Текст книги "Искушение любовью"
Автор книги: Эйлин Драйер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Оказалось, что корицей она не только пахла: он почувствовал и вкус корицы, когда их губы соединились… и кофе. А еще призыв и вожделение. Впрочем, последнее относилось скорее к нему. Губы девушки были такими нежными, такими мягкими, такими вкусными. Теперь он держал голову Фионы в своих ладонях, поглаживая кончиками пальцев. Услышав ее тихий стон, не прерывая поцелуя, Алекс обнял ее крепче, понуждая опуститься на шторы. Девушка не сопротивлялась, наоборот: руки ее обвились вокруг его шеи, губы призывно раскрылись, груди налились и отяжелели.
Все было так, как четыре года назад. И тогда его голова так же кружилась, когда он поднял ее, пронес несколько шагов и опустил на землю в месте, где их никто не видел и он мог ласкать ее, целовать и… Опозорить и взвалить груз греха на себя. Алекс знал, что лишь чудо уберегло их тогда, и гнал от себя эти воспоминания.
Но что мешает сейчас? У него больше нет жены, так что переживать из-за его поступка некому. Он, пожалуй, никогда не испытывал такой тяги к женщине, как сейчас. И да простит Господь, он достаточно опытен и сможет доставить ей удовольствие. Он смог бы раскрыть ей, какие волшебные наслаждения может дать собственное тело. Он мог бы заставить ее сердце петь от счастья. О Боже! Он мог бы…
Что насторожило его, он так и не понял, но вдруг как бы увидел себя со стороны – сильный мужчина совращает девушку на полу ее столовой. Если не остановиться, она будет обесчещена. Либо ему придется жениться.
На этот раз он сумел отстраниться, хотя равновесия, не физического, а душевного, так и не обрел. Когда девушка открыла глаза, Алекс понял, что восстановить его будет непросто.
Глава 8
Она не могла дышать, не могла думать, будто тряпичная кукла распласталась на тонком бархате, под которым чувствовалось дерево пола. Тело пылало. Кожа обрела необычную чувствительность. Груди набухли и напряглись, а кости, казалось, вовсе расплавились. А он… он просто отвернулся и встал. Фиона не поверила своим глазам. Быстро вскочив на ноги, она оказалась у него за спиной – и первое, что почувствовала, это странное стеснение в груди. Она наклонила голову. Как можно быть столь неосмотрительной? Ответом ей была волна воспоминаний. Она словно вновь ощутила его пальцы на своей груди, прикосновение губ, жар тела…
Она отвернулась и привела в порядок платье. Позади раздался шорох, и она закрыла глаза, пытаясь отогнать воспоминания, но тут услышала его голос:
– Я…
Фиона резко повернулась, но вновь увидела только его спину и выпалила в приливе ярости:
– Если станешь извиняться, клянусь: выпотрошу тебя как карпа!
Он посмотрел на нее через плечо.
– Не стану. Просто скажу, что хотел сделать это не так.
Она узнала этот взгляд: точно так он смотрел на нее четыре года назад, когда целовал на пастбище, в нем читались стыд, сожаление, раскаяние.
Фионе захотелось дать ему по физиономии.
– Я сожалею лишь о том, что поцеловал тебя в неподходящем месте.
Она посмотрела на него: пальцы сжаты в замок, явно старается держать себя в руках, – и неожиданно почувствовала, как гнев ее испарился. Она еще не нашлась что ответить, но поняла, что он прав. Страшно даже представить, что кто-то мог увидеть, как она кувыркается с мужчиной на полу столовой. Этого ей хотелось меньше всего, хотя речь шла, возможно, о самом счастливом моменте за… ну да, за последние четыре года.
От следующей пришедшей в голову мысли Фиона чуть не застонала – ей предстояла встреча с матерью новой ученицы, которая должна вот-вот прийти. Ужас! Разве имела она право так рисковать благополучием своей школы?
Сотрясаясь всем телом, будто в лихорадке, она подняла с пола штору.
– Не мог бы ты наконец повернуться ко мне лицом?
Алекс печально хмыкнул и признался:
– Нет, не могу, но, полагаю, повесить наконец эту чертову тряпку сумею.
Несколько мгновений Фиона тупо смотрела на кусок ткани в своих руках, потом согласилась:
– Хорошо. Если так будет быстрее, то попробуй.
Коротко кивнув, Алекс установил стремянку на прежнее место у окна и поднялся наверх, а Фиона подала ему край шторы. Но и сейчас их прервали – на сей раз хлопнула дверь парадного и послышался знакомый голос:
– Вот это да! Кому скажи – не поверят. Будет о чем посплетничать за рюмкой в «Уайтс».
– Только попробуй, Чаффи, – парировал Алекс, не поворачивая головы. – Тут же расскажу твоему отцу, чем ты занимался на прошлой неделе, вместо того чтобы присутствовать на приеме, который устраивала твоя матушка.
Последовало напряженное молчание.
– Ты не посмеешь…
Фиона обернулась и увидела в дверях Чаффи: в бобровой шапке и пальто с капюшоном; рот открыт, очки сползли на средину носа. Краска неожиданно залила ее лицо, и она мысленно взмолилась, чтобы он этого не заметил.
– Даже не надейся, – заявил Алекс, на мгновение отвернувшись от шторы. – О приветствую вас, леди Мейрид! Вам удалось поговорить с королевским астрономом?
Фиона отошла от лесенки, чтобы помочь сестре снять пальто, и при взгляде на нее ей показалось, что девушка чем-то озабочена.
– Это неправильно. Это не так, – затараторила вдруг Мейрид. – Это нечестно.
Состояние сестры испугало Фиону, и она спросила:
– Вы так и не поговорили с ним?
– Поговорили, даже угостил чаем, – ответил Чаффи, снимая шапку и расстегивая пальто.
Мейрид фыркнула и, оттолкнув руку сестры, обиженно сообщила:
– Он угостил чаем его.
– А насчет времени на большом рефракторе удалось договориться? – поинтересовалась Фиона, делая шаг назад.
Мейрид насупилась, безуспешно пытаясь расстегнуть пуговицы пальто, и наконец указала пальцем на Чаффи:
– Конечно, удалось, только ему. Не мне. Ему!
– Не стоит сердиться из-за этого, – широко улыбнулся Чаффи.
Мейрид оставила в покое пуговицы, откинула голову и пристально взглянула на него, сверкая глазами.
– Нет, стоит! Стоит. Стоит. Стоит!
– Но почему? – поинтересовалась Фиона и увидела в глазах сестры боль и выступившую влагу.
– Потому что выделить время должны были мне. Ведь это я измерила изменения в орбитах цефеид и вычислила коррекцию параллакса [7]7
Видимое изменение положения небесного светила вследствие перемещения наблюдателя; по параллаксу определяют расстояние до этих светил. – Примеч. ред.
[Закрыть].
– Вообще-то это сделала я, – напомнила Фиона.
Но сестра, казалось, это уточнение не услышала.
– Это я исправила расчеты его первого помощника; это я знаю название и расположение каждого объекта из каталога Мессье [8]8
Мессье Шарль (1730–1817) – французский астроном, автор первого каталога туманностей и звездных скоплений (1781); вел систематически поиск комет, открыл 14. – Примеч. ред.
[Закрыть], а вовсе не он.
Каждое слово Мейрид сопровождала тычком пальца в сторону Чаффи, а тот лишь улыбался.
– А я знаю патера, – сказал он.
Фионе стало немного обидно за этого доброго человечка, но стоило ей взглянуть на него, как это чувство рассеялось. Чаффи смотрел на Мейрид с таким выражением, с каким дети смотрят на рождественские подарки.
– Думаю, она расстроилась из-за того, что уговорить Понда удалось мужчине, к тому же мужчине, который плохо знает, чем отличается планета от петунии.
Мейрид сердито фыркнула и демонстративно направилась к двери, однако менее чем через минуту вернулась, но уже со своей подушечкой, которую прижимала к груди как ребенка. А уже то, что она сделала потом, было совсем неожиданно: крадучись приблизилась к Чаффи, поправила его очки и встала рядом. Чаффи засиял:
– Используй любое средство, если помогает. Я – средство!
Окончательно убедившись в том, что сестра не права, Фиона пристально посмотрела на нее, скрестив руки на груди, и сказала спокойным тоном:
– Звучит логично, Мей, согласись.
Мейрид чуть отстранилась, снова фыркнула и пошла к двери, уткнувшись лицом в свою старую подушечку, так и не сняв наполовину расстегнутое пальто.
Стараясь загладить неловкость, Фиона натянуто улыбнулась:
– Очевидно, она просто не нашлась что ответить. Как бы то ни было, благодарю вас за то, что приехали помочь ей.
– Я рад, – ответил Чаффи с поклоном и повернулся к другу. – Помочь тебе это повесить, Алекс?
Алекс, явно пытаясь скрыть смущение, с некоторой бравадой заявил:
– Между прочим, не откажусь. Давай сюда.
Работа закипела. Они как раз заканчивали вешать последнюю штору, когда в передней раздался звук колокольчика. Фиона направилась к двери, а мужчины поспешили за ней.
– Спасибо за помощь, и поторопитесь: я знаю, вас ждут в другом месте.
– Распродажа в «Таттерсоллзе», – напомнил Чаффи другу, надевая пальто. – Пойдем? Картер выставляет на продажу луминатское.
– Лузитанское, – поправил его Алекс с улыбкой, глядя на безуспешно пытавшуюся скрыть волнение Фиону. – Это будет достойное времяпрепровождение. Идем. Думаю, мы вполне можем предоставить леди Фионе возможность заняться своими делами.
В этот момент миссис Куик как раз открыла дверь, и они услышали мягкий женский голос с сильным акцентом.
– Как хорошо, что мы уходим, – заметил Чаффи, глядя на вошедшую в дом грациозную женщину в черном.
Незнакомка – явно вдова – выглядела безукоризненно, включая скрывавшую лицо плотную вуаль. Фиона, не в силах отвести от нее взгляд, подумала, что отдала бы многое, лишь бы выглядеть так же изысканно и элегантно.
– Добро пожаловать, мадам, проходите в приемную. Миссис Куик угостит вас чаем, если не возражаете, а я пока провожу этих джентльменов.
– Чай? Прекрасно, – произнесла вдова мягким, мелодичным голосом, делая легкий реверанс Алексу и Чаффи. – Симпатичные месье.
Посетительницу вряд ли можно было назвать миниатюрной: стройная и гибкая, она, однако, обладала упругой пышной грудью – именно такой, какую предпочитают мужчины. Фиона подумала, что рядом с этой дамой сама она выглядит как крестьянская лошадь. Подтверждением этой неприятной мысли стали восторженные взгляды мужчин, стоило незнакомке войти в приемную.
– Француженка? – предположил Алекс, как только за посетительницей закрылась дверь.
Фиона едва сдержала вздох.
– Думаю, бельгийка или швейцарка. Стала вдовой во время войны и переехала с дочерью сюда.
– Ей повезло.
– Благодарю вас за помощь, вас обоих, – сказала Фиона, прижимая посильнее руки к бедрам, что, с ее точки зрения, было самым безопасным для них положением сейчас, когда так хотелось поправить прядь, упавшую на лоб Алексу.
– О, не за что! – ответил он с улыбкой, натягивая на плечи пальто.
При этом Чаффи вел себя несколько странно: водил по сторонам взглядом и, казалось, забыл и о друге, и о хозяйке дома.
– Чаффи! – окликнул его Алекс.
Тот вскинул голову и, принюхиваясь, спросил:
– Чем это пахнет?
Фиона тоже замерла, но единственным, что различил ее нос, был слабый аромат духов.
– Похоже, апельсин… – Она удивленно вскинула брови. – Приятный аромат. Должно быть, это духи мадам… у меня таких точно нет.
Чаффи, нахмурившись, так и стоял без движения. Алекс смотрел на него в ожидании разъяснений. Фиона растерялась: надо было идти в приемную, но она не могла, пока не уйдут мужчины.
Наконец Чаффи пошевелил руками и улыбнулся:
– Похоже на безумие, да? Так бывает. Почувствуешь знакомый запах – и почудится вдруг черт-те что. Не берите в голову.
Алекс усмехнулся.
– Если ты о запахе апельсинов, – сказал он, поплотнее надвигая на голову шапку, – то могу поспорить, что тебе почудился «Ковент-Гарден». Там всегда в антрактах продают апельсины.
Последние слова явно были адресованы Фионе. У нее мелькнула не очень приятная мысль, что Алекс пытается просветить ее как какую-нибудь деревенщину.
– В один из ближайших вечеров мы возьмем вас обеих в оперу, и ты сама это увидишь, – добавил он, весело глядя на нее.
Фиона предпочла не отвечать. Не могла же она, в самом деле, сказать Алексу, что ни ей, ни Мейрид попросту нечего надеть для поездки в оперу. Хорошо еще, что после поспешного бегства из Хоузворта у них оказались платья, в которых можно было появиться перед учениками школы и их родителями. К счастью, разговор об этом прекратился сам собой и она смогла проводить мужчин без лишней суеты.
Ненадолго остановившись перед маленьким зеркалом в холле, чтобы поправить прическу и убедиться, что с платьем все в порядке, она глубоко вздохнула и открыла дверь приемной.
Плотную вуаль гостья откинула на траурную шляпку, и Фиона еще раз подумала, что таких красивых женщин ей видеть пока не доводилось. Безукоризненное черное платье подчеркивало белизну гладкой кожи и прекрасную фигуру. На плечи ниспадали прекрасные светлые волосы, отливающие медью. Вскинув на хозяйку огромные голубые глаза, она с грацией танцовщицы поднялась с единственного находившегося в комнате непокарябанного стула.
– Мадемуазель Фергусон, – приветствовала она Фиону с легкой улыбкой. – Я слышала о вас много хорошего.
Легкий акцент придавал сказанному небольшую игривость.
Фиона улыбнулась в ответ и подошла к столу.
– Как поживаете, мадам Фермор?
Отдав, таким образом, должное ритуалу вежливости, они сели.
– Насколько я поняла, у вас здесь есть мужчины? – спросила мадам. – Не уверена, что такое соседство… ммм… было бы полезно моей Нанетт.
– Согласна в вами, мадам. Но поводов для беспокойства нет. Это друзья моего брата, которого я недавно потеряла. Они заехали ненадолго – убедиться, что у нас с сестрой все в порядке.
– О! Бедное дитя. Мне так жаль вас. Примите мои соболезнования.
– Благодарю вас, – ответила Фиона, низко склонив голову.
– Но они очень симпатичные, – улыбнулась гостья, игриво погрозив пальцем.
Обескураженная ее тоном, девушка растерянно заморгала.
– М-м… – начала Фиона, не зная, как реагировать на это замечание, и оглядываясь на дверь, будто они все еще находились там, за ней. – Пожалуй. Но они для меня всегда были просто хорошими друзьями брата. Не более того.
Мадам улыбнулась:
– Красивые мужчины редко бывают «не более того», мадемуазель.
Фионе вдруг захотелось выйти за дверь, а потом опять войти и начать разговор снова, придав ему сугубо деловой смысл.
– Вы писали, мадам, что вашей дочери одиннадцать лет. Это так?
Ответом было молчание, и у Фионы сложилось впечатление, что гостья по каким-то причинам не хочет отвечать. Положение спасла миссис Куик. Постучав, экономка внесла в комнату заполненный поднос, поставила перед Фионой и, бросив быстрый взгляд на француженку, неторопливо удалилась.
– Чаю, мадам? – предложила девушка.
Миссис Фермор подождала, когда закроется дверь, и принялась стягивать перчатки.
– Да. Мерси. Будьте любезны, немного сахара. Моей Нанетт еще нет одиннадцати. В следующем месяце исполнится.
Следующий час Фиона пила чай и подводила мадам Фермор к решению заплатить деньги за образование дочери. Ей очень хотелось бы сказать себе, что за этим занятием об Алексе Найте было напрочь забыто, однако порой казалось, что даже гостья знает, что это неправда.
Все изменилось два дня спустя.
Фиона так и не поняла, что разбудило ее той ночью. В постель она буквально упала далеко за полночь, даже не собрав листы со сложными расчетами, которые делала для мистера Понда. Они остались лежать на обеденном столе рядом с собранными в безукоризненно ровную стопочку расчетами Мейрид и наполовину сгоревшей свечой. Утомленная дневными заботами и необходимостью постоянно присматривать за сестрой, Фиона обычно спала крепко. Зная это, она постаралась устроиться на трети кровати, которую сама отвела себе, так чтобы не мешать спавшей с раскинутыми руками Мейрид.
Закрыв глаза, она постаралась еще составить план действий на следующий день, как будто играла в шахматы: поставила задачу на клетку воображаемой доски и прикинула, что может помешать ее выполнению, но не продвинулась и до середины партии – научной прогулки с ученицами по парку. Шахматная доска начала расплываться…
Проснулась она от ощущения чего-то необычного. Чего-то, чего ночью обычно не бывает. Мейрид что-то бормотала во сне, свернувшись калачиком и прижимая к груди свою подушечку. Если бы не глубокое, ровное дыхание, вполне можно было бы подумать, что она продолжала отгадывать какую-то неразрешимую загадку, – например, почему ученицы школы не восхищаются звездами так, как она. Она перевернулась на другой бок и слегка задела Фиону локтем, не сильно, однако именно этот удар окончательно вывел ту из состояния сна и заставил вглядеться в темноту. Что это за звуки? Тиканье часов в коридоре? Крики ночных сторожей где-то далеко на улице?
Нет. Какой-то скрип. Треньканье стекла. Странные, непонятно чем или кем производимые звуки внизу.
Она села на край кровати. На нижнем этаже? Кто-то ходит по дому? Миссис Куик демонстративно не выходила из своего расположенного позади кухни закутка после вторжения француженки. Кроме того, она не была столь тяжела, чтобы издавать при ходьбе подобные звуки.
Сердце девушки замерло. Во рту пересохло. Что делать? Будить Мейрид? Она представила полусонную сестру с хмурым лицом, в сбившемся на голове чепчике и сползающей с плеч ночной сорочке…
Спуститься вниз? Нет. Там нечего красть, и, возможно, воры, убедившись в этом, не станут подниматься на второй этаж. Но на всякий случай все-таки следует обзавестись каким-нибудь оружием. Соскользнув с кровати, Фиона принялась быстро оглядываться по сторонам. Кочерга! И медная грелка, полная остывших углей. То, что надо! Нищему не до выбора. Она взяла оба предмета в одну руку, подошла к двери и остановилась. Что дальше? Не будет ли правильным для начала закрыть дверь?
Отличная идея. Она положила свое оружие на кровать и, возвратившись, повернула ключ. В замке что-то тихо звякнуло, и девушка затаила дыхание, мысленно взмолившись, чтобы сердце не выскочило из груди. Некоторое время стояла тишина. Может, ушел? Или пытается пройти через берлогу миссис Куик? Если так, то ей, возможно, понадобится помощь. Бедная женщина не успеет даже добраться до кухни и своих кастрюль, чтобы хоть чем-то защищаться.
Фиона снова взяла кочергу влажными от пота руками и, отперев замок, переступила на цыпочках через порог и повернулась, чтобы запереть дверь, – так будет безопаснее для Мейрид. В этот момент она и почувствовала запах.
О нет! Ее взгляд заметался по сторонам и уперся в перила лестницы. Этого не могло быть. Только не в ее бедной маленькой школе!
Но это было. Дым!
Девушка резко повернулась и, не выпуская кочергу, другой рукой вставила никак не желавший вставляться ключ в замочную скважину.
– Пожар! – закричала тогда Фиона, распахивая дверь и чуть ли ни спихивая с кровати Мейрид.
Сестра хлопала глазами, как крольчонок в коробке.
– Быстрее, Мей! – торопила Фиона, бросив ей домашние туфли и встряхнув за плечи. – Мы должны идти.
– А миссис Куик? – окончательно проснулась Мейрид.
– Она тоже. Идем. И возьми это, – распорядилась Фиона, передавая сестре грелку.
Схватив Мейрид за руку, она потащила сестру к выходу. Царившая в доме темнота не была абсолютной только благодаря проникавшему через окна бледному свету луны. Тишина нарушалась лишь доносившимся из парка потрескиванием и тихими стонами старых деревьев. Посторонних запахов тоже не чувствовалось. Даже принюхавшись, можно было ощутить только легкий запах воска, исходивший от паркета, и сытный аромат баранины, оставшийся с обеда в столовой. Но дым был – прозрачным слоем стелился на полу и поднимался вдоль стен. И даже в тусклом свете луны можно было увидеть колеблющиеся оранжевые сгустки, поднимающиеся вдоль перил.
Фиона крепче сжала руку Мейрид и направилась к лестнице, но вдруг остановилась, знаком приказала сестре стоять на месте и сбегала за подушечкой. Потеряй они ее, успокоить Мейрид будет крайне трудно.
– Зачем мне эта грелка? – спросила та сонным голосом, когда сестра вернулась.
– Затем, что прежде, чем увидела дым, я слышала, как кто-то ходит внизу.
– И мы ударим его этим, если понадобится?
– Да, причем так, что он станет на два фута короче, – заверила Фиона, стараясь, чтобы ее голос звучал бодро.
На самом деле Фиона была напугана. Небольшие пока языки пламени уже выбивались из-под двери помещения, в котором проводились школьные занятия, и ползли вверх по стене.
– Миссис Куик! – крикнула Фиона, когда они наконец спустились. – Пожар! Спасайтесь!
Посторонних в доме, похоже, не было: злоумышленник, видимо, ушел, но следы его присутствия остались – возле двери класса на полу вперемешку с какими-то бумагами валялись ее любимые грифельные дощечки.
– Мои расчеты! – вскрикнула вдруг Мейрид и бросилась в сторону столовой.
На мгновение Фиона растерялась: необходимо найти миссис Куик, но как оставить Мейрид одну?
Решив, что сестра все равно не откажется от своего намерения, а ориентироваться в непривычной ситуации она практически не способна, Фиона побежала за ней.
Воздух в столовой был заметно свежее. Мейрид пыталась запихнуть в сумку, в которой обычно носила в обсерваторию свою работу, листы бумаги со стола, книги, компасы и астролябию.
– Нет, Фи! – увидев сестру, закричала она, в отчаянии опуская руки. – Я ни за что не смогу уложить все это правильно.
– Зато тебе не придется разбирать то, что останется от всего этого после пожара, – ответила Фиона, быстро затолкав в сумку все, что оставалось, и схватив сестру за руку. – Пойдем, моя сладкая. Надо торопиться.
Желтовато-коричневые с розовыми узорами обои в холле уже начали отслаиваться от стены, и дым заполнял всю верхнюю часть помещения. Фиона нагнулась как можно ниже и потащила сестру на кухню.
– Миссис Куик!
От темноты отделилось большое плотное пятно.
– Какого черта вы обе здесь делаете? – воскликнула миссис Куик, балансируя на одной ноге и пытаясь всунуть другую в ботинок.
Учитывая обстоятельства и то, что экономку оторвали от сна, реакция ее была более чем нормальной. Фиона начала успокаиваться. Появилась уверенность, что они все успеют покинуть дом.
– Вот. – Мейрид неожиданно протянула экономке медную грелку. – Мне с ней крайне неудобно.
Миссис Куик и не думала отказываться. Они втроем выбежали из кухни в тот момент, когда на задней стене из-под панели выскочил довольно большой язык пламени. Сосредоточив все внимание на входной двери, Фиона думала, как вывести женщин наружу, все остальное сейчас значения не имело. Она опять начнет сначала. В конце концов, ей не привыкать. Она справится и в этот раз, пусть теперь и без денег.
Первой выхода достигла Мейрид и, повернув свободной рукой ручку, толкнула дверь. Подумав, что на улице их кто-то может поджидать (не сам же огонь загорелся), Фиона попыталась ее опередить, но прежде чем успела открыть рот, чтобы предупредить сестру, та уже выскочила наружу и, неожиданно споткнувшись обо что-то, упала. И Фиона едва избежала той же участи, успев перепрыгнуть через растянувшуюся у двери девушку.
Это происшествие немного всех подбодрило, и они побежали в глубину сада, где было тихо и спокойно. Однако вскоре им пришлось остановиться, едва не наткнувшись на препятствие: на земле лежало что-то большое и мягкое.
– Мей? – окликнула Фиона сестру, которая зачем-то опустилась на колени, а приглядевшись, увидела на ее платье пятно, темное и влажное.
Фиона непроизвольно отпрянула, а Мейрид поднесла руку к лицу и произнесла каким-то странным, чужим голосом:
– Это человек.
У Фионы похолодело внутри. Перед мысленным взором промелькнула картинка из прошлого, тяжелое, ужасное воспоминание. Холод. Непроницаемая темнота. И скорчившаяся на земле, задыхающаяся от рыданий маленькая Мей. И ее с трудом различимые слова, такие же как сейчас: «Это человек».
Фиона несколько раз глубоко вздохнула, заставляя себя сосредоточиться, и мысленно постаралась поступить с этими воспоминаниями так, как только что с бумагами: загнала в дальний угол памяти, откуда они не смогут пока потревожить ее. Не смогут причинить боль Мей. Окончательно взяв себя в руки, она наклонилась, чтобы получше рассмотреть то, что увидела сестра.
– Святое распятие! – выдохнула миссис Куик, с другой стороны наклонившись к человеку, неподвижно лежавшему прямо напротив черного хода их дома. – Господи Иисусе!
Женщина отвернулась, и ее вырвало на траву.
Фиона склонилась еще ниже. В свете луны все казалось серым, но ей и не надо было различать краски: она достаточно хорошо знала, что при таком освещении кровь выглядит черной. Рот лежащего был полуоткрыт, как у уснувшей рыбы, в неподвижных глазах отражались лунные блики. Сомнений не осталось – мужчина мертв. И не просто мертв, а, судя по обилию крови, образовавшей вокруг его головы страшное подобие нимба, жестоко убит. Лицо его буквально исполосовали чем-то острым, нетронутыми остались только глаза.
– Фи! Фи? Неужели опять? Не-ет!
Как выяснилось позже, соседей разбудили не вспышки огня или запах дыма, а этот протяжный крик и громкие рыдания совершенно выбитой из колеи Мейрид.
