Текст книги "Непревзойденные"

Автор книги: Федор Раззаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Федор Раззаков
Непревзойденные

© Раззаков Ф., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Фигуристы-беглецы
Людмила Белоусова – Олег Протопопов

Дважды чемпионы зимних Олимпийских игр (1964, Инсбрук; 1968, Гренобль)

Разница в возрасте у прославленных фигуристов была небольшая – всего три года и четыре месяца: Олег Протопопов родился 16 июля 1932 года, Людмила Белоусова – 25 ноября 1935 года.

Протопопов родился в Ленинграде в актерской семье – его мама, Агния Владимировна Гротт, была балериной. А вот отца своего Олег не помнил – он ушел из семьи сразу после его рождения. Поэтому первое время семье было трудно. По словам будущего фигуриста, «мы с мамой жили очень бедно. Я всегда голодный ходил». А когда Олегу не было и шести, началась война.

Всю войну Протопоповы провели в Ленинграде, который был окружен фашистами блокадным кольцом. Агнии Владимировне пришлось сменить балетное платье на халат медсестры в военном госпитале. Сын постоянно находился при ней, видя ужасы войны воочию.

После войны мать будущего фигуриста вернулась на сцену и вскоре вышла замуж. Правда, в мужья себе она выбрала человека не из актерского мира. Это был поэт Дмитрий Цензор (р. 1877). Его первая поэтическая книга вышла в 1907 году и до революции он был достаточно известным поэтом. Критик К. Финкельштейн писал:

«Дм. Цензор стал одним из героев пародийного романа Корнея Чуковского «Нынешний Евгений Онегин» («И Цензор – дерзостный поэт – украдкой тянется в буфет»), с которым в начале 1900-х годов сотрудничал в газете «Одесские новости», а также участником рассказа М. Зощенко «Случай в провинции», где рассказывается, как после революции «однажды осенью поэт-имажинист Николай Иванов, пианистка Маруся Грекова, я и лирический поэт Дмитрий Цензор выехали из Питера в поисках более легкого хлеба». И. С. Эвентов вспоминал, что Дм. Цензор был одним из тех, кто нес на плечах гроб с телом А. Блока в 1921 году».

Не потерялся Цензор и при советской власти. Он периодически печатался в многотиражках, а в 1940 году была издана книга его избранных стихотворений. А перед самой войной он стал парторгом – секретарем партийной организации Ленинградского Союза писателей. Правда, на момент знакомства с матерью Протопопова ему было уже за шестьдесят, но в новой семье он быстро прижился. Хотя счастье было недолгим – в декабре 1947 года Цензор скончался, спустя неделю после своего 70-летия. Однако незадолго до смерти он успел подарить пасынку коньки, которые в итоге и определят в дальнейшем судьбу мальчика.

Между тем поначалу Протопопов мечтал стать пианистом, поскольку любил классическую музыку. Эту любовь ему привила мать, которая часто брала его с собой на гастроли, и мальчик все свободное время проводил с артистками балетного оркестра. Именно они научили его играть на рояле и на барабане. Свою лепту в это приобщение к музыке внес и отчим, который обладал отменным музыкальным вкусом. Однако стать пианистом Протопопову было не суждено. Когда он решил принять участие в музыкальном конкурсе, проводившемся в ленинградском Доме пионеров, члены жюри почти единогласно объявили ему, что у него нет совершенного музыкального слуха. И это при том, что Протопопов играл на слух произведения Бетховена. Вот тогда и пригодились хоккейные коньки, подаренные мальчику его отчимом.

В декабре 1947 года (за несколько дней до смерти отчима) Олег пришел в секцию фигурного катания, поскольку оно в то время в основном зижделось на классической музыке. Смотрела новичка тренер Нина Васильевна Лепнинская, которая была воспитанницей легендарного российского фигуриста, олимпийского чемпиона Николая Панина-Коломенкина. Новичок ничем особенным тренера не поразил, но она, узнав о том, что он любит кататься на коньках, цепляясь крючком за попутную машину, решила взять его в секцию, чтобы отвадить от возможной беды – гибели под колесами автомобиля. Протопопову было поставлено лишь одно условие: поменять хоккейные лезвия на фигурные. Но где их найти? В итоге были найдены лезвия на два размера меньше. Но Олег прикрутил их к ботинкам и стал так кататься, что тренер и остальные воспитанники только ахнули.

Под началом Лепнинской наш герой проучился три года и стал перворазрядником. В 1951 году он готовился участвовать в своих первых всесоюзных соревнованиях. Но карьеру фигуриста пришлось на время прервать: в 1951 году его призвали в армию.

Волею судьбы служить Протопопову выпало рядом с домом – моряком на Балтийском флоте. Поэтому зимой все увольнительные он проводил на своем любимом катке. Уже тогда в нем окончательно сформировалась мысль стать фигуристом, но не одиночником – выступать с кем-то в паре. Его кумирами в те годы была пара Игорь Москвин – Майя Беленькая, вот на них он и ориентировался. И в 1953 году (еще служа в морфлоте) он нашел себе партнершу – Маргариту Богоявленскую. Весной 1954 года они стали бронзовыми призерами чемпионата СССР. Позже О. Протопопов вспоминал:

«Будь там 15 пар, мы заняли бы последнее место. Настолько слабой была наша техника. Но, к счастью, на чемпионате было всего три пары, и мы волей судьбы стали призерами. Когда я показал диплом за третье место в своей военной части, то все начальство сразу прониклось уважением к моим тренировкам…»

Этот успех окрылил молодых фигуристов, и они были готовы покорять новые спортивные вершины. Однако судьбе было угодно, чтобы Протопопов шел к этим вершинам уже с другой фигуристкой – Людмилой Белоусовой. Кто же она такая и как возникла на его жизненном пути?

Белоусова родилась в Ульяновске в семье кадрового военного: ее отец – Евгений Георгиевич – был танкистом. Он прошел всю войну и домой вернулся в звании подполковника. А спустя год перевез свою семью (жену и двух дочек – Люду и Раю) в Москву. Здесь девочки были определены в новую школу, а все свободное время посвящали бальным танцам. Но Людмиле этого было мало, поэтому она еще играла в теннис и каталась на хоккейных коньках. Их мама Наталья Андреевна, будучи домохозяйкой, всячески поддерживала увлечения своих дочерей, надеясь, что рано или поздно из этого выйдет толк.

Фигурным катанием Белоусова увлеклась благодаря кино. В те годы в СССР шло много трофейных фильмов, один из которых – австрийский «Весна на льду» – произвел на нее сильное впечатление. Сраженная наповал виртуозным катанием знаменитой Сони Хенни, Белоусова твердо решила пойти по ее стопам – стать фигуристкой. И практически сразу после посещения этого фильма отправилась записываться в детскую секцию фигурного катания при искусственном катке, который в Москве появился раньше других в стране – в 1951 году.

Однако в детскую секцию ее не взяли из-за большого возраста – ей было 16 лет. Но Людмила не отчаялась и направила свои стопы во взрослую секцию. На ее счастье, тренером там была Лариса Яковлевна Новожилова, бывшая чемпионка страны по спортивным танцам, которая разглядела в абитуриентке несомненный талант. И приняла ее в секцию. А спустя три года Белоусова уже была «общественным инструктором» юных фигуристов в парке имени Дзержинского, а также продолжала заниматься во взрослой группе. Ее партнером в ту пору был Кирилл Гуляев, но он вскоре объявил, что заканчивает со спортом, и Белоусова, не найдя себе достойного партнера, приняла решение выступать в одиночном разряде. Именно в это время судьба свела ее с Протопоповым.

В 1954 году в Москве проходил тренерский семинар, на который из Ленинграда приехал Протопопов. Подавляющую часть приехавших составляли уже опытные и умудренные годами люди, а из молодежи было лишь двое – Протопопов и Белоусова. Естественно, что они познакомились и в один из дней вместе отправились на каток. Причем катались отдельно друг от друга. Но ввиду того, что каток был мал и они постоянно натыкались друг на друга, им пришла мысль кататься вместе. И, видимо, так здорово это делали, что один из зрителей, пришедший на каток со своим чадом, выразил им свое восхищение. В итоге в тот вечер они ушли с катка вместе и договорились не терять друг друга из вида – переписываться.

Между тем Протопопов вернулся в Ленинград, а Белоусова осталась в Москве, где начала готовиться к поступлению в институт. В ее планах было покорить Московский энергетический институт, но эта мечта не осуществилась: она сдала на «отлично» почти все экзамены, но по математике умудрилась схлопотать тройку. И конкурс не прошла. После чего отдала документы в Институт инженеров транспорта, куда ее приняли. Однако осенью, начав учиться, Белоусова приняла решение перевестись в Ленинград. Почему? Туда ее позвал Протопопов, который предложил ей не только свои руку и сердце, но и партнерство на льду. В итоге в декабре 1954 года они начали кататься вместе. Причем свою первую программу придумали сами, разучивая музыку под пластинки, которые они проигрывали на радиоле «Урал» (своего магнитофона у них тогда еще не было). Однако их тогдашний тренер весьма скептически смотрел на перспективы этого дуэта. Ему казалось, что эти люди несовместимы не только в жизни, но и на льду: мягкая и уравновешенная Белоусова и беспокойный, постоянно заряженный на движение Протопопов. Но тренер ошибся, и уже спустя год дуэт Белоусова – Протопопов поделили третье-четвертое место на чемпионате Союза с Ниной и Станиславом Жук. Правда, свою ошибку тренер не признал – посчитал бронзовые медали своих воспитанников случайностью. Из-за этого отношения тренера и спортсменов стали ухудшаться. В конце концов они расстались.

Какое-то время Белоусова и Протопопов занимались с новым тренером. Но и это содружество быстро закончилось. В конце концов Протопопов предложил своей партнерше тренироваться самостоятельно, без тренеров. И она согласилась, поскольку привыкла почти безоговорочно доверять своему возлюбленному.

В 1957 году они стали серебряными призерами первенства СССР и мастерами спорта. А спустя год дебютировали на международной арене – выступили на чемпионате мира в Париже (1958). Каток, где проходил турнир, располагался в старом Дворце спорта, который раньше был велотреком. К семи вечера, времени, когда начинались соревнования, народу приходило немного, однако спустя час зал обычно бывал перпеполнен. Так было и в тот день, когда выступали Белоусова – Протопопов. Кататься было трудно – в зале было накурено, как в пивной. Может быть, поэтому в разгар выступления Белоусова упала, попытавшись сделать шпагат. Сильная боль пронзила бедро, и фигуристка подумала, что сломала кость (рентген потом не подтвердит этого диагноза). В первые мгновения Людмила подумала, что не сможет продолжать выступление. Но затем все-таки собралась, вскочила на ноги и вновь заскользила по льду. По лицу фигуристки градом катились слезы, но она продолжала кататься, превозмогая сильную боль в бедре. Однако из-за маленькой заминки, вызванной падением, музыка ушла чуть вперед, поэтому фигуристы не попадали в такт. Короче, выступление было сорвано. На том чемпионате Белоусова – Протопопов заняли 13-е место из 15 существующих. На мировом первенстве тогда блистали другие пары: Барбара Вагнер – Роберт Поул (Канада), Вера Суханкова – Зденек Долежал (Чехословакия).

Что касается советских фигуристов-парников, то они в тройку призеров тогда ни разу не входили. И нарушить эту традицию придется именно героям нашего рассказа. Но произошло это не сразу. А пока было еще одно неудачное выступление – на чемпионате Европы в Давосе (Швейцария). На этом турнире началось «золотое пятилетие» пары из ФРГ Марика Килиус – Ганс Юрген Боймлер (они завоюют «золото» в 1959–1964 годах, оттеснив Суханкову – Долежала, которые до этого два года брали золотые медали).

Тем временем в начале 1960 года Белоусова – Протопопов отправились на зимние Олимпийские игры в Скво-Вэлли (США) в твердой уверенности, что там им наконец удастся победить. Они приготовили новую программу под знаменитые «Грезы любви» их любимого Ференца Листа. Но грезы оказались всего лишь грезами – нашей паре досталось всего лишь… 9-е место. Череда неудач длилась до 1963 года.

В 1962 году на очередном чемпионате мира Белоусова – Протопопов впервые взяли серебряные медали, уступив лавры победителей чехословацкой паре Мария Йелинек – Отто Йелинек. А год спустя они отправились на чемпионат мира, который проходил на модном итальянском курорте Кортина д'Ампеццо. Туда съехалось множество богатых туристов из ФРГ, чтобы присутствовать на триумфе своих фигуристов – пары Марика Килиус – Ганс Боймлер. Как мы помним, они с 1959 года трижды становились чемпионами Европы, а вот мировая корона им никак не давалась. В 1963 году они рассчитывали эту традицию прервать. Что касается советских пар (помимо Белоусовой – Протопопова на медали претендовали Татьяна Жук и Александр Гаврилов), то их в расчет никто не брал. К тому же несколько месяцев назад (осенью 1962 года) случился Карибский кризис, когда мир стоял на грани ядерной войны из-за конфронтации между СССР и США. Вся западная пропаганда намеренно демонизировала Советский Союз, представляя его неким исчадием ада.

Вспоминает Л. Белоусова: «Что это совсем особые туристы, мы почувствовали, едва вышли на лед. Пара из ФРГ выступала третьей, мы – десятыми. У них были ошибки, и немало, но количество очков, которое они получили, говорило: первое место им обеспечено. Может быть, особую роль сыграло то, что на нас были костюмы из красной материи. Под огнем юпитеров они засверкали, как свежепролитая кровь. Начало музыки совершенно не было слышно, хотя радист Джованни включил усилитель на полную мощность. Стоя наверху, он делал Олегу знаки, полные растерянности и отчаяния. Часть зрителей, желая сорвать выступление нашей пары, изо всех сил ревела какую-то маршевую песню, улюлюкала. Конечно, кроме «туристов», в зале были и доброжелательно настроенные люди. Но они не могли заглушить десятки зычных глоток, с ненавистью кричавших: «Вы – коммунисты!» Они ждали, что мы уйдем. Но ошиблись.

«Мы будем выступать», – сказал Олег и крепко сжал мне руку. Я кивнула: обязательно будем. Каким-то чудом в этом реве мы услышали сигнал – начало. В первые минуты после нашего выхода на лед наступила мертвая, отчужденная тишина. Затем сначала несмело, потом все громче и громче стали раздаваться аплодисменты.

Мы катались, стиснув зубы. Назло. Пусть все видят. Злость погасила волнение, мы были почти спокойны. И зал понял, что этих двоих не собьешь, не возьмешь голыми руками. Когда мы выходили, к нам протянулось несколько букетов цветов. Это были знаки искреннего восхищения. «Туристы» молчали. Наверное, они и сами были поражены упорством «красных»…»

На том чемпионате пара Белоусова – Протопопов заняла второе место, Жук – Гаврилов – третье. А чемпионами стали те самые фигуристы из ФРГ Марика Килиус и Ганс Юрген Боймлер. К этому времени они были уже пятикратными победителями европейских чемпионатов, призерами Олимпийских игр в Скво-Вэлли (1960). В Кортина д’Ампеццо они откатали хорошо, но не более того. Однако из-за вмешательства большой политики судьи не стали отдавать законное «золото» советской паре и присудили его немцам. Тем более что в памяти многих были еще свежи события вокруг Берлинского кризиса 1961 года.

После мирового чемпионата 1963 года Белоусова – Протопопов решили все свои силы сосредоточить на подготовке к зимней Олимпиаде-64. По обоюдному желанию они решили отказаться от симфоджаза и выступать только под классическую музыку, поскольку только она была способна позволить им выразить все то, что они переживали во время исполнения программы. Классическая музыка настолько плотно вошла в их жизнь, что они не расставились с ней ни дома, ни на отдыхе – например, в столовой или на пляже. С этого момента повысилась роль Белоусовой, чья женственность и врожденная пластика придавали их катанию невиданную до той поры утонченность. Специалисты писали:

«Для создания новых образов человеку нужен какой-то толчок. Чаще всего для хореографа толчком служит музыка, реже – книга. Раздумья фигуриста над будущей программой в чем-то сходны с работой мысли хореографа. Людмила и Олег слушали музыку, смотрели фильмы, которые они снимали на чемпионатах мира, читали книги. С особым интересом изучали они книгу выдающегося русского балетмейстера Фокина «Против течения». В ней их внимание привлекли и такие строчки: «Возможности создания оригинального – поистине безграничны. Они так же безграничны, как опыт самой жизни, но только тогда, когда танцовщик обладает сильной технической основой».

Взаимосвязь отточенной техники и новых пластических образов была несомненной. Фигуристам хотелось передать движение на льду без малейшего нажима, без малейшего намека на спешку, с полной амплитудой. И они создают один за другим оригинальные элементы, основанные на идеально чистом мягком скольжении. По своему стилю эти комбинации – «магнитная стрелка», вращение «монетка», обводка партнерши за спиной партнера – продолжали то направление, которое было открыто нежным и ажурным танцем «Грезы любви». И вместе с тем в новых элементах ярко выделялась роль партнерши…»

На Олимпиаде-64 в Инсбруке (Австрия) вся мировая печать пророчила успех западногерманской паре Килиус – Боймлер. Сами они также были уверены в своей победе и даже задолго до соревнований участвовали в специальной фотосессии, где их снимали как будущих олимпийских чемпионов. Эти снимки на Олимпиаде продавали зрителям.

Вот и жребий оказался на стороне немцев – они стартовали позже Белоусовой и Протопопова, которые выступали девятыми по счету, после дуэтов Канады, США. Однако то, как они выступили, покорило зал. Они танцевали под музыку Ференца Листа и Сергея Рахманинова (именно с них начнется мода на классику в мировом фигурном катании), и буквально каждый звук их музыки находил вдохновенный отклик в движениях фигуристов. Так продолжалось ровно пять минут – столько длился их номер. А потом было несколько минут оглушительных оваций, которыми зрители откликнулись на это выступление. Однако судьи были покорены не все: большинство дало им высшую оценку (6,0), но были и такие кто показал 5,9. Но последние остались в меньшинстве, поэтому «золото» турнира досталось паре Белоусова – Протопопов. С этого момента началось триумфальное шествие советского фигурного катания на мировой арене. Отметим, что чуть раньше этого – с мирового чемпионата 1963 года – началась и «золотая эпоха» советского хоккея. Короче, мировой лед стал советским.

На чемпионате мира-64 в Будапеште (Венгрия) Белоусова – Протопопов завоевали «серебро», а «бронза» досталась опять же советским фигуристам: Татьяне Жук и Александру Гаврилову. Однако на европейских турнирах наши все еще никак не могли войти в тройку призеров. Но в 1965 году наступил перелом. Белоусова – Протопопов завоевали золотые медали и на чемпионате мира, и на чемпионате Европы. Это было первое советское «золото» в парном катании. Кстати, тот чемпионат мира 1964 года впервые был показан по советскому ТВ, а спустя два года начались регулярные трансляции мировых чемпионатов по фигурному катанию в СССР.

В те годы Белоусова и Протопопов были на вершине успеха – ими восхищались не только у них на родине, в СССР (тысячи мальчишек и девчонок подались в фигурное катание под их влиянием), но и за рубежом. Так, после «золота» на чемпионате мира в Колорадо-Спрингс (США) в 1965 году им предложили сделать турне по США и Канаде. Во время этой поездки не обошлось без курьеза – у спортсменов пропал чемодан. Вот как они сами вспоминают об этом:

Л. Белоусова: «В аэропорту Монреаля пошли получать багаж, а одного из двух наших чемоданов нет. Правда, коньки были с нами. Тогда еще не было столь жестких запретов, как сейчас, поэтому их мы взяли в салон. В пропавшем чемодане лежали миниатюрные золотые коньки с бриллиантами, врученные за победу на мировом первенстве, чемпионские медали и – самое главное – костюмы! Поискали багаж, ничего нет. А вечером выступление. Что делать? Организаторы засуетились, достали мне красненькое платьице двенадцатилетней девочки – коротенькое и с талией под мышками».

О. Протопопов: «А мне костюм одолжил немецкий одиночник Зепп Шонмецлер. Хороший парень! Издает сейчас в Германии спортивный журнал… Словом, Зепп пришел на выручку, но росточком он пониже меня, штрипки на брюках до щиколоток не дотягивались, рукава на пиджаке запястья не закрывали – смех и грех!»

Л. Белоусова: «В таком виде и откатали «Грезы любви». Я – в платье школьницы, Олег – в «подстреленном» костюме с чужого плеча. А чемодан тогда так и не нашелся – так и улетели ни с чем в Европу!»

О. Протопопов: «В Германии нам предложили сшить новые костюмы. Мы обрадовались. По наивности не понимали, что делаем фирме рекламу. Немцы потом везде трубили бы, мол, одеваем чемпионов из Советского Союза… В принципе, мы могли отказаться и не участвовать в показательных выступлениях, тем более повод был. Но Спорткомитет СССР строго за всем следил, не позволял отлынивать, что в общем-то объяснимо: за каждый наш выход на лед организаторы шоу выкладывали колоссальные по тем временам деньги – две с половиной тысячи баксов! Но нам платили всего пятьдесят швейцарских франков. Нет, вру, двадцать пять! Сущие копейки…

К счастью, чемодан все-таки отыскался, его привезли нам в отель. Когда увидел его, первая мысль была: на месте ли медали? Открыл замки – лежат. Сразу на сердце отлегло…»

Л. Белоусова: «Рассказать, почему чемодан в Монреале пропал? В тамошнем аэропорту грузчиками работали эмигранты из Украины. Увидели, что на бирке написаны русские имена и указана страна СССР, и сразу отставили багаж в сторону».

О. Протопопов: «Знали, чей чемодан, рассчитывали сорвать выступление. Антисоветские настроения в украинской диаспоре были сильны…»

Победная тенденция сохранялась у наших героев на протяжении последующих трех лет (1966–1968). Хотя победы эти давались им порой нелегко. Например, на чемпионате мира в Давосе (Швейцария) в 1966 году им было очень тяжело, особенно Белоусовой. Всего за три минуты до начала выступления она внезапно почувствовала себя плохо, к горлу подступила тошнота. Протопопов предложил отказаться от выступления, но партнерша твердо сказала: «Нет». И вышла на лед, бледная как мел. Откатала с каменным лицом, но такая же легкая и воздушная, как и раньше. И судьи дали им высшие оценки.

Второй парой в СССР в те годы были Тамара Москвина и Алексей Мишин (воспитанники Игоря Москвина), но они прекрасно понимали, что всерьез конкурировать с Белоусовой и Протоповым им все же не под силу. Вот как об этом говорит сам А. Мишин:

«Классика предоставляет фигуристу неограниченные возможности. Но в наши с Москвиной времена было абсолютно бессмысленно конкурировать с Людмилой Белоусовой и Олегом Протопоповым в классическом катании, красоте линий, отточенности движений, поз. Эта ниша была ими прочно занята. Игорь Москвин и догадался предложить тему, в которой мы бы выглядели наиболее эффектно (под песню в исполнении Э. Хиля «Тирьям-тирьям». – Ф. Р.). Та программа полностью соответствовала нашим физическим данным и была абсолютно не похожей ни на чью другую. И воспринималась, что немаловажно, как определенный авангард. Этот номер и сейчас, согласитесь, прозвучал бы нормально…»

«Золотое» время этой пары на мировой арене длилось до 1968 года. Затем настала эпоха Ирины Родниной: сначала в паре с Алексеем Улановым (1969–1972), потом – с Александром Зайцевым. Отметим, что тренером пары Роднина – Уланов был Станислав Жук, который в 50-е годы был лучшим (в паре со своей женой Ниной), но потом стал терпеть поражение за поражением от пары Белоусова – Протопопов. Но в итоге сумел взять у них реванш, но уже как тренер.

В 1968 году, на зимних Олимпийских играх в Гренобле (Франция), пара Белоусова – Протопопов завоевала свое последнее «золото». Причем опять без тренерской помощи – самостоятельно. Вспоминает О. Протопопов:

«Когда мы впервые стали олимпийскими чемпионами, представитель Спорткомитета СССР (фамилию уже не помню) многозначительно изрек: «Почему вы выступаете без тренера? Нехорошо. Советским чемпионам это не к лицу». Но я ответил: спасибо, не надо, теперь мы и сами справимся. Между прочим, после Олимпиады желающих стать нашими тренерами оказалось пруд пруди! Каждый хотел примазаться к успеху. (Отметим, что одно время с ними работал хореограф Галина Кениг, которая помогала им ставить многие вещи, но это тогда не афишировалось. – Ф.Р.) А Валентин Писеев перед нашей второй Олимпиадой набросился с упреками. Мы тогда уехали со сборов – решили десять дней отдохнуть на Черном море. Узнав об этом, Писеев начал отчитывать: мол, как же так, вы должны были при подготовке к Олимпиаде откатать 104 часа, а получилось гораздо меньше?! Но мы-то лучше знали, когда взять паузу, а когда поработать ударно. И снова стали первыми. Писеев – хреновый мужик, он делал нам много гадостей, выгонял из спорта. Он вместе с Анной Синилкиной, директором лужниковского Дворца спорта, промывал нам мозги в ЦК КПСС, говоря, что мы с Людмилой катаемся слишком театрально, что наш стиль устарел…»

Кстати, что катание Белоусовой и Протопопова устарело, считал в ту пору не только Писеев, но и многие другие специалисты фигурного катания. Этот вид спорта не стоял на месте – он становился все более динамичным, резким. И тот «балет», который демонстрировали на льду герои нашего рассказа, не вписывался в мировую волну, которая накатила на фигурное катание в начале 70-х. Кстати, тогда изменилось не только фигурное катание, но и хоккей – он тоже стал более реактивным и жестким (толчок этому дадут игры против канадских профессионалов осенью 1972 года). В итоге уже в конце 60-х Белоусову и Протопопова стало активно теснить молодое поколение. В 1969 году, на чемпионате Европы, они заняли 2-е место, уступив первую ступеньку пьедестала Родниной – Уланову. Больше в тройку призеров они никогда уже не входили, хотя старались изо всех сил.

Та же ситуация сложилась и на всесоюзных соревнованиях, где наших героев «поджимала» молодежь. Впрочем, сами они считают, что были не слабее молодых, однако судьи всячески списывали их со счетов, намеренно занижая им оценки. Как, например, во время чемпионата СССР в январе 1970 года в Киеве.

К концу турнира (14 января) безусловными фаворитами турнира были Белоусова – Протопопов. Их главные соперники Роднина – Уланов, сорвав поддержку в обязательной программе, проигрывали им 12,8 балла, занимая всего лишь 8-е место. И вдруг после произвольной композиции все переменилось – вперед вышли вчерашние аутсайдеры. Причем этот рывок вперед многими болельщиками был расценен как явно несправедливый. Почему? Дело в том, что судьи, оценивая выступление Белоусовой – Протопопова, явно намеренно занизили им оценки за артистизм. В итоге они с первого места скатились на 4-е (2-е заняли Людмила Смирнова – Андрей Сурайкин).

В тот день, когда это произошло, большая часть зрителей, собравшихся в Киевском Дворце спорта, встретили судейский вердикт продолжительным свистом. Это возмущение длилось несколько минут, при этом шум был таким, что другие фигуристы не могли начать свои выступления. Главный рефери Кононыхин в попытке успокоить зал объявлял: «Решение судейской коллегии окончательное и обжалованию не подлежит», что вызвало еще большее возмущение. Подобных инцидентов советское фигурное катание еще не знало. Публика стала дружно скандировать и требовать выхода на лед Белоусовой и Протопопова. А те в это время сидели абсолютно подавленные в раздевалке. Наконец дирекция Дворца спорта не выдержала и попросила их выйти к публике, успокоить ее. Фигуристы вышли на лед и, в благодарность за поддержку, низко, по-русски, поклонились зрителям. Людмила Белоусова при этом плакала. Как вспоминает О. Протопопов, «возвращаясь в раздевалку, встретили Петра Орлова, бывшего тренера Станислава и Нины Жук, который никогда не питал к нам симпатий. Он протянул мне руку и сказал, что сочувствует нам. Я руки ему не подал, вежливо сказав, что никаких сочувствий нам не надо. Потом один наш приятель вспоминал, что Орлов, возмущаясь судейством, сказал: «Я бы этого Протопопова своими руками задушил, но три десятки ему – отдай!» Он имел в виду занижение нам оценок за выступление в Киеве…

Через 16 лет Уланов признался, что тогда уже планировалась их золотая медаль на Олимпиаде в Саппоро. Поэтому они не должны были никому проигрывать, тем более нам…»

Этот скандал имел настолько большой резонанс, что скрыть его было невозможно. Однако размусоливать его, конечно, не разрешили, отделавшись короткой репликой в «Комсомольской правде» от 16 января. Заметка называлась «Почему волновались трибуны?», и автором ее был некий инженер-конструктор из Лобни А. Кузин. В статье вкратце описывалось, как зрители устроили обструкцию судейскому решению о занижении оценок паре Белоусова – Протопопов, и приводились слова Кононыхина, сказанные им в адрес этой пары: «Но это спорт, у него свои возрастные законы, к сожалению». Эта оговорка рефери ясно указывала на то, что все происшедшее отнюдь не случайность. Видимо, руководство Спорткомитета руками судей собиралось прекратить гегемонию «стариков» в фигурном катании.

Как показали последующие события, приход молодежи пошел во благо советскому фигурному катанию – его гегемония на мировых спортивных аренах стала еще сильнее и продлилась почти два десятка лет.

Итак, в чемпионате СССР 1970 года Белоусова – Протопопов заняли 4-е место и не попали в сборную страны. На чемпионате СССР-1971 они заняли 6-е место, снова оставшись за бортом национальной команды. Впрочем, и тогда без интриг не обошлось. По мнению некоторых специалистов, судьи были явно предвзято настроены по отношению к паре Белоусова – Протопопов. Например, сотрудник журнала «Физкультура и спорт» Аркадий Галинский в газете «Советская культура» подверг сомнению результаты чемпионата страны, на котором присутствовал как корреспондент. По его мнению, фигуристов попросту «сплавили». А чтобы избежать ненужных свидетелей и замести следы, даже отключали телетрансляцию якобы по техническим причинам. Именно из-за этой публикации Галинский был уволен и на семнадцать лет отлучен от спортивной журналистики. Главный редактор журнала Николай Тарасов попытался прийти на выручку своему бывшему сотруднику, и его тут же сняли.

Следом за этим грянул еще один скандал. Он случился в январе 1972 года. На носу были очередные зимние Олимпийские игры (они начинались через месяц в японском городе Саппоро), а Белоусову и Протопопова туда не взяли. Причем это решение было принято не кулуарно, а после совета с шестеркой лучших тренеров страны (Жук, Чайковская, Кудрявцев, Тарасова, Москвин, Писеев), которая пятью голосами против одного (это был Москвин, который консультировал Белоусову и Протопопова) проголосовала против того, чтобы брать «звездную» пару на Олимпиаду. Тех это решение возмутило, поскольку сами они считали себя вполне конкурентоспособными.