Текст книги "Испить чашу до дна"

Автор книги: Евгения Михайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 13

Парча была багровой, тяжелой и прохладной. В мастерской Игоря, художника, как и раньше оказалось не намного теплее, чем на улице. Лиля сидела на твердом деревянном стуле с высокой спинкой, парча полностью драпировала правую часть ее тела, обнажая левое плечо, грудь почти до соска, ногу почти от талии… Крайне неудобная поза, которая Лиле казалась совершенно естественной. Она так сидела уже несколько часов. Усталость придет потом, когда сеанс закончится. Тогда она почувствует себя разбитой, как после тяжкого физического труда. Каким, впрочем, ее труд и являлся.

– Ты изменилась, – сказал Игорь, внимательно взглянув на ее лицо.

– Я жду ребенка, – ответила Лиля.

– Поздравляю, – рассеянно ответил он, рассматривая под углом собственный мазок на полотне. – Только ты изменилась иначе.

– Подурнела?

– Нет, конечно. Это невозможно. Просто мадонну с младенцем я с тебя бы писать сейчас не стал. Я правда вообще не собираюсь этого делать.

– А почему я не похожа на мадонну, у которой скоро будет младенец?

– Нет кротости, сладости, покоя… Так, по-моему.

– А что есть?

– Загадка есть. И что-то новое. Я бы сказал, это похоже на протест, бунт и, прости, агрессию. Во всяком случае, мне так кажется и мне это нравится. Я, конечно, вижу то, что хочу. То, что мне нужно сейчас. Я ошибаюсь?

– Нет. Я действительно против всего, что произошло и происходит с моей жизнью, – Лиля могла быть совершенно откровенной с Игорем, его не интересует жизнь вне собственных картин. Только как материал. – Ну, кроме беременности и замужества… Я вышла замуж второй раз.

– Да? Ты развелась с первым мужем?

– Нет. Он пропал без вести. Считается, что он утонул. Но я думаю, он меня бросил.

– Из-за чего?

– Из-за другой женщины.

Игорь рассмеялся:

– Лиля, этого не может быть! У тебя что-то с нервами.

– Но он изменил мне с другой женщиной. Он мог к ней уйти…

– Ты ее видела?

– Да.

– Опиши. Очень интересно.

– Она… Невысокая брюнетка с темными невыразительными глазами. Под ними – тени, – Лиля улыбнулась, – как будто ты нарисовал. Тени скрытой страсти. И рот у нее – ненасытный, требующий… его, моего Андрея. Она бы тебе понравилась.

– Ты очень здорово описала. Я бы посмотрел.

– Ее больше нет. Валерию, любовницу моего мужа, убили. Меня, кажется, в этом подозревают… Вот такая у нас история.

– Да ты что! – Игорь отложил кисть и уставился на Лилю потрясенно. – Вот это сюжет! А за кого ты так быстро вышла замуж?

– За его брата. Он был моим женихом до Андрея.

– Обалдеть!

– Я люблю его. Но и тут все плохо. Ужасное несчастье. Он оставил женщину с тремя детьми, с которой до меня жил. Эти дети его погибшего друга. А старшая девочка покончила с собой. Мне кажется, это наказание за наши грехи.

Игорь подошел к Лиле, обошел ее с разных сторон, как будто выбирая ракурс. Потом сказал:

– Слушай. У меня гениальная идея. Это будет бомба. Я параллельно пишу тебя в черном. Простое черное платье с открытыми руками и грудью. Ты стоишь босиком. У твоих ног женщина… Она лежит как будто на краю бездны… Глаза полуприкрыты, под ними тени страсти и греха, губы искусаны в кровь… Ты неподвижна, но должно возникнуть ощущение, что босые пальцы твоей ноги сейчас столкнут эту женщину в пропасть. Ты понимаешь?

– Да. Ты хочешь написать с меня убийцу. Валерию выбросили из окна. Ты почти угадал. Я рада, что вернулась к работе и к тебе. Для тебя жизни нет. Есть картины. Мне хотелось бы ощущать то же самое.

Глава 14

Сергей вошел в кабинет Ильи, когда тот говорил по телефону. Кольцов кивком поздоровался, сел и осмотрелся.

– Извини, – сказал Илья. – Полдня убил на ерунду, ты не поверишь. Вроде маленькая помарка в документе, а в результате нужно падать ниц перед десятком чиновников.

– Я верю. Эти маленькие помарки при соответствующей постановке вопроса можно превратить в коррупционный скандал. Хочешь?

– Толку-то!

– Из искры возгорится пламя. Так вроде, не помнишь?

– Нет. Сережа, я правильно тебя понял: с Людой следствию все ясно! Я могу увидеть акт экспертизы?

– Да. И поговорить с экспертом. Умнейший человек вообще-то. Земцов без него – всадник без головы.

– Зачем ты так? Мне Вячеслав Михайлович нравится.

– Я – любя. Там какой-то парень есть. Все постоянные звонки идут от него или к нему. Или практически все. В последние дни Люда не отвечала на его звонки. Что-то между ними произошло, видимо. Ты не знал, что она с кем-то встречается?

– Знал, просто все у меня так понеслось… Она не успела мне его показать. Я страшно виноват. Если этот негодяй… Если он ее обидел… – простонал Илья.

– Пока не стоит себя накручивать. Нет информации. Мы с ним познакомимся, конечно. То есть сначала я. Ты в таком настроении можешь парня только в тупик загнать. В общем, сейчас вам можно девочку хоронить. Думаю, парень придет на похороны. Прошу тебя не реагировать. Не реагировать плохо. Я хочу на него посмотреть со стороны.

– Да. Я понял. Нужно Вере сказать. Я все подготовлю… Страшно как. Ненормально. Я не могу поверить.

– Да. Это страшно и ненормально, – Сергей встал. – Если понадобится помощь, звони… Мне нравится у тебя. Хороший офис.

– А что в нем хорошего? Обычная контора. Столы, стулья, компьютеры, туалеты.

– Вот именно. Ты знаешь, я как увижу в офисе клиента что-то похожее на водопад, ручей в холле, аквариум вместо стены, – сразу сворачиваю с ним дела.

– Почему? Разве это не значит, что у него много денег?

– Значит, конечно. Причем так много, что в башке у него уже: «и на Марсе будут яблони цвести». Неадекват, и это не самое печальное. Просто все его пожелания пронумерованы в Уголовном кодексе.

– Да ладно. Что-то никому это не мешает.

– Кроме меня! Мне даже в детстве не нравились тетрадки в клеточку.

– Смешно. А как ты думаешь: я – адекват?

– Однозначно. Причем в такой степени, что меня это настораживает. Извини, ты сам спросил.

Сергей вышел, а Илья еще долго смотрел на закрывшуюся за ним дверь. Странный парень. Явно его прощупывает. В чем-то подозревает? Следователь предупредил: он работает не на клиента, а на истину. Ему, Илье нужна истина? Или он просто хочет точно знать, что Андрей погиб?! Сейчас, когда нервы на пределе, когда все зыбко и непонятно… Ну хоть себе, хоть на минутку можно правду сказать. Да. Он, Илья, хочет знать, что Андрея, родного и любимого брата, нет больше на этом свете. Что они с Лилей будут жить спокойно, может быть, даже счастливо. Без него. Ну никто не виноват в том, что у них одна женщина и им ее не поделить.

Глава 15

Они с Верой приехали к Земцову утром. В кабинете их уже, кроме Славы, ждал эксперт Масленников. Через несколько минут вошел, извинившись за опоздание, Сергей.

Илья прочитал акт экспертизы, посмотрел на Веру, она протянула дрожащую руку, чтобы взять бумагу. Он отрицательно помотал головой и положил лист на стол. Вера послушно опустила руку на колени.

– Я могу ответить на ваши вопросы, – предложил Александр Васильевич.

– Спасибо, – ответил Илья. – Там все очень ясно описано.

– Вы можете взять вещи Людмилы, – сказал Слава. – Дело, конечно, я не закрываю до выяснения причин суицида. Мы перенесли ее контакты из телефона и ноутбука. Думаю, вам имеет смысл их забрать. У вас есть другие дети… Ну, я к тому, что, может, им нужно.

– А можно мне на время это взять? – вмешался Сергей. – Не в смысле ревизии следствия, – ни боже мой. Просто – взгляд со стороны. И, мне кажется, Слава, ты чуть-чуть торопишься. Ты же будешь вызывать контактантов, если вдруг возникнет нестыковка, можно тогда заказать распечатку разговоров.

– Я не хочу! – почти крикнула Вера.

– Чего ты не хочешь? – мягко спросил Илья.

– Не хочу никаких распечаток. Девочки нет! Для вас. А для меня она есть. Я никогда не подслушивала ее разговоров, – Вера в смятении вскочила и осмотрелась, как будто хотела бежать отсюда – от этих страшных бумаг, жестоких слов, очевидности смерти дочери. Она не могла объяснить этим мужчинам, что Люда и сейчас нуждается в ее любви и защите.

– Вера, – Илья властно сжал ее локоть и заставил посмотреть себе в глаза. – Людочка всегда будет с нами. Но у нас есть дела. Мы должны с ней попрощаться, как полагается. Мы должны узнать, в чем была ее беда. Это касается не только ее, постарайся понять. Давай я тебя отвезу, мы поговорим дома. Нужно все заказать, подготовить… Пойдем, дорогая. Сергей, возьми, пожалуйста, телефон и ноутбук. Если нужны будут разъяснения, мы с Верой готовы участвовать.

Они ушли. Приятели синхронно закурили. С горьким осадком таких дел никто из них не научился справляться.

– Да, – сказал, наконец, Слава. – Вы, Александр Васильевич, заметили, как этот частник дал понять своему клиенту, что мы тут полное фуфло? С вещдоками не способны работать!

– Нервы ни к черту, – бросил в никуда Сергей.

– Слава, он прав, – примирительно произнес Масленников. – Я взглянул. Там сотни звонков, до тысячи SMS… Ну неужели у тебя есть время и люди, которые будут заниматься детализацией, распечатками… Сергей хочет, пусть делает.

– Да какие проблемы? Я б за деньги и от нечего делать волоски бы пересчитывал на головах приятелей бедной девочки. Был бы толк.

– Толк, разумеется, будет у тебя, – скромно заметил Сергей. – Никто не сомневается.

– Да, у меня. Я расколю этого паренька за три минуты, и он расскажет, что поцеловался с другой девочкой. И это окажется причиной суицида.

– Ну это так это, – подытожил Сергей. – Никто ж не спорит. Я объяснил: возьму на всякий случай. Знаешь, как бывает… Вдруг это такой ходок, садист, психологический вампир, что еще кто-то себе петлю уже мылит.

– За психологический вампиризм не сажают. Его хрен докажешь. У «ходока», как ты выражаешься, весь вампиризм может выражаться в прищуре левого глаза. А жертвы – уже готовы. Для «доведения до самоубийства» нужны конкретные факты и улики.

– Поэтому ты вампиризмом и не будешь заниматься. А я… Вдруг его обломаю. Мой клиент хочет знать.

– Не вздумай посеять в нем идею самосуда и пиши расписку, что взял вещдоки.

Сергей и Александр Васильевич вышли из управления, покурили, прежде чем разойтись по машинам.

– Сережа, ты понимаешь, что виновным в этой гибели может оказаться как раз твой клиент? Что бы ты ни узнал из разговоров девочки, любая ссора с мальчиком могла возникнуть из-за ее стрессового состояния. Я к тому, чтобы ты ничего не подгонял…

– А я что, тот, кто подгоняет? Я допускаю то, о чем вы говорите, очень сильно допускаю. Есть совпадение по времени… Хотя, не знаю, можно ли говорить о совпадении. Несколько месяцев прошло с тех пор, как Илья оставил семью. Почему это случилось только сейчас?

– Это вообще не вопрос. Она могла с собой бороться. Она могла надеяться, что отчим вернется. Я смотрел сейчас на него, слушал. Как он говорил о дочери, как обращался с бывшей женой. Таких отцов и мужей не забывают через пару месяцев. Он несколько лет воспитывал этих детей. Старшая девочка наверняка видела в нем идеал мужчины, верила в то, что он ее любит. Дети не переносят предательства, вот в чем дело. Я это видел столько раз.

– Трудная семья, честно вам скажу, – пожаловался Сергей. – Они все – не обычные, не средние люди… Так любят, что все предают друг друга и мучаются. Я хочу узнать, почему не захотела жить эта девочка. Сам хочу знать. Мне кажется, Илья примет любую правду.

Глава 16

Ольга вошла в театр, стараясь ничем не выдать свое необычно приподнятое настроение. Она была суеверна, а зависть – это воздух театра. Наверняка ее судьба актрисы складывалась бы успешнее, если бы ей не мстили за тот яркий успех. Она неторопливо шла к общей гримерке, здоровалась, смиренно принимала небрежные кивки в ответ. Но не пошла к себе. Решительно направилась к уютному закутку, где находилась гримерка ее величества Назаровой. Та всегда прибывала раньше всех. Ольга решительно постучала.

– Чего надо? – раздался скрипучий голос Нины Глебовны. Таким она говорила только с коллегами. На сцене ее голос был глубоким и богато окрашенным.

– Можно? – приоткрыла Ольга дверь. – Я на минутку, вопрос хотела задать. Не помешала?

– Мне никто не может помешать, – ответила Назарова. – Если тебе не мешает то, что я собираюсь снять теплые штаны… Заходи. Понимаешь, поясница. Я ее берегу, как святыню. А внучатая племянница мне говорит: «Тетя, я в шоке от твоих панталонов. Такие, наверное, носили в восемнадцатом веке. Это валенки какие-то или тулупы, а не штаны».

– Если она имеет в виду нижнее белье, то, мне кажется, в восемнадцатом веке его вообще не носили.

– Думаешь? Но она имела в виду то, что я жила в восемнадцатом веке и накупила тогда этих штанов-тулупов. Вот в чем смысл.

– И чем дело кончилось? – уже заинтересованно спросила Ольга.

– Она купила мне термобелье. Бриджи. Смотри, – Назарова подняла юбку и продемонстрировала данный предмет туалета. – Я так смеялась…

– Почему?

– Они меня возбуждают, – небрежно сказала актриса и опустила юбку. – Говори свой вопрос. Я забыла фамилию типа, которого должна пять раз называть по фамилии в первом монологе. Тебе не кажется, что автор пьесы – полный идиот? Ладно, не отвлекайся, а то я не успею прочитать: все ж таки склероз…

– Нина Глебовна, я насчет нашего разговора в буфете, помните?

– Я пошутила насчет склероза. Я все помню.

– Так вот. Почему вы сказали, что муж должен быть тупой? Потому что умные много разговаривают. Бывает ведь и наоборот. Или вы так не считаете?

– Детка, конечно, бывает! Я даже допускаю, что они все разговаривают, именно это меня и не устраивало. Я просто брякнула тогда. Слушай, а что? У тебя кто-то появился? Ты побежала и сразу кого-то подцепила, как я тебя учила?

– Почти. Просто у меня есть человек. Он умный и совсем не разговорчивый. Он, кажется, хочет на мне жениться. Даже квартиру вроде купил…

– Да ты что! Хватай его за язык, за руки, ну и за все остальное и беги, штампуй! Сразу зарегистрируйся в этой квартире. Или что-то не так?

– Он еще женат.

– Вот скотина. Скажи: пусть срочно разводится.

– Я как-то не умею давить.

– Надо научиться. Иначе давить будут тебя. Как блоху. А хочешь, я с ним поговорю?

Ольга посмотрела на лицо примы в демоническом гриме и робко сказала:

– Спасибо. Я лучше сама. Можно, я буду с вами иногда советоваться?

– Ты должна со мной советоваться постоянно, – заявила Назарова сценическим голосом. Она уже была в роли.

Ольга благодарно и радостно кивнула и побежала к себе. Но опять затормозила перед входом в общую гримерку. То, что произошло, было слишком значительным, они сразу поймут, завидущие соседки по зеркалам. Ольга решила сходить в холл и купить в киоске свежий журнал. Давно не читала пеструю прессу, которая пиарит вовсе не тех, кто этого заслуживает. Она выбрала тонкий журнал с не самой вызывающей обложкой. У Ольги был вкус, который ей пока не пригодился, как и другие достоинства. Это не имело применения. Но сейчас она четко сформулировала для себя: большинство глянцевых журналов агрессивно навязывают каких-то людей, будто товар со скрытым дефектом или истекающим сроком годности. Если у Ольги вдруг все начнет налаживаться, если это коснется и профессии, она будет очень избирательна к предложениям газет и журналов. Она даже на секунду представила себя, строго критикующую материал, принесенный ей на согласование.

– Извините, – раздался рядом незнакомый голос. – Можно с вами поговорить? Совсем недолго.

Ольга в изумлении оглянулась и увидела женщину в черном пальто, с черным шарфом на голове, в больших темных очках.

– Вы мне? Я вас не знаю.

– Я представлюсь. Только давайте отойдем в сторонку.

Ольга, пожав плечами, пошла за дамой в угол, который у них гордо назывался зимним садом. На самом деле это были три пыльные пальмы в кадушках. Как-то мало эта женщина походила на восторженную фанатку.

– Слушаю вас, – сказала Ольга.

– Меня зовут Анна Ивановна. Фамилия – Осипова. Думаю, вы уже поняли, Ольга. Я – жена Виктора.

– Очень приятно, – проговорила Ветрова похолодевшими губами.

– Сомневаюсь, что вам приятно, но что поделаешь. Понимаю, что у вас мало времени, поэтому постараюсь кратко. Виктор сообщил мне, что решил жить с вами. Сказал, что вы – актриса, назвал фамилию, так я вас и нашла. Вопрос такой: давно вы полюбили моего мужа?

– Да… Несколько лет. Мы познакомились на капустнике. Меня пригласили там выступить…

– Понятно. А мы женаты двадцать шесть лет. У нас было двое детей, счастье, несчастье, охлаждение, сближение… Возможно, он кем-то увлекался и раньше, не знаю. Но еще никто этим не пользовался. И только вам пришло в голову воспользоваться нашим горем.

– Я не понимаю… О каком горе вы говорите?

– Вы не в курсе?! Он забыл сообщить любимой женщине, что недавно убили нашу дочь? В которой он, кстати, души не чаял.

– Я не знала. Витя не говорил.

– Ну вот я вам сказала. И объяснила. Не вы ему нужны. Он просто бежит от самого себя. Постарайтесь это понять вовремя. Иначе… Знаете, есть такое понятие: полоса несчастий.

– О чем вы говорите? – в ужасе спросила Ольга.

– Давайте не будем играть в детский сад. Попробуйте сами поразмышлять. Я вот вас поняла. Прочитала биографию в Интернете. Ни мужа, ни карьеры. Но, как говорят, на чужом горе счастье не построишь. Творческих вам удач, Ольга Петровна.

Ольга смотрела полными слез глазами в удаляющуюся прямую спину в черном пальто и чувствовала, как она вся, с головы до ног, наполняется тоскливым вязким туманом, который пока ее спасает от настоящей боли. Слова «Ольга Петровна» клинком застряли в сердце. Ее очень редко называли по отчеству. А с такой ненавистью… Боже! Что произошло? Что делать? Почему Виктор не рассказал о смерти дочери? Значит, он действительно не любит ее, не доверяет ей. Она не знает, что это значит.

– Что с тобой? – раздался над ухом властный голос Назаровой. – Ты похожа на утопленницу.

– Я умираю, Нина Глебовна, – прошептала Ольга. – Это была его жена. Она меня пугала, обижала… Я не могу выйти на сцену!

– Спокойно! Без истерик. На то она и жена, чтобы пугать. Это ее дело, твое – хватать ее мужа. Но, конечно, не в таком виде. Сейчас ты не схватишь даже лягушонка. Иди домой.

– Но как… Худрук меня уволит. Он только повод ищет.

– Не уволит. Я скажу, что ты растянула ногу. И чтобы он шел в задницу. Я всегда ему это говорю. Мне кажется, он при этом ловит кайф. Извращенец. Быстро хромай домой. Напейся там, если сможешь. Поспи, приведи себя в порядок. И – в бой! Завтра тоже не приходи. А послезавтра все мне расскажи подробно! Между нами, эта тетка мне сильно не понравилась. Она способна черт знает на что. Об этом нужно подумать.

Глава 17

Сергей стоял на кладбище чуть в стороне от небольшой группы родственников и друзей, окружавших закрытый гроб. Илья поддерживал под руку Веру. Лиля осталась дома с детьми. Родители Веры, потрясенные, кажется, еще ничего не понявшие… Подруги Люды. Довольно много. Выпускной класс. Все – одного возраста, но кто-то выглядит подростком, кто-то вполне взрослой тетей. Выражение, соответствующее скорбному событию и месту, – далеко не на каждом лице. Сергей посмотрел на плачущих девочек и подумал, что им живется сложнее, чем другим, тем, что сейчас шушукаются и даже хихикают. Причем девицы явно не умнее подростков. Скорее – наоборот. Парни… Среди них никто не плачет, а по выражению их лиц вообще ничего не понять. Наверняка кто-то испуган, подавлен, но они уже умеют это скрывать, чтобы не казаться менее мужчинами, чем те, кому на самом деле просто любопытно.

Тот самый стоит немного особняком между родственниками и одноклассниками. Вадим Медведев. Он уже закончил ту же школу два года назад. Потом компьютерные курсы, работает в офисе интернет-провайдера. Живет в том же районе. Как сказала Вера, он встречался с Людой примерно полгода. Летом вместе загорали на Москва-реке. Началась любовь. Вера сказала, что он интересный и видный. «Может, и так, – подумал Сергей. – Черт его знает». У него этот парень восхищения не вызывал, мягко говоря. Хотя он высокий, то есть «видный», со светлыми волосами, стрижка сделана в хорошей парикмахерской, то есть мальчик «интересный». Это, наверное, с женской точки зрения. Вера говорит, Люда была влюблена. Он ее первый парень. Мать не знает ничего об их отношениях. Считает, что они просто встречались. Люда была скромница.

Сергей смотрит на его лицо: круглое, немного плоское, взгляд серых глаз растерянный. Что, в общем, естественно в такой ситуации. На него поглядывают все. Сергей уже подслушал какие-то сплетни в ветерке шушуканья: «беременная», «бросил», «другая» и т. д. То есть сверстники считают причиной смерти однозначно его. Но они, скорее всего, не знают, что Илья оставил семью, что Люда очень тяжело это переживала, скрывала от всех, как будто это свидетельствовало о том, что они недостойны любви отца. Она сразу стала называть Илью папой, ненавидела слово «отчим». Но Илья ушел от них больше трех месяцев назад, и все это время она встречалась с Вадимом. У нее появилась своя личная жизнь, в ней что-то происходило: радости, ссоры, примирения. Сгладило все это или нет боль из-за ухода Ильи – как в этом разобраться теперь. Вера в эти месяцы боролась с собой, старалась, чтобы у детей жизнь не очень изменилась, собственные чувства скрывала. Она мало общалась с дочерью, как сама признается. Илья… Он стал приходящим папой, слышал лишь то, что дети ему говорили, видел только свою вину. Он очень проницательный человек, но его мысли и чувства – это Лиля. Как бы он ни старался оставаться отцом этим трем детям. Вообще-то угораздило же его жениться на многодетной вдове. Сергей посмотрел на измученное, скорбное лицо своего клиента и подумал: «Ну не надо было вообще! Знал же, что побредет за Лилей по жизни. Если человеку нужна только одна женщина, незачем делать шаг в сторону. Вот теперь – расплата. И что еще будет… Не дай бог».

Все. На свежем холмике цветы. Только сейчас горько зарыдала Вера, тоненько закричала ее мать: «Ой-ой-ой! Что же это делается…» Одной девочке стало плохо, подбежала учительница, повела ее в контору. Вадим резко повернулся и почти побежал к выходу с кладбища, чтобы всех опередить. Он остановился у проезжей части, собираясь поймать машину.

– Привет, – сказал Сергей. – Я тебя подвезу. Нам по пути.

– Не понял? Вы кто?

– Меня зовут Сергей Кольцов, я частный детектив. Занимаюсь гибелью Люды по просьбе ее отца. Ищем причину.

– Она же повесилась! – Вадим уставился на Сергея изумленно. – Или нет?

– Да. Самоубийство. Но должна же быть причина, правда?

– А что, есть разница? Если она сама…

– Конечно, есть. Дело не закрыто, пока не выяснена причина.

– И чего с ней делать будут, с этой причиной, я не понял?

– Смотря какая причина. Статья есть «доведение до самоубийства».

– Ничего себе! Вы чего? Вы мне что-то шьете?

– Да нет же. Что ты такой нервный? В каждом деле есть свидетели. В этом, пожалуй, главный – ты. Свидетель! Ты меня слышишь? Просто свидетель! Давай спокойно подъедем к следователю, ответишь на его вопросы, и будем думать дальше. Ты не против?

– А если против?

– Тебе пришлют повестку, Вадим. Пошли в мою машину, а то уже идут люди с похорон. Ты вроде хотел от них побыстрее уехать.

– Да пошли, – буркнул Вадим.

Они сели в машину, Сергей быстро рванул с места и через несколько минут взглянул на своего пассажира. Он, конечно, в ужасном смятении. На лбу появились глубокие морщины, тонкие, длинные пальцы на коленях беспокойно двигаются. Как будто набирают текст на клавиатуре. Компьютерщик.

– А что ты сам думаешь? – спокойно спросил Сергей. – Почему Люда так поступила?

– Откуда я знаю! – выкрикнул Вадим. – Я и следаку вашему так скажу: я не знаю!