Текст книги "Безымянная невеста (СИ)"

Автор книги: Евгения Ладыжец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Анна, объяснись. Эльза утверждает, что ты держишь ее родственника на пороге клуба.

Девушка с синими волосами в небесно-голубом платьице и полосатых гетрах так зыркнула на приму, что Эльза не на шутку испугалась. О нестабильном характере режиссера говорили уже давно. Скандал в предыдущей труппе, где она работала, произошел из-за безобразной драки с ее участием. Кажется, там кто-то из актеров позволил себе парочку пошлых замечаний в адрес Аннушки. Одному из шутников хрупкая "Мальвина" сломала нос.

– Мориш Карлович, месяц назад, при составлении черного списка Эльза присутствовала. Почему она предъявляет претензии сейчас, хотя в тот момент промолчала – я не знаю. Список вы уже подписали, значит, этот человек на спектакль не попадет.

– Аннушка, выдохни. Сейчас все решим. – Директор поморщился. Правила он устанавливал сам. И сам же старался им следовать, дабы не давать ложных надежд своим актерам. – Эльза, как зовут твоего брата?

– Левицкий Матвей.

– На спектакле "Игры со смертью" он был? – насколько помнил директор, последний раз черный лист зрителей пополнялся именно тогда.

– Да, был. Играл Гончего, между прочим. – Девушка гордо выпятила грудь, намекая на актерские способности братца.

– Хорошо. Почему, в таком случае, когда общим решением труппы его внесли в черный список, ты ничего не сказала?

– Потому что Элька смски Яну писала и, как всегда, никого не слушала – наябедничал Рик, проскальзывая в кабинет к отцу. "Подслушивал" – со вздохом понял директор. Прима вспыхнула на замечание парня, но промолчала.

– Ясно. Эльза, милая, твой брат в черном списке по решению всего нашего театра. Он был слишком агрессивен и жесток – таким людям не место на сцене. – Девушка уже открыла рот, чтобы возмутиться, но Мориш Леру успел раньше. – Эльза, ты – его полная противоположность. Мягкая, добрая, сочувствующая. Я понимаю, что он – твоя семья. Но и ты пойми – мы не можем впустить его. Тогда тебе придется следить за ним весь вечер. Это недопустимо.

– Почему? – визгливо поинтересовалась прима.

– Потому что ты наша прима. Наша главная звезда. Подумай, что будет, если главная героиня станет постоянно отвлекаться от своей роли? – в глазах девушки появилось понимание всех перспектив такого поведения. Директор довольно кивнул и продолжил. – Нет, если ты настаиваешь, я впущу Матвея. Но тогда главную роль придется отдать другой актрисе. Мы не можем рисковать репутацией труппы, сама понимаешь. Главная героиня всегда должна играть лучше всех. Должна дышать своей ролью.

– Я поняла. Не надо отдавать роль, с Матвеем я поговорю. – Девушка, слегка ссутулившись, покинула директорский кабинет. Аннушка дождалась разрешения и тоже поспешила в сторону костюмеров.

Рик посмотрел на захлопнувшуюся дверь, подошел, щелкнул ключом и устроился на диване напротив отца.

– Кто бы сомневался, что она отступит. Манипулятор ты, папаня.

– За папаню выпорю.

– Я не в том возрасте. – Рик показал отцу язык. Мориш Леру тяжело вздохнул – в очередной раз за этот проклятый вечер.

– Как там Ян?

– Уже в Хельсинки, до Питера поедет на автобусе, просил встретить его завтра вечером. Шлет всем привет. Просит спасти его от Эльзы. Достала, говорит. – Отрапортовал Рик, под конец счастливо улыбнувшись. Эльза его раздражала неимоверно своей избалованностью и презрением к остальной части труппы. Рик очень не любил лицемерных людей.

– Ох, бедная девочка. Никто ее не понимает. – Сокрушенно покачал головой директор.

– Отец! Думаешь, мы с Яном не знаем, зачем ты ее держишь?!

– Да шучу я, шучу, уймись. Ян приедет, обсудим с ним эту их Санта-Барбару. Беги давай, тебе еще гримироваться.

Леру-младший подозрительно глянул на родителя и неспешной походкой удалился.

– Дети-дети. – Снова вздохнул директор и набрал номер жены. Обсудить ситуацию с точки зрения нормальных людей, как говорил в таких случаях Ян.

***

Проснулись мы только после обеда. Голова трещала от выпитого (не надо было коньяк с Ефимом Иванычем пить все-таки), ноги гудели после ночи активных действий (я играла охотника, пробегала весь спектакль по клубу в поисках своей добычи, которая в это время нагло кокетничала с поваром). Юльке было легче, так что полуденный кофе и традиционную овсянку готовила она. О том, чтобы разгадывать ребусы Аннушки, не могло быть и речи. Мы быстро поели, привели себя кое-как в порядок и, похватав  наброски следующего спектакля, понеслись в театр.

– Слушай, Юль, давно хотела спросить, почему сюжеты у вас вечно фантастические какие-то? феи, оборотни, вампиры... – говорить на бегу было неудобно, но чего не вытерпишь ради искусства.

– Сама посуди. – Раскрасневшаяся от быстрого бега подруга пыхтела ежиком где-то позади. – Человек идет к нам отдохнуть от обыденности, которая его достала. Ищет новых впечатлений, жаждет чуда. Какой смысл давать менеджеру роль секретаря или учителю русского языка – домохозяйки при богатом муже? От этого свежести и новизны в их жизни не прибавится – у них уже есть свои стереотипы по этим ролям.

– То есть если задолбавшегося рабочего обрядить в средневековые шмотки, сделать прическу, грим, дать в руки бутафорскую шпагу и сказать, что он должен спасти другой мир – это ему поможет? – сарказм так и сочился из моих слов.

– Ну да. – Юлька даже остановилась, удивленно глядя на меня. – Ты разве этого не ощутила еще? Посмотри сама, как себя чувствует сейчас Лида, Лелька, другие наши постоянные зрители. Они раскрываются, меняются – и в жизни это тоже накладывает свой отпечаток. Чаще всего после спектаклей люди начинают разбираться со своими отношениями. После – с работой, деньгами. И так далее.

Пока я пыталась осознать сказанное и примеряла на себя ситуацию, Юлька вдруг с воплем развернулась на сто восемьдесят градусов и дико замахала руками.

– Ян! привет, Ян!! Ты вернулся!

Проходящий мимо нас парень с айфоном около уха вздрогнул, заметил Юльку, приветливо улыбнулся и жестом указал на телефон. Юля снова помахала ему рукой и вернулась в разговор.

– Торопится, деловой какой. Так что ты там спрашивала?

– Еще и психологический эффект?

– Конечно. Куда ж без психологии-то. Нас с тобой не просто так после курсов кадровиков приняли в труппу. Сценарист, помимо волшебного и захватывающего сюжета, создает еще и индивидуальные квесты для каждого актера. Понаблюдай за Аннушкой на досуге – она после вычитки общей канвы сценария, которую мы сдаем, всегда внимательно изучает присланные анкеты зрителей. Каждый из них получает свою личную роль. Ту, с которой справится именно он. В том и смысл.

– Действительно, мастер в этом случае почти что бог – вершит судьбы, дает предназначение. – Фыркнула я, действительно припоминая серьезное лицо Аннушки, склонившееся над стопкой распечатанных ролей зрительских анкет. Иногда она оставляла роли тем, кому их назначили мы, иногда меняла по своему усмотрению. Ни разу еще она не ошиблась с характером человека и подходящей ему "шкуркой".

– Еще скажи, что тебе это не нравится. – Юлька беззаботно прыгала по обледеневшей дороге. До театра оставалось всего пара метров.

– Да нет. Нравится. Просто непонятно было.

***

Ян посмотрел на удаляющуюся парочку и усмехнулся. Сценарист и ее новая  помощница были абсолютно непохожи. Видимо, потому и притянулись.

– Ян, что там у тебя за вопли? – окликнули его по телефону.

– Да знакомых из театра встретил. Я уже почти на месте, ты скоро?

– Три минуты, поднимаюсь из метро.

– Ок, жду.

Через пятнадцать минут молодые люди заняли столик в кофейне недалеко от метро.

– Как поездка? Как ваш тур? – поинтересовался тот, который со светлыми волосами, собранными в хвост до середины спины.

– Отлично. Подписали договор со студией звукозаписи, в январе начнем. – Ответит тот, чей ежик темно-каштