Текст книги "Трава на бетоне (СИ)"

Автор книги: Евгения Белякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Часть 10

Скай остановился в дверях, прислонился к косяку, неосознанным движением провел пальцами по вытатуированному на виске скорпиону. Дежавю. Противоестественное чувство дежавю. Когда-то я так же заходил в эту комнату и видел распахнувшиеся мне навстречу ласковые серые глаза сестры, она откладывала книгу, улыбалась и поднималась с кресла, где просиживала, поджав ноги, бывало, целые вечера, листая легкие странички под теплым персиковым светом старого абажура.

Арин поднял голову, встретил жесткий, затуманенный взгляд Ская, отложил книгу в сторону, потянулся:

За прошедшие пару часов в этом дворе ошивались сразу два полицейских патруля.

Как думаешь, не многовато для такой дыры?

Скай подошел к столу, потянул тяжелую металлическую цепочку, вытащил датчик из стакана с водкой, задумчиво посмотрел, как стекают прозрачные легкие капли по черному пластику и потухшему посеревшему экранчику:

Нервы не выдержали?

Он просто отвратно пищал. Ты слышал, что я сказал? Я здесь оставаться не собираюсь. Выкладывай, что тебе от меня надо, решим этот вопрос и до свидания.

Идешь на компромиссы? – усмехнулся Скай, вкладывая в погасший датчик чип.

Это мое решение, а не компромисс.

Садись, я тебе разъясню ситуацию, – сказал поисковик, наблюдая, как оживает мятным, опротивевшим зеленым светом восстанавливающий информацию приборчик, потом отвел взгляд от монитора, спросил неожиданно, – ты всегда так сидишь?

Арин оглядел себя, поморщился, рассмотрев бурую рванину материала футболки на простреленном плече:

Всегда. Ты там вроде разъяснять собирался. Разъясняй.

Сначала поставим чип на место.

Скай присел перед креслом, провел ладонью по щеке Арина, точно по полоске кельтского орнамента, бегущей от виска:

Поверни голову.

Арин послушался, замер, услышав хруст вскрываемого лезвия возле самого уха, развел колени, позволяя Скаю сесть ближе:

Сколько можно меня полосовать…

Не ной – разрезом больше, разрезом меньше… Тебе должно быть без разницы, с твоим-то сроком жизни.

Арин не ответил, он, практически не дыша, смотрел сквозь прикрытые лиловые ресницы на близкое сейчас лицо поисковика, отметив вдруг неброскую, спокойную красоту его черт, строгие, правильные линии скул, и серый чистый свет глаз.

Заметил Арин и тонкий шрам на виске, и следы швов чуть выше, почти под самыми волосами, а самого шрама от зашитой раны не видно, он скрыт отливающим сталью густым коротким ежиком.

Странно, подумалось Арину. Я инстинктивно вижу в лицах людей даже самые неуловимые признаки тщательно скрываемого уродства души. Оно проступает сквозь самые красивые черты, сочится грязной желчью из самых красивых глаз, оно пропитывает человеческий облик, я улавливаю его моментально… А здесь я его не вижу. Почему-то не задумывался об этом раньше, надеялся, что этот человек станет незначительным эпизодом моей жизни, о котором будет легко забыть, но нас вновь что-то столкнуло, и теперь он еще и не хочет меня отпускать, не объясняя, зачем я ему нужен:

Давай быстрее.

Скай наклонил голову:

На этот раз я не могу торопиться, потому что знаю, как это делается.

Не понял. А что было в прошлый раз?

Русская рулетка.

Забавно, – улыбнулся Арин и сжал коленями бока Ская. – ребра тебе бы за это переломать.

Ты придурок или как? – злобно сказал Скай, – какого хера ты дергаешься? Хочешь, чтобы тебя замкнуло?

Откуда ты знаешь, что нет? – огрызнулся Арин, расслабляя колени. – Может, и хочу.

Больше ничего не хочешь? – поинтересовался Скай, широкой лентой пластыря заклеивая густую сетку глубоких разрезов на коже под волосами подростка.

Курить, – тут же ответил Арин. – Все?

Да, теперь слушай, – Скай отложил лезвие подальше, потом, подумав, сунул его в карман, подался вперед, обнял Арина за плечи. – Внимательно слушай. У тебя чип военного образца, каждый такой чип снабжен деструктором, реагирующим на индивидуальный код. Этот код может быть введен любым, кто имел доступ к чипу и скачал с него информацию. Притом введен откуда угодно, система дистанционна.

Понял?

Да, – коротко ответил Арин.

Датчик дублирует сигналы кода, так что, избавиться от моего влияния, выкинув датчик, ты не можешь, иначе ты лишишься связи с миром и потеряешь информацию о том, сколько времени тебе осталось жить. Единственное, чем могу тебя утешить: я не маньяк и не псих, но отпускать тебя все равно не хочу. Побудешь со мной.

Для чего я тебе? – спросил Арин, и Скаю показалось, что он услышал в его голосе тщательно сдерживаемую дрожь, но не дрожь обреченности, а тяжелую, металлическую, злобную.

Для секса, – ответ был заготовлен заранее, но Скай не удержался и все-таки пояснил. – Обычного. Не такого, как ты боишься.

Арин поднялся, проскользнув под рукой поисковика, вытащил из лежащей на столе пачки сигарету, закурил, отложил зажигалку, отошел к окну.

Скай наблюдал за ним со смешанным чувством понимания и тревожного ожидания. Он хорошо помнил предупреждение Макса, поэтому не исключал возможности, что парня придется опять удерживать, прибегая к физическому насилию, успокаивать, а потом таскать за собой повсюду связанного, опасаясь, чтобы он не смотался и опять не натворил дел. Также он знал, что не мог назвать другой причины, поэтому не испытывал неловкости. Решения, принятые в безвыходной ситуации, – всегда самые правильные, хотя, по логике, учитывая прошлое парнишки, такой поворот дела был нежелательным.

Арин оперся рукой на раму окна, сказал тихо:

Опять менты. Надо отсюда уходить.

Отойди оттуда, – сразу же среагировал Скай. – Нам и так повезло, что мы смогли провести здесь ночь. Видимо, кто-то видел мою машину еще вчера. Пойдем.

Он поднялся, сгреб в сумку сваленные на столе пластиковые карты, застегнул молнию, подошел к двери, оглянулся:

Идешь?

Арин молча потушил сигарету, повернулся, наклонился, согнув колено, затянул туже блестящие полосы ремней, привычно провел ладонью по бедру, ища металлические пластины-держатели, не нашел, выпрямился медленно.

Скай остановился. На фоне серой мутной рамки окна стройная, сильная фигурка казалась тающей, нечеткой. Тусклый свет размыл очертания узких, плотно обтянутых тканью джинсов бедер, растворил и приглушил яркий сиреневый цвет волос, размыл бурые пятна подсохшей крови на разорванной футболке. А глаза остались прежними, сохранив дерзкий, презрительный блеск, смешанный сейчас со снисходительным пониманием и брезгливой жалостью.

Идешь? – тихо повторил Скай.

Арин не двинулся с места и ничего не ответил.

Некогда тупить, подумай, прежде чем решать окончательно. Или тебя здесь бросить и запереть на хрен, чтобы ты посидел и подождал ментов? В колонию захотелось?

Слушай, я не могу применять силу, любой шум подставит нас обоих, давай выберемся отсюда и разберемся где-нибудь в другом месте.

Тишина, нарушаемая только еле слышным, приближающимся воем полицейских сирен.

Арин, некогда демонстрировать характер, – терпеливо сказал Скай, с ужасом осознавая, что из-за такой мелочи может рухнуть все и сразу, он потеряет Арина, следовательно, потеряет жизнь, а Арин потеряет свои последние несколько месяцев свободы. – Я же сказал, ты мне нужен не как игрушка. Просто нужен. Но ты не поддаешься по-хорошему, поэтому пришлось поступить так.

Одно и то же, – сказал Арин, – это одно и то же.

Ладно, – сдался Скай. – Я не собирался полностью ограничивать твою свободу, если мы отсюда выберемся, я это докажу. Пойдешь, куда хочешь.

Еще что?

Разберемся. Не иронизируй. Все и так хреново, дальше некуда. Я тебе обещаю – я не буду тебя трогать, если ты не захочешь.

Арин еле заметно улыбнулся, но промолчал.

