Текст книги "Бандиты времен социализма (Хроника российской преступности 1917-1991 гг.)"
Автор книги: Федор Раззаков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
В дни, когда знаменитый фальшивомонетчик В. Баранов «парился» в тюрьме МВД, а «диверсант» Браун-Журавлев – в Лефортово, еще один уникальный преступник вор-домушник Борис Романович (Рувимович) Венгровер получил по приговору Мосгорсуда свой последний срок. Случилось это осенью все того же 1977 года. Звезда уголовного мира СССР и нескольких европейских стран был случайно задержан во время своего очередного ограбления в доме, что стоит в Токмаковском переулке (рядом с Курским вокзалом).
Так же, как и В. Баранов, Б. Венгровер – уникальное явление в криминальном мире бывшего СССР. Человек недюжинного ума и выдающихся способностей, Венгровер занимался своим воровским ремеслом с настоящим упоением и истинной выдумкой. Помимо милиции Советского Союза, на территории которого он уже успел «схлопотать» 13 судимостей, его искали еще в нескольких европейских странах, чтобы предать суду за квартирные кражи. Однако Венгровер был неуловим. Как представитель поколения «идейных» воров, он грабил только состоятельных людей. Если воровская судьба заносила его в квартиры бедных, оттуда ничего не пропадало. Взяв несколько богатых квартир, Венгровер на какое-то время залегал на дно или, меняя место пребывания, выезжал за границу. Приятной, импозантной внешности, он обычно выдавал себя то за бухгалтера, то за фининспектора какой-нибудь солидной организации.
В молодости Венгровер искренне и самоотверженно влюбился в девушку из приличной семьи и даже женился на ней. У них родилась дочь. Однако в скором времени родители девушки узнали, какому роду деятельности отдает свои силы и страсть их зять, и тут же потребовали от дочери порвать с ним всякие отношения. После этого Венгровер решает «завязать» со своим ремеслом. Отсидев очередной срок, он устроился рядовым путейским рабочим на железную дорогу. Вскоре за отменные человеческие качества – а был он щедрым и великодушным – снискал в коллективе истинное уважение. Не имея возможности общаться со своей родной дочерью, он всю свою нерастраченную отцовскую любовь отдавал чужим детям. Именно для них на собственные деньги он построил детский спортивный городок в районе Селезневки.
Говорят, именно обида за свою неудавшуюся семейную жизнь толкнула Венгровера на прежнюю воровскую стезю. Он вспомнил лихую молодость и решил тряхнуть стариной. Числясь истопником Саженевской специальной школы-интерната, что в Рязанской области, он стал частенько отлучаться к своим якобы дальним родственникам. Назад же возвращался не с пустыми руками и почти все это богатое барахло раздаривал саженевцам. До своего ареста в 1977 году он успел обокрасть семь квартир в Рязани и три – в Москве.
На суде Б. Венгровер вел себя честно, во всем признался и, более того, изъявил желание помочь советским гражданам уберечь свои квартиры от посетителей вроде него. Он говорил о дверях, изготовленных из пластинок прессованного картона, о непрочных замках, которые можно было открыть при помощи спички. Все это рассказывал искренне, отнюдь не стремясь «купить» представителей правосудия. Он был уже старым и искушенным в жизни человеком и прекрасно понимал – это его последняя судимость. Выйти живым из тюрьмы он уже не надеялся и чистосердечным признанием стремился хоть как-то облегчить душу.
Вооруженные ограбления 70-х
Налет в Риге. Ограбление в Кривом Роге. Ограбление банка в Ереване.
А в то время как дилетант В.Баранов сотрясал основы банковской системы страны без единого выстрела, лишь силой своего профессионального мастерства, находились люди, мечтавшие на советской почве повторить путь легендарных американских бандитов 30-х годов, грабителей банков Бонни и Клайда. Наиболее знаменитыми стали три случая, происшедшие в 1974 и 1978 годах.
9 января 1974 года в Риге впервые за долгие годы был ограблен инкассатор. Случилось это в девятом часу вечера возле кафе «Турайда». Преступник действовал один и на
удивление грамотно и хладнокровно. Убив за несколько часов до ограбления водителя инкассаторской машины, он занял его место за рулем, после чего, прибыв к кассе, дождался, когда деньги будут получены, обрезком металлической трубы ударил инкассатора по голове, схватил мешок с 36 тысячами рублей и скрылся.
Несмотря на то что милиция прибыла на место происшествия через 10 минут после сообщения о случившемся и сразу же в районе начала действовать операция «Кольцо», преступник по горячим следам так и не был найден.
Второй инкассатор, находившийся в момент преступления возле машины и не пострадавший, начал давать первые свидетельские показания и описал приметы преступника. Более того, он назвал его предположительное имя Николай – и вспомнил, что тот по дороге к кассе хвалился знакомством с продавщицей одного из рижских гастрономов. Найти эту продавщицу милиции не составило большого труда, так как тот гастроном находился на пути следования инкассаторской машины. Именно продавщица и восстановила полное имя преступника – Николай Красовский. В дополнение к этому женщина предоставила сыщикам и фотографию Красовского с дарственной надписью на обороте. Отметим, что с момента совершения преступления прошло всего лишь пять часов!
Вместе с тем эксперты, изучавшие отпечатки пальцев в машине, установили: на электробритве, принадлежавшей убитому шоферу, помимо отпечатков Красовского, найдены еще одни. Значит, преступников было как минимум двое.
Утром следующего дня выяснилось, что Красовский работал в одном таксопарке с убитым им шофером. Там рассказали: Красовский обладал весьма скандальным характером, несколько раз после обильных пьянок задерживался милицией. Стали искать, с кем он обычно выпивал. И тогда всплыла фамилия некоего Мезиса, прежде судимого. 10 января в 10 часов утра эксперт НТО уже докладывал руководителю следствия Кавалиерису о том, что отпечатки пальцев Мезиса, как и отпечатки пальцев Красовского, точно совпали со следами, найденными на металлической поверхности трубы, опустившейся несколько часов назад на голову инкассатора.
В полдень того же дня Мезис был арестован у себя на квартире. Никакого сопротивления оперативникам он не оказал и сразу же во всем сознался. После этого следственная группа выехала с ним в лес, к месту, где, по словам Мезиса, покоилось тело убитого шофера Инара Карпова. Теперь предстояло арестовать Николая Красовского.
К середине дня 10 января из типографии вышла первая партия листовок с фотографией Красовского, в которых были перечислены все его приметы и опубликована просьба ко всем гражданам Риги помочь в его розыске и задержании. В тот же день подобное объявление было передано по радио, а вечером телевидение дважды прерывало свои программы и обращалось к гражданам с просьбой: "Помогите найти убийцу!" После этого прошло еще двое суток.
Арестовали же Николая Красовского, можно сказать, случайно. На Рижском вокзале его опознал инспектор уголовного розыска Николай Крамаренко. Так за три дня было раскрыто это дерзкое преступление. Результаты его были настолько беспрецедентны, что руководство МВД СССР буквально через три часа после задержания Красовского обратилось к кинодокументалистам с предложением создать на материале этого дела фильм. Предложение тут же было принято.
Вскоре в Риге состоялся суд над преступниками. Приговор обоим вынесли суровый – смертная казнь.
В том же 1974 году, только несколько позднее – 23 мая, в Кривом Роге двое 30-летних мужчин совершили ограбление самого крупного в городе магазина – "Детский мир". Средь бела дня ворвавшись в кассу магазина, они обухом топора свалили с ног старика сторожа и, наставив на кассиршу пистолет-зажигалку, отобрали у нее сумку с 20 775 рублями. Несмотря на то что преступники работали в открытую, найти их какое-то время не удавалось. И кто знает, сколь долгим было бы следствие, если бы не случайность, можно сказать, анекдотического характера.
27 мая того же года один из налетчиков, напившись у друзей на ворованные деньги, не смог дойти до дома и заснул на лавке в одном из дворов. Под голову он положил портфель с 10 тысячами ворованных рублей. Вскоре его разбудили милиционеры. Они доставили пьяного в отделение и там, естественно, поинтересовались происхождением такой крупной (по тем временам) суммы. Запирательство длилось недолго.
В третьем случае хоть и обошлось без кровопролития, но сумма похищенных денег не шла ни в какое сравнение с рижским и криворожским ограблениями. Она по тем временам считалась астрономической – 1,5 миллиона рублей.
Для раскрытия этого преступления буквально "на уши" была поставлена вся союзная милиция, а следствие курировал сам министр внутренних дел СССР Николай Щелоков, который лично докладывал о его ходе венценосному генсеку. И хотя спустя несколько месяцев дерзкие преступники были арестованы и руководители операции по их поимке получили причитающиеся им ордена и звездочки, однако назвать это дело до конца раскрытым было нельзя. Ведь главные и самые дорогие ценности, похищенные преступниками, найти так и не удалось. Но самое любопытное в том, что сыщики, искавшие преступников, об этих главных ценностях даже не догадывались.
Начало этой уникальной истории уходит корнями в далекое прошлое – в события 1918 года. После августовского покушения на Ленина и начавшегося сразу после этого красного террора, большинство иностранных граждан, проживавших в России, стали спешно покидать страну. Не стал исключением и знаменитый французский ювелир Фаберже. Однако в отличие от многих его соплеменников, уезжавших «налегке», Фаберже раздирали противоречия – как быть с драгоценностями, которых у него накопилось на целый саквояж? Везти их с собой? Но где гарантия, что на границе их не конфискуют революционные власти, а их хозяина не запишут в контрабандисты? В конце концов, ювелир решил оставить их в посольстве, уповая на то, что ворваться на его территорию у большевиков наглости не хватит. Но он ошибался. Буквально спустя несколько недель после его отъезда чекисты посетили французское посольство под предлогом поиска в его стенах иностранных шпионов. Оных они так и не нашли, зато обнаружили доверху набитый драгоценностями саквояж, который тут же и конфисковали, даже не выдав ошарашенным французам соответствующую расписку. С этого момента и берут свое начало удивительные приключения кулонов и браслетов знаменитого ювелира в советской стране.
Судя по всему в том же 1918 году большую часть этой уникальной коллекции растащили чекисты, участвовавшие в их экспроприации. Часть вещей, причем незначительная, в 20-е годы стала всплывать на различных вещевых рынках в качестве оплаты за жизненно необходимые продукты, но большая часть осела в чьей-то частной коллекции. В 60-е годы этими драгоценностями завладел богатый армянский цеховик Вазген О., который предпочитал хранить их в своем доме под Ереваном. Но в середине 70-х, видимо всерьез опасаясь за судьбу коллекции, он предпочел их перепрятать, доверив это дело своему родному дяде. Тот со своей стороны пообещал ему, что в его руках драгоценности будут "как в банке", и не обманул – действительно спрятал их в Ереванском банке, в котором занимал одно из руководящих мест. Но слово свое дядя не сдержал.
Согласно расхожей поговорке, что "шила в мешке не утаишь", наличие у Вазгена О. уникальной коллекции драгоценностей самого Фаберже в конце концов стало известно еще одному коллекционеру из Армении. С этого момента идея завладеть ею стала не давать ему покоя. В течение нескольких месяцев его люди шаг за шагом сжимали кольцо поисков, пытаясь узнать в каком месте Вазген хранит коллекцию, пока наконец не вышли на его дядю. Узнав о том, кем и где работает этот человек, преследователь чисто интуитивно догадался в каком месте может храниться искомое. Однако для подтверждения этого необходимы были веские доказательства. Но за ними дело не стало. Подкупив одного из сотрудников банка – молодого парня, только что закончившего экономический факультет Ереванского госуниверситета и сильно нуждавшегося в деньгах, преступники вскоре сумели установить, где именно дядя-банкир мог хранить уникальную коллекцию. Судя по всему, это было хранилище с деньгами на втором этаже банка. В течение нескольких последующих дней преступники тщательно изучали работу банка, в котором на их счастье в те дни проводился ремонт и царил сопутствующий ему бардак, после чего пришли к заключению, что самым благоприятным временем для осуществления задуманного может быть только уикэнд.
