Текст книги "Борьба испанцев с маврами и завоевание Гренады"

Автор книги: Евгения Тур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Король, королева, а за ними вся свита упали на колени и вознесли к небу молитву благодарности, а певчие придворной капеллы запели: Тебя, Бога, Хвалим!

После этого шествие тронулось вперед и достигло мечети, построенной у подножия горы. Там Боабдиль встретил их королевские величества, сошел с коня и хотел поцеловать руку Фердинанда, в знак подданства, но король не допустил его до этого. Королева, сердечно скорбя о несчастиях побежденного и униженного Боабдиля, приказала возвратить ему сына, находившегося в числе заложников. Мавританский король прижал ребенка к сердцу с великою скорбию и радостию и поднес Фердинанду ключи Гренады.

– Вот все, что осталось от владычества Мавров в Испании, – сказал он ему с горестью. – О король, совершилось! Ты победил и покорил мое королевство. Такова была воля Божия. Возьми же ключи эти и будь милосерд к нам!

– Не сомневайся во мне, – отвечал король, – я обещания свои исполню, и ты останешься нашим другом.

Тогда король поднес ключи Гренады королеве, а она, в свою очередь, передала их принцу Хуану, который отдал их графу Тендилья, храброму и благородному рыцарю, назначенному наместником Гренадского королевства.

Тихо и скорбно удалился Боабдиль в горы Альпуксары, чтобы не быть свидетелем въезда испанского короля и королевы в Гренаду. Удаляясь, Мавры остановились и еще раз взглянули на свои родной, великолепный, много любимый город. Никогда не казался он им столь прекрасным. На ярком солнце полудня блистали его минареты, башни и причудливые здания; густая, темная зелень обрамляла их и голубые волны Хениля катились между нею. Долго с мучительным чувством сожаления, с любовию и скорбию взирали Мавры на прелестное и обожаемое ими родное гнездо, где протекло столько счастливых и славных лет их могущества и власти.

Но вдруг раздались пушечные выстрелы, возвещавшие о полном занятии Гренады и Альгамбры, о конце маврского господства, о падении трона Боабдиля. Он не совладал с собою и воскликнул с отчаянием и слезами:

– О Аллах, Аллах!

Мать его, Аиха Львиное Сердце, вознегодовала.

– Ты хорошо делаешь, что плачешь, как женщина, ибо не сумел отстоять себя и свое королевство, как мужчина, – сказала она.

Визирь Абен Комиха напрасно пытался утешать безутешного Боабдиля.

– Аллах Акбар – воскликнул он, – кто злосчастнее меня?

Гора, с которой Боабдиль услышал пушки, возвестившие о занятии Гренады, прозвана была Маврами: «Аллах Акбар», а Испанцы назвали ее Последним вздохом Мавра (El ultimo suspiro del Moro).

Когда король приблизился к воротам Гренады, из них вышли 500 Испанцев, находившихся в плену у Мавров, из которых многие томились в тюрьмах в продолжение многих лет. Они с восторгом потрясали своими цепями и, бледные, исхудалые, испускали крики неописанной радости. Король встретил их с почетом, королева поспешила одарить их деньгами. Но в этот день король и королева не вошли в Гренаду; они ожидали, чтобы все войско вступило в нее и заняло в ней все посты, башни, стены и крепости. 6-го января 1492 года торжественно вступили в Гренаду Фердинанд и Изабелла. Мавры, оставшиеся в Гренаде, скрылись в домах своих, заглушая свои рыдания. Королевское шествие остановилось у главной мечети, которая была освящена и превратилась в христианский храм. Там совершилось молебствие и пропеты были благодарственные гимны. Когда они окончились, шествие опять тронулось и вступило в Альгамбру. Королева, придворные дамы и вся свита, очарованные красотой прелестной крепости этой и ее дивного дворца, не могли довольно налюбоваться его залами, внутренними дворами, мраморными фонтанами, лесом алебастровых колонн и роскошными садами; залы, расписанные арабесками, с позолоченными потолками и надписями, чудными и затейливыми узорами, приводили всех в восхищение.

Несчастный Боабдиль просил у короля последней милости – заложить наглухо те ворота, из которых он выехал из Альгамбры, оставляя ее на веки. Король исполнил его просьбу, и эти ворота остались до сих пор замурованными.

Так окончилась борьба Испанцев с Маврами. Злосчастный Боабдиль удалился в долину Порхены, где ему оставили несколько подвластных народов. Боабдиль мог бы еще быть счастливым в плодоносной долине, окруженный немногочисленными, но верными подданными, любимым и любящим семейством, но он не мог забыть, что был когда-то королем великолепной Гренады. Фердинанд, с своей стороны, не мог примириться с мыслию, что посреди его королевства находится хотя и небольшое, но враждебное ему маврское владение. Он подкупил визиря Абен Комиха, который, без ведома Боабдиля, продал ему за 80.000 дукатов все его земли. Однажды визирь Абен Комиха вошел в комнату Боабдиля, положил пред ним груду золота и сказал ему:

– Пока ты здесь, о повелитель мой, ты находишься в ежеминутной опасности. Мавры раздражены и унижены; они способны взбунтоваться и убить тебя, да и сам ты изнываешь в тоске. Как возможно тебе забыть здесь, что ты был когда-то королем Гренады. Я продал твои земли, и вот деньги, которые я выручил за них. Купи на них земли в Африке, переселись туда и живи там покойно и счастливо.

Боабдиль, вне себя от гнева, бросился на визиря и убил бы его, если бы присутствующие не удержали его. Но Боабдиль был слаб, и вскоре гнев его утих. Он покорился, собрал все свои сокровища, взял свое семейство и отправился в приморский город, с намерением сесть на корабль и переехать в Африку.

Многие Мавры проводили его до берега моря, и когда паруса заблистали на солнце, а корабль, сняв якорь, медленно отчалил от берега, они, не смея оскорбить Боабдиля громкими криками прощания, столпились и сказали вполголоса:

– Прощай, Боабдиль! Прощай, злосчастный! Аллах да хранит тебя!

Боабдиль стоял на палубе и с крупными слезами в глазах глядел на снежные выси гор, окружающие Гренаду, глядел на зеленые луга и темные рощи родины, которые мало-помалу исчезали и исчезли, наконец, из глаз его.

Боабдиль был ласково принят султаном Феца, при дворе которого прожил несколько лет. Тридцать четыре года спустя после взятия Гренады Испанцами, в Африке произошло возмущение братьев султана, который собрал войско и пошел усмирять бунтовавших; битва завязалась на крутых берегах глубокой и быстрой реки. Три дня ни та, ни другая армия не смели переправиться и продолжали перестрелку. Наконец султан решился разделил свою армию на три части и одну из них отдал в распоряжение Боабдиля Эль-Чико (малютки). Боабдиль бросился в реку, перешел ее, но был встречен на той стороне губительным огнем неприятеля. Последовал кровопролитный бой, в котором Боабдиль был разбит наголову. Все те, которые не были убиты, погибли в волнах, так что тела запрудили реку. Боабдиль, столь верно названный «злосчастным», был убит в этом сражении. Таким образом этот злосчастный человек и злосчастный король погиб, защищая чужие владения и не сумев славно пасть, защищая собственное королевство, собственную родину.

Маркиз Кадикский, наиболее отличавшийся своими подвигами во время войны Испанцев с Маврами, умер, не достигнув 50 лет. Он обладал всеми истинно рыцарскими добродетелями; он был храбр, великодушен, воздержен, благочестив, покровитель слабых и бедных, верный друг, но страшный враг; он не умел прощать обиды и мстил за нее жестоко. Когда он умер, пол-Севильи оделось в траур, так много было у него родных, друзей и приверженцев. С высокими почестями и при огромном стечении народа его похоронили в фамильном склепе монастыря св. Августа, в Севилье, и украсили его могилу знаменами, отнятыми им у неприятеля. Всеми чтимая могила его сохранилась до начала нашего столетия, но в 1810 году, во время нашествия Французов на Испанию, церковь была разграблена, фамильный склеп разрушен, могилы осквернены, а тела усопших разбросаны. Герцогиня Бенаванте, из славного рода маркиза Кадикского, возобновила церковь и пыталась собрать остатки расхищенных гробниц; она не успела в этом, и только надпись на стене указывает то место, где находилась прежде могила Родериго Мона де Понсе, маркиза Кадикского.

Мавры, не будучи в состоянии примириться со своим положением, нередко возмущались. Беспрестанные мятежи принимали беспощадный характер от религиозных притеснений. Испанские монахи всякими способами и даже силой обращали Мавров в христианство. Однажды дон Алонсо д’Агвилар получил приказание от короля выступить немедленно и подавить вспыхнувший мятеж. У него не было достаточно войска, но на его представление о том он получил вторичное приказание выступить. Тогда он, ни мало не медля, взял с собою молодого сына, почти еще мальчика, и отправился. Маврами предводительствовал храбрый и доблестный Эль-Фэри-Эстенар, известный воин, приехавший из Африки. Мавры ушли в горы с детьми и женами и укрепились на высотах Сиерры-Вермейи; Испанцы стали лагерем у подножия этих гор у быстро текущего в крутых берегах небольшого, но глубокого потока.

Однажды солдаты испанские, без приказания схватив знамя, перешли речку и бросились на Мавров. Другие войска за ними последовали. Завязалась битва.

– Я считаю эту попытку, – сказал дон Алонсо д’Агвилар, – безнадежною. Мавров много, нас слишком мало; они стоят в неприступной и укрепленной позиции и если узнают о нашей малочисленности – нам нет спасения. Не должно было начинать битвы, но так как это случилось, мы не можем оставить своих без помощи; стало быть, с Богом, вперед!

Так он сказал и повел войска свои в атаку.

На склоне горы было много уступов, составлявших площадки; не смотря на превосходное число Мавров, испанские войска теснили их, и Мавры, отступая, дошли до последней площадки, где находились их жены и дети. Дон Алонсо д’Агвилар ударил на них, и резня усилилась, резня беспощадная и жестокая. Но по мере того как Испанцы одолевали Мавров, жадность к добыче увлекала их. Они преследовали маврских женщин, срывали с них ценные ожерелья и браслеты и рассеялись по долине и в ущельях гор. Эль-Фери воспользовался этим, собрал Мавров и ударил на небольшой отряд, находившийся около дона Алонсо, который, взбираясь на кручи, должен был поневоле сойти с коня и сражаться пеший. Сражение длилось до вечера. Дон Алонсо был окружен со всех сторон, но продолжал биться отчаянно. Рыцари, видя невозможность сопротивления, просили дона Алонсо отступить.

– Нет, – сказал он, – никогда знамя д’Агвиларов не отступало пред врагами.

Едва произнес он слова эти, как сын его, тяжко раненый, упал к ногам его; он силился, стоя на одном колене, продолжать борьбу.

– Беги, – сын мой, – сказал ему отец, – будь ревностным христианином и живи для матери.

Но дон Педро не хотел оставить отца. Тогда он приказал своему другу, дон Франциску Кордуанскому, вынести сына из боя и, оставшись один с 200 солдатами продолжал биться, прислонясь к утесу. Против него вышел Мавр рослый и сильный. Поединок завязался. Дон Алонсо, раненый в грудь и голову, схватил Мавра поперек тела. Они боролись долго; наконец, обессиленный потерей крови, дон Алонсо упал на спину, не выпуская, однако, Мавра из рук.

– Не воображай, – сказал он ему, – что ты победил. Я – дон Алонсо д’Агвилар.

– А я – Эль-Фэри-Бен Эстенар, – отвечал Мавр с гордостью и достоинством.

И бились они долго на мечах и кинжалах и на саблях; наконец силы дона Алонсо истощились в борьбе, и он испустил последнее дыхание.

Так кончил дон Алонсо д’Агвилар, сорок лет храбро сражавшийся с Маврами.

Когда король Фердинанд узнал о поражении и смерти дона Алонсо, он, во главе сильного войска, выступил из Гренады. Скоро мятеж был усмирен, Мавры перебиты или взяты в плен. Обезображенное ранами тело дона Алонсо было найдено и похоронено с торжеством пышностию в церкви св. Ипполита в Кордове. Долгое время Кордуанцы осуждали, хотя совершенно несправедливо, графа Урену за то, что он не подал помощи и не пытался выручить и спасти дона Алонсо д’Агвилара. Фердинанд защищал графа от этих нареканий и доказывал, что он находился в невозможности подать помощь дону Алонсо. Не смотря на эти несомненные доказательства, народная скорбь о смерти храброго и всеми любимого рыцаря сложила грустную песню, которую не однажды пришлось слышать графу Урене. В ней находился следующий заунывный припев:

 
«Граф Урена! Граф Урена!
Скажи, где Алонсо д’Агвилар?»