Текст книги "Чудеса в подвале (СИ)"

Автор книги: Евгения Бабина

Соавторы: Сергей Бабин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

11

Нафаня обессилено бросился на кровать. Он накрыл голову подушкой, чтобы ничего не слышать и не видеть. Хотя в спальне сейчас и так почти никого не было…

После длительного пребывания в карцере хотелось покоя…

Вдруг в подушке, под тканью, он нащупал что-то твердое. Похоже, бумажное…

Нафаня рассмотрел подушку, и обнаружил небольшой надрыв по шву. Засунув в эту дырку пальцы, он вытащил свернутый в несколько раз листок…

Это была записка. Причем, судя по подписи, от Буша.

Можно сказать, письмо с того света.

«Нафаня! Если ты читаешь эти строки, то, скорее всего, со мной уже расправились и произошло нечто ужасное. Может быть, меня даже нет в живых… Это письмо тебе передаст верный человек… По нашему с ним договору, он не будет его читать, потому что очень боится за себя.

Меньше знаешь – дольше проживешь.

Хорошо уже то, что этот парень согласился, если со мной что-то случиться, подбросить тебе эту записку…

Ты сейчас единственный, кто узнает, почему Козлявская и ее прихлебатели хотят меня сжить со свету.

Однажды я случайно стал свидетелем ее разговора с директором…»

Нафаня не успел прочитать дальше. Он заметил, что в спальню вломился Катя со своими дружками.

Нафаня отвернулся спиной к вошедшим, и незаметно, скомкав записку, засунул ее обратно в подушку…

При этом, каким-то образом, он почувствовал, что Катя идет к нему.

Бедняга сжался, приготовившись встретить первый удар.

Но, ничего подобного почему-то не последовало. У Кати, на этот раз, были совсем другие планы.

– Вот что Новенький! Да не дрейфь! Нам нужно серьезно поговорить!

Удивлению у Нафани не было границ. Что такое случилось? С ним хотят разговаривать! Это впервые за все время пребывания его в детском доме.

Нафаня покорно слушал.

– Тебе хватает еды в столовой? – неожиданно спросил Катя.

Покривить душой, и ответить утвердительно?

Конечно же, он не наедался. Пища однообразная – каши да каши. И той зачастую всем не хватает. От этого, конечно, не умрешь, но постоянное чувство голода стало сейчас неотъемлемой частичкой жизни Нафани.

Катя, задавая вопрос, вовсе и не ожидал какого-то вразумительного ответа. Что там говорить?! И так все понятно.

– Обрати внимание, – продолжил он, – мы-то впроголодь не ходим! У нас всегда есть деньги. Вполне можем сами себя обеспечить. И на еду, и на карманные расходы, между прочим, хватает.

Нафаня это знал. Даже за то короткое время, что он здесь, кое-что успел увидеть, а кое о чем догадывался… Кроме того, Буш как-то намекал ему, чем на самом деле заняты детдомовцы, чтобы хоть как-то себя прокормить.

– Посмотри на себя! На кого ты похож! Долго ли ты собираешься щеголять в этих страшных шузах?

И этот вопрос Кати остался без ответа. Он продолжал:

– Рано или поздно поизносится та одежда, в которой тебя сюда привели. И что? Думаешь, выдадут новую, модельную? В лучшем случае получишь, что-нибудь наподобие этих ботинок. Тогда ты целиком будешь уже на клоуна похож.

Катя говорил не спеша, тихим голосом. Но никто из присутствующих бурсаков не смел в это время не то что голоса подать, а даже ненароком шмыгнуть носом, кашлянуть или чихнуть, словом как-то помешать. Еще привлечешь внимание, получишь так, что мало не покажется.

Слушая сейчас Катю, Нафане почему-то совсем не хотелось задумываться, о том, к чему этот он, собственно, так обстоятельно клонит. Пусть говорит. Хотя бы не бьют в это время, и то хорошо. Рано или поздно все станет понятно. Мысли Нафани крутились, путались, а временами казалось, что он вообще уже ни о чем не думает.

– Впрочем, если тебе нравится то, пожалуйста, можешь продолжать, жить как раньше… – Катя начал слегка раздражаться, так как ему показалось, что он вообще напрасно тут распинается… У этого Новенького до сих пор даже бровь не шелохнулась… Не слышит он что ли? Мало его учили…

Еще сутки назад Катя вовсе и не собирался разговаривать с Новеньким. Преждевременно еще – «процесс воспитания» не закончен. Но, все ускорилось, само собой, когда Нафаня увидел маску, которой его пугали той ночью в изоляторе. Это происшествие не входило в планы Кати, и он по ходу дела решил внести некоторые коррективы, ускорив процесс обработки Новенького. Вдруг тот совсем страх потеряет, тогда станет неуправляемым… Кроме того, за Нафаню просил Серый… А с ним лучше вообще не ссориться, иначе потом дальше двора детского дома не высунешься… Так можно и свой авторитет подпортить.

– В общем, если ты не последний лох, то сможешь зарабатывать на жизнь вместе с нами! – Катя подошел к самому главному. – Согласен?

Нафаня поднял голову. Со всех сторон, ожидая ответа, на него смотрело множество любопытных мальчишеских глаз. Разве он мог в таком положении ответить НЕТ?! Почему он должен быть хуже других?!

– Я согласен, – произнес Нафаня.

И не знал он, что многие из присутствующих сейчас здесь ребят тяжело про себя вздохнули: «Вот и еще один сломался».

– Ну и отлично! Работать поначалу будешь с этим инвалидом, – Катя показал на Смоленского. Тот, до этого переминающийся с ноги на ногу где-то на задворках всей честной компании покорно вышел вперед. Сейчас он был с двумя перебинтованными в гипсе пальцами на правой руке, что явилось печальным следствием недавнего планирования со стремянки.

Такая компания, больше чем кто-либо устраивала Нафаню. Дело в том, что кто-кто, а уж Смоленский-то не был наглым, как многие другие ребята из детдома. Скорее наоборот. Среди бурсаков он слыл «непробиваемым», и являлся всеобщим объектом для, в общем-то, безобидных насмешек. Этот тугодум Смоленский вслух произносил что-либо крайне и крайне редко. А если иногда и скажет какую-нибудь фразу то, как правило, совсем невпопад. Тогда детдомовцы принимались хлопать и весело кричать: «Смол типа пошутил». На всех нападало безудержное веселье. Некоторые вскакивали, начинали бегать туда – сюда, прыгать махать над головой руками, напевая «Тра-та-та-та-тта! Тра-та-та-та-тта! Тра-та-та-та-тта! Смол типа пошутил! Невероятно!».

Наиболее активные, при этом падали на колени и, молитвенно сложив руки, кланялись головой до пола, также приговаривая: «Смол пошутил! Смол типа пошутил!»…

Во время всего этого представления, единственный, кто оставался ни чуточки невозмутимым, так это сам Смоленский. Ему было все равно. Тормоз, однако! Вот, например, с лестницы: прыгали многие, а пальцы сломал только он…

В общем, наименее безобидный Смол – Нафане подходил лучше других. Этот хоть драться по каждому поводу и без повода не будет. Правда, до сих пор Катя так и не сказал, а чем же собственно они будут заниматься. Как будут зарабатывать? Можно подумать, что их где-то, кто-то, только и ждет: «Нате вам, ребятки, не пыльную работенку. Только вас одних для этого и ждали! Для вашего благополучия берегли…» Кроме того, Нафаню, помнившего кое-какие намеки Буша, терзали нехорошие предчувствия, которые он пока старался от себя всячески отгонять…

– Ладно! Теперь ты свой! Закуривай! – Катя, угощая, протянул пачку сигарет.

