Текст книги "Тёмные скалы"
Автор книги: Fana Frik
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Марвин тоже представился, огляделся по сторонам: слева к дому тянулись заросли кустарника, а могучая сосна-одиночка справа притягивала взгляд – нарост на стволе отличал её от прочих.
– Так что хозяин? – поинтересовался Клинт. – Уже уехал?
– Да, сегодня утром.
– Ясно. Слышал, он опять договаривается… с этими, как их там… родственники бывших церковников. Чёрт их знает. Хочет убедить их продать ему южные земли. Хочет, это… владеть островом самолично, ну. Вроде как монарх какой.
– Но это его дело, верно?
Клинт опустился на поваленное дерево и бегло глянул на Марвина исподлобья:
– Да уж конечно. Моё, что ли. Моё дело малое – следить тут за порядком. Мне – что? Мне за счастье, если хозяин выкупит земли. Я же здесь со времён месье Бертрана, другого края не помню и знать не хочу.
– Месье Бертрана?
– Его, его. Присаживайся, ежели торопиться некуда, – Клинт подвинулся, устроился поудобнее, вытянув ноги, и пустился в долгий рассказ.
Через какую-нибудь четверть часа Марвин уже знал почти всю историю острова. Как оказалось, некий Паскаль Бертран, чистокровный француз, бежал сюда от революции, прихватив семью: супругу и малолетнего сына. Отец Паскаля некогда выкупил часть островной земли и даже отстроил дом, где они и поселились – по первости. Позже обзавелись жильём и в столице, но возмужавший наследник Паскаля, Доминик, так сильно прикипел к диким красотам Нодленда, что вернулся сразу после женитьбы на очаровательной полукровке Луизе, дочери француженки и шотландца. В те же годы Доминик Бертран крепко сдружился с молодым соседом и владельцем севера острова – Гилбертом Эшвудом. Общими усилиями они совершенно преобразили здешние земли и подумывали над строительством гавани, тем более что старший сын Эшвуда, Рудольф, проявлял недюжинный интерес к морскому делу и судоходству. Вскоре, однако, пришла весть о смерти Паскаля Бертрана, а через семь лет скончался и Доминик, оставив безутешную жену и единственную дочь одних на всём белом свете.
Или на целом острове – всё едино.
– Чтоб кто эдак всю душу в эту самую землю вкладывал – это таких господ ещё поискать надо, – заключил Клинт. – Миссис Бертран горевала уж горевала – сразу слегла. И года не протянула, бедняжка. Мисс Лорелин ничего, держалась. Шестнадцатый год ей тогда, помнится, пошёл. Только вот прибежит иной раз, посмотрит на меня… тоскли-и-и-во посмотрит – ей-богу, без ножа режет. Отец, конечно, любил её крепко – вот сядут, бывало, на лошадей… – сверху вдруг зычно гаркнул ворон; Клинт беззлобно погрозил ему кулаком: – У, бес-с-тия! – и замолчал.
Марвин, обрадованный затишьем, поднялся с бревна и снова пригляделся к странной сосне: теперь он ясно видел приколоченную к стволу плотную доску с нарисованной поверх мишенью. Мишень была изрядно продырявленной – стреляли по ней, видимо, дробью из охотничьего ружья, и стреляли метко.
– Умеешь? – полюбопытствовал Клинт.
– Немного. До вас мне далеко, – Марвин развернулся к тропинке, размышляя, как бы повежливее отделаться от словоохотливого лесника. Беседа начала утомлять, а темы у Клинта наверняка не переводились.
– А не моё это. Я на своём веку настрелялся по самое… – он крякнул и махнул рукой. – Молодой хозяйки работа.
– Леди Эшвуд? – потрясённый, переспросил Марвин.
– Что? Не для дамы, говоришь, занятие?
– Я ничего не говорил.
– И то верно, – хохотнул Клинт, сплёвывая себе под ноги. – Болтун из тебя как из моей лысины гнездо. Ну, так это ещё что! Были времена, она из револьвера в двухпенсовик с двадцати шагов попадала. Какие у нас тут, в глуши, развлечения? Отец её, мистер Бертран, лучшим стрелком в округе слыл. Куда он ни пойдёт – так и она тут, рядом крутится, а сама едва из пелёнок вылезла. Ма-а-хонькая, но держится, как на приёме. Поначалу всё «сэр» мне говорила. Это я-то сэр!
Вот оно что. По всему выходило, что оборотистый Эшвуд не упустил шанса жениться на юной дочери погибшего друга и заполучить земли, принадлежащие Бертранам. Ловко, ловко. Но едва Марвин собрался попрощаться, Клинт, помрачнев, добавил:
– Жаль будет, если и её та же хворь заберёт. Оно, говорят, передаётся, так-то. По крови. Мистер Бертран… будь он душой здоров, разве он бы… это, ну… покончил с жизнью?
Укор горел в его взгляде, громыхал в словах. Какая ирония! Знал бы он, что выбрал себе в собеседники самого нездорового душой из всех возможных калек.
Как он сказал – мы тут все навроде родственников?
Что ж, если в ком Марвин и почуял вдруг родственную душу, то это был покойный мистер Бертран, счастливый семьянин, отчего-то (отчего?) не нашедший выхода – выхода в жизнь, а потому шагнувший в смерть. И ещё плоть от плоти его, леди Эшвуд, с её живыми цветными глазами и упрятанной в них мягкой печалью. Нежный росток, который остался от отца и жил за отца, как Марвин теперь жил за себя прежнего. Что это было – милосердная жестокость или жестокое милосердие? Бог его знает, бог его знает. Он знает, знает. А им нечего и голову забивать.
Тоска надвигалась неотвратимо, как волна. Всё было так правильно, так покойно рядом с отцом Лоуренсом, но стоило отдалиться от церкви на полусотню миль…
– Если живёшь в поместье, господь тебя упаси крутить с горничными, – Клинт улыбнулся и широко зевнул. – Хозяин этого страсть как не любит.
Марвин посмотрел вперёд, на дорожку, на вызолоченные лучами стволы деревьев: что и говорить, закатное солнце умело красиво прощаться. А вот он сам – нисколько.
– Пройдусь до скал, пока совсем не стемнело.
– Когда я сюда приехал, поговаривали, что на скалах живут сирены, хотя тут ни одно судёнышко сроду не разбилось. Ты-то, конечно, не веришь в эту нашу чертовщину, а?
– В вашу – нет, – ответил Марвин уже на ходу. – Мне вполне хватает своей.
Глава 3
Эскизы женских портретов никуда не годились. Нет, они были не так плохи сами по себе – лица у Марвина всегда выходили живо, – но они никуда не годились.
Он вздохнул и, поборов желание тотчас уничтожить все листы в бойко потрескивающем печном пламени, просто отодвинул их в сторону. Это походило на гадание по звёздам – он ведь понятия не имел, какой была эта призрачная и, увы, безликая девушка на скалах. Нужные черты не складывались; ни одно лицо из старательно выращенных на бумаге не подходило ей, не ложилось на белокурый образ потусторонней нежности и нечеловеческой силы.
Марвин снова вгляделся в брешь на картине, и в ушах зазвенел взволнованный голос из прошлого:
… – Так это верно, что вы покидаете «Клуб двадцати», сэр?
Марвин даже не понял, кто именно задал вопрос, который крутился на языке у каждого, да это было и неважно – в небольшой зале тотчас воцарилась трепетная тишина.
Далтон Марш прокашлялся, поднялся с кресла, неторопливо прошёлся от одного окна до другого. Со спины, обтянутой строгим фраком, он и сам выглядел студентом, стройным и юным. Впрочем, и лицо его ещё дышало румяной свежестью – всё портила старческая муть левого зрачка, отчего глаза казались разного цвета.
– Верно, друзья. Да стоит ли горевать о такой мелочи, когда наше искусство выходит совсем на другой уровень? Меня ждёт грандиозный тур – все выставки и лекции расписаны по дням, все до одной; ваши достижения также не будут забыты. Я расскажу о каждом из талантов.
Его слова нимало не утешили – собравшиеся удручённо молчали.
– Но я бы хотел, чтобы клуб продолжил жить. Часть моего духа будет вечно витать здесь, уверяю, – теперь Марш шёл по центру залы, упруго пружиня шаги и даря ободряющий прощальный взгляд каждому. – А своим преемником я назначаю… – его рука в безупречной серой перчатке легла на плечо Марвина, – пожалуй, вас, мистер Койн. Не подведите меня.
– Не подведу, сэр!
Марш улыбнулся, и его улыбка стала надёжным щитом, отражающим залпы завистливых студенческих взглядов. Он вытащил из галстука булавку в виде чёрной розы и приколол к воротнику Марвина. Затем склонился к самому его уху и прошептал:
– А рожки очень украсили святого Антония.
…О да. После того давнего ребячества Марвин наверняка лишился доброго покровителя в борьбе с искушениями. А соблазн вписать деве первое же лицо из представившихся был велик.
– Ну, что скажете, сэр? Кажется, я влип, как последний олух.
Сэр Далтон Марш, конечно, не мог ответить – пришлось долго перебирать в памяти портреты за его авторством в жалкой попытке отыскать подходящий типаж. Зачастую художники вкладывали в женские лица изрядную долю черт своих избранниц, и Марвин задумался, припоминая леди Вирджинию Марш – полноватую статную брюнетку с неизменно строгим выражением умных тёмных глаз.
Он достал новый лист и попытался изобразить её такой, какой видел в последний раз, двадцать лет назад. И чем отчётливее проступала на бумаге её холодная полуулыбка и острый взгляд, тем сильнее Марвин убеждался, что снова взял неверный курс. Нет! Нет, нет. Оставалась ещё одна лазейка: поинтересоваться историей создания картины у мажордома. Он-то наверняка знает, какой была эта женщина. Лучше всего это знал лорд Эшвуд; Марвин ужасно досадовал на самого себя, что не обговорил с ним подробности работы.
Но прежде было решено взять небольшой перерыв и прогуляться до скал. Марвин не сомневался, что видел на картине именно их. Разве сэр Далтон Марш упустил бы шанс запечатлеть с натуры такую мрачную, исполненную грозного достоинства красоту?
У самой кромки берега волна принесла к ногам растрёпанный ком птичьих перьев – останки озёрной чайки. Марвин прикопал их носком ботинка, слушая умиротворяющую песнь вод, а когда поднял голову, то увидел, как сверху, на каменном выступе, мелькнуло что-то светлое. Наверное, птица – более удачливая, чем эта, упокоившаяся под слоем песка и гальки.
Путь до самой большой отвесной скалы был проторен. Ввысь медленно уходила долгая мшистая тропка, отороченная изгородью, которая заканчивалась на середине дороги.
Раскинувшееся впереди ложе утёса купалось в полуденных солнечных лучах. До него оставались считанные шаги, когда Марвин заметил, что на малом скальном выступе, остром и диком, сидела женщина, бесстрашно и беспечно свесив ноги вниз. Он узнал её прежде, чем она повернула к нему бледное лицо, наполовину скрытое большим капюшоном плаща.
Ведь она могла упасть! Одно неловкое движение – и быть беде.
– А, это вы, мистер Койн, – леди Эшвуд улыбнулась: казалось, её ничуть не страшило собственное безрассудство. Зато оно очень страшило Марвина. Думать выходило только о том, как вызволить её из плена скользких камней.
– Решил прогуляться перед работой, – сказал он и свернул с тропы, осторожно ступая на тёмную глыбу. Нужно было приблизиться, протянуть руку. Но прежде – не напугать резким движением или чересчур взволнованным тоном.
– Это хорошо, что вы пришли, – заметила она дружелюбно. – Мне давно не составляли компании здесь. Жители Нодленда предпочитают более людные места. Вас уже посвятили в ужасные местные легенды?
– Немного.
– И что вы об этом думаете?
– Думаю, что легенды – это только легенды, леди Эшвуд, – Марвин спустился ещё на несколько дюймов. – А вы – та самая ундина, про которых тут рассказывают. Я угадал?
Он нёс сущий вздор, только бы она продолжала сидеть на месте так же спокойно.
– Вы мне льстите, конечно, – неожиданный порыв ветра сорвал капюшон с её головы, разбросал по плечам выбившиеся из причёски локоны.
– Раз так, значит, вам нет нужды находиться в таком опасном месте. Прошу, дайте мне руку.
– У меня есть нужда, мистер Койн, – ответила она уже совсем серьёзно. – Но благодарю за помощь.
Руку она всё же протянула, и поднявшись с камня, ловко и быстро переступила на ту же глыбу, где недавно стоял Марвин, а уже через миг впорхнула на широкий край утёса. Там ей совершенно точно ничего не грозило.
Выдохнув, Марвин двинулся следом – каким неуклюжим, оказывается, могло быть тело! – и, выверяя каждый шаг, но всё равно то и дело оскальзываясь, взобрался наверх.
– Вам не следовало беспокоиться, – проговорила она мягко. – Вы рисковали ради меня; а ведь мне здесь знаком каждый камень. У этих скал прошло всё моё детство. Я бы ни за что не упала.
– Вы не можете знать наверняка, – возразил Марвин.
Она пожала плечами и в одно мгновение потускнела лицом.
– А если бы я упала, мистер Койн, это была бы прекрасная иллюстрация к вашему вчерашнему фаталистическому высказыванию. Вы не верите в чудовищ, но верите в рок?
– Я верю в здравый смысл и божью волю, леди Эшвуд.
Кажется, ему ещё не доводилось вести такого странного разговора с дамой. Марвин вдруг вспомнил её имя и мысленно разбил его на слоги: Ло-ре-лин. О, он бы никогда не смог произнести его по-французски так совершенно, как это делал сэр Далтон Марш. Но в этом, слава богу, не было никакой нужды.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