В один из июньских дней 1978 года в МВД СССР поступила срочная телефонограмма из Еревана, в которой сообщалось, что из Ереванского банка неизвестными преступниками похищено 1, 5 миллиона рублей. Учитывая астрономическую сумму похищенного, Ереван телеграфировал об этом происшествии в Москву и надеялся, что оттуда им пришлют помощь. Так оно и получилось. Вскоре из столицы Союза в Ереван прибыла представительная делегация в составе заместителя министра внутренних дел СССР Б. Шумилина (он курировал угрозыск страны), заместителя начальника Управления уголовного розыска СССР А. Волкова и других следователей УУР МВД Союза. (Чуть позже туда же прибыл и сам начальник УУР И. Карпец). На месте группу розыска усиливал министр внутренних дел Армении А. Поталов и начальник республиканского угрозыска Э. Шахназаров. Что же выяснили сыщики на место преступления?
Как оказалось, преступники действовали на удивление нагло, пользуясь чудовищной расхлябанностью и разгильдяйством работников банка. Проникнув в здание (кстати, оно было еще дореволюционной постройки) с крыши соседнего дома, преступники попали в комнату, под которой находилось хранилище с деньгами. Пользуясь ручной дрелью, они в течение двух дней (в перерывах даже уходя домой) просверлили в полу отверстие и спустились в хранилище. Там, набив под самую завязку принесенные с собой мешки деньгами на сумму в полтора миллиона рублей (можно было взять и больше, но грабители взяли столько, сколько смогли унести), они тем же путем покинули банк. Случилось это приблизительно в воскресенье вечером, однако о пропаже работники банка узнали только во вторник, когда открыли хранилище.
Сыщики, осмотрев место преступления, пришли к однозначному выводу: преступники – профессионалы своего дела. Об этом свидетельствовали некоторые особенности их действий и прежде всего находчивость грабителей, которые, сверля отверстие в полу, использовали обыкновенный зонтик просунув его в отверстие и раскрыв, они собирали в него всю грязь, появлявшуюся в процессе сверления. Для сыщиков это была первая зацепка. В течение нескольких месяцев они тщательно рылись в архивах, пытаясь найти хоть какое-то упоминание о подобном методе, применяемом в прошлом. Им казалось, что хитроумный трюк с зонтиком вполне мог подбросить кто-то из бывалых уголовников. Но, к сожалению, найти что-нибудь подобное в архивах МВД так и не удалось. Не сумели они с первого раза и «расшифровать» наводчика из числа работников банка, услугами которого явно воспользовались грабители. Также не принесла мгновенных результатов и ориентировка, посланная во все банки и сбрекассы страны, где указывались номера серий похищенных купюр. Впрочем, царившие в этих заведениях неразбериха и бесхозяйственность не могли привести к быстрым и положительным результатам. Так месяц за месяцем уходило время, а преступники-миллионеры по-прежнему гуляли на свободе.
Между тем все эти обстоятельства послужили весьма удобным поводом для интриганских игр внутри МВД СССР. Неудачи подопечных начальника УУР И. Карпеца позволили его соперникам из служб УБХСС "спустить на него всех собак" и настроить против него самого министра МВД Н. Щелокова.
Когда восьмимесячное расследование не дало серьезных результатов, руководство УУР решило пойти на последний маневр и выманить преступников на стратегический простор. В начале 1979 года в среде банковских работников было заявлено, что ранее объявленный запрет на выпуск в оборот денег из похищенной серии снят. Теперь следовало ожидать активных действий со стороны преступников, руки которых наверняка жег похищенный миллион. И сыщики не ошиблись.
Выехав в Ташкент, преступники действительно «сбросили» там несколько тысяч рублей и стали отслеживать реакцию властей. Те же стоически «бездействовали». Тогда грабители, уверенные в том, что все сошло им с рук, отправились в Москву и принялись транжирить миллион дальше.
В Москве у одного из них жила любовница со своим братом, у которого имелся автомобиль. Этот автомобиль и облюбовали себе преступники, пообещав его владельцу дать денег на покупку нового. Они решили выехать на отдых в Сочи и попросили брата разменять в ближайшей сберкассе три тысячи рублей на более мелкие купюры. Эта вылазка по обмену ворованных денег на настоящие повлекла за собой цепочку событий, завершением которых стала поимка преступников. Бдительная сотрудница сберкассы, обнаружив на деньгах «засвеченные» номера, тут же связалась с ближайшим отделением милиции. Но пока нерасторопный дежурный уточнял ситуацию, посланец смекнул, что дело нечисто, и, оставив деньги, сбежал из сберкассы. Однако машина розыска была уже запущена, и сыщики с Петровки, 38, получив долгожданный сигнал, активизировали свои действия по всей столице. Подняли на ноги негласную агентуру муровцев. К вечеру того же дня заместителю начальника 52-го отделения милиции по розыску пришло сообщение о том, что два подозрительных кавказца находятся по такому-то адресу. Тут же был отдан приказ об их задержании. Через час кавказцы уже находились на Петровке, 38. А еще через некоторое время в машине, которую они купили у брата любовницы, в размонтированном колесе было найдено более 800 тысяч рублей из похищенных в Ереванском банке. Остальные 100 тысяч рублей преступники закопали под домом в Ленинакане. «Сдали» милиции грабители и своего сообщника из банка бывшего студента госуниверситета. Но на этом их признания и закончились. А сыщики ни о чем кроме денег их не пытали – история с бриллиантами Фаберже им была неведома. Но куда же тогда делись драгоценности? И вообще, как они пропали?
Похитили их, естественно, те двое грабителей, которые попались в руки сыщиков. Причем, задержав их, у муровцев наступило легкое оцепенение. Перед ними предстали не матерые профессионалы-медвежатники, а обыкновенные молодые люди, дилетанты в преступной науке. Но сыщики не знали, что это было неспроста – заказчику ограбления – охотнику за коллекцией Фаберже были нужны именно такие подручные. Он рассчитывал, что «чистых» грабителей меньше всего шансов вычислить профессионалам из угро. Но он ошибся в другом. Когда грабители попали в хранилище, где действительно хранился саквояж с драгоценностями, у них просто "поехала крыша" от вида денег, сложенных там. Поэтому, вручив заказчику требуемый товар, грабители в следующую ночь вновь наведались в банк и от души затарились советскими червонцами.
Что стало с драгоценностями Фаберже доподлинно так и неизвестно. По одной из версий, в 80-е годы их благополучно вывезли за рубеж (предположительно во Францию), где они осели в одной из частных коллекций. Как бы то ни было, но справедливость восторжествовала – вещи через много лет вновь оказались на родине. Но надолго ли?
Раскрытие столь громкого преступления оказалось выгодно многим высоким чинам в союзном МВД, включая и самого министра Н. Щелокова. Не успело сообщение об аресте двух грабителей достичь его ушей, как он тут же позвонил Л. Брежневу и победно отрапортовал об успехе. При этом основные заслуги в этом деле он приписал службе БХСС во главе с генерал-майором И. Перевозником. Это была откровенная пощечина Управлению уголовного розыска страны во главе с И. Карпецом, которого Щелоков откровенно недолюбливал. Собственно, именно это дело поставило крест на карьере в угро талантливого сыщика – через несколько месяцев Карпец был снят с должности. Новым начальником УУР МВД СССР стал А. М. Волков.
Слияние властных структур с преступными группировками
Ю. Андропов против Н. Щелокова. «Красные буржуи». Чистка в Азербайджане и Грузии.
В те годы, имея своим заместителем молодого и энергичного Ю. Чурбанова, сам Н. Щелоков не мог быть спокоен за свое кресло. Чурбанов колесил по Союзу с инспекторскими проверками и явно «тянул одеяло на себя» – ставил своих людей во многих регионах. В том же 1979 году благодаря его стараниям бессменный в течение 15 лет министр внутренних дел Узбекистана Яхьяев ушел в отставку, а на его место пришел К. Эргашев.
Однако Н. Щелоков и сам был достаточно опытным стратегом политической интриги. К тому же к концу 70-х он уже достаточно заматерел для того, чтобы всерьез считаться одним из сильнейших политиков в команде Л. Брежнева. В октябре 1980 года, когда скончался Председатель Совета Министров СССР Алексей Косыгин, Николай Щелоков стал одной из основных фигур на замещение этой должности. Правда, кое-кто считал, что, предлагая этот пост Щелокову, Брежнев тем самым пытался расчистить путь к министерскому креслу своему зятю – Юрию Чурбанову. И надо сказать, логика в подобных слухах была. Однако Щелоков вежливо отказался от высокого поста и так и остался министром МВД. По-видимому, он считал, что в его руках и без того достаточно власти и нет нужды стремиться к чему-то большему.
Усиление позиций министра МВД шло параллельно усилению еще одного представителя силовых министерств страны – председателя КГБ Юрия Андропова. Конфликт между двумя этими министрами сохранялся на протяжении всех 70-х и к концу этого десятилетия достиг своего апогея. Заметим, что, как и раньше, чекисты в служебной иерархии стояли на несколько ступенек выше сотрудников МВД и постоянно старались открыто это подчеркнуть. Однако именно Н. Щелоков стал первым министром союзного МВД, который попытался нарушить эту последовательность благодаря своему близкому положению к Л. Брежневу. И подобное, естественно, не могло не вызвать резкого раздражения по отношению к Щелокову со стороны руководства КГБ. Свидетель тех событий Е. Чазов позднее вспоминал: "Речь шла больше не о противостоянии Ю.В. Андропова и Н. А. Щелокова, которого Ю. В. Андропов иначе как «жуликом» и «проходимцем» мне не рекомендовал, а скорее о противостоянии двух организаций, обладающих возможностями контроля за гражданами и ситуацией в стране. И надо сказать, что единственным, кого боялся и ненавидел Н. А. Щелоков, да и его первый зам, зять Брежнева – Ю. М. Чурбанов, был Ю. В. Андропов".
И еще одно свидетельство на этот счет – Ю. Чурбанова: "Андропов с неприязнью относится к Щелокову не только из-за «магазина» (в 1972 году в Москве по распоряжению Щелокова был открыт магазин, где практически за бесценок отоваривались высшие чины МВД и их родственники), тут, видимо, существовали какие-то другие, более глубокие причины. Юрий Владимирович был истинным коммунистом. Если человек, носивший в кармане партбилет, совершал поступки, порочащие имя коммуниста, он не только переживал – этот человек вызывал у него принципиальное презрение… Не личная ненависть, а принципиальные расхождения во взглядах на то, как должен вести себя руководитель министерства, – вот что было между ними".
Следует также сказать, что в отличие от аскетичного "человека в футляре" Ю. Андропова Щелоков всегда стремился быть максимально открытым в общении, активно заигрывал с интеллигенцией. Он дружил с М. Ростроповичем в то время, когда тот в 1973 году предоставил свою дачу под жилье гонимому КГБ А. Солженицыну. Этот поступок министра МВД был явно в пику председателю КГБ, и Андропов нисколько не заблуждался на этот счет.
Укрепляя с каждым годом свои позиции в качестве министра внутренних дел страны, Щелоков действовал расчетливо и старался бить наверняка. Сосредоточив в своих руках оперативную работу в области преступлений в сфере экономики, уголовных проявлений, охраны общественного порядка, подчиняя себе всю систему предварительных мест заключения, исправительно-трудовых учреждений, включая и внутренние войска, министр МВД после смерти Генерального прокурора СССР Романа Руденко в 1974 году позарился и на прокурорские владения. Мечта о передаче расследований особо важных дел, в том числе убийств, изнасилований, должностных преступлений, из прокуратуры в МВД давно уже не давала Щелокову покоя. И он шел к осуществлению этого медленно, но, казалось, верно. И вот наверху принято решение о передаче всех дел о преступлениях несовершеннолетних в следственные органы милиции, а это почти половина дел, расследуемых следователями прокуратуры. Достигнуть же большего Щелокову не позволили ни время, ни обстоятельства, которые складывались отнюдь не в его пользу.
70-е годы XX столетия явились для нашей отечественной криминальной буржуазии годами истинного расцвета и благоденствия. Партийная и хозяйственная мафии жировали на глазах у всех, не особенно заботясь об объяснении причин собственного благополучия. Бороться с этим монстром было уже бесполезно, да и небезопасно. Например, в 1974 году заместитель начальника Пензенского областного УВД Г. Дидиченко возглавлял оперативную группу по раскрытию одного уголовного преступления. В сферу деятельности группы попала и работа ликеро-водочного завода, кондитерской фабрики, мясокомбината, ресторана и других организаций города и области. Выяснилось, что здесь действует организованная преступная группа, состоящая из высокопоставленных должностных лиц, знающих основы оперативной работы, имеющих своих информаторов, боевиков и, самое страшное, – реальную власть в области. Поначалу преступники не поверили в серьезность следствия и не предпринимали против него никаких мер. Но когда в КПЗ был заключен заместитель заведующего отделом агитации и пропаганды Пензенского обкома КПСС, они зашевелились. Прокурор области В. Журавлев, давший «добро» на этот арест, был освобожден от должности. К самому Г. Дидиченко стали применяться меры устрашения. Ему позвонили домой и пригрозили: еще один подобный шаг, и он навсегда потеряет свою единственную дочь. В результате следствие свернули. А через четыре года Дидиченко уволили из органов МВД и предупредили, что его молчание гарантирует ему спокойную жизнь и нормальную пенсию.
Что говорить о пятисоттысячной Пензе, если в самой Москве беспредел различных партийных и хозяйственных кланов не знал границ. Одного начальника Главторга Мосгорисполкома Николая Трегубова столичное ГУВД в начале 70-х пыталось «свалить» несколько раз, но все напрасно. Более того, пухлая папка компромата из 157 листов оказалась не у адресата – ЦК КПСС, а на столе у Трегубова.
Н.Трегубов попал в начальники Главторга в 1968 году в возрасте 50 лет, так сказать, получил «подарок» к своему юбилею. Пост этот всегда считался «хлебным», поэтому лучшего подарка к своему юбилею Трегубов и представить себе не мог. К тому времени торговая сеть Москвы была уже основательно развращена (вспомним нашумевшее еще в конце 40-х дело Мосминводторга) системой взяток и хищений. В магазинах это выглядело так. Норма естественной убыли – в обиходе «естественка» – предусматривает, что ряд продовольственных товаров в ходе хранения или подготовки к реализации теряет определенный процент веса. Но во многих магазинах, где товар шел в продажу, что называется, с колес, потерь практически не было. Расхитители этим и пользовались: «естественка» на бумаге начислялась и списывалась, а на самом деле оседала в их карманах. Учитывая же товарооборот каждого отдела в крупных магазинах, подобная прибыль исчислялась в сотнях, а то и в тысячах рублей. Особенно за счет товаров так называемого повышенного спроса. А чтобы получить такой товар сверх положенных фондов, директор магазина обычно давал взятки «наверх» директорам торгов. От тех деньги кочевали к начальникам управлений торговли и, наконец, достигали верхушки пирамиды – Главторга. И каждый из руководителей считал само собой разумеющимся получение подношений в виде денег, бесплатных продовольственных заказов, дорогих подарков. Эта система была отлажена превосходно, ни у кого и мысли не возникало о том, что кто-нибудь может на нее покуситься. Ведь торговая мафия питала мафию партийную, и Н. Трегубов являлся не просто директором торга, а еще и депутатом Моссовета. Так же, как и директор (с 1963 г.) Дзержинской плодоовощной конторы Амбарцумян. Депутатом того же Совета мог стать и директор Елисеевского магазина Юрий Соколов, если бы не предыдущая судимость (Ю. Соколов был осужден за изнасилование, которого не совершал. Через два года, когда задержали настоящего насильника, его отпустили на свободу). Его карьера весьма типична для касты советских торговых чиновников. Покрутив баранку такси в конце 50-х, Соколов был уволен с работы за нечестное обращение с клиентами (якобы обсчитывал пассажиров). Выйдя за ворота таксопарка, Соколов недолго унывал и вскоре через знакомых сумел получить место инспектора в Мосгалантерейторге. Через тех же знакомых вскоре пошел на повышение и перешел в отдел организации торговли Главторга Мосгорисполкома. А оттуда в 1962 году он пересаживается в кресло замдиректора гастронома № 1, что в народе носит название «Елисеевский». Поскольку директор магазина В. Борисов все чаще стал прикладываться к спиртному, доверие к нему со стороны начальства окончательно иссякло, и в 1972 году его кресло занял примерный Юрий Соколов.
К середине 70-х годов молва о новых красных буржуях широко гуляла в народе. Не случайно именно в те годы популярным был анекдот о том, как мать Леонида Брежнева, обходя его новые роскошные апартаменты, удивленно вопрошала: "Леня, что же ты будешь делать, если коммунисты опять придут к власти?" Советские нувориши уже не прятали свое богатство от людских глаз, и поговорка "красиво жить не запретишь" все чаще звучала из их уст. Один из таких миллионеров построил себе под Москвой роскошный дом и поставил у калитки швейцара в ливрее с галунами, который каждому гостю, открывая калитку, говорил: "Милости просим, барин ждет вас". На территории дачи был сооружен бассейн, в нем плавали изящной работы столешницы, на которых стояли не менее изящные «стопарики» с водкой, тарелочки с разнообразной закуской.
Единственным ведомством, временами пытавшимся нагнать на них страх, оставался КГБ, председателя которого в 1973 году (через 20 лет после Л. Берии) вновь ввели в состав Политбюро. Произошло это после того, как Ю. Андропов сумел довольно успешно разворошить мафиозные гнезда в двух советских республиках – Азербайджане и Грузии.
В Азербайджане широкомасштабная чистка началась в 1969 году. Для начала Андропову пришлось поставить во главе республиканского ЦК бывшего председателя КГБ Азербайджана Гейдара Алиева. Придя к власти, Алиев основательно взялся за кадры, и первые результаты не заставили себя ждать. Еще будучи председателем республиканского КГБ, он имел данные о том, что начальник следственного отдела прокуратуры республики Саша Бабаев и ответственный работник той же прокуратуры Иза Кулиев вкладывают деньги в подпольные цеха и регулярно получают свою долю прибыли с левого производства. Став хозяином республики, Алиев получил возможность уличить прокурорских работников в неблаговидных поступках. Правда, ничего страшного с ними не произошло – их просто уволили с работы. Но по тем временам и это было весьма громким событием. Каток чистки прошелся чуть ли не по всей республиканской номенклатуре, и под него попали несколько членов бюро республиканского ЦК, председатель Совета Министров, партийный секретарь Баку, а также многие министры и партийные секретари областных и городских организаций. Газета "Бакинский рабочий" чуть ли не ежедневно сообщала читателям о случаях взяточничества, расхищения социалистической собственности, о подпольных частных заводах и о соответствующих наказаниях, среди которых порой фигурировала и смертная казнь.
