Текст книги "Пустые шкатулки и нулевая Мария. Том 3 (ЛП)"
Автор книги: Эйдзи Микагэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Поскольку он попал в яблочко, я промолчал.
– А разрешить твои сомнения очень просто. Я не «владелец» этой сраной «шкатулки». «Шкатулка», созданная исключительно для того, чтобы заставлять других играть в игру с убийствами? Ку-ку… это же просто полный абсурд? В ее существовании ни малейшего смысла нет.
– …Я тоже так думаю, но…
– Стало быть, ты меня решил косвенно оскорбить, утверждая, что именно мне эта «шкатулка» обязана своим существованием?
– Нет, дело не…
В общем, Дайя намекает вот на что:
Он, конечно, «владелец», да. Но вот эта «шкатулка», заставляющая нас играть в «Битву за трон», – не его.
У э т о й «ш к а т у л к и» д р у г о й «в л а д е л е ц».
– Но все-таки, что же это за «шкатулка»? Похоже, она не допускает ни малейшего вмешательства. Не вижу ни одного изъяна; похоже, ее «владелец» действительно ей овладел.
– Э?..
Почему Дайя сделал такое замечание, совершенно в стиле Марии?..
– Эй, эй, откуда такое удивление? Просто подумай для разнообразия! Отонаси может чувствовать и влезать в «шкатулки» и знает про «0», потому что она сама «владелец», так? Ну так вот, раз я тоже «владелец» – что странного, что и у меня такие же способности есть?
– Ну да…
– Что за физиономия? По мне так ты гораздо более ненормален – ты помнишь «0», хотя он должен был полностью стереться у тебя из памяти, ты в курсе?
– …Это…
– «…Неправда» – я тебя умоляю. Поскольку мы «владельцы» и мы сознательно пользуемся этой специфичностью, то мы и можем подобное. Но ты же не «владелец», так?
Возразить мне было нечего.
– …Для начала, что это за «специфичность»?
Скрестив руки на груди, Дайя задумчиво ответил:
– …Это только мое вИдение, но как только человек получает «шкатулку», он перестает быть человеком. Потому что благодаря «шкатулке» он разрезает то, что связывает его с человечеством. А к о г д а с в я з и и с ч е з а ю т, «в л а д е л е ц» т о ж е и с ч е з а е т и з п о в с е д н е в н о й ж и з н и о к р у ж а ю щ и х. Это и есть специфичность «владельца».
Заметив, что я недоуменно нахмурил брови, Дайя добавил:
– Человек, который поднимается над своими изначальными представлениями, становится способен «видеть» то, что раньше не мог! Я не имею в виду, что мы физически видим «шкатулки» или «0», просто, скажем так, м ы с т а н о в и м с я с п о с о б н ы ч у в с т в о в а т ь и х. Это как, например, ты узнаешь о том, что поблизости от тебя есть парикмахерская, только когда тебе нужно подстричься, хотя ходишь мимо нее каждый день.
…Неужели Дайя правда думает, что может так вот взять и раскрыть мне свои мысли?
– Так почему ты можешь «видеть» «0»?
– А мне-то откуда знать? – ответил я, чувствуя себя немного подавленно.
– …Кадзу, ты, конечно, вернул «шкатулку»; но ты, наверно, прикасался к ней, да?
Отвечать как полагается мне было лень, так что я просто кивнул.
– И сделав это, ты узнал, что такая абсурдная вещь, как «шкатулка, выполняющая любое желание», существует. Т ы у з н а л, ч т о г р а н и ц н е т. Как ты считаешь, не почувствовал ли ты в тот момент, что чуть-чуть отдалился?
Дайя вперился в меня.
– А ты смог бы ей овладеть. Именно поэтому ты стал тем, чем стал, всего лишь дотронувшись до нее.
– Я не смог бы! Я… нормальный.
– О нет, ты ни разу не нормальный. Я уже говорил тебе раньше: ты паришь. Паришь над повседневной жизнью.
– Не парю я.
– Паришь. Хуже того, эта твоя ненормальность существовала еще до того, как ты прикоснулся к «шкатулке». Твоя природа изначально такая же, как у нас, «владельцев»! Хотя нет… скорее не на «владельцев» ты похож, а на «0».
– Прекрати уже!! – проорал я. Даже мысленно не могу допустить, что я похож на столь омерзительное существо.
Несколько секунд Дайя просто смотрел на меня, не отводя глаз, потом вздохнул.
– Ну, это сейчас все равно не имеет значения. Так – я вообще-то должен был попытаться убедить тебя, что я не «владелец» этой «шкатулки».
– …Вряд ли я еще смогу тебе поверить.
– Да ладно, не надо таких поспешных выводов. Мм… а ты поверил бы, если бы я сам не позволил начаться «Битве за трон»?
– …В смысле?
– Если «Битва за трон» – действительно игра, где рулят «убийства» и «обман», то мне всего лишь надо сделать так, чтобы не было ни того, ни другого! Тогда, значит, игра не будет работать.
…Мы не желаем начала «Битвы за трон», значит, наша и его цели совпадают… да?
– Думаешь, «владелец» этой «шкатулки» хотел бы, чтобы она перестала работать?
– Не думаю… Эээ, секундочку! Это что, у тебя уже есть конкретная идея, как остановить «Битву за трон»?
– Ага.
И затем Дайя заявил:
– Н а й т и [Р е в о л ю ц и о н е р а].
– …
У меня перехватило дыхание.
Каким-то образом я сумел не дать тревоге отразиться на моем лице. Опасно, очень опасно. Крохотная ошибочка – и он догадается, что я и есть [Революционер].
– И как ты ее сможешь остановить, если найдешь [Революционера]?
Непонятно как, но мне удалось спросить его естественным тоном. Дайя ответил мгновенно; похоже, мое поведение не вызвало у него подозрений.
– Потому что если я не дам ему совершить [Покушение], игра не начнется. Значит, все, что мне нужно, – найти [Революционера] и как следует припугнуть его, чтобы он не смог устроить [Покушение]. И цель достигнута.
При слове «припугнуть» мое сердце подскочило, но я, притворяясь спокойным, поинтересовался:
– «Чтобы он не смог», говоришь – но как?..
– Ну, есть разные способы, скажешь нет? К примеру, могу пригрозить, что расскажу всем, что он [Революционер], как только он кого-нибудь убьет. Как только его [класс] будет раскрыт, шансов на победу у него нет. А таких дураков, которые будут убивать беспричинно, здесь нету.
– Но если даже, чисто ради спора, тебе удастся найти [Революционера] и помешать ему устраивать [Покушения], то что насчет [Колдовства]?.. Разве не может получиться так, что из-за него кто-то погибнет, и это запустит игру?
– Об этом можешь не волноваться, – решительно заявил Дайя.
– Почему?
– П о т о м у ч т о [К о л д у н] – я.
…Э? Он не против так вот легко сообщить мне свой [класс]?
– П-правда? Или лапшу на уши вешаешь?
– Думаешь, я извлеку какую-то выгоду в игре от подобной лжи?
– Ну…
Какое-то время я размышлял, но в голову так ничего и не пришло.
– Я хочу выбраться из этой никчемной «шкатулки». Ради этого я должен сотрудничать с тобой и Отонаси, у меня просто нет выбора! Именно поэтому я не стал скрывать от тебя мой [класс].
– …А ты уверен, что не пожалеешь об этом? Ведь наши [классы] могут быть враждебны твоему…
– Но ведь вы двое знаете, что все можно решить, уничтожив «шкатулку», так имеют ли для вас значение эти [классы]?
…Вполне может быть, да.
– Меня вполне устроит, если вы, ребята, осознаете, что я не «владелец» этой «шкатулки»! …Основываясь на этом, хочу у тебя спросить…
И он ровным тоном спросил:
– …Т ы в е д ь [Р е в о л ю ц и о н е р], п р а в д а?
И по моей реакции Дайя не мог не догадаться о моем [классе]. Хотя, похоже, он и так уже был почти уверен – по моей реакции на тот, предыдущий вопрос.
Все, теперь я под контролем Дайи Омине.
Ну… это было неизбежно, похоже. Никто не смог бы удержать свой [класс] в секрете от этого типа.
► День 1,
Не исключено, что Дайя был искренен, когда говорил, что собирается не позволить «Битве за трон» начаться.
– Если вы не хотите, чтобы у нас тут началась кровавая баня, мы все должны раскрыть свои [классы].
Все-таки он высказал эту идею. Если мы раскроемся сейчас, он не сможет солгать. Более того, [класс], который он всем сообщит, – [Колдун], [класс], способный убивать.
– …К этому решению ты пришел, посоветовавшись с Хосино-куном?
Затянувшееся молчание оборвала Пред.
– Да. Я не намерен подчиняться этой игре.
– Это приятно слышать, но, знаешь ли, это не очень хорошая идея, на мой взгляд. Потому что, к примеру…
– Чисто к сведению: если кто-то выступит против моего предложения, я сделаю вывод, что этот человек хочет участвовать в «Битве за трон».
– Не присваивай себе право такие выводы делать!
– Я присваиваю право? Но, по-моему, я один могу решать, как мне расценивать те или другие поступки?
При этих словах Пред нахмурилась.
– Н-но, Ироха. По правде сказать, я собиралась то же самое предложить, знаешь?
– …Ну да, у меня сложилось такое впечатление во время нашей [Тайной встречи].
Пред повернулась к нам и спросила:
– Есть возражения? Если есть, валяйте, высказывайте.
Возражений не высказал никто. Я предполагал, что против будет Камиути-кун, потому что идея принадлежала Дайе, но он остался сидеть тихо, видимо, потому что Юри-сан согласилась.
– Ха… вот как? Ну что ж, думаю, я не могу остаться единственной, кто против, поскольку это помешает…
– Так значит, мы раскрываем наши [классы], так?
– Так, так…
После того как Пред сдалась, Дайя извлек из своей джутовой сумки блокнот и раздал каждому из нас по листку.
– Напишите здесь свой [класс]. Ручка всего одна, так что писать будем по очереди. Когда пишете, убедитесь, что никто не видит, чтобы исключить жульничество. Когда закончите писать, переверните листок. Обратно перевернем все вместе по моему сигналу.
Дайя написал первым; затем Мария, я, Пред, Юри-сан и Камиути-кун последовали его примеру. Шесть листков бумаги легли на стол.
– Итак – переворачиваем!
Каждый перевернул свой листок. Я прочел, какие [классы] были там написаны.
Мария – «Двойник».
Пред – «Король».
Юри-сан – «Принц».
Камиути-кун – «Рыцарь».
А Дайя… я ждал от него какого-то подвоха, но он написал «Колдун», как и говорил мне раньше.
– …Хосино-кун – [Революционер], хах. …Хаа, это хорошо. Я уже беспокоилась, что делать, если это окажется Камиути-кун.
– Эй, Пред, это как понимать!
– Ааа, это, в общем, как я сказала, так и понимать, да?
– Уэээ… – и Камиути-кун недовольно улыбнулся.
– Ну и как тебе, Пред-сама? Обнадеживающий результат, не правда ли?
– …В общем, да. Весьма обнадеживающий, если только не окажется каких-нибудь сюрпризов, типа того, что Хосино-кун неожиданно для всех окажется средоточием зла.
– …Что за…
Я поджал губы; Дайя же это замечание пропустил мимо ушей.
– Более того, у меня есть еще одно предложение. Я соберу ножи, которые есть у каждого из вас. Это, конечно, не предотвратит насилие на 100%. Но так будет гораздо лучше, чем если этого не сделать.
– Только не говори, что хочешь забрать все ножи себе? Если так, то я против. Слишком опасно, если ты один с оружием, а у нас его забрал, семпай.
– Пфф, ну, значит, нам надо спрятать их в чьей-то еще комнате, не в моей.
Его перебила Пред:
– По-моему, самое подходящее место – комната Юри или Хосино-куна, как считаете? Кто именно из вас, мне безразлично, так что вы между собой решите.
– Чего? – Чего?
Когда внезапно прозвучали наши имена, мы воскликнули одновременно и переглянулись.
– Аа, пожалуйста, возьмись, Хосино-сан. – Аа, нет, пожалуйста, ты возьмись, Юри-сан. – Да я не очень-то хочу… – Да я тоже… – Мне кажется, у тебя хорошо получится хранить наши ножи… – Мне было бы спокойнее, если бы этим занялась ты, Юри-сан. – Но… – Ты должна их взять, правда. – Но то же самое я могу…
– Ладно, ладно, пусть это будет Юри.
Хлопнув в ладоши, Пред прервала наш обмен любезностями и все решила сама.
– И-ирохааа…
– Тихо, решение принято! Так, ребята, к завтрашнему блоку все принесите свои ножи. Юри их заберет. Договорились? Ну что, теперь ты доволен?
– Не вполне.
Пред лишь вздохнула.
– Так, так, ну и что там дальше, о Великий Император?
Пропустив сарказм Преда мимо ушей, Дайя продолжил.
– Итак, сейчас «Битва за трон» приостановилась. Однако наша цель – не только остановить ее, но и выбраться из нее. В конце концов, у нас сейчас всего лишь временное соглашение. Если обстоятельства изменятся, оно может потерять силу.
– Да, похоже, что так. И что же ты предлагаешь? У тебя есть какая-то важная информация?
– Я з н а ю, к а к в ы б р а т ь с я и з э т о й и г р ы.
Не только Пред – все мы разом напряглись.
…Дайя, неужели ты…
– Н а д о в с е г о л и ш ь у н и ч т о ж и т ь «ш к а т у л к у».
В точности то, чего я боялся. Дайя признал существование «шкатулок» вслух, при всех.
В с и т у а ц и и, к о г д а о н с а м – г л а в н ы й п о д о з р е в а е м ы й.
– «Шкатулки», о которых говорила Отонаси, действительно существуют. Если вы не в силах поверить, просто думайте о «шкатулке» как о метафоре – это нечто, что засунуло нас сюда. Короче: чтобы достичь нашей цели, нам достаточно уничтожить «шкатулку». Сделать это мы можем, убив ее «владельца».
– Но не говорила ли нам Отонаси-сан что-то вроде того, что ты и есть «владелец»?
– …Эти слова я временно беру назад, – вмешалась Мария, нахмурив брови. – Омине остается подозреваемым номер один – это без изменений. Но я пришла к выводу, что пока еще слишком рано исключать другие возможности. Во-первых, такое впечатление у меня сложилось на [Тайной встрече], а во-вторых, предложения Омине, несомненно, предотвратят смерти игроков. …Так что сейчас я не могу утверждать с полной уверенностью, что он и есть «владелец».
Пред схватилась за голову, не скрывая своего замешательства из-за ответа Марии.
Ни Мария, ни я не знали, правду говорит Дайя или нет. И каковы его планы в отношении нас, тоже не знали.
Несомненным оставалось лишь то, что «Битва за трон» – творение «шкатулки».
Если только они в это поверят – уверен, «Битва за трон» не начнется. И тогда мы сможем объединиться и вместе искать реше-…
– К о н ч а й т е у ж е э т о т б р е д!
Мои оптимистичные мысли были грубо оборваны.
Все взгляды обратились к Камиути-куну.
– Почему ты все это так серьезно воспринимаешь, Пред? Это совершенно лишнее, правда!
– …Почему?
После ее вопроса Камиути-кун ухмыльнулся и заявил:
– Я имею в виду – в е д ь э т и т р о е у ж е п о л н о с т ь ю с п е л и с ь, с к а ж е ш ь н е т?
И тут – я закаменел.
Привычная расслабленность исчезла с его лица. Полное отсутствие выражения – и он буквально излучал жестокость.
– Это… ловушка. Именно, ловушка. Мы ведь понятия не имеем, что за люди эти «владельцы», верно? Это значит, если мы собираемся искать «владельца», у нас не останется иного выбора, кроме как слушаться этих троих и исходя из этого искать. Ты понимаешь, что это означает?
Слабо улыбнувшись, Камиути-кун проговорил:
– Они могут – с д е л а т ь т а к, ч т о к т о – т о б у д е т к а з а т ь с я «в л а д е л ь ц е м», к о т о р о г о м ы д о л ж н ы у б и т ь.
Что…
Что он такое несет?..
– Мы не собираемся убивать «владельца»…
– …А н у з а т к н и с ь!
Одиночный выкрик.
Одно это подействовало просто невероятно.
Только теперь я осознал: этот человек – другой. Он жил в другом мире, не в том, что я. И в его мире – существовало насилие.
Все молчали, не в силах что-либо произнести.
Длительное молчание прервал глубокий, протяжный вздох Камиути-куна. После нескольких вдохов-выдохов его лицо вновь приобрело обычное расслабленное выражение.
Но больше это его выражение лица меня не успокаивало – не так, как раньше.
– Т ы в е д ь т о ж е н е в е р и ш ь в э т и «ш к а т у л к и», д а, Ю р и – т я н?
Я услышал, как Юри-сан втянула воздух.
Он заставлял ее с собой согласиться. Отказ не принимался.
– …Я…
Заставить ее кивнуть и тем самым якобы узаконить свое неприятие нашего плана.
Такова была его цель.
Значит, если Юри-сан кивнет – всему конец.
Но она просто не сможет. Такая робкая девушка просто не сможет удержаться против него в нынешней ситуации.
Юри-сан кинула на меня короткий, полный слез взгляд, но тут же отвела глаза.
Дрожащими губами она прошептала:
– …Да, я не могу в них поверить.
Аах, вот и приехали…
Так я подумал, но –
– Но, – продолжила она, – думаю, мы, по крайней мере, можем доверять Хосино-сану. Поэтому я… не могу поверить, что он пытается заманить нас в ловушку.
Она не могла поверить.
Она ясно сказала это. Она сказала это, хотя ее трясло, хотя она боялась его, и все же она смогла противостоять воле Камиути-куна. Она защитила меня.
Затем она вся съежилась, прижав руки к груди, прерывисто дыша – похоже, последствия тех усилий, каких ей стоило собрать всю свою храбрость.
Камиути-кун, явно удивленный отказом, глядел на нее во все глаза. Затем кинул пристальный взгляд на меня. Я сглотнул – чувство такое, как у преступника перед судом.
– Ну, должен признать, Хосино-семпай и мне кажется довольно добрым человеком.
И наконец-то враждебность окончательно улетучилась с его лица.
…Нам удалось?..
Юри-сан подняла голову и повернулась ко мне. Ее напряженное лицо расслабилось, и на нем появилась улыбка.
Итак, благодаря храбрости Юри-сан нам удалось сохранить надежду на мирное разрешение нашей проблемы.
Дайя, Пред, Камиути-кун и Мария разошлись по комнатам. Я тоже собирался пройти в свою дверь, когда Юри-сан вдруг ухватила меня за руку.
– Что случилось?
Уже спрашивая, я заметил – ее руки дрожали.
– …Мне было страшно, – прошептала она, не поднимая головы. – Он был… очень страшный.
– Угу… ммм… ты фактически спасла нас, Юри-сан. Спасибо тебе большое.
Я пытался подбодрить ее улыбкой, но испуг с ее лица не исчез.
– [Тайная встреча].
– …Э?
– Я боюсь… следующей [Тайной встречи] с ним.
Юри-сан была вся белая, как мел – как в тот раз, когда мы с ней встретились впервые.
– Т-тебе не о чем волноваться! В смысле, ты, похоже, нравишься Камиути-куну, так что…
– …Именно поэтому я и боюсь!!!
Подняв лицо, она чуть ли не прокричала эти слова, после чего сразу же вновь уткнулась взглядом в пол. Кажется, ей было стыдно за собственный крик.
– П-прости, я не хотела тебя пугать.
– М-ммм…
Что все это значит?
[Тайная встреча] – это когда ты остаешься наедине с кем-то в комнате, похожей на тюремную камеру. Раз Камиути-куну она нравится, вряд ли он захочет убить…
– Ах…
Наконец-то до меня дошло.
До меня дошло, чего боялась Юри-сан.
Она, похоже, поняла, что я догадался, и изо всех сил сжала мне руку.
– …Я серьезно, знаешь?
– Чего?
– Я серьезно считаю, что мы можем тебе доверять, я сказала так не просто для того, чтобы утихомирить Камиути-сана.
Ее затрясло еще сильней. Я встревожено заглянул в ее опущенное лицо.
– Мне страшно… мне страшно!..
Она плакала.
Блин, и что прикажете делать?
Решив, что раздумьями делу не поможешь, я тоже сжал ее дрожащую руку. Юри-сан в ответ и левую свою руку положила на мою и стиснула пальцы.
– А…
Снова.
Да, снова.
Я снова вспомнил.
Я вспомнил «Нану Янаги» куда четче, чем когда впервые услышал фамилию Юри-сан.
Скорее другое странно: как я мог забыть ее полностью, совсем? Еще и двух лет не прошло, но я даже о самом ее существовании не вспоминал. Я забыл ее настолько плотно, что все те события как бы и не происходили вовсе.
Только не говорите мне, что мое желание, горевшее во мне с тех самых пор, как я ее предал, – «Я хочу забыть Нану Янаги», – было исполнено?
Верно – оно исполнилось, к о г д а Н а н а Я н а г и б ы л а з а к р а ш е н а м о е й п о в с е д н е в н о й ж и з н ь ю.
«Хуже того, эта твоя ненормальность существовала еще до того, как ты прикоснулся к “шкатулке”».
…Одно с другим никак не связано. Совершенно никак.
– …Прости меня, Хосино-сан, я правда очень сильно извиняюсь… сейчас я буду эгоисткой, но, пожалуйста, прости меня за это. Я тебе доверяю, сама не знаю почему. Поэтому…
И она сказала. Я н а г и – с а н с к а з а л а.
– Поэтому, пожалуйста – не предавай меня.
Ее залитое слезами лицо… напомнило почему-то лицо моей первой любви.
И тогда, сразу же, как только я подумал, что они похожи, я ответил:
– Я не предам тебя. Я никогда больше не предам тебя, «Янаги-сан»!
► День 1,
Вернувшись к себе, я впервые за долгое время начал вспоминать ее.
Нана Янаги. Моя одноклассница, моя первая любовь и – девушка моего лучшего друга.
Кроме фамилии, с Юри-сан у нее не было ничего общего. Если бы мне пришлось описать ее одним словом, это было бы слово «хулиганка». Скажем, как-то она на перемене взяла и сбрила себе брови; в другой раз обработала наш кабинет огнетушителем, так что все стало розовым – таких выходок у нее был миллион. Девчонки за глаза называли ее «двинутой».
Конечно же, Янаги-сан меня пугала; говоря откровенно, я не хотел иметь с ней абсолютно ничего общего. Вообще мало кто захотел бы связываться с одноклассницей, которая красится в блондинку, ходит в допотопной длинной юбке, каких даже другие прогульщицы не носят, да еще и курит втихаря.
Однако один из таких «мало кто» был совсем рядом.
«Тодзи Кидзима», мой лучший друг.
Тодзи был невероятно любопытен; его глаза начинали блестеть всякий раз, когда он натыкался на что-то новое для себя. За ее прибабахами он всегда следил сияющим взглядом. Наверно, для Тодзи было вполне естественным, что его к ней тянуло.
Янаги-сан отшивала его в первые разы, когда он ей признавался. Но, по правде говоря, она, наверно, нуждалась в ком-то, кому она была бы небезразлична. В конце концов, она приняла признание Тодзи, и они стали встречаться.
И как только они стали встречаться, она показала свою истинную натуру.
Натуру очень одинокого человека.
Она зависела от Тодзи. Зависела настолько, что это было уже ненормально. Она не отходила от него ни на шаг, она угрожала другим девушкам, которые подходили слишком близко. По желанию Тодзи она вернула волосам естественный черный цвет, стала носить нормальные юбки и закопала сигареты в саду.
Тодзи был для Янаги-сан всем.
Поэтому для нее было невыносимо, когда он, ее всё, не полностью соответствовал ее ожиданиям – даже если это были просто какие-то слова или манеры, которые ей не нравились. Даже крохотные разочарования становились для нее громадными трагедиями. Настолько, что иногда она пыталась вскрыть себе вены на запястьях.
Единственным, кто мог выслушивать ее стенания, был я.
Ее звонки всегда начинались с плача. Частенько она уводила меня в безлюдные места и рыдала там.
Сперва я всего лишь слушал, что она мне говорила. Но постепенно она стала требовать от меня более существенных утешений. Она требовала, чтобы я гладил ее по голове, чтобы я обнимал ее, чтобы я спал рядом с ней, чтобы я пил ее слезы. Помню, она говорила какие-то глупости вроде того, что она успокаивается, глядя на мое лицо, когда я слизываю слезы у нее со щек, хотя одновременно она при этом чувствует вину перед Тодзи.
Да, она зависела и от меня тоже.
Честно говоря, это было утомительно. Иногда я просто не отвечал на ее звонки, потому что уставал от нее.
Если даже я чувствовал себя так, то что говорить о Тодзи – он устал от нее куда быстрее.
Несколько раз они говорили о разрыве и в конце концов таки разошлись.
С того дня она ко мне просто прилепилась. В мире полно людей, которые за всю жизнь ни разу не пробовали на вкус слезы других; я же этой соли напробовался до такой степени, что меня начало тошнить. Я терпел, потому что знал – больше ей опереться не на кого.
Но и я был на пределе. Из-за постоянного стресса у меня начал болеть живот. Я потерял аппетит. Мне надоело до чертиков – с какой радости я должен утешать девчонку, с которой мы даже не встречаемся?
И поэтому однажды я сказал ей:
– Я не могу больше терпеть твое общество.
Она не поняла.