Ты тупой? – не выдержал Скай, – иди сюда, я сказал, если хочешь еще раз увидеть того, кто рисует небо.

* * *

В машине Скай стянул с себя куртку, кинул на колени Арину:

Одень и застегнись, а то вид у тебя компрометирующий.

Арин перегнулся через сидение, посмотрел назад:

Здесь есть спиртное какое-нибудь?

Есть, посмотри внизу. Только сначала оденься Достал ты меня, – Арин повертел в руках куртку, влез в рукава, застегнул молнию, перелез назад и почти сразу же вернулся на переднее сидение, сел, зажав между колен квадратную тяжелую бутылку виски.

Скай мельком взглянул на него, потом перевел взгляд на дорогу, спросил:

И долго ты можешь на одном спиртном прожить?

Долго. Куда мы едем?

Не знаю еще, – задумчиво ответил Скай, посмотрев на монитор бортового компьютера, на котором вспыхивали маленькие зеленые огоньки. – Можно переночевать в Сотках, а потом решим.

Там же народу до хера.

Вот именно. А еще там никто не интересуется документами, достаточно того, что у тебя есть деньги.

Да это почти везде так, – засмеялся Арин. – По фигу, кто ты и что хочешь, лишь бы у тебя были деньги.

Скай не ответил, вглядываясь в сизый туман, из глубины которого им навстречу выплыла сине-черная полицейская машина. Легкий свет полицейского сканера ощупал машину, приостановился на номерных знаках, и Скай потянулся было уже к закрепленному позади автомату, но сканер пискнул и мигнул разрешающим зеленым:

Молодец Макс, – выдохнул Скай, разворачивая автомобиль, объезжая посты.

Арин посмотрел назад, на тающий в сумраке полицейский опорный пункт, потом внимательно взглянул на Ская, но промолчал и больше за всю дорогу не произнес ни слова.

Спустя сорок минут машина Ская остановилась возле Соток – стоящих аккуратным квадратом на отшибе города стоэтажных зданий, серых, неотличимых друг от друга.

Это был доживающий свои последние деньки комплекс некогда шикарных отелей, а теперь – превратившихся в многоквартирные дома с низкой арендной платой – в номерах люди жили годами. Так же отели служили местом встреч бизнесменов средней руки с молоденькими любовницами или любовниками, туда же шлюхи из близлежащих районов приводили своих клиентов. Но видимо по старой памяти, владельцы отелей содержали комнатки в порядке, аккуратно ремонтировали их после нередких погромов и никогда не задавали лишних вопросов, довольствуясь тем, что им платят.

Скай загнал машину под мутные купола пластиковых гаражей, позвал Арина:

Пойдем.

Арин с сожалением посмотрел сквозь толстое стекло наполовину опустошенной бутылки виски.

Купим еще, – сказал Скай, – я сам замотался с тобой, так что не против спиртного.

Арин кивнул, вылез из машины, сунул руки в карманы, поднял голову, глядя на уходящие в небо серые глыбы Соток, между которыми висела, изогнувшись, петля прорванного купола, постоял немного и пошел вслед за поисковиком, закуривая на ходу.

Скай вошел в холл, в котором в этот час было пустынно, лишь скучала за административной стойкой пышногрудая девушка, щелкая длинным накрашенным ногтем по экранчику датчика, словно это был градусник и ей захотелось сбить температуру, да сидели на красных низких диванчиках несколько неопределенного возраста мужчин, лениво скользнувших взглядом по фигуре поисковика и уставившихся на вошедшего следом Арина.

Скай не обратил на них особого внимания, подошел к стойке, положил на полированную поверхность пластиковую карту:

Последний этаж.

Девушка кивнула, подцепила карточку и пробежала пальцами по клавиатуре, сверяя коды.

Скай обернулся, ища глазами Арина, и одновременно услышал каркающий, насмешливый голос одного из мужчин, потрепанного, плотного, с заплывшим лицом.

Интересно, маленький мальчик впервые захотел стать девочкой? Раньше я его здесь не видел. Эй, Скорпион, попользуешься им, отправь на пятый этаж, окупишь расходы.

Скай не успел отреагировать, как почти сразу же холл огласил задыхающийся отчаянный вопль, а Арин уже сидел на коленях толстяка, вжимая стальные клинки глубже в его дергающиеся, расплывшиеся ляжки, глядя в упор внимательными потемневшими глазами.

Кровь, пузырясь, ползла из узких ран, минуя тусклый металл, но Арин не отпускал рук, нажимая на стилеты всем своим весом, распарывая мышцы:

Ты уверен, что ты меня не видел? – ласково, отчетливо спросил он, – а я тебя видел. На том самом пятом этаже тебя драли трое, а ты визжал и просил не трогать твою задницу, обещая взамен фантастический минет. У тебя плохая память или ты просто очень старался об этом забыть?

Толстяк заскулил, согнувшись, хватаясь руками за клинки, скользя по ним разрезанными до костей, пальцами.

Секундное замешательство, охватившее остальных, исчезло быстро, и практически одновременно с диванов поднялись угрожающе несколько человек. Скай понял, что пора вмешаться, выдернул из все еще открытой сумки пистолет, окрикнул:

Стоять!

Девушка испуганно прикрыла ладонями уши и замерла, заверещав тоненько, когда Скай, перегнувшись через стойку, тронул ладонью ее высоко уложенные, обмазанные синим искристым гелем волосы, не спуская глаз с искаженных злобой и страхом отдуловатых лиц:

Снимай ты деньги, наконец, – сказал он ей. – Ничего страшного не произошло.

Арин поднялся, выдернул стилеты, не раздумывая, практически не целясь, ударил с разворота ногой по залитому слезами лицу толстяка, сплюнул и спокойно прошел между застывших в нерешительности мужчин. Но никто из них не посмел двинуться с места, несмотря на то, что их друг, согнувшись, воя, пополз вниз, на пол, пятная ковер жирными пятнами крови, льющейся из глубоких черных ран.

Арин подошел к стойке, положил локти на ее поверхность, поднял голову:

Долго еще?

Мне неудобно одновременно держать на прицеле эту толпу и разговаривать с персоналом, – ответил Скай. – Поговори с ней сам.

Ладно. Элен, очнись! Она просто очень нервничает, когда такое видит. Элен!

Девушка отняла ладошки от ушей, захлопала ресницами.

Арин улыбнулся:

Привет, давно не виделись. Ты до сих пор боишься крови? Давай я встану так, чтобы тебе не было ее видно, а ты введешь, наконец, код.

Элен потянулась было к карточке, качнула головой, рассмеявшись:

Ну что я могу с собой поделать? Не могу видеть кровь и все, я даже томатный сок не пью… Потому что похож чем-то. А вы? Будете что-нибудь пить?

Ага, – сказал Арин, пряча окровавленные клинки за спину. – Мы все будем. Только быстрей.

Через полторы минуты Элен протянула Арину ключ:

Последний этаж, семисотый номер.

Скай, возьми ключ, я не хочу ей руки показывать.

Спасибо, зайчик, ты всегда был тактичным мальчиком, – улыбнулась девушка. – идите, не беспокойтесь об инциденте, здесь есть, кому таких придержать, все будет в порядке.

В лифте Скай убрал пистолет обратно в сумку, произнес задумчиво:

Я не знаю, чего мне больше хочется – разбить тебе башку об стенку или поблагодарить за быстрое оформление. Ты когда успел вернуть стилеты?

В машине еще, – ответил Арин, стряхивая с рук капельки крови, – ты их положил сбоку автомата, в держатель.

Понятно.

"Если он сорвется, сомневаюсь, что ты с ним справишься".

Скай протянул руку:

Давай сюда. И не лезь больше в такое дерьмо, у меня и так ощущение, что ты знаешь каждую конченую тварь в этом городе.

В этом нет ничего удивительного, – ответил Арин, кладя ему на ладонь клинки, – конченых тварей здесь намного больше, чем нормальных людей.

Номер был небольшим, стандартным, скудно обставленным, но чистым. Темно-зеленый пластиковый коврик, серые жалюзи, несколько круглых ламп, затянутая предохранительной пленкой широкая кровать. Ни одного лишнего предмета обстановки, ни одного украшения или безделушки – перевалочный пункт, не более.

На тумбочке у кровати две тусклых литровых бутылки виски, высокие стаканы и карточка со списком предлагаемых услуг.

Арин скинул с плеч куртку, подошел к тумбочке, потянул один из ящиков, зашуршал россыпью разноцветных упаковок:

Презервативы.

Последняя вещь, в которой я сейчас нуждаюсь, – это презервативы, – отозвался Скай. – Не знаю, сколько ты собираешься жить на спиртном, а я хочу есть.

Арин кивнул:

Я тоже не против.

Согда сиди здесь.

Сигареты оставь.

Скай вытащил пачку из кармана, подкинул в воздух и остановился, пораженный.

Арин, не оборачиваясь, перехватил пачку одной рукой, прикусил зубами целлофановую упаковку, другой рукой взялся за стоящую перед ним бутылку.

"Если он сорвется, сомневаюсь, что ты с ним справишься".

"Что-то мне подсказывает, солдат, – подумалось Скаю, – что ты хорошо позаботился о том, чтобы парень мог себя достойно защитить. Может, даже слишком хорошо об этом позаботился".

* * *

Вернувшись, Скай не нашел Арина в комнате и готов был уже проклясть все на свете, как увидел за жалюзи черную, высокую тень.

Дверь на балкон был открыта, и лился оттуда дымный смоговый воздух, смешанный с сигаретным дымом.

Скай приоткрыл дверь, шагнул на балкон и остановился.

Арин обернулся:

Что?

Ничего, – спокойно сказал Скай.

Твою мать, да почему меня угораздило связаться именно с ним? Он может угробить себя в любой момент, или его кто-нибудь убьет – следи за ним или не следи, забирай у него оружие или не забирай! Я впервые вижу человека, который обращается с жизнью, как ребенок с леденцом, который то грызет его, то бросает на землю, то опять поднимает и продолжает грызть. К черту все это, даже мои нервы не выдерживают, пусть валит в свои катакомбы, я просто подожду, пока вшитый в мою куртку маячок не установит точное местоположение конечного пункта его маршрута, слезу туда, перестреляю всех, кто попадется на пути, и заберу оттуда сумасшедшего пацана. Надоело. Я и так знаю, что долго мне не продержаться, а с такими выходками так вообще контроль над собой начинаю терять, а это всегда влечет за собой массу ошибок.

Арин покачнулся, раскинул руки, сохраняя равновесие, глянул вниз:

Охренеть, как высоко.

Охренеть, – неопределенно согласился Скай, думая о том, как стащить его с перил.

– Пошли назад, ты вроде есть хотел.

Хотел, – Арин осторожно наклонился, взявшись рукой за металлическую полоску перил. Скай отступил на шаг, думая, что он собирается слезть, но Арин, изогнувшись всем телом, неожиданно и легко перевернулся, успев подставить вторую руку и замер, вытянувшись в немыслимом напряжении, держа свое тело на краю километровой пропасти, опираясь лишь на ладони.

За те несколько секунд, что прошли среди клочьев смога, превратившего мир снаружи в седую бездонную морскую пену, глядя на находящегося на грани жизни и смерти парня, Скай неожиданно вспомнил все, что отпечаталось в его памяти отчетливо, глубоко.

Боль от удара стилетом, пробитое почти насквозь колено и сверкающие, обещающие ласку карие глаза, улыбка, тревожащая, дерзкая.

Льющиеся по груди из-под застежки ремня, яркие струйки крови, торжествующее пьянящее безумие в его взгляде.

Мягкий изгиб, теплая впадинка у бедра, отчаянные, сказанные в бреду, слова, недолгий поцелуй, вкус ласковых губ.

Движения, голос, лихорадочный жар, прикрытые пушистые лиловые ресницы. Желание.

Желание – это когда хочется взять то, что тебе нужно.

Выверенным, легким рассчитанным движением, Арин подался чуть вперед, выгнулся и через секунду уже стоял на ногах, улыбаясь.

Я был на краю и я вернулся, – с декламацией произнес он. – Что насчет еды?

Ничего, – ответил Скай, обнимая его за дрожащие еще от напряжения округлые плечи. – Ничего.

Арин поднял голову, посерьезнев, закрыл глаза, разомкнул губы, впуская язык Ская, положил ладони на сильную грудь, перевел дыхание, почувствовав как крепко, ласково сжались его руки, в ответ сам прижался сильнее, расслабившись.

Скай остановился, опустил голову, вдыхая запах шелковистых, густых волос, гладя медленно его спину, слушая быстрый стук сердца у самой своей груди. Арин тоже замер, прижавшись губами к прохладной ямке у основания шеи Ская, задумчиво водя кончиками пальцев по тонкой синтетике черной футболки, касаясь через нее затвердевшего соска.

Я тебе обещал, что не буду ничего делать, если ты сам не захочешь, – наконец сказал Скай.

Арин еле заметно улыбнулся, поднял голову, прикусил мочку его уха, жарким нежным языком скользнул по гладкой коже ниже, к изгибу плеча:

Сейчас я не против. Но только по моим правилам.

Часть 11

У тебя есть правила? – заинтересовался Скай.

Арин пожал плечами, отстранился, прислонился спиной к перилам, положив локти на холодную узкую металлическую полоску:

Не знаю, что и сказать… Неправильное слово подобрал. У меня бывает. Ладно, не буду объяснять. Потом поймешь. Давай быстрее, пока я не передумал.

Сволочь ты невообразимая, – спокойно сказал Скай, привлекая его к себе, – Здесь холодно, давай вернемся в комнату.

Арин повернулся, наклонил голову, глядя вниз, в дымное месиво километрового провала, проговорил вполголоса:

Скай – твое настоящее имя?

Да. Другого у меня нет. А твое имя настоящее?

А что было той ночью? – спросил Арин, игнорируя его вопрос, – Я не помню.

Ничего не было, – честно ответил Скай, – Ты не дурак, можешь сам догадаться, что тогда с тобой случилось. Поэтому ничего и не было.

Не любишь животных? – усмехнулся Арин.

Забираю свои слова назад, – нетерпеливо ответил Скай, – Ты дурак. Притом полный.

Если бы мне нужно было то, во что ты превращаешься, я и сейчас затянул бы на тебе ошейник. Но ты мне нужен настоящим.

Арин потянул вниз молнию куртки, обернулся, посмотрел внимательно:

Интересное желание. Настоящим, говоришь?

Скай не стал отвечать, шагнул назад, за порог, не отпуская лежащих на плечах Арина, рук, потянул его за собой.

Серые сумерки лежали в комнате пыльными пластами, свет давно погас – электрические связи потеряли ощущение человеческого тепла, и лампы превратились в матовые, мертвые тусклые шары.

В колыхающихся пепельных тенях, в холодном воздухе все казалось мертвым, мертвыми были плоские отблески, лежащие на пластиковом полу, мертвыми были правильные, твердые линии углов и стен.

Ощущение жизни, горячей, сильной, свободной, лилось лишь от стройного, гибкого тела, от обнажаемой медленными движениями, гладкой кожи.

В полумраке глаза Арина потеряли блеск и в их матовой, темной глубине не отражалось ничего, осталась лишь пугающая, серьезная внимательность. Словно пытаясь что-то понять, смотрел он в глаза Ская, изучающе, не отрываясь.

Скай не отвел взгляда, притянув Арина ближе, он провел ладонями по округлым плечам, обнаженной спине, мягким, осторожным движением, ощущая под пальцами легкие припухлости старых, рваных шрамов на его коже.

Поднял руку, дотронулся до широкой серо-белой полосы на его шее, отвел сиреневые, приглушенного сумерками цвета, мягкие шелковистые пряди волос.

Настоящий. Не стертый призраками, живой, манящий, теплое дыхание, пристальная темнота затуманенных глаз. Странное, непонятое существо, смесь резкости, опасности и испытующего, тревожного ожидания, непокорный, неродной, но почему-то именно сейчас нужный. Необходимый. Подкинутый мне безглазой судьбой, так и не понявшей, что она натворила.

Больно. Больно от осознания того, что все происходящее просто способ избавиться от желания, не более. Хороший способ. Приятный. Ложный.

Скай отвлекся от своих мыслей, неожиданно поняв, что Арин перехватывает инициативу в свои руки, словно пробудившись от глубокой апатии. Приподнявшись, он чувственным, нежным скользящим движением провел по шее Ская языком, стирая кончиками пальцев остающуюся после прикосновения влажную дорожку. Наклонил голову, потянул плотную синтетическую ткань футболки, обнажая тренированное, сильное тело, почти невесомо коснулся губами соска и, помедлив, прикусил ощутимо, вызвав ощущение тревожной, сладкой боли, проговорил еле слышно:

Я сам так решил… Сам тебя захотел.

Я не спорю, – тихо сказал Скай, привлекая его к себе, – Сам так сам.

Арин опустился ниже, прижался губами к напрягшемуся животу Ская, пальцами нежно тронул полоску кожи над жестким ремнем, потянул вниз ткань джинсов:

Я просто хорошо помню твой вкус. Помню, что и тогда тебя хотел. И кровь возбуждала, и та боль.

Скай опустил ресницы, вздрогнул, почувствовав прикосновение влажного языка к головке члена, перевел дыхание, поняв, что торопиться он не будет.

Ты меня тогда тоже хотел? – спросил Арин, проводя губами по тугой, тонкой коже.

Скай не стал отвечать, прикусил губу, положил руку на шелковистые волосы на его затылке, сжал ладонь, с трудом удержался от стона. Арин не стал ждать ответа, повернул голову чуть набок, прошелся языком по всей длине возбужденного члена, тронул пальцами повлажневшую головку:

И сейчас меня хочешь?

Он привстал, опершись на руки, подтянулся выше и прильнул теплыми, с терпким вкусом смазки, губами к губам Ская, почти сразу же отстранился, не позволяя углубить поцелуй, лег, прижавшись к нему горячим, гибким телом.

Скай непонимающе открыл глаза, увидел внимательный, серьезный взгляд, мягкие тени от пушистых ресниц, лежащие на щеках, влажную полоску на приоткрытых губах.

Арин чуть улыбнулся в ответ на этот взгляд, отвел глаза, прикусил быстрым, жарким движением мочку его уха:

Скажешь?

Не сходи с ума, – тихо ответил Скай, – Не время трепать мне нервы.

Арин промолчал, опустил руку, привычным движением разомкнул застежку своих джинсов, позволил Скаю стянуть их с себя, в ответ на ласковые, настойчивые прикосновения к обнажившейся коже бедер, снова коснулся губ Ская коротким поцелуем, приподнялся, чуть изогнувшись, опустил глаза:

Когда-то для меня было странным ощущение, которое испытываешь, когда прижимаешься своим членом к члену другого человека. Приятное, но мучительное из-за слишком откровенного чувства наслаждения. Слишком четкое для того, чтобы быть просто приятным…

Он не стал договаривать, подался вниз, положил голову на грудь Ская, опустил руку, и Скай сразу понял, что он имел ввиду.

Пальцами Арин крепко обхватил его член и, прижав к своему, медленно потянул ладонь вниз, напрягшись сам, закрыв глаза, прикусив жестко сосок Ская.

Но теперь боли Скай не ощутил, все ощущения сконцентрировались на резком, остром чувстве наслаждения, на нахлынувшем, разбившим мысли на осколки, возбуждении, вызванном странной, неведомой тяжестью горячей пульсации чужого тела. Плавные, умелые движения Арина, трущаяся о влажную кожу головки его члена, собственная плоть, жесткий нажим узких бедер и прохлада его языка на затвердевшем соске…

Все вместе заставило вздрогнуть всем телом и требовательное, не терпящее контроля желание заставило Ская сжать бедра Арина, принуждая чуть развести ноги, и, не особо задумываясь об осторожности, тронуть пальцами влажную, нежную приоткрывшуюся дырочку, протолкнуться глубже, сгорая от нетерпеливого, томительного ожидания.

Арин пробормотал что-то неразборчиво, задохнувшись, помедлил, поднял глаза, продолжая гладить то головку своего члена, то члена Ская, смешивая теплую густую смазку на тонкой, чувствительной коже:

Хочешь меня?

И Скай не выдержал, потянул Арина на себя свободной рукой, в бешенстве прикусил его губу, ответил:

Хочу и хотел тогда. Доволен?

Да, – просто ответил Арин, – Теперь доволен.

Он приподнялся, оперся рукой на грудь Ская, прикусил губу, все также глядя темными, внимательными глазами, опустился ниже, проговорил тихо:

Но… Мне не понравилось, как ты это сказал.

Скай не обратил на его слова внимания, выгнулся, не сдержав стона, закрыл глаза, поглощенный невероятным чувством жаркого, невероятного наслаждения, даримого ощущением медленного, контролируемого проникновения.

Арин запрокинул голову, забелел отчетливо во тьме широкий белый шрам на шее, выступили на гладкой коже прозрачные капельки пота. Он весь напрягся, сжал пальцы, оставляя на груди Ская малиновые вспухшие дорожки, сказал коротко внезапно севшим голосом:

Хорошо…

Скай приподнялся, обнял его, тронул языком нежный сосок, прислонился щекой к влажной, прохладной коже:

Давай же…

Арин коснулся головки своего члена, поднял руку, провел мокрыми пальцами по пересохшим губам Ская:

Не хочу. Просто побудь во мне.

Ты придурок, – сказал Скай, – Не делай так.

Арин сжал коленями его бока, не давая двигаться, прижался всем телом, устало и безразлично опустил голову на его плечо.

Скай почувствовал боль и не сразу понял, что от неудовлетворенного желания, от возбуждения свело все мышцы мучительной волной напряжения.

Властный голос инстинкта, болезненное желание, необходимость, жестокая, настойчивая, заставили его повернуть голову, отвести ладонью яркие волосы с изуродованной шрамом шеи, проговорить:

Я тебя хочу. Я тебя очень хочу, понял? Я тебя хочу еще с тех пор, как увидел на аэродроме. И той ночью я тебя хотел, но таким, какой ты есть, а не таким, каким ты был раньше.

Арин расслабил колени, приподнялся немного, поднял голову, поцеловал ласково, проводя языком по его приоткрытым губам, помедлил и опустился вниз, сжав руками сильные, напряженные плечи Ская.

Скай закрыл глаза, обнял его, прижал к себе крепче, и, уже не боясь, повторил:

Я тебя очень хочу… Не занимайся херней, я и так все прекрасно понимаю.

Арин замер на мгновение, прикусил зубами кожу на его плече и настойчиво нажал обеими руками на его грудь, заставляя лечь. Скай откинулся назад и закрыл глаза…

Давно уже горячо и мягко засияли чувствительные к теплу, лампы, осветив напряженное, исчерченное влажными дорожками, красивое, гибкое тело Арина, светлыми искрами сияя на влажных, растрепавшихся волосах, скользя матовым светом по тонкой коже прикрытых век и дрожащим пушистым лиловым ресницам.

Скай крепко, до синяков, сжал его бедра и, сдерживая сбившееся дыхание, смотрел в изменившееся, красивое лицо, на зарозовевшие, припухшие губы, на льющийся по щеке, сложный узор татуировки, на белую полосу шрама на шее.

Смотрел и ощущал странное, глубокое чувство. Хотеть целиком, желать так, что не разберешься уже, что именно хочется – его движений, сладкой истомы, ошеломляющего удовольствия или просто его самого, всего, каждый сантиметр его кожи, каждый изгиб мышц, голос, взгляд. Хотеть его видеть, ощущать, знать, защищать.

Хотеть чего-то большего, чем то, ради чего все началось… хотеть… Волна, ширящаяся по телу волна терпкого, гибельного, сокрушающего наслаждения прервала его мысли и, содрогнувшись всем телом, он отпустил руки, перехватил упавшего ему на грудь, Арина, бездумно и нежно, задыхаясь, коснулся губами пересохших, обветренных желанием, мягких губ.

* * *

Седьмая сигарета за полчаса. Макс откинул опустевшую пачку, закурил снова.

Позвонить что ли, чтобы какого-нибудь пацана привезли… Секс, как говорят, от всего помогает. И с него все начинается. И вообще… И вообще, с удовольствием кого-нибудь сейчас трахнул, закрыл бы глаза и вспоминал бы искрящийся, снисходительный взгляд под яркой россыпью сиреневой, небрежно обрезанной челки.

Макс услышал сзади легкий шорох, резко обернулся и увидел смеющиеся, беззаботные карие глаза.

Я никогда не научусь подходить к тебе бесшумно, – сказал Арин, – Ключ, кстати, возвращаю, в джинсах был.

Ты сам-то где был? – прислушиваясь к частому, тяжелому биению внезапно словно взбесившегося сердца, спросил Макс.

Арин поднял руки, стягивая с плеч рваную футболку: