Текст книги "Атомная крепость"

Автор книги: Федор Березин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Часть 2
Ракеты и Сфера Мира

1

Реальная жизнь начисто опрокидывает любые теории о простом и понятном устройстве мира. Ведь в целом чем плоха теория о пузыре Сферы Мира, окруженном бесконечной твердью? Всякие математические абстракции брать в расчет не будем. О том, например, что бесконечная твердь имеет соответственно бесконечное давление, а бесконечное давление, так или иначе, переборет конечную, четко измеренную силу тяжести. И потому рано или поздно случится неизбежное. Бесконечная твердь внизу поднатужится и выдавится в пустоту круглого пузыря Сферы Мира. Поскольку граниты с базальтами по плотности намного превосходят воздух и воду, то запросто спрессуют все содержимое Сферы Мира. Что с того, что пространство мирового пузыря велико и в нем помещается суша с кучей стран и громаднейший мировой океан? Сравнительно с Бесконечностью – это попросту пшик.

Подобные теории иногда попадались в каких-то брошюрках. Вообще-то сочинительство такого рода преследовалось. Автору и помогающему ему печатнику могли назначить пусть и не бесконечный, но вполне увесистый срок каторжных работ. Пусть там потаскают на себе эти самые гранитные глыбы, измерят ладонями их плотность с твердостью. Опустятся поглубже в урановую шахту, дабы лично ощутить, как оно – жить в окружении твердых субстанций. Как оно вздрагивает, когда скрипит поблизости опорная стойка или арочное крепление над головой. Короче, познать всю жуть своих пророчеств в натуре и на себе.

К тому же сказание о бесконечной тверди, конечно же, пропагандировалось в младших школах гимназии, но в серьезных научных сообществах на него давно посматривали с сомнением. Видите ли, самое главное в теории все же не красивость и простота, а эксперимент. Конечно, никто, за исключением отдельных придурков-энтузиастов, даже не пытался бурить скважины бесконечной глубины. Но ведь совсем вроде бы мирная наука география поставила теорию о бесконечном, заполненном твердью пространстве под очень большое сомнение. Это произошло, впрочем, уже порядком давно. Когда на островах Курулдуза обнаружили вулканы.

Вулкан, вообще-то, это эксперимент в чистом виде. Если задуматься, он опрокидывает начисто любую теорию о тверди внизу. Массаракш, и еще раз массаракш! Он не только постоянно дымит, он еще периодически выстреливает из своего жерла камни. И если б камнями все и ограничивалось! Тогда бы наоборот – «да»! Под Сферой Мира бесконечная твердь. Она настолько плотная, что в некоторых местах сферического мира подземное давление крошит и даже выбрасывает вверх частицы этой тверди.

Однако все гораздо хуже. Время от времени из вулкана выдавливается раскаленная жидкая субстанция, так называемая лава. Через некоторое время она застывает, но дело не в этом. Выходит, что вместо тверди там, внизу, наличествует какой-то расплав из каменных пород, от чудовищной температуры ставший жидкообразным. Разумеется, всеми принято объяснение такого порядка. Да, кое-где в подземной тверди наличествуют области, чрезмерно нагревшиеся от переизбытка радиоактивных элементов. Подземные породы от этого плавятся и время от времени выдавливаются наверх. В том, что такие экстремальные области тверди редки, может убедиться любой. Найдите на материке хотя бы один действующий вулкан. Нету, правильно? Вот и выходит, что таких очагов сверхнагрева – раз – и обчелся. Называть их следует «глубинными лавовыми озерами».

Но все не так просто. Дотошные геологи, вообще-то снаряжаемые в экспедиции не для изобретения гипотез, а для поиска полезных государству минералов, утверждают, что в континентальных горах наличествуют старые, потухшие вулканы. И даже некоторые историки, которых вообще-то никто за язык не тянул и не просил вмешиваться не в свои споры, говорят, что в каких-то древних летописях указано, будто гора такая-то или, там, вот эдакая, в таком-то году «пускала цветастые дымы и даже выбрасывала камни жидкого и твердого вида». Чего там эти историки накурились, каких таких самокруток наварганили из древних манускриптов? «Камни жидкого вида»! Какой, в самом деле, массаракш! Не позорились бы уж.

Но все эти бредовые, высосанные из пальцев и далеких, мало кем виденных воочию вулканов, гипотезы, породили теорию нового вида. Одно время официальная государственная наука даже преследовала ее апологетов, выгоняла оных из научного сообщества, отбирала профессорские дотации и питательные продовольственные пайки. Потом попривыкла. Ныне кое-кто из оных физико-философов, видимо, за счет протекции, умудрился даже защищать диссертации по определенным аспектам этой новой теории. Массаракш и еще раз массаркш!

Новая теория, слава Мировому Свету, все же не делала с миром этот самый массаракш, хотя окружающее пространство преобразовывала радикально. По этой теории – вернее, гипотезе, ибо настоящих доказательств ее правдивости покуда не существовало – выходило, что заселенная человечеством Сфера Мира окружена вовсе не бесконечной твердью. Да, существует некоторый слой неясной, спорной толщины, на самом деле обволакивающий Сферу. А вот дальше, за этим слоем, простираются бесконечные моря той самой лавы, коя периодически сочится из вулканических жерл.

Некоторые апологеты этой новой, противной настоящей науке басни утверждали, что слой каменных пород, огораживающий Сферу Мира, простирается на шесть тысяч километров. Иные, из другой разновидности апологетов, божились, что слой составляет всего триста километров. Находились даже такие сумасшедшие, что произносили словосочетание «пятьдесят километров». Кое-кто считал, что породы сами по себе будут ненадежным щитом от лавы. Потому, мол, кроме скольких-то километров гранита, Сфера Мира огорожена еще и специальной алмазной оболочкой, тоже многокилометрового содержания. Но и последователи «сверхтолстой оболочки», и выспаривающие «алмазную» сходились на том, что и та и другая не сверхнадежны и кое-где уже дают течь. Мол, те самые вулканы размещены аккурат над трещинами в алмазном саркофаге Сферы Мира.

По сути, любое из допущений конечной толщины оболочки, независимо от ее состава, приводило к жутким теологическим последствиям. Если Сфера Мира помещена внутри жидкой лавы, то выходит, ей совершенно не на чем ПОКОИТЬСЯ! Как же она способна сохранять одно и то же положение, если вокруг хоть и гранит, но в жидком состоянии? А что, если в этой жидкой бесконечности существуют течения? Не качаниями ли Сферы Мира на волнах лавовых потоков обусловлены иногда случающиеся землетрясения?

Есть предположение, что окруженная алмазным пузырем Сфера Мира бесконечно падает в лавовом океане. Но тогда – куда она падает и почему? Не должна ли по этому поводу в обычном, повседневном бытии ощущаться какая-то добавочная инерционная составляющая? И кроме того, совершенная уж жуть заключена совсем в другом.

Так называемая термодинамика, которая вполне оправдала себя в практическом приложении к созданию паровых и прочих двигателей, допускает некую расширенную трактовку. Если Сфера Мира окружена БЕСКОНЕЧНЫМ слоем раскаленной лавы, то не следует ли, согласно закону передачи теплорода от теплых предметов к холодным, что бесконечно нагретая субстанция рано или поздно, но неизбежно нагреет каменную оболочку Сферы Мира ЛЮБОЙ толщины? Что произойдет потом? Оболочка, будь она хоть из цельного алмаза, все едино, со временем превратится в такую же лаву, а значит, жар рано или поздно проникнет и в благостную климатическую зону человеческого обитания.

Нет, все же законы термодинамики были явно узкоспециальной отраслью знаний и никак не распространялись на воистину большие объекты.

2

Вообще-то даже обидно. До сего момента они были не просто эскадроном элитных бомбовозов. Они были супер-пупер. Теперь, после выполнения своей главной задачи, а особенно, надо понимать, из-за бешеных потерь авиации, они стали тривиальным бомбардировочным подразделением. Правда, бомбы на борту все же атомные, а не простые фугаски. Но будущая цель – так себе. Какая-то там узловая станция – скопище железнодорожных и даже трубопроводных развязок. Все правильно. К некоторым врытым в землю заводам Империи не подобраться – противовоздушная оборона бдит не в шутку. Но северный монстр слишком велик, слишком распластался на теле одинокого материка. Его ПВО, разумеется, неспособна прикрыть вообще все. И тогда зачем, в самом деле, мучиться и рисковать бомбовозами, не лучше ли бить туда, где гигант оголился? Зачем сносить танковый завод, если можно лишить его подвоза металла? Или раскукожить топливную магистраль? А то и создать из ближайшей атомной электростанции радиоактивный могильник. Если рассчитать розу ветров, то можно убить двух зайцев. Не только выворотить атомные блоки сами по себе, а еще и обеспечить, чтобы ветерок доволок нуклиды до того самого завода. Тогда он остановится в связи с эвакуацией трудовых ресурсов. И тут же все окружающие завод зенитные машинки – курам на смех. Их самих требуется эвакуировать куда подальше. А вот тогда, может быть, получится достать сверху и завод тоже.

Ладно, в распределениях целей и в прочих стратегических делах пусть разбирается дядя Дарест. Это его вотчина. А Бюрос-Ут просто радист-пулеметчик. Его дело маленькое. Правда, в нынешнем задании как раз и не такое маленькое. Это раньше они четырьмя экипажами рулили туда-сюда. Теперь экономия. В деле один бомбовоз. Кучей пулеметов любой дурак истребители отгонит, а вот ты попробуй, когда пулеметных машинок всего три. Да еще направлены все в разные стороны – вперед, назад и в небо. Так что ценность пулеметчика в нынешнем вылете чудовищно возрастает.

Но надежда, понятно, не на пулеметы. Надежда на то, что те эскадроны бомбовозов, которые не вернулись или частично вернулись, слетали не зазря. Учинили в северной Империи достойный своей бомбовой загрузки кавардак. Кто знает, вдруг у имперцев теперь и аэродромов-то раз-два – и обчелся? Может, они уже все перехватчики потеряли? Очень хочется верить.

А вообще, все, конечно же, пошло наперекосяк. Ведь как поначалу планировалось… По крайней мере, в назидательных беседах дяди Дареста. Мол, мы наносим обезоруживающий удар. Уникальная система противоракетной обороны Империи поражена. После этого им предлагают почетный… ну, не совсем почетный, пожалуй, но все же относительно приемлемый мир. Ведь теперь основное военное преимущество имперцев, в которое они вбухали десятки лет труда и миллиарды ассигнаций, вышло боком. Что лучше? Сойтись в этих условиях с толпой врагов из Временного Оборонительного Союза или просто уступить кое-чего на экваторе? Открыть там и тут некоторые порты для Королевства и прочих стран? Ну, снять кое-где блокаду? Допустить в кое-каких провинциях типа Хонти, Пандеи и еще некоторых независимые выборы? Или, там, референдумы? На предмет оставаться ли им в Империи или жить самим по себе? Оно, конечно, любому дурню ясно, как там проголосуют. Но в ином случае будет большущая потасовка. И еще не известно, кто кого.

Ныне тот планчик можно считать, мягонько выражаясь, несколько идеалистическим. Не пошла Империя на мировую. Не захотела, северная тварь, признать свое тактическое поражение. Теперь вот меряемся с северянами силой. У кого больше «континенталок» в загашнике, и у кого они толще и увесистее, и у кого они более метко ковыряют белку в глаз. Ну и в плане бомбовозов тоже самое.

Когда-то, в счастливом детстве под мирным Мировым Светом, мальчик Бюрос играл с дядюшкой Дарестом в «танко-шахматы». Хорошая была игра, захватывающая. Всякие там танчики, ракетно-ядерные батареи, тяжелые легионы пехоты, обозы, госпитали и прочее военное добро двигались по громадному – во весь письменный стол – расстеленному полю, согласно указаниям игроков и циферкам на многогранном кубике. Ныне кое-что изменилось. Пожалуй, любимый дядя Дарест где-то смухлевал. Потому как сейчас он по-прежнему бросает где-то кубик и советуется с маршалами, куда двинуть вот этот или вот тот бомбовоз. Зато маленький мальчик Бюрос почему-то оказался в этом самом бомбовозе, и кубик судьбы ему по каким-то причинам больше в руки не выдают. А просто берут этот самый атомный бомбовоз и направляют на какую-то Мировым Светом забытую узловую станцию.

Обидно как-то!

3

Нет, шторм-адмирал смотрит на него не как на пустое место. Шторм-адмирал Таззар тщательнейше его изучает. Непонятно, зачем так пристально. Они уже виделись, причем неоднократно, и даже совместно разгадывали шарады на штабных учениях. Шарады время от времени выпуливала как из миномета восседающая на кафедре совсем уже большая шишка – циклон-адмирал Мальо-Пурл. Когда мина-шарада планировала и падала на географо-тактический макет Сферы Мира в меркаторной проекции, шторм-адмирал Таззар и цунами-коммандер Биндж смотрели друг на друга, телепатически определяли, кто из них более горазд для данного случая, и действовали по обстановке. Учения прошли на «ура!» или, по-морскому, «торпедное попадание по центру корпуса, господин циклон-адмирал!». Циклон-адмирал, старая перечница, герой ветхозаветного подавления бунтов на восточной гряде Архипелага, так растрогался, что просто расцеловал их обоих в бакенбарды. Биндж потом два дня не расчесывался, боялся смахнуть остатки адмиральских слюней, словно это талисман какой. И кто бы знал, что сейчас разговор будет именно о…

– Бакенбарды придется сбрить, – констатирует наконец шторм-адмирал Таззар после долгого созерцания цунами-коммандера.

Похоже, шторм-адмирал изволит шутить. Не может же быть, чтобы… Массаракш! Удлиненные бакенбарды до плеч – есть отличительный признак офицера флота Островной Империи! Сбривание бакенбард – это наказание похуже, чем семьдесят суток карцера. Где и как Биндж проштрафился?

– Господин адмирал, я не… – у Бинджа першит в горле. – Я не…

– Вы нисколько не ослышались, цунами-коммандер Биндж. Вам придется сбрить бакенбарды. Но не сильно расстраивайтесь. Мне вот тоже… – шторм-адмирал дергает рукой правую чуть вихрящуюся, много лет отращиваемую, совершенно седую прядь. – Тоже придется сбривать.

– Но извините, господин адмирал! Что же мы с вами натвори…

– Ничего, Биндж. Мы абсолютно ничего не натворили. – Таззар спокойно смотрит прямо в глаза подчиненного. – Решение принято. Мне пришлось согласиться, что оно правильное. Не волнуйтесь, задание наше не отменяется, все остается в силе, и мы с вами при должностях. Это просто маскировка, цунами-коммандер.

– Маскировка?! – Биндж ошарашен. – Но я не понимаю! Я…

– Мы идем на особое задание, коммандер. На очень особое. Оно должно остаться тайной за семью печатями навсегда, правильно? И вот представьте, что по каким-то причинам вы попадете в плен.

– Я попаду в плен?! – Биндж красен от возмущения словно вареный омар. – Да я никогда не позволю себе…

– Уймитесь, моряк. Уймитесь, – кривится адмирал Таззар. – Вы знаете, что на войне – а мы с вами отправляемся на войну, правда? – может случиться всякое. Глубинная бомба, вы и экипаж без сознания, лодка в результате ошибки всплывает, пока вы очнулись – на борту уже северные имперцы или ноюйцы, или ондолцы, или еще массаракш знает кто. И что тогда?

– Ну…

– Ладно, с захватом лодки это я переборщил, – Таззар задумчиво крутит свою бакенбардину. – Если захватят лодку – это полный массаракш. Тогда они все поймут. Ну, допустим, вас выбросило взрывом. Короче, вы попали в плен и…

– Но я не допущу, чтобы меня взяли живым, господин адмирал, никак не допущу! – Биндж уже не задыхается, но еще не сломлен.

– Хорошо, командор! Тогда вас захватили мертвым, и… – Таззар смотрит на командира боевой субмарины как когда-то учитель в корпусе морской навигации, – у вас… у трупа… у него бакенбарды! И по ним тут же, без всякого допроса определяется… Каждый недочеловек на опухоли суши знает, что длинные бакенбарды являются отличительным признаком морского офицера Островной Империи. Так или не так?!

– Так точно, господин адмирал, так точно, – кивает цунами-коммандер. Он попросту подавлен, убит наповал. – Когда исполнять приказание?

– Когда хотите, Биндж, но в любом случае до прибытия на пирс.

– Господин адмирал! Как думаете, это не деморализует подчиненный личный состав? – Вообще-то аргумент выскакивает у подводника сам собой, без обдумывания. Похоже, он попросту цепляется за соломинку.

– То, что их командир и другие офицеры… Кстати, распорядитесь и проконтролируйте!.. Что все офицеры, включая адмирала, без бакенбард? Пожалуй, их это несколько насторожит. Тут вы правы. Но пусть думают, что хотят. Я надеюсь, вы не будете объяснять им причину, так ведь? У нас непростое задание, Биндж, очень непростое. Нижние чины ни в коем случае не должны знать его целей.

– Все понятно, адмирал. Извиняюсь за свою несдержанность. Просто как-то…

– Я все понимаю, цунами-коммандер, – адмирал лучезарно улыбается.

Биндж пытается ему уподобиться. Получается вымученно.

4

Собственно, очень неправильно считать себя умнее врага. Думать, будто обучаться он не умеет. Повторение одного и того же трюка по второму разу как-то не слишком обнадеживает. К тому же не просто повторение, а создание упрощенной копии. Раньше, для начала, был ММ – Магнитный Массаракш, – а уже потом вторжение авиации. Причем тогда наличествовало целых четыре бомбовоза в группе – дружный боевой отряд. Ныне машина всего одна и никакой первичной атаки с целью подавления электроники не произведено. Но одинокая «Принцесса Кардо» нагло, как встарь, прет со стороны моря. Убийственное дело!

Может, гражданский стратег и тактик дядя Дарест, непривычный к жути спиртовых коктейлей военных, насоветовал чего-нибудь авиационным маршалам с тяжелого утреннего похмелья? Это б все объяснило. Или после срыва хитрого планчика Дареста-Хи по принуждению Империи к миру бомбовозные маршалы послали его куда подальше и взялись за дело сами? И это б тоже все расставило по местам. Потому как от этих старых перечниц в погонах можно ожидать только следования вызубренному еще в курсанткой юности боевому уставу; новое от них отскакивает, что от стены горох.

Бюрос-Ут – радист-пулеметчик. И пока поблизости не гарцуют вражеские истребители, его задача прослушивать эфир. Выявлять, что там и как. Кроме того, этим же действом периодически занят и бортовой инженер Ресим-Ус. Вместе они в курсе всех неправильностей окружающего мира. Нехорошим предчувствиям Бюроса есть от чего отталкиваться. Например, засечены сигналы так называемых Больших Имперских локаторов. Массаракш! Он почему-то был убежден, что уж эти-то стратегические цели поражены в первую очередь. Оказалось, не тут-то было.

Благо, дедульки с маршальскими жезлами изменили в текущем плане налета хоть какие-то детали. «Принцесса Кардо» подбирается к материку со стороны моря на высоте всего три километра. Основные лепестки диаграмм имперских локаторов шарят где-то выше. Какая прелесть, что королевские стратеги наконец-то докумекали, что атомный бомбовоз может не заботиться об экономии топлива и подкрадываться к цели над самой кромкой. Правда, попозже все-таки придется подняться. Не хватало угодить под какую-нибудь малокалиберную зенитку, которой в других обстоятельствах недострелить до «Принцессы» ни в жизнь. А вот, кстати, и тот самый маневр.

Бюроса и всех остальных в кабине чуть прижимает к креслам. Бомбовоз начинает подъем. О, позаботься о нас, Мировой Свет! Теперь вся надежда на то, что Большим локаторам, да и всем прочим мелким, просто не до отдельной метки на экране. Может, стратеги Королевства все-таки не придурки, а следуют некоему общему плану, выработанному совместно всем Временным Союзом? Например, сейчас где-то вдали кто-то смелый и решительный впуливает в нежное небо Империи целую гроздь баллистических, а заодно пару эскадронов тактических бомбовозов? И вот под этим соусом откуда-то сбоку, тихонько – бочком, бочком – вдвигается в границу одинокая, никого не интересующая «Принцесса Кардо». Так же, спокойно и крадучись, она подрулит к нужной узловой станции и шарахнет по ней чем надо. Тем, что до срока закреплено в отсеке и за что отвечает заносчивый, но, может, и вправду страшно умный инженер-бомбардир для особых – атомных – случаев Чирини-Ук. Почему-то так жаждется в это верить. И так хочется поздно вечером, вернувшись обратно на базу «Берегиня», прильнуть к стакану горячего какао… Кажется, у Бюроса в кислородном мундштуке слюни.

Из неги его выбрасывает скачком. В наушниках рации какое-то… Он аккуратнейшим образом подкручивает верньеры. Идет обмен докладами. Даже перепалка. Язык чужой, имперский официальный. Однако Бюрос все же не зря не просто радист, а радист-шпион.

– Командир! – сообщает он совершенно холодным, деловым голосом. – По нам наводятся истребители. Я перехватил их передачу. В смысле, скорее всего, по нам.

– С какого ракурса? – интересуется трижды-майор Таваса-Пи так запросто, словно речь идет об ипподромных бегах.

«С какого ракурса?», – аж задыхается от негодования Бюрос. У него чего тут – локатор кругового обзора? С этим к инженеру Ремису, пожалуйста.

– Не пойму пока, трижды-майор, – отвечает Бюрос-Ут, не выдавая эмоций.

Вообще-то за подобное беспокоиться не стоит. Все они общаются друг с другом будто с полным ртом ваты. Во рту загубник, возле губ микрофон. Как минимум две ступени предохранения от угадывания эмоциональной составляющей.

Таваса-Пи ведет какую-то перепалку с бортовым инженером. Впрочем, вялотекущую. Ремис-Ус возится со своими осциллограммами. Командир бомбовоза ему так – паразитный сигнал.

– Имперские летчики согласуют действия по какой-то одиночной цели, – поясняет без всякой команды Бюрос-Ут. – Часто слышу «баш кайбо». Что значит – «одиночная цель». Если где-то поблизости нет еще одной одиночной, то…

– Выводы понятны, радист, – резко обрывает его Таваса-Пи. Все правильно, командиру атомного бомбовоза некогда устраивать симпозиум. Он уже раздает распоряжения: – Всем пулеметчикам искать перехватчики!

Затем пилоту «два», штурману «один», обоим бомбардирам – штурману и ядерщику, а также реакторщику – инженеру-физику Гюра-Зи:

– Максимум мощности на винты. Ускоренный подъем. Думают нас взять тепленькими? Как же! Редесйя, сколько до цели?

– Четыреста восемьдесят! – тут же отзывается штурман «один». – Но мы ведь…

– Отставить первичный план, – отсекает трижды-майор. – Да пребудет с нами Мировой Свет! Идем к цели по прямой, без экивоков. Рассчитайте, с какой дальности мы сможем сбросить груз в максимуме скорости с двенадцати тысяч высоты.

– Штурман Чирини! Подготовьте «груз»! – распоряжается Таваса-Пи.

– Ввожу коды, – оживает где-то Чирини-Ук. Данный член экипажа считается на борту бездельником. Всю дорогу он может спокойно кунять в креслице, и вот только в такие минуты просыпаться и изображать кипучую деятельность. Он произносит еще какие-то прилагаемые к делу доклады.

Командир бомбовоза занят другим. «Принцесса Кардо», задравши нос, рубит шестеркой здоровенных винтов воздушную невесомость, но он явно поглощен не только рычагами, еще он впитывает информацию.

– К сожалению, трижды-майор, даже в этом случае придется подойти не менее чем на двадцать километров. Для точности попаданий, – докладывает штурман-бомбардир Тэшэ-Ки.

– А с меньшей вероятностью? – спрашивает Таваса-Пи несколько неразборчиво. Сейчас у него не хватает рук отодвинуть маску в сторону для улучшения дикции.

– Тридцать! – припечатывает штурман-бомбардир.

«Принцесса Кардо» задирает нос еще выше. Возможно, таким манером трижды-майор высказывает свое недовольство.

– Кажется, цели, – не слишком уверенно произносит запасной пилот Лютфен-Бе, который одновременно отвечает за переднюю пулеметную машинку. – Точно! Две цели. Направление движения пока установить не могу.

– Инженер! – рявкает трижды-майор.

– Сейчас, – несколько раздраженно цедит Ресим-Ус. – Машина слишком наклонена, майор! У меня в задней полусфере сплошные засветки от земли. Выровняемся, тогда и…

– «Выровняемся!» – рявкает Таваса-Пи. – Может, нас еще до того срежут. Дальность до них, Ресим! Срочно дальность и скорость!

– Командир, может, попробуем уйти? – спрашивает штурман Редесйя-Чи. – Они на встречном, потому мы…

– Будем молиться Мировому Свету, чтобы у них не хватило досягаемости по высоте, – отрезает Таваса. – Мы идем к цели по прямой. Все поняли?

Ну кто ж тут будет возражать? Возражать против выполнения основной боевой задачи – это бескомпромиссно попасть по возвращении в лапы «наблюденцев за нутром».

– Одиночная цель позади! Дальность порядочная! Кажется, тоже идет вверх, – оживает штурман-навигатор Баньолу-Су. Сейчас бомбовоз не над океаном, и потому он ответствен за пулеметную машинку «два», размещенную наверху фюзеляжа. Из-за того, что «Принцесса» чешет вверх под углом не менее тридцати градусов, задняя полусфера его видимости расширилась.

А вот для у Бюроса-Ута она, наоборот, сузилась. Точнее, в своей задней полусфере он в основном способен наблюдать только какой-то не кончающийся лесной массив далеко внизу. К тому же с каждой секундой этот массив становится все более далеким. Между делом он то наращивает, то уменьшает увеличение обзорного телеканала. Толку никакого. В его секторе целей для пулеметов не существует. Вполне может сложиться так, что он даже не поучаствует в будущем бою. Что ж, пока это дает время на прослушивание эфира. Как бы хотелось уловить оттуда добрейший доклад какого-нибудь эскадрона королевских ноюйских истребителей, но чудеса – дело редкое. Потому он вслушивается в давящиеся природными помехами, а быть может, намеренно искаженные аппаратурой голоса имперских пилотов-перехватчиков.

– Цель набирает высоту. Намерен задействовать ракетные ускорители. Повторяю…

– «Элинизи» (непереводимый позывной), поэкономьте ресурс на догон. Вы лишь на подхвате. Чтобы не дать «толстяку» (презрительное и известное Бюросу наименование бомбовозов у имперских летчиков) развернуться.

– Командир Таваса-Пи, – сообщает Бюрос-Ут, чуть сдвигая маску. – Атака будет спереди. Задний на подхвате. Это из перехвата.

Возможно, сидящий в первом ряду кресел трижды-майор кивает. Возможно, и нет. Просто принимает к сведению. Сейчас не до благодарностей и поощрений подчиненных за бдительность.