Текст книги "Восхождение"

Автор книги: Фарид Джасим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Так, минуточку, – Эрик чуть не подавился, кашлянул, – что значит «были»? А из чего состоят ваши тела теперь?

– Не из чего, – пожала плечами Ида.

– В смысле?

– У нас они отсутствуют.

Эрик прекратил жевать, изумленно воззрился на девушку, невинно прихлебывающую горячий кофе. Она заметила его взгляд, улыбнулась.

– Чего ты так разволновался? Считаешь, у разумного существа непременно должно быть биологическое тело?

Эрик прожевал, сглотнул. Затем неуверенно произнес:

– А… а разве нет?

– Разумеется, нет. Зачем оно нужно? От него одни хлопоты. Обидно, когда развитие разума ограничивается примитивными биохимическими реакциями.

– Но разум и есть набор биохимических реакций!

– Не обязательно и не всегда. Так бывает вначале на самых низших ступенях развития. Впоследствии разумность может принять совсем иные, более продвинутые формы.

– Знаешь, признаюсь честно – я никогда не задумывался над этим.

– Понимаю. Всему свое время.

– Но тело, мне кажется, иметь хорошо, – сказал Эрик и, миг поколебавшись, добавил со смущенной улыбкой: – Особенно если оно такое красивое, как у тебя…

Ида пристально уставилась на собеседника. Эрик сосредоточенно глядел в свою полупустую чашку, радуясь тому, что неяркого света электроламп недостаточно, чтобы разглядеть его пунцовые щеки.

– Ты что, хочешь заняться со мной сексом? – прямо поинтересовалась девушка.

Эрик поперхнулся кофе, нервно хихикнул. Затем покачал головой, отвернулся.

– Прости, – произнес он неловко, – не то ляпнул. Забудь.

– Все в порядке, – заверила Ида, – я не против. Я же, в конце концов, твоя мечта.

Эрик взглянул на девушку, отметил, что она в самом деле необыкновенно мила и красива, ощутил, что его тянет к ней, несмотря на всю экстраординарность событий, происшедших с ним за последние несколько часов. На мгновение задался вопросом, в чем истоки его неожиданно нахлынувшего желания – в том, что ее образ основан на его предпубертатных фантазиях? Или в том, что биохимия собственного тела таким образом влияет на сознание? Затем отмел к черту самоанализ, решил просто сменить тему:

– Как там ваше НЛО? Запаздывает чего-то…

– Да нет, все по графику, – покачала головой Ида. – Почти завершено сканирование африканского континента. Зонд прибудет через сорок три минуты.

– Были ли еще попытки уничтожить его?

– И не одна, – Ида тяжело вздохнула. – Словно традиция какая-то!

– Ну в каком-то смысле так оно и есть.

– У вас принято уничтожать любых чужаков?!

– Если залетают без разрешения. Понимаешь, человечество не гомогенно. Оно состоит из разных культур и народов, а многие из них обладают собственной территорией и ужасно злятся, когда сосед без позволения переходит границу.

– Знаю, можешь не рассказывать. Но вы же все – люди! Если индивиды относятся к одному и тому же виду, как можно делиться на «своих» и «чужих»?! Это настолько же нелепо и бессмысленно, как если бы твоя правая рука не позволяла бы левой руке чесать правое ухо только по той причине, что находится на другой стороне тела. Вы все почти идентичны, отличия в ДНК минимальны.

– Все дело в ресурсах. Их на всех не хватает, вот и грызутся друг с другом, и всем пофиг, у кого какая ДНК.

– Гораздо эффективнее было бы объединить усилия и создать такую техническую базу, которая позволила бы ликвидировать нехватку ресурсов.

– Легче сказать, чем сделать.

– Это потому что никто не пробовал.

Эрик не нашел что ответить на это. На ум пришли коммунисты со своими принципами равенства и стремлением к всеобщему благоденствию, вспомнился известный постулат: от каждого по способностям, каждому по потребностям. Но вспомнилось также и то, чем закончилась попытка построить общество всеобщего благоденствия в одной отдельно взятой стране. Поэтому он решил не упоминать коммунистов. Она, скорее всего, и сама о них знает, уже, поди, базы данных обновились.

Эрик молча допил кофе, растянулся на лежаке. Тело устало и требовало отдыха. Он сомневался, что удастся заснуть, но хотя бы полежать и расслабиться было бы лучше, чем ничего.

Облака рассеялись, открыв взору унылый блеклый небосклон, застрявший между светом и тьмой. Эрику вспомнилась зимняя ночь и мириады звезд на черном как смоль полотне. Они мерцали и сияли беспорядочной россыпью, в которой богатый на фантазию человеческий ум разглядел знакомые образы и нарек созвездиями. Где-то там в недостижимой дали на планете, вращающейся вокруг одного из этих светил, обитали разумные существа, которые, если верить девушке, не убивали своих соплеменников, а жили одной дружной семьей и возводили цивилизацию, предпочитая строить, а не разрушать. Они веками развивали технологии и подняли их до такого уровня, что обрели возможность преодолеть невообразимые расстояния и прибыть к Земле, причем не просто так, а с определенной целью. Излюбленный сюжет научно-фантастических романов в одночасье перекочевал в реальность: люди оказались не одиноки во Вселенной – иной разум нашел путь к человечеству, и теперь он здесь. Несбыточное, живущее в грезах лишь самых отчаянных мечтателей, сбылось. Осознание этого волновало и тревожило, но в то же время вызывало бурю ликования в душе. Картина мира эволюционировала к лучшему, и это было приятно, не говоря уже о том, что ему, Эрику, посчастливилось оказаться случайным избранником, который одним из первых вступил в контакт с гостями из иных миров.

Да, оставалось несколько беспокоящих его вопросов, которые Ида обходила таинственным молчанием, но Эрику почему-то верилось с трудом, что пришельцы могли замыслить недоброе. Наивно? Возможно. Но все же – с чего бы им желать землянам зла?

Он повернулся на бок, подпер голову ладонью. Посмотрел на девушку, которая по-прежнему сидела, закутавшись в одеяло и подобрав под себя ноги. Чашка в ее руке давно опустела, она покачивала ею, устремив задумчивый, отрешенный взгляд в ночной лес. Наверное, обновляет блоки памяти, решил Эрик, и ему стало не по себе, как только попытался представить реакцию гостей на историю человечества, когда она, как древняя, так и недавняя, предстанет перед ними во всем своем кровавом великолепии.

Эрик вежливо кашлянул, желая привлечь ее внимание. Она взглянула на него, мягко улыбнулась.

– Здесь я, здесь, – заверила она, словно прочла его мысли, – просто сижу и размышляю…

– О чем же? – полюбопытствовал Эрик.

– О том, что несколько минут назад зонд целенаправленно пытались протаранить два летательных аппарата в северной части африканского континента. Они принадлежали обитающим там людям и относились к типу, который у вас именуется «военным».

– Понятно, – мрачно кивнул Эрик, – истребители-перехватчики. Скорее всего, египетские или ливийские. Пилоты погибли?

– Разумеется, – вздохнула Ида и нахмурилась.

Эрик помолчал пару минут, затем спросил, желая сменить тему:

– Кстати, откуда вы?

Ида задрала голову к небу, посмотрела во все стороны, чуть не вывернув себе шею.

– Нет, здесь и сейчас не видно, слишком светло, – разочарованно произнесла она. Встретив непонимающий взгляд Эрика, пояснила: – В земных каталогах наша галактика обозначена как М-тридцать один. Думаю, название всех звезд и планет, откуда мы родом, тебе ничего не скажет.

– Туманность Андромеды?! – изумленно воскликнул Эрик, привстав от волнения. Он недоверчиво уставился на девушку, та развела руками, спросила с едва заметным недоумением в голосе:

– Да. А в чем дело?

– Ну… ведь известно, что между нами более двух с половиной миллионов световых лет. Сколько же времени вы летели сюда?

– Нисколько, – загадочно ответила Ида, – мы вообще не летели.

Эрик замер на мгновение, потом театрально расхохотался.

– Опять издеваешься?

– Что значит «опять»? Когда я над тобой издевалась? Материнской капсуле, которую мы также называем гипероник, нет необходимости лететь, она просто совершает гиперпространственный прыжок из пункта А в пункт Б. Каждый прыжок требует немалых затрат энергии, и чем он дальше, тем больше ее требуется. И вообще, наберись терпения, скоро все узнаешь. Кстати, зонд уже близко, пора готовиться.

Пришелица откинула одеяло, поднялась на ноги. Эрик последовал ее примеру и принялся складывать в рюкзак вещи, но Ида его остановила, сообщив, что они уже не понадобятся: он получит все, что ему необходимо, когда прибудет к месту назначения.

Через несколько минут Эрик наконец увидел ее – черная сфера выглядела зловещим пятном на сумеречном небосклоне, которое стремительно росло, приближаясь с каждой секундой. Она подлетела практически бесшумно и привела за собой порывы холодного ветра, опустилась тихо и плавно на траву в нескольких метрах от мужчины и женщины.

Черная как уголь сфера была размером около десяти метров в диаметре, с абсолютно гладкой поверхностью без единого выступающего контура. Просто огромный, на вид металлический шар. На его поверхности образовалось отверстие в форме вертикального овала, контуры которого засветились мягким голубоватым светом. Эрик ощутил, как сердце заколотилось в груди, а ладони вспотели. Он судорожно сглотнул, отчаянно пытаясь унять дрожь в коленях. В это мгновение почувствовал прикосновение – Ида взяла его за руку.

– Не волнуйся, – мягко сказала она, заглядывая ему в глаза, – тебе не грозит никакая опасность ни в зонде, ни на гиперонике. Просто войди внутрь и ляг в свободную ячейку-гибернатор. Все остальное автоматика сделает сама. В ячейке найдешь прозрачные очки. Надень их, система будет выдавать инструкции непосредственно на глазную сетчатку. Следуй им неукоснительно…

– Погоди, – Эрик невольно сжал ладонь девушки, – разве ты не летишь со мной?

– Нет, прости, – тихо ответила она, – для меня там не предусмотрено место.

– Хочешь сказать, что зонд вернется за тобой позже?

– Нет, Эрик. – Ида отвела взгляд в сторону, словно ощутила неловкость, заметив странное выражение в его глазах. – Я никуда не лечу, моя миссия выполнена. Ты и еще девять кандидатов отобраны и подготовлены к перелету. Остальное возьмет на себя центральная операционная система капсулы.

– Ага, ясно… – Эрик неуверенно кивнул, спросил: – А что же будет с тобой?

– С мной? – Ида небрежно дернула плечами, буднично объяснила: – Тело через несколько минут распадется на атомы, а разум вернется в Лейм, частью которого он по сути является. Все как запланировано.

Эрик промолчал, игнорируя непонятное слово. Он пристально посмотрел на девушку и сжал ее ладонь в своей. Промелькнула мысль, что мечта появилась, вынырнув из далекого детства, и через несколько мгновений исчезнет вновь, словно добрый сон, который растворяется в сознании, оставляя после пробуждения необыкновенные ощущения, одно из которых – досада от того, что это всего лишь сон. Порой так хочется, чтобы сон и явь поменялись местами.

Неожиданно для себя Эрик наклонился и поцеловал ее. Она охотно ответила на поцелуй, но через пару секунд отстранилась и шагнула назад, сказала с нежной улыбкой на тонких губах:

– Иди. Пора.

Эрик отпустил ее, развернулся и решительно зашагал к овальному проему. Ступив одной ногой внутрь, все же не стерпел, обернулся, чтобы снова попрощаться, в последний раз увидеть. Но поляна была пуста.

Глава пятая

Отверстие затянулось и превратилось в сплошной участок стенки, как только Эрик оказался внутри.

Полость сферы освещалась неярким голубоватым светом и представляла собой тесное помещение с плоским основанием. Вдоль изогнутой стены выстроились в ряд десять прямоугольных металлических ящиков, горизонтально вмонтированных в пол. Прозрачная крышка одного из них была откинута, а на ее внутренней стороне помигивал зеленый индикатор. На дне, как и говорила Ида, лежали очки, выполненные из прозрачного, напоминающего стекло материала.

Эрик настороженно осмотрелся и, не обнаружив ничего подозрительного, шагнул к открытой ячейке, улегся на обитое чем-то мягким дно и надел очки. На мгновение промелькнула аналогия с гробом, но он прогнал мрачные мысли. Любопытство и возбуждение от встречи с неизведанным прочно заняли место в его душе, вытеснив скептицизм и неверие.

Он вздрогнул, когда увидел прямо перед собой надпись на шведском: «Полет продлится 28 часов. Позволить летной системе погрузить Вас в сон?» Ниже два слова – зеленое «да» и красное «нет». Эрик на мгновение растерялся, решив, что пришельцы забыли снабдить его инструкциями по управлению интерфейсом. Но не стал унывать, а сделал так, как велел здравый смысл. Ведь лежать и бодрствовать в «гробу» двадцать восемь часов совсем не хотелось, поэтому ответ казался очевидным. Он сфокусировал взгляд на ответе «да»; буквы вспыхнули и засветились ярче, после чего все слова исчезли, и крышка ячейки стала медленно опускаться. Следующее, что увидел Эрик, была надпись: «Сознание отключается».

Воцарилась кромешная тьма, которая мгновение спустя рассеялась сообщением: «Сознание включено». Крышка откинулась вновь, и обзор затмила вспыхивающая голубым надпись: «Перелет прошел успешно. Все функции Вашего организма в норме. Можете встать и покинуть гибернатор».

Эрик с удивлением ощутил, что не чувствует ни боли, ни отечности в мышцах или на коже. Видимо, автоматика оказалась достаточно умна, чтобы каким-то образом, вероятно массажем в сочетании с вентиляцией, уберечь человеческое тело от повреждений, вызванных долгим неподвижным лежанием. А может, что вероятнее, полет прошел в условиях невесомости.

Он сел в ячейке и протянул руки к лицу, чтобы снять очки. Мгновенно возникшая перед глазами надпись заставила остановиться: «Рекомендуется не снимать ментальный коммуникатор в течение всего пребывания на материнской капсуле». Эрик послушно убрал руки. Огляделся по сторонам и обнаружил, что крышки соседних ячеек открыты, а в них сидят и удивленно озираются по сторонам люди в таких же как у него стеклянных очках.

– Мы прилетели! Ух, как быстро! – воскликнул один из них, темнокожий мужчина средних лет с густой вихрастой шевелюрой. Восклицание прозвучало на чистейшем шведском, даже с явными признаками стокгольмского диалекта. В соседней ячейке встала на ноги невысокая щуплая женщина с длинными, заплетенными в две косички черными волосами и раскосыми глазами, которые радостно поблескивали на плоском и круглом, как луна, лице.

– Ой как вы великолепно говорите по-монгольски! – похвалила она, обращаясь к африканцу на таком же чистом шведском, и улыбнулась: – Вы жили в Улан-Баторе?

– Чего? – мужчина скривил лицо в непонимающей гримасе.

– Какой еще монгольский? – удивленно промолвила молодая женщина, приподнявшаяся на локтях в ячейке рядом с Эриком. – Он по-русски сказал.

Эрик встал на ноги и посмотрел на соседей. Догадка промелькнула как молния, он усмехнулся.

– Еще не поняли? Мы слышим каждый свой родной язык. Эта штука у нас на глазах, – Эрик постучал пальцем по прозрачным окулярам, – называется ментальный коммуникатор. Очевидно, одна из его функций – мгновенный перевод…

– Ты-то откуда знаешь, умник? – перебил темнокожий мужчина, поднимаясь на ноги.

– Попробуй снять очки, – предложил Эрик, – узнаешь сам.

Тот махнул рукой, не желая спорить.

Остальные тоже выбрались из ячеек, застыли в нерешительности, с интересом и волнением косясь друг на друга и озираясь по сторонам. Эрик окинул беглым взглядом соплеменников – принцип отбора тестируемых обозначился сразу. У представителей пяти человеческих рас на лицах, казалось бы, таких разных, застыло одинаковое выражение изумления, смешанного с тревогой.

В тесном помещении разведывательного зонда ступить было почти некуда, и все остались стоять в своих ячейках. Но толпиться долго не пришлось, в стенке вновь возникло окаймленное голубоватым светом отверстие, в проеме которого показалась хорошо освещенная просторная комната. Все молча потянулись к выходу.

Десять человек, покинув черную сферу, остановились в замешательстве посреди помещения. Никто понятия не имел, что будет дальше и что следует делать. В этот момент раздался мягкий мужской голос, который, казалось, зазвучал внутри сознания каждого из людей.

– Добро пожаловать на наш гипероник!

– Спасибо, – буркнул Эрик в ответ, переминаясь с ноги на ногу и оглядываясь по сторонам: совершенно пустая овальной формы комната, высокий одного цвета со стенами потолок, мягкий, слегка пружинящий под ногами пол.

– Так… и что дальше? – раздался хрипловатый голос справа: говорил низкого роста мужчина, коренастый и широкоскулый. Узкие щелочки глаз, видные сквозь стекла очков, поблескивали в мягком свете, который лился, казалось бы, со всех сторон сразу.

Словно в ответ на его вопрос в стене напротив обозначились пять овальных проемов, и над каждым загорелась цифра от одного до пяти. Приятный мужской голос из ниоткуда зазвучал вновь:

– Дорогие гости, будьте добры, проходите в пронумерованные коридоры в следующем порядке: Сарнай и Ксин – коридор номер один.

Круглолицая женщина с косичками и коренастый, коротко стриженный мужчина взглянули друг на друга и, пожав плечами, неуверенно зашагали к двери. Проем затянулся и исчез, как только пара скрылась в коридоре.

– Нгози и Саманта, пожалуйста, коридор номер два.

Темнокожий мужчина с вихрастой шевелюрой двинулся к проему, следом за ним направилась ко входу крупная длинноногая негритянка с массой пестрых дрэдов на голове. Выпуклые пышные формы, туго обтянутые короткими джинсовыми шортами, аппетитно подрагивали в такт ее походке. Эрик стыдливо отвел взгляд, но что поделать, природа…

– Бидхья и Сунита, коридор номер три, будьте добры.

Мужчина в просторных одеяниях и женщина в зеленом сари, смуглые и невысокие, заспешили к сияющему голубоватым светом проему в торжественном безмолвии. Каждый шаг женщины сопровождался мелодичным перезвоном браслетов на руках и ногах, но стих и он, когда дверь номер три исчезла, став сплошной стеной без единого шва.

Эрик оглянулся – осталось три человека, не считая его самого. Справа стояла молодая женщина в светло-голубом платье с каштановыми волосами до плеч и нежно поглаживала выпуклый живот, вперив взгляд в пол. Неужели в положении? Разве можно таких в космос… хотя почему бы и нет, беременность не диагноз. Рядом с ней и чуть позади стояли двое смугловатых скуластых человека, мужчина и женщина. Низкие и коренастые, они с любопытством косились на Эрика и беременную девушку.

– Фредерико и Сюзанна, проходите в коридор номер четыре, пожалуйста, – мягко повелел голос.

Шурша пестрыми одеяниями, пара неторопливо зашагала к двери. У самого порога женщина остановилась, обернулась, зачем-то помахала оставшимся в комнате. Эрик вскинул руку в ответ, девушка даже не подняла взгляда.

– Идем? – обратился к ней Эрик, когда четвертая дверь превратилась в стену. – Чего ждать, наша очередь.

– Эрик и Софья, – объявил наконец голос, – коридор номер…

– Да идем мы, идем, – хмуро проворчала девушка и, не удостоив Эрика взглядом, неуклюже заковыляла к последней двери. Он хмыкнул и пошел за ней.

Коридор был узок, но не петлял, а стелился прямой, как стрела, метров на сто, которые они прошли в полном молчании. Остановились, когда уперлись в стену, но ждать долго не пришлось – возникшая из ниоткуда дверь пропустила их в небольшую уютную комнату, в центре которой громоздились три глубоких кресла, обитых черной кожей и расставленные вокруг невысокого стола со столешницей из дымчатого стекла. На поверхности – графин с водой и три стакана. По углам комнаты возвышались на длинноногих подставках горшки с хризантемами и какими-то незнакомыми цветами. Аромат они испускали изумительный.

– Присаживайся, не стесняйся, – Эрик шутливым хозяйским жестом указал Софье на одно из кресел, сам уселся напротив, налил себе воды.

– Не поделишься? – девушка наконец заметила его присутствие. Вопрос прозвучал резковато, но легкая улыбка на ее красиво очерченных вишневых губах не позволила возмутиться.

– Угощайся, мне не жалко.

Он протянул ей наполненный до краев стакан, который она в несколько глотков осушила до дна и удовлетворенно выдохнула. Затем тяжело опустилась в кресло и строго спросила, упершись в Эрика пристальным изучающим взглядом:

– Ты кто?

– Эрик, ты ж слышала.

– Откуда?

– Из Швеции.

– Стокгольм?

– Да.

Эрику подумалось, что для полноты картины не хватает направленного ему в лицо яркого света настольной лампы. Сейчас, наверное, спросит про возраст, семейное положение и род занятий.

– Я – Софья, но не вздумай звать меня Соней, ненавижу это имя.

Эрик не понял, при чем здесь имя Соня, если зовут ее Софьей, но спросить не успел, девушка сказала:

– Я из Питера… ну в смысле, Санкт-Петербурга, это в России.

– Почти соседи, – прокомментировал Эрик, но продолжить знакомство не получилось. На пороге внезапно возникшего проема появился высокий немолодой мужчина в темно-сером костюме и похожего оттенка галстуке. Лицо его покрывала сеточка тонких морщин, глубоко посаженные черные глаза смотрели внимательно и цепко, а под короткой седой бородой угадывался острый волевой подбородок.

– Папа! – в голосе Софьи послышались радость и облегчение. – Наконец-таки, боже, как я соскучилась…

– Папа?! – Эрик перевел изумленный взгляд с девушки на мужчину и обратно. – Вы издеваетесь?

– Эрик, да не волнуйся ты так, у всех людей есть отец и мать, – невинным тоном произнес вошедший и опустился в кресло. Эрику показался знакомым его голос, но долго копаться в памяти не пришлось – похоже, приветствовал землян на гиперонике и направлял пары по нужным коридорам именно этот «папа».

Софья улыбнулась, карие глаза под очками слегка заблестели, когда она повернула лицо к Эрику.

– Понимаешь, я очень любила своего отца, – начала объяснять она. – Папа был для меня всем. Когда он скончался от рака, мне едва исполнилось тринадцать и… так тяжело мне не было никогда ни до, ни после. С тех пор минуло почти двадцать лет, но помню я его по-прежнему.

– Кажется, начинаю понимать… – пробормотал Эрик.

– И вот однажды вечером звонок в дверь, я чуть не грохнулась в обморок, когда увидела на пороге его, – Софья кивнула на хитровато улыбающегося человека в соседнем кресле.

– Первый контакт?

– Да, Эрик, – ответил мужчина мягким густым голосом, – ты ведь уже понял, что первый контакт очень важен и для успеха необходимо учитывать эмоциональные аспекты реципиента. Сейчас не играет особой роли, какой именно облик я приму в беседе с вами, могу быть папой, могу и Идой, если пожелаешь.

– Что за Ида? – полюбопытствовала Софья.

– Неважно, – смущенно отмахнулся Эрик, – форма есть только форма.

Стало ясно, что одна и та же сущность присутствует за обликами Иды и «папы», а также наверняка и другими личинами, которые встречали прочих гостей гипероника. Сменить внешность, что переодеться, и Ида – не более, чем одна из одежек в богатом гардеробе пришельцев. Человек склонен верить в сказки, но как только поддается иллюзии и позволяет ей увести себя в мир потаенных надежд и ожиданий, реальность бьет наотмашь.

– Именно, – одобрительно закивал «папа».

– Как к вам обращаться? – спросил Эрик.

– Можешь звать меня именем того, чей облик я принял…

– Игорь Николаевич, – вставила девушка.

– …но правильнее все-таки называть меня лейм.

– Лейм… – медленно выговорил Эрик, будто пробуя слово на вкус. Совсем недавно он его уже слышал. – Так тебя зовут?

– Нет никакого меня. Сейчас это просто способ вербальной самоидентификации. – Игорь Николаевич покачал головой и, заметив недоумение на лицах землян, пояснил: – Вы, люди, привыкли рассуждать в рамках индивидуумов, что не удивительно: ведь ваша цивилизация, по крайней мере на нынешнем этапе развития, – это сообщество отдельных разумных особей. Отдельных! Но, как вы скоро убедитесь, это не единственная возможная форма существования сознания. Когда разум одного биологического вида разбит на множество мелких фрагментов, он, безусловно, тоже развивается и усложняется. Рано или поздно в процессе эволюции расчлененный разум приходит к осознанию одного своего исключительно важного свойства, которое является неотъемлемым признаком любой самосознающей материи. Это свойство вшито в саму ее суть и определяет строго направленный вектор эволюции. Оно заключается в том, что сила и эффективность дискретного разума не сопоставима с силой и эффективностью разума, существующего слитно.

Лейм сделал паузу, давая гостям возможность проглотить и переварить новую информацию. Эрик слушал с интересом, Софья была вся внимание.

– Простой пример: представьте себе груду кирпичей. Не важно, большая она или маленькая, свалены они горкой или сложены ровным штабелем, – это просто кирпичи. А если они соединены друг с другом нужным образом и в правильном порядке, то это уже не просто кирпичи, а дом, который и по форме, и по содержанию значительно сложнее и функциональнее груды камней. Если обобщить, то можно сказать так: собранные вместе, они становятся чем-то несравнимо большим, чем просто сумма частей. Также как и детали ваших самых наимощнейших компьютеров по отдельности – просто транзисторы и диоды, микросхемы и провода, процессоры и блоки памяти. Собранные же вместе в правильном порядке – мощное устройство обработки информации. Это тот случай, когда целое больше, намного больше, чем просто сумма его частей. То же и с разумом – он эмерджентен.

Лейм потянулся за графином с водой и стаканом. Вероятно, желал подчеркнуть человечность своего облика, решил Эрик. Хотя, тут же возразил он сам себе, лейм не иллюзия, а вполне себе из плоти и крови – почему бы ему не испытывать жажду?

Сделав несколько глотков, Игорь Николаевич продолжил:

– В известной нам Вселенной есть лишь один объект, для которого более, чем для чего бы то ни было, верно все вышесказанное. Объект, у которого разница между сложностью составных частей и их суммой настолько громадна, что позволила совершить качественный переход величайшего масштаба, который изменил и еще изменит многое во Вселенной. Вы, наверное, догадались, о чем я толкую?

– О мозге? – предположил Эрик.

– Разумном мозге? – уточнила Софья.

– Вы правы, именно так! – лейм удовлетворенно закивал, словно профессор, довольный смышленостью своих студентов. – Сложность объекта можно с некоторым допущением охарактеризовать, как то, насколько готовый составной объект превосходит простую сумму своих компонентов. Когда сложность объекта, в данном случае мозга, в процессе эволюции выросла до определенного уровня, произошел фазовый переход и возникла новая форма существования материи – она стала самосознающей.

– Вы ведь говорите не только о человеческом мозге, не так ли? – уточнил Эрик, догадываясь об ответе.

– Конечно же, речь идет о мозге любого разумного существа во Вселенной. Должен заметить, что все известные нам и ныне разумные виды прошли практически один и тот же путь эволюции с четко прослеживающимся вектором увеличения сложности. По-видимому, стремление к усложнению – неотъемлемое свойство материи, «вшитое» в ее суть и успешно противодействующее энтропии. А то, какой уровень сложности необходим для совершения качественного перехода, мы называем порог фазового перехода. Материя в процессе своего развития пересекает несколько порогов и совершает переходы от ступени к ступени, от фазы к фазе, начиная с кварк-глюонной плазмы в первые мгновения существования Вселенной и далее к обычному веществу. Впоследствии оно при наличии необходимых условий совершает фазовый переход от неживого к живому, то есть от менее сложного к более сложному. Эволюция продолжает работать и далее, и материя, теперь уже живая, совершает новый переход – от неразумной к разумной, то есть опять-таки от менее сложной к более сложной. Направление прослеживается четко, хотя при близком рассмотрении кажется, что мы говорим о бесконечной череде случайностей. Здесь проявляется диалектика хаоса и закономерности, когда цепь на первый взгляд случайных событий приводит к результату, вполне укладывающемуся в детерминированный вектор. Иными словами, переход на более высокую ступень развития – цель эволюции материи.

Лейм сделал паузу, отпил из стакана. Обвел внимательным взглядом пребывающих в задумчивости мужчину и женщину, которые сосредоточенно молчали, размышляя над его словами.

Эрик внимал с большим интересом, все услышанное казалось колоссально важным и глубоким. Он и сам порой размышлял над подобными вопросами, читая научно-популярные работы ученых из разных областей знания. Происхождение Вселенной, самой жизни и, конечно, сознания были темами, которые его волновали, но которые не часто доводилось обсуждать: Сандра подобным не интересовалась, а Магнуса чаще сносило на эзотерику, нью-эйдж и прочую хрень. Поговорить на интересующие его темы Эрику было не с кем. Все, что сейчас рассказывал лейм, будоражило воображение и разжигало любопытство, но к чему он клонил, оставалось совершенно неясно, и это немного настораживало.

Повисшую в комнате тишину нарушила Софья. Кашлянув, она сказала:

– Значит, эволюция своего достигла: мы и вы разумны. Но я уверена, что прилетели вы к нам не просто так, а с конкретной целью.

Лейм улыбнулся, покачал головой.

– И да, и нет, Софья. Ты права в том, что установленный между нашими цивилизациями контакт имеет ясную для нас, леймов, цель. Ты права также и в том, что вы, люди, разумны. Не считать вас разумными было бы неверно, хотя многие события в вашей истории иногда вызывают стремление усомниться в этом.

Эрик тревожно поежился: блоки памяти леймов, похоже, обновились.

– Но в чем же я не права?

– В том, что считаешь нас тоже разумными, – Эрик и Софья недоуменно переглянулись, – а также в своем предположении, что конечная цель эволюции – разумность.

– Разве вы не именно это утверждали пару минут назад? – Эрик вступился за девушку не только из соображений видовой солидарности, но и потому, что таким же образом истолковал слова лейма.

– Вовсе нет. – Игорь Николаевич предупредительно воздел палец. – Важный момент: у эволюции нет конечной цели. Ее цель – развитие, движение, усложнение, а такая цель по определению не может быть конечной. Разумность – первая базовая ступень самосознания, но эволюция не останавливается на достигнутом, она вообще никогда не стоит на месте. Несмотря на сопротивление энтропии, разум усложняется, развивается и, если не возникает каких-либо препятствующих факторов, неизбежно достигает порога, за которым приобретает совершенно иную суть, становится чем-то другим.

– Иная форма? – предположил Эрик.

– Нет, иное содержание. За этим порогом уже нет разума, там нечто большее… там Лейм.

– Лейм? – хором переспросили земляне. Софья удивленно подняла широкие брови: – Я решила, что так называется ваша раса… разве нет?

Игорь Николаевич отрицательно покачал головой, медленно проговорил: