Текст книги "Знаменитые Водолеи"

Автор книги: Федор Раззаков

Соавторы: Павел Глоба
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 58 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

Несколько иная история приключится с другим Котом – актером «Таганки» Иваном Бортником (16 апреля 1939 года , Овен-Кот ). У него с Высоцким будет более тесный и продолжительный контакт, поскольку удачно совпадут их месяцы рождения (здесь сойдутся пытливый ум и кипучая энергия).

Начавшись с крупной размолвки, тот год для Высоцкого и Влади закончился вполне благопристойно и торжественно: 1 декабря они наконец официально стали мужем и женой. Сразу после бракосочетания молодожены сели на теплоход «Грузия» и отправились в свадебное путешествие по маршруту Одесса – Сухуми – Тбилиси. По приезде в Москву на 2-й Фрунзенской состоялась свадьба. Среди приглашенных на ней были: Макс Леон, журналист из «Юманите» и свидетель со стороны невесты, Юрий Любимов с супругой Людмилой Целиковской, Андрей Вознесенский, Всеволод Абдулов, кинорежиссер Александр Митта с супругой Лилей, художник Зураб Церетели.

Отметим, что трое из гостей – Вознесенский, Митта и Церетели – родились в год Петуха (1933 ). У Тигра с этим знаком глубокой дружбы быть не может – слишком разные знаки. Исключением был Митта, да и то временным – дружба с ним в итоге расстроится, подтвердив общее правило, что «хищник» и «птица» – не пара.

Читаем в гороскопе: «Женщина-Тигр – Мужчина-Тигр. Любые взаимоотношения между двумя Тиграми будут чрезвычайно пламенными. В хорошие времена любовь Тигра к волнениям различного рода может закончиться «дикими» отношениями в хорошем смысле этого слова. Однако в плохие времена два Тигра не смогут противостоять друг другу. Представитель этого знака привык находиться в центре всеобщего внимания, а два Тигра – это уже конкуренция.

Женщина-Телец – Мужчина-Водолей. Этот брачный союз для женщины-Тельца является одним из наихудших, ибо в нем она не будет иметь ни покоя, ни отдыха, так как грехи партнера-Водолея будут ее беспрерывно беспокоить. Он для нее будет постоянной головной болью и настоящей головоломкой».

Как мы знаем, последний прогноз подтвердится на все 100 %. Причем начались эти водолейские «грехи» сразу после свадьбы. Не успело стихнуть эхо свадебного застолья, как в середине января, после очередного конфликта с Любимовым, Высоцкий вновь запил и на три дня лег в Институт Склифосовского. Обезумевшая от отчаяния Влади тут же собрала вещи и улетела во Францию.

«Я застегнула чемоданы и уехала из Москвы после долгого и тяжелого периода твоего этилового безумия. В то время терпения у меня было не так много, и, смертельно устав, не зная еще никакого средства, чтобы заставить тебя прекратить весь этот кошмар, я сбежала, оставив записку: «Не ищи меня». Это, конечно, было наивно. Я к тому времени недавно стала твоей законной женой, и свидетельство о браке, по твоему мнению, обязывало меня безропотно терпеть все твои выходки».

Вконец уставший от загулов «премьера», Любимов предложил главную роль в «Гамлете» Валерию Золотухину. Тот согласился, тем самым подтвердив в отношении Высоцкого поговорку о «пригретой на груди змее» (не забудем, что Золотухин и родился в год Змеи). После этого их некогда дружеские отношения с Высоцким прекратятся (они зижделись на месячной гармонии между Водолеем и Близнецами, которые из одной стихии Воздуха).

31 января трудовой коллектив Театра на Таганке в сотый, наверное, раз обсуждал поведение актера Высоцкого. И в сотый раз его оставили в театре, сделав последнее и решительное предупреждение.

Казалось, что в начале того года на Высоцкого навалились все мыслимые и немыслимые напасти: ушла жена, работа в театре не ладилась, ходили слухи, что в КГБ на него «шьют» дело, близкие друзья от него отвернулись. Во многом из всего этого был виноват сам Высоцкий с его безволием и неразборчивостью в друзьях, большинство из которых и друзьями-то назвать было нельзя.

Я шел по жизни как обычный пешеход,

Я, чтоб успеть, всегда вставал в такую рань.

Кто говорит, что уважал меня, – тот врет.

Одна… себя не уважающая пьянь.

Видимо, от беспросветности собственной судьбы Высоцкий в начале февраля вновь запил. Видевший его в те дни фотохудожник А. Гаранин с горечью заметил: «Он испортился по-человечески: стал не тот, он забыл друзей, у него новый круг знакомств, это не тот круг».

Имея своей женой иностранку и получив через нее возможность приобретать дефицитные вещи, Высоцкий буквально в короткий срок сильно изменился. Например, Александр Калягин так описывал Высоцкого образца сентября 1965 года: «Неприметный молодой человек в ботинках со стоптанными под 45 градусов каблуками».

А вот как описывала Высоцкого образца лета 1967 года М. Влади: «Краешком глаза я замечаю, что к нам направляется невысокий, плохо одетый молодой человек».

К лету 1971 года наш герой заметно отличался от того человека, с портретом которого мы познакомились выше. Он приобрел в личное пользование свой первый автомобиль – серые «Жигули» ВАЗ-2101, госномер МКЛ 16–55, – полностью сменил свой гардероб. О таком Высоцком Валерий Золотухин с недоумением писал: «Володю, такого затянутого в черный французский вельвет, облегающий блузон, сухопарого, поджатого, такого Высоцкого я никак не могу всерьез воспринять. Я не могу полюбить человека, поменявшего программу жизни».

Но если программа жизни Высоцкого менялась, то образ жизни, к сожалению, оставался неизменным. В конце февраля он вновь лег в больницу, теперь за его лечение взялся брат кинорежиссера Александра Митты. Напомним, что последний астрологически подходил Высоцкому лишь наполовину – по месяцу рождения (28 марта , Овен ), а вот по году был ему антагонистичен – Петух (1933 ). В итоге именно этот антагонизм и поставит крест на их дружбе, о чем речь еще пойдет впереди.

Лечение длилось около месяца и завершилось победой – Высоцкий дал согласие вшить в себя таблетку «тетурама», или эспераль. Вот как об этом вспоминает М. Влади:

«Естественно, ты должен решить все сам. Это что-то вроде преграды. Химическая смирительная рубашка, которая не дает взять бутылку. Страшный договор со смертью. Если все-таки человек выпивает, его убивает шок. У меня в сумочке – маленькая стерильная пробирка с капсулками. Каждая содержит необходимую дозу лекарства. Я терпеливо объясняю это тебе. В твоем отекшем лице мне знакомы только глаза. Ты не веришь. Ничто, по-твоему, не в состоянии остановить разрушение, начавшееся в тебе еще в юности. Со всей силой моей любви к тебе я пытаюсь возражать: все возможно, стоит только захотеть, и, чем умирать, лучше уж попробовать заключить это тяжелое пари… Ты соглашаешься.

Эта имплантация, проведенная на кухонном столе одним из приятелей-хирургов, которому я показываю, как надо делать, – первая в длинной серии (на самом деле – вторая. – Ф. Р. ).

Иногда ты не выдерживаешь и, не раздумывая, выковыриваешь капсулку ножом. Потом просишь, чтобы ее зашили куда-нибудь в менее доступное место, например в ягодицу, но уже через несколько дней ты уговариваешь знакомого хирурга снова вынуть ее. Тебе ничто не мешает просто отказаться от этого принуждения, но после очередного срыва ты каждый раз возвращаешься к принятому решению».

Эта операция позволит Высоцкому почти на полтора года забыть о выпивке. Откровенно обрадован и Юрий Любимов, который вновь видит в роли Гамлета только Высоцкого. Все, как написано в гороскопе: «В год Свиньи (1971 ) Тигр рискует и выигрывает…»

Вечером в понедельник, 29 ноября, в Театре на Таганке состоялась премьера «Гамлета». Сказать, что в зале был аншлаг, значит ничего не сказать – зал едва не трещал по швам от зрителей, которым посчастливилось попасть на эту премьеру. Еще бы: современный бунтарь Высоцкий играет средневекового бунтаря Гамлета! Есть на что посмотреть! На первом представлении в зале сплошь одна либеральная элита, начиная от поэта Андрея Вознесенского и актера Иннокентия Смоктуновского (киношного Гамлета) и заканчивая диссидентом Андреем Сахаровым и содержательницей богемного еврейского салона Лилей Брик. Те же несколько сот страждущих (в основном из рядовых советских граждан), которые так и не сумели попасть на спектакль, практически все время показа продолжали стоять возле театра, надеясь неизвестно на что. Видимо, им просто хотелось дышать одним воздухом с актерами и теми, кому все-таки повезло очутиться в зале. Как вспоминал позднее сам Высоцкий:

«Когда у нас в театре была премьера «Гамлета», я не мог начать минут пятьдесят: сижу у стены, холодная стена, да еще отопление было отключено. А я перед началом спектакля должен быть у стены в глубине сцены. Оказывается, ребята-студенты прорвались в зал и не хотели уходить. Я бы на их месте сделал то же самое: ведь когда-то сам в молодости лазал через крышу на спектакли французского театра… Вот так я ощутил свою популярность спиной у холодной стены…».

Успех Высоцкого в роли Гамлета был грандиозным. Правда, следует учитывать, что видело его ограниченное количество людей – за все годы всего-то несколько десятков тысяч на многомиллионную страну, – и все же успех этот был. Его можно было объяснить тем, что Высоцкому в этой роли не нужно было ничего особенно играть, поскольку судьба Гамлета была и его собственной судьбой. Так же, как и принц датский, он был одинок в этой жизни и буквально раздираем внутренними сомнениями. «Я один, все тонет в фарисействе». Речь здесь шла не только о высоких материях – о большой политике, но и о низких – о той же зависти со стороны коллег. Даже символика спектакля подчеркивала духовное родство Гамлета и Высоцкого: тот тяжелый занавес, что висел на сцене, был символом рока, фатума, Дании – тюрьмы, давлеющих над Гамлетом-Высоцким.

Тем временем наступил 1972 год (Крыса ), про который в гороскопе Тигра сказано следующее: «Год рутинный, но именно сейчас закладывается будущее, которое принесет серьезные перемены». Этот прогноз полностью подтвердится: именно в 72-м в «верхах» начнутся серьезные подвижки по отношению к Высоцкому, которые кардинально изменят его судьбу. Одним из главных организаторов этих подвижек станет шеф КГБ Юрий Андропов, который идеально гармонировал с зодиакальными знаками Высоцкого: тоже был Тигром (1914 ), а также входил в ту же стихию Воздуха (15 июня , Близнецы ). Были и другие причины, притягивающие их друг к другу.

Во-первых, общие либеральные взгляды, во-вторых – зов крови (оба были полукровками: у Высоцкого отец был евреем, мать – русской, а у Андропова наоборот). В-третьих – Андропов любил поэзию, знал в ней толк и даже сам баловался на досуге этим делом. И, наконец, в-четвертых – в той политической партии, которую взялся раскладывать шеф КГБ на кремлевской шахматной доске, Высоцкому отводилась еще более существенная роль, чем это было ранее. Ведь в ближайших планах Кремля значилась «разрядка», в которой Высоцкий должен был стать одной из значительных фигур на поприще идеологии. Как пел он сам: «Спать ложусь я – вроде пешки, просыпаюся – ферзем!»

Нельзя сказать, что разрядка (установление более дружеских отношений с Западом) была исключительно затеей западников. В ней свои интересы имела каждая из сторон высшей советской элиты. Например, Брежневу (центристу-государственнику) она была выгодна как способ реабилитироваться за Чехословакию-68 и доказать западным левым, что он не столь кровожаден, как об этом вещает буржуазная пропаганда. Представители державников усматривали в разрядке хороший способ расширить влияние Советского Союза в мире, протянув свою длань в третьи страны, а также добраться до западных технологий, в которых наша страна остро нуждалась. Что касается либералов-западников, то они любое сближение с Западом рассматривали как благо. Сам Запад тоже довольно легко пошел на разрядку, поскольку ему нужна была передышка перед очередным наступлением: Западная Европа переживала идеологический и экономический кризисы, а США были в ступоре после поражения во Вьетнаме.

Однако, даже несмотря на явное потепление отношений между Востоком и Западом, холодная война не прекращалась ни на секунду, и Владимиру Высоцкому в этой войне отводилось особое место. Ведь с определенного времени он стал объектом пристального внимания не только со стороны родного КГБ, но и западных спецслужб, в частности американского ЦРУ, для которого главным стратегическим противником продолжал оставаться Советский Союз. Достаточно сказать, что до начала 70-х руководство разведывательной работой в Москве осуществлялось из Лэнгли, и оперативные работники резидентуры действовали в основном только по указанию из Вашингтона. Но с 1972 года (накануне разрядки) московская резидентура получила более широкие полномочия и теперь могла действовать на свой страх и риск, не опасаясь окрика из Лэнгли.

Получив более широкие полномочия и заметное увеличение бюджета на свои операции, московская резидентура заметно активизировала свои действия. Агенты ЦРУ в Москве имели подробную картотеку на всех советских диссидентов и не только держали их в поле своего внимания, но со многими из них контактировали. Высоцкий с цэрэушниками на связи не состоял, но был в поле их зрения как агент влияния – человек, который числился в идеологических противниках советского режима. По тем данным, которые присылали им из Москвы коллеги, аналитики Лэнгли тщательнейшим образом изучали то влияние, которое оказывают песни Высоцкого на советских людей, точно так же, как они это делали с книгами Александра Солженицына, статьями Андрея Сахарова и других деятелей, критикующих советский режим. Вряд ли сам Высоцкий об этом догадывался, однако об этом знали на Лубянке. И вели свою контригру.

Буквально накануне разрядки Андропов провел успешную операцию по расколу диссидентского сообщества. В 1972 году были арестованы двое видных советских диссидентов – Виктор Красин и Петр Якир, которых КГБ заставил отречься от своих прежних идеалов и покаяться. Эта публичная акция, которая прошла в киноконцертном зале «Октябрь» и широко освещалась в средствах массовой информации как Советского Союза, так и зарубежных стран, заметно деморализовала диссидентское движение и на какое-то время ослабило его. Однако, нанеся удар по диссидентам, советские власти провели обратные акции по отношению к инакомыслящим из творческой элиты, с тем чтобы показать Западу, что к социальному инакомыслию в Советском Союзе относятся иначе, чем к политическому.

Сатирику Аркадию Райкину, которому в 1971 году запретили выступать в Ленинграде, разрешили вернуться в родной город и не только возобновить там свои выступления, но и запустить на Центральном телевидении сразу два своих проекта: телефильмы «Люди и манекены» (4 серии) и «Аркадий Райкин». Была дана отмашка разрешить либеральной прессе пропагандировать «Таганку» («первая ласточка» была запущена в журнале «Юность», где были опубликованы восторженные заметки об этом театре актера-таганковца Вениамина Смехова, а в главной газете страны «Правда» появилась афиша «Таганки» – расписание ее спектаклей).

Что касается Высоцкого, то с ним ситуация выглядела несколько иначе. Долгие годы певец вел изнурительную борьбу за то, чтобы легализовать свое творчество. Ему хотелось выступать в лучших концертных залах страны с трансляцией этих выступлений по телевидению, выпускать диски-гиганты и миньоны, печатать в лучших издательствах книги своих стихов. Однако на все его просьбы разрешить ему это власти отвечали молчанием либо невразумительными отговорками. За всем этим стояли определенные интересы тех сил советской партэлиты, которые «крышевали» западников.

Для них Высоцкий был своего рода разменной монетой в их отношениях с Западом. Они были заинтересованы в том, чтобы он оставался полузапрещенным певцом, поскольку полная легализация его творчества разом бы перечеркнула его имидж сопротивленца, который успел утвердиться не только в Советском Союзе, но и на Западе. Сохранение этого имиджа было выгодно партаппаратчикам, которые таким образом доказывали, что в СССР на деле существует свобода слова (многие публикации, которые выходили о Высоцком на Западе, были написаны под диктовку КГБ и представляли его именно как певца-сопротивленца).

Самое интересное, что сам Высоцкий, судя по всему, догадывался о той роли, которую ему отвели кремлевские политтехнологи. В своем письме на имя министра культуры СССР Демичева певец писал: «Мне претит роль «мученика», эдакого «гонимого поэта», которую мне навязывают…» Однако изменить ситуацию было не в силах Высоцкого: он был всего лишь одной из фигур на шахматной доске кремлевских игроков. Его полуподпольность была выгодна советской партэлите и спецслужбам, которым при желании не составляло большого труда сотворить из Высоцкого второго Иосифа Кобзона (с ежемесячным показом концертов по телевидению, статьями в прессе, приглашением в правительственные концерты и т. д.), но это не делалось. Высоцкого специально периодически «прессовали», а также создавали все условия, чтобы в своем жанре он не имел серьезных конкурентов. Особенно заметным это стало накануне разрядки.

На ниве самодеятельной песни в те годы по всей стране насчитывались тысячи певцов, однако только у двух из них была слава сопротивленцев всесоюзного масштаба. Это – Александр Галич и Владимир Высоцкий. И вот ведь совпадение: по мере того как власти «гасили» Галича, слава Высоцкого, наоборот, росла. Как будто кто-то специально расчищал ему дорогу (вспомним прогноз гороскопа на год Крысы: «Именно сейчас для Тигра закладывается будущее»). Так, в декабре 1971 года Галича исключили из Союза писателей, а в феврале следующего года – из Союза кинематографистов. Высоцкого, наоборот – в апреле 72-го в Союз кинематографистов приняли (это случилось аккурат за три месяца до смены руководства в Госкино). Правда, его тогда же сняли с роли в фильме двух режиссеров-дебютантов «Земля Санникова», но утвердили в два других проектах, принадлежащих корифеям советского кинематографа – Александру Столперу и Иосифу Хейфицу. Плюс осенью того же года свет увидел первый твердый миньон Высоцкого (таких у него потом выйдет еще три).

Как будет позже вспоминать И. Хейфиц, Высоцкого он пригласил в свою картину по собственной инициативе. Якобы он давно был пленен его песенным творчеством, но все никак не удавалось пересечься с ним на съемочной площадке. И вот весной 72-го такая возможность Хейфицу представилась. Правда, рост Высоцкого подкачал – у Чехова фон Корен широкоплеч, смуглолиц, фигура его производит впечатление мощи. Однако на эти нюансы решено было закрыть глаза. Хейфица и Высоцкого смущало другое: полузапрещенная слава последнего. Наш герой даже по этому поводу заметил: «Все равно меня на роль не утвердят. И ни на какую не утвердят. Ваша проба – не первая, а ни одной не утвердили, все – мимо. Наверное, «есть мнение» не допускать меня до экрана».

