ложь, динамо, пустые клятвы.

– Танюша, клянусь тебе…

Услышав о клятве, она резко высвободилась:

– Что? Клятвы, гражданин Разгон? Ты меня держишь за дуру! Я тебе не верю!

Андрей не нашёлся что ответить, и она с удовольствием подумала, что он от неё без ума, – по крайней мере сейчас.

– Ты на себя посмотри, прежде чем собирать обо мне сплетни! – сказала она, светясь улыбкой. – Это домыслы, а вот твоё сожительство с Мариам я уже расцениваю как измену.

По её дружелюбному тону ему стало ясно, что не всё потеряно. Она ведёт диалог, значит, есть возможность её переубедить.

– Ты знаешь моё к тебе отношение, должна знать и чувствовать, – сказал он, прижимая руку к сердцу. – Я не сомневаюсь в твоей верности и не думаю обвинять тебя в непостоянстве. Мои серьёзные намерения и преданность неоднократно доказаны мною на деле. Ты же знаешь: я отношусь с доверием к каждому, кто способен ответить мне тем же самым. Я люблю тебя, и ты не можешь этого не чувствовать. И ты своими глазами видишь, что творится на фирме, знаешь, что я не могу всё бросить и уехать в Абхазию. Но я работаю над нашим планом. Я не разговариваю – я действую!

Говоря это, он постепенно приближался к ней, и она, убаюканная скорее не словами, а ласковым тоном, позволила заключить себя в объятия. Он обнял её с той нежной осторожностью, которая свидетельствует о силе, и это доставило ей какое-то особое удовольствие. Уже почти не сопротивляясь его поцелуям, она вдруг высвободилась из его рук:

– Пусти!

Отойдя на шаг, она решительно сказала:

– Я так больше не могу! Мои биологические часы тикают и утраченного времени не вернуть. Ты должен определиться: или я, или… Короче, я хочу чтобы ты выполнил свои обещания. Всего навсего.

Высказавшись, она вопросительно смотрела на него, ожидая, наконец, услышать внятный ответ. Но Андрей молчал, как будто ожидая в свою очередь, что предложение руки и сердца с точной датой свадьбы вдруг произнесется само, без его участия. Так и не дождавшись ответа, Таня развернулась и пошла в сторону стоянки. Он нехотя поплёлся вслед за ней. Ему пришлось ускорить ход, чтобы её догнать. Подойдя к машине, она спросила:

– Тебя подвезти до дому?

Он ответил довольно грубым тоном, с пренебрежительной гримасой на лице:

– Езжай! Чего смотришь? Давай, вали отсюда!

И пошёл прочь. Пожав плечами, она погрузила своё сексуальное тело в машину и уехала.

Она понимала, что поступает жестоко, в первую очередь по отношению к самой себе, так как не он, женатый козёл, а она страдает от длительного воздержания. Но она не видела другого способа достучаться до этого толстокожего буйвола. Сейчас она должна извлечь из своих внешних данных максимум возможного, потому что сиськи и задница не будут длиться вечно.

Она его разозлила. Но ему полезно. Всем порой нужна встряска. К тому же в той горькой пилюле, что он получил, горечь была строго дозирована, Таня не дала ему от ворот поворот, а оставила ему массу возможностей реабилитироваться. И её суровость была отзвуком глубокой и нежной любви к нему. У них установилась незримая связь, нечто большее, чем сексуальное влечение, что объединяло их, заставляло тянуться друг к другу – выстраданная годами гармония. Таня была уверена, что он позвонит и позовёт её обратно, найдёт способ образумить, поставить на место. Но она уже отогнала машину на стоянку возле Музея Панорамы на 13-й Гвардейской улице, пришла домой, но никто не позвонил. Пропущенные звонки Рената не в счёт. Машинально проверила электронную почту – там сообщение от Рената и прочий спам. В полночь она всерьёз забеспокоилась: «Что он делает? Почему не звонит?» И она набрала Лену Калашникову, свою лучшую подругу. Рассказала, как прошло свидание и в сердцах воскликнула: «Что мне делать?»

– Жди, появится, – спокойно ответила Лена.

– Но уже первый час ночи!

– Завтра позвонит, никуда не денется.

– А что он делает сейчас?

– А я почём знаю, я не его мама, – у Лены не было причин для беспокойства, Сергей, её парень был всегда при ней, и ей были неведомы такие муки, как спать одной.

Но её твердокаменного спокойствия оказалось недостаточно, чтобы успокоить подругу. Таня была настолько взвинчена, что накрутила спокойную, как тюлень, Лену, настолько, что та подорвалась вместе с Сергеем поехать на Мамаев Курган. Они заехали за Таней на своей машине и в начале второго ночи подъехали к «Блиндажу». Сергей вышел из машины и стал стучаться во все двери. Ему открыл охранник и обстоятельно ответил на все вопросы. Да, указанный молодой человек (Сергей показал фото на телефоне) по имени Андрей Разгон находится у себя в номере на втором этаже. Он сидел в баре до самого закрытия, до половины двенадцатого, выпивал, а потом взял бутылку виски и поднялся в номер. Предвосхищая Танин вопрос, Сергей подчеркнул: «Кроме бутылки, никого с ним в номере больше нет».

Вернувшись домой, Таня прошла в свою комнату, без сил повалилась на кровать и расплакалась. Одна, совсем одна, всё что у неё есть – пропущенные вызовы, левые электронные сообшения и куча спама.

Глава 59

Спальня двухкомнатной квартиры 9-этажного дома в Купчино, на петербургских Выселках, была погружена в полумрак. Ренат, полуразвалившись в кресле, устало смотрел в монитор, на котором трое раскачанных негров жестко тянули тощую блондинку. В левой руке Ренат держал бокал с коктейлем – водка и апельсиновый сок, из которого периодически отпивал, правая рука безжизненно свисала с подлокотника кресла.

Он посмотрел на таймер – еще две минуты, и задумался, когда и куда негры будут кончать. Раздался звонок. Ренат убрал громкость, отвлёкся от просмотра, чтобы ответить. Звонила Лариса, 35-летняя бизнесвумен, с которой он время от времени потрахивался.

– Алё, Ренат?

– Да, Ларсен, как дела?

– Как сажа бела. Приезжай ко мне, нас тут трое девочек против двух парней. Нам нужен третий жеребец.

Ренат машинально выпрямился в кресле и свернул окно, как будто Лариса, невидимый абонент, могла увидеть, чем он тут занимается.

– А я это… далеко за городом, в Юкках, – соврал он. Последние два часа он наяривал болт на порнушку, поэтому уже всё, не до интимных встреч, а тем более не до оргий у Ларисы, развратной пумы.

– Ну ладно, оставайся там, мы сейчас других позовём. Хи-хи-хи! – хохотнула она и отключилась.

«Поздно ты позвонила, если хотя бы часом раньше…» – грустно вздохнул он и развернул окно. Негры как раз кончали, заполняя спермой все естественные отверстия блондинки.

Он допил коктейль, поднялся с кресла и пошёл в ванную. Приняв душ, вернулся к компьютеру, навёл еще один коктейль, отхлебнул и задумался. С Таней он созванивался днём, из офиса – за счёт фирмы. Приехав домой после работы, общался с ней по электронной почте. Потом около семи вечера она прислала СМС, в котором написала, что села смотреть «Гарри Поттер и философский камень», а он как раз приступил к просмотру взрослых фильмов.

Сделав ещё пару глотков, он набил сообшение: «Добрый вечер, чем занимаешься? Пока ты смотрела Гарри Поттера, я разыскал свои парижские фото и видео, высылаю их тебе в прикрепленных файлах. Мы с тобой обязательно туда поедем, погуляем по парижским улочкам, по Елисейским полям, посетим собор Нотр-Дам, сходим в Лувр, а вечером заглянем в Мулин Руж. Парижская романтика не оставит тебя равнодушной».

Прикрепив к сообщению указанные фото и видео, которые хранились в отдельной папке, он кликнул: «Отправить» и стал ждать.

Прошло пять минут, десять, полчаса… Он уже допил коктейль смешал очередной, а она не отвечала. «Наверное, просматривает фото, сейчас пишет свои впечатления», – решил он.

Его мнение о ней было непостоянно. Временами он думал о Тане как о недоступной принцессе (особенно робел он во время личных встреч); а иногда, особенно после просмотра порнофильмов, думал о ней как о доступной самке, которую можно вот так вот запросто отодрать. И сравнивал её с теми отвязанными девчатами, толпы которых можно встретить возле институтов или возле студенческих общежитий. Бывало, Ренат даже останавливался на обочине, чтобы полюбоваться на девушек, если, проезжая мимо таких мест, например мимо ФИНЭКа на канале Грибоедова, замечал массовое студенческое движение. Он хотел думать о Тане как о потенциальной невесте, с которой можно последовательно пройти все стадии ухаживания и в итоге жениться, но мыслил как угодно, но только не так.

Чем больше он размышлял о современных 18-20-летних девушках, тем больше понимал, что те девчата, на которых он пялился из-за темных стёкол своей машины возле ФИНЭКа, также недоступны для него, как и Таня. Не дадут они ему. Ни за что. Будут лезть в штаны к таким, как Андрей, богатым эстетствующим сибаритам, и скорее даже отдадутся в подъезде своим нищебродам ровесникам, чем такому рафинированному парню как Ренат, удел которого – стареющие пумы наподобие Ларисы. А ещё порнушка. И Танины фотографии.

Придя к такому выводу, он громко выругался. Он разозлился на всех этих незнакомых студенток, а заодно и на Таню, – так, будто бы они, уже раздвинув ноги, отказали ему в сексе в тот момент, когда он собирался войти.

Водка кончалась. Ответ от Тани так и не пришёл. Он увидел ещё два сообщения, отправленные уже после того, как он отправил письмо с фотографиями и видео. Надо же, машинально отправил и тут же забыл.

Он раскрыл одно, затем второе. В первом было вежливое напоминание: «Танюша, ну ты куда, моя радость, пропала?», во втором – уже форсированные обвинения, куда она черт возьми подевалась и почему не отвечает.

Но Таня не ответила и через час после отправки сообщения. И Ренат стал бомбить её по всем доступным каналам связи. Бесполезно.

Долго ещё бушевал в ночной тиши Ренат, обуреваемый подозрениями и ревностью, и, находясь в состоянии алкогольного делирия, крича как болотная выпь, бомбил Таню сообщениями, СМС-ками и звонками, и, глядя в окно, ловил в проплывающие по ночному небу женские улыбки – такие большие, с красными губами.

Глава 60

Андрей проснулся поздним утром. Трубы горели. Он выпил приготовленную с вечера пепси-колу, привёл себя в порядок, спустился в кафе, позавтракал. Затем собрал вещи, выписался из гостиницы, вызвал такси, и, стоя на улице в ожидании машины, позвонил Тане.

– Я слушаю! – её голос показался ему сердитым.

Он ответил тоже не очень-то ласково.

– Привет. Отвезёшь меня в аэропорт?

– В смысле?

Он переменил тон и сказал со всей теплотой, на какую был способен:

– Танюша, мне надо в кардиоцентр, очень много дел. Самолёт в 19–25, как обычно. Если ты меня заберешь из офиса и отвезешь в аэропорт, то я буду вечным твоим должником.

Она живо отреагировала:

– Ты и так мой должник.

– Хм… это точно.

– Во сколько?

Он посмотрел на часы:

– Часа в четыре, я позвоню.

В офисе он встречался с менеджерами, с Ириной Кондуковой и главбухом Мальчининой, которая, разложив перед ним бумаги, пыталась склонить к подписыванию оных. Он не на шутку разозлился: «Внимание, Тоня! Запомни раз и навсегда! Я не подписываю никаких бумаг! Что делать!? Делай свою работу, занимайся возвратом НДС и будет тебе счастье!»

Таня заехала за ним в кардиоцентр в начале четвертого. По дороге в аэропорт они остановились в загородном ресторане «Сосновый бор», это целый ансамбль бревенчатых срубов, огороженный частоколом, в районе пересечения улицы Ангарской и Третьей Продольной. По дороге и за обедом обсуждали предметы, не касавшиеся их личных отношений. Когда он расплачивался, она поинтересовалась насчёт его планов на майские праздники. Он не стал отвечать при официантке, а когда они вышли на улицу, то, немного пройдя по дорожке, выложенной деревянными кругляками, собирался уже ответить, но Таня его опередила.

– Скажи, почему я узнаю о твоих планах от других?

– То есть?

– Ира говорит ты собрался в Казань, потом в Сочи.

Про Сочи ей сказал Ренат, но на него, конечно же, она ссылаться не могла, поэтому сослалась на Ирину, от которой узнала, что шеф должен отвезти комиссионные в Казань и вероятно, пробудет там неделю. То были просто разговоры, Андрей никогда никому не сообщал точных дат своих поездок. Но он и Тане ничего не мог пообещать наверняка, так как собирался поехать с семьёй в Сочи.

– Да, Танюш, мне нужно в Казань, дней на семь.

– На праздники? И это никак нельзя отложить?

– Никак. Азимов играет новый тендер, мне нужно там быть. Наверное, придётся самому готовить документы.

Она усомнилась:

– Ты никогда не делаешь документы сам.

– На этот раз придётся.

– И ты пробудешь там целую неделю?

– Не совсем. Потом мне надо вернуться в Петербург, на завод. Все уезжают в Сочи – ну ты помнишь, они каждый год на майские туда ездят; мне надо побыть на хозяйстве. Потом приедет Артур и меня подменит. Числа пятнадцатого я приеду в Волгоград… может раньше.

– Да оставайся там сколько хочешь. Я буду в отчаянии, если ты из-за меня сократишь такое приятное времяпровождение со своими друганами.

– Но… Таня, какие друзья, это дела!

Она сказала задумчиво и как бы чего-то ожидая:

– Правда, это всегда не очень осторожно – оставлять женщину одну.

Он пытался поймать её блуждающий взгляд.

– Ты избегаешь близости уже полгода. У тебя кто-то есть.

– Думай что хочешь, мне плевать. Я тебе вчера всё сказала, а ты не соизволил мне ответить, когда наконец ты выполнишь…

Не закончив, она безнадёжно махнула рукой.

– Мне уже всё равно.

– Что ты хочешь этим сказать?

Она грустно вздохнула.

– Ничего… Я думаю… я думаю о том, что большую часть времени мы бываем врозь, если ты приезжаешь в Волгоград на выходные, то большую часть времени проводишь в офисе, теперь ты решил отменить нашу традиционную майскую поездку, и раз уж так мало приходиться видеться, то видеться не стоит вообще.

Он доверял ей, верил в неё – потому что любил; но никак не мог решить заданную ею головоломку. Развод исключался полностью.

– У нас отношения, не побоюсь этого слова, любовь, но тебе так нравится меня терзать. В тебе порой такая сухость, даже жестокость. Ты заставляешь меня мучиться.

Она резко тряхнула головкой.

– Что поделаешь? Я жестокая и своевольная. Это уж в крови. Я в отца. Ты знаешь, кем он был. Я дочь завоевателя. Мы люди алчные. Мой отец хотел добиться богатства, обладать тем, что покупается, то есть всем. А я… я хочу завоёвывать и хочу сохранять… что? Сама не знаю… счастье, которое у меня есть… или которого у меня нет. Мне нужны мечты, иллюзии. Они не стоят тревог, испытанных ради них, но одни эти тревоги, чего-нибудь, да стоят, потому что мои тревоги – это я, это моя жизнь. Я хочу распоряжаться тем, что люблю, тем, что мне кажется, я любила. Я не желаю терять. Я – как папа: требую то, что мне должны. И к тому же…

Она понизила голос:

– И к тому же я не лишена темперамента. Вот что, дорогой мой. Я тебе надоедаю. Что прикажешь делать? Не надо было любить меня.

Эта резкость речи была для него непривычна. Но он не сильно обеспокоился, так как придавал значение поступкам, а не словам, тем более словам женщины. А по её поведению ему стало ясно, что она пока что верно ждёт его и её интрижка с Ренатом – мыльный пузырь. Принимая к сведению всё сказанное ею сейчас, в деталях он усмотрел каприз, и решил на этом сыграть. И на правах старшего, на правах покровителя, сказал:

– У меня одно желание, ты знаешь – быть приятным во всём. Уж не знаю, как ещё тебе угодить… По-моему ты капризничаешь.

– А почему бы мне с тобой не капризничать? Если я сплю с тобой, то делаю это не по расчёту и не из чувства долга. Я это делаю… каприза ради.

Он взглянул на неё, удивлённый и опечаленный – хотел заметить, что она давно с ним не спит, но сдержался. Она сделала оговорку.

– Ну не каприз. Я с тобой по любви. И я чувствовала, что ты меня любишь. Но любовь должна быть в радость, и если я не нахожу в ней удовлетворения того, что ты называешь моими капризами и в чём все мои желания, вся моя жизнь, моя любовь, то мне это и не нужно, я предпочту быть одна. Ты меня удивляешь. Мои капризы! Разве есть в жизни что-то другое? А твои финансовые авантюры – это не каприз?

Он широко раскрыл глаза. Наконец он поймал её взгляд.

– Мои что? Мои авантюры?!

– Большая часть твоей деятельности – каприз. Куда тебе столько аптек, зачем медицинский центр, здание на территории кардиоцентра? Куда ты так размахнулся?

Он не мог поверить своим ушам – что она будет ему выговаривать.

Её прорвало:

– Что ты так смотришь? Кто тебе это ещё скажет? Тебе твои холопы рукоплещут, потому что им это выгодно. Ну давай, швыряй деньгами!

Вся эта россыпь головоломок – Иосиф Григорьевич, Ирина, Таня, Ренат – начинала действовать Андрею на нервы. Сейчас он хотел одного: сходить с друзьями в ночной клуб, снять там понятных девочек, с которыми можно реально развлечься и отдохнуть от удручающей злобы дня.

– Послушай, Тань, я отменяю все поездки, с компаньонами как-нибудь договорюсь, мы поедем на майские в Абхазию… я приеду за тобой на машине… 26–27 апреля.

Она недоверчиво смотрела на него.

– Уже не знаю, как тебе верить.

Он обнял её за талию, стал целовать в затылок и глаза – поцелуями лёгкими и частыми, как бы в награду за то, что она не упрямится и даёт ему очередную отсрочку. Затем посмотрел на часы.

– Пора потихоньку ехать.