Текст книги "Безумие Дьявола"

Автор книги: Евлампий Бесподобный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– В любом случае, тебе решать. Я всё равно не собираюсь бросать сына, ну, а тебе… Думай сам. Хочешь ли ты узнать что-то новое о своём Воробушке или нет?..

Грёбаная ведьма!

Я чуть было снова не зарычал, но телефон от головы всё-таки отвёл от греха подальше, хрипло выругавшись на турецком. Хотя сильней всего тянуло долбануть дорогим гаджетом о ближайшую стенку.

– У тебя пара минут, чтобы убедить меня в полезности имеющейся у тебя информации. Иначе Назар тебя повезёт не в Crocus Sity, а в ближайший аэропорт.

– Она прячется у Увалова. Точно не знаю, но, кажется, в загородном коттедже его родителей.

– Ты мне про него уже вчера говорила. И мои люди с ним связывались ещё до того, как я приехал на Остоженку. Он как раз собирался с друзьями в центр Наро-Фоминска за провизией и выпивкой для праздника, великодушно впустив в этот дом и Догана, и Маматова. Не скажу, что они прочесали там всё верх дном, но прошлись по всем комнатам, мансарде и подвалу, само собой, никого там не обнаружив. И ты ещё не сказала, КАК ему удалось вытащить Юльку из моего имения? Не по воздуху же и не с помощью телепортации.

– Она спрашивала меня про фирмы по доставке продуктов и прочего, с которыми ты сотрудничаешь, хотела узнать о графике, когда и кто приезжает в имение. Видимо, Увалов связался с кем-то из курьеров в одной из этих фирм, заплатил парочке дежурившим в тот день ребятам и… типа всё. Дело за малым.

– Обойти видеокамеры и не попасться под их объектив во время побега.

– Ага. Всё гениальное – просто. А вот что касается остального, увы. Ничего конкретного сказать не могу. Может он прячет её на одной из своих квартир или у друзей, или в общежитии универа. А может она на время решила смотать из столицы домой, проведать родителей. Хотя сомневаюсь, чтобы там пахло чем-то противозаконным или криминальным. Я бы на твоём месте постаралась уже выбросить Воробушка из головы и забыть навеки вечные. Если она кинула такого мужчину ради бывшего ушлёпка, продавшего её другому за помятый бампер чужого авто…

– Благодарю тебя, Ника, за столь ценную информацию, как и за смелость обо всём мне рассказать. Но, давай, ты не будешь лезть со своими дельными советами в мой огород, а я не буду, со своей стороны, давить на тебя и требовать покинуть город в ближайшие дни. Договорились?

Я не узнал собственного голоса. Вернее, не поверил своему железобетонному спокойствию и почти ровной интонации, пока вычитывал Щербаковой в трубку прощальные фразы. Потому что в эти самые секунды в моей голове полыхало адским пламенем неподвластное человеческому осмыслению безумие. Настоящим Армагеддоном. Персональным Концом Света. Моего света…

Глава 3

Юля

Я думала, что самый страшный ад в своей жизни я уже прошла и пережила, только… Похоже, я буду теперь вспоминать о нём, как о милом чистилище, наполненном пышной пеной для ванны и присыпанном лепестками роз, в обязательном окружении ароматических свечей и цветочных благовоний.

Как оказывается мало нужно для сравнения, впрочем, как и для полного понимания своей непроходимой тупости. Правда, для этого потребовалось ещё какое-то время. Причём немалое. Чтобы для начала не только разомкнуть глаза и частично прийти в себя, но и вспомнить-осознать, что же со мной произошло, где я и… почему до сих пор жива. Поскольку состояние действительно было слишком странным. Будто и вправду полуживым. Вроде бы и не сплю, но такое ощущение, словно наблюдаю сейчас за каким-то бредовым кошмаром. Весьма реалистичным, но пока ещё не настолько пугающим, чтобы как-то ему сопротивляться или что-то пытаться делать со своей стороны.

– О-о! Вы только посмотрите, мальчики! Наша принцессулька наконец-то открыла глазки. А то я уж было начала переживать о том, что проспит до самого утра и пропустит самое интересное.