Скажем прямо, такое мнение и в самом деле имело место быть в советских «верхах». Однако, если бы оно было твердым, вряд ли Высоцкий вообще когда-нибудь создал что-то заметное в кино. Он же за последние несколько лет сыграл четыре главные роли: в «Коротких встречах», «Интервенции», «Хозяине тайги» и «Опасных гастролях». Значит, это «мнение» можно было обойти. Это удавалось раньше, удалось и теперь, когда сама политическая конъюнктура была на стороне Высоцкого. Ведь тогда процесс уступок советским инакомыслящим начал значительно расширяться. Например, в недрах Госкино уже готовилась кадровая пертурбация: вместо продержавного Алексея Романова к власти должен был прийти более либеральный Тимофей Ермаш (это случится летом 72-го). Так что утверждение Высоцкого сразу на две главные роли в фильмах корифеев советского кино из лагеря либерал-евреев было вполне закономерно. Поэтому широко распространенная в среде высоцковедов версия, что роль у Хейфица Высоцкий получил благодаря ходатайству космонавтов, является скорее мифологией: с таким же успехом за него могли просить и футболисты – главным была политическая конъюнктура.

Именно поэтому власти закрыли глаза на то, что это были отнюдь не рядовые ленты. Обе они несли в себе острый политический и социальный заряд, несмотря на то что исследовали разные эпохи: если в «Четвертом» это была современность, то в «Человеке» речь шла о временах предреволюционной России. Однако, как уже отмечалось, оба режиссера пригласили на главную роль именно Высоцкого не случайно, а потому, что в глазах миллионов советских людей он олицетворял собой те протестные настроения, которые давно присутствовали в интеллигентских кругах, а в первой половине 70-х уже начинали охватывать и низы общества.

Хейфиц оказался еще одним человеком-Змеей, сыгравшим в жизни Высоцкого значительную роль, – режиссер родился 17 декабря 1905 года (Стрелец-Змея ). Большой дружбы между ними быть не могло, но было плодотворное содружество, которое зижделось на гармонии месячных знаков. Как написано в гороскопе: «Если Водолея и Стрельца объединяет общая идея, то вдвоем они смогут убедить кого угодно в ее успехе».

Что касается Александра Столпера, то с ним наш герой уже пересекался: как мы помним, это случилось в 1962 году, когда Высоцкий сыграл в его фильме «Живые и мертвые» эпизодическую роль молодого солдатика. Напомним, что Столпер астрологически был удобен Высоцкому: не только был его (Тигра) векторным «слугой» Козой (1907 ), но был из одной с ним стихии Воздуха (14 октября , Весы ). О взаимоотношениях Водолея и Весов на деловом поприще в гороскопе сказано следующее: «Водолея и Весы ждет успех, если первый будет занят творческой работой и ему будет предоставлена свобода действий».

На этот раз в фильме Столпера наш герой должен был играть преуспевающего американского журналиста, который в годы войны сумел чудом выжить в концлагере, хотя трое его товарищей погибли. И вот теперь от него, Четвертого, требуется определенное мужество, поскольку он поставлен перед выбором: либо разоблачить преступные планы сторонников войны и лишиться благополучия, либо промолчать, сохранив свое благополучие, но потеряв совесть.

По сути, на американской тематике автор сценария (и одноименной пьесы, поставленной во многих советских театрах) либерал Константин Симонов ставил вопросы, которые были актуальны и для многих советских интеллигентов: либо жить в ладу с властью, которую ты считаешь преступной, либо выступать против нее. И образы трех погибших товарищей, которые постоянно возникают в сознании Четвертого, можно было расшифровать исходя из советской действительности: как упреки фронтовиков, сложивших свои головы на полях войны, тем выжившим товарищам, которые теперь безропотно служили брежневскому режиму.

В фильме Иосифа Хейфица «Плохой хороший человек» Высоцкий должен был играть абсолютно иного героя, чем в «Четвертом»: зоолога фон Корена, в образе которого явственно проглядывали черты современного фюрера, или вождя всех народов (кому как нравится). Хейфиц не случайно обратился к повести Чехова «Дуэль» (после того как снял «Даму с собачкой» и «В городе С»), поскольку на фоне тогдашней битвы между державниками и либералами именно это произведение звучало наиболее актуально. Державники ратовали за приход к власти сильной личности (вместо душки-сибарита Брежнева), а Хейфиц своим фильмом эту сильную личность разоблачал. Его симпатии были целиком на стороне рефлексирующего интеллигента Лаевского, а позиция фон Корена всячески изобличалась.

Съемки последнего фильма проходят в августе 72-го в Кемери на Рижском взморье. Именно там Высоцкий вновь «развязывает» свою пагубную привычку. Вспоминает Г. Ганевская:

«Высоцкий пил, не мог остановиться, и пришлось нам вызывать Марину из Парижа. Она была единственным человеком на свете, имеющим на него влияние, оказывающим немедленное воздействие. Марина тотчас же прилетела, бросив все свои дела. И принялась выручать его и, значит, нас. Приводила его всеми известными ей способами в норму и сообщала нам, когда мы можем присылать за ним машину. Если ей иной раз этого не удавалось, она, человек дисциплинированный и умеющий держать слово, сообщала нам о неудаче, и мы, увы, отменяли съемки».

Стоит отметить, что в те дни у Влади случилась еще одна беда – ее старший сын Игорь сбежал из дома и связался с наркоманами. Таким образом, вскоре она вынуждена будет разрываться между сыном-наркоманом и мужем-алкоголиком. Незавидная участь.

Женившись на француженке, Высоцкий в течение почти двух с половиной лет никак не мог выехать за границу. Наконец в самом начале 1973 года дело сдвинулось с мертвой точки – Высоцкому разрешили стать «выездным». Почему? Судя по всему, все упиралось в большую политику, причем по обе стороны границы.

Как уже говорилось, на родине вокруг Высоцкого бились две силы – либералы и державники. Первые его всячески «крышевали», вторые – боролись с ним. Правда, борьба эта не выходила за рамки дозволенного – то есть крутых мер против Высоцкого не принималось. Это вообще свойственно такого рода противостояниям, когда обе стороны заранее договариваются о границах своих действий друг против друга и соблюдают определенные правила, которые должны сдерживать их от применения чрезмерной силы. Тем более что в роли третейского судьи выступала третья сторона (в данном случае это были центристы во главе с Брежневым).

На решение советских властей сделать Высоцкого выездным именно весной 73-го во многом повлияла целая череда событий, которые происходили как внутри страны, так и далеко за ее пределами. Так, назадолго до его отъезда – 20 марта – на очередном заседании Политбюро Брежнев внезапно выразил свое возмущение тем, что с лиц еврейской национальности, навсегда покидающих СССР, советские власти взимают непомерные налоги (речь идет об уже известном нам Указе от августа 72-го). Этим пользуются враги разрядки в США, которые раздувают истерию по этому поводу, пытаясь вбить клин в добрые отношения, которые связывали Брежнева с президентом США Ричардом Никсоном. «Этому надо положить конец!» – потребовал генсек. В итоге Политбюро приняло решение: отпустить в ближайшее время в Израиль 500 человек без всяких проволочек и взимания денег. Спросите, при чем тут Высоцкий и его виза? Во-первых, в его жилах тоже текла еврейская кровь, во-вторых – он считался главным фронтменом именно либеральной (еврейской) интеллигенции, поэтому выдача ему визы вполне укладывалась в стратегию Кремля по «раздаче пряников» либералам.

Другая причина сделать Высоцкого выездным крылась в событиях, которые происходили тогда во Франции – в стране, к которой наш герой с недавних пор был привязан личными узами (браком с Мариной Влади). А происходило там следующее.

С конца 60-х во французской экономике наблюдалась весьма благоприятная конъюнктура (она продлится несколько лет), когда ежегодные темпы роста валового национального продукта были выше, чем в других высокоразвитых капиталистических странах. В итоге к 1973 году Франция по объему экспорта догнала Японию и стала третьим, после США и ФРГ, мировым экспортером в капиталистическом мире. Этот рывок позволил руководству страны значительно повысить свой рейтинг доверия у населения (в том числе и у многомиллионной армии рабочего класса), отобрав очки у левых партий: Социалистической и Коммунистической. Чтобы вернуть себе утраченное, левые решили объединиться. Именно под это объединение в ФКП сменился лидер: вместо Вальдека Роше, который руководил партией с 1964 года, к власти пришел Жорж Марше (с 1970 года он являлся заместителем Генерального секретаря), а Роше был отодвинут на декоративный пост почетного председателя ФКП.

В июне 72-го левыми партиями Франции был подписан объединительный пакт, с которым они должны были пойти на мартовские выборы следующего года. Свои подписи под ним поставили три партийных лидера: Ж. Марше (ФКП), Ф. Миттеран (ФСП) и Р. Фабр (ДЛР – Движение левых радикалов). Затем началась предвыборная гонка, во время которой ФКП оказалась в трудном положении.

Во-первых, против нее направили свои атаки правящие партии, во-вторых – с ними заодно порой выступала и ФСП, поскольку была заинтересована в ослаблении позиций коммунистов (как говорится, дружба дружбой, а табачок врозь). Главной фишкой этих атак были обвинения ФКП в том, что она является не самостоятельной партией, а филиалом КПСС. Дескать, поэтому в августе 68-го ее руководство испугалось осудить Москву за ввод войск в ЧССР, выполняя волю Кремля. Эти обвинения (во многом справедливые, о чем может свидетельствовать хотя бы история с выборами Марше) были поданы таким образом, что многие французы в них поверили. В итоге результаты выборов оказались за социалистами. Несмотря на то что за ФКП проголосовало 5 миллионов человек (21,25 % избирателей), а за ФСП – 4 миллиона 580 тысяч (18,8 %), однако по сравнению с итогами выборов в 1968 году успех сопутствовал социалистам: прирост голосов у них оказался большим, чем у коммунистов.

Обо всех этих перипетиях предвыборной борьбы докладывали в Москву аналитики советского посольства в Париже, они же, вполне вероятно, самым положительным образом оценивали возможный приезд туда Высоцкого. Видимо, учтя все эти выкладки, в Москве и решили подыграть французским коммунистам, выпустив во Францию человека, которого на Западе называли одним из главных советских певцов-диссидентов. Это должно было символизировать тот самый демократизм советского режима, в признании которого ему так истово отказывали критики Французской компартии. Ведь буквально следом за Высоцким (в июне) во Францию с официальным визитом должен был приехать сам Брежнев, который вовсе не был заинтересован в том, чтобы та же ФСП устроила ему обструкцию как душителю демократии.

Здесь кто-то может вполне резонно предположить, что вся эта история с выдачей визы Высоцкому была связана именно с последним событием – визитом Брежнева. Однако напомним, что это была вторая поездка советского генсека во Францию – в первый раз это случилось полтора года назад, в октябре 71-го. Спрашивается, почему же тогда Высоцкого не сделали выездным? Видимо, потому, что, во-первых, в раскладах советских руководителей тогда этот акт (выдача визы) выглядел преждевременным как по причинам внутренней политики, так и внешней, во-вторых – в самой Франции ситуация была иной. С созданием Союза левых сил официальный Париж вынужден был считаться с левыми и не стал возражать против того, чтобы муж одного из видных членов ФКП – Марины Влади – имел возможность регулярно приезжать во Францию.

Тем временем в разгар «выездной» эпопеи Высоцкого в органе ЦК КПСС газете «Советская культура» была напечатана статья, осуждавшая певца за «левые» концерты в Новокузнецке (номер от 30 марта 1973 года). Но этот день оказался для Высоцкого только наполовину «черным»: именно тогда ОВИР поставил свое «добро» на его документах для выезда за границу. И хотя впереди еще предстояло утверждение документов в более высокой инстанции – в МГК КПСС, однако один барьер Высоцким был благополучно преодолен. Сам артист был в недоумении от того, как складывалась ситуация, поскольку власть совершала алогичные поступки: печатный орган ЦК долбал его и в хвост и в гриву, грозя судебным преследованием, а ОВИР разрешал выехать за границу. Но повторимся: эти, казалось бы, алогичные события четко укладывались в ту борьбу, которая велась вокруг Высоцкого в высших эшелонах советской элиты, а также в те события, которые происходили далеко за пределами страны.