Текст книги "Дай волю чувствам (СИ)"
Автор книги: Эйвери Блесс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Когда Ионел, наконец-то ушел, громко хлопнув дверью, мне больших трудов стоило в эту самую дверь не запустить чем-нибудь, желательно увесистым, вот только ничего тяжелее подушек под рукой не было. Да и не хотела я демонстрировать какие-либо чувства перед этим … этим … ни одного приличного слова подобрать, чтобы описать все, что думаю о мужчине похитившем меня, не было. Иначе как похищение, то, что со мной произошло, я не могла рассматривать. Я не собиралась обманываться внешним и, как бы, благопристойным видом своей тюрьмы. Тем более, что вскоре меня собираются переселить в другую. Меня похитили и удерживали силой, не давая ни позвонить, ни сообщить друзьям и родным где я. А ведь даже преступники имели право на один телефонный звонок. Хотя, судя по тому взгляду которым на меня смотрел мой тюремщик и брезгливому выражению на его лице, любой преступник (по его мнению), был на несколько ступеней выше меня.
Я не понимаю одного, если я тебе так не нравлюсь, какого ты меня здесь держишь? Только из-за того, что твой медведь меня хочет? Неужели этот Станеску настолько слаб, что не может контролировать своего зверя? Я хорошо помню, как тот же Фролов, контролировал волка. Вон, он даже Олю отпустил, не желая ее лишать возможной счастливой жизни с другим, когда думал, что не сможет ей дать полноценную семью. Именно человек в их паре решал, как стоит поступить и что делать. Да и, вообще, никогда не слышала, чтобы животная сущность и человеческая желали разного. Но, опять же, я действительно мало знаю об оборотнях. А про их зверя еще меньше. Но мне, почему-то, всегда казалось, что человек и его зверь – это что-то единое, что-то, что дополняет друг друга. Это как ноги. Если каждая будет жить своей жизнью, человек никогда не сможет ходить.
Именно после сегодняшнего разговора я полностью поняла насколько попала. Например, тот же Совельев пусть и был психом, но действовал со своей рысью заодно. Благодаря чему, его поступки можно было предугадать. Ионел же с его медведем – это как два разных живых существа. Непонятно кто из них в какой момент будет доминировать. Это же все равно, что общаться с человеком с шизофренией или раздвоением личности. И как только его выбрали главой? Или у них здесь все такие? Правда, за Ивой я ничего подобного не замечала, но мало ли, не настолько много я с ней общалась.
Так, пора валить из этого дома, пока считают что я слаба, даже несмотря на то, что так оно и есть, а то неизвестно что будет дальше.
Уйти я хотела не только потому, что считала Станеску неуравновешенным типом, а еще и потому, что мне неприятно было находиться в его доме, после всего того, что он мне тут наговорил. Много ума не надо, чтобы догадаться, кем именно он меня считает. А еще, какое будущее он мне уготовил и что собирался со мной делать. Становиться подстилкой медведя, которую мужчина будет держать где-то на привези и трахать когда у его зверя зачешется между ног, я не собиралась. То, что ни на что другое рассчитывать не приходится и мое мнение никого не интересует, мне только что вполне доступно объяснили. А ведь я, в надежде что мы сможем спокойно договориться, попыталась ему объяснить, что произошло на самом деле, но этот придурок уже все сам решил, поэтому не только не слушал меня, но даже не пытался услышать, то что я говорю. На душе от этого было гадко, вроде как меня смешали с грязью и еще сверху потоптались, чтобы даже и не думала голову поднимать. Не то чтобы мне не наплевать, что обо мне думают, но ведь все равно неприятно.
В ответ на свои мысли почувствовала недовольное ворчание. Ага, моей медведице, оказывается, почему-то, не наплевать. Но, она была со мной солидарно по поводу того, что валить надо из этого дома. Если у меня после разговора с Ионелом остался неприятный осадок в душе, то мой зверь довольно сильно обиделся на мужчину. Я не совсем понимаю на что именно, но это неважно. Главное, что приняли мы одно решение и действовать будем сообща. Так как уходить мне придется именно в зверином виде. Все же ни одежды, ни документов у меня нет. При этом я явно нахожусь в другой стране.
Боялась ли я оборачиваться. Скорее да, чем нет. Страх навсегда остаться в облике медведицы был, но, судя по успокоительным волнам которые мой зверь мне посылал, обещая, что все будет хорошо, доминировать и забирать на себя бразды правления моя животная сущность не собиралась. Вот и замечательно. Теперь осталось только убраться отсюда как можно быстрее и как можно дальше.
Прокручивая в голове еще раз наш разговор со Станеску я поняла, в ближайшие дни в гости его можно не ждать. Что не могло ни радовать. Чувствовала я себя сегодня гораздо лучше. В течение этого дня еще отдохну, а ночью отправлюсь в путь дорожку. Ни дня больше не хочу находиться в доме, где меня презирают и думают обо мне невесть что. Не то чтобы я была вся такая правильная, белая и пушистая, но все равно, это не повод смешивать меня с грязью подозревая во всех смертных грехах.
Да и за сына волнуюсь. Этот хоть и сказал, что с Олей, Катей и Фроловым все хорошо, но я бы предпочла об этом услышать от них. А так, мало ли. Да и вдруг альфа волков, все же решит вернуть мне моего малыша. Я хоть и давно лишилась иллюзий, но надеяться и мечтать мне никто не запрещает.
Почувствовав как одинокая слезинка потекла по щеке при воспоминаниях о сыне, хотела ее тут же вытереть, так как не горела желанием показывать свою слабость окружающим, мало ли кто этим пожелает воспользоваться, но неожиданно открылась дверь и в комнату заглянула улыбающаяся Ива. Вот еще один повод покинуть этот дом. Я не привыкла, чтобы ко мне врывались все кому не лень, даже не постучавшись. Про то, чтобы спросить разрешение войти, вообще, молчу. Наши взгляды встретились и женщина тут же погрустнела.
– Таисия, все хорошо? – в голосе оборотницы слышалось неподдельное участие. Вот как у такой доброй и заботливой женщины мог вырасти сын-мудак? Или это он просто в отца пошел? Скорее всего.
– Да, все хорошо.
Не будешь же ей рассказывать, что так-то и так-то, ваш сын очень нехороший человек, держит меня несчастную взаперти, домой не отпускает и не дает поговорить с сыном. Думаю она это и сама все знает.
Уголок моих губ непроизвольно дернулся в печальной ухмылке. Кому жаловаться-то собралась? Вот и правильно, некому. Вытерев слезу, я отвернулась к окну.
– Что такое, девочка, вы опять поругались? – пожилая женщина, зайдя в комнату и присев ко мне на кровать, стала успокаивающе поглаживать мои ноги через одеяло. – Не переживай. Со временем, все наладиться. Не зря же вас природа создала как пару. Кто-кто, а она уж точно знает, что делает. Как только вы узнаете друг друга ближе, то поймете, что все то, что лежит на поверхности, наносное, главное, что внутри. А внутри вы оба замечательные. Просто ваша первая встреча была неудачной. Вот вы и ощетинились друг на друга, как дикобразы. А ошибки … кто же их не делает в своей жизни. Вот увидишь, пройдет время и вы с улыбкой будете рассказывать о ваших ссорах своим внукам.
Обескуражено смотря широко открытыми глазами на женщину, я еле сдерживала истерический смех. О чем она говорит? Какая пара? Какое поругались? Какое узнать ближе? Про внуков в нашем случае я, вообще, молчу. Я не собиралась ни связываться со Станеску, ни узнавать его ближе. И тем более я не собиралась рожать ему детей. Хватит в моей жизни и одного Наполеона с диктаторскими наклонностями. Второго я не вынесу. Еще несколько лет назад для себя четко решила, что если у меня и будет постоянный мужчина, то это будет только человек. Больше никаких оборотней с их доминированием. То же самое касается и ребенка. Если решусь на еще одну попытку, то тоже только от человека. Чтобы никто и никогда больше не мог моего малыша забрать. Чтобы он был только мой и можно даже без довеска вроде мужа. И так как оборотнической крови в таком ребенке будет еще меньше чем у меня, то ему даже необязательно будет знать, кем был его дед. Так как ни зверя у него не будет, ни оборачиваться он не сможет. Зато здоровье у него будет покрепче, чем у обычного человека.
Это я все к чему? А к тому, что никаких детей от оборотней рожать не собираюсь. Тем более от такого как Ионел. Уж лучше бегать по лесу покрытой шерстью. Я просто не переживу, если у меня заберут еще одного ребенка. А в том, что Станеску именно так поступит, если мы расстанемся (а мы расстанемся, это я и так прекрасно знала, можно к гадалке не ходить, слишком мы разные), я ни на мгновение не сомневалась. Как же замечательно, что период гона у медведей закончился и следующий будет только через год. Так что следующие одиннадцать месяцев мне беременность не грозило, чтобы со мной не делали и к чему бы не принуждали.
Но о этих моих планах знать никому не обязательно, пусть думают, что хотят. Я же, постараюсь выкрутиться из этого всего с наименьшими потерями.
То, что Ива за меня переживала, было хорошо видно и я собиралась на этом сыграть. Возможно, это и неправильно, но другого выхода я не видела.
– Возможно, вы не знаете, но я не только уже была замужем, у меня и сын есть. Владу уже шесть лет. Он замечательный мальчик, – по моей щеке потекла еще одна непрошенная слеза. Как же я соскучилась по своему малышу. А ведь в этом году, из-за всего произошедшего, его даже с днем рождения не поздравила. Совельев мне, так же как и Ионел, не разрешал никому звонить. При этом, он мне постоянно напоминал, что если меня что-то не устраивает, то я могу быть свободна, так как никто меня не держит. Уйти же от рысей и оставить там Катюшу одну я ни как не могла. Влад не по годам взрослый, надеюсь, он меня поймет и простит. Тяжело вздохнув, я продолжила, – Он же у меня родился с альфа-силой. Поэтому его дядя, брат моего покойного мужа, взял Влада к себе на воспитание. Вы же понимаете, волкам в принципе, для нормально развития и жизни, нужна стоя, а будущим альфам тем более. Ему же необходимо не только приобрести навыки лидера, но и научиться управлять стаей.
На несколько мгновений в комнате повисла тишина. Мать Ионела меня не перебивала. Я же, прикрыв глаза, вспомнила нашу с Владом последнюю встречу. Полные счастья глаза сына, когда я выхожу из машины. Как он, срываясь с места бежит ко мне. Как я его прижимаю к себе, вдыхая самый любимый и родной в мире запах. То, как мы потом несколько часов сидим в его комнате и просто разговариваем держась за руки. С какой гордостью он мне рассказывал о своих победах и достижениях. У меня, от переживания за него, после каждого рассказа сердце болезненно сжималось. Но я этого не показываю. Только улыбаюсь, говоря, как горжусь им. При этом отчетливо понимаю, будь я здесь, бросилась бы на защиту сына, в попытке оградить его от нападок. Чем понизила бы статус Влада в стае. Подорвала бы его уверенность в себе и своих силах. И ко всему прочему, нарвалась бы, в очередной раз, на конфликт с членами стаи и Фроловым. И все из-за этой чертовой природы медведиц. Все мои инстинкты требуют защитить свое потомство. Я просто не могу сдержаться. Именно из-за этого мне и пришлось уехать, оставив сына на попечение Дмитрия. Увести-то мне его Фролов никогда не позволит. Принять это решение было очень тяжело, но оставшись, я навредила бы Владу. Это знала я, это понимал мой малыш, а что думают другие или как это все выглядит со стороны, мне неважно. Бегать за всеми и что-то там им объяснять или оправдываться, я не собиралась. У кого есть мозг – сам все поймет, а если кого природа обделила, то тут я уже ничего поделать не могу.
– Я скучаю по сыну, а Ионел не дал мне с ним даже по телефону поговорить. А ведь у Дмитрия появилась пара и свой ребенок, и я сейчас очень переживаю, как моему мальчику там теперь живется. Хорошо ли к нему эта женщина относится. Все же он неродной ей ребенок.
Давя на материнскую жалость Ивы, я мысленно извинялась перед Ольгой. В том, что жена Фролова не обидит моего сына, я была уверена на все сто процентов. И не потому, что альфа волков это не позволит, а потому что такой она человек. Но пожилой женщине это неизвестно, вот я и надеялась, что из материнской солидарности, она мне все же позволит позвонить. Ива даже может не выходить из комнаты. Думаю и так смогу намекнуть, где меня искать.
Я видела несчастный, полный переживания взгляд оборотницы и уже было, понадеялась, что у меня получилось добиться своего, но не тут-то было.
– Ты права, тебе обязательно надо узнать как сын. Как только Ионел вернется, я с ним серьезно поговорю на эту тему.
– А когда он вернется?
– Через два, максимум три дня.
– Это так долго, – выдавить из себя, в моем нынешнем состоянии, еще несколько слезинок, проблем не было. И все это в надежде разжалобить медведицу и добиться от нее разрешения хотя бы на пятиминутный телефонный разговор. – Мне бы только узнать, что у него все хорошо, да голос его услышать.
– Тасенька, потерпи два дня, а там я Ионела уговорю, чтобы он дал тебе возможность поговорить с сыном. Я бы и сама дала, но нет у меня телефона. Без надобности он мне раньше был. Если сын не дома, значит, занят. Не буду же я его тревожить. Если же в селении, то всегда ко мне заходит. А сейчас отдыхай и набирайся сил. Тебе нельзя волноваться. Это будет мешать твоему выздоровлению.
Захотелось красочно матюгнуться трехступенчатым, но я сдержалась. Отвернувшись к окну, решительно вытерла от слез лицо. Хватит тут сырость разводить. И знала же что это бессмысленно. Зато теперь точно известно, моего тюремщика не будет несколько дней. А если еще и поверить Иве, что у нее нет возможности связаться с сыном, то тем более надо отсюда делать ноги, пока есть возможность. И если я собираюсь этой ночью уходить, то днем мне действительно лучше отдохнуть, так как ночью этой возможности может и не быть.
– И правда, что-то я себя не очень хорошо чувствую. Так что воспользуюсь вашим советом и отдохну.
Два раза оборотнице повторять не надо было. Выйдя из комнаты она тихо прикрыла за собой дверь. На меня же, после принятия окончательного решения, по поводу того, что буду делать дальше, снизошли спокойствие и умиротворение, благодаря чему, я моментально заснула.
Проснулась я, когда на улице уже начало смеркаться, от чувства сильного голода. Не успела подумать, что неплохо бы спуститься вниз и поискать что-то съедобное, как дверь, опять без стука, приоткрылась и в комнату заглянула мать Ионела.
– Тасенька, смотрю ты проснулась. Вот и замечательно. А то я уже переживать начала. Все спишь и спишь. Вот и пришла тебя будить. Ужинать будешь?
– Буду.
Так как чувствовала я себя с каждым пробуждением все лучше и лучше, то решила, что пора бы мне уже закончить с барскими замашками – есть в кровати. Да и не помешало бы на кухню прогуляться, самостоятельно. Хотя бы для того, чтобы еще раз осмотреть дом в поисках не только телефона, но и посторонних подозрительных личностей. Мало ли, вдруг, уезжая, Станеску охрану у дома выставил. С него станется.
– Лежи – лежи, тебе еще рано ходить. Я все принесу сюда.
– Да мне, вроде как, уже лучше. Зачем вам утруждаться. Лучше вместе на кухне посидим и вы мне расскажите, что я тут вытворяла, пока была покрыта шерстью. А то ничего не помню.
– Нет-нет, тебе бы еще пару дней полежать. А то вон станет нехорошо, или голова закружиться, кто будет наверх тебя поднимать? Я уже стара, а мужиков в доме нет.
Я все же попыталась мягко настоять на своем, но у меня ничего не вышло. Пришлось, чтобы не вызывать лишних опасений и подозрений, остаться в кровати в ожидании, когда меня опять обслужат как немощного инвалида. Ну да ладно, когда мне еще еду в постель принесут в следующий раз. Вполне возможно, что после моей сегодняшней попытки побега, больше никогда. Особенно если поймают. Запрут меня тогда в подвале, да будут мисочки с едой через окошко в двери передавать. Было ли там окошко, я точно не помнила, но что им мешает, в случае необходимости, его сделать? Правильно, ничего.
В этот раз поднос был нагружен едой по самое немогу. Полные тарелки я встретила со счастливой улыбкой на губах. Меня радовал и рис, и две хороших таких отбивных, по размеру каждая была больше моей ладони, и грибочки маринованные, и салат из свежих овощей. А на десерт пирожки с клубникой и компот. Первый раз, за то время что нахожусь в этом доме, я наелась так, что больше не лезло. У меня даже два пирожка осталось. Их я спрятала под подушку.
Как я не просила Иву составить мне компанию, хотя бы пока ем, у меня ничего не вышло. Ива все время вежливо отказывалась, говоря, что у нее дела на кухне. Вроде как ей надо убрать и тесто на завтра поставить. Оборотница, извиняясь, ласково улыбалась, обещала меня чем-то вкусненьким утром побаловать. Так, я опять ничего и не узнала. А ведь ее сынок говорил, что его мать расскажет мне о местных правилах и порядках. По-видимому, не суждено.
Оставшись, в очередной раз, скучать от одиночества в комнате, я тихо подошла к окну, осторожно выглянув на улицу, в попытке увидеть что-нибудь полезное или разобраться куда именно мне и в какую сторону стоит бежать. Кроме понимания, что надо перебраться на другую сторону гор, других идей у меня не возникло.
Вернувшись в кровать, я притворилась спящей красавицей. Следующие несколько часов пришлось играть роль сурка, сутками на пролет не вылезающего из своей норы. Ива несколько раз заглядывала в комнату с проверкой. Это значит, что уходя, надо будет обязательно с помощью подушек, создать под одеялом что-то похожее на силуэт. Я нисколько не скульптор и днем бы этот номер не прошел, а вот ночью, да еще и в темноте… мало ли. С чем черт не шутит.
Уже не меньше часа в доме стояла полнейшая тишина. Оборотница ушла к себе в комнату и больше не выходила. Оно и понятно. Явно уже было далеко за полночь. Поднявшись, я первым делом оторвала подол у рубашки, чтобы он не путался под моими ногами. Бежать решила в ней. Все равно вскоре буду менять облик. Надевать вещи Ионела, даже несмотря на то что в них мне было бы удобнее передвигаться, было противно. Лучше голой идти. После чего, положила подушки так, чтобы казалось, буд-то на кровати кто-то спит, накрыла их одеялом.
Молясь всем святым, я собралась тихо приоткрыть дверь. Днем я не слышала, чтобы она скрипела. Но существует же такой закон, подлости он называется, когда что-то неприятное случается в первый раз именно с тобой.
Затаив дыхание я нажала на ручку, а потом потянула ее на себя. Тихо. Ни единого звука не прозвучало. Облегченно выдохнув, я еще раз прислушалась к тишине дома. Все спокойно. Вот и замечательно. Тенью проскользнув в коридор, оглядываясь по сторонам, я быстро поспешила к лестнице. Пока спкскалась вниз под моей ногой не скрипнула ни одна ступенька. И вот я уже у входной двери. Еще один шаг и буду на свободе. Но вдруг, ночную тишину, неожиданно, как гром среди ясного неба, нарушает вопрос.
– Тася, а ты это куда?
Медленно обернувшись назад, обреченно посмотрела на стоящую на лестнице Иву. Из-за темноты в доме рассмотреть выражение ее лица не получалось. Но была уверенна, она прекрасно понимает, куда я собралась. Точнее, не куда именно, а сам факт, что я убегаю. И к чему тогда был этот вопрос?
Мы обе замерли в ожидании действий друг друга. В начале меня так и подмывало ответить, что-то вроде того, что я на прогулку иду, подышать свежим воздухом. Выспалась за день, вот теперь бессонницей мучаюсь. А после передумала. Все же, пожилая женщина меня выхаживала и заботилась обо мне. Смысла врать, тем более что мы обе все равно будем знать, что это неправда, не видела.
Поэтому, уверенно смотря в грустные глаза оборотницы, честно ответила.
– Ухожу я.
– В таком виде?
Помимо грусти, в голосе медведицы, послышалась еще и растерянность. Я, по-прежнему, стояла неподвижно вполоборота, крепко держась за дверную ручку, готовая в любую секунду, открыв дверь, бросится наутек. Ива это понимала, поэтому и не двигалась, чтобы не спровоцировать меня на решительные действия.
– Тасенька, девочка моя, ты же еще слишком слаба. Мы с трудом вытянули тебя, считай с того света. Одумайся. Куда ты пойдешь, в таком виде, да еще и ночью. Ты же и километра не пройдешь, как тебе опять плохо станет.
Очень захотелось крикнуть, что я уже давно не девочка и тем более не ее. Но сдержалась. Все же Ива не виновата в случившемся со мной. Поэтому, отрицательно качнув головой, тихо проговорила.
– Спасибо, конечно же, вам за помощь и заботу, но я не могу находиться в доме того, кто сначала гнал меня по лесу как дичь, запугав так, что со мной случился первый оборот. И это в моем-то возрасте. Из-за страха, все произошло не совсем удачно. Как вы знаете, зверь полностью забрал на себя контроль не только за телом, но и подчинил себе разум. Но и этого вашему сыну показалось мало. Он притащил меня сюда. И как только дождался, чтобы я пришла в себя, наговорил кучу гадостей, смешал с грязью и обвинил во всех мыслимых и немыслимых грехах. При этом он не дал мне возможности объясниться, не желая меня ни слушать, ни слышать. И в довершение всего Ионел решил меня окончательно добить, сообщив, что, несмотря на то, что я вся такая плохая и противна ему, он, так и быть, все же оставит меня себе, чтобы его зверь, когда ему совсем уж приспичит, мог удовлетворить со мной свое желание. За это я еще и должна быть ему благодарна. Думаете это все? А вот и нет. Ваш сын решил меня спрятать здесь от всего мира и собирается держать взаперти, в отдельно строящейся для меня тюрьме, насколько поняла, до конца моих дней. Так как, непонятно с какого перепугу, Ионел решил, что я его пара. Извините меня, конечно, но в гробу я видела такого благодетеля. Про парность, я, вообще, молчу. Что значит найти свою пару и как с ней обращаются, я прекрасно знаю. Влад был моей парой. Так вот, то, что ваш сын чувствует ко мне, это никак не парность. Скорее похоть и желание. К своей паре так не относятся. Поэтому я лучше пойду. Иначе, для одного из нас, все может закончиться очень плохо. Так как я, за свою свободу, буду бороться до последнего. Поверьте моему жизненному опыту, меня проще убить, чем заставить делать то, что не хочу. А с вашим сыном я не хочу иметь ничего общего. Ни жить с ним, ни спать с ним, ни даже видеть его не хочу.
Закончив свою речь, я выдохнула. Вот сказала все вслух и как-то легче стало. Нет, это никак не изменило моего желания уйти, даже наоборот, я стала еще больше уверенная в правильности своего поступка.
Говорить еще что-то не видела смысла, как и задерживаться в этом доме. Открыв дверь, вдохнула полной грудью прохладный ночной воздух насыщенный лесными ароматами. Запах свободы пьянил и звал меня поспешить и я не собираясь ему противиться, переступила порог.
– Тася, постой!
Останавливаться не хотелось, но я все же заставила себя выполнить просьбу матери Ионела. Наблюдая за приближающейся ко мне оборотницей, мысленно прикидывала в уме, хватит ли мне сил, чуть что, оттолкнуть ее.
Не дойдя до меня трех шагов, женщина полезла в карман своего халата. Прищурившись, я с подозрением следила за действиями пожилой женщины, ожидая… да чего угодно ожидая. Например, что она достанет шприц со снотворным, а то и пистолет.
– Тасенькая, я понимаю, тебе сейчас очень тяжело, но в человеческой ипостаси ты далеко не уйдешь, а обернувшись, можешь или погибнуть, или навсегда остаться зверем. Останься сейчас у нас. Я поговорю с сыном. Вы не так начали, но это не значит, что у вас не может быть счастливого будущего. Дай вам шанс. Я же вижу, жизнь тебя никогда не баловала, возможно, это твоя возможность обрести нормальную, любящую семью. А если у вас все же ничего не получится, обещаю помочь тебе добраться туда, куда скажешь.
На доли секунды у меня возникло желание воспользоваться предложением Ивы, но, вспомнив с каким презрением на меня смотрел Ионел, как перекручивал факты, подстраивая их под выгодную ему точку зрения, поняла, что нет, ничего у нас не выйдет. Да и еще оставалась одна немаловажная причина, для моего побегала, которую я не озвучивала. Точнее самая важная. Мне нужно было убедиться, что у сына все хорошо. Да и как у меня может что-то сложиться с тем, кому наплевать на то, что с моим ребенком, даже если он не его.
– Извини, Ива, но в моей жизни уже есть мужчина. И это мой сын. Влад и его интересы всегда будут для меня на первом месте. Я никогда не смогу строить свои отношения с кем-то, если не буду знать, что у него все хорошо. Сейчас я этого не знаю. Поэтому, даже если бы у нас с Ионелом не было проблем и разногласий, я не осталась бы. Тем более я не останусь здесь, после всего того, что произошло. Вы тоже мать. Поставьте себя на мое место.
Оборотница была достаточно близко от меня, чтобы даже в темноте суметь рассмотреть ее печальную улыбку. Вздохнув, она начала вынимать руку из кармана и я тут же напряглась в ожидании подвоха. Увидев же, что именно женщина мне протягивает, я вначале не поверила своим глазам, а потом, зашептав слова благодарности, взяла мобильный телефон трясущимися руками.
– Спасибо, спасибо Ива. Огромное спасибо.
– Не знаю точно как им пользоваться, но, думаю, ты разберешься.
Включив свет, я первым делом изучила телефон. Это была старая кнопочная раскладушка Нокиа. Ничего сложного. Меню, правда, на непонятном языке, но это неважно. Для того чтобы набрать номер много ума не надо. Главное знать код страны. Пошли гудки.
– Алло.
Услышав знакомый голос, я не удержалась и счастливо улыбнулась.
– Драгож.
– Тася?! Тасенькая, ты где? Ты как? Что произошло? Мы уже обыскались тебя.
– Драгож, я обернулась, и зверь взял верх, я ничего не помню. Но сейчас уже все хорошо. Драгож, как Влад? Как Катя с Ольгой? Что с Фроловым?
– У них все хорошо. Фролов сразился с Совельевым и победил. Катя и Оля уже давно дома. Влад очень волнуется, что ты ему давно не звонишь. Мы все тебя ищем. Где ты?
От теплых слов брата на душе потеплело, а по щекам потекли слезы облегчения. Значит, все было не зря.
– Тася, где ты? С тобой все хорошо?
– Да, да, со мной все хорошо. Я не знаю точно где я, но точно в другой стране. Возможно, ты знаешь Ионела Станеску. Он оборотень – медведь. Я в его доме. За мной присматривала его мама.
– Отлично. Я знаю, где ты. Жди меня, сестричка. Скоро буду.
– Драгож, постой.
– Что, Тась.
– У меня нет ни документов, ни нормальной одежды.
– Понял. Все привезу.
Возвращая телефон Иве, я глупо улыбалась. И даже грустные глаза женщины не могли мне испортить настроения. Я скоро уеду отсюда! Да! Да! Да! Все так же счастливо улыбаясь, я еще раз поблагодарила медведицу.
– Спасибо.
Покачав головой, старушка, устало вздохнув, закрыла входную дверь и пошла наверх, в свою комнату. Мне она так больше ничего и не сказала до самого приезда брата. А приехал он только к вечеру, когда уже начало смеркаться. Время до прибытия Драгожа тянулась неимоверно долго. От переживания, что Станеску может вернуться раньше, чем я исчезну из его дома, меня все время мутило. Поэтому ни есть, ни спать я не могла.
Приезд брата я восприняла, чуть ли не как пришествие мессии. Быстро переодевшись в свою одежду, которая на мне висела мешком из-за моего экстремального похудения, подошла к вышедшей на крыльцо оборотнице и, обняв ее еще раз, прошептала на ухо.
– Спасибо.
В ответ, взяв меня за руки, пожилая женщина пристально посмотрела мне в глаза, тихим голосом попросив.
– Все мы совершаем в жизни ошибки. Поэтому, прошу тебя. Если он к тебе приедет, дай ему шанс все исправить.
Нахмурившись, я перевела неуверенный взгляд на брата, стоящего в ожидании меня у внедорожника. Я не любила обещать то, что не уверенна, что смогу выполнить. В этот раз, даже не смотря на хорошее ко мне отношение Ивы и ее помощь, я также не собиралась отступать от своего правила. Поэтому, тихо буркнула расплывчатое.
– Посмотрим.
Отвернувшись, оборотница вытерла набежавшие на глаза слезы и больше ничего не говоря, ушла в дом. Я же, оказавшись внутри машины, с облегчением выдохнула. Вот и все. Наконец-то, этот кошмар, длиною в полгода закончился. В машине, чувствуя себя, наконец-то, в безопасности, я почти сразу же заснула. Сказались как бессонная ночь, так и нервное напряжение в котором провела весь день пока ждала брата. Да и слабость все еще не хотела отпускать меня.
Стоя у касс в аэропорту, Драгож изучая расписание, поинтересовался.
– Ну что, куда летим? К нам?
Задумавшись на несколько секунд, я решительно тряхнула головой.
– Нет. К Фролову. Влада хочу увидеть.
– Как скажешь.
Я внимательно посмотрела на брата, не обиделся ли он, что в очередной раз отказалась от поездки в дом отца. Но, честно говоря, из всей семьи, я близко стала общаться только с ним. Нет, в гости, конечно же, можно заскочить, время от времени, но не сейчас. Так как желание увидеть сына была пусть и главная причина, моего желания навестить стаю Фролова, но не единственная. Я отчетливо понимала, Ионел вряд ли так легко откажется от своей задумки и, вполне возможно, начнет меня искать. Не то чтобы я не верила, что семья моего отца сможет меня защитить от него, но у Фролова это, точно, получиться гораздо лучше. Если только он захочет это делать. В чем я не совсем была уверенна. Ну да ладно, время покажет.