Нафаня, вежливо поблагодарив, курить отказался. При этом, было видно, как сильно это не понравилось Кате. Но и в этот раз он промолчал, только подумав про себя: «Нет, рановато все же мы его к себе в компанию берем. Учить его еще нужно, и учить…»

12

Нафаню несло по течению. А он и не сопротивлялся… Теперь бедняга жил по чужой указке, делал все, как хотели бурсаки. Это давало свои преимущества. Впервые страдалец покушал в столовой наравне с другими. Катя во время обеда буквально втолкнул его в группу своих ребят. В результате стоять в самом конце очереди, как раньше, не пришлось.

И каши в этот раз ему дали достаточно, чтобы досыта наесться. Много ли ему теперь нужно? Желудок стал маленьким.

Сразу после обеда Нафаню отправили со Смолом на заработки. Но, пошли они не одни.

В детском доме жила собака, которую прикармливали все. Правда и дразнили ее тоже все кому не лень. От постоянного стрессового состояния, у псины частично парализовало верхнюю губу. Поэтому зубы у нее все время были обнажены, как будто в недобром оскале. Выглядела эта дворняжка очень неказисто. Можно сказать, паршивенько она совсем выглядела.

Помесь поросенка и болонки что ли. В общем, невесть что…

С одной стороны, как будто – жалкий вид у нее был. А с другой – одновременно и озлобленный, и обиженный… Не понять!

Кстати, звали ее Дурындой, а некоторые просто шавкой.

Но что интересно, дурой эта собака не была. Она умела мастерски попрошайничать. Встанет на задние лапы, держит кепку в зубах и жалостно, прямо на тебя смотрит. А у самой в глазах слезы. Вроде – подай денежку на пропитание…

Люди и не выдерживали. Подавали много!

Почему-то слушалась Дурында только одного Смола. Может он секрет какой-то знал? Как бы там ни было, с ним-то, обычно, и посылали бедное животное побираться….

Во время этой работы Нафане делать ничего не нужно было. Только сопровождать Смола и Дурынду. Лицо у него и так уже было под стать собаке. В дополнение, выглядеть нужно было – почумазее. Испачкать руки, лицо… Смотреть следовало просительно…

Наука одновременно и простая, и сложная.

«Эх, до чего же я докатился?» – мелькала у Нафани мысль.

Но еще сильнее одолевали его сейчас другие думы: «Что же написано в том письме от Буша?»

У Нафани никак не появлялось возможности, как ни будь, потихоньку выяснить это. До детского дома добрались они только поздно вечером.

Весь день троица ходила по автомобильным стоянкам, квартирам, где придется… Ужинали на ходу. Тратить заработанное на еду, в меру, им было разрешено.

Все основные деньги по возвращении они сдали Кате.

А уже тот решал, какую незначительную толику вернуть Нафане и Смолу. Причем, Новенькому, конечно же, несоизмеримо меньше.

Интересно, куда Катя девает такие деньжищи?

Другие бурсаки, также занимающиеся различными видами промысла, несут ему дань непрерывным потоком.

Конечно, и сигареты у Кати недешевы, и телефон классный, да и много еще чего… Но, денег-то пацаны сдают ему гораздо больше. Да и попробуй-ка – не сдай…

– Новенький! Сегодня ночью пойдешь с нами! – коротко заявил Нафане Катя, во время проведения расчетов.

Больше он ничего не пояснил. Спрашивать же не полагалось.

Нафаня тяжело вздохнул. Он устал так, что думал сейчас только о сне. И тут опять тащись неизвестно куда и зачем.

За окном быстро стемнело.

Все пошли провожать Катю, Пупыря, Лариона и Нафаню в их ночное путешествие.

Из детского дома так поздно просто выйти нельзя. Двери главного входа закрыты на замки. На окнах первого этажа решетки.

Бурсаки по очереди спускали, уходящих на дело ребят по пожарному шлангу – гидранту. Спуск осуществлялся из окна игровой комнаты со второго этажа. Здесь это было сделать легче всего, так окно находилось в аккурат над козырьком пожарного входа. Когда мальчики скользили вниз по брезентовому шлангу, козырек выполнял своего рода роль посадочной площадки.

Во время этой операции, непривычного к таким спускам Нафаню, подстраховывали: и снизу, и сверху.

Затем, мальчики очень долго куда-то шли, пробираясь дворами ночного города. Куда и зачем – Нафане было неведомо. Об этом он вообще ничего не думал.

Его плавание «по течению» продолжалось… Сопротивляться страдалец был просто не в состоянии…

Единственно, что сейчас хотел Нафаня, это вернуться в детский дом, прочитать письмо Буша. Да еще хоть чуть-чуть поспать бы…

Наконец пришли. Наверное, здесь и есть конечная цель. Ребята остановились возле многоэтажного дома элитной постройки.

– Ждите нас здесь! Мы скоро! – шепотом приказал Катя, и тут же вместе с Ларионом пропал, растворившись в темноте.

Потянулось томительно ожидание.

Минут через десять или больше, Катя вернулся один.

– Все! Давайте начинать! – отдавал он распоряжения. – Берем Новенького, поднимаем! Пусть залазит вот на ту лоджию. Дверь в квартиру не закрыта.

Катя говорил шепотом, но очень властно.

– Новенький! Ты, попав в квартиру, проходя по комнатам, двигайся все время, придерживаясь вправо, к выходу! Откроешь входную дверь изнутри. Там замок такой, что это позволяет. Если не получится – поищи в прихожей запасные ключи. Часто бывает, в коридоре хозяева держат несколько комплектов. Мы тебя встретим со стороны подъезда. Все понятно?

Нафаня промолчал. Что-то он не очень понял происходящее…

Но было уже поздно. Его подхватили и стали приподнимать. Нафаня схватился за прутья ограждения, с трудом подтянулся и перемахнул перила. Балконная дверь, действительно была слегка приоткрыта.

Мальчик шагнул вовнутрь.

И тут на него словно прозрение нашло:

«Да ведь это же преступление»!

Зачем он здесь? Почему не задавался таким вопросом раньше?.. Он наивно думал, что уже невозможно опуститься ниже того уровня, когда они со Смолом побирались. Оказывается можно!

«Докатился! Дошел до ручки»!

Однако было уже поздно. Сделанного не вернешь.

Нафане хотелось сбежать. Чтобы только никогда не видеть этого Катю, его друзей… А, куда бежать? Назад? Сломаешь ноги. Да и не факт, что кого-нибудь не оставили внизу. Вперед? Впустишь бурсаков в чужую квартиру…

Что делать? Придется идти, открывать двери…

Нафаня двинулся вперед. Слабое освещение, проникающее от уличных фонарей, позволяло хоть немного ориентироваться в незнакомой обстановке чужой квартиры.

Мальчик осторожно проследовал в следующую комнату. Здесь было почему-то немного светлее. Но, не смотря на это, он все равно ощущал сильнейшую тревогу. А вдруг, хозяева дома? Сейчас как дадут по голове из-за угла…

Ох и втравили же его в историю в этом конченном детском доме… Ругая сейчас про себя детдом, Нафаня еще не знал, что там ему уже больше не жить… С того момента, как он попал в эту квартиру, его жизнь вновь круто изменится.

Пробираясь по комнате, вероятно служившей гостиной, в какой-то момент он повернул голову вправо… И остолбенел.

На него укоризненно смотрела мать… Живая! Стоя – во все глаза смотрела!..

– Мама? – прошептал Нафаня и рухнул без сознания.

Было от чего рухнуть!

13

Он проснулся поздно утром. Выходной. Долго бессмысленно смотрел потолок. Разглядывал наверху замысловатые ступеньки выполненные в несколько уровней. Эти перепады нужны затем, чтобы скрыть внутренние светильники, предназначенные для мягкого, рассеянного освещения…

От долгого «пересыпа» сразу придти в себя – не удавалось.

Потянулся, комкая тонкое батистовое белье. С помощью пульта, включил легкую музыку.

Первым делом, Он снял блокировку звука коммуникатора. И проверил всю почту, начиная с Интернет, и заканчивая эс-эм-эс, эм-эм-эс, аськой, и прочими… Сообщения были, но не срочные. Подождут.

Вскочил с кровати, не нажав кнопки звонка вызова гувернантки. Потому что никак не мог привыкнуть к такому барству: чтобы кушать в постели, не умывшись, и толком не проснувшись… Лучше пусть немного позже, гувернантка, которую Он звал просто Нюрой, накроет в столовой.

Предстояло решить: ехать в бассейн, или принять душ. Выбрал второе, так как это проще: одна из душевых в этой квартире находилась прямо в спальне. Тем более, что не нужно будет беспокоить шофера.

Душ, хотя и не бассейн, но тоже неплохо бодрит. В этой новейшей системе, нажмешь кнопочку и струи воды начинают массировать тебя: то так, то эдак… По специальной программе. Техника, ничего не скажешь!

Затем автоматическое массажное кресло. От живых массажистов Он отказался сразу: напрягают своими заботами. Тоже к этому не привык.

Заглянул в комнату с многочисленными тренажерами. Нет! Лень. В другой раз, может быть…

Открыл двери гардероба. Десятки ни разу не одетых рубашек, костюмов, море любой обуви… Нет, нет… Обычная футболка, привычные, старые, чуть ли не драные, джинсы подойдут в самый раз.

Через пятнадцать минут Он сидел в столовой и завтракал фруктовым салатом с йогуртом. Еда как всегда была очень хороша. Вкусно.

Нюра, толстая женщина, лет под сорок, заботливо ухаживала за ним, попутно делясь своими маленькими новостями. Он слушал ее рассеяно. Несмотря на выходной, через час должна состояться встреча с руководителями и специальным распорядителем стройки. Они приходят сюда каждое воскресение, приносят видеоматериалы, фотографии, планы. Нужно все продумать, обговорить.

Жилье, в котором Он сейчас находился, конечно, хорошее. Но не совсем… Есть кое-какие проблемы. И, вообще, оно служило только временным обиталищем. Считалось, что площадь в двести пятьдесят квадратных метров, не очень велика. К недостаткам относили и такие неудобства, как наличие соседей. Потому что квартира находилась в многоэтажном доме, а не отдельном особняке. По той же причине здесь, например, не построишь собственного бассейна, не сделаешь обыкновенного зимнего сада…

Но ничего! Уже почти два месяца полным ходом шла отделка нового дома. Специально купленного и переделываемого для того, чтобы Он жил в нем, не зная никаких забот.

Зато сейчас хлопот было много. Во-первых, сроки реконструкции сжаты до невероятности. По плану на это отпускалось ровно два месяца. То есть, приблизительно через неделю, уже все должно быть закончено. Во-вторых, это обязательное условие – переделать дом, не трогая его подвал и фундамент. Это поначалу казалось вообще невозможным. Как подвести обновленные коммуникации: тепло, воду, канализацию? Как нарастить второй этаж, не трогая фундамента, чтобы его укрепить?

Дом старинный. А в наше время там располагалось кафе. Потом хозяина посадили, здание конфисковали. И вот у дома появились новые хозяева, затеявшие такие большие перемены.

С фундаментом решили оригинально: залили на некотором расстоянии от стен, вокруг дома новый железобетонный пояс. На этот пояс и опирались колонны, большей частью принявшие на себя нагрузку нового второго этажа, слегка выступающего над первым, как шляпка грибка.

Часть низа первого этажа заняли под новые коммуникации, поэтому стены пришлось приподнять: фактически продолжить.

Для наращиваемых стен использовали новейшей разработки: супер-легкие специальные блоки.

Бассейн и зимний сад пристроили заново. При этом архитекторы соблюли стиль, в котором здание было выстроено первоначально, больше ста лет назад. Даже крышу украсили такими же башенками.

Подвалы, как и договаривались, не тронули. Входы в них оставили изнутри дома, как и было ранее. Мало того, подвалы, все время пока шло строительство, были наглухо заперты. Так, чтобы туда даже мышь не проскочила. Для этого в первый же день ремонта там были вмонтированы специальные бронированные двери с кучей замков.

Рабочие, производившие ремонт, потихоньку сплетничали между собой, что это не случайно. Наверное, там хозяева свои сокровища прячут… Странным было и то, что все время строительства, никто из указанных хозяев, ни разу здесь не появлялся.

Но, тем не менее, реконструкция шла полным ходом, не останавливаясь. Потому что командовал всеми, нанятый для этих целей специальный строгий специальный распорядитель стройки.

Платили рабочим хорошо, а потому – какое им до всех этих странностей? Посплетничали и перестали.

Размышляя о новом доме и вообще обо всем этом, Он закончил завтракать.

Вот уже два месяца Ему приходилось участвовать в совещаниях со строителями. За это время они надоели ему хуже горькой редьки. Хорошо, что сегодняшняя встреча, скорее всего последняя. Все работы понемногу подходили к концу. На следующей неделе Он переселится туда. Переделка дома осуществлялась под Его контролем. Ни Нелли Трофимовна, ни ее муж, этим фактически не занимались. Нелли сейчас даже и в городе-то не было.

Хотя сама идея покупки какого-нибудь приличного дома принадлежала именно ей. И все из-за того, что Он не хотел никуда переезжать из своего родного города. Тогда Нелли Трофимовна и предложила Ему заняться этим делом…

– Строители собрались! Ждут! – доложила Нюра.

Он прошел в кабинет. За длинным столом, как в правительстве уставленным множеством компьютеров, уже сидели люди.

Они почти хором приветствовали входящего.

Тот прошел во главу стола и уселся на свое привычное место.

Сегодняшнее заседание было несколько необычным. Потому что в дом, о котором шла речь, уже вовсю завозили мебель и оборудование. В связи с этим, здесь, кроме проектировщиков и строителей, присутствовали специалисты по дизайну, поставщики элитной мебели, различные инженеры, электронщики и прочие нужные люди…

– Коллеги! Реконструкция объекта фактически подошла к концу, и нам всем нужно ударно потрудиться, чтобы уложиться за оставшуюся неделю, – приступил к делу специальный распорядитель стройки. – Как обстоят делишки у мебельщиков?

«Делишки» – наверное, было любимое слово, у этого человека. Сколько помнили присутствующие, распорядитель никогда не спрашивал «Как дела?». Всегда уменьшительно «делишки»!

Совещание началось…

Главной темой сегодняшнего собрания было то, что часть комнат оборудовали специальными медицинскими аппаратами. Эти аппараты предназначены для поддержания жизни человека находящегося в коме. Все оборудование необходимо было состыковать, запустить… Уже, даже были наняты для его обслуживания специалисты и обученные сиделки.

Нафаня, а это и был Он, сидел во главе стола и томился. Бедняга откровенно скучал. Строители – взрослые люди, поэтому они были ему мало интересны. Их бесконечные споры, при обсуждении реконструкции здания бывшего кафе «Папы Карло», за пару месяцев изрядно надоели. Хорошо, что осталось немного…

Нафаня, слушая в пол-уха: думал о письме, которое по электронной почте прислала ему Нелли Трофимовна. Она сообщала, что не сможет присутствовать на новоселье. Приедет попозже. Но, очень просила держать их с мужем в курсе событий.

Это они финансировали всю стройку, а также последующее содержание дома. Единственным условием Нелли было то, что она просила специально пару комнат построить, и держать свободными, специально для нее. Для того чтобы ей было где останавливаться во время недолгих приездов. Она ужасно не любила гостиниц. Комнаты эти должны быть обязательно на втором этаже. У богатых свои причуды. Но, естественно все ее пожелания были в точности выполнены.

Нелли Трофимовна, Нафанина родная тетка, милейшей души человек, по странному совпадению носила такое же имя как старшая воспитательница детского дома. Нафаню это обстоятельство поначалу сильно напрягало. А потом ничего, привык…

О существовании тетки, Нафаня раньше даже не догадывался. До той памятной ночи.

Впрочем, и она не ведала о существовании племянника. Когда в тот момент Нафаня увидел родную тетю, так удивительно похожую в полумраке на его мать, то просто свалился без чувств. Как какая-то кисейная барышня свалился! Никогда подобного Нафаня не испытывал. Если, правда, не считать того дня, когда он узнал о смерти Буша. Но, даже тогда он не лишился чувств. А тут… Не исключено, что полуголодное существование, все же не прошло бесследно и сильно подорвало здоровье мальчика.

Волей-неволей Нафаня частенько вспоминал эту ночь, вновь круто изменившую его жизнь.

Грабить чужое жилище! Какой позор! Хорошо, оказалось, что квартира принадлежит родственнице Нафани. Именно поэтому, то есть благодаря тетке, его и «не привлекли» когда это выяснилось.

А дело обстояло так…

Квартиру эту Нелли Трофимовна купила незадолго до того, как ее запланировали обворовать бурсаки. Купила на время. В этот город она приехала искать сестру, а в гостиницах жить не любила. С сестрой двойняшкой они растерялись когда-то очень давно, по молодости, сразу после того как обе выпустились из детского дома. В то время они сильно повздорили: одна хотела ехать, искать счастья в столицу, а другая оставаться в родном городе… Поссорились настолько сильно, что даже не договорились обменяться адресами: кто, где и как устроится.

Нелли в Москве вышла замуж за человека, который впоследствии удачно организовал бизнес по производству и продаже поздравительных открыток. Дело у него пошло так хорошо, что он стал одним из богатейших людей страны.

Спустя столько лет Нелли Трофимовна решила сама съездить на родину и отыскать сестру. Средства, которыми она располагала, позволяли ей делать такие покупки: квартиру на время, чтобы хоть и временно, но жить с комфортом.

А тут ночью, она как будто что-то почувствовала. Выглянула из спальни, одновременно пультом включив общий свет, и натолкнулась на мальчика. Тот же, почему-то упал в обморок.

Когда она привела его в чувство, мальчик плакал и называл ее мамой. С большими сложностями, расспросив неудачливого воришку о его жизни, Нелли первая догадалась, что Нафаня и есть сын той, кого она ищет…

О том, чтобы возвратить племянника назад в детский дом, и тем более сдать в милицию, при таких обстоятельствах, даже и речи не могло быть.

Нафаня долго не мог поверить, что все его несчастья остались позади.

Они разговорились.

Нафаня даже позабыл о сообщниках, которые долго и безуспешно ждали: когда им откроют входную дверь.

В конце концов, бурсаки не зная, что же собственно произошло, вернулись в детский дом без Нафани.

– Но как же так получилось, что мать никогда не упоминал о том, что у нее есть сестра? – недоумевал Нафаня.

– Может быть, она и говорила тебе об этом, да ты не придал значения?

Плохо еще и то, что у нас нет фотографий из нашего детства. Поэтому вспомнить обо мне у твоей мамы не было повода. На квартире, которую мы с нею тогда снимали после выпуска из детского дома, случился пожар. Сгорели все наши немногочисленные вещи. Это и было, кстати, одной из причин подвинувшей меня уехать: начать все сначала, с нуля. Налегке собраться было не трудно…

Разговоры двух, нашедших друг друга родственников, продолжались тогда до утра…