Текст книги "Ефремовы. Без ретуши"

Автор книги: Федор Раззаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Олег
Кинематограф – от «Айболита» до «Короля-оленя»

За трехлетие (1967–1969) Олег Ефремов записал на свой счет участие в 12 фильмах, где он исполнил пять главных ролей. Причем две из последних оказались знаковыми: доктор Айболит в «Айболите-66» и таксист Саша в «Трех тополях на Плющихе». Первая лента была снята на «Мосфильме», вторая на другой столичной киностудии – имени Горького. Отметим, что, как и раньше, подавляющее большинство фильмов с участием Ефремова снималось в Москве – на этот раз их было 10 (пять на «Мосфильме», пять на Киностудии имени Горького, по одной на «Ленфильме» и «Туркменфильме»). Как всегда, расскажем о каждой картине в отдельности.

«Айболит-66» снял на «Мосфильме» Ролан Быков по книге К. Чуковского. Эту сказку уже однажды экранизировали – это сделал в 1938 году на «Союздетфильме» Владимир Немоляев, а Айболита у него играл «киношный Ленин» Максим Штраух. Но это было привычное детское музыкальное кино. Ролан Быков снимал уже иначе, поскольку время на дворе стояло иное – «оттепельное». Поэтому новая экранизация задумывалась как эксцентрическая музыкальная комедия с элементами цирка и пантомимы, да еще к тому же и иносказательная, с аллюзиями на современные темы. Эти аллюзии были мастерски спрятаны в реплики разных персонажей: «Я же говорил, что мы его обгоним и перегоним» (почти аналог крылатой фразы Н. Хрущева о том, что СССР догонит и перегонит США), «И мы с пути кривого обратно не свернем, а надо будет, снова пойдем кривым путем!», «Да я всех враз счастливыми сделаю…», «Нормальные герои всегда идут в обход» и т. д.

Вообще, есть несколько мнений по поводу тайного смысла этого фильма. Например, кто-то усматривает в его сюжете (противостоянии Айболита и Бармалея) конфликт Интеллигента и Хама, который приобретал в СССР все большую актуальность на волне того поворота, который происходил в Советском Союзе в конце 60-х, – от социума духовного к обществу потребления. Другие разглядели в этом противостоянии героев конфликт двух идеологических начал: интеллектуального и массового кинематографа. Короче, это было не столько детское кино (большинство детей его, кстати, не поняли), сколько взрослое – этакая философская клоунада.

Роль Айболита досталась Олегу Ефремову, роль Бармалея – Ролану Быкову. Оба сыграли выше всяческих похвал, став настоящим украшением этого новаторского фильма, ярчайшего примера советского артхаусного кинематографа. В устах Ефремова звучало много крылатых фраз, например такая: «Это хорошо, что нам сейчас плохо». Либеральная интеллигенция была в восторге.

Съемки фильма начались 16 июля 1965 года с натурных эпизодов. Причем поначалу их планировалась снять в Узбекистане, в Бухаре, но испугались жары и перенесли их в Азербайджан, под города Ленкорань и Астара (в последнем снимались эпизоды «В болоте»). Однако подкачала погода – часто шли дожди, было облачно. В результате 9 августа съемочная группа перебазировалась под Баку, где продолжила съемки. Работы длились до 14 сентября, после чего группа переехала в Абхазию, под Сухуми, где снимались эпизоды с детьми, «Обезьянья страна», палуба корабля, берег моря, стан пиратов, танцевальные номера, финал (на бывшей даче Сталина). Причем из-за занятости в театре Ефремова пришлось продлить съемки – вместо 21 ноября они шли до 23 декабря. Но и это было еще не все. Когда группа вернулась в Москву, оказалось, что тот павильон, на который она рассчитывала, уже занят другой съемочной группой. В итоге возник простой протяженностью… в целый месяц – с 23 декабря 1965 до 26 января 1966 года.

Из-за этого группа поломала все свои графики, за что была наказана. 28 февраля вышел приказ директора «Мосфильма» В. Сурина о привлечении к дисциплинарной ответственности работников основного состава съемочной группы. Кроме этого, группу ударили и рублем – были уменьшены постановочные вознаграждения на 20 процентов.

В апреле группе записали простои из-за неявки на съемки Ефремова – он сказался больным. Это случилось 4–5, 17 и 19 апреля. А всего съемки продлились до 10 июня (плюс было еще несколько дней до съемок, в том числе и в Большом Люберецком карьере, где досняли пустыню).

За роль Айболита Олег Ефремов удостоился самого большого гонорара из всех снимавшихся в фильме актеров – 5250 рублей (85 съемочных дней). Для сравнения: Ролан Быков (Бармалей) получил на руки как актер 2515 рублей (правда, ему заплатили еще и как режиссеру фильма – 4350 рублей), Алексей Смирнов (пират) – 3100 рублей, Лидия Князева (обезьянка Чичи) – 2700 рублей, Фрунзе Мкртчян (пират) – 2610 рублей.

Отмечу, что в том 1966 году Ефремову дважды пришлось вылетать на юг страны для съемок в художественных фильмах. Во второй раз это была Туркмения, где на местной киностудии снимался фильм «Дорога горящего фургона» режиссера Мереда Атаханова. Это была экранизация пьесы Гусейна Мухтарова «Тридцатые годы» о борьбе туркменских дехкан и первых комсомольцев с басмачами, настраивающими людей против колхозов. Фильм, что называется, прогремел – завоевал несколько наград на кинофестивале республик Средней Азии и Казахстана во Фрунзе-68: премию за лучшую режиссуру (М. Атаханов) и премию за лучшее изобразительное решение (А. Чернов).

В этом фильме почти все актеры были местными и только наш герой был приезжим, из Москвы. Ефремову досталась небольшая роль секретаря райкома по имени Виктор. Он появлялся в кадре всего лишь один раз – в пятиминутной сцене, где его герой выделяет председателю колхоза партию семян для посевной. При этом секретарь райкома интересуется: «Правда, что у вас есть коммунист, у которого две жены?» Председатель это сообщение подтверждает и в свою очередь спрашивает: «Что делать?» На что герой Ефремова заявляет: «Не знаю». Актер играл человека, который старается не наломать дров – своими необдуманными поступками не настроить против себя местное население. Короче, это был очень человечный секретарь райкома. Этакий добрый доктор Айболит, но уже в военной гимнастерке.

Еще две эпизодические роли Ефремов сыграл в фильмах Киностудии имени Горького «Прямая линия» (1968; режиссер Юрий Швырев) и «Спасите утопающего» (1968; режиссер Павел Арсенов). Оба фильма были посвящены современности. В первом фильме речь шла о том, как молодой московский физик Белов (Родион Нахапетов), работающий в области атомных испытаний в секретном НИИ, отправляется на испытательный полигон, чтобы выяснить причину аварии, во время которой погибли два солдата. Ефремов исполнял роль военного – полковника. Кстати, фильм вышел на экраны страны в ограниченном прокате только в 1971 году.

Фильм «Спасите утопающего» принадлежал к другому жанру – это была детская комедия. Согласно сюжету, пионер Андрей Васильков захотел стать героем – и на глазах у чешских туристов «спас» не умеющего плавать Гульку, предварительно прорубив дно лодки. С тех пор он выступает на собраниях, делится опытом, дает советы… Но на городском водном празднике герою становится стыдно. И тогда Гулька сам прыгает в воду, чтобы Андрей снова мог его спасти.

У Ефремова была роль человека, поющего песню. Отмечу, что музыку к фильму написал Микаэл Таривердиев, который спустя год вместе с тем же Павлом Арсеновым примет участие в фильме «Король-олень», где Олег Ефремов сыграет уже куда более заметную роль, причем снова поющую. Впрочем, об этом чуть позже.

В 1968 году на экраны страны вышли еще два фильма с участием Олега Ефремова. И оба оказались заметным событием, став в итоге киноклассикой. Причем в обоих лентах герои Ефремова были влюблены в женщину, которую играла Татьяна Доронина. Как мы помним, впервые они встретились на съемках фильма «Первый эшелон», но если у Ефремова там была главная роль, то у Дорониной – маленький эпизодик. И вот спустя десятилетие ситуация изменилась – теперь они играли на экране любовь. Правда, не совсем счастливую.

Первый фильм – мелодрама «Три тополя на Плющихе», которую сняла на все той же Киностудии имени Горького Татьяна Лиознова. Это кино вознесло славу Олега Ефремова на еще более высокую ступень, превратив его в кумира миллионов советских женщин. Впрочем, он и до этого был любим слабой половиной человечества, но этот фильм сотворил из него поистине культовую фигуру. Редкая женщина после «Трех тополей…» не мечтала встретить в жизни именно такого мужчину, как таксист Саша.

Картина была снята по рассказу А. Борщаговского «Три тополя на Шаболовке», напечатанному в 1966 году. По сюжету, молодая деревенская женщина (актриса Татьяна Доронина) приезжает на три дня в Москву, где ей много предстоит чего купить и увезти в деревню. И во время этой поездки она знакомится с таксистом, который внезапно в нее влюбляется. Он понимает, что эту женщину нельзя терять. Она вроде тоже испытывает к нему те же чувства, но в итоге разберется в них значительно позже, когда вернется в деревню с покупками. Но вопрос о том, встретятся ли эти двое снова, остается в фильме открытым. И все это действо происходит под гениальную музыку Александры Пахмутовой.

Кстати, когда Лиознова попросила ее написать музыку к ее фильму, Пахмутова, прочитав сценарий, отказалась – он ей не показался. Тогда Лиознова уговорила композитора приехать на киностудию и посмотреть маленький кусочек из картины. И показала Пахмутовой эпизод, где герой Ефремова сидит в такси и слушает песню, которую поет ему его попутчица. Увидев на огромном экране глаза Ефремова, Пахмутова тут же изменила свое решение – так ее покорил этот взгляд.

Съемки фильма начались 21 июня 1967 года под городом Озеры Московской области в деревне Смедово. Снимали двор Нюры (Татьяна Доронина) на улице Приокской. Отмечу, что в последующих эпизодах фильма будут встречаться виды на пойму левого берега Оки и город Озеры, на понтонный мост, на смедовскую долину; грузовики с символом «СЕ» (совхоз «Емельяновка»). Сама Доронина во время съемок будет проживать в одном из домов деревни Смедово. Кстати, в этих же краях впоследствии будут сняты и другие советские фильмы: «Дамы приглашают кавалеров», «Зачем человеку крылья», «Старая азбука», «Артистка из Грибова», «Карьер», «Феофания, рисующая смерть».

Но вернемся к съемкам фильма «Три тополя на Плющихе».

Олег Ефремов впервые вышел на съемочную площадку этого фильма 3 июля, но уже в Москве – снимали эпизод, где Нюра и старик узбек по имени Садык (актер Хикмат Латыпов) приезжают на такси к дому, где старика встречают его родственники. Съемка велась на улице Пирогова у дома номер 51.

Кстати, Хикмат Латыпов был очень известным актером как в Узбекистане, так и во всем СССР. Он родился 1 января 1900 года в Бухаре и в возрасте четырех лет остался круглым сиротой (воспитывал его родной дядя). В 1922–1924 годах Латыпов был актером и режиссером Бухарского драматического театра. В 1925 году поступил в Московскую театральную студию. После ее окончания вернулся на родину и стал актером Узбекского театра драмы имени Хамзы. Тогда же стал сниматься и в кино (первая роль – Хаким-раис в «Клятве», 1938). В 1950 году ему было присвоено звание народного артиста Узбекской ССР.

Актер прославился ролями в таких фильмах, как «Тахир и Зухра» (придворный), «Алишер Навои» (шут), «Авиценна» (фанатик), «Звезда Улугбека» (Сайид Абид), «Белые, белые аисты» (Шукур-ата), «Ташкент – город хлебный» (бай) и др.

И вновь вернемся на съемочную площадку фильма «Три тополя на Плющихе».

7 июля снимали тех же актеров (Ефремов, Доронина, Латыпов), но уже на Комсомольской площади, у трех вокзалов.

Следующая съемка с участием Ефремова состоялась 11 июля: на Комсомольской площади сняли Нюру, старика Садыка и актера Артура Нищенкина (эпизод).

12 июля сняли эпизод – в такси едут Нюра, Садык, за рулем Саша.

13 июля с участием Ефремова и Дорониной сняли эпизод у дома по Сивцеву Вражку, дом номер 15.

14 июля снова снимали эпизоды в такси с участием Ефремова, Дорониной и Латыпова.

17 июля снимали эпизоды с участием Ефремова и Дорониной – проезд в такси, у кинотеатра на Комсомольском проспекте.

18—19 июля Ефремов снялся в эпизоде, где его герой находится на территории таксомоторного парка (т/п номер 10, рядом с метро «Алексеевская», где спустя год будут снимать еще один знаменитый фильм – «Ошибка резидента», по сюжету которого главный герой-шпион тоже работает таксистом).

21 июля Ефремов снимался в эпизодах с проездами такси по Москве. Та же история была и 24–25 июля.

28 июля Ефремов снимался на Шаболовке в финальных эпизодах, где его Саша безуспешно ждет Нюру. Здесь же были сняты и его эпизоды с участием Дорониной из ранней части фильма. Сцены на площади снимали в течение четырех дней (28–31 июля).

3 августа Ефремов и Доронина снимались на Кожуховской набережной, дом номер 5. После чего Ефремов на время выпал из съемочного процесса, а Доронина продолжила съемки, но уже с другим партнером – Вячеславом Шалевичем, который играл ее мужа (в деревне Смедово снималась свадьба Нюры).

19 сентября Ефремов возобновил съемки в фильме. В тот день он и Доронина снимались в эпизоде на Комсомольской площади. А на следующий день они снимались в эпизодах «В такси». 21–22 сентября актеры снова вернулись для съемок на Комсомольскую площадь.

25 сентября они снимались на Комсомольском проспекте.

26 сентября снова снимались эпизоды «В такси». После чего Ефремов опять на время выпал из съемочного процесса и вернулся на съемочную площадку 18 октября, чтобы вместе с Дорониной (а также в одиночку с заездом в диспетчерскую и таксопарк) колесить по городу на такси.

Спустя три недели – в День милиции, 10 ноября, – Ефремов и Доронина снимались на Звездном бульваре. На этом съемки Ефремова в фильме были завершены, а Доронина снималась еще несколько дней (в 6-м павильоне на Киностудии имени Горького – в последних сценах фильма, где ее Нюра оказалась заперта в квартире Нины).

Картина «Три тополя на Плющихе» вышла на экраны СССР 29 апреля 1968 года и собрала в прокате 26 миллионов зрителей. Она была удостоена нескольких наград: первой премии на кинофестивале в Мар-дель-Плата, премии IV Всесоюзного кинофестиваля в категории «Лучшая актриса» (Т. Доронина) (Минск).

Между тем второй фильм, в котором Олег Ефремов снялся на пару с Татьяной Дорониной в том же 1967 году, – опять же мелодрама «Еще раз про любовь». Только сняли ее на «Мосфильме», режиссером был Георгий Натансон. Причем фильм вышел следом за «Тремя тополями…», спустя месяц, а именно 27 мая.

В этой ленте герой Ефремова – летчик гражданской авиации, штурман Лев Карцев, который влюблен в стюардессу Наташу (Т. Доронина). Но сердце той отдано другому человеку – физику Электрону Евдокимову (Александр Лазарев). Коллизия, чем-то напоминавшая сюжет «Трех тополей…», правда с оговорками – там между героиней Дорониной и героем Ефремова стоял нелюбимый супруг.

В фильме Натансона у Ефремова было всего лишь три съемочных дня. Картину начали снимать 19 августа 1967 года, а герой нашего рассказа вышел на съемочную площадку спустя четыре месяца – 13 декабря. В тот день в аэропорту Домодедово снимали эпизод «Салон самолета» – разговор Карцева с Наташей.

В следующий раз Ефремов должен был сниматься 5 января 1968 года, но на съемку не явился – приболел. Поэтому эпизод «В гостинице» с его (и Дорониной) участием сняли 5 февраля в 5-м павильоне «Мосфильма». Съемка началась в 15:30, а закончилась за полночь. Однако часть эпизода оказалась «за поротой» по техническим причинам (из-за брака пленки), поэтому 19 февраля состоялась пересъемка в 13-м павильоне, но уже без участия Дорониной. Это был последний съемочный день в фильме с участием актеров.

Фильм «Еще раз про любовь» собрал в прокате гораздо больше зрителей, чем «Три тополя на Плющихе», – 36 миллионов 700 тысяч зрителей. Хотя никакими значимыми киношными наградами он похвастаться не мог. Но так часто бывает – фильм популярен среди миллионной аудитории, а профессиональная киношная среда его игнорирует.

После выхода подряд двух фильмов с участием дуэта Ефремов – Доронина в народе стали усиленно распространяться слухи о том, что между ними страстный роман. На самом деле романа не было, да и не могло быть, поскольку Доронина тогда только-только переехала из Ленинграда в Москву, чтобы выйти замуж за драматурга Эдварда Радзинского, по пьесе которого «104 страницы про любовь» и был снят фильм «Еще раз про любовь».

Что касается Ефремова, то он в ту пору был официально женат на Алле Покровской, при этом продолжая поддерживать прежние отношения и с Ниной Дорошиной. Кстати, в 1969 году Ефремов снялся в одном фильме со своей женой – в картине «Свой» мосфильмовского режиссера Леонида Аграновича. Это была криминальная драма, где Алла Покровская исполняла роль следователя Сергеевой, которой было поручено дело ее коллеги Павла Романовича Кошелева, обвиняемого во взяточничестве. Роль Кошелева исполнял Ефремов. Между тем в 1969 году герой нашего рассказа снялся еще в четырех фильмах. Так, в картине «Мама вышла замуж» режиссера с «Ленфильма» Виталия Мельникова он исполнил главную роль – работягу бульдозериста Виктора Степановича Леонова, которого угораздило влюбиться в женщину по имени Зина (актриса Люсьена Овчинникова), у которой есть взрослый сын Борька (актер Николай Бурляев). Последний всячески противится союзу своей матери с Виктором Степановичем, который выглядит весьма непрезентабельно – долговязый, в измятом пиджаке, мешковатых и неглаженых брюках, в изношенных туфлях. Короче, вовсе не герой-любовник, каким Ефремов выглядел в «Трех тополях на Плющихе» и даже в «Еще раз про любовь». Но и этого персонажа актер играет с блеском, поскольку разглядел в нем родственные черты – например, ту же тягу к алкоголю. Кстати, на съемках в бутылках была настоящая водка, а не обычная вода, как это чаще всего бывает. И однажды эта водка очень даже пригодилась, когда на съемочную площадку внезапно заявилась звезда Голливуда Глория Свенсон, которая прославилась еще съемками в немом кино, а в 1951 году была номинирована на «Оскар» с фильмом «Сансет Бульвар». Летом 1969 года Свенсон приехала в Ленинград и посетила «Ленфильм», где снималась «Мама…». Вот как об этом вспоминает В. Мельников: «Восьмидесятилетняя молодящаяся старушка[13]13
  На самом деле ей тогда исполнилось 70 лет.


[Закрыть] явилась с огромной свитой… Гости остановились в нерешительности. Из декорации (снимались эпизоды в «квартире Зины». – Ф. Р.) доносились голоса и звуки, но как проникнуть в декорацию, никто не знал. Киселев (директор «Ленфильма». – Ф. Р.) крикнул: «Эй, кто-нибудь!», появился плотник и снял одну дверь с петель (иначе войти было невозможно). После этого немая звезда проникала в декорацию… Мы репетировали в этот момент сцену семейного обеда, где Зина, для примирения сторон, ставит Вите четвертинку. На столе был соответствующий исходящий реквизит: соленые огурцы, лук и прочее, а вокруг, на пятиметровом пространстве кухни, теснилась группа и актеры. Глория оказалась у стола и сказала Олегу Ефремову: «Хэлло!» Переводчик находился за пределами декорации, а Олег знал только английские слова, которые слышал иногда на фуршетах. О звездном ранге появившейся иностранки мы ничего не знали. Глория тоже не поняла, что она в декорации и на съемках, – очень уж все было натуральное, а кинокамера, ею не замеченная, висела под потолком. Олег сказал фуршетные слова и тут же налил звезде водки (водка на наших съемках была подлинная). Глория ничего не поняла, но водку выпила. Они с Олегом сразу же поняли друг друга. Завязалась беседа. Олег стал учить звезду, как нужно правильно обмакивать зеленый лук в солонку. Маразматическая Глория заявила, что Олега сразу узнала, потому что, кажется, бывала у него на вилле в Ницце. Олег сказал, что виллу продал, потому что тесновата. Так они беседовали, а в это время за пределами декорации нервно прохаживались «корреспонденты» обеих держав, упустившие звезду. На руках у бойфренда звезды непрерывно лаяла звездная собачка. Ее от хозяйки отделяли спины и зады столпившихся зевак. Время от времени Глория кричала собачке что-то успокаивающее. Голос звезды становился все веселее и беззаботнее, он перемежался заразительным хохотом Олега Ефремова. Только после того как все было выпито, Олег и Глория, бережно поддерживая друг друга, появились из декорации. Сопровождающие лица повеселели. Киселев даже спросил, понравилось ли звезде у нас на съемках. «На каких съемках?» – удивилась Глория. Мы тоже, со своей стороны, были рады, потому что достигли высокого уровня достоверности…»

Между тем это была не последняя сторонняя дама на тех съемках. Несколько раз приезжала из Москвы редактор Гос кино, которая внимательно следила за тем, чтобы в сценарии не было режиссерской отсебятины. Она так надоела Мельникову, что тот однажды пожаловался на нее Ефремову, и тот деловито спросил: «Может, ее соблазнить?» Как мы знаем, он был большой мастак на такого рода романы. Но режиссер испугался такого поворота событий. Тогда с редакторшей был проделан другой трюк.

Однажды, когда она нагрянула на съемки с очередной ревизией и должна была посмотреть отснятый материал, кто-то утащил из женского туалета ее импортные пантолоны из ангорской шерсти, которые она повесила сушиться на батарею (в павильоне было жутко холодно). В итоге редакторше пришлось сидеть на просмотре не утеплившись. А Ефремов ее подкалывал: «Что-то холодно здесь – пойду оденусь потеплее». Короче, важная гостья не смогла выдержать весь просмотр и вынуждена была покинуть его где-то на половине. Но обиду на съемочную группу она затаила и еще более придирчиво стала относиться к правкам в сценарии. Однако фильм в итоге все-таки были принят. Хотя судьбу его нельзя было назвать легкой.

Так, в Ленинградском горкоме мнения о фильме разделились: одни его хвалили, другие, наоборот, ругали. И в «Ленинградской правде» даже вышла статья «Диагонали любви на экране», где от «Мамы…» не оставили камня на камне, обвинив в оглуплении рабочего класса. Особенно досталось герою Ефремова, которого назвали пьяницей. В результате в Госкино СССР было принято решение дать фильму третью категорию и пустить малым экраном. И только спустя несколько лет, когда «Маму…» показали по ТВ, фильм увидела многомиллионная аудитория. К тому времени Виталий Мельников успел снять Олега Ефремова еще в одной своей картине – «Здравствуй и прощай», которая принесла актеру очередную порцию любви со стороны прекрасного пола. Впрочем, об этом фильме у нас еще пойдет речь впереди.

Вообще стоит отметить, что только со второй половины 60-х Ефремов начинает играть роли героев-любовников. И хотя до этого у него были похожие роли (например, в «Командировке» или «Войне и мире»), но они не шли ни в какое сравнение с тем, что он сыграл в «Трех тополях на Плющихе», «Еще раз про любовь», «Мама вышла замуж» или (чуть позже) в «Здравствуй и прощай». Не случайно роли первой половины 60-х практически остались не замеченными со стороны многомиллионной армии советских зрительниц.

