Текст книги "Ефремовы. Без ретуши"
Автор книги: Федор Раззаков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Олег
«Современник» – другие спектакли
Учитывая, что в «Современнике» царили демократические нравы, спектакли там часто ставили сами современниковцы, не утруждая себя приглашением пришлых режиссеров. Например, спектакль «Третье желание» (1960) В. Блажека поставил Евгений Евстигнеев. А «Друга детства» (1961) М. Львовского – Виктор Сергачев, «Белоснежку и семь гномов» (1961) – Олег Табаков, «Двое на качелях» (1962) У. Гибсона – Галина Волчек, «Сирано де Бержерака» (1964) Э. Ростана – Игорь Кваша.
Что касается Олега Ефремова, то и он сложа руки не сидел – тоже выпускал один спектакль за другим. Так, в 1961 году это была постановка «Четвертый» по пьесе К. Симонова. Ее герой – американский журналист (его играл сам Олег Ефремов) – вместе с военными летчиками отправлялся в Пакистан, и там перед ним вставал нравственный выбор: написать правду или скрыть факт бомбовой атаки. В пьесе шел своеобразный разговор Человека и Совести, во время которого герой анализирует события и поступки прошлых дней. Это было универсальное произведение – его можно было приложить и к советской действительности, к мукам и терзаниям тамошней интеллигенции. Именно этим, судя по всему, оно и привлекло Ефремова.
В 1962 году он поставил спектакль «По московскому времени» по пьесе Л. Зорина, где речь уже шла о другом – о молодых людях, начинающих самостоятельную трудовую жизнь на нефтяном промысле. А год спустя Ефремовым (в тандеме с Г. Волчек) была выпущена еще одна премьера – спектакль «Без креста» по повести В. Тендрякова «Чудотворная» (это был, пожалуй, единственный советский писатель, который не боялся говорить в своих произведениях о религии в атеистическом советском обществе). Вещь весьма актуальная в свете той антирелигиозной кампании, которая была объявлена тогда Н. Хрущевым (он торжественно пообещал к 1980 году показать последнего попа). Отметим, что за три года до этого повесть Тендрякова под ее настоящим названием была экранизирована на «Мосфильме» режиссером В. Скуйбиным («Жестокость», «Суд»). Сюжет у нее был следующий. Ученик Гумнищенской сельской школы Родька Гуляев выкапывает на берегу реки древнюю потемневшую икону, а его бабка Авдотья распускает слух, что эта икона – чудотворная, а ее внук Родька – святой. Бабка и мать стали силой «обращать его в христианскую веру». Мальчика заставляли носить крест, молиться. Родька протестовал, стыдился товарищей. Доведенный до отчаяния, он решил уничтожить икону (расколол ее пополам), но был застигнут «на месте преступления» бабкой. Беспощадно избитый, не видя выхода, он бросился в реку, но учительнице Прасковье Петровне удалось его спасти.
Еще один спектакль 1963 года в постановке Ефремова – «Назначение» А. Володина («Пять вечеров»). Еще одна современная вещь, но уже с иным подтекстом. Сюжет: на место начальника, возглавлявшего в течение нескольких лет некое учреждение, приходит его выдвиженец (Лямин) – человек умный, талантливый, но не привыкший принимать жесткие решения. Он пытается вести политику, прямо противоположную той, которую – под девизом личной выгоды – проводил его предшественник. И, как это ни парадоксально, интеллигентному и мягкому человеку приходится проявлять черты, абсолютно не свойственные ему ранее. К тому же у него катастрофически осложняется личная жизнь: он полюбил собственную секретаршу. Роль Лямина исполнил Олег Ефремов.
В 1963 году в «Современнике» мог выйти в свет еще один спектакль, но не вышел. Речь идет о пьесе «Олень и шалашовка» А. Солженицына, которая была основана на личном лагерном опыте автора 1945 года (лагерный пункт «Калужская застава» в Москве) и 1952 года (Экибастузский лагерь). В те годы лагерная тема была весьма популярна в среде творческой интеллигенции. В итоге бардовская песня, например, откликнулась на это появлением таких певцов, как Александр Галич и Владимир Высоцкий. Однако в театр и кино эту тему в итоге так и не пустили, поскольку наверху попросту испугались широкой популяризации не только темы репрессий, но и лагерного быта как такового. Спустя два десятка лет с этой темы будет снято это табу, что тут же даст толчок криминализации массового сознания в СССР и началу бандитского беспредела на территории нашей страны. Кстати, именно тогда, в мае 1991 года, Ефремов и поставит-таки «Оленя и шалашовку» на сцене МХАТа имени А. П. Чехова, что весьма символично.
Однако в начале 60-х эту постановку все-таки не допустили – ума у наших правителей еще хватало. Поэтому пьесу Солженицына в «Современнике» ставить не разрешили, хотя актерам жуть как этого хотелось. По словам Б. Любимова:
«Современник» «жил Солженицыным». Его любили, ценили, постоянно говорили о нем, особенно о его пьесе «Олень и шалашовка». Предполагалась ее постановка. Пьеса лежала в литчасти, но текст получить было невозможно… Пьесу хорошо знал весь театр – не только актеры, но даже мои коллеги по электроцеху, рабочие. Они мне объяснили, что такое «олень», что такое «шалашовка», рассказывали о замысле спектакля, по которому мы, осветители, должны были в какой-то момент из зрительских лож софитами «слепить» зрительный зал – как прожекторами на зоне. … Врезался в память этот образ, очень театральный: осветители, направляющие свет софитов на созданную художником «зону»…
К пьесе автором прилагается «краткий словарь лагерного языка», в котором объясняется, что шалашовка – это «лагерница легкого поведения, способная на любовь в непритязательных обстоятельствах…»
Отметим, что, когда А. Твардовский узнал о том, что «Современник» хочет поставить эту пьесу, он в присутствии Солженицына назвал современниковцев «театральными гангстерами». Чем, конечно, сильно обидел писателя, который относился к этому театру как к новаторскому, передовому. А теперь послушаем самого А. Солженицына:
«Непростительным же считал Твардовский и что с «Оленем и шалашовкой» я посмел обратиться к «Современнику». Обида в груди А. Т. не покоилась, не тускнела, но шевелилась. Он много раз без необходимости возвращался к этому случаю и уже не просто порицал пьесу, не просто говорил о ней недоброжелательно, но предсказывал, что пьеса не увидит света, то есть выражал веру в защитную прочность цензурных надолб. Более того, он сказал мне (16 февраля 1963 г., через три месяца от кульминации нашего сотрудничества!):
– Я не то чтобы запретил вашу пьесу, если б это от меня зависело… Я бы написал против нее статью… да даже бы и запретил.
Когда он говорил недобрые фразы, его глаза холодели, даже белели, и это было совсем новое лицо, уже нисколько не детское. (А ведь для чего запретить? – чтоб мое имя поберечь, побуждения добрые…)
Я напомнил:
– Но ведь вы же сами советовали Никите Сергеевичу отменить цензуру на художественные произведения?
Ничего не ответил. Но и душой не согласился, нет, внутренне у него это как-то увязывалось. Раз вещь была не по нему – отчего не задержать ее и силой государственной власти?..
Такие ответы Твардовского перерубали нашу дружбу на самом первом взросте.
Твардовский не только грозился помешать движению пьесы, он и действительно помешал. В тех же числах, в начале марта 1963 г., ища путей для разрешения пьесы, я сам переслал ее В. С. Лебедеву, благодетелю «Ивана Денисовича». «А читал ли Твардовский? Что он сказал?» – был первый вопрос Лебедева теперь. Я ответил (смягченно). Они еще снеслись. 21 марта Лебедев уверенно мне отказал: «По моему глубокому убеждению, пьеса в ее теперешнем виде для постановки в театре не подходит. Деятели театра «Современник» (не хочу их ни в чем упрекать или обвинять) хотят поставить эту пьесу для того, чтобы привлечь к себе публику – (а какой театр хочет иного?) – и вашим именем и темой, которая безусловно зазвучит с театральных подмостков. И я не сомневаюсь в том, что зрители в театр будут, что называется, «ломиться», желая познакомиться… какие явления происходили в лагерях. Однако в конце концов театр вынужден будет отказаться от постановки этой пьесы, так как в театр тучами полетят «огромные жирные мухи», о которых говорил в своей недавней речи Н. С. Хрущев. Этими мухами будут корреспонденты зарубежных газет и телеграфных агентств, всевозможные нашинские обыватели и прочие подобные люди…»
В 1964 году Ефремов (в тандеме с Г. Волчек) поставил спектакль «В день свадьбы» В. Розова, действие которого происходило в деревне. Сюжет такой: идет подготовка к свадьбе – все в праздничном настроении, составляют меню, невеста Нюра покупает наряд, близкие готовят подарки.
Вся деревня только и говорит о свадьбе Нюры и Михаила. И все бы было хорошо, но в деревню приезжает первая любовь Михаила Клава, они вместе выросли в детдоме. Они тайно встречаются и признаются друг другу в том, что всегда любили друг друга. Но так как свадьба уже намечена, им придется расстаться навсегда. Василий, брат Михаила, уговаривает жениха расторгнуть свадьбу, ведь то, что испытывает Михаил к Нюре, не есть любовь. Но Михаил не соглашается с братом, он чувствует вину перед Нюрой. Но и та понимает его чувства. В итоге прямо за свадебным столом невеста… отпускает жениха. Это была пьеса о самопожертвовании, о том высоком человеческом чувстве, на которое сам Ефремов оказался не готов проявить. Ведь у него в тот самый момент, когда он ставил «В день свадьбы», произошел похожий случай.
Женщины Олега
Испорченная свадьба
Как мы помним, еще с середины 50-х Ефремов крутил любовь с актрисой Ниной Дорошиной. Причем в этом тандеме роли были следующие: Дорошина любила, а Ефремов позволял себя любить. При этом в ЗАГС они не шли, предпочитая жить гражданским браком. Более того, в процессе этого романа Ефремов успел жениться на другой женщине (Алле Покровской, в 1962 году), и спустя год у них родился сын Михаил, о чем я расскажу чуть ниже. Именно в 1963 году и произошла история, о которой пойдет речь в этой главе.
Дело было летом в Ялте, где Дорошина снималась в фильме «Первый троллейбус». Ее партнером там был молодой студент Щукинского театрального училища Олег Даль. Он влюбился в Нину с первого взгляда и буквально потерял голову – ночами стоял под ее окном, предлагая руку и сердце. Но Дорошина ответила отказом, поскольку любила Ефремова и с нетерпением ожидала его приезда на съемки. Но тот в ближайшие выходные так и не приехал.
Причем Нина узнала, что в Москве он увлекся другой актрисой – Аллой Покровской. Убитая этим известием, Дорошина поздно вечером отправилась на ялтинский пляж, чтобы искупаться. Море штормило, но Нину это не остановило – она стала отплывать от берега все дальше и дальше. А потом ее захлестнула волна и она стала тонуть. И наверняка бы утонула, если бы на берегу не оказался Олег Даль, который пришел туда со своими друзьями. Услышав крики о помощи, Олег первым бросился в море. И в итоге спас Дорошину от гибели. После чего они вдвоем вернулись в гостиницу и проговорили в номере всю ночь. А утром Олег снова предложил Нине выйти за него замуж. И та согласилась – назло Ефремову. В тот же день они отправились в ЗАГС и в Москву со съемок вернулись уже будучи мужем и женой. По словам самой Н. Дорошиной: «Во время съемок фильма мы с Олегом поженились. Я была его первой женой. И я готовила его к поступлению к нам в театр и, конечно, увлеклась им. Тогда это был двадцатилетний мальчик, очень обаятельный, искренний и влюбленный в меня. Я была старше его на семь лет. Он ухаживал за мной, и все было очень красиво. Мы на последние деньги купили обручальные кольца. А 21 октября 1963 года была наша свадьба, весь театр гулял на ней…»
Между тем на той свадьбе произошла весьма неприятная история, которая поставила крест на этом браке. Вот как об этом вспоминает сестра Даля Ираида:
«Первой женой брата стала Нина Дорошина. У нас, родных Олега, отношения с Ниной не сложились с самого начала, когда Олег привел ее к нам знакомить. Было в ней что-то такое, будто ненастоящее. Сам Олег называл Нину «социальная правдишка», имея в виду ее роли. Но любил сильно. И страшно переживал удар, который Нина ему нанесла – прямо на свадьбе.
Это была самая скандальная свадьба, какую только можно вообразить. Невеста почти сразу куда-то пропала и отсутствовала полвечера. Вместе с одним из гостей – Олегом Ефремовым. Потом они вдруг появились. Вместе. Где они пропадали все это время?.. Для нас, родных Олега, это было шоком. Да и другие испытывали недоумение. Что касается самого Олега, на него просто страшно было смотреть. Стерпеть такое на собственной свадьбе он не мог и сразу после праздника куда-то исчез на три дня. Фактически их брак продлился меньше недели. Интересно, что с Олегом Ефремовым Олег после этого общался так, словно ничего не произошло. Их ведь связывал «Современник», и это было для брата даже важнее любви, ревности, обиды. Правда, Нину Дорошину они с Ефремовым в разговорах между собой никогда не упоминали…»
Гости, присутствующие на той свадьбе, вспоминали и другие детали того инцидента. Например, то, как подвыпивший Ефремов усадил невесту себе на колени и громогласно объявил на всю квартиру: «А все равно любишь-то ты меня!»
Сам Ефремов выскажется по этому поводу следующим образом: «Дело в том, что мы тогда прощались с Дорошиной… То есть с Ниной у меня действительно был долгий серьезный роман. И до свадьбы[12]12
С Далем.
[Закрыть] мы простились, и ей-богу, наше общение на свадьбе – это было совершенно невинно. Да никакой узурпации первой брачной ночи не было. Какая там первая брачная ночь, если до этого у нас с ней их было столько. Да, спектакль «Голый король» – это для нее…»
А теперь послушаем рассказ самой Н. Дорошиной: «Наша совместная жизнь с Олегом оказалась недолгой. Почему? Потому что с моей стороны она была замешана не на настоящей привязанности, а на том, что я хотела забыть другого человека. Знаете, как говорят: клин клином вышибают. Ничего я не вышибла и ощущаю свою вину перед этим человеком. И у нас все быстро кончилось, и тот клин, который я хотела вышибить, так до конца жизни и остался. И хочу сказать всем: никогда не вышибайте клин клином, потому что ничего хорошего из этого не получается. Только сплошные неприятности и боль для другого человека. Получилось по хорошей русской пословице: назло бабушке – себе в штаны. Вот таким образом и кончилось мое супружество с Далем. Мы довольно-таки быстро с ним расстались. Он был искренен в своем чувстве, и хотя потом любил многих женщин и был счастлив в браке, но тот период жизни, я думаю, для него был горьким воспоминанием…»
Напомню, что история на свадьбе случилась 21 октября 1963 года. На тот момент в жизни Ефремова уже появилась новая возлюбленная – актриса его же «Современника» Алла Покровская, более того – она была от него… на последнем месяце беременности.
Женщины Олега
Третья жена – Алла Покровская
Как это ни парадоксально, но Ефремов с середины 50-х крутил любовь с Ниной Дорошиной, но жениться предпочитал на других женщинах. Сначала это была Ирина Мазурук (она родила ему дочь Анастасию), потом Алла Покровская (она родит ему сына Михаила). Почему герой нашего рассказа не создал семью с Дорошиной, которая любила его не менее сильно, чем две названные женщины, непонятно. Как говорится, чужая душа потемки.
Что известно об Алле Покровской? Она родилась 18 сентября 1937 году в Москве в театральной семье. Ее мама – Анна Алексеевна Некрасова – была режиссером Центрального детского театра, того самого, где, как мы помним, Олег Ефремов работал актером в 1949–1956 годах. Кстати, именно там Алла его впервые и увидела, более того – играла под его началом. Каким образом? Это случилось, когда он ставил с активом школьников новогоднее представление, где Алла играла роль Снегурочки. Естественно, тогда никто не мог и представить, что через некоторое время они станут мужем и женой.
Отец Аллы – Борис Александрович Покровский – был оперным режиссером, работал в Большом театре главным режиссером и просто режиссером, а позже создал свой Камерный оперный театр и возглавил его. Он учился в ГИТИСе на одном режиссерском курсе с Анной Некрасовой, и именно там между ними и случился роман, который привел к образованию их семьи. Это случилось во второй половине 30-х. Причем в 1937 году органы НКВД арестовали маму Анны, но это не стало поводом к тому, чтобы отчислить девушку из института. В том же году она родила и дочь Аллу, которую назвали в честь знаменитой актрисы МХАТа Аллы Тарасовой, что было естественно, учитывая огромную популярность этой актрисы в стране. Перед войной она прославилась своими киноролями в фильмах «Гроза» (1933; роль Катерины Петровны Кабановой) и «Петр I» (1937–1938; роль Екатерины I). Причем эта популярность растянулась на десятилетия и многих девочек в СССР продолжали называть именем этой замечательной актрисы (например, Аллу Пугачеву, родившуюся в 1949 году).
Алла Покровская с детства мечтала стать актрисой, но родители долгое время были против ее желания. Поэтому она поступила на филологический факультет Московского педагогического института, но, проучившись всего один год, оставила учебу. И начала заниматься в театральном кружке при Московском доме учителя. Благодаря этой подготовке, Алла в 1955 году смогла поступить в Школу-студию МХАТа на курс Виктора Станицына, на котором вместе с ней учились Татьяна Лаврова, Вячеслав Невинный, Анатолий Ромашин, Альберт Филозов, Александр Лазарев-старший, Евгений Лазарев, Наталья Журавлева.
Окончив Школу-студию, Алла поступила в труппу театра-студии «Современник», где за короткий промежуток времени сыграла девять ролей. Это были: Зоя в «Пяти вечерах» A. Володина, Фрейлина в «Голом короле» Е. Шварца, девушка в «Третьем желании» В. Блажека, Вероника в «Вечно живых» В. Розова, Майя в «Друге детства» М. Львовского, Женщина, на которой Он женился в «Четвертом» К. Симонова, Тоня в «По московскому времени» Л. Зорина, Лида в «Старшей сестре» А. Володина, Венька в «Без креста!»
B. Тендрякова.
Отметим, что поступала Покровская в «Современник» будучи замужем за своим ровесником. Но, встретившись в работе с Олегом Ефремовым, она поняла, что ошиблась в своем первоначальном замужестве. После чего начался ее роман с Ефремовым, у которого на тот момент тоже была возлюбленная – Нина Дорошина. Вот такой любовный треугольник, который, впрочем, был свойствен Ефремову на протяжении чуть ли не всей его жизни. Вспомним, что даже его собственная мама удивлялась любвеобильности сына.
По словам А. Покровской: «Олег ухаживал как-то стремительно, почти сразу ставил перед фактом (насколько я знаю, именно так было и с другими его женщинами). Долгие романтические прогулки по Арбату, где вырос Олег, знакомство с родителями, которые сразу приняли меня, как принимали они все от горячо любимого сына… Очень скоро мы стали жить одной семьей, а когда выяснилось, что ждем ребенка, Олег Николаевич предложил оформить наш брак. Мои родители, конечно, были против, справедливо предвидя все сложности существования с одержимым художником: «Бросить театр – и обслуживать его!» Все свершилось в каких-нибудь полгода…»
Ребенок Ефремова и Покровской появился на свет спустя две недели после той злополучной свадьбы – 10 ноября 1963 года. Это был мальчик, которого назвали Михаилом. Причем через 18 дней после родов молодая мама вышла на сцену. Так она любила свою работу. Впрочем, как и ее супруг. И снова послушаем А. Покровскую: «Семья у нас получилась типичной для артистической среды: театром мы не жертвовали ради семьи. В быту Олег Николаевич оказался абсолютно неприхотлив, к решению бытовых проблем совсем непригоден: ел что дадут, питались мы в основном в театральном буфете, разве что на завтрак он привык есть яйца, как в доме родителей; никогда не заставлял меня что-то делать по дому, и я никогда ничего на него не навешивала. Как-то я попросила его погулять с маленьким Мишей. Он пошел, вернулся чрезвычайно озабоченный и сказал (абсолютно без всякого юмора!): «Ужас состоит в том, что или – театр, или – гулять с Мишей. Я не смогу разделиться!» Я сказала: «Ну конечно театр!» – и пошла гулять сама…»
Олег
Кинематограф – от «Любушки» до «Берегись автомобиля»
В первой половине 60-х продолжает успешно развиваться и кинематографическая карьера Олега Ефремова. В 1960–1965 годах он записал на свой счет еще 11 фильмов, причем все они были сняты в Москве (десять на «Мосфильме» и один на Киностудии имени Горького), что было удобно – не надо было покидать столицу. Фильмы, в которых снимался Ефремов, были разные по своим художественным качествам – как средние, так и выдающиеся, вошедшие в золотой фонд советской кинематографии. Чтобы читателю стало понятно, о чем идет речь, назову эти ленты.
Фильм Владимира Каплуновского «Любушка» по повести Петра Ширяева «Внук Тальони» повествовал о событиях Гражданской войны. Сюжет его был следующим. Отступающие белые, отобрав у Никиты Лыкова (Евгений Шутов) жеребца, оставляют ему в насмешку измученную, худую кобылу. От ветеринара Никита узнает, что к нему попала знаменитая орловская кобыла Любушка. Когда-то она была в конюшне наездника Лутошкина (Олег Ефремов). Спортсмен предложил коннозаводчику Бурмину приобрести Любушку. Бурмин отправил ее в свое имение. Но летом 1917 года крестьяне спалили конюшни Бурмина и разобрали его коней. В итоге в Гражданскую войну Любушку запрягли в тачанку и она стала переходить из рук в руки, пока не попала к Никите Лыкову. Благодаря его заботливым рукам Любушка вернула красоту и силу. Но в голодный год она надорвалась и погибла, оставив маленького жеребенка… Через несколько лет встретились Никита и Лутошкин. Наездник по достоинству оценил сына Любушки, внука знаменитого рысака Тальони. На нем Лутошкин взял главный приз.
Еще один фильм, снятый на «Мосфильме» с участием Ефремова, – «Академик из Аскании» режиссера Владимира Герасимова, который однажды нашего героя уже снимал – в «Испытательном сроке». Только если в том фильме Ефремов исполнял роль опытного работника МУРа, то в «Академике…» это была небольшая роль наркома (министра) Федота Антиповича Якушенко. И опять это было кино о 20-х годах. Речь в нем шла о том, как в голодной и нищей Советской России вышел декрет об охране племенного животноводства. К исследованиям ученого-зоотехника Михаила Федоровича Иванова (кстати, это реальный персонаж, его образ в фильме отобразил актер Сергей Яковлев) подключаются чекисты. На ученом собрании Петровской земледельческой академии, при поддержке наркома Якушенко, был принят план ускоренной гибридизации домашнего скота профессора Иванова. Кроме выступлений горячих сторонников, в зале прозвучали и голоса скептиков, но, учитывая жизненную потребность в увеличении поголовья, они были вынуждены в итоге поддержать оппонента…
В фильме «Командировка» режиссера с Киностудии имени Горького Юрия Егорова у Олега Ефремова была главная роль – конструктор Щербаков. По сюжету его герой получает перед отпуском телеграмму из колхоза, в которой сообщается о том, что картофелеуборочный агрегат, сконструированный им, не работает. В итоге вместо отпуска Щербаков едет в командировку, чтобы довести до ума свое творение – универсальный комбайн. Щербаков предполагал, что едет на недельку, а вышло по-другому. Здесь он знакомится с Клавой (Светлана Карпинская), работающей на пасеке. И отнюдь не по служебным мотивам инженер остается в колхозе…
Несмотря на то что фильм был на производственную тему, он прекрасно передает атмосферу начала 60-х с ее оптимизмом и верой в светлое завтра.
Впрочем, то же самое можно сказать и про следующий фильм – «Мой младший брат» Александра Зархи с «Мосфильма», где у Ефремова была небольшая роль Виктора Яковлевича Денисова, который является старшим братом главного героя ленты – Димы (Александр Збруев). Это была экранизация популярной в те годы повести молодого писателя из либерального лагеря В. Аксенова (Гинзбурга) «Звездный билет». Сюжет: окончена школа, выпускные экзамены позади – и Димке первому пришла мысль махнуть куда-нибудь подальше от дома. Уговоры старшего брата Виктора насчет серьезного отношения к будущей жизни только больше разогрели четверых друзей, и они впервые без надоевшей опеки взрослых отправились в Таллин…
Итак, из четырех перечисленных фильмов с участием Ефремова два были из разряда «про революцию» и два «про современность». Пятым был фильм про Великую Отечественную войну – двухсерийная экранизация еще одного писателя-либерала К. Симонова «Живые и мертвые», которую осуществил на «Мосфильме» режиссер-либерал Александр Столпер. Фильм стал знаковым, поскольку показывал трудные годы войны – летнее отступление советских войск в 1941 году с его неразберихой и даже паникой. Причем кино о том периоде нашей истории в СССР до этого снимали (например, фильм 1961 года «Человек не сдается» по И. Стаднюку белорусского режиссера Иосифа Шульмана), но это было кино чисто героическое, а в «Живых и мертвых» героика соседствовала с трагедией и сюжет касался таких тем, которые ранее замалчивались. Например, темы предвоенных репрессий.
Олег Ефремов играл в нем роль танкиста – полковника Иванова. Как написал в своей рецензии на фильм маршал И. Конев: «…Они встают с экрана – солдаты сорок первого года, герои романа и фильма. Вот хотя бы молодой офицер-танкист (артист О. Ефремов), который собирает спешащих куда-то в панике людей. Собирает, чтобы бросить их в бой. И когда спрашивают его фамилию, хорошая русская улыбка, неожиданная во фронтовой обстановке, озаряет его потемневшее от усталости лицо: «На моей фамилии – Иванов – вся Россия держится!» Даже в самые трагические минуты Ивановы верили в победу…»
Напомню, что Ефремов до этого уже соприкасался с прозой К. Симонова – поставил у себя в «Современнике» в 1961 году его пьесу «Четвертый», где сам же исполнил главную роль – американского журналиста, терзаемого муками совести. Десятилетие спустя эту пьесу экранизирует на «Мосфильме» все тот же А. Столпер, поскольку это была универсальная вещь – она прикладывалась и к советской действительности, к мукам и терзаниям тамошней интеллигенции.
Но вернемся к «Живым и мертвым».
У Ефремова в «Живых и мертвых» было не так много съемочных дней – всего лишь восемь. Съемки фильма начались 18 сентября 1962 года на Истре, а герой нашего рассказа включился в этот процесс 27 сентября: у деревни Высокое сняли эпизод «Просека» с участием Олега Ефремова, Кирилла Лаврова (Синцов) и Виктора Авдюшко (старшина Шестаков, командир орудия). После этого Ефремов не снимался почти месяц и вновь вышел на съемочную площадку 23 октября – в эпизоде «Палатка» с участием все того же Кирилла Лаврова и нового партнера, Владлена Паулуса (майор Данилов). Последний, кстати, актер «Современника».
13—14 ноября Ефремов снимался в эпизоде «Изба Иванова» с участием Кирилла Лаврова, Анатолия Папанова (Серпилин) и Людмилы Крыловой (военврач Татьяна Николаевна Овсянникова). Крылова – актриса того же «Современника», как и ее супруг Олег Табаков, которому тоже нашлось место в «Живых и мертвых» – он исполнял эпизодическую роль старшего лейтенанта.
В следующий раз Ефремов объявился на съемочной площадке уже в следующем году – 2 января 1963 года. В тот день на Арбате был снят эпизод, где полковник Иванов встречается у медсанбата с генералом Серпилиным (Анатолий Папанов). А на следующий день съемки переместились на «Мосфильм», в 8-й павильон, где Ефремов снялся в эпизоде «Штаб танковой бригады». В эпизоде снимался и Юрий Дубровин (водитель Петр Ильич Золотарев).
После этого наш герой не участвовал в съемках больше полугода. И вновь встал перед камерой 24 июля, чтобы сняться в том самом знаменитом эпизоде из начала фильма, о котором вспоминал маршал Конев (сцена в лесу). В эпизоде также снимались Кирилл Лавров, Роман Хомятов (младший политрук Люсин). Съемка проходила и на следующий день. Больше у Ефремова съемок в этом фильме не было.
Как писал все тот же маршал И. Конев: «В фильме ни разу не произносятся слова «культ личности». Однако мы не раз вспоминаем о них. С боем прорывается из окружения стрелковая дивизия, потерявшая почти весь свой личный состав, но сохранившая знамя, оружие и веру в победу. И этих уже прошедших испытание огнем бойцов подвергают оскорбительному недоверию и, отправляя на переформирование, отбирают добытое в бою оружие. Дорогу перерезают фашистские войска, и безоружные люди нелепо гибнут, даже не имея возможности ответить выстрелом на выстрел. Правдивая, страшная, глубоко впечатляющая сцена…»
Это было тогдашним трендом – поминать недобрым словом культ личности И. Сталина. Новый импульс этому тренду дали события октября 1961 года, когда по решению хрущевского руководства под покровом ночи («аки тать в ночи») из Мавзолея было вынесено тело Сталина и захоронено на аллее рядом с Кремлевской стеной. Этот акт дал толчок новому витку антисталинизма в стране: началось переименование всего и вся, где фигурировало имя Сталина, валом пошли критические публикации, направленные против «вождя народов». Антисталинская тема проникла и в кино: в фильмы «Чистое небо», «Живые и мертвые», «Тишина» и др. Правда, киношный антисталинизм был достаточно мягкий, но, как говорится, лиха беда начало. Продержись Н. Хрущев у власти еще несколько лет, наверняка углубил и развил бы этот процесс. Однако Хрущева отправили на пенсию, обвинив в волюнтаризме и потакании собственному… культу личности. Случилось это аккурат спустя семь с половиной месяцев после премьеры фильма «Живые и мертвые» (фильм вышел на экраны 24 февраля 1964 года, а Никиту Сергеевича сместили 14 октября).
Почти одновременно с «Живыми и мертвыми» – 27 апреля 1964 года – на экраны СССР вышел еще один фильм с участием Ефремова – «Сотрудник ЧК» по одноименной повести А. Лукина и Д. Поляновского. Снял эту картину на «Мосфильме» отец Галины Волчек – известный советский оператор и режиссер Борис Волчек. Как понятно из названия, это произведение (кстати, очень популярное в те годы) повествовало о самоотверженной работе чекистов в годы Гражданской войны. Главным героем в нем был молодой красноармеец Алексей Михалев (актер Александр Демьяненко), направленный по путевке комсомола на работу в ЧК.
В те годы в советской идеологии возникла такая тенденция – годы правления В. Ленина описывались положительно, а вот сталинские времена (особенно последние годы) подавались как отступление от правильных ленинских. То есть Лениным били по Сталину. А чуть позже, в годы горбачевской перестройки, уже и авторитет Ленина будет ниспровергнут, дабы опорочить уже не кого-то из конкретных руководителей, а всю советскую систему. И это не было, как казалось поначалу, случайностью. Вот что скажет об этом один из «прорабов перестройки» Александр Яковлев (цитируется по его «Черной книге коммунизма»): «После XX съезда в сверхузком кругу своих близких друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы страны и общества. Избрали простой, как кувалда, метод пропаганды идей «позднего Ленина». Надо было ясно, четко и внятно вычленить феномен большевизма, отделив его от марксизма прошлого века. А потом без устали говорить о гениальности позднего Ленина, о необходимости возврата к ленинскому «плану строительства социализма» через кооперацию, через госкапитализм и т. д. Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработала (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом» – по революционаризму вообще. Начался новый виток «разоблачения «культа личности Сталина». Но не эмоциональным выкриком, как это сделал Хрущев, а с четким подтекстом: преступник не только Сталин, но и сама система преступна».
