Текст книги "Атомная крепость"

Автор книги: Федор Березин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

15

Офигеть! Мировой Свет в свидетели, это воистину исторический миг. Четверка гигантских бомбовозов пересекает границу северной Империи. У всех трясутся поджилки. И больше всех, наверное, у первого штурмана Редесйя-Чи. Он сто раз делал это в штабных учениях на карте, а теперь вот и вправду состоялось. Да и штурмана-навигатора Баньолу-Су тоже, видимо, колотит. Некоторое время назад он передал смену напарнику, а сам сел за переднюю пулеметную машинку. Его задача была в проводке «Принцессы Кардо» над океаном. С задачей он справился. Слава Мировому Свету, навигационные гироскопы не умерли и компасы тоже лишь дрогнули, когда где-то над Империей сделал свое дело пилот подвесного гиперзвуковика. Разумеется, у Баньолу еще будет дело, если они вернутся. Ведь назад им тоже уходить по долгой дуге над океаном.

Все настороже. Те, кому положено управлять пулеметами, неотрывно пялятся в экраны. В отличие от управления оружием напрямую, сидя в «пузыре» наверху, здесь не приходится постоянно крутить шею, озирая небо. Камера, соединенная с прицелом, делает это сама, сельсины отрабатывают малейшее шевеление кнюппеля. Но зато на черно-белом экране контрастность хуже, чем в реальном мире. Потому имперский перехватчик может подобраться незамеченным ближе. Это проблема. По данным разведки, у Империи появились какие-то подвесные ракеты.

Бюрос-Ут вынужден делить внимание между нахождением цели на экране и возней с рацией. Он чрезвычайно осторожно подкручивает верньеры, потом шмыкает клавишей и изучает другие диапазоны. Раций у него всего две, а ему требуется не упустить момент, когда хоть какая-то имперская станция снова начнет чирикать. Пока в наушниках просто потрескивание. Пожалуй, «белый» природный шум нынче несколько необычный. Но еще бы! По словам дяди Дареста, из каких-то заумных теорий выходит, что после подрыва ядерной бомбы в окрестностях Мирового Света во внутреннем пространстве Сферы Мира образуется какая-то электрическая дуга. Типа шнур, только не из провода. И вроде бы этот шнур может «жить» несколько лет. Все-таки чудные дела может творить человек.

Ладно, наблюдать за всякими электрическими дугами длиной со Сферу Мира – это дело яйцеголовых. Для Бюроса и остального экипажа гораздо важней, чтобы просуществовавший всего доли секунды Магнитный Массаракш выжег к черту электронные лампы всех локаторов и противовоздушных ракет. Ну и истребителей, разумеется.

Бомбовозов по-прежнему четыре. Та из «Принцесс», что запустила гиперзвуковой ракетный самолет, идет теперь без полезной нагрузки. По идее, ее можно было отпустить на все четыре стороны, в родные пенаты. Однако, оставаясь с группой, она выполняет два полезных дела сразу. Во-первых, три пулеметные машинки вовсе не лишние при отражении налета имперских истребителей-перехватчиков. А во-вторых, когда они начнут работать по группе, перед ними будет на одну мишень больше. Откуда им знать, какой из бомбовозов уже выхолощен? И значит, шансы уцелеть для оставшихся возрастают ровно на одну четвертую. Вот такая простая жуть арифметики.

Это она самая – Арифметика Смерти!

16

Разумеется, трудностей на дороге встречалось пруд пруди. Бывало, какой-нибудь выскочка-профессор с соседней кафедры или из академической среды пытался чего-то критиковать. Мол, нерационально. Самолеты и без гиперзвуковых барьеров успешно… Но потом как-то получалось, что у того профессора отбирали допуск к секретной тематике и переводили разрабатывать что-нибудь более простое. Сковородки с покрытием, например, или более удобный мешок для пылесоса.

Трудности были.

И ладно самолеты с ядерным движком. В конце концов, даже барон какой-нибудь, живущий в состоянии опохмелки после придворных балов годами, и тот сообразит, что ничего особенного. Реактор наличествует. То, что он вырабатывает тепло, всем ясно-понятно. Тепло завсегда можно обратить в электричество. А электроэнергия раскрутит тягловые винты бомбовоза. Чего особенного-то? Реактор – тяжелая штукенция, господин академик? И генератор – тоже вещица не легкая? А не засиделись ли вы в Совете Его Величества Академии, господин академик? Не пора ли на почетную пенсию? Или, там, инспектором по спецшколам для послеядерных дебилов в колонии Малая Ноюи? Ведь не сообразили, что теперь-то этому лайнеру горючего-то вовсе не требуется, а значит, реактор бомбовоз потянет вверх за здорово живешь!

Самое сложное было, конечно, со сверхвзрывами наверху. Дело-то в секретах особой важности. Но если действительно в ракетку загрузить сверхзаряд и подорвать его в самой вертикале взлета, то массаракш его знает, что выйдет. Если судить по расчетам, то эффект будет таким, что заметят даже на другой стороне вытянутого с юга на север материка. Что делать-то? Ясный пень, за эту зацепку сразу ухватились какие-то очкарики из осторожничавших. Ну этим козявкам почетно присутствующий на заседании друг Дяди герцог Кудадо-Ге крылышки быстро так щипчиками «раз-раз».

«Молчать, бояться, яйцеголовые! Вы теоретические формулы во всю доску усекаете или не очень? Может, вас герцогской дланью прихватить да провести носами по доске, чтоб мела понюхали! Я – герцог, гувернантками в мини-юбках воспитанный, – и то усекаю, что есть такая штука, как моделирование. Взорвите что-нибудь небольшое. Потом посчитайте, как будет, если большое. Вам, очковтирателям, для какого насеста из королевского ресурса выделили время на Большой вычислительной машине? Вот и считайте. А заметят что-то там на своих датчиках наблюдатели соседних стран, так не ваше рыбье дело балакать с соседями. Есть Его Величеству подчиненный штат дипломатов. Им задачу поставят. А магнитные всякие аномалии появятся, так – феномен. Непонятный, неясный, апериодический феномен Мирового Света. А еще раз чего-то вякнете тут против формул, так мигом пойдете… В армии служили, яйцеголовые? А, не служили! Освобождение по случаю академических дел и здоровья? Так вы дезертиры, массаракш! Я вас, массаракш, упеку отдать долг родимому отечеству. Засунете цветные мелки себе в задницу и пойдете у меня исполнять военный долг на границу колонии Кальмиус-Ханги. Там как раз радиоактивно до сей поры. Вот и проведете заодно полевые изыскания!.. Э-э… Какой там у нас следующий вопрос по прейскуранту, господин Председательствующий?… Вот и ладно, вот и давайте обсудим…»

Короче, трудности имелись, но у Дяди Дареста-Хи завсегда наличествовали нужные связи. Когда требовалось, они работали на все сто. Причем с каждой новой удачей эти связи множились и множились.

17

Гиперзвуковое ноу-хау – это вам не чих-пыхающая на двенадцати кэмэ многовинтовая этажерка бомбовоза. Тут ускорение с вибрацией такие, что у Уксуна-Бу появляется ощущение, будто слой кожи на спине отклеился и отстал от тела на метр, а тот, что впереди, втиснулся в межреберные промежутки и даже, наверное, оклеил каждое ребро кожей отдельно. Еще ему кажется, что мозг выдавило инерцией в заднюю часть черепа и уплотнило там вдвое-втрое. Это уже не мозг человека, а что-то маленькое, куриное. Но как назло, этой утрамбованной массой, все едино, требуется думать. Глаза сведены в пучок, но ими надо отслеживать показание дурацких стрелок, потом сопоставлять с чем-то вызубренным непонятно когда и где. Теперь надо напрягаться, преодолевать жуткую неподъемную силищу и обхватывать не слушающимися перчаточными пальцами рычажные рукоятки. Массаракш! Этой несущейся со скоростью пять, а то и семь махов штуковиной надобно еще и управлять! Как будто она этот самый черепаховый бомбовоз.

Те, кто его запустил, остались где-то в статике пришибленного облачностью слоя. У них там ни забот, ни хлопот. Рули себе тихонечко, бубни какие-нибудь вялые доклады в рацию, пересыпай из головы в голову какие-то анекдоты. Что им еще делать, когда их в одной кабине целая толпа? А вот гиперзвуковому пилоту Уксуну-Бу не до говорильни. Массаракш-и-массаракш! Яйцеголовые лентяи так и не сумели к сроку сотворить чертову капсулу полностью автономной. Хоть тресни, но она из-за каких-то там «кавитаций и кориолисовых махинаций» не способна самостоятельно вырулить в рассчитанную теми же яйцеголовыми точку пространства Мирового Света. Теперь надо сводить в голове данные, полученные с помощью каких-то, все еще чудесно не остановившихся от тряски гироскопов, с данными, тоже все еще по странности щелкающего цифрами бортового вычислителя.

Уксун-Бу жмет пальцами в перчатках некие кнопки. Последовательность нажиманий настолько впечатана в память, что он может найти эти кнопки даже в полной темноте, если вдруг они перестанут подсвечиваться впаянными диодами или во всей кабине погаснет освещение. Так же точно он найдет и нажмет кнопки, если кабина волшебным образом наполнится водой. Когда-то, на тренажерах, в навсегда отдалившейся Сфере Мира отрабатывалось даже такое.

Тело давно уже потеряло чувствительность, но сейчас он помнит, что согласно его командам по сторонам капсулы пыхают в предположительно разряженное пространство небольшие коррекционные двигатели. Рули, плоскости, элероны и прочие побрякушки мира, в котором воздух столь плотен, что ветер можно запросто почувствовать без всяких приборов, ныне неприменимы. Преддверие Мирового Света – это мир исключительно реактивных тяг и моментов. Кроме того, из-за чудовищных скоростей, принятых в этом мире, время тут как бы прессуется. Эскадрон «Принцесс Кардо» дорулит в данную координатную привязку массаракш знает когда, а вот вдавленный в кресло пилот Уксун-Бу уже на подходе.

И значит, другая комбинация кнопок. Сейчас должна ожить торчащая из корпуса, и хочется верить, что не отвалившаяся от трения наружная антенна. Благо радиоволнам подвластны даже окрестности Мирового Света. Некий кодированный сигнал обязан сейчас возбудить рации бомбовозов, сообщить, что все по плану. Есть вероятность, что этот сигнал перехватят имперские службы слежения. Не исключено, что они удивятся, произведя триангуляцию. Потому как ни один искусственный радиоисточник не может располагаться так высоко. С другой стороны, удивляться им недолго: гиперзвуковик – слишком быстрая штуковина. Ныне он уже совсем в преддверии просчитанных яйцеголовыми умниками координат. Стиснутый креслом, ремнями, инерцией и еще Мировой Свет ведает чем, Уксун-Бу набирает на панели сложную кнопочную комбинацию. Она вбита ему в подкорку и нигде не записана. Это сигнал инициации заряда.

«Массаракш!» – вот какое слово как бы отпечатывается в голове гиперзвукового пилота в последнюю секунду. Где-то за его спиной – в соседней камере, за переборкой – воспламенившиеся пиропатроны вдавливают друг в дружку груду отполированных долек плутония. Ныне эта арбузная нарезка уже цельный, продолжающий прессоваться арбуз. Где-то на уровне триллионных долей метра и пикосекунд творят свистопляску нейтроны с ядрами. Затем происходит большое-большое «бу-бух!»

Ни гиперзвуковой капсулы, ни ее боевой начинки более не существует. Есть только расходящаяся по кругу сфера излучения. Идет какая-то реакция взаимодействия с Мировым Светом, вычисленная и предсказанная загодя яйцеголовыми умниками. И теперь вниз, на поверхность Сферы Мира, на землю северной Империи, в окрестности непреступной Крепости, рушится ММ, то бишь Магнитный Массаракш.

Теперь всё электрически активное железо внизу обречено.

18

Конечно же, из всего экипажа радисту-пулеметчику Бюросу-Уту повезло больше, чем всем остальным. Родственные связи есть родственные связи. Представьте, для кого-то «Дядя Дарест-Хи», а для него просто «дядя Дарест», сам лично растолковал ему все нюансы их миссии. Надо сказать, дядя сильно рисковал. А вдруг бы племяннику Бюросу ударило что-то в голову, и он поплелся поутру доложить закрепленному за подразделением «наблюденцу за нутром» о том, что его родственничек в свободное от службы время в совершенно не секретном помещении, не проверенном на «жучки» и прочую бяку, четыре часа кряду разглагольствовал о делах государственной сверхважности. Что бы было Дяде? Хотя, может, ничего бы и не было. С его-то связями. Ну попеняли б чуток или поподначивали. Переживается. Тем более дядя пресмыкается перед сильными мира сего с пеленок. Ему глотать обиды, что таблетки от кашля. А вот что было бы с Бюросом, это еще вопрос. Вряд ли это продвинуло бы его по служебной лестнице.

И кстати, с точки зрения морали, было б все же тоже нехорошо. Все-таки дядя Дарест с ним не только на военную тематику беседовал. Кстати, нечасто он это делал: по пальцам пересчитать. Но зато дядя несколько раз помог ему по службе. Не, у него были свои резоны. Скорее всего, он исходил из логики и карьеристских соображений. Типа того, что если б он сам был Бюросом, то к чему бы тогда стремился? Вот примерно в подобном ракурсе он и помогал.

То есть. Вот есть эдакий племяшка Бюрос. Денег у него не водится. Герцогского или там хоть какого-то аристократического происхождения не проглядывается. Ум? Как-то не слишком заметно. Благо, имеется некая способность к языкам, да и ключом рации он лабает, что тот маэстро. То, что сунулся в армию, к тому же не в «гряземесы» пехотные, а воздушно-бомбовозные силы, – это до жути правильное решение. Кем бы он стал среди гражданских шпаков? Тюхой-матюхой – преподавателем языка? Ну, в лучшем случае можно, конечно, пристроить – с помощью все тех же дядиных связей – при посольстве. Но и там дальше младшего клерка не двинут. С посольствами, кстати, мысль не следует зарывать насовсем, оставим на полочке. Быть может, когда-нибудь, имея медали героя войны, туда и можно попробовать постучаться. Не требуется ли помощник атташе со знанием нескольких языков?

Идем дальше. Итак, племяш Бюрос в авиации. Просто так летать туда-сюда радистом – дело глупейшее. Так что, не без помощи и подсказки дяди, Бюрос когда-то попал к штурмовикам, на настоящую войну. На войне, ясный перец, бывает всякое. Но Бюрос летал не на мелких одноместных и двухместных штурмовиках. Где там место для радиста-переводчика? Он летал с командиром штурмовой дивизии на большом, охраняемом эскортом «Джунгариптере». А война-то все же с партизанами в основном, не напрямую с имперцами. И очень маловероятно, что у партизан заведутся сверхдальнобойные ракеты для поражения многомоторного «летучего острова».

Тем не менее какое-то время назад дядя Дарест убедил Бюроса накатать рапорт с просьбой о переводе в стратегическую бомбовозную авиацию. Там, мол, его способности переводчика гораздо более важны. Номинально просьба вроде бы обоснована. Причем с точки зрения государственной пользы. Но кто на столь низком уровне командной цепи волнуется о глобальных делах? Само собой понятно, если бы не связи дяди Дареста, над рапортишкой Бюроса-Ута попросту бы порыготали где-то в строевой службе базы. А так – глядь, и он уже с нашивками стратегических бомбовозных сил. И не в абы каких, а в самых совсекретных. В единственном во всей Сфере Мира эскадроне бомбовозов с атомными движками.

Дядя Дарест все ж не столь болтлив, как кажется. Ведь не открыл же он секреты совета о переводе своему племяшке сразу? Нет, не открыл. Подождал, пока тот освоится. А главное, дождался, покуда все взведенные им пружинки наконец-то сработали. Его Величества Королевский Генштаб не только принял пропагандируемую им военную доктрину как руководство к действию, но уже назначил время и дату ее осуществления. Ясный массаракш, на уровне радиста-пулеметчика или даже радиста-шпиона узнать тонкости доктрины было совершенно невозможно.

Вот тут дядя и провел лекцию о совсекретных делах. Естественно, двадцать раз предупредив, что ничего из сказанного выбалтывать не рекомендуется никогда и ни при каких обстоятельствах.

Будет, мол, так и так, рассказал дядя. И пока у племяшки от удивления не закрылся рот, изложил свои доводы по поводу его дальнейшей судьбы.

– Если все получится, Бюрос, ты будешь среди очень-очень узкого числа героев, которые выиграли войну. Сам представляешь, что это значит. Вас на руках будут носить. Не знаю уж какими медальками-орденками вас наградят-отметят, но поверь: мне, гражданскому, такие не светят. А потом, если не захочешь остаться в авиации, у тебя куча возможностей. Любой промышленный концерн возьмет тебя консультантом. Причем даже без всяких моих протеже. Ты станешь сам себе протеже. Ну, а в плане армии, так опять же… Захочешь – попадешь даже в какую-нибудь комиссию по капитуляции северян. Будешь там, разумеется, не главным, а переводчиком. Но все равно. Представь: ко всем твоим фишкам-ферзям у тебя на стене будет еще красоваться фото: «Им-перцы склонили знамена перед…». Ну, усекаешь, племяш? Такие вот пирожки, массаракш.

Бюрос-Ут, понятное дело, офигел конкретно.

19

У Бюроса-Ута ощутимо дрожат руки. Он даже боится, что от нервозности случайно инициирует заднеполусферную пулеметную машинку. Но ему есть отчего нервничать, впрочем, как и остальным. Они сделали ЭТО! Мама родная! Да простит им Сфера Мира! Сейчас ее так тряхнет!

Только что у трех бомбовозов эскадрона, у трех «Принцесс Кардо», разом откупорились брюшные створки. Летающие машины работали согласованно. В отличие от всего окружающего мира у них внутри радиоаппаратура не умерла. Поэтому три радиста сделали друг другу ручкой посредством стерильно чистого – без всякой имперской трескотни – радиоэфира. Само собой, они всего лишь выполнили указание. Бюрос-Ут передал, а двое его коллег в соседних бомбовозах приняли простую команду трижды-майора Таваса-Пи. И значит, на всех трех самолетах три штурмана-бомбардира – у них на борту Чирини-Ук, а на других пара его копий в плане функциональных обязанностей – доложили, что с вверенными «спецбоеприпасами» все в норме, прогрев включен дистанционно и вовремя, а также сделано еще то и это. И все, конечно, сверено со сверхсекретными наставлениями по применению.

И тогда три бомбовозных командира отдали дублирующие приказы: «Сорвать пломбу!». И теперь уже не три, а сразу шесть рук в отстоящих строго на десять километров друг от друга «Принцессах» произвели указанное действие, а шесть голосов одинаково бесстрастно доложили, что все «ок!». Это к делу инженеров-физиков присоединились еще сидящие в стороне бортовые штурманы-бомбардиры, потому как у них тоже имелись свои кнопки, только предназначенные уже не для инициации зарядов, а для сброса. Ну а потом, опять же по команде, три физика надавили свои кнопки инициации. И разумеется, что-то там в этих жутких штуковинах, до того мирно дремлющих в толстенных чревах «Принцесс Кардо», сразу же затикало, а может быть, и забулькало, потому как откуда простому радисту-пулеметчику знать все эти ядерные сложности, что там и как? Ну и наконец, по новой команде три штурмана-бомбардира – на главной машине Тэшэ-Ки, а на других – два его аналога, согласованно надавили свои кнопки для сброса. И тогда три жутких бомбулины помчались куда-то вниз, а каждая из «Принцесс» стала на одинаковое количество килограммов легче.

В первые секунды радисту Бюросу-Уту было со своего экранчика пулеметной камеры не слишком хорошо видно, как они провалились. Но бомбовоз вовсе не покоился на месте – он такого не умел, – и значит, очень скоро бомбы отстали, и тогда их стало видно в прицеле. Точнее, по экрану пошла какая-то черточка именно их собственной «родной» бомбы.

Ведь другие оторвались и понеслись вниз от своих авиаматок.

Бомбы приобрели четкость, когда выбросили парашюты. Малюсенькие вытяжные выволокли на свет божий огромные тормозящие. Пять серых квадратных полотнищ, каждым из которых можно было бы накрыть, наверное, половину футбольного поля. В это же время где-то на краю сознания Бюроса-Ута прошли доклады. Он даже сам дублировал бодрые, но закодированные донесения с подчиненных машин.

И тогда командир эскадрона Таваса-Пи наконец-то разродился самой благостной командой на свете: «Сваливаем отсюда нафиг, ребята!». Правда, выразил он ее несколько другими словами и не столь эмоционально. Но смысл в ней был именно такой.

В самом деле, им надо было убраться как можно далече, покуда тяжеленные тюхи-матюхи опускаются вниз. Бюрос-Ут сейчас так обрадовался, что по новой вспотел оттого, что следит за задней пулеметной машинкой не непосредственно около нее, а с помощью кнюппеля и прицельной камеры. Когда-то давно он слышал историю, что один его коллега при испытаниях на островке Луппопо обгорел, хотя к тому времени они удалились от места сброса аж на двадцать пять километров. Ныне, в освинцованной камере, было как-то надежней.