Текст книги "Красный рассвет"

Автор книги: Федор Березин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Федор Березин
Красный рассвет

А из какой материи сделана полужесткая пластина, которая называется “погон”, – это дело десятое, хоть из пластмассы, хоть из материи эпонж, хоть из брюссельских кружев. Главное – быть военным и точно стрелять в тех, кто любит делать матрасы из девичьих кос, и еще главное – быть солдатом, то есть, в общем-то, человеком, и преодолевать полосы препятствий.

Михаил Анчаров “Золотой дождь”

Пролог

Рекомендация: “Для служебного пользования”

Резолюция: “Секретно! Высший приоритет!”

“… и как следствие прямое военное столкновение со столькими противниками неприемлемо. Однако косвенное, при котором место, время и жертву выбираем мы, не просто приемлемо, а крайне необходимо. И сроки этой акции подошли именно сейчас…

… в результате нанесенного нами поражения – грубо говоря, наглядного “избиения” – правительства, военные круги и общественность абсолютно всех конкурентов приходят к выводу, что прямое столкновение с нами явится наихудшим решением возникшего кризиса. Им придется смириться с потерей энергетических источников. Дело не пойдет далее словесных протестов, нот и прочих подобных акций, кои в новых условиях не будут иметь абсолютно (!) никакого значения. Одновременно, в достаточной секретности, наши бывшие союзники и не союзники начнут нащупывать возможности коалиционного выступления против нас. Кроме того, наглядно убедившись в нашем военном превосходстве, они попробуют совершить технологический рывок и перевооружение. Это потребует времени, а следовательно, мира. Вероятно, военные названных выше стран и коалиций сумеют протолкнуть весьма смелые проекты. И все это под дипломатической завесой, поставленной правительствами. Ни то и ни другое нас абсолютно не должно волновать.

В результате обретенного нами контроля над мировыми источниками энергии, нашей задачей останется вести себя сдержанно. То есть попросту выжидать. Из прошлого опыта мы знаем, как быстро даже супердержавы теряют свою военную и промышленную мощь всего лишь при смене некоторых приоритетов политики. В случае Советского Союза всего через десять лет реальная (не показушная) военная мощь в сравнении с нами упала в сто раз (!!!). В нашем случае, при правильной дозировке ходов, все произойдет еще быстрее. Естественно, имеются нюансы. В случае СССР одновременно происходило два процесса, имеющих обратные векторы. Падение его потенциала в результате развала и неправильно поставленных целей, а одновременно с этим продолжение нашего перевооружения.

Сейчас ситуация усложнится тем, что мы сами, несмотря на обретение полного контроля над источниками, не будем иметь потенции для технологического движения вперед в военной области. Однако парадокс заключается в том, что теперь это и не будет надо. В условиях лишения наших конкурентов доступа к топливу с их экономиками произойдет коллапс. Следовательно, в реалиях “нового мира” уже само поддержание устойчивого состояния может расцениваться как прогресс. Более того, со временем темпы этого “прогресса” будут нарастать.

По расчетам, уже через пять лет после часа “X” никто из вышеназванных противников и даже уже невозможная по нескольким причинам коалиция не смогут помыслить о военном столкновении с нами. Однако и в этом случае лучшим ходом с нашей стороны останется ожидание и, как и прежде, только пассивная локальная оборона источников энергии. Ибо еще через пять лет мы сможем легко разбить всех наших былых конкурентов. И, как это ни прискорбно, именно тогда нам и придется это совершить.

Ведь, несмотря на переориентацию всех источников в нашу пользу, это даст нам отсрочку не более чем на четверть столетия. Постепенно наши собственные потребности придется сузить. И, как ни обидно, ограничения коснутся даже армии. В первую очередь такая мера урежет возможности нахождения в высокой степени боевой готовности. Следовательно, нам будет необходимо доломать военные потенциалы и госструктуры стран других континентов до того, как наши собственные вооруженные силы и флот начнут деградировать.

Во избежание начала конфликта до срока нам придется периодически жертвовать частью обретенного ресурса – в общем, приблизительно одной десятой. Эта часть необходима для разобщения возможных коалиций, ибо мы сможем периодическими подачками топлива продлевать стагнацию рушащихся экономик, создавать у них иллюзию стабильности…

… естественно, вначале придется отказаться от авиации. Она самый крупный потребитель наиболее ценных фракций. Даже простая подготовка пилотов требует колоссального расхода невозобновляемых запасов.

Касаясь же ВМС, поначалу все еще придется содержать в порядке мощный флот. Ибо только он оградит нас от воцарившегося на других материках хаоса.

А вот сухопутную армию можно будет сократить до минимума. До сил, достаточных для перекрытия пятисоткилометрового перешейка…

… и, значит, если все вышеперечисленное будет осуществлено, нам останется только ждать. Как все-таки прискорбно и негуманно это ни звучит, но чем тщательнее и быстрее хаос, воцарившийся повсюду, сделает свое дело, тем скорее антропологическая нагрузка на планету снизится до приемлемого уровня. Это создаст ситуацию, при которой мы – точнее, наши потомки – сможем существовать на относительно цивилизованном уровне по сравнению с остальными. На фоне царящего там общества собирателей, а в лучшем варианте феодализма, это будет нечто вроде легендарной Атлантиды.

Однако в настоящий момент все эти перспективные победы базируются на нашем теперешнем плане. Жертва выбрана и подготовлена. Нам нужно всего лишь уверенно начать и быстро закончить…”

1

Паровоз воспоминаний

Он родился в 2004-м, когда страна находилась в очередной обманчиво-благостной фазе, предшествовавшей будущему падению. Золотой шприц СМИ продолжал обильно вливать морфий успокоения. Отработанно хватал за руку зазевавшихся и волок в мир сексо-мастурбационных грез. И голубые экраны мерцали, впитывая нервы, мозги и энергию неосторожных двуногих кроликов. Впитывая не на время – навсегда. Как хорошо им было в эти скользящие мимо мгновения. Одновременно их мамы, крольчихи, с закрученной между полушариями лентой Мебиуса все той же песенки “Все будет хорошо”, падая от усталости, выгребали последние капустные листики долларовой пены. Да и то не для себя, для больших откормленных дядей, живущих в мерцающем режиме между Гавайями и Москвой. Это мерцание относительно быстро, измеряя сроками аукнувшего в бездну небытия дворянства, привело их к окончательному всасыванью в виртуальность. И если первые все-таки успели сыграть в истории свою скрипку: цунами их чувств-мыслей все еще резонирует в некоторых восприимчивых головах и мощно прогибает полки книжных хранилищ, то вторые… Где вы, дяденьки с золотыми цепочками?! Ау! Нет дяденек. Пыхнули маревом вместе с блестящими, жрущими бензин машинами.

Он родился. Ему повезло не угодить в мусорный бак досрочно извлеченным выкидышем. Его прикрыл материнский инстинкт. Странный атавизм, никак не капитулирующий перед напором “желтой” прессы и мерцающего циклопным глазом ящика. Этот атавизм напрягся, отразил ударный напор высвобожденной из дальних закутков мозга ящерной тупости. Создал барьер от шныряющих по округе туберкулезов и СПИДа. Заставил добывать, выдергивать из безразличного пространства, когда-то бывшего Родиной, какие-то съедобные крохи. Делить их не на три – надвое. Ибо благостная забота тогда еще ярко мерцающих между Гавайями и голубым экраном дядей, гипноз их красных пиджаков скомандовали: “Делай как я!” И папы – не только его таинственный и никогда не выявленный, все – с удовольствием откланялись, сдернули скорлупу защитного кокона на себя и ушли. Туда, в обещанные волшебным ящиком сексо-мастурбационные грезы.

Смутно, подсознательно и скорее ложным наложением последующих словесных образов он помнил какую-то шумиху по поводу падения Останкино, и совпавшего отказа последних спутников связи. Стало действительно шумно, точнее, шум переключил ракурсы, ибо волшебный ящик бился непривычной рябью, а часто забредающие в разведывательных и просто коммуникационных целях соседи жаловались: “Теперь уже все! Последнюю радость гады забрали!” Но “гады” напряглись, взяли срочное кредитование, замерцали в самолетах туда-обратно. Зафрахтованный, внеочередной полет шаттла решил дело. Все, напряженно замерев, перераспределив энергию познания в торчащие уши, ждали (торговцы радиоприемниками скачком перенеслись в страну Эльдорадо). Имена астронавтов-героев знали назубок – Нил Армстронг с Гагариным рядом не стояли. И голубой экран залился обычным хохотом и мелодиями.

Потом – кажется, он немного подрос – совершалась какая-то смута. Бегство из города – много ярких впечатлений по дороге. Короткие, немелодичные звуки пулеметного бульканья. Почему-то видимые – теперь из взрослости и опыта ясно, что трассирующие, – пули. Чьи-то визгливые задыхающиеся хрипы в подъездной темноте. Обращающаяся в облако и в удар по перепонкам зализанность блеска красивого бензинового автомобиля. (Возможно, колдовство ящика неожиданно перестало действовать, кто-то устал от эрото-мастурбационного марева и проснулся.) В деревне у них никого не было, точнее, имелись какие-то дяди-тети в другой, но, наверное, лучше уж получалось у чужих. В общем, ни родни, ни знакомых, зато там требовались рабочие руки, даже женские. Остались прекрасные, запомнившиеся образы никогда не виданной доселе природы. Леса, поля. Пожалуй, это отразилось в подсознании. Необходимый опыт для последующей жизни. Однажды он ушел, увлекся – хотел поймать дразнящую невиданную птицу целлофановым кульком. Заблудился. Но повезло – нашли. Мама с дядей Ерофеем. Этот Ерофей был ничего. Правда, хмурый. Потом куда-то делся. Мама сказала, что в город, на заработки. Но у соседей все еще непривычное для слуха слово “Ерофей” сочеталось с менее странным и слышанным ранее – “передозировка”. Потом смута кончилась. О ней вроде никто и не поминал, мозги давали сбой и проскальзывали – ящик опять вспомнил волшебные эротические заклинания. Вернул власть – свою и, наверное, еще чью-то. Снова замелькали зализанные железом бензиновые пожиратели кислорода.

Потом – 2017-й. Но он уже тринадцатилетний. В такие времена равный зрелости возраст.

2

Твердый грунт

С точки зрения тактики данная операция не вносила ничего нового. Конечно, некоторые нюансы конкретно этого боя. с неизбежностью разнились с чем бы то ни было. Это ведь даже не шахматы. Шестьдесят четыре клетки, тридцать две фигуры, четкие правила. В итоге – уходящее в вечность количество вариаций. Но все-таки за счет связности целей вполне допустимо неоднократное дублирование одних и тех же партий. Здесь сама жизнь. Колоти человечество друг друга с момента начала расширения Вселенной, вышибай мозги до окончательного царства энтропии, нельзя допустить, чтоб где-то что-то повторилось идеально. Видимо, мы слишком сложные для столь простого искусства, как раскалывание черепов. Столь сложные, что вносим в него крупицы творчества. Ведь глупость, будто процесс взаимного истребления не требует никакого ума. Безмозглый недолго будет радоваться достижениям в этой работе. Кто-то более хитрый быстренько развернет машину удачи в свою сторону и… Покатится по паркету доски не в меру возгордившаяся черепушка, плеснет из нее недостаточно перегруженная извилинами каша. И если не брать в расчет вздохи-переживания, которые как раз весьма схожи и даже входят в ритм от сеанса к сеансу, то ни один бой не похож на другой. Естественно, молохи стратегии, ловящие интуицией сигналы всекосмического информационного поля, часто угадывают ходы друг друга. Правда, не очень далеко, ибо каждый шажок противника опрокидывает череду готовящихся построений. Тогда это отброшенные варианты, не стоит засорять ими голову. Надо снова видеть только на шаг, ибо он решающий. Понятное дело, поступь гения плохо поддается измерению, и шарканья лилипутов не приноровить к вскидыванию ноги гиганта, но… Вообще-то это совсем другая история.

Так вот, бой, который, по всем предварительным прикидкам, должен был состояться здесь, не нес в себе ничего необычного. В истории разумной популяции Земли таких имелась длиннющая череда. Была речечка-ручей, была удобненькая тропа для перехода, было солнышко за горизонтом, луна, моргающая тучками, был тихий, вполне проницаемый и в меру обжитый лес, и была засада. Засада, продуманная знакомым гением. А где-то там, за километр с мелочью, какие-то вовсе с неизвестными лицами люди двигались по тропке-тропинушке. Двигались осторожно, но достаточно беспечно и вполне уверенно. Может быть, у них не наличествовало в запасе собственных знакомых гениев-тактиков? Или шажки этих знакомых никак не синхронизировались с подвижностью коленок тех, кто их поджидал? Весьма вероятно. Но скоро и те и другие должны были с неизбежностью познакомиться. Познакомиться и обменяться опытом. Допустимо, что кто-то обязан был вынести из этого обмена знаниями уроки. Хотя больше шансов ставилось на то, что те, кому особо стоило бы подучиться, с неизбежностью сыпались на экзамене. Причем без всякой возможности пересдачи. К этому шло. Чья-то темная, недосинхронизированная черепушка обязана была покатиться и расплескать по тропе или по паркету шахматной доски кашу с искривленными прожилками извилин.

А вот напруженные извилины и нейронные сети тех, кто организовал засаду, почти искрили. Они ведь производили абсолютно гарантированную связь с будущим. Не с очень далеким, строго детерминированным, но все-таки будущим. Медиумам, годами потеющим в достижении контакта картами Таро, стоило у них поучиться. Перенять опыт. Люди, часто и без особого принуждения соприкасающиеся со смертью, непроизвольно и запросто оперируют с какой-то дополнительной гранью реальности. Кое-кто из сидящих в засаде действительно сидел, кое-кто лежал, а кто-то даже стоял. Ни то, ни другое, ни третье не имело для участников никакого значения. Удобство не входило в их повседневную привычку. Главное – правильность выбора позиции и зона огня. Кроме того, в их амуницию входило достаточно много приспособлений, облегчающих ожидание. Например, сидеть и даже стоять получалось используя в качестве опор раздвижные, ничего не весящие шарниры, крепящиеся к полужестким частям панциря. Еще больше в их багаже имелось всяческих устройств, облегчающих выполнение боевой задачи. Сегодня в ней не значилось ничего особо выдающегося. Плановая операция. Такие уже имели место под этим солнцем и под этой моргающей тучами луной. Некоторая нетривиальная составляющая заключалась лишь в том, что противника требовалось не просто разбить, заставить отказаться от выполнения задачи и обратить в бегство, а полностью истребить. Но и такое уже имело место и присовокупилось к индивидуальному и коллективному опыту. Вообще-то, по большому счету, даже если бы кто-то из угодивших в ловушку и “ушел”, особого кризиса не случилось. Конечно, при долгом умствовании можно предположить, что тогда их последующие задания усложнятся. Но, наверное, это стало бы совсем надуманной ситуацией. Основное противоречие возникало не здесь. Просто в тех, кто сидел в засаде, выработали хорошую привычку – делать все на совесть. В данном случае совесть требовала досконального истребления. Ну, что же… Се ля ви!

3

Паровоз воспоминаний

Так вот, в 17-м он уже считается вполне зрелым для всего. Узкие плечики? У кого они теперича шире? У тех, кто провел детство под лавками вокзалов девяностых? Не смешите! Время жилистых и хмурых богатырей прошло. Говорят, за счет развития технологий. Ну-ну! Где они, те технологии?

Так вот, он вполне зрелый и годный для многого. Однако в новые ополчения не берут – “подрасти, пацан!”. Зато в армию гребут всех, “Только тринадцать? Хм… – Одноногий, когда-то подружившийся с бельгийской миной прапор думает. – В “суворовку” пойдешь? Там теперь недобор – никаких экзаменов. СПИДа, по тесту, нет, значит, здоров! Толя, оформи его как опознанного сына погибшего в Чечне офицера. Кто свидетель? Меня и пиши. Уже третий, говоришь? Ну так почему бы мне их не знать?”

Потом муштра. В общем-то, вялая, с учетом нисходящей кривой жизненной энергии масс. Увольнения? Никаких! Пулеметы на вышках. Правда, развернуты не внутрь – во внешний затаившийся сюрпризами мир. Пулеметы старенькие, но только из консервации. Любо-дорого смотреть. “Made in SSSR”? Нет, по-русски: “Сделано в СССР!” Однажды внешний мир нахлынул. Нет, не на них. На намедни отстроенный Кремль. Если бы не начальник училища, бывший донской атаман, то…

“К чертям собачьим! – сказал он по телефону, а также в лицо прибывшему на “Хаммере” уполномоченному. – Нашли защитничков, “солдатушек-браво-ребятушек”. Раньше надо было думать! Пусть ищут резервы в других местах! Ну и что, что президент просил? Нормальный президент просить не должен. Ну, это мое личное мнение и к делу отношения не имеет. Ах, вот если на нас, тогда понятно, будем стоять до конца. Да, будьте уверены! Пулеметы у нас – не китайская подделка! А, ну так, вот после и разберемся. Судьба, она вещь такая – по-всякому может перевернуть. Ага… До свидания! Счастья вам в личной жизни! Да, кстати, чуть не забыл. “Хаммер” вам точно нужен? Может, займете для подрастающего поколения? Я знаю, что метро не работает. И трамвайчики сдохли – тоже знаю. А такси, оно и в Африке такси. Чего ж это вы, при Кремле работаете, а долларов не имеете? Я б вам занял, если б были. Все равно недолго тем “зелененьким” зеленеть. Пора и честь знать. Ну, вы по заборчику, по заборчику, пригибаясь. Так и доберетесь”. А потом по внутреннему интеркому: “Дежурный! Училище “в ружье”! Хватит нашим мальчикам спать. Пусть почистят “калаши”.

Ему уже почти шестнадцать.

4

Твердый грунт

Достаточно крупная, но весьма неумело организованная группа людей, смело движущаяся навстречу предусмотренному другими будущему, представляла из себя частичку великанской проблемы, родившейся в прошлом веке. Эта группа была как бы снежком на заслоняющем солнце айсберге беды, нависшей над человечеством. По большому счету имелся ли смысл в сгребании метелкой снежных хлопьев на вершине этого айсберга или даже в их ковырянии лопатой? Здесь требовался хороший динамитный вагон, загнанный куда-нибудь под монолит основания ледяной горы. Но пока никто во всей человеческой популяции Земли не ведал, где взять этот вагон и что в него положить. И поэтому те, кто сидел в засаде, ковыряли снежок. А вообще, они могли относить себя к санитарам, ведь проблема, которую олицетворял айсберг, когда-то была исключительно медицинской. Впрочем, очень недолго.

Группа, должная угодить в клешню, была вооружена. Так что стрелять по ней без предупреждения было честно. Понятно, огнестрельное оружие группы не шло в сравнение с тем, что имелось у сидящих в засаде. Но ведь все равно они вынуждались сойтись в пределах выстрела, и, по нынешним временам, это напоминало напыщенные рыцарские манеры. Правда, того, что являлось главным в арсенале приговоренной группы, у ждущих команды на открытие огня не имелось. А ведь именно это оружие подвигнуло тех на вылазку. Именно оно подстегивало их когда-то к первым походам. И только владение им подставило их под уничтожающий удар. Наличие такого оружия у противника, а главное, желание снова и снова его применять, не просто развязывало расставившим засаду руки, оно полностью освобождало и ставило подпоркой за спиной такую штуку, как совесть.

Ведь те, кто аккуратно, но глупо продирался сейчас через кустарники, владели опаснейшим биологическим вирусом. И они уже неоднократно применяли его против людей. Этот вирус был смертелен, хотя убивал не сразу. И он не был, как оказалось, чисто медицинской проблемой. Действуя медленно, но подло, он, перед тем как убить, вначале калечил душу. Большинство из тех, кого заражали банды, переносящие вирус, со временем организовывали свои или примыкали к существующим. Было здесь что-то от вампиризма. И даже очень много этого “что-то”.

Поскольку бандитствующая группа не несла свою биозаразу в какой-то мине или бутылке, а транспортировала именно внутри себя, то ее невозможно было каким-либо образом разоружить, даже если б кто-то, по странной прихоти, решил это сделать. Следовательно, ее ликвидация и являлась единственно верным решением. Ну что же, слава мужеству санитаров леса!

5

Паровоз воспоминаний

Им дали закончить эту самую “суворовку”. Правда, при другом начальнике. Этой власти “атаман” тоже не угодил. Потом его фамилия несколько раз всплывала в газетах. Совсем не крупным шрифтом. Но уж слишком приметная – Водолазов. Все он мелькал в границах или на границах возрождаемого Волжского ханства. С немецкой республикой что-то там не пошло – может, немцев не хватило или Евросоюз цыкнул. А вот с ханством поначалу завязывалось неплохо – Казахское рядом, пример налицо.

Потом предложение, точнее завуалированный приказ к поступлению в училище более высокого порядка – офицерское. Шаг вправо, шаг влево – расстрел. Нет! Не в прямой форме. Просто, если вправо-влево, то “дан приказ ему на запад”. Точнее – на восток-юг. Там как раз поразвелось бессчетное количество ханств и княжеств. Некоторые даже в добрососедских отношениях. Но туда еще хуже – ведь их границы с другими тоже следует прикрывать. Так что лучше все-таки командное училище. Но демократия торжествует – выбирай. Есть ускоренные – двух-, есть обычные – трех-, и есть вообще четырехгодичные, для особо одаренных и с инженерной жилкой. Туда даже отбор. Но мы-то метнемся по серенькому. Опять благодать разнообразия. Танки, вертушки, авиация, какая хош. А еще ракетных дел мастера и к тому ж недавно возродившееся из пепла, единственное на всю шагреневую кожу страны военно-морское. Кто тут случайно желает быть флотоводцем? Перспектива роста в неизмеримые дали, ибо все, кто когда-то плавал, скопом в учителях либо давно спились от неуплаты пенсии. Кстати, пока не выберешь и не зачислишься, никаких тебе положенных отпусков после “суворовки”. Выбирай?

Растерянность в лицах сокурсников. Лучезарные мордахи наслаждающихся неведомой столичной жизнью направленцев, прибывших за “командным” молодняком. И на фоне всеобщего праздника безэкзаменационного зачисления только одна хмурая, но с тонким запахом перегара физия чудом добравшегося до Москвы капитана. Добравшегося из самой дальней обучающей офицерству точки – БВАМКУСВР (Благовещенского высшего аэромобильного командного училища Сухопутных войск России). Почему хмурое? Потому что впереди у него – тяни, не тяни резину, а не избегнешь – дорога обратно. По стершейся, но еще тянущей лямку “железке” не получается – передрались какие-то ханства. И значит, “аэромобильникам” не привыкать, на попутных летающих транспортах. Где их сейчас взять – попутные? И значит, через княжества-ханства, сколько-то их впереди.

А между прочим, пока то-се – семнадцатый-двадцатый, куда-то окончательно сгинула мамка. Может быть, с очередным Ерофеем, а может, и совсем. И некуда особо в отпуск, который после зачисления и фиктивных зачетов, проставляемых направленцами не то что за так, а даже за встречное вознаграждение, в виде закуси и того что перед.

Кстати, в померкшем, но не потухшем “голубом ящике” успешно справили годовщину принятия закона о взятках. Официальная, и даже прибыльная, за счет дорогих зрительских билетов, рубка рук по локоток. Обеих разом! Чем мы хуже других ханств-княжеств? Можем даже посоревноваться, если у соседей хватит духу и административного аппарата. Правда, нет, но статистика разворачивает диаграммы о фатальном переломе коррупционной кривой. Может, и правда – правда. Ибо пока доберешься из конца в конец города в метро, раза три-четыре безрукие тянут обрубки за подаянием. А глаза честные-честные. Тут и без всяких билетиков в почетную гостевую ложу, в которую только за валюту, и то пять раз подумаешь, прежде чем кому-то что-то предложить. Лучше уж лишний раз нахамить.

Так вот, в те “командные” что поближе “солдатушки-браво-ребятушки” набрались как-то ударно. Даже, наверно, не без той самой, заранее согласованной штуки, за которую локотки становятся крайней точкой при положении “руки в стороны”. Во всякие, типа Ярославское противоракетное, или Минское высокоточно-ударное изначально к направленцу не подступиться, хотя прохаживается, зевает – сильно устает где-то по ночам. Короче, приставка “аэромобильное” сбивает с панталыку. Вот чисто “аэро” – это вроде – после доверительного разговора со знакомым – настораживает. У того родная тетка жила до развода в авиационном городке. Вот и поведал, что летчики-выпускники ждут самолетов годами и в основном все зря. Промышленность все еще не раскрутилась: алюминия мало, а титан ни одно из четверки казахских ханств не продает ни за какие коврижки. А если что-то и выпускается, Китай скупает целыми партиями, даже в качестве полуфабрикатов. Готовится к чему-то серьезному! Недооснащенные электроникой машины фарширует у себя, благо наловчился за полвека. И значит, истребителе-бомбардировочные трех-четырехлетки не прельщают, Направленцы с крылышками источают улыбчивость зазря. А вот “аэромобилист” стал попадаться в коридорах чаще. Может, переселился в казармы? Идет так по коридору в умывальник с хитро устроенной электроаэрозольной китайской зубной щеткой (все-то у него “аэро”!). Теперь, задним умом, прикидывается: скорее всего жизнь после первой недели кутежей в гостинице окончательно разорила – впереди еще дальний “аэропуть” домой, а гордость не позволяла кутить по вечерам на халяву.

И вот идет, щеткой своей взгляды притягивает (а когда чистит, жужжанием еще и уши), улыбку свою хмурую бесплатно дарит. Впервые они побеседовали над раковинами, отплевывая пасту. Не очень конструктивно. Так: “Ты-м-м-м на Даль-м-м-м Вос-м-м-м Не-м-м-м, ж-ж-ж (это микромотор щетки). К нам-м-м-м не-м-м-м? ” – “Не-м-м, дале-м-м”. – “Вольно-м-м-м воля-м-м-м ж-ж-ж”. Вот и поговорили. Потом как-то опять около умывальников, точнее, в соседнем помещении, которое дневальные стараются убирать сильным шланговым напором. Здесь чудо-щетка с компьютерным измерителем толщины эмали мешает косвенно, только тем, что торчит во рту. “Ну, так что?” – “В смысле, господин капитан?” – “К черту господина, суворовец! У нас на Амуре – “товарищ”. – “А?” – “Так что?” – “Э-э…” – “Думай, товарищ!” И старинный бачково-унитазный смыв заглушил остатки дискуссии. Капитан-амурец явно не страдал говорливостью. Но вот “товарищ” в сочетании с “аэромобильностью”, а может, и с насыщенной чипами щеткой подсекли на крючок окончательно,

Уже по дороге он вдоволь наощущался “аэро”, да и “мобильности” тоже – в квадрате. И мир посмотрел – всяки-разны ханства-княжества, по которым они, можно сказать, пропутешествовали “аэростопом”. Велика страна Россия, жалко, что несколько разрозненна и нецельна.