Не помню, на котором разе, открыв снова глаза и снова (но более чётче) увидев тусклое сизо-серое помещение с низким потолком и блеклой лампочкой в дальнем углу, я услышала радостный восклик Щербаковой. А потом и увидела. Правда не совсем чётко. Она плюхнулась со мной рядом на пол, вернее, на постеленный подо мной пухлый матрац с колючим пледом, а может и одеялом. Точно сказать не могу, поскольку многие тогда вещи не спешили оседать в моей памяти подробными на детали картинками, а иногда и вовсе выпадали оттуда огромным кусками зияющих пробелов в чёрную дыру. И эта встреча с Никой тоже напоминала какой-то грубо смонтированный отрывок из откровенно бредового сна.

– Да уже пропустила. Хотя ей пока ещё рано светиться… – это что, голос Дениса?

И, кажется, не один только голос. Мой слух и тело начали улавливать более чёткую вибрацию с ритмичными звуками, схожими на приглушённую стенами музыку. А потом и топота чьих-то ног. И криков. Или не криков, а восторженных визгов? Видимо, прямо над моей головой в самом разгаре проходила какая-то вечеринка. Где именно, я пока ещё не могла представить. Мозг не хотел перегружаться не слишком приятными для меня выводами и пока ещё щадил мою психику вместе с остатками какого-то сильнодействующего транквилизатора в моей крови. Но многие картинки и услышанные фразы уже запоминал и “записывал”.

– Э-э, нет, моя любовь. Самое интересное – только впереди. Но всё равно жаль. Ведь так и не поймёт, что с ней будут делать. А представь, если бы понимала и соображала, какой бы вышел киношедевр. Хотел бы переспать с нами обеими?

– Да ты одна, как минимум, троих заменишь. Но, да… Наверное, было бы круто. Блядь, выдул уже четыре литра пива, а встаёт только от одних твоих слов…

– О! Смотри-смотри!

Я почувствовала, как меня пихнули в бок и вроде как попытались куда-то развернуть. Но, видимо, я оказалась не совсем подъёмной на скорую руку, после чего мне просто сунули под нос экран то ли большого смартфона, то ли планшета. Правда, я всё равно ещё не сразу сумела понять, что же от меня хотят и чем тыкают в лицо. Какой-то светящейся штукой, на которой что-то мелькает, и которая издаёт визгливый звук записанной музыки и чьих-то голосов?

– А кто у нас тут главная суперстар этого вечера? А это у нас Юленька Русинова. В сексуальном костюмчике медсестрички. Правда, я хотела вырядить тебя в женщину-кошку, но решила, что это будет маленький перебор. И его хрен потом снимешь, без последствий для кожи. Смотри, как ты вытанцовываешь. Настоящая прима студенческого танцпола. Все парни пускают слюни, а девки исходят ядом от зависти. Вот это вообще ржачный момент. Смотри как эту курицу передёргивает. Явно положила на Дэнчика глаз, а он пытается в этот момент оттрахать тебе языком глотку. Пиздец, опять в жар бросило от воспоминаний. Давненько я так не веселилась и не заводилась с полуоборота. Наверное, вынужденное воздержание так хреново сказывается.

– Ну, тогда зачем тянуть время? Пойдём уже в спальню. Оттрахаю тебя уже как следует…

Не скажу, чтобы голос Увалова и смысл сказанных им слов как-то уж ощутимо резанул по моему плавающему сознанию, но отозвался неприятным нытьём где-то в районе диафрагмы довольно-таки неслабо. Я бы и рада поверить в то, что это мне всё сниться, но моё тело говорило об обратном. Особенно, когда чувствовало, как рядом прогибается матрац, а близким голосом Дениса мазнуло буквально по затылку. Наверное, лёг рядом с Щербаковой и тоже решил посмотреть на то, что показывали мне.

Хотя, я не сразу разобрала, что происходило на сенсорном экране планшета. Взгляд никак не желал фокусироваться на мелких деталях, ещё и постоянно движущихся.

– Подожди ещё немножко. Пусть Юльчонок насладится собственной популярностью. Поди в реале, всегда довольствовалась вторыми ролями или даже фоновой массовкой. Ох, как зажигает. Грязные танцы отдыхают и нервно курят в сторонке. Арслан по любому останется под глубоким впечатлением. По крайней мере, не забудет такое ещё очень долго.

Наконец-то я кое-что сумела рассмотреть, пусть от слов Вероники то и дело хотелось дёрнуться и сделать хоть что-нибудь. Например, выбить этот чёртов планшет из её наманикюренной кровавым шеллаком ручки или ударить ногой. Но, увы, сил хватало лишь на какие-то незначительные и едва заметные телодвижения. Как, впрочем, и на все попытки сфокусировать своё зрение на движущейся картинке видеозаписи. Но многие фрагменты я всё-таки разглядела, не сразу поняв или узнав в центре танцующих студентов фигурку Щербаковой в ярко-белом вызывающем халатике. Наверное, в комнате было включено неоновое освещение, из-за которого светлые пятна буквально светились. Хотя и не уверена. Может это такая запись или мой мозг дорисовывал что-то своё.

Но, похоже, да. Ника отплясывала как заправская стриптизёрша, разве что ещё пока одетая в сценический костюмчик. И, разумеется, не одна, а где-то с двумя, а то и с тремя парнями, среди которых затесался и Увалов. И я как раз попала на тот момент, когда она целовалась взасос с последним.

– О… он… не… не… – это что мой голос? Я пытаюсь что-то промычать и кое-как пошевелиться, чтобы отпихнуть от себя грёбаный планшет? И в голове в этот раз шумит вовсе не от раздражающей музыки из динамиков гаджета и верхних комнат. Кажется, я уже начала что-то чувствовать ещё, кроме анестезирующего вакуума под черепом, кожей и во всём парализованном теле.

– Что-что, котик? Что ты там пытаешься нам сказать? – а от голоса Ники, стрельнувшего прямо в ухо, я чуть было в этот раз не передёрнулась, как от удара током.

– Он не… не поверит! Он-Тебе… НЕ-Поверит! – это пьяное, почти гнусавое мычание не может быть моим голосом. Но он гудит в моей голове и вибрирует от ворочающегося у меня во рту языка.

– Ну ты же поверила. А тут, можно сказать, запись в режиме онлайн, а не отрепетированная со статистами постановка в киностудии. Половина студентов выложит это видео на своих страницах, причём заснятое с разных ракурсов. Пока проверишь все детали и пробьёшь алиби всех участников, не говоря уже о моём. На это нужно время. Только будет ли оно у нашего озверевшего от дикой ревности львёнка? Или ему хватит с лихвой того, что вскоре предстанет пред его ошалевшими глазами? Ты когда-нибудь видела хоть одного турка в состоянии аффекта от сумасшедшей ревности? А если этот турок – сам Арслан Камаев? Тут даже я тебе не позавидую, моё солнышко. Ох, как не позавидую…

Кажется, перед моими глазами в этот момент поплыло вовсе не от очередного шокового удара по голове, спровоцированного словами Щербаковой. Это были слёзы, проступившие обильной влагой и тут же побежавшие по лицу юркими ручейками к поверхности абсолютно безучастного ко всему происходящему матраца. Но лучше бы меня приложило в этот момент спасительной потерей сознания. Потому что возвращаться в эту грёбаную реальность вот так, не способной ни на что – ни на крик, ни на физический отпор – подобно затянувшейся в целую вечность агонии.

– Т-ты… ты… су-ка! Грё…ая су…а! – какой на хрен крик, если я не могла даже слова полностью выговорить, хотя и начала что-то пытаться делать. Задвигать руками и ногами, чтобы подползти к краю матраца и… И что? Что дальше?

– Неси снотворное, Дэн. Похоже, у нашего Воробушка пик истеричной активности. Ну ты чего, Юль? А ну-ка… Тише-тише-тише… И куда же это ты так резво “поскакала”?

Какой там подползти к краю? Вероника навалилась на меня и преспокойно перехватила мне руки, будто во мне было не больше двух килограмм веса. А как меня шарахнуло от её издевательского ласкового голосочка.

– Он… он… ебе…олову…рвёт!

– Тут даже мне не с чем поспорить. Но только не раньше твоей, солнышко. А уж я как-нибудь приноровлюсь и постараюсь выжить. Мне, вроде как, не привыкать. Чего не скажешь о тебе. Так что давай. Закрывай глазки и баиньки. Набирайся сил перед неминуемым. Они тебе, ох как, понадобятся в ближайшее время. Даже не представляешь как. Не забудь загадать на последних секундах, что ты хочешь сегодня увидеть во сне. А вдруг и вправду приснится?

В этот раз укол в ягодицу показался немного притуплённым, но я всё равно пыталась бороться. До последнего. До беззвучного и совершенно бесполезного “крика”. До безумного желания докричаться до того, кто меня едва ли когда-нибудь теперь услышит, даже если всё-таки придёт “спасать”…

***

Наверное, я его так сильно ждала и почему-то верила, что он обязательно за мной придёт, что не могла об этом не думать даже во сне. В тяжёлом, долгом и каком-то до безумия затяжном сне. Похожим на те, в которых, как тебе кажется, ты просыпаешься и видишь именно то, чего так сильно ждёшь на самом деле или что хочешь увидеть. И в этом как раз всё так и было. Причём настолько правдоподобно, что даже после того, как я проснулась, ещё долго не могла понять – где же был сон, а где реальность. Хотя… лучше бы я и вовсе не просыпалась.

А так… всё действительно выглядело пугающе настоящим. Я никогда раньше не бывала в этом коттеджном посёлке, отстроенном в своё время для людей далёко не среднего достатка. Но во сне я видела его как раз за пределами дома. Вернее, видела глазами Арслана, когда он подъехал к воротам нужного здания, но ещё не сразу вышел из машины. Кажется, он ещё раздумывал над чем-то или к чему-то готовился заранее. И мне было очень страшно заглядывать в его голову и в глаза, скрытые за чёрными стёклами солнцезащитных очков. Но он, в конце концов, всё-таки вышел из прогретого салона авто и каким-то образом прошёл во двор. Неспеша, с расстановкой на каждом грузном шаге, будто преодолевая невидимые препятствия, испытываемые лишь им одним. Неестественно спокойный и без какого-либо интереса реагирующий на представшие его глазам картины творящегося в двухэтажном коттедже безобразия.

Такое ощущение, словно он прекрасно знал, куда надо идти, и что вскоре увидит. Как толкнёт одну из дверей верхнего этажа, а потом остановится у изножья огромной двуспальной кровати. И как будет смотреть на тех, кто лежал в этой кровати. Долго, пристально… выжидающе…

Скорей всего я и проснулась от ощущения прожигающего меня насквозь чужого, почти невыносимо тяжёлого взгляда. Вызывающего сильный дискомфорт с не менее необъяснимым желанием спрятаться, закутаться с головой во что-нибудь. Да хотя бы в то же одеяло. Разве что при пробуждении и возвращении в жестокую реальность приходится быстро трезветь (буквально за считанные секунды), осознавая с холодящим сердце и душу шоком, что все недавние воспоминания о произошедшем со мной – вовсе не кошмарный сон. И я сейчас лежу не просто в какой-то постели (и не на матраце в подвале, как до этого). Вернее, лежу в ней не одна. Что тот физический дискомфорт, сдавивший меня едва не со всех сторон, – не мнимая парализация от пережитого во сне.

Меня до сих пор ещё ведёт от тех психотропных препаратов, которыми накачивали моё тело даже не представляю сколько времени. Но, похоже, в этот раз мне забыли сделать очередной укол. Потому что я могла теперь не только пошевелиться, открыть глаза, но и даже что-то сделать – передёрнуться всем телом, встать… попытаться высвободиться от шокирующих ощущений чьих-то тел – чужих рук и ног на моей… оголённой коже.

Но, как назло, меня прикладывает в этот момент диким головокружением и подступившей к горлу тошнотой. Причём крышу начало сносит ещё до того, как я открыла глаза и увидела перед собой чью-то обнажённую спину и белокурый затылок. Подскочить от увиденного и испытанного не получается. Тело до сих пор налито свинцовой тяжестью подрезающей слабости и кем-то ещё, прижимающегося к моей спине и ягодицам.

Осознание происходящего со мной кошмара похоже на взрывную отдачу огневой волны, которой вначале накрывает, а потом пронизывает насквозь раскалённой лавой всесжигающего напалма. Естественно, разум верить в увиденное не желает. Тело посылает в мозг панические сигналы о чувстве запредельной брезгливости, будто я сейчас нахожусь не в “чистой” постели, а по меньшей мере, в канализационном стоке. И я банально не успеваю пропустить через себя всю полученную и только что пережитую информацию…

– Ну и как тебе сегодня спалось, Воробушек? Очень сладко? – знакомым до боли мужским голосом бьёт по голове именно буквально. Будто пустым, но очень тяжёлым ведром.

И кажется, я начинаю задыхаться от острой асфиксии в ту же секунду, как и подыхать от смертельной реакции собственного тела на услышанное, испытанное и… предстоящее.

Я не знаю, как сумела поднять голову (вернее, чуть приподнять) и повернуться лицом в сторону говорившего со мной Арслана. Но это действительно был он, а не моя безумная галлюцинация. И он действительно сидел в этот момент (даже не представляю сколько уже времени) в одном из кресел напротив изножья кровати. Напротив той живописной картины “маслом”, которой он любовался явно не последнюю минуту и не две. В позе восседающего на троне императора или халифа, закинув одну ногу на колено второй, а руки возложив на широкие валики подлокотников в абсолютно расслабленном положении. Чёрные джинсы, чёрные берцы, чёрная рубашка и чёрная кожаная куртка. Волосы идеально стянуты в хвостик на затылке. Сегодня он не дикарь-варвар. Сегодня он бездушный Дьявол во плоти. Спокойный, невозмутимый, равнодушный… может быть слегка подуставший и не выспавшийся… Но его глаза кажутся то ли замутнёнными, то ли полупьяными. В любом случае, ничего хорошего он в них сейчас не скрывает.

А мне всё ещё не хочется верить в то, что я не сплю. И что мои тщетные попытки высвободиться из чьих-то рук, обнимавших меня со спины, не плод моего больного воображения. Хотя, что бы я сейчас не стала делать и не начала говорить в своё оправдание, едва ли всё это как-то облегчит или чем-то исправит моё плачевное положение. Наверное, лучший для меня сейчас выход – это сдохнуть. Прямо сейчас, сию же секунду.

– Ар…Арслан? – поздравляю, Воробушек. Это явный прогресс. Осталось только сказать: “Это не то, о чём ты думаешь!”

– Надеюсь, твоё “удивление” не связано с тем, что ты ожидала увидеть кого-то другого? По правде сказать, вообще не представляю кого.

Это Я не представляю, что в эти минуты было для меня самым паскудным – моё полуживое состояние, та ситуация, в которую меня так красиво уложили (в виде пожёванной начинки для сэндвича) или то, какими глазами на меня сейчас смотрел Арслан Камаев?

Ещё и Увалову приспичило в этот момент проснуться и оторвать от подушки свою сонную голову. Не скажу, что мне стало как-то легче от мысли, что я проспала голой неизвестно сколько времени в одной с ним постели, но, наверное, будь на его месте кто-то другой, точно бы сорвалась в истерику. Я бы и сейчас сорвалась, не веди меня до сих пор от собственного наркотического полуопьянения.

К тому же он спал не сзади меня, а передо мной, повернувшись ко мне голой спиной и, разумеется, голым задом. Так что вопрос о том, кто был третьим (надеюсь, четвёртого не окажется) и кто жался всё это время к моей спине – оставался до сих пор открытым.

– Шайтан? Ч-что ты тут делаешь? – Денис в первую очередь потянулся взглядом в сторону неподвижного гостя в кресле, вопрошая того заплетающимся языком мало что соображающего укурка.

– Да так. Ничего криминального. Решил заглянуть на огонёк, хоть и с небольшим опозданием. Вы тут так зажигали этой ночью, что, наверное, и до центра Москвы долетало. Соцсети уж точно порвали в клочья бурными постами и перепостами всех мастей со своей костюмированной вечеринки века. Теперь, наверное, многим приходится восстанавливать аккаунты из-за запрещённого там контента с порнографическим содержанием. Хотя… кого это на самом деле ебёт?

Видимо, меньше всего я ожидала, что Арслан сейчас вдруг опустит ногу и поднимется с кресла, поскольку желанием закопаться в постель, а не наоборот, вылететь из неё ошпаренной кошкой, приложило в эти секунды неслабым. Кажется, Увалов тоже ощутимо напрягся, наблюдая со своего более удобного, чем моё, места как его гость неспешно идёт вдоль изножья кровати, в итоге останавливается в другой части спальни напротив мягкого уголка, нагибается и начинает что-то подбирать с пола. Причём, по всей видимости, с большой неохотой, через нехочу.

– У меня к вам сейчас лишь одна просьба. Давайте без сценок и излишней болтовни. А то у меня сейчас голова дико раскалывается и от похмелья, и от недосыпания. У вас, должно быть, тоже. Но, скорее, только от похмелья.

Вначале он поднял какие-то вещи, потом выпрямился и с показной брезгливостью принялся их рассматривать и “перебирать”. После чего снова развернулся к кровати всем корпусом и в ореоле льющегося из окна дневного света сделал пару шагов в нашу сторону.

– Вставай, одевайся и на выход! И, пожалуйста, поживее!

И в меня полетела, как выяснится вскоре, моя же одежда идеально рассчитанным броском. Выглядело это со стороны не очень. Будто в меня ею швырнули, как в какую-нибудь грязную шлюху, к которой до сих пор так и не прикоснулись лишь из-за чувства не наигранной брезгливости.

– Я не… Арслан…

– Я же попросил, Сэрче. Молча, без истерик и сцен. Сделай мне одолжение… Ты же не хочешь, чтобы я потащил тебя до машины прямо так, голышом?

Боже правый… Почему я так и не сдохла к этому времени? Поскольку говорить уж точно не могла, как бы не пыталась и не понимала, что, если не сумею убедить Арслана в своей невиновности, это уже будет конец всему. Но, наверное, лучше это действительно сделать не здесь и не в том состоянии, которым меня сейчас шторило едва не до обморока.

Я вообще не представляю, где нашла в себе силы подняться и ещё большие на то, чтобы откинуть с себя одеяло. Вернее, с последним мне помог Увалов, который по любому не испытывал абсолютно никакого чувства стыда за свою наготу перед посторонним человеком. Он же тогда и отодвинулся ближе к краю кровати, подтянув ноги и открыв передо мной небольшой проход на “выход”.

Как же меня тогда трясло, и как я старалась ни на кого и никуда не смотреть. Да у меня на тот момент частично и зрение пропало, и хоть какая-то осмысленная ориентация в пространстве. Схватив какие-то кинутые в меня вещи трясущимися руками, я попыталась прикрыть ими вначале грудь, а потом и живот с лобком. Но, получилось, видимо, не очень, как и все мои пытки выбраться из постели, как можно скорее. Мне даже не хотелось смотреть на того, кто остался дрыхнуть на второй половине кровати. Казалось, если туда посмотрю и увижу какое-нибудь знакомое мне лицо, то попросту рехнусь и впаду в истерику.

– М-можно я… пойду в ванную? – сама мысль, что я буду одеваться на глазах как минимум троих людей добивала куда сильнее, чем болезненным желанием добраться до унитаза. Как я ещё тогда определила, что, возможно, меня так никто этой ночью и не изнасиловал. Навряд ли насильнику придёт в голову вначале вытягивать из меня тампон, а потом запихивать его обратно уже после совершённого акта.

– Одевайся здесь на моих глазах! Да и кого тебе тут стесняться, Сэрче?

– А я, всё-таки туда смотаюсь, если не возражаете.

Никогда не думала, что однажды стану завидовать Увалову лютой завистью. Точнее, тому, как Денису, в отличие от меня, всё же удалось сбежать в уборную под носом у Камаева. Арслан на него вообще в эти секунды не смотрел, как будто в этой комнате, кроме меня больше никого и не было.

Не скажу, что мне хоть как-то стало легче от ухода Дэна, но, хотя бы дышалось уже не до рваных всхлипов с безумным желанием куда-нибудь побежать и где-то спрятаться. И, если честно, мне и в самом деле не терпелось поскорее одеться и уйти из этого места. Даже так, сгорая от стыда, под медленно убивающим взором явившегося по мою душу Дьявола. Даже когда я старалась на него не смотреть, развернувшись корпусом так, чтобы стоять спиной и к нему, и к кровати. Но я всё равно продолжала чувствовать его препарирующий взгляд, скользящий по моей покрытой онемевшими мурашками коже, подобно равнодушным пальцам хирурга в резиновых перчатках. Ощупывающего каждый уголок моего кем-то попользованного тела. Мне даже показалось, что он задержался на моих ягодицах и пояснице чуть дольше, чем на других местах, именно там, где мою кожу стягивало какой-то высохшей, но всё равно ощущаемой “коркой” чужеродного вещества. А может мне попросту всё это почудилось, как и “корка”. Хотя проверять на ощупь рукой почему-то совершенно не тянуло.

– Обувайся и на выход. Надеюсь, до туалета в моём имении дотерпеть сумеешь?

Кошмар продолжался. И, как выяснится чуть позже, заканчиваться так и не собирался. Скорее, всё, что происходило до этого – можно считать лёгкой прелюдией. Начиная с идеальной аферы Щербаковой и заканчивая сегодняшним пробуждением в постели Увалова под прессующим взглядом Арслана.

Я так и не нашла в себе сил взглянуть в его лицо и хоть что-то сказать в своё оправдание, ещё до того, как завязала на кроссовках дрожащими пальцами шнурки и, шатаясь, практически не чувствуя под ногами опоры, пошла на выход из спальни. Кажется, даже неосознанно мазнула помутневшим взглядом по кровати, но едва ли разобрала, кто в ней лежал и продолжал дрыхнуть, как ни в чём ни бывало. Двигалась, как во сне, совершенно не соображая, куда надо идти и какие двери ведут в коридор. Но вроде бы не ошиблась с первого попадания. Хотя потом и запнулась за порогом, впервые в жизни разглядывая незамысловатый лабиринт представшего моим глазам бежевого коридора совершенно незнакомого мне дома. Я даже не знала, какой это этаж и сколько здесь вообще уровней, не говоря уже про комнаты.

– Не помнишь, откуда сюда добралась?

Видимо, я до сих пор не расплакалась только потому, что ещё не до конца протрезвела. А так, уже начинало колотить знакомыми позывными с периодическим удушьем при каждом новом шаге и… довлеющей близости Арслана за моей спиной. Когда он заговорил, прямо над моей головой, меня чуть было не шарахнуло шоковым ударом и не отбросило на ближайшую стену. Впервые, за это утро, я расслышала в его голосе кроме былого равнодушия и усталости что-то пострашнее угрожающего хищного рычания. Что-то близкое к грубой издёвке, но не от обычного человека. Скорее от убийцы, который прокручивал в эти минуты в своей голове предполагаемые варианты моего запланированного на этот час убийства.

Мне бы побежать. Сделать хоть что-то ради собственного спасения… Я же уже почти могу и соображать, и ходить. Пусть коленки и трясутся, а голову кружит от разрастающейся паники, но не воспользоваться даже самым разнесчастным шансом на побег – сродни добровольному самоубийству.

Но нет. Я не побежала и ничего не сделала. Потому что прекрасно знала, что ничего у меня не выйдет.

***

– Арслан, пожалуйста… – я, наверное, и до пикапа добралась, как под воздействием мощного гипноза, ничего не соображая и не замечая окружающих красот, как во внутреннем дворе коттеджа, так и за его пределами. Ощутила лишь ненадолго перепады температуры в воздухе, а потом более-менее очнулась в прогретом салоне авто на сиденье пассажирского кресла. После чего уставилась в бесчувственный профиль Арслана, усевшегося рядом и делающего вид, будто кроме него одного в этой машине больше никого нету. Видимо, хотела разглядеть в нём что-то ещё, помимо надетой на его лицо маске отмороженного убийцы.

– Давай с тобой условимся, Сэрче…

Он перебил меня сразу же, но так на меня и не взглянул. Только сейчас его поведение мало чем походило на те действия из того дня, когда он забрал меня из университета и устроил по приезду в имение бурную сцену ревности. Сейчас он был абсолютно непроницаемым. Кусок ледяного гранита, о который, скорее, разобьёшься насмерть сам, чем сумеешь достучаться до скрытого в нём человека. До того Арслана, который умел вскипать за считанные секунды, подминать под себя в сумасшедшей страсти и сводить с ума буквально пошлыми фразочками, жарким шёпотом-рычанием и властными прикосновениями неоспоримого собственника.

– Всю дорогу до имения ты молчишь. Не издаёшь ни слова, ни звука; ни всхлипываешь и не вздыхаешь, и не делаешь вообще ничего! Иначе, клянусь… Остановлю машину где-нибудь у лесной полосы и не знаю, что с тобой тогда там сделаю. И лучше пристегнись. А то мало ли. Вдруг у меня непроизвольно дёрнется рука, и мы во что-нибудь врежемся на полной скорости…

Его голос я тоже не узнавала. Вроде бы и спокойный, и абсолютно безэмоциональный, но хриплый, как никогда прежде. Я бы даже сказала чужой. Как и всё остальное в этом незнакомом мне человеке. Даже при нашем первом знакомстве и в день моего похищения из больницы, он не выглядел настолько пугающим. Да, я его тогда боялась до жути и до икоты по вполне понятным причинам, но сейчас… Он вел себя совершенно иначе. Это был кто угодно, но только не Арслан Камаев!

Может поэтому я и послушалась, даже понимая, что, если не успею рассказать обо всём случившемся прямо сейчас, потом уже будет слишком поздно. Молчала всю дорогу, интуитивно вжимаясь спиной и затылком в спинку кресла, а пальцами крепче цепляясь за кожу подлокотника на дверце. Но едва ли боялась несущегося по пустой автотрассе на сумасшедшей скорости пикапа. Перспектива разбиться в случайной автокатастрофе меня почему-то пугала сейчас меньше всего. Поскольку изводящими страхами крыло и притапливало с совершенно другой стороны. Я и чувствовала в эти минуты исходящую угрозу не от внешних звуков за пределами авто, не от собственного тела (дрожащего и измученного нескончаемыми приступами тошноты и физического недомогания), а от сидевшего рядом зверя. Зверя, принявшего облик Арслана Камаева.

Сопоставлять тот день, когда он впервые привёз меня в своё имение, с сегодняшним было бы, наверное, смешно и не к месту. Тогда действительно всё было по-другому, пусть я и не знала, что меня ждёт. Сейчас я тоже ни черта не знала, но, видимо, чувствовала… Интуитивно чувствовала по тому ментальному накалу, которым буквально вибрировал воздух во всём автосалоне. По убийственному молчанию сидящего рядом мужчины. По его подминающей близости, заполнившей собой всё – и этот маленький вакуум замкнутого пространства, и всего мира за его пределами. Казалось, я больше ничего теперь и не ощущала. Только его одного или то, что от него исходило…

Он уже давно остановил машину во дворе своего огромного особняка. Ворота за нами закрылись, как минимум, пять минут назад. А Арслан продолжал сидеть неподвижной статуей и смотрел куда-то вперёд явно невидящими глазами. Почти не моргающими, буравящими пространство чёрным взором выжидающего убийцы. А я так ничего и не сделала за это быстротечно ускользающее в никуда время. Так и не рискнула ни слова произнести, ни пошевелиться, будто от этого зависела моя ближайшая судьба. Вернее даже жизнь. Продолжала сидеть соляным столбом, слушая гулкую аритмию собственного сердца и размеренное “дыхание” готовящегося к смертельному прыжку Зверя.