Я постепенно начал использовать все более грубые слова, чтобы до нее дошло наконец, чего я хочу.
Я не могу больше терпеть твое общество, ты меня раздражаешь! Ты думаешь только о себе! Кончай уже! Тодзи бросил тебя, потому что тебе наплевать на чувства других! Я не хочу больше, не ходи за мной больше, ты, двинутая – И в тот же день, когда я ее так назвал, – Я н а г и – с а н и Т о д з и и с ч е з л и.
Одноклассники, которые знали только, что они любовники, решили, что они вдвоем сбежали, но я-то знал, что это не так.
Так почему же эти двое исчезли одновременно?
Это же очевидно. Янаги-сан, в отчаянии от моего предательства, уволокла за собой Тодзи. И – сделала так, чтобы он не вернулся.
Я клял себя. Это все моя вина. Потому что я не сумел поддержать ее. Потому что я отбросил ее, хотя был единственным, на кого она могла опереться.
Но еще больше, чем чувство вины, мое сердце заполнило чувство пустоты.
Все, чем я занимался, стало пресным. Рутина, безвкусная, как жвачка, которую жевали три дня подряд. Не хватало. Миру не хватало вкуса.
Не хватало того резкого, соленого вкуса.
Жестоко! Я же не думал, что ты исчезнешь всего лишь из-за тех слов! Я думал, ты будешь по-прежнему опираться на меня! Заставить меня ощутить этот вкус, а потом взять и исчезнуть – это… это просто безответственно!
Почему… почему Тодзи?
Если бы это был я, я отдал бы тебе все. Хотя я и так отдал тебе почти все.
Ощутив пустоту у себя в сердце, я наконец… да, наконец-то я понял.
…Ааах… вот оно что.
Я – любил Нану Янаги.
Но ее здесь больше не было. Она забрала с собой Тодзи, она забрала почти все, что было в моем сердце, и исчезла неизвестно куда.
Но даже после того, как я предал, ранил, затравил, убил свою любимую, моя повседневная жизнь продолжалась. Раз я был жив, я должен был продолжать жить. Я должен был продолжать жить в мире, в котором не было ее.
Ради этого я решил забыть ее.
Я решил забыть Нану Янаги. Я не должен был связываться с ней изначально. Я хотел отгородиться от нее, от практически символа всего ненормального, эксцентричного.
И затем я действительно забыл ее – как ни странно, полностью забыл.
А кстати, когда именно я начал так ценить свою повседневную жизнь?
«Пожалуйста, выберите цель для [Покушения]»
На мониторе было высвечено это сообщение и шесть портретов, включая мой.
Ни за что в жизни не сделаю такого.
Я не понимаю эту «Игру бездельников». В голове даже мелькнула мысль, что никакого смысла в ней нет вовсе.
Я плюхнулся на кровать.
Но даже если эта «шкатулка» бессмысленна» – что с того? А повседневная жизнь, к которой я жажду вернуться, – она имеет смысл?
Эта повседневная жизнь, единственная цель которой – позабыть ее?
– …
В голове всплыл образ Юри-сан.
Я прекрасно сознавал, что у меня смешались «Юри Янаги» и «Нана Янаги»; даже не требовалось, чтобы кто-то указал мне на это.
Если мне удастся спасти Юри-сан, не предав ее, избавит ли это меня от проклятия «Наны»?
Не знаю. Не знаю, но –
Едва я представил себе лицо Юри-сан,
…как тут же ощутил вкус слез в моем пересохшем рту.
► День 6, , большая комната
Настал уже шестой день, а какого-то прогресса так и не было.
Как и предполагал Дайя, «Битва за трон» перестала работать, когда мы раскрыли свои [классы] и отдали ножи. Но та троица по-прежнему не вполне верила нам насчет «шкатулок», сколько бы мы ни старались им объяснить, и вычислить «владельца» нам не удавалось. А крайний срок медленно, но верно приближался.
Я прошел из своей комнаты в большую. К ощущению, возникающему при переходе, я уже привык и больше не обращал на него внимания.
Эта белая комната, неестественно белая.
…Но тревожиться не о чем, полагаю. Поскольку я [Революционер], а Дайя [Колдун], «Битва за трон» не начнется.
– К а д з у к и – с а н.
Увидев меня, Юри-сан подошла с сияющей улыбкой на лице.
– Мм? Что-то хорошее случилось?
Юри-сан, похоже, не замечавшая своей улыбки, озадаченно склонила голову набок.
– Э?
Ироха-сан, искоса следившая за ней, подколола:
– Юри радуется встрече с тобой, Кадзуки-кун! Она к тебе здорово привязалась, не правда ли?
Не разберешь по ее голосу, серьезна она или нет. Лицо Юри-сан запунцовело.
– И-ирохаа! Не говори так, как будто я щенок или что-то вроде…
Я представил себе, как Юри-сан мчится ко мне, виляя собачьим хвостом.
– Пхх!!
Боже ты мой, это ей бы подошло идеально!
– П-почему ты засмеялся, Кадзуки-сан?!
Она надулась. Я решил страховки ради улыбнуться ей.
Все-таки – за эти дни мы действительно привыкли болтать друг с дружкой.
Начиная со второго дня, мы активно старались общаться с другими, чтобы укрепить доверие между нами. И [Тайные встречи] мы проводили с каждым из остальных игроков. По-моему, все шло довольно успешно, ведь даже Дайя в этом участвовал.
По крайней мере я уже не мог вообразить, чтобы кто-то из нас мог убить другого.
– …Кадзуки-кун, в наказание за твой смех, пожалуйста… мм, на сегодняшнюю [Тайную встречу] приходи ко мне.
Почему-то щеки Юри-сан, по-прежнему надутые, чуть порозовели, когда она это произнесла.
– Я не против, но почему это наказание?
– …Э? …Аааа, ну в общем, это наказание! …Наверное! – горячо заспорила она, размахивая руками. Мне это показалось немного забавным.
– Мм?
Мария, искоса следившая за нами, подошла к нам, угрюмо скребя в затылке.
– …Э? Что такое, Мария?
Мария почему-то заговорила не сразу.
– …В общем, я хочу сказать вот что… у тебя ведь уже было четыре [Тайных встречи] с Янаги, верно?
– Чего?
– Если ты пойдешь сегодня, будет уже пять. Не исключено, что другие подумают, что ты оказываешь предпочтение определенному человеку. Если ты проводишь пять [Тайных встреч] с одним и тем же человеком, атмосфера сотрудничества, которая наконец-то образовалась между нами шестью, может оказаться под угрозой.
– …Эммм? Короче говоря, ты не хочешь, чтобы я пошел на [Тайную встречу] к Юри-сан?
– Нет, я не о Янаги конкретно. Я просто хочу сказать, что это опасно, когда другие могут подумать, что ты предпочитаешь кого-то одного.
– …По-моему, ты гоняешься за призраками.
– Со мной у тебя было всего три [Тайных встречи]!
Вроде она о чем-то другом только что говорила?..
– Отонаси-сан ревнует. Как мило! – выдала Ироха-сан, весело глядя на нее.
– …Что за странные, безосновательные заявления. Я всего лишь указала Кадзуки на его поведение.
– Да как отчаянно ревнует.
– …Похоже, мои слова до тебя не доходят.
– Мария, ты ревнуешь?
…Бам!
– Ааай!
Она со всей силы пнула меня в голень!
– Хах…
Камиути-кун, который все это время наблюдал за нами, играясь со своим плеером, прервал нас с удивленным лицом.
– Аа, черт, это я тут страшно ревную, так что, может, тебе помереть, Хосино-семпай?
– Э? Чего именно ты ревнуешь?.. Меня же пнули только что.
– …Только не делай такое лицо, будто ты не понимаешь, о чем я! Или это спокойствие победителя?
На эти слова я лишь недоуменно склонил голову вбок; Камиути-кун вздохнул и снова повернулся к своему плееру.
Он, конечно, по-прежнему держался вот так, но, по-моему, мне удалось с ним неплохо поладить. Я встревожился, когда увидел его жестокую сторону, но пообщавшись с ним, я понял, что он, в общем-то, довольно компанейский парень.
– Мм? А, вот оно что.
Он положил плеер на стол и встал.
– Что такое?
– А, я просто перечитал наши последние разговоры и сделал кое-какой вывод!
Подойдя к сидящему на стуле Дайе, он с улыбкой похлопал его по плечу. Дайя раздраженно поморщился из-за этой его фамильярности. Вот так они в последнее время друг с другом и держались.
– Омине-семпай. Я верю в эти твои штучки-«шкатулочки»!
Я был настолько изумлен, что машинально переспросил:
– Э? Правда, Камиути-кун?
