Текст книги "Принц на белом костыле"

Автор книги: Фаина Раевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Знакомый на время попросил.

Когда они приехали в Люблино, совсем стемнело. Виктор был очень напряжен, постоянно озирался и вздрагивал от каждого неожиданного звука. Василий, видя такое состояние приятеля, тоже заволновался, и по мере приближения к гаражам волнение только усиливалось.

– Вот что, Вася, – произнес Виктор, понизив голос, – подвергать тебя необоснованному риску я не хочу…

– Сильно рискуешь?

– Понятия не имею. Человека, который должен прийти, я знаю довольно давно, – усмехнулся Виктор. – Но кто знает, как он себя поведет, когда узнает о моем плане. Поэтому сделаем так: ты сейчас подыщешь себе надежное укрытие. Такое, чтобы видеть все происходящее и при этом оставаться незамеченным. Что бы ни происходило – не высовывайся, понял? И сохрани вот это… – Виктор раскрыл ладонь.

– Что это? – отчего-то шепотом спросил Василий.

– Это? Это, братишка, новая квартира, новая машина и Канарские острова, словом – красивая жизнь, о которой так долго мечтали большевики.

На протянутой ладони приятеля лежала маленькая стеклянная ампула, с обоих концов перехваченная металлическими обручами. Внутри болтался какой-то порошок. Сперва Вася решил, что это наркотик, но потом все же сообразил – ни один наркотик не может столько стоить: и квартира, и машина, и курорт.

– Не разбей, – предупредил Виктор, передавая ампулу Василию. – Стекло, конечно, прочное, но, тем не менее, осторожность соблюдать следует. А то вместо красивой жизни получим относительно быструю, но о-очень мучительную смерть. Ладно, – Виктор хлопнул друга по плечу, – пора. Да не трясись, Вася, авось прорвемся!

Василий остался один.

– Твою мать! – вполголоса выругался он. – Вот, блин, попал.

Однако мелькнувшую было мысль смыться Вася решительно отмел и приступил к поискам надежного укрытия. Не особо мудрствуя, он забрался на крышу одного из гаражей. Сверху темный силуэт Виктора был виден достаточно хорошо.

Откуда появились эти двое, Василий даже не заметил. Просто в какой-то момент обнаружилось, что рядом с Витькой стоят еще две мужские фигуры.

«Почему двое? – удивился Вася. – Витек говорил, один должен прийти»…

Разговор Виктора с незнакомцами был коротким и закончился потасовкой. Результат ее известен: пробитая голова и ножевое ранение.

Неожиданно события приняли непредсказуемый оборот. На территорию гаражей въезжала машина с погашенными фарами. Несмотря на темноту, Василий узнал автомобиль своего приятеля и обрадовался. Он решил, что приехал тот самый приятель, одолживший машину, о котором говорил Виктор. Теперь представьте изумление Васи, когда из машины выскочили мы с Клавкой и направились в ту сторону, где на снегу лежал раненый Виктор.

«Вот только баб здесь не хватает! – рассердился Василий. – Откуда они взялись, интересно? Почему на Витькиной машине? А куда делись те два придурка?»

Тем временем мы с Клавдией обнаружили Виктора. Я бросилась за машиной, а сестра осталась на месте. Василий видел, как от одного из гаражей отделилась мужская тень и, размахнувшись, ударила Клюквину по голове. Наверное, и меня ждала та же участь, но что-то насторожило убийц, и они поспешно удалились. Василий решил, что самое время и ему покинуть крышу. Пока я паниковала возле бесчувственной Клавдии, он пробрался в багажник и там затаился.

– Ох, и перепугался я, когда вы гаишнику про труп в багажнике ляпнули, – пожаловался Василий.

– Когда ж ты покинул убежище? – спросила Клавка.

– Хотел слинять, пока вы в больнице были, но очень уж хотелось узнать, что с Виктором.

– Угу, – молвила я, барабаня пальцами По столу, а потом пристально посмотрела в глаза Васе и негромко, но твердо потребовала:

– Пистолетик-то вернуть надо, дядя.

Усы Василия как-то смущенно повисли, утратив всякую параллельность и свой залихватский вид. Клавдия укоризненно поцокала языком:

– Ай-ай-ай, как нехорошо красть чужие вещи! Верни оружие, сердешный. Этот пистолет у ментов на приколе, из него троих завалили. Могу себе представить, как обрадуются эти волки в погонах, обнаружив у тебя «горячий» ствол с твоими же отпечатками пальцев. Им премия и благодарность, а тебе – номер «люкс» в СИЗО и дальняя дорога. Ты, милый, и так уже влип по самые помидоры, лучше не усугубляй.

По глазам Василия было заметно, что он готов сдаться, но после долгих уговоров.

– Вы.., что же, меня шантажируете? – не слишком уверенно спросил Вася.

– Дурак, – фыркнула сестрица, – мы с Афоней спешим на помощь, как Чип и Дейл.

– Хорошо. Верните мне ампулу, а я вам пистолет.

Мы с Клавкой обменялись скептическими взглядами.

– Дядя не понимает, – с сожалением вздохнула сестра.

– Не понимает… – согласилась я и обратилась к Василию:

– А тебе-то зачем ампула? Ты даже не знаешь, что там. И потом, сам говорил: чем больше деньги, тем ближе могила. Не опасаешься за свою жизнь?

– Опасаюсь, конечно. Но вдруг все получится? Женюсь, девчонки, ей-богу, женюсь! – заверил Василий и сам испугался. Видать, перспективу связать себя узами Гименея могла компенсировать только крупная сумма денег в твердой валюте.

– И что, у тебя уже есть покупатель? – вкрадчиво обратилась я к Васе. – Позволь полюбопытствовать, какую цену ты заломил?

Разумеется, никакого покупателя у Василия не было, да и о стоимости ампулы он имел весьма смутное представление. Просто решил мужик воспользоваться ситуацией и получить кое-каких деньжат на халяву. Даже печальный пример Виктора его не остановил. Зато я кое-что стала понимать, однако это понимание вызывало настоящий ужас и все нарастающую панику.

Клавка заметила мое состояние и утроила усилия, желая убедить Васю вернуть пистолет и забыть про ампулу на всю оставшуюся жизнь.

Вскоре старания Клавдии увенчались-таки успехом: Василий немного повздыхал, сожалея об упущенных возможностях, но согласился на все наши предложения. К концу беседы наш гость окончательно утратил ту самоуверенность, с которой появился. Клюквиной удалось запугать его настолько, что он счел за благо избавиться от пистолета, а заодно и от нас.

Провожать Василия до двери отправилась Клавдия, у меня, признаться, никаких сил не было. Оставшись одна, я обхватила голову руками и принялась раскачиваться из стороны в сторону. Из головы не выходила страшная догадка, озарившая меня во время беседы с Василием. В таком плачевном состоянии и обнаружила меня Клюквина, вернувшаяся на кухню.

Она положила на стол пистолет, насмешливо заметив:

– В кармане таскал. По-моему, мы здорово запугали этого Васю. А Михалычу надо мозги хорошенько прочистить – это он сообщил номер нашей квартиры и телефон…

Я плохо понимала, о чем говорит Клавка, продолжая изображать из себя маятник. Заметив это, сестра осеклась:

– Ты чего такая, Афанасия?

– Какая «такая»? – я перестала раскачиваться и с силой потерла лицо ладонями.

– Ну.., не знаю. Мутная какая-то.

– Ты ничего не поняла, Клав?

– Поняла, – ни секунды не раздумывая, кивнула Клавдия. – Ты только намекни, чего надо было понять.

Невесело усмехнувшись, я намекнула:

– Про ампулу, про Виктора…

– Ха! Тут все просто: Витька хотел продать ампулу, договорился с покупателем о встрече.

Он понимал, что дело опасное, и, чтобы хоть как-то подстраховаться, прихватил с собой дружка и на всякий случай отдал ему ампулу. Однако вместо денег получил по голове. Видать, покупатель осерчал, что при Витьке ампулы не оказалось…

– Подожди, – остановила я трескотню Клюквиной. – Из твоих рассуждений следует вывод: покупателем был Степан.

– Почему это?

– Потому что именно Степка назначил встречу Виктору у гаражей.

– Степке верить – себя не уважать, – хмыкнула Клавка. – Сказочник еще тот.

– Допустим, – согласилась я. – Откуда же тогда Степан узнал о встрече? Ведь именно он рисовал нам схему…

– Да, не получается, – вздохнула Клюква и задумалась. Впрочем, ненадолго.

– Тогда так: эти два типа и есть покупатели. Витька попросил Степана быть свидетелем сделки…

– Что-то много свидетелей получается, – перебила я сестру, – мы, Василий, Степан. В общем, слушай и не перебивай.

Прежде чем начать говорить, я сходила в коридор и вернулась на кухню с ампулой в руках.

Положив ее рядом с пистолетом, я тихо спросила:

– Как ты думаешь, Клавдия, что это такое?

– Подозрительный порошок белого цвета, герметично упакованный в стекло, – повторила сестренка слова рыжего хирурга. – Больше ничего сказать не могу, потому как ты запретила проводить анализ в лаборатории ФСБ.

– Это бактериологическое оружие, Клав…

Клюквина сначала недоверчиво смотрела на меня, потом, сообразив, что я и не думаю шутить, перевела взгляд на ампулу, мирно лежащую рядом с пистолетом, и простонала:

– Мама моя! А что там?

Я пожала плечами:

– Кто ж знает? Помнишь, пару лет назад кто-то прислал американцам споры сибирской язвы? Тоже в виде белого порошка, только не в ампулах, а в почтовых конвертах.

– Да, да, что-то такое припоминаю, – пролепетала Клавдия. – Думаешь, это тоже сибирская язва?

– Не обязательно. Тебе ведь Прутков рассказывал о бесконечном множестве смертельных вирусов.

– Так ты полагаешь… – пугаясь собственных мыслей, позеленела Клавка.

– Послушай, что я думаю. Вспомни, Оксанка рассказывала о визите Степана к ним домой.

– Помню, Степка чего-то про зоновский должок говорил. Мол, отработаешь, и вали на все четыре стороны, как говорится.

– Точно. А теперь прикинь: Витька работает в НИИ вирусологии. Степан сулит Виктору большие деньги. Спрашивается, за что? Правильно мыслишь, – похвалила я Клавдию, заметив понимание в ее глазах. – Витька должен был украсть ампулу с каким-нибудь вирусом.

Что он и сделал, а потом быстренько уволился.

Судя по всему, у Степки к тому времени уже имелся покупатель, готовый заплатить за эту гадость двести тысяч долларов.

– С чего ты решила, что она именно столько стоит? – удивилась Клавдия.

– Тамара сказала…

– Господи, Афанасия, а ведь ты права! Только непонятно, как Виктор на нее вышел. По идее, только Степка должен знать покупателя, вернее, покупательницу, раз он предложил Виктору эту авантюру.

– Как Витька вышел на Тамару, я не знаю, – с сожалением вздохнула я. – Но Тамара говорила, что договаривалась именно с ним.

Клавка после некоторого раздумья выдвинула свежую идею:

– Мне кажется, Тамара в данном случае просто посредник. К чему ей бактериологическое оружие? За ней обязательно кто-то стоит. Боюсь даже подумать, кто; Афанасия, ампулу продавать нельзя.

– Ежу понятно, – согласилась я.

– Как быть?

– Ампулу спрячем. Вернется из командировки Димка, отдадим ему. Тут вопрос государственной безопасности, а спасти все государство нам не под силу. Это только в американском кино герой-одиночка играючи спасает все человечество. Мы с тобой, Клава, даже вдвоем мало похожи на Брюса Виллиса.

Клюквина согласно вздохнула и опечалилась, а я попыталась выстроить цепочку событий, используя те факты, которые нам известны.

По требованию Степана Виктор украл из. института ампулу со смертельно опасным вирусом. Сразу возникает вопрос: как ему это удалось? Наверняка в НИИ существует серьезная система безопасности, в этом Прутков прав.

И как же так получилось, что пропажу ампулы не обнаружили, не подняли шума, не начали трясти всех сотрудников? Впрочем, можно предположить, что их все-таки трясли, но руководство НИИ предпочло не выносить сор из избы.

Правильно, между прочим. Могу себе представить, какая началась бы паника, просочись, информация в прессу.

Однако будем исходить из того, что Витьке удалось украсть ампулу и счастливо избежать подозрений. Он сообщил об этом Степану, тот договорился с Тамарой. А дальше все пошло не так, как хотелось бы Степке. Виктор каким-то образом сам выходит на Тамару, узнает реальную стоимость ампулы. Причем эта стоимость сильно отличается от суммы, названной Степаном. Тогда Витька решает самостоятельно заняться куплей-продажей и назначает встречу с покупателем у гаражей. Тамару, надо думать, насторожила смена продавца, она связывается со Степаном, желая выяснить причину произошедшего.

До этого момента все более или менее понятно. Но что случилось потом? Те двое у гаражей – дружки Степана или люди Тамары? Почему-то мне кажется, что «милиционеры», посетившие нас, и парочка гаражных убийц – одни и те же лица. Если это так, то их дружба со Степаном под большим сомнением. Они что-то искали у нас в доме и не нашли, а Степан точно знал, где это «что-то» лежит, потому как сам и прятал. Можно, конечно, предположить, что Виктор отдал Степану ампулу, и он прятал именно ее. Но тогда откуда у самого Виктора взялась ампула? «Выходит, их две?!» – похолодела я от внезапной догадки.

А ведь тогда все сходится! Одна ампула у Виктора, другая – у Степана, а покупатель один…

Один ли? Что, если существует еще кто-то, знающий про ампулы? Ведь от кого-то же Степка прятал ампулу? Эта таинственная личность в курсе готовящейся сделки и всеми силами пытается ее сорвать.

Итогом моих размышлений стал не слишком утешительный вывод: хоть мы и приблизились на шаг к разгадке, но шаг этот чересчур маленький, и вопросов по-прежнему остается больше, чем ответов. Свои соображения я вкратце изложила Клавдии. Она подпустила в глаза задумчивости, а потом глубокомысленно изрекла:

– Все правильно, а оттого ужасно. Но хуже всего, что наша жизнь превратилась в сплошное «нельзя»: ампулу продавать нельзя, с Тамарой встречаться нельзя и не встречаться тоже нельзя…

– И Степке доверять нельзя, – подсказала я.

– Это было понятно с самого начала, по крайней мере, мне. Ладно, чего уж теперь… Идеи есть?

– Угу, есть.

– Интересно. Какие же?

– Спасать человечество, – скромно потупилась я и зарделась от собственной смелости.

Клавке идея пришлась не по душе. Она смерила меня скептическим взглядом и съязвила:

– Человечество будет тебе благодарно.

– Ты так думаешь? – невнятно пробубнила я.

– Уверена, – кивнула Клавдия. – Можешь даже на памятник рассчитывать. Посмертно. Не обижайся, Афонь, – примирительно произнесла сестра, заметив, как я нахохлилась, – просто ты сама себе противоречишь.

– Знаю, – тяжело вздохнула я, – но попытаться все же стоит.

– И что нужно сделать?

– Нужно раздобыть вторую ампулу.

Клюквина очумело поморгала, потом хлопнула себя по коленке и воскликнула:

– Всего-то?! Ну, это пустяк, право слово!

Я-то думала, придется в космос лететь или с международным терроризмом бороться.

– В космос точно не полетим, а вот насчет терроризма…

– Неужто на Аль-Каиду замахнемся?

– Ну хватит! – рявкнула я, зверея от издевательств сестры. – Как сказал Прутков – не этот придурок, а настоящий – если у тебя есть мозги, напряги их.

– Он так говорил? – недоверчиво подняла брови Клавдия.

– Примерно… Не в этом суть. Проследи цепочку: товар – продавец – покупатель – заказчик. Продавцом и покупателем движет обычная жажда денег. А вот каков мотив заказчика? Он явно не собирается проводить опыты над крысами. Что-то мне подсказывает, что крысой в данном случае может стать любой человек: и ты, и я, и Михалыч, и твой рыжий хирург… Так что, Клавдия Сергеевна, вопрос о международном терроризме остается открытым.

– Ты все правильно говоришь, Афонь. Я и сама об этом подумала, – проворковала Клавдия. Я фыркнула, однако от комментариев воздержалась. – Только вот непонятно, как мы ампулу достанем, коли она у Степки? Первое, что приходит в голову, он мог ее уже продать.

Но допустим, ампула пока у него. Неужто Степка такой дурак, чтоб всюду ее с собой таскать?

Степка – бандит, а жизнь бандитская очень… – Клюквина пощелкала пальцами, подбирая нужное слово, – насыщенная и короткая. Зачем же ее самому укорачивать ее еще больше?

Конечно, глупо надеяться, что Степан добровольно расстанется со штуковиной стоимостью в двести тысяч долларов, пусть она даже трижды опасна. Но ведь что-то же надо делать!

Мы не можем сидеть сложа руки, когда над человечеством нависла угроза бактериологической войны! «Немного пафосно, но в общем неплохо. А главное, верно», – похвалила я себя.

– Ты уже чего-нибудь придумала? – жалобно пискнула Клавдия.

– Нужно позвонить Степке и под любым предлогом заставить явиться к нам.

– Хороший план. А что дальше?

Я пожала плечами:

– Не знаю. Будем импровизировать. В конце концов, у нас есть пистолет, – кивнула я на стол. – Мне кажется, с его помощью даже глухонемого можно разговорить.

– Возможно, – кивнула сестрица. – У нас есть гарантии, что Степка не сочинит очередную «жалистную» историю?

– Гарантий нет, впрочем, попытка – не пытка, как говорил товарищ Берия. Иди, Клава, звони нашему сказочнику. Пообещай что угодно, но заставь его бросить все дела и немедленно ехать сюда. А я пока ампулу припрячу да подготовлюсь к встрече дорогого гостя…

Признаюсь честно: хоть я и хорохорилась перед Клавкой, но трусила отчаянно. Уверенности в том, что Степка добровольно отдаст ампулу, не было ни капли. И даже наличие пистолета отваги не добавляло, ведь я прекрасно понимала: выстрелить в человека, будь он хоть гад распоследний, не смогу. Остается только надеяться, что Степка не заметит этой моей слабости.

Пару раз хныкнув для порядка, я снова спрятала ампулу в патрончик помады и призадумалась.

Отчего-то прежний тайник уже не казался мне надежным.

Пришла Клавдия, бережно неся на физиономии выражение недовольства.

– Степка только завтра явится, он сейчас не в Москве, – сообщила она.

– А где? – удивилась я.

– Не доложил. Сказал только, будет завтра, а сейчас ему, видите ли, некогда. Знаешь, когда мы разговаривали, мне показалось, что я слышу выстрелы, – понизив голос, добавила Клюква.

– Глупости какие! Ты сама себя пугаешь и меня заодно, а нам сейчас бояться некогда, предстоит решить кучу проблем. Например, куда спрятать ампулу, как быть с Тамарой и вообще…

Клюквина выхватила у меня из рук ампулу, куда-то сбегала и вернулась на кухню уже без нее.

– Так, одной проблемой меньше. Теперь насчет Тамары… – Клавка была подозрительно активна, что наводило на мысль о наличии у нее очередной идеи. Так оно и вышло:

– Тетка опасна, и вдвоем нам к ней идти никак нельзя.

Сестрица заглянула мне в глаза, ожидая вопросов, но я принципиально не торопилась их задавать, хотя и изнывала от нетерпения. Клавка хмыкнула и огорошила:

– Мужик нужен. В качестве поддержки.

– Где ж его взять? – пожала я плечами. – Но даже если повезет и мы найдем, как ты говоришь, мужика, придется отвечать на его многочисленные вопросы. Они непременно возникнут, можешь мне поверить.

– Верю, – легко согласилась Клавдия. – Значит, нужно найти такого мужика, который не будет задавать каверзных вопросов.

– Это уже из области фантастики, – протянула я. – Где ты видела мужика, который не задает вопросов?

Клавка хитро прищурилась:

– Есть у меня один на примете…

Я, признаюсь, сильно удивилась: если и есть в природе нелюбопытные мужики, то в число клюквинских знакомых они точно не входят.

Впрочем, быть может, я плохо разбираюсь в мужчинах, особенно в Клавкиных. Мой-то Брусникин любой женщине фору даст по части любопытства.

– Я знаю это чудо природы? – поинтересовалась я у сестры.

– Ага. Это Тоша.

– Ты шутишь? У твоего Тоши любопытство – профессиональная черта.

Клавдия сморщилась:

– Брось, Афанасия! Антон Константинович задает вопросы только по своей, медицинской, части. Он даже ментам про Витьку не настучал, хотя и обязан был. И если ты обратила внимание, ни разу не спросил: кто, что, куда, откуда…

Окажись на его месте Брусникин, довел бы до психического припадка своими вопросами!

Можно было, конечно, обидеться на Клюквину, но чудилась в ее словах какая-то правда, оттого я обижаться не стала, а лишь устало махнула рукой:

– Делай как знаешь! – В конце концов, мужская поддержка нам и в самом деле не помешает.

Глянув на часы, я с недоумением обнаружила, что всего лишь полночь, а мне казалось, что сейчас уже почти утро.

Клавка снова появилась на кухне и принялась раздраженно греметь посудой, хлопать дверцами шкафов, словом, всем своим видом демонстрировать недовольство жизнью. Наверное, переговоры с Филиппком успехом не увенчались.

– Нет, вот ты, Афанасия, умная женщина, – Клавдия в сердцах швырнула столовый нож в раковину, – ответь, нынче всем не везет или мы с тобой избранные?

Я откашлялась, напустила на себя умный вид и…

– Если попробовать применить теорию относительности Эйнштейна в отношении отдельных индивидуумов, даже таких экстраординарных, как мы, то вероятность инвалентности генов составит один к пяти тысячам. Нас двое, значит, инвалентность составит два к десяти тысячам. Таким образом, становится очевидно: невезение – это не константа. При турбулентном развитии событий можно сделать вывод: солнечная активность способна кардинально повлиять на ход истории. Пока все понятно? – обеспокоилась я, наблюдая, как Клавка очумело хлопает глазами. В ответ на мой вопрос она дернулась, как на электрическом стуле. Кивнув, я продолжала лепить абракадабру:

– Кристаллизация гемокода в нашем с тобой случае абсолютно исключена. Но! Нужно учитывать, что примерно раз в столетие появляются личности, меняющие естественный ход событий. Например, Иисус Христос, Иван Грозный, Сталин, Гитлер… Твое появление в моей жизни тоже можно отнести к стихийному бедствию. Так что диффузные нарушения пространственно-временных параметров иногда приводят к разбалансированию индивидуального восприятия действительности. В общем, Клавдия Сергеевна, невезение – штука относительная.

Клюквина вышла из ступора минут через пять. Нервно икнув, она спросила:

– Ты с кем это сейчас разговаривала? То, что ты сказала, это диагноз?

Клавдия выглядела растерянной и до того напуганной, что мне стало ее жалко.

– Ладно, Клава, не бери в голову, это просто рассуждения на заданную тему. Ты договорилась с Тошей?

– В том-то и дело, что нет! – воскликнула сестра. – Он, видишь ли, дежурит и освободится только завтра после двенадцати. Сплошное невезение… – Тут Клавка вздрогнула и насторожилась, ожидая, вероятно, продолжения моего малопонятного выступления. Однако я не собиралась больше жонглировать умными, но не имеющими никакого смысла словами. – Заметив это, Клавка повеселела и сообщила. – Но я все равно настояла, ты ж меня знаешь. – Конечно, я знаю свою сестру. При всех своих недостатках она имела одно несомненное достоинство – всегда добивалась того, чего хотела. – Тоша сразу после дежурства примчится к нам.

В душе моей буйным цветом расцветали сомнения насчет надежности мужской поддержки в лице Антона Константиновича, но я посоветовала себе поскорее с ними расстаться – ведь выбора у нас все равно не было. Пожелав Клавдии спокойной ночи, я отправилась спать.

* * *

– Афоня, где мои колготки?!

Новый день начинался с обычного Клавкиного вопля. Я глубже зарылась в одеяло и там счастливо улыбнулась: все не так уж плохо, раз сестренка не утратила своих милых привычек.

Примерно полгода после появления Клюквиной в моей жизни я пугалась этих криков, и пробуждение стало для меня сущим наказанием. Клавка умудрялась засовывать свои вещи в самые невообразимые места, куда нормальный человек даже не подумает их положить. Однако вскоре колготки в морозильнике и джинсы в ящике для овощей перестали удивлять, а лихорадочные поиски одежды по утрам превратились в своеобразный ритуал. Брусникин сперва ужасно злился, когда слышал с утра пораньше звонкий клюквинский голосок, потом привык, а спустя некоторое время просто перестал устанавливать будильник. Вместо этого Димка просто сообщал как бы невзначай, во сколько ему нужно вставать, и минут за пятнадцать до «часа икс» Клавдия начинала утреннюю побудку.

Дверь в мою комнату с грохотом распахнулась.

– Ты еще спишь?!

– Сплю, – ответила я из-под одеяла. – И намерена продолжать это занятие еще часа полтора как минимум.

– Еще чего! Вставай немедленно, – велела Клавдия, – у нас Сегодня тяжелый день. Черт, где мои колготки? Ты их не видела? Я точно помню, что вчера оставила их в ванной.

– Посмотри в холодильнике, – посоветовала я, понимая, что поспать уже не удастся.

– По-твоему, я совсем чокнутая, чтобы колготки в холодильнике держать?

Вопрос относился к категории риторических, поэтому отвечать я не стала, пожала плечами и прошлепала в ванную.

«Да-а, денек сегодня предстоит еще тот, – подумала я, разглядывая свою заспанную физиономию в зеркале. – Знать бы, чем обернется встреча с Тамарой…»

Прохладный душ, как обычно, повысил мне настроение, и на кухню я вплыла с широкой улыбкой на лице. Клавдия же, наоборот, была мрачна, как осенний вечер, то и дело хмурилась, а ее обыкновенная болтливость куда-то исчезла.

Все это было так необычно, что я насторожилась:

– Клав, что с тобой? Ты хорошо спала? Голова не болит?

Клавдия отмахнулась:

– Голова не болит, только забита разными мыслями. В основном невеселыми. Мне страшно, Афонь! Сегодня ночью папашка наш покойный снился. Рожа у него была глумливая до неприличия. Папенька хохотал как сумасшедший, а на плече у него курица сидела размером с кабана. Это, говорит, вам, дочки. Я еще удивилась, мол, зачем нам курица? Папашка залился прямо-таки сатанинским смехом: «Не-ет, не курица это, а вирус птичьего гриппа. Самолично выращивал!» И все хохочет, хохочет… Курицу во сне видеть вообще плохо, а уж вместе с папашей… – Клюквина совсем сникла.

Сон, что и говорить, неприятный. Пока я думала, как успокоить Клавдию, откуда-то из недр квартиры донеслась веселая музыка из кинофильма «Джентльмены удачи». По опыту я знала – так звонит Витькин мобильник.

– Началось, – втянула голову в плечи Клавка, – а все курица с папашей…

Я почувствовала, как по спине пробежал табунчик мурашек, поежилась и, метнув в Клюквину парочку гневных взглядов, ринулась на поиски телефона. Не такое это простое дело, как оказалось! Вчера вечером сестрица беседовала со Степаном, и где теперь находится аппарат, одному богу известно.

Мобильник спокойно лежал в ванной, в стиральной машине, вместе с Клавкиными колготками. Да только к тому времени, когда это обнаружилось, «Джентльмены удачи» уже умолкли.

– Клавка, я тебя убью, – пообещала я сестре и извлекла телефон из машины.

На экранчике светилось имя Тамары. Возникшая рядом со мной Клавдия задумчиво почесала затылок:

– Странно, как он здесь оказался? Я же точно помню…

Воспоминания Клавки прервала уже знакомая мелодия.

– Это Тамара, – отчего-то шепотом сообщила я сестре и с замиранием сердца ответила:

– Алло!

– Здравствуйте, милочка, – бодрым голосом поздоровалась женщина. – Вы готовы сегодня со мной встретиться?

– Ага, готовы, – кивнула я, но не очень уверенно.

– Товар, насколько я поняла, у вас.

– У нас, – я совсем увяла.

– Прекрасно. Теперь слушайте внимательно. Ни мне, ни вам случайные наблюдатели не нужны. Поэтому встретимся на нейтральной территории. Поедете в сторону Бронниц через Клишеву. Если не знаете, где это, возьмете карту, разберетесь, это несложно. За Клишевой дорога идет по пойме; примерно километров через пять-семь свернете вправо, в сторону леса. Ошибиться невозможно, дорога, по которой можно проехать, там всего одна. Вот на опушке леса я и буду ждать. Теперь скажите, сколько человек будет с вами и какая у вас машина.

– Нас трое, наверное… Во всяком случае, двое это точно. А машины у нас нет.

Повисла пауза, во время которой у меня почему-то возникло ощущение, что я сморозила страшную глупость.

– Вы шутите? – подала наконец голос Тамара. В нем отчетливо сквозило искреннее, как мне казалось, недоумение.

– Какие уж тут шутки, – проворчала я.

– Вы собирались кейс почти с четвертью миллиона долларов везти общественным транспортом? – Тамара не переставала удивляться.

«Интересно, а кто бы, глядя на нас, подумал, что в кейсе четверть миллиона долларов?» – подумала я, а вслух с достоинством ответила:

– Вас это не должно беспокоить. В конце концов, мы можем взять такси. Это наша проблема.

Я была очень довольна своим ответом: именно так, по моему мнению, ответил бы какой-нибудь крутой парень вроде Лехи Николаева.

Наверное, Тамара имела на этот счет свое мнение, потому что с явной брезгливостью холодно произнесла:

– Вы заблуждаетесь, милочка, теперь это и моя проблема. Товар слишком ценен, чтобы подвергать его необоснованному риску. Диктуйте адрес, я пришлю за вами своего человека.

Клавка, слушавшая разговор, приложив ухо к трубке, вытаращила глаза и интенсивно замотала головой из стороны в сторону. Должно быть, это означало категорический отказ. Впрочем, я и сама понимала, что дать Тамаре адрес, значит, подписать себе смертный приговор. Оттого я поспешно воскликнула:

– Не надо! В смысле, пускай ваш человек встретит нас где-нибудь в другом месте. Скажем, возле Театра на Таганке.

– Хорошо, – согласилась Тамара. – В полдень возле театра. Черный «Сааб», водителя зовут Тимур. Он глухонемой, так что беседовать с ним бесполезно. До встречи, детка.

Последние слова Тамары прозвучали несколько зловеще.

– Ох, Афанасия, чует мое сердце, не вернемся мы оттуда живыми! – Клавдия схватилась за сердце, только оно почему-то оказалось справа. Впрочем, меня это не удивило, потому как мое сердце колотилось от страха где-то в области пяточного нерва. Клавка судорожно всхлипнула:

– Ишь чего удумала, змеюка подколодная, на опушке леса встречаться. Там-то нас и закопают. А по весне, когда снежок сойдет, какой-нибудь грибник-любитель найдет наши молодые, но обезображенные тела.

От отчаяния Клавдия даже не сообразила, что весной грибники в лесу – большая редкость.

– Подожди реветь, – одернула я сестру. – Никто нас не убьет. По крайней мере, сегодня.

– Почему это? – насторожилась Клавка.

Кажется, она была даже немного разочарована.

– Потому что мы девочки умные, и ампулу Тамаре сегодня не отдадим. То есть мы ее вообще не отдадим, но Тамаре знать об этом вовсе не обязательно.

– Что-то больно мудрено. Я своей раненой головой никак не докумекаю. Можешь объяснить? Только, пожалуйста, слова попроще выбирай, а то у меня после твоей вчерашней речи до сих пор мозги враскорячку.

– Можно и попроще, – согласно кивнула я. – Пока ампула у нас, мы живы и можем диктовать свои условия. Поняла?

– Поняла, – моргнула Клавдия. – А какие у нас условия?

– Тут надо хорошенько подумать, – загадочно молвила я и отправилась думать к себе в комнату.

Там, забравшись под одеяло, я прикрыла глаза с намерением предаться размышлениям.

Однако Клавдия решила взять этот процесс под личный контроль. Она приперлась следом за мной, остановилась в дверях и, уперев руки в бока, грозно спросила:

– Это ты так думаешь?

– Угу.

– Другого места не нашла, – Клавка нервничала, а оттого сделалась ворчливой и нудной.

– Какая разница, где думать, главное, додуматься до чего-нибудь стоящего.

Клюквина кивнула, но комнату покидать не торопилась. Вместо этого она принялась деловито сновать из угла в угол, наводя порядок.