Но вот что еще стоит отметить. Играя в кино роли столь обаятельных героев-любовников, по которым сохли миллионы советских женщин, в реальной жизни Ефремов был похож на них лишь отчасти. На самом деле к женщинам наш герой относился потребительски, иногда без особого благородства, считая их лишь красивым приложением к своей звездной биографии. Его интересовали лишь собственные чувства, а к чувствам своих подруг он чаще всего был глух и не особенно заботился о том, хорошо он ведет себя с ними или плохо. Например, просто невозможно было себе представить, чтобы его герой из «Трех тополей…» мог повести себя так же, как повел себя Ефремов на свадьбе Олега Даля. Будучи в киноролях душевно щедрым и добрым, в реальной жизни Ефремов был черств и суховат, а то и жесток. Как вспоминает Надежда Кожевникова (сводная сестра Ирины Мазурук – одной из жен Ефремова): «У меня с детстве застряло: игра в щелбаны. Сути не помню, но лоб ныл, взбухал после ударов собранных щепотью, метко прицеленных, беспощадных пальцев. Так вот запомнилось – соприкосновение первое с отечественным либерализмом. Мой вопль: «Больно, Олег!» И благодушное: «Проиграла – терпи». Взгляд светлых, излучающих гуманность глаз, памятных зрителям, к примеру, по фильму «Три тополя на Плющихе»…»

И опять она же, Н. Кожевникова, о Ефремове, но уже более развернуто:

«Ефремов стал любимцем зрителей, встречающих практически в каждой им сыгранной роли родное, типичное. К тому же в то время вошла в моду будничность, подтверждающая, как считалось, правдивость. Внешность Ефремова полностью канонам таким отвечала. Свой. Неказистый? Тем лучше. Зато обаятельный, именно в простоте.

Модель такая утвердилась в советском искусстве надолго, не пуская на сцену, экран колоритность, яркость. Трагедия такого артиста, как Луспекаев, на совести тех, по чьим меркам он в молодые годы был чересчур хорош. Следовало стать инвалидом, чтобы заслужить успех в «Белом солнце пустыни».

Отечественный неореализм, в отличие, скажем, от итальянского, сосредоточился на скромном, отвечая демократическим вкусам. Уж кому что… Для одних народный характер Софи Лорен воплощала, для других фактурность, породистость считалась грехом, карьеру стопорящим, не только, кстати, актерскую.

Олег Ефремов при своей неприметности мог бы быть и профессиональным разведчиком: не отличишь в толпе. Но это и сделало его для советских людей эталоном.

Таксистам, работягам, хорошим парням, воплощенным им в кино, на сцене, – веришь. Безыскусность в таких персонажах воспринимается как достижение мастера. Но стоит чуть рамки расширить, и брезжит бесцветность. Скажем, в «Беге» Алова и Наумова Олег Ефремов – полковник царской армии – меркнет, соседствуя с блистательным, всегда разным Евстигнеевым, жухнет. Не наша еда лимоны, как говаривал дядя моего мужа композитор Юрий Шапорин… Крамольная мысль закрадывается: а по природе своей артист ли он?

Лидер, вождь, борец – это да! Другой бы и не смог пробить «Современник». Игорь Кваша в интервью «Независимой газете» поделился, что чиновники разбегались, прятались, когда в коридорах их ведомств Ефремов появлялся, бесстрашный, разящий. Кваша добавляет: нам в ту пору нечего было терять. Но, на мой взгляд, когда терять нечего – хорошего мало. Из российской истории известно, к чему такое привело. И матерок ефремовский, Квашой вспоминаемый с восхищением, возможно, не стоит считать героической чертой. Нормальные люди, когда им хамят, теряются не потому, что трусят.

Однажды на моей памяти Олег Николаевич, приглашенный к нам в Переделкино и выпив еще не сильно, вглядевшись в одного из гостей, спросил: «Скажите, меня занимает, как режиссера: вот вы, бездарность, сами-то это сознаете в себе?»

Тишина наступила гробовая. Жертву Ефремов нашел безошибочно. Директор Института мировой литературы имени Горького Иван Иванович Анисимов звезд с неба действительно не хватал. Но и сейчас помню, как побурело, взмокло его лицо. И мамин вопль: кто хочет чаю?!

Олег Николаевич, наверно, не знал, на исследование человеческих особей это не влияло, но бездарный Иван Иванович недавно сына потерял. И так уж получилось, что я оказалась свидетельницей его, Бориной, гибели.

Мама часто меня к Анисимовым подбрасывала, живущим в том же доме в соседнем подъезде. И тогда я у них заночевала, а утром Борю вынули из петли.

Не знаю причин, да никому до конца они не бывают известны. Боря вошел в пижаме, когда мы с Бекки, его мамой, на кухне ужинали. Ничего не сказал такого, что предвещало бы беду. Хотя я уже знала, что разговоры взрослых чаще уводят внимание от важного. Бекки сделала замечание сыну: что ты в пижаме разгуливаешь, у нас ведь гостья. На что Боря рассмеялся: «Надька – гостья?» И вышел.

У него были серые затуманенные глаза под припухлыми веками, унаследованные, как и широкий лоб, его сыном Игорем, моим сверстником, с которым я дружила. Спустя годы Игорь позвонит мне из Ленинграда, сообщив, что билет на «Стрелу» не достал, придется лететь. Это будет тот рейс Париж – Ленинград – Москва, который перевозил прах композитора Глазунова и потерпел катастрофу. Бекки, похоронившая уже и мужа, и невестку, останется совершенно одна. Судьба, превышающая норму, мыслимую для жены «бездарности».

Ефремова всегда отличала твердость, решительность революционного закваса: нет, не сробеет. Рубанет с плеча. И без угрызений, без сожалений. Их с Ириной (Мазурук. – Ф. Р.) союз быстро распался, вскоре после рождения Насти, моей племянницы. Вообще непонятно, как могли они, антиподы во всем, сойтись, даже ненадолго. По случайности мне первой в руки попала записка Олега, придавленная на кухонном столе сахарницей. Как сейчас помню размашистый почерк и текст: «Я ушел от тебя за один хлоп…» Прихлопнутой оказалась и Настя, отцом не замеченная лет до шестнадцати. Только дедушка, Николай Иванович, о внучке заботился, приходил, гулял с ней. Очаровательный был человек, нежный, теплый – полная противоположность сыну. Но пожалуй, его единственного Ефремов по-своему любил…»

Но вернемся к фильмам 1969 года, в которых снимался Олег Ефремов.

Картину «Гори, гори, моя звезда» снял на «Мосфильме» Александр Митта. Это была героическая киноповесть о временах Гражданской войны. Герой фильма Искремас (ИСКусство РЕволюции – МАСсам) посвятил свою жизнь новому революционному театру, начав деятельность в провинциальном городке, который переходил из рук в руки: красных потеснили белые, белых – банда зеленых. Искремас всегда находился в центре событий – и смешных, и печальных…

У Ефремова в этом фильме была одна из главных ролей – немой художник-самоучка Федор, который столь же беззаветно и наивно предан Искусству, как и Искремас. По мнению Е. Горфункель: «Образ, который создал Ефремов, раскрывает одну из главных мыслей фильма – талант человека неотделим от нравственности. В немом деревенском художнике Федоре горит вечный огонь творчества, и это определяет его жизненный выбор. В Ефремове – Федоре есть что-то аскетически строгое, духовно возвышенное, народное по сути».

Кстати, в роли Искремаса поначалу должен был сниматься партнер Ефремова по «Айболиту-66» Ролан Быков. Но тот тогда впал в немилость – фильм «Комиссар», где он исполнил главную роль, был положен на полку за проеврейскую тему (на фоне «шестидневной войны» и испорченных отношений с Израилем такое кино в СССР было невозможно). И тогда выбор пал на другого партнера Ефремова по «Современнику» – Олега Табакова, который у властей всегда был в милости (в «Современнике» он был парторгом).

Еще одна мосфильмовская лента с участием Ефремова – «Только три ночи» Гавриила Егиазарова. И опять с этим режиссером герой нашего рассказа был хорошо знаком – в 1965 году они вместе снимали фильм «Строится мост». Однако в этот раз Егиазаров режиссерствовал в одиночку, а Ефремов выступил в роли актера, исполнив второстепенную роль председателя колхоза Ивана Петровича Хворостина. Причем это была экранизация рассказа «Ночь» А. Борщаговского – автора «Трех тополей на Шаболовке». И снова речь шла о трогательной, слегка наивной деревенской любви, вспыхнувшей между примерной колхозницей (Нина Гуляева) и сельским киномехаником (Валерий Козинец). Однако это кино из-за цензурных претензий дошло до зрителей спустя… двадцать лет, когда Г. Егиазарова уже не было в живых[14]14
  Он скончался 22 июля 1988 года в возрасте 72 лет.


[Закрыть].