Текст книги "Зуза, или Время воздержания"

Автор книги: Ежи Пильх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Эти ноги, эта грудь, эти плечи, прелестная белокурая головка… Последнее время я часто просыпался, и всегда рядом была Зуза, и я удивлялся, как она умудряется спать так крепко – на самом краешке, практически без одеяла. Ее сон меня успокаивал, утром ее уже не было, я старался ни о чем не думать.

Если это видения, что же тогда реальность? Зуза! Я знаю каждую клеточку твоего тела!

Зуза не была призраком. А может, была? Как разгадать суть взрослой женщины с лицом девочки-подростка и мальчишеским телом? Она написала: «Хочу, чтобы ты меня трахнул. Пишу напрямую, потому что терпежу нет». Я изменил Зузе. Настроение не улучшилось. Я не педант. Не обязательно минимум сто восемьдесят сантиметров, но если так оно и есть? Та же история с грудью, ногами, ягодицами. Не обязательно. Но коли уж это так?

В столь прекрасных и необычных женщинах есть что-то неземное. Да-да. Но это не означает, что на сто первый раз они захотят что-нибудь в себе изменить.

Связаться с ней нельзя. Может быть, она уехала, потому что случилось чудо? Типа того, что произошло с Жозефиной? Нет, исключено. Два одинаковых финта одновременно? Даже теория вероятности такое вряд ли допустит.

Не захотят изменить… а вдруг захотела? Чего-то я тут не могу понять. Слишком сложно. Не знаю…

43

В Висле в нашем доме царит Вечная Зима. Усугубленная безуспешными попытками сэкономить на обогреве. Все равно надо топить, все равно надо платить. Как убежище от жары дом исполняет свое назначение просто идеально – пока в горах стоит жара. Дня три, ну, может, четыре. В год. Следы отца все менее заметны – затаптываются следами матери.

44

Как обстоят дела? Плохо. Из рук вон плохо. Я в плену чудовищных домыслов. Зузы нет. Это очевидно. Уехала? Но даже если уехала – в наше время отовсюду можно позвонить, отовсюду можно вернуться. Пускай ее невесть как строго стерегут, пускай хоть все на свете Влады глаз с нее не спускают – Зуза сумела бы вырваться. Ненадолго, только чтобы подать какой-нибудь знак, позвонить или отбить эсэмэску… Получается, она сама решила не откликаться, какая-то ниточка между нами порвалась, она ведь никогда меня не любила, потому ей это и далось легко; но, с другой стороны, я всегда был лоялен и какой-никакой поддержкой ей служил, а поскольку Зуза далеко не дура, она хорошо понимала, что при ее ремесле любой – неизвестно кто и неизвестно когда – сможет пригодиться. Кто-то ей на меня наговорил, не иначе. Среди ее подружек немало сплетниц с гипертрофированным чувством вины. Или мифоманок, злоупотребляющих дурью. Впрочем, никто в их кругу не был тем, кем считался либо за кого себя выдавал. Влад, к примеру. Я даже не знаю, как он выглядит. Был ли вообще? Не знаю. Звать так-то и так-то, пиджак, брюки. Больше ничего не помню. А ведь был. Зуза даже некоторое время (к счастью, недолго) его привечала. Да кто он такой? Меж слепых и кривой в чести, да? Среди доходяг и дистрофик – царь?

Зуза дает понять: никаких контактов… Что это значит? Что она задумала, с какой целью? Или это случайность?

Ведь все мои разговоры о видениях, о фантомах – полный бред. Не вдаваясь в рассуждения о прогрессе науки на пороге двадцать первого века, скажу просто: я пару раз отбарабанил Зузу и до сих пор ощущаю ее реальный вес. Ну да, слегка избыточный, кило пять лишку, но тем паче столько не мог весить киборг с его чипами – это было живое Зузино тело. Ее ноги, ее туловище, грудь, голова. Какой там призрак! Живая телка, из плоти и крови! Однако факт остается фактом: нет ни синтетической Зузы, ни настоящей. Ни с имплантами, ни без. Связь будет только односторонней – вот что, в лучшем случае, означает ее молчание. Сиди у телефона и жди – вот что, в лучшем случае, она мне сообщает. В лучшем, поскольку ни на что хорошее я не рассчитываю. И дни мои протекают двояко. Или я сижу и жду от нее какого-нибудь знака, или не жду. Не только не жду, но и всячески даю понять (в частности, самому себе), что не жду, что у меня полно дел, что, в общем-то, я, конечно, не против, но когда – не знаю.

Во мне бушевала ярость, я с ней не справлялся. Если кто-то спланировал этот эксперимент, то продумано все было превосходно, рассчитано по минутам. Ярость вскипала на рассвете и не отпускала меня до полудня. Услышь Зуза тогда хоть одну сотую… и ждать бы больше не понадобилось. Но чудес не бывает: она не слышала. К полудню я отходил. Ярость сменялась великодушной тоской; вечером, начиная ощущать легкую тревогу, я ложился, на два-три часа забывался беспокойным сном, а потом уже только ворочался с боку на бок – вчерашний кошмар возобновлялся.

Я сижу в Висле уже второй месяц, хотя в это трудно поверить: раньше я не решался задерживаться так надолго. Обычно времени я здесь проводил меньше, а жил интенсивнее, если можно так сказать про размышления предосудительного свойства. А именно: о курвах и книгах – всегда ведь находятся охотники то и другое предать анафеме. Вместе с тем о некоторых довольно-таки важных вещах я узнал только из книг. Смерть, Бог, Сатана, зло, самоубийство, еще парочка – преимущественно с негативном подтекстом – загадок. Известно, например, что никто не написал столько хороших слов о самоубийстве (на пороге отнюдь не самоубийственного возраста), как Эмиль Чоран.

«В самоубийстве прекрасно то, что это наше решение. В сущности, нам льстит, что мы можем покончить с собой по собственной воле. Самоубийство как таковое – нечто необычное. Рильке говорит о смерти, которую мы в себе носим, но ведь мы носим в себе и самоубийство. Мысль о самоубийстве помогает жить. Это моя теория. <…> Когда-то я сказал, что, не будь у меня свободы покончить жизнь самоубийством, я бы уже давно удавился. Что я имел в виду? А вот что: жизнь выносима лишь благодаря сознанию, что мы можем с нею расстаться, когда захотим. Она целиком зависит от нашей, милости. Мысль эта не только не отбивает охоту жить и не вгоняет в уныние, а, напротив, поднимает дух. Фактически нас закинули в этот мир, и мы не очень-то понимаем, зачем. Нет никаких причин нам здесь находиться. Однако мысль, что мы можем восторжествовать над жизнью, что наша жизнь – в наших руках, что мы можем покинуть этот спектакль, когда нам заблагорассудится, – эта мысль окрыляет»^[23].

45

Что еще остается объяснить?..

Внезапная уверенность, что, вернувшись в Варшаву, я ее встречу. И при каких обстоятельствах, о Боже! Все будет указывать: она меня ищет, она нуждается в помощи, мой образ в ее воображении едва ли не затмевает всех!

Люди, это случилось! Она меня почти – страшно произнести – полюбила! Люди! Зуза – моя! Я чувствую себя юной лауреаткой престижного кинофестиваля. Мечты сбываются – тому свидетельством главный приз. Теперь можно мечтать. Интересно, что будет дальше. Интуиция подсказывает: впереди бескрайние поля для общих начинаний, общие дела, заботы, но и общие радости; если б я полностью положился на интуицию, это бы означало, что мне отказал нюх; свою интуицию я высоко ценю, больше того, я ею восхищаюсь, но – не верю. Готов согласиться на партнерство с равными долями. Лишь бы ты была, лишь бы хотела… Срок небольшой, год с лишним, даже не полтора, а я многого не помню. Разноцветные бюстгальтеры – это помню, но какого в основном цвета? Не знаю. Ты блондинка, ну конечно, длинные светлые прямые наращенные волосы. В мое время натуральные блондинки были идеалом (что бы это ни значило) женской красоты. Будь в те годы столько, сколько сейчас, развлекательных телепрограмм, реалити-шоу, подпольных конкурсов красоты, ты бесспорно была бы королевой. К сожалению, тебе довелось жить в эпоху триумфа брюнеток – это и хорошо, и плохо.

46

Источник всяческих бед – гиперболизация, чрезмерные старания произвести впечатление. Ледяные площадки, нескончаемые катки. И везде на льду танцует народ в ярких шарфиках. Перестарался я со своей тоской по одиночеству, а когда оно меня настигло – с погружением в него, с его культивированием; переборщил с одиночеством. До чего же горьки мои победы! Будь осмотрителен в своих молитвах – просьба может быть исполнена.

Если помните, я начал с восхваления искусственного бюста. «Искусственная телесная конструкция лучше анатомического несовершенства» – так звучал мой коронный аргумент; было еще несколько попроще, но тоже недурных. Искусственный бюст такой, сякой… Один у них недостаток – зато существенный. Чересчур притягивают внимание? Да, слыхал такое, полная чушь, я не это имел в виду. Искусственный бюст, как любой предмет, – творение человеческих рук и с равной вероятностью может оказаться и фуфлом, и шедевром. А еще ведь многое зависит от установки: имплант можно установить идеально, а можно и напортачить. Казалось бы, невелика беда, но одна неудачная процедура затмит десятки удачных. Одна промашка бросается в глаза и заслоняет все хорошее. Реальный изъян искусственных бюстов в том, что все они похожи или даже неотличимы. Поэтому у их обладательниц много общего: нетрудно себе представить легион чертовски похожих пышногрудых девиц. А бюсты не оперированные, наоборот, разные, на любой вкус (вариант полного отсутствия исключаем). Длинные, грушевидные, слишком мягкие, слишком плотные, дряблые, пышные, ядреные и т. д. Различия устранимы: операции дают желаемый результат, но итог – однообразие. Возможно, нам доведется жить исключительно в окружении подкорректированных молочных желез, что, прямо скажем, скучновато. Впрочем, на свете есть вещи, отличающиеся еще меньшим разнообразием.

47

Ну вот, дождался! Здоровье почти ничего не позволяет. Забавы с Зузой больше не лезут в голову. С ее подружками? Вот уж о чем никогда не мечтал. Жрица любви приглашает подругу поучаствовать в оргии не для того, чтобы подлить масла в огонь, а чтоб подруга, не пользующаяся особым успехом, могла подзаработать. Это у девиц осталось от «гражданской» жизни: хорошенькой всегда сопутствует дурнушка. Греется в лучах ее красоты; и чем больше выпьет, тем краше становится. Кстати, сколько нужно выпить, чтобы в это поверить? После какой по счету рюмки такая наивность гарантирована?

Ну а я, самое большее, могу радоваться, что успел кое к чему привлечь внимание, поделиться своими мыслями и мечтами, вспомнить про свой восторг… про восторг говорилось особенно много – и не раз. А о мыслях и мечтах я упоминаю отнюдь не с целью перенести реальные проблемы в область идеального и объявить, что я все себе навоображал! Что любовь к Зузе была лишь фантазией, и сейчас, когда фантазия, как всякий плод воображения, улетучилась, я записываю сохранившиеся в памяти нюансы, выискиваю на пепелище чувств и страданий отдельные уцелевшие знаки и гаденько насмехаюсь над теми, кто мне поверил. Мои слова «Забавы с Зузой больше не лезут в голову» можно понять и так: все, о чем выше шла речь, происходило исключительно у меня в голове. Так вот: ничего подобного! История эта от начала до конца была одной из самых реальных в моей жизни и самых неподатливых, я бился головой об стену, пытался любой ценой ее сокрушить и проникнуть внутрь, и это мне не удалось: я был близок к цели, но сюжет никак не складывался, и это меня сгубило. Шлюхи терпеть не могут, когда сюжет отсутствует или им не подходит. Что необходимо учитывать? Попробуем разобраться не спеша. Сперва установим, что отпадает. Отпадает все. Ну, скажем, почти все. Искусство быть проституткой – это искусство существовать в одиночестве. В противном случае девушка обречена выслушивать победные монологи более хватких подруг (она никогда не будет ни такой хваткой, ни такой победительной), обсуждать рост цен на пластические операции, слушать байки о валяющихся под ногами больших деньгах. А может, и сравнивать идентичные бюсты? С этим я, честно говоря, не сталкивался. Что же остается? Остается любовь к животным. Остаются собаки и кошки. Любовь эта гипертрофированная, но должна создавать видимость нормальности. Еще остается чтение. Если девушка читает, она не пропадет. Вот только лично мне читающих не попадалось. Бесконечно унылые квартиры без единой книжки, еще более унылые комнаты без мебели – матрас на полу не в счет. Поймите меня правильно. Я не виню барышень за то, что они ухудшают читательскую статистику, не требую, чтобы путем чтения книг они повышали свой духовный уровень. Я только прикидываю: их иммунитет к пустоте – то же самое, что дар одиночества? Я бы, будь мне нечего читать, не выдержал.

Остался невыясненным либо слишком тенденциозно освещенным вопрос, становятся ли шлюхами по необходимости. Если не ошибаюсь, я утверждал, что блядства по необходимости вроде как не существует, что, по крайней мере, элита пробавляющихся этим делом любит свое ремесло и все, что составляет его суть, иначе говоря, бабло и секс. Бабло по-быстрому и секс по-быстрому. Так оно и есть, не сомневайтесь, только ответ требуется более обстоятельный. Итак: блядство по необходимости существует, но решение принимается не сразу, ему предшествуют всякие размышления, колебания, наверняка включается воображение… да бог весть что еще. Ежедневно сотни женщин волей-неволей сталкиваются с этой проблемой, однако решаются лишь немногие. Ну а как обстоит дело с вынужденным тактильным контактом? Как они справляются? Спиртное помогает?

Линда С., стройная брюнетка, приехала в Варшаву из южной Польши с тщательно продуманной инвестиционно-финансовой программой. Как все стройные брюнетки, мечтающие о бабле по-быстрому, она намеревалась хорошо заработать, а потом раскрутить какой-нибудь собственный бизнес. В отличие от большинства барышень с не менее наивными жизненными планами, у Линды имелись кое-какие шансы. Решительности и упорства ей было не занимать. Начала она с огоньком, на ходу подметки рвала. С намеченного пути не сворачивала, и манеры у нее были недурные. Старалась, чтобы в ее обществе клиент хорошо себя чувствовал. Долгосрочная стратегия себя оправдывала. Клиенты приходили снова и снова. Одним из них был – пускай остается известен под этим и только этим именем – Влад. Пресловутая любовь с первого секса. Со всеми привходящими. Он вознамерился вытащить ее из грязи. Она не хотела. Он упорствовал. Она всячески пыталась от него отделаться. Это было нелегко, он полюбил ее токсичной любовью. Без Линды только в петлю. Она уже подумывала, не прикончить ли его, и зря: Влад пообещал подарить ей шикарный бордель, в котором она будет хозяйкой.

48

Господь обо мне печется и хочет вознаградить за постное детство. Дома на Хожей – по большей части пяти-шестиэтажные, в стиле раннего Гомулки. Изредка попадается «вставной зуб» – верх роскоши, жемчужина той эпохи. Я живу в таком зубе. Не случись бескровная революция, которая смела прежнюю систему, я бы – кто знает! – мог быть партийным функционером, которому от его маленькой (пятьдесят метров) квартирки до здания ЦК рукой подать. Пять минут пешком. Когда лет пятнадцать назад я поселился на Хожей, ничего интересного, несмотря на уйму окон вокруг, увидеть было нельзя. Понимаете, о чем я? И только вчера я был вознагражден за свое долготерпение. Молодая пара, снявшая или купившая квартиру напротив, полночи танцевала нагишом при незадернутых шторах. Бинокль прыгал у меня в руках, искажая картину… он большой, плечистый, она маленькая и худая.

49

Позвоночник ни к черту: странная боль, особенно, когда встаю. Дрожь распространяется от правой ноги по всему телу. Немота… во всяком случае, говорить трудно, даже очень трудно. Можно считать это послеоперационным осложнением, нарушение речи произошло во время электростимуляции; меня уверяли, что вот-вот пройдет само, но пока становится только хуже. Так или иначе, я все чаще впадаю в уныние, минуты эйфории столь редки, что, можно считать, их не бывает вообще. В чем дело? Выскочила грыжа; посмотрим, «пройдет ли сама». Остальное пустяки: немеют руки, отекают ноги и т. д., и т. п. Я был уверен, что такого рода недуги меня обойдут – не обошли! Раньше – когда я увлекался спиртным – как оно бывало: просыпаешься больной и выздоравливаешь. Иногда медленнее, иногда быстрее, но рано или поздно здоровье возвращалось. А сейчас будто стоишь на льдине: глядь, подплывает другая, крепкая, понадежнее, – прыг на нее, а она так же уходит из-под ног; в общем, все то же самое или еще хуже. Перепрыгиваю с льдины на льдину, от болезни к болезни. Лучше не становится. По частям выпадаю из действительности. Одна немота чего стоит. А если не немота, так жалкий беспомощный хрип. Сказать что-нибудь любой ценой. Успеть. Раньше я не понимал, что значит владеть речью, во скольких ситуациях без этого не обойтись. «Тебе незачем говорить, твое дело – писать»… мы шутили, пока положение не стало угрожающим. Много времени на это не понадобилось. А теперь… попробуйте-ка сами вызвать по телефону такси, купить продукты, объясниться на почте, написать книгу о любви к Зузе…

А ведь все должно было сложиться совсем иначе. Первая встреча – восторг. Вторая, третья, четвертая – то же самое. Наконец она сдается. Вы идете в кино. Когда предлагаешь сходить в кино или еще куда-нибудь, она неизменно отказывается, но в конце концов уступает, как будто речь идет неизвестно (а очень даже известно) о чем. Любовный роман не напишешь, пока не влезешь в душу к другому человеку. Пока не лишишь его свободы. Я спал с Зузой, но она не была моей. Моя да не моя: не Зуза мне принадлежала, а ее тело. Я был в ней – но не с ней. Был очень близко, ближе некуда, но на самом деле она меня – всегда! – держала на расстоянии. Подобные сетования можно услышать от тех, что имея не имели. Подавляющее большинство сталкивается с молчанием тела. Тело молчит, а ведь столько – если б хотело – могло бы рассказать. Я что, принял восторг за любовь? Можно ли так ошибаться? Столетиями восторг был началом любви.

Потом первая совместная поездка. К ее родным на Возвращенные земли^[24]. Специалисты по душераздирающим сюжетам утверждают, что он должен быть в полном неведении.

Время от времени что-то его смущает, что-то с чем-то не вяжется, но в целом он так ничего и не понял. Влюбленный по уши пастушок. Простофиля в безнравственном лживом мире. Мне такой вариант не интересен, ничуть не интересен. Он – ветеран эротических битв, влюбленный в телесное совершенство. Она знает о нем почти все, да и он о ней немало. Он твердый орешек, и она тоже. Она не позволяет себе сильных эмоций, он принимает восторг за любовь. Возможна ли любовь без восторга? В юности мы отвечали: нет. Тогда восторг был самым важным. Без оговорок. Главным условием любви. Круг женщин, по сути, был невелик – сводился к нескольким, слывшим красавицами, притом что умением распознавать красоту мы не отличались. Красоток атаковали неумело и слишком многих сразу – неудивительно, что облом следовал за обломом. Даже эти бездушные куклы видели, что ничего в нас нет. Множественное число в данном случае не означает, что я ограничиваюсь школьными воспоминаниями. Студентами мы еще оставались в плену своих – что тут скрывать – инфантильных представлений. Например, были заложниками формы. Всем хотелось, чтобы наши девушки не имели запаха, как те, которыми изредка удавалось полюбоваться на фото в иллюстрированных журналах. Чтобы их плоть была лишена физиологии. На худой конец, пусть бы пахли типографской краской. Что, не было такого рода иконографии? Была, только ущербная. С большими пробелами. Кто-то что-то видел. Кто-то что-то привез. Случайная встреча (необязательно над Наревом) помнится спустя пятьдесят лет. Как тогда, как когда-то… Бассейн у нас в Висле… Девушка не привлекала внимания, поскольку не была ни стандартной красоткой, ни хрупкой длинноногой и длинноволосой блондинкой, ни обладательницей умопомрачительного купальника. Наоборот, на ней был хоть и состоящий из двух частей, но довольно закрытый черный купальный костюм. Не эластичный. Эпоха эластичных купальников приближалась семимильными шагами, но до польских земель еще не добралась. Молодая женщина просто сидела за столиком… как бы сказать поточнее… сидела раскрепощенно. Сидела, потому что сидела, сидела, потому что ей хотелось сидеть. Скажу еще иначе: сидела, не стесненная путами кокетства. Мол, посмотрите, как я красиво сижу, как лежит моя рука, как вскинута голова… нет, на это не было и намека, а уж тем более ни о какой зазывности речи не шло. В том, как чувиха (пардон, в ту пору так говорили) сидела, ощущалась внутренняя сила и отсутствие комплексов, и это, а не красота, завораживало. Я сидел близко, за соседним столиком. При чем тут столики? А вот при чем: упомянув, что представшая моему взору сцена происходила в бассейне, я забыл добавить: в кафе при бассейне – у нас в Висле там было весьма популярное кафе.

У брюнетки была куча знакомых – почему-то меня это раздражало, однако приходилось мириться: к ней то и дело кто-то подходил, здоровался – более или менее фамильярно, шептал что-то на ухо. Клянусь, она здесь знала всех, кроме меня. Мы с ней не обменялись ни словом, хотя, думаю, это было бы вполне реально. Я лечился от щенячьего похмелья, пил лимонад и лениво поглядывал по сторонам. Незнакомка пила пиво и жевала бутерброд с ветчиной. Да, да, припоминаю: кафе при бассейне недаром пользовалось успехом – туда захаживали, чтобы угоститься бутербродом с ветчиной, не только двадцать второго июля^[25]. Ела она так же, как сидела, о крошках, падающих на ее грудь, я не вспоминал без малого пятьдесят лет…

(Здесь рукопись то ли кончается, то ли обрывается.)

notes

Примечания

1

Имеются в виду три раздела Польши между Прусским королевством, Российской империей и Австрийской монархией (1772, 1793, 1795). (Здесь и далее – прим. перев.).

2

Владислав Гомулка (1905–1982) – партийный и государственный деятель, первый секретарь ЦК Польской объединенной рабочей партии (ПОРП) в 1956–1970 гг.; Эдвард Герек (1913–2001) – политический деятель, первый секретарь ЦК ПОРП (1970–1980).

3

Висла – небольшой город близ границы с Чехией, популярный горнолыжный курорт; большая часть населения Вислы – протестантского вероисповедания.

4

Книга Екклесиаста, глава 3 (новый русский перевод).

5

Казимеж Пшерва-Тетмайер (1865–1940) – польский поэт, прозаик, драматург.

6

Зузанна – польский вариант древнееврейского имени Шошанна (русское Сусанна). «Сусанна и старцы» – сюжет из 13-й главы Книги пророка Даниила; главу эту католики и православные считают «неканоническим добавлением», а протестанты не признают частью Священного Писания.

7

Робин Уильямс (1951–2014) – американский актер, сценарист, продюсер.

8

Сливки (франц.).

9

Соматизация (от др.-греч. σώμα – тело) – один из механизмов психологической защиты, своего рода «отелеснивание» негативных эмоций.

10

«К М…» А. Мицкевича (перевод М. А. Зенкевича) из первого опубликованного сборника «Баллады и романсы» (1822).

11

Почему бы и нет? (англ.).

12

Т. Манн «Кровь Вельзунгов» (перевод Е. Соколовой).

13

Алумнат (от лат. alumnare – воспитывать, вскармливать) – в католических странах закрытое учебное заведение. В Польше так называли бесплатные образовательные заведения, предоставлявшие воспитанникам жилье, а также приюты для инвалидов войны; построенный в Тыкоцине в 1633–1647 гг. и перестроенный в середине XVIII в. приют является памятником старины (сейчас служит гостевым домом).

14

В «гомулковскую эпоху» в новых районах крупных городов строилось большое количество многоэтажных панельных домов.

15

Парафраз строк («Камень на камне, на камне камень, а на этом камне еще один камень…») из популярной в 30-е гг. львовской фольклорно-танцевальной песни «Лычаковское танго» (Лычаков – исторический район Львова).

16

Дворец науки и культуры в Варшаве – подарок Советского Союза польскому народу; построенный (1952–1955) по образцу «сталинских высоток». На 30-м этаже 42-этажного здания есть терраса со смотровой площадкой, откуда открывается панорама города; после ряда самоубийственных прыжков с площадки террасу огородили решеткой.

17

Яцек Куронь (1934–2004) – историк, публицист, общественный деятель, в ПНР – один из лидеров оппозиции, в демократической Польше – депутат сейма, министр труда и социальной политики. Известен был, в частности, тем, что костюму с галстуком предпочитал джинсовые рубашки.

18

Великая Польша – историческая область на западе Польши; в 1793 г. по Второму разделу Речи Посполитой отошла к Пруссии, в 1807 г. вошла в состав герцогства Варшавского, а после Венского конгресса (1814–1815) западная ее часть с Познанью была присоединена к Пруссии. По условиям Версальского мирного договора (1919) Великая Польша была возвращена в состав Польской республики.

19

Перевод Ирины Фещенко-Скворцовой.

20

Хватит (нем.).

21

Эмилия Плятер (1806–1831) – графиня, участница освободительного Ноябрьского восстания 1830 г., прославленная А. Мицкевичем в стихотворении «Смерть полковника» («…Героиня в полковничьем платье, / Вождь повстанцев – Эмилия Плятер!»).

22

Лауреат Нобелевской премии по литературе 2010 г. – перуанский прозаик, драматург, эссеист, политик Марио Варгас Льоса.

23

Из беседы Лео Жийе с Эмилем Чораном.

24

Условное название бывших территорий Третьего рейха, большая часть которых была передана Польше по условиям международных Ялтинской и Потсдамской конференций (1945), а также в результате двусторонних договоров с СССР (1945–1956).

25

В коммунистической Польше 22 июля (с 1945-го до 1989 г.) отмечался государственный праздник – День возрождения Польши: в этот день в 1944 г. Польский комитет национального освобождения издал Манифест к польскому народу, в котором была сформулирована программа строительства народно-демократической Польши.