355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Евгения Шацкая » Великие стервы России. Стратегии женского успеха, проверенные временем » Текст книги (страница 4)
Великие стервы России. Стратегии женского успеха, проверенные временем
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 05:24

Текст книги "Великие стервы России. Стратегии женского успеха, проверенные временем"


Автор книги: Евгения Шацкая


Соавторы: Светлана Снегова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

В 1902 году пришлось по-настоящему взрослеть. Умер Михаил Алексеевич Домонтович. Для Александры смерть отца явилась страшным ударом. Только сейчас она поняла, как его любила. К тому же на шею свалились бытовые проблемы, решать которые Александра до сих пор не научилась. Как хорошо было бы откинуть эти дела по наследству, не заниматься финансовыми вопросами! Но черниговские имения приносили большие деньги, а без них, даже непрактичная Александра это понимала, ей заграницей делать нечего. Она нашла для себя неплохое решение. Все финансовые дела Александра поручила своему петербуржскому любовнику Саткевичу. К этому времени даже высокое и строгое начальство полковника привыкло к их связи, и во времена приезда Александры в Петербург они уже не скрывали своих отношений.

Александра продала дом отца, себе сняла хорошую квартиру и в качестве домоправительницы поселила в ней Зою Шадурскую. Да, да, ту самую, ради которой много лет назад Шурочка придумала организовать «коммуну».

А между тем революционная жизнь все больше и больше захватывала. И не только политическими событиями, но и любовными. По большому счету, у Коллонтай они никогда не разделялись.

На одном из рабочих собраний, которые Александра неизменно посещала, бывая в Петербурге, она познакомилась со знаменитым экономистом, специалистом по аграрному вопросу, социал-демократом Петром Петровичем Масловым и… влюбилась в него. Чем же так привлек Александру этот пухленький, рано начавший лысеть мужчина? К тому же, он был женат, и его жена Павлина в кругу знакомых считалась «мегерой». За мужем следила неустанно, не давая спуску. А что делать? Петр Маслов считался еще тем «ходоком на сторону», женщин любил и умел за ними ухаживать. А как красиво говорил! Этими разговорами, видать, и привлек Александру Коллонтай. Плюс ко всему его не оставили равнодушным прелести Александры.

Вскоре они стали любовниками. Примечательно, что, уже встречаясь с Масловым, Александра не отпускала от себя и Саткевича. Она с удовольствием рассказывала Александру об их связи с Петром. Ее слова: «Морально все то, что служит делу освобождения пролетариата». А связь с Масловым как раз и служит этому делу. Ведь и в постели можно обсуждать дела революции. В своем дневнике Александра пишет: «Когда-то мне нравилось, что мы лежим, прижавшись, и среди ласк и поцелуев толкуем и разбираем вопросы о ренте, о производительных силах, о перераспределении…»

Замечательная картина! Но она нарушалась каждый вечер, потому что Петр Петрович обязан был бежать домой, к своей законной супруге. Когда в Петербурге из-за бдительности жены Маслова стало встречаться опасно, влюбленные придумали новый способ – они стали встречаться за границей. Этому помогало то, что дело партии требовало их постоянных командировок.

Чаще всего время поездок совпадало. Маслов получил приглашение прочитать цикл лекций в Германии, Коллонтай поехала на учредительный съезд социал-демократов в Мангейм. Через некоторое время Маслов снова отправляется по делам в Берлин, Коллонтай ждут на конгрессе Интернационала.

Александра Коллонтай все больше включается в революционную борьбу, у нее появляются связи среди известнейших революционеров. Но связи не только партийные и деловые. Наконец-то в ней проснулась настоящая женщина, которая спала беспробудным сном во времена замужества. Про ее любовные связи ходили чуть ли не анекдоты, на которые она очень болезненно реагировала. Зачем разводить слухи по пустякам? Любовь – свободное дело, и заниматься ею правое дело каждого. В это время как раз и формируются ее взгляды на любовь, которые в будущем будут сформулированы в так называемой «теории стакана воды». Если коротко, эта теория заключалась в следующем: у комсомолки с комсомольцем половое сношение «должно быть, как стакан воды выпить». Половую распущенность и вседозволенность она прикрывала возвышенными излияниями о духовной свободе, о новой революционной морали.

За границей Александра знакомится с Леонидом Борисовичем Красиным, холодным надменным красавцем, но горячим революционером. Перед ним Коллонтай не могла устоять. К тому же, Красин считался официальным любовником знаменитой актрисы Марии Андреевой, сводившей с ума в разное время таких неординарных мужчин, как Савва Морозов и Максим Горький. Александра считала своим долгом доказать, что она ничуть не хуже актрисы. Красин был отличным любовником – пылким, страстным и неутомимым в изобретении любовных игр. Однако связь их была недолгой и осталась в биографии обоих лишь незначительным эпизодом.

Коллонтай налаживала связи и с зарубежными интернационалистами. Известен случай, когда во время Международного конгресса женщин в Копенгагене вождь немецкого пролетариата Карл Либкнехт и Александра Коллонтай на целый день исчезли с заседания. Причем правила конспирации они соблюли полностью. Посланные на поиски люди так и не нашли их.

Что искала эта женщина в любовных связях? Что двигало ею? Сексуальная распущенность? Неуемная страсть? Желание что-то доказать? Да, скорее это. Александра всю жизнь старалась опровергнуть слова мужа, называвшего ее в постели «рыбой». Не «рыба» она! Она – НАСТОЯЩАЯ ЖЕНЩИНА!

9 января 1905 года Александра Коллонтай принимает участие в шествии к Зимнему дворцу. Расстрел мирной демонстрации потряс женщину настолько, что после этих событий она несколько дней пролежала в горячке. Начались аресты. Понимая, что и она может быть арестована, Коллонтай по поддельным документам уезжает в Финляндию, покидает Россию уже надолго. За ней бросается и Петр Маслов. Он не представляет себе жизни без нее. Правда, приезжает он в Берлин вместе с семьей. И опять тайные свидания, тайная любовь.

На словах П.П., как называет Коллонтай Маслова в письмах, готов на разрыв с семьей, готов жениться на Шурочке. А вот этого ей меньше всего надо. О новом браке Александра даже не думает. Ее начинает тяготить связь с Масловым. К тому же, произошел неприятный случай – она забеременела. Рожать Коллонтай не собирается. Тем более от Маслова. Она сбегает в Париж, где шведская журналистка Эрика Ротхейм организует ей тайный аборт. Ослабевшая после операции Александра поселяется в скромном семейном пансионе. Она пишет в дневнике: «В первый раз за годы близости с П.П. я забываю о нем и больше не хочу его приезда в Париж. Его приезд значит, что он меня запрет в дешевом отельчике, с окнами во двор, что я не смею днем выйти, чтобы партийные товарищи меня случайно не встретили и не донесли Павочке. Все это было столько раз – я не хочу плена любви! Я жадно глотаю свою свободу и одиночество без мук. Я начинаю освобождаться от П.П.!»

Но Маслов, вновь прихватив свою семью, приезжает в Париж и, несмотря на решение Александры, их связь продолжается. Хотя уже и без большой страсти с ее стороны.

В Париже Коллонтай впервые встречается с Владимиром Ильичом Лениным. Его ум, энергия, увлеченность делом революции завораживают Александру. Она не прочь занять место «подруги» рядом с ним. Увы, это место уже занято великолепной Инессой Арманд. А двум медведицам, как говорится, в одной берлоге делать нечего.

Две музы революции – Инесса Арманд и Александра Коллонтай… Они так и не стали подругами, хотя и было в их судьбе много общего. Дух соперничества не позволил им сдружиться. Коллонтай загружается работой: пишет статьи, выступает на митингах, она чувствует себя нужной.

Вот какой вспоминает Александру Коллонтай в своих известных мемуарах писатель Илья Эренбург: «Впервые я ее увидел в Париже в 1909 году, на докладе, или, как тогда говорили, реферате. Она показалась мне красивой, одета была не так, как обычно одевались русские эмигрантки, желавшие подчеркнуть свое пренебрежение к женственности; да и говорила она о том, что должно было увлечь восемнадцатилетнего юношу, – личное счастье, для которого создан человек, немыслимо без всеобщего счастья». Эренбург точно подмечает ее умение одеваться. Этого у Александры Коллонтай не отнимешь. Она не только умела одеваться, но и любила красивую одежду.

Однажды Коллонтай после очередной лекции и выступления на митинге сделала короткую остановку для отдыха в Монтре, небольшом городке на берегу Женевского озера. В гостинице она встретила свою подругу по Петербургу Татьяну Щепкину-Куперник и ее мужа, адвоката Полынова. В честь радостной встречи вечером в гостиничном номере был устроен шикарный ужин, на который Александра надела все свои меха, жемчуга и бриллианты. Прислуживающий за обедом официант потерял дар речи, когда увидел «неистовую революционерку», разодетую в такие одежды!

Что поделаешь? Наряды и драгоценности всегда были ее слабостью. Но на первом месте всегда стояли мужчины. Роман с Масловым постепенно уходит в прошлое. Петр уже неинтересен Александре ни как мужчина, ни как политический деятель. Она отвергает идеи меньшевизма и становится ярой большевичкой. Революционная работа – это одно, но про сердечные дела она не забывает.

На смену экономисту Петру Маслову, который своими преследованиями надоел Коллонтай до смерти, приходит «настоящий пролетарий» по имени Александр Шляпников. Из записи в дневнике: «Саня для меня не просто Саня, а нечто собирательное. Кусочек пролетариата, олицетворение его. Ну как, как его обидишь?» Действительно, по молодости лет Шляпников недолго работал на заводе. Но быстро сообразил, что жить за границей и оттуда бороться за освобождение трудового пролетариата намного интереснее.

Знакомство Коллонтай и Шляпникова произошло при печальных обстоятельствах, во время траурного митинга на кладбище Пер-Лашез в 1911 году. Хоронили супругов Лафарг, Поля и Лауру, деятелей французского революционного движения, основателей французской социалистической партии. Разговоры об их смерти вызывали разные толки, но никто так и не смог точно сказать, в чем была истинная причина группового самоубийства. Их и рядом лежащие шприцы с остатками цианистого калия нашел приходящий садовник.

Похороны собрали огромное количество людей. Прощание, траурные речи. Александра Коллонтай, открывшая к этому времени у себя великий ораторский талант, тоже выступала на этом митинге. После ее пламенного выступления к Александре подошел молодой человек и выразил восхищение по поводу ее речи.

Несмотря на траурность дня, свое знакомство они продолжили в кабаре. А ночью отправились на поезде в Аньер, где жил Шляпников в маленькой неотапливаемой комнате в доме для малоимущих. О! Эта ночь была страстной и незабываемой. Наутро Шляпников заявил: «Отныне ты моя жена Шурка, а я твой муж Санька». Шурке в то время исполнилось 39 лет. Шляпникову всего лишь 26. Но разница в возрасте не могла быть помехой для влюбленных.

Коллонтай в те дни пишет своей подруге Зое Шадурской: «Зоечка, я безмерно счастлива! Если бы ты только знала, какой замечательный человек стал моим другом! Только теперь я по-настоящему почувствовала себя женщиной».

Они стали жить вместе. Чуть позже Александра запишет в дневнике: «Он мне мил, этот веселый, открытый, прямой и волевой парень».

Но дороги революционной борьбы, составляющей, как ни дико это сегодня звучит, смысл их жизни, часто разводили их в разные стороны Европы: Лозанна, Цюрих, Базель, Давос, Женева. Александра читала лекции, принимала участие во всевозможных съездах и конгрессах, писала статьи.

Ведь со смертью отца, который постоянно снабжал любимую дочь деньгами, в материальном плане стало трудно. Имения на Черниговщине без нужного управления давали все меньший и меньший доход. В конце концов, их пришлось продать. Теперь Александре приходилось рассчитывать только на свои литературные способности и ораторский талант, которые, впрочем, приносили ей немалые доходы.

В это время нежданно-негаданно в Париж заявился законный, до сих пор законный(!), муж Владимир Коллонтай. Ему потребовался развод. Женщина, с которой он жил уже не один год и которая после смерти родителей Александры стала настоящей матерью ее сыну Мише, стала тяготиться не оформленными официально отношениями с Владимиром.

А Александре что? Она далека от подобных буржуазных проблем. Поэтому, не раздумывая, подписывает все нужные бумаги, берет всю вину на себя и, наконец-то, освобождает от себя давно забытого мужа. Но фамилию мужа она себе оставляет. Ей нравилось ее звучание – «Александра Коллонтай». Словно, звонок колокольчика. По поводу ее фамилии в те годы даже ходил пикантный анекдот: «Однажды при знакомстве Александра Михайловна энергичным жестом протянула руку и отчеканила:

– Коллонтай!

– А как это делается? – последовал растерянный вопрос.

– Пора бы знать! – с уничтожающим презрением заметила Александра Михайловна. – Не маленький…»

Но это, как говорится, небольшое лирическое отступление. А жизнь неслась вперед, и наступил момент, когда Александра поняла, что Шляпников, ее страстный Санька, начал ее раздражать. Когда он был вдали от нее, часто разъезжал по Европе с заданиями партии, Александра страдала и скучала. Но когда они жили вместе, Коллонтай их жизнь казалась ужасной. Вдруг обнаружилось, что ее любовнику, хоть и не слишком притязательному, требуется какой-никакой уход. А бытовые проблемы для Александры так и остались нетерпимыми. Они мешали работать, писать статьи и тезисы лекций.

Александра пишет в дневнике: «На днях приедет Саня. Опять начнется: «Сделай это! Найди то! Напиши для меня и т. д…» И потом. Меня прямо пугает мысль о физической близости. Старость, что ли? Но мне просто тяжела эта обязанность жены. Я так радуюсь своей постели, одиночеству, покою. Если бы еще эти объятия являлись завершением гаммы сердечных переживаний… Но у нас это теперь чисто супружеское, холодное, деловое. Так заканчивается день. И что досадно: мне кажется, Санька и сам часто вовсе не в настроении, но считает, что так надо!»

Потом другая запись: «Сколько сил, энергии, нервов ушло на «любовь». Нужно ли это было? Помогло ли в самом деле выявить себя, найти свой путь? Чувствую себя в эти дни ужасно «древней».

Александре Коллонтай сорок два года, и такие мысли. Считая себя старухой, Александра даже не догадывается, что настоящая любовь, любовь всей ее жизни, ждет ее в будущем.

Пока же она собирается разорвать свою связь с Александром Шляпниковым. Он в ужасе от такого решения, пишет ей из Лондона: «Я не хотел расставаться с тобой, потому что еще очень люблю тебя и потому что хочу сохранить в тебе друга. Я не хочу убивать в себе это красивое чувство и не могу видеть, как ты убиваешь любовь ко мне… Любящий тебя Санька». А она после его отъезда с облегчением пишет в дневнике: «Я сейчас как школьница, оставшаяся без гувернантки. Одна! Это такое наслаждение! Мне казалось, я просто не вынесу этой жизни вдвоем. Я даже люблю его, нежно люблю. Но до чего я была бы счастлива, если бы он встретил юное существо, ему подходящее».

Окончательный разрыв со Шляпниковым произошел в 1914 году. Коллонтай пригласили читать лекции в Соединенных Штатах Америки. Туда, чтобы спасти от призыва на фронт (как раз началась Первая мировая война), она решает увезти своего двадцатилетнего сына. Александра в душе понимает, что она плохая мать. На поездку в Америку возлагает большие надежды – хочет сблизиться с сыном. Тут Шляпников засобирался ехать с ними. Александра пытается уговорить его остаться, объясняет, что в этой поездке он будет лишним. Но ее любовник лишь посмеялся над ее материнскими чувствами. И, не желая отступать, он взял билет на тот же пароход. Тогда Александра, характера которой тоже было не занимать, обменяла свои билеты на более ранний рейс. По сути дела, они с Мишей просто сбежали от Шляпникова. А его в отеле ждала записка: «Так надо. Когда-нибудь ты поймешь мои материнские чувства. Если хочешь, приезжай. Но потом…»

Он не приехал. Написал полное обид и упреков письмо. «Нам просто пришла пора расстаться», – записала она в дневнике она.

Выступления Александры Коллонтай в Америке произвели фурор. Она объехала 123 города, и в каждом прочитала по лекции, а то и по две. «Коллонтай покорила Америку!» – писали газеты того времени. Известие о февральской революции 1917 года застало Александру Коллонтай в Норвегии, в пансионате, располагавшемся в горах. Сюда же было доставлено письмо Ленина с указаниями немедленно ехать в Петербург. Но не просто так, а с архиважным заданием. К ней прибыли Яков Ганецкий и Александр Парвус – главные хранители финансов большевистской партии. Они приехали к Коллонтай не с пустыми руками, а с чемоданом денег. По некоторым данным, в чемоданчике лежало от 70 до 150 миллионов марок. Огромнейшая сумма! Кому попало такую не доверишь. А Ленин Александре Коллонтай доверил, и она ее благополучно доставила в Петербург. На эти денежки и совершалась Великая Октябрьская Социалистическая революция. Так что в вопросе о том, кто же был главным в ней – Ленин или Коллонтай, – можно сильно поспорить.

В Петербурге встречать Александру, а вместе с ней и денежки на революцию, Владимир Ильич послал Александра Шляпникова. Что руководило им в этом выборе? Не нашлось никого более надежного? Или Ленину захотелось выступить в роли сводника, примирителя рассорившихся влюбленных? Как бы там ни было, но его попытка не удалась.

Нет, деньги, конечно, Коллонтай отдала. Но на предложение возобновить их отношения Александра ответила гордым: «Нет!» Роман со Шляпниковым остался в прошлом, и возвращаться к нему она не собиралась.

В Петрограде Коллонтай сразу же включилась в работу. У нее ни на что не хватало времени. Даже на то, чтобы прийти на похороны Владимира Коллонтая. Ее бывший муж и отец ее ребенка, ставший к этому времени генерал-майором царской армии, умер после продолжительной болезни в одном из госпиталей.

Зато у нее хватило времени посидеть в тюрьме. Александре Коллонтай и еще двадцати семи большевикам было предъявлено обвинение в государственной измене и шпионаже в пользу враждебных государств. Донес кто-то, что Коллонтай привезла в Россию немецкие деньги. Отсидев в знаменитых «Крестах», а затем в Выборгской женской тюрьме и выйдя на свободу под залог, Александра стала настоящей героиней, мученицей за правое дело революции. Ее заключение помогло ей сделать огромный рывок в политической карьере – Коллонтай избрали членом Центрального Комитета партии. Великая Октябрьская Социалистическая революция развернула на 180 градусов жизнь не только России, но и Александры Михайловны Коллонтай.

Начался новый этап в ее жизни. В жерле революции Александра встретила любовь, о которой слагались легенды, пелись песни, которой восхищались и которой хотели подражать. А все началось очень просто.

Александра Коллонтай, эмоциональная, яркая, считалась одним из сильнейших большевистских ораторов. Партия всегда посылала ее на самые сложные участки. Коллонтай могла убедить в чем угодно и кого угодно заставить пойти за собой. Наибольшую головную боль в то время представляли моряки Балтийского флота, среди которых большое распространение получили анархистские взгляды. Большевиков матросики не жаловали. Ни одному агитатору не удалось переманить их на сторону большевиков. Все надежды исполком Петроградского совета возлагал на очаровательную Коллонтай. Надо сказать, что это было смелое решение. Согласно морской примете, на палубу корабля нога женщины ступать не должна – принесет беду. А тут появляется не просто женщина, а женщина красавица.

Даже делая революцию, Александра стремилась остаться такой. Элегантная, очаровательная, раскрепощенная, Коллонтай была из тех женщин, которых годы делают еще более красивыми. В свои сорок пять (как не вспомнить поговорку: «Сорок пять – баба ягодка опять»!) она выглядела намного моложе. Современники о ее внешности вспоминают: «В двадцать пять она выглядела на десять лет старше, а когда ей стало за сорок, она казалась двадцатипятилетней». К тому же, Коллонтай обладала свирепой ораторской манерой, сама металась безумной птицей и приводила толпу в состояние истерики. Матросы ее боготворили, буквально носили на руках. На одном из митингов и свела ее судьба с Павлом Дыбенко, двадцативосьмилетним председателем Центробалта, полубольшевистского-полуанархистского Центрального комитета Балтийского флота, признанным лидером несговорчивой матросской братии.

О, молодой матросик был красив! Богатырь, бородач с ясными, голубыми глазами. Высокий, широкоплечий, в хорошо сидящей на нем морской форме. «Орел! Настоящий орел!» – говорила о нем Александра.

Дыбенко сопровождал большевистского оратора повсюду. Коллонтай выступала на крупнейших военных кораблях – «Гангут», «Республика», «Андрей Первозванный», и он – председатель Центробалта Павел Дыбенко, на руках переносил ее с трапа очередного корабля на катер, а с катера – на причал. То есть он ее носил на руках в буквальном смысле слова. 28 апреля 1917 года Александра Коллонтай записала в своем дневнике: «Неужели опять?!» Да, она влюбилась!

Ну и что, что ей сорок пять, а ему – двадцать восемь. Ну и что, что она интеллигентка до последней косточки, дочь генерала, а он всего лишь простой матрос из крестьян. Ну и что, что она образованнейшая женщина своего времени, владеющая несколькими иностранными языками, а он – малограмотный, пишущий с ошибками, уроженец деревни Людково Черниговской губернии. Какие все это мелочи! «Это человек, в котором преобладает не интеллект, а душа, сердце, воля, энергия, – писала Коллонтай про Дыбенко. – В нем, в его страстно нежной ласке нет ни одного ранящего, оскорбляющего женщину штриха».

Это вам не занудливые функционеры-партийцы, не худосочные теоретики социальных реформ с истрепанными нервами и язвой желудка. Павел Дыбенко представлял собой саму стихию, вольную, неукротимую, олицетворявшую мужскую силу и внутреннюю прочность. «Люблю в нем сочетание крепкой воли и беспощадности…», – говорила Александра.

Странная пара… Но, как говорят, противоположности притягиваются друг к другу. Видимо, Александре не хватало «чернозема», а Павлу хотелось узнать, как же любят эти избалованные петербургские «чистюли». Биографы Александры Коллонтай отмечают, что этот роман коренным образом отличается от тех, что она пережила прежде. Она не сразу бросилась в объятия Дыбенко, а долго и терпеливо разжигала в его душе страсть. Поначалу они даже называли друг друга на вы. «Александра Михайловна, – писал ей в то время Дыбенко, – не откажите приехать на обед!»

Но постепенно чувства все больше и больше захватывали их, они перестали скрывать свои отношения. Александра готова была всему миру рассказать о своем счастье. Неужели она наконец-то встретила того самого, единственного, кто предназначен ей самой судьбой?! «Наши отношения всегда были радостью, расставания – полны мук», – вспоминала впоследствии Коллонтай. Однажды ее спросили: «Как вы решились на отношения с Павлом Дыбенко, ведь он был на семнадцать лет моложе вас?» Александра Михайловна, не задумываясь, ответила: «Мы молоды, пока нас любят!»

Но не всем нравилась их любовь. Узнав о том, что женщина, в которую он когда-то был влюблен, сошлась с революционным матросом Дыбенко – дочь генерала пала столь низко! – застрелился морской офицер Михаил Буковский. Александра, услышав об очередном самоубийстве, причиной которого невольно стала, воскликнула: «Этого еще не хватало!» Александра не понимала: неужели в любви важны какие-то условности, неужели это чувство можно объяснить. Нет! Она просто любила.

«Где мой Павел? – писала Александра. – Как я люблю в нем сочетание крепкой воли и беспощадности, заставляющее видеть в нем «жестокого, страшного Дыбенко», и страстно трепещущей нежности – то, что я так в нем полюбила. Это то, что заставило меня без единой минуты колебания сказать себе: да, я хочу быть женой Павлуши… Павлуша вернул мне утраченную веру в то, что есть разница между мужской похотью и любовью. Похоть – зверь, благоговейная страсть, а любовь – нежность».

Да и Дыбенко пришлось наслушаться упреков от своих матросов. Братва, с которой Дыбенко ранее устраивал грандиозные пьянки и шумные обыски в буржуйских домах, обиделась: «Нас на бабу променял?!» На что он ответил: «Разве это баба? Это Коллонтай».

Интересное все-таки определение для любимой женщины. Но если копнуть глубже, то Павел Дыбенко никогда не считал Коллонтай обыкновенной женщиной. Вот что он сам писал по этому поводу: «Да, я никогда не подходил к тебе как женщине, а как к чему-то более высокому, более недоступному. А когда были минуты и ты становилась обыденной женщиной, мне было странно и мне хотелось уйти от тебя».

Он любил ее. Какой нежностью наполнены его письма, написанные Александре: «Как бы мне хотелось видеть тебя в эти минуты, увидеть твои милые очи, упасть на грудь твою и хотя бы одну минуту жить только-только тобой». «Мой Ангел!» – так он обращался к ней, неизменно с большой буквы.

В конце концов, и Балтийскому флоту пришлось смириться с выбором их предводителя. Хотя в отместку «предательству» Дыбенко его любимую женщину наградили прозвищем: «Центробаба!». Дыбенко сопровождал ее во всех поездках по кораблям Балтийского флота. Они не могли расстаться ни на минуту. Однако им пришлось это сделать. Я уже писала, что некоторое время после июльских беспорядков 1917 года Александре Коллонтай пришлось провести в тюрьме. Арестован был и Дыбенко. Он писал ей трогательные письма, которые адресовались «гражданке Коллонтай». Правда, стража отказывалась ей их передавать. Александра маялась в тюрьме, где не было ни одной политической арестантки, сплошные уголовницы. Вскоре Коллонтай выпустили под залог. И они с Дыбенко снова встретились.

7 ноября 1917 года наступил день, изменивший судьбы мира. Коллонтай вошла в состав нового, уже советского правительства, в качестве наркома государственного призрения (что-то вроде министра по социальным вопросам). Так она стала первой в мире женщиной-министром. Она арестовала всех старых сотрудников этого министерства, которые не пускали ее на рабочее место. И отняла у них ключи. Затем позаботилась об инвалидах войны. Чтобы найти помещения для Дома инвалидов, она приказала взять штурмом Александро-Невскую лавру. Ее встретили звоном колоколов, прихожане пытались не пустить. Но тщетно. Лавру захватили. На следующий день во всех церквах Александру Коллонтай предали анафеме. Узнав об этом, она расхохоталась. Вечером они с Дыбенко, коллегами по наркоматской службе и матросами отметили это дружеской попойкой.

Жестокое время, жестокие нравы! Имя Коллонтай знала вся страна. Коллонтай шокировала своей неженской, по тем представлениям, активностью, своими декретами о новом положении женщины, своим неприкрытым и бурным романом с Дыбенко. Единственная женщина в новом революционном правительстве, она вызывала ужас у населения. Не только ужас, но и восхищение. Конечно, осуждений было больше. Про нее слагали памфлеты, анекдоты, рисовали карикатуры. Чего только стоит следующая под названием «Междуведомственные трения», а изображена была на ней… двуспальная кровать, возле которой рядышком на коврике стояли грубые матросские сапоги и изящные дамские туфли. Грубый укол в адрес двух наркомов.

Вскоре случилось событие, которое повлекло спад политической карьеры Александры Коллонтай. В феврале 1918 года, когда большевики отказались подписать мирный договор с Германией, немецкие войска перешли в наступление. Наркомвоенмор Павел Дыбенко сам отправился на фронт под Нарву, командовать войсками. Он был хорошим организатором, но не имел ни малейших способностей в тактике ведения боевых действий. Первый Северный летучий отряд революционных моряков под командованием Дыбенко, прибыв на фронт, захватил цистерну со спиртом. Последствия вполне предсказуемы. В первом же бою пьяные морячки потерпели поражение и сбежали с линии фронта.

В марте 1918 года, на IV съезде Советов было принято решение «об отставке с поста наркома по морским делам товарища Дыбенко Павла Ефимовича, беспричинно сдавшего Нарву наступающим германским войскам». Одновременно несколько фронтовых комиссаров обвиняли его в «пьянстве, приведшем к трагическим последствиям». Дыбенко арестовали, было начато следствие. По законам революционного времени бывшему наркому грозил расстрел.

Александра бросилась на защиту любимого, зная, чем грозит ей этот поступок. Она написала заявление об отставке с поста Наркома государственного призрения, что, было, разумеется, очевидным протестом. Ей этого не простили. Но разве ее волновали такие мелочи в тот момент?

Она пишет Павлу: «Счастье мое! Безумно, нежно люблю тебя! Я с тобой, с тобой, почувствуй это! Я горжусь тобою и верю в твое будущее. То, что произошло, до отвращения подло, самое возмутительное – несправедливо. Но ты будь покоен, уверен в себе, и ты победишь темные силы, что оторвали тебя от дела, от меня. Как я страдаю, этого не скажешь словами. Но страдает лишь твоя маленькая Шура, а товарищ Коллонтай гордится тобою, мой борец, мой стойкий и верный делу революции товарищ…» И еще: «Вся душа моя, сердце, мысли мои, все с тобою и для тебя, мой ненаглядный, мой безгранично любимый. Знай – жить я могу и буду только с тобой… Будь горд и уверен в себе, ты можешь высоко держать голову, никогда клевета не запятнает твоего красивого, чистого, благородного облика…»

Александра обивает пороги высших инстанций, она умоляет простить Дыбенко. Даже решается на немыслимый, казалось бы, шаг. Выпросив свидание с Павлом, ожидающим решения Военного трибунала, она предлагает ему сочетаться законным браком. Она, ярая противница официальных связей, кричащая, что для любви не требуется никакого документа, решается на этот шаг. Ради него, ради любимого.

Позже Коллонтай напишет в своих воспоминаниях: «Я не намеревалась легализовать наши отношения, но аргументы Павла – если мы поженимся, то до последнего вздоха будем вместе – поколебали меня. Важен был и моральный престиж народных комиссаров. Гражданский брак положил бы конец всем перешептываниям и улыбкам за нашими спинами…»

На следующее утро все газеты написали, что Павел Дыбенко и Александра Коллонтай сочетались законным браком, о чем в Книге актов гражданского состояния была сделана первая запись. С тех пор и существует легенда о браке номер один, от которого ведет отсчет история советской семьи. На самом деле никакой записи не было. Спасибо фиктивному сообщению, теперь Александра могла спасать Павла на правах законной жены. И чудо свершилось: Дыбенко отпустили, правда, только до суда, «под поручительство законной жены», без права выезда из Москвы.

И тут Дыбенко наносит жене удар, подлый и жестокий. Несмотря на запрет, он уезжает в Курск, где стоят верные ему войска балтийских моряков. Радость освобождения он делит не с Александрой, потерявшей все ради его спасения, а со своими друзьями – балтийцами.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю