355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Эйлет Уолдман » Игра вслепую » Текст книги (страница 7)
Игра вслепую
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 03:28

Текст книги "Игра вслепую"


Автор книги: Эйлет Уолдман



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Возможно. Тогда, может, вы мне объясните, как сложности с Бетси, если они были, могли подтолкнуть его к самоубийству?

– У Бобби была особая душа. Чувствительная душа. В этом мы с ним очень похожи. Такой эмоциональный шантаж держит нас, будто… капкан. Нам тяжело. Уверена, что с Бобби так и получилось. Он потерял себя. Перестал замечать тех, кто мог подарить ему покой и радость. Он не мог так больше жить.

Слова Кэндис не тронули меня ни на йоту. Я не видела в ней ни малейшего сходства с Бобби и очень сомневалась, что их «чувствительные души» так уж родственны. Более того, эта женщина любила его. Естественно, она обвиняет любовницу и невесту Бобби. Но, может, она преследовала еще более гнусную цель? Не пыталась ли направить меня по ложному следу? Она писала Бобби уже после того, как тело предали земле, и получается, ничего не знала и не имела отношения к его смерти. С другой стороны, хотя письма и кажутся искренними, нельзя исключить вариант, что это всего лишь уловка с целью отвести подозрения и подтвердить свою невиновность.

– Значит, вы считаете, что Бобби покончил с собой?

– Вполне вероятно. Хотя, конечно, могло быть по-другому.

– Например?

– Может, он, наконец, решил расстаться с Бетси раз и навсегда. И она решила, что лучше убить его, чем отпустить на свободу.

12

– Как ты думаешь, каннибалы едят своих детей, и если да, то как они размножаются?

То, что вопрос Питера ни в малейшей степени меня не обескуражил, прекрасно характеризует и наш брак, и профессию моего мужа.

– Вероятно, мама-каннибал начнет питаться собственными отпрысками, только если не будет никакой другой еды, – ответила я после некоторого раздумья.

– Гм. Неплохая мысль. Детоубийство из-за голода – вот что я искал для второго акта. Усилит напряжение как раз до нужной степени.

Мы лежали на диване, переплетя ноги, и приходили в себя после укладывания детей в кровать. Я чуть не связала Руби скакалкой или ремнем от костюма Бэтмена, но она все-таки согласилась улечься и послушать музыку. Еле слышно звучала песня «Шоу-бизнес – всем бизнесам бизнес» из мюзикла «Энни, вытаскивай пистолет». Дочь обожала эстрадные мелодии, она пародировала Этель Мерман почти так же хорошо, как отец.

– Я мог бы сделать карьеру на одних каннибалах. – Кажется, эта тема увлекла Питера не на шутку.

– Карьеру? А что это? – спросила я. Питер ткнул меня в бок пальцем ноги. Я заметила, что палец этот торчит из дырки.

– Тебе нужны новые носки.

– Мне всегда нужны новые носки. У нас очередное обсуждение на тему «хочу понять, что происходит в моей жизни»? Если да, то я налью себе кофе.

Я ткнула его в ответ, постаравшись попасть в самое щекотное место на боку.

– Нет. Мы вообще ничего не будем обсуждать. Разговаривать запрещается.

Минут двадцать мы предавались тому занятию, которое практически забросили после рождения детей. Потом включили телевизор и битый час созерцали окончание шпионского триллера, смутно припоминая, что недавно уже видели его. Вот вам преимущество родительской измотанности – можно смотреть фильм или читать книгу сколько угодно, при этом не запоминая ни единого поворота сюжета.

Наступило субботнее утро, единственный день недели, когда Питер просыпается вместе с детьми, а я занимаюсь своими делами. Сначала подумала съездить в спортзал – я не была там после смерти Бобби, – но не смогла себя заставить. Слишком непривычной и грустной казалась без него тренировка. А заниматься где-нибудь еще было лень.

Когда я уходила, мои увлеченно играли в какие-то замысловатые прятки. Дети прячутся и выкрикивают, где находятся, а Питер их ищет. «Мы в кладовой, папа! Нет, которая в коридоре!»

В Интернете я нашла доктора Рубена Нейдельмана минуты за четыре. Он работал заведующим детским онкологическим отделением медицинского центра «Синайские Кедры». Еще я обнаружила несколько статей о нем в «Лос-Анджелес Таймс», а также узнала, что он женат на докторе Лариссе Гринбаум, дерматологе. В телефонной книге не оказалось адреса Нейдельманов или Гринбаум-Нейдельманов (а люди еще удивляются, почему я не пишу свою фамилию через дефис). Я запустила юридическую поисковую систему Лексис, набрала их фамилии в базе данных недвижимости. Четыре года назад супруги купили дом на Холлихок Вэй в Брентвуде стоимостью 1,2 миллиона долларов. Их телефона там не оказалось, зато имелся адрес. Всемирная Паутина – лучший друг любопытной Варвары.

Я проехала через каменные ворота, за которыми начинался фешенебельный район Лос-Анджелеса, печально прославленный убийцей О. Дж. Симпсоном, чей припадок ярости так и остался ненаказанным. Какое странное совпадение, Бобби родился от доктора и был усыновлен тоже доктором. Иногда начинает казаться, что мечты сбываются у всех евреек, кроме моей матери.

Я пропетляла по трехполосным улицам мимо а-ля французского, а-ля испанского и а-ля английского дворцов эпохи Тюдоров. Доктор Нейдельман жил в огромном Кейп-Коде – казалось, будто это место напичкали стероидами, прописанными для восточно-германского пловца. Судьба одарила Бобби неисчерпаемым запасом богатых родителей.

Я рассчитывала на то, что в субботу утром, в половине одиннадцатого, доктор будет дома. Так оно и оказалось.

Дверь открыла родная мачеха Бобби (есть ли такое слово?). Мы прошли в большую кухню с желтыми розами на обоях. Отец Бобби сидел за длинным деревенским французским столом и читал газету.

– Рубен, пришла знакомая Бобби Каца, – сказала Ларисса Гринбаум-Нейдельман. Она усадила меня, поставила передо мной чашку непрошеного кофе, придвинула сахарницу и молочник в виде коровы с открытым ртом и села рядом с мужем.

Доктор Нейдельман кивнул мне, свернул газету и протянул руку.

– Я так и думал, что кто-нибудь придет. Я узнал о смерти Бобби в «Таймс» и очень расстроился. Он показался мне хорошим парнем.

– Да, он был хорошим, – сказала я, – как я понимаю, Бобби приходил к вам.

– Нет, но он написал мне, и мы говорили по телефону. – Доктор Нейдельман отпил кофе. Отец Бобби оказался щуплым человеком, ничего общего с тщательно накачанным сыном. У него были темные волосы с сединой на висках. Мелькнула мысль – вот характерная еврейская внешность, темные глаза и густые брови, хотя его можно принять и за итальянца или грека. Затем я осознала, что именно такая оценка в устах матери Бобби прозвучала для меня оскорбительно.

– Бобби звонил недавно. Родная мать сообщила ему мое имя. Мы с ней были знакомы много лет назад. И они решили, будто я его отец.

– А это не так? – спросила я.

– Нет. Когда Бобби впервые написал мне, я подумал, что это возможно. Все-таки мы с этой женщиной занимались сексом, и у нас возникла проблема с презервативом. Но даже в этом случае маловероятно, что он мой сын.

– Почему? – Такой поворот совершенно сбил меня с толку. Я была убеждена, как и Бобби, скорее всего, что Рубен Нейдельман был его биологическим отцом.

В разговор вмешалась жена.

– Видите ли, миссис Эпплбаум, мы с Рубеном много лет пытались завести детей. У меня был ребенок от предыдущего брака, но с Рубеном так и не получилось. У него слишком низкое число сперматозоидов в семени.

Доктор Нейдельман кивнул.

– Затем с помощью искусственного осеменения донорской спермой появился наш сын Нат. Таким образом, теоретически возможно, что Сьюзен забеременела от меня – в конце концов, нужен всего один сперматозоид. Но в нашем случае это маловероятно. Я сказал Бобби, что, учитывая мое бесплодие, вряд ли я его отец, хотя все может быть.

– Не могли бы вы рассказать, как он на это отреагировал?

Доктор Нейдельман пожал плечами:

– По-моему, разочаровался. Не потому, что хотел быть именно моим сыном, просто он был так уверен, что нашел отца.

– Так расстроился, что покончил с собой?

Доктор снова пожал плечами:

– Простите, не могу вам ответить. Я не знал его настолько, чтобы делать такие выводы. Когда мы разговаривали, он вроде был спокоен. Кажется, все еще надеялся, что он мой сын, даже после моего рассказа.

– Но вы не до конца уверены, что он не ваш сын. Как вы сказали, нужен лишь один сперматозоид.

– Тогда я не знал наверняка. Теперь знаю.

– Что вы хотите сказать?

– Сначала Бобби рассказал мне, как он выяснил, что его усыновили. Когда он узнал, что является носителем болезни Тея-Сакса, то понял, что люди, которых он считал своими родителями, не родные ему.

Это я знала.

– Он не мой сын по той же самой причине.

– То есть?

– Болезнь Тея-Сакса передается по наследству. Ее ген рецессивен. То есть больной ребенок появится только в том случае, если пораженный ген имеется у обоих родителей.

Это я тоже знала.

– А носителям Тея-Сакса этот ген передается только от одного из родителей. Это означает, что либо родная мать Бобби, либо отец являются носителями. Вам, наверное, известно, что болезнь Тея-Сакса встречается почти исключительно у евреев ашкеназов. Значит, он должен был унаследовать ее от папы, потому что мама его такая же еврейка, как и Папа Римский.

Я улыбнулась. Доктор оказался с чувством юмора. Может быть, не самым хорошим, но тем не менее.

– Я еврей, но у меня нет гена Тея-Сакса, – сказал доктор Нейдельман. – В данном случае проводят не хромосомный анализ, как, скажем, на синдром Дауна, а ферментный. В крови носителей в два раза больше гексоаминидазы А. Когда Бобби сказал о своей болезни, я тут же сдал кровь. Анализ оказался отрицательным. Я не являюсь носителем Тея-Сакса, значит, я не отец Бобби.

Я просто выпала в осадок. Бобби в свое время, наверное, тоже.

– Вы сказали ему, что вы не отец?

Доктор покачал головой:

– Я хотел сразу позвонить ему, но не получилось. О смерти Бобби я прочитал в тот же день, когда получил результаты анализа.

Я тяжело вздохнула.

– Значит, придется начинать с чистого листа. Придется найти еще одного еврея, с которым спала Сьюзен Салливан во время романа с вами.

– Не обязательно, – сказала Ларисса.

– Что? – спросили мы хором.

– Канадцы французского происхождения и каджуны из Луизианы также могут нести ген Тея-Сакса.

– Правда? – спросила я. – Не знала.

– Я тоже, – произнес доктор. – Когда ты это выяснила?

Она похлопала его по руке.

– После звонка того мальчика я провела небольшое расследование. Просмотрела несколько статей о болезни Тея-Сакса.

– Зачем? – он беспокойно поднял брови.

Жена погладила его по щеке.

– Я это сделала до того, как ты получил результаты, и мы узнали, что ты не носитель. Думала, а вдруг болезнь Тея-Сакса и есть причина бесплодия.

– Почему ты ничего не рассказала?

Она нежно улыбнулась.

– Я боялась, что ты расстроишься. Не хотелось, чтобы ты думал, будто я до сих пор ищу ответы, будто меня беспокоит эта проблема, будто я до сих пор поглощена вопросами бесплодия, как до рождения Ната.

Рубен на мгновение прижал супругу к себе. Эта вспышка нежности говорила о том, какие у них отношения: тепло, любовь, уважение и забота. Как хорошо было бы, окажись Бобби сыном этого прекрасного человека. В семье такого отца он был бы счастлив, чего не могли дать ему Кацы, а Сьюзен Салливан не хотела.

– Отцом Бобби может быть либо ашкеназ, либо канадец французского происхождения, либо потомок каджунов, – сказала я сама себе.

Я поразмыслила о Сьюзен и ее любовниках. И ее антисемитизме. Неожиданно в голове возникло еще одно предположение. Слишком много тут противоречий. Сьюзен призналась, что лгала мужу о своем образовании. Возможно, это не единственная ложь. Она могла скрывать результаты своих анализов.

– Возможно ли, что вы отец Бобби, а ген Тея-Сакса он унаследовал от матери? Вдруг у нее имеются еврейские или французско-канадские предки?

Он посмотрел на меня с удивлением и мягко произнес:

– Полагаю, такое возможно.

13

– Подожди, ты просишь меня о помощи? – поразилась я. За последние два года я только и делала, что просила у Эла помощи и информации, а он не требовал ничего взамен, разве что послушать его теории о преступных заговорах.

– Какая разница, – прорычал он с другого конца провода. – Мне просто нужна консультация по поводу смягчения смертного приговора.

После разговора с доктором Нейдельманом мне очень хотелось не ехать домой, а рвануть в Тихие Аллеи и трясти Сьюзен до тех пор, пока не скажет, кто отец Бобби и что вообще происходит. Но вместо этого я удостоилась истеричного звонка мужа. Можно было подумать, что на всей планете жизнь остановится, если сию же секунду не найдется лиловая пачка, а она как сквозь землю провалилась. Я назвала несколько мест, где может скрываться эта вещь, но безрезультатно. Раздосадованная вконец, я согласилась приехать и найти злосчастный кусок марли. Мне понадобилось всего три минуты, чтобы обнаружить его в кукольном доме Руби, где он изображал ковер в спальне. Я уже готова была придушить Питера и Руби, но тут зазвонил телефон.

– И зачем тебе моя помощь? – спросила я Эла.

– Я взялся за одно дело и хочу точно знать, черт возьми, что делаю все как надо.

– А поточнее? – Я откинулась на спинку стула, обмотала телефонный провод вокруг пальца и положила ноги на стол. Дети в комнате Руби играли в Барби. Питер обиделся и ушел в кабинет. Наверняка переставлял фигурки героев из первого блока мегасериала «Звездный путь», которые, кстати, до сих пор не распаковал. Я могла рассчитывать на несколько минут тишины.

– Это смертный приговор. Следователь по смягчению наказания ушла в декретный отпуск, и адвокат нанял меня. Должен заметить, что вы, дамы, далеко не продвинетесь по карьерной лестнице, если будете пропускать ходы из-за детей.

– Лучше не замечай. Ладно. Тебя наняли, чтобы помочь адвокату собрать информацию, которая убедила бы присяжных подарить человеку жизнь без права досрочного освобождения.

– Именно. Но это мое первое дело по смягчению наказания. Этот парень, даром что адвокат, кажется вполне приличным. Хотя он скинул мне папку с делом на стол, и ни тебе указаний, ни тебе объяснений. Вот я и хочу знать, туда ли я иду и что именно может оказаться полезным. Приносить ему всякую чепуху не имеет смысла.

– Да, это верно. Ладно. Вот что я сделаю. Я не эксперт по смертной казни. Я кое-что разузнаю, найду пару статей по нужной теме и потом перескажу тебе. Когда все должно быть готово?

– Когда-нибудь. Вчера.

– А серьезно?

– А сегодня у тебя есть время?

Я прислушалась. Дети вели себя тихо, возможно, мне удастся немного поработать. В случае чего посажу их перед телевизором. Питер в плохом настроении, так что в ближайшее время мне не удастся съездить к матери Бобби, по крайней мере без детей. А брать их с собой я не хотела, потому что разговор может перерасти в безобразную сцену.

– Да, сейчас у меня есть пара часов, – сообщила я Элу.

– Хорошо. Начни сегодня, а завтра встретимся. Кстати, я хочу показать тебе кое-что. – Он дал мне адрес. Судя по всему, деловая часть Лос-Анджелеса.

– Где мы встречаемся?

– Это сюрприз.

Настоящим сюрпризом оказалось то, что в крытом тире обнаружились такие чудесные люди. Когда я подъехала к длинному светло-голубому одноэтажному зданию с огромными изображениями вооруженных мультяшных героев и поняла, куда пригласил меня Эл, мне пришлось постоять несколько минут на улице, чтобы остыть. Он знал мое отношение к пистолетам. Я придерживаюсь мнения, что оружие надо контролировать. А когда на девятом месяце беременности в меня стреляли, я окончательно утвердилась в неприязни к оружию и его поклонникам. Когда под конец этого кошмара в больницу явился Эл с букетом гвоздик и маленьким пистолетом с перламутровой ручкой в дамской кобуре из итальянской кожи, я послала его подальше вместе с подарком. И вот, новая попытка затащить меня в национальную стрелковую ассоциацию.

Но сложно злиться, когда все так хорошо к тебе относятся. И я вошла. Транспарант над входом гласил, что это самый большой крытый тир в городе. Меня встретил улыбающийся молодой человек в спортивной рубашке с короткими рукавами. Он похвалил мою бейсболку и предложил подождать Эла в уютной небольшой комнате с пластиковыми стульями и булькающей кофеваркой. Приятная женщина средних лет с идеально завитыми пепельно-голубыми волосами вложила мне в руку флаер на «Дамскую Ночь» и похвалила мои новые красные джинсы. Похоже, всем здесь нравилось, как я одета.

Я старалась держаться подальше от соблазнительного блюда с пирожными и домашним печеньем, стоящим рядом с кофеваркой. В конце концов я не удержалась и позволила себе съесть половину пирожного с медом. Съев вторую половину (невежливо оставлять полпирожного на тарелке), я облизала пальцы и пролистала брошюру, в которой меня призывали оттачивать стрелковые навыки на особых мишенях, и тут появился Эл.

– Почему мы встречаемся здесь? – спросила я.

Он снял с плеча черную нейлоновую сумку для снаряжения и с грохотом поставил ее на стул.

– Мне надо потренироваться в стрельбе по мишеням. Что ты нашла?

В течение пятнадцати минут я излагала различные факты из дела одного убийцы, которые Калифорнийский суд счел существенными для принятия решения о смертной казни. Еще я принесла ему отличную юридическую обзорную статью на эту тему. Эл поблагодарил меня и за статью, и за информацию.

– Видишь, – сказал он, – вот почему ты должна работать со мной. Ты добываешь информацию, а я бегаю. Мы сработаемся.

– Ты будешь бегать? Я тебя умоляю! Когда я работала федеральным защитником, я не только просиживала штаны в офисе, но и выходила с тобой «в поле». Или ты уже совсем одряхлел и не помнишь, как мы вместе допрашивали наркоманов и свидетелей ограблений?

– Докажи, – сказал он с улыбкой.

– Что доказать?

– Что ты способна на большее, чем расхаживать по зданию суда. Пойдем постреляем.

Я презрительно фыркнула.

– А что это докажет? Мне не нужно стрелять в качестве доказательства, что я могу расследовать преступление. У меня не было пистолета, ни когда я разыскивала свою пропавшую няню, ни когда я столкнулась с убийцей Абигайль Хетэвей.

– Возможно, будь пистолет у тебя в руке, ты бы не истекала кровью на полу.

Я чуть не произнесла речь о том, как велика вероятность, что тебя подстрелят из твоего же пистолета, но сдержалась. Мы с Элом уже много раз об этом спорили.

– Кстати, о расследованиях. Узнала что-нибудь новое о своем тренере? – спросил Эл. Ясное дело, он тоже не хотел возвращаться к старому спору.

Я вкратце рассказала ему о том, какая путаница возникла с родителями Бобби.

– Я уже начинаю сомневаться, что это имеет отношение к его смерти.

Эл пожал плечами и ответил:

– Я на практике выяснил, что совпадений не бывает. Если человек застрелился…

– Или его застрелили, – перебила я. – Помни о наладоннике.

– Тебя здорово зацепил этот случай, да?

– Просто вряд ли человек закажет Палм Пилот в Интернете, а потом застрелится, даже не получив его. К тому же Бобби не впадал в депрессии.

– Ладно, застрелился он или же был убит, но он недавно выяснил, что его усыновили, и искал своих настоящих родителей. Наверняка это как-то связано.

– Потому что совпадений не бывает.

– Вот именно.

– Хорошая теория. Я бы с ней согласилась, но кое-что меня смущает.

– Что?

– Совпадения случаются, причем постоянно.

Он снова пожал плечами.

– Слушай, можешь еще раз позвонить своим приятелям из полиции и узнать, как там дело Бобби? – попросила я.

– Без проблем, если ты кое-что сделаешь для меня.

– Что угодно!

– Пойдем постреляем.

Я возвела очи горе.

– Нет.

– Послушай, я знаю, ты против того, чтобы люди носили пистолеты. Но твои аргументы станут еще весомее, если ты будешь знать, о чем говоришь. Просто попробуй. Сделай пару выстрелов. А вдруг тебе понравится?

– Не понравится.

– Не попробуешь – не узнаешь.

И я попробовала. И снова попробовала.

То есть мне понравилось.

14

Яркая желтая табличка в тире гласила, что если у вас нет своего оружия, вам с радостью предоставят полуавтоматические револьверы, винтовки и даже пулеметы. Но Эл дал мне маленький пистолет. Черный, тяжелый, рукоять быстро нагрелась в моей вспотевшей руке.

Эл встал за моей спиной в маленькой кабинке и наблюдал, как я поднимаю дрожащую руку с пистолетом, целюсь в движущийся розовый силуэт на металлической подставке, и нервно нажимаю на курок. Тишина.

– Он на предохранителе, – сказал Эл.

– Что? – спросила я, поднимая наушники.

– Предохранитель. – Он взял у меня пистолет и большим пальцем умело снял предохранитель. – Нажимай на курок. Не дергай.

– Что? – Я уже снова надела наушники.

– Нажимай. Мягко, – сказал он, как только я открыла уши.

– А, хорошо. Как фотоаппарат. Нажать.

Я тщательно прицелилась и нажала. Раздался глухой выстрел, и рука у меня дернулась. Я покосилась на мишень. К моему искреннему изумлению, в левом нижнем углу появилась дырка. Я попала.

– Ух ты! – сказала я. – Я, наверное, прирожденный стрелок. Посмотри.

– Неплохо. Попробуй еще.

Но теперь я уже знала, что будет отдача, и невольно зажмурилась, спуская курок. Потом посмотрела на мишень. Не попала.

Я подняла брови и взглянула на Эла.

– Надо же, ты прав. Жалко, что у меня не было пистолета во время расследования смерти Хетэвей. Я бы выстрелила в убийцу и промазала. Вот был бы номер.

Эл пропустил мою шпильку мимо ушей.

– Может, попробуешь не закрывать глаза?

Вот тут-то и началось веселье. Я открыла глаза, хорошенько прицелилась и нажала на курок, стараясь не жмуриться в ожидании отдачи. И пробила дыру в нижней части мишени, как раз там, где мужчине больнее всего.

После этого меня было не остановить. Сначала я стреляла по одному разу за круг, старательно прицеливаясь. Скоро мне это наскучило, и я попробовала как можно быстрее расстреливать патроны. Из дробовика Эла я стрелять отказалась, мне больше понравился его полуавтоматический револьвер «М-9». Он весил не меньше двух фунтов, и я долго не могла понять, как можно удержать его на вытянутой руке, да еще и ровно. Однако я слегка встревожилась, с каким удовольствием отстреляла пятнадцать раундов.

Через пару часов мы с Элом решили восстановить силы и пошли пить кофе с пончиками.

– Я же говорил, что смогу тебя переубедить.

Я фыркнула так, что у меня кофе брызнул через нос. Вытирая коричневое пятно с белой майки, я покачала головой.

– Эл, ты что, не понимаешь?

– Что?

– Ничего удивительного, что я от души повеселилась. И понятно, почему миллионы подростков все свободное время и деньги проводят в залах игровых автоматов. Стрелять по мишеням – это развлечение. Я не против этого. Если бы стреляли только в тирах – было бы замечательно. Меня беспокоит то, что любой псих может получить разрешение и купить автомат. А потом расстрелять группу детсадовцев. Или то, что все мои клиенты-бандиты имеют арсенал, как у спецназа. И не меньше половины оружия они приобретают законно. Меня беспокоит именно доступность этих опасных игрушек, а не то, что люди с ними забавляются.

Он открыл было рот, но я не позволила себя прервать.

– И не смей предлагать мне пистолет для самозащиты. У меня двое детей, и один помешан на пистолетах. В моем доме оружия не будет.

На лице Эла появилось знакомое выражение. По глазам было видно, что он хочет сказать нечто вроде: «Пора научить ее безопасности при хранении оружия». Но, к моему облегчению, он захлопнул пасть, губы его сжались в тонкую линию, и через пару секунд он даже выдавил из себя улыбку.

– Ну, я полагаю, умные люди могут думать по-разному, – сказал он.

– Угу. – Я кивнула.

Эл сдержал слово и позвонил по мобильному своим друзьям из полиции. Трубку взял его старый напарник и попросил подождать, пока он звонит в Санта-Монику, где хранилось дело Бобби. Через несколько минут он вернулся. Эл поблагодарил его.

– Ну? – сказала я.

– Дело закрыто. Причина смерти – самоубийство.

– Они уверены в этом?

Эл пожал плечами:

– Кто знает. Но дело они закрыли.

Я пристально на него посмотрела.

– Но я свое не закрыла, – сказала я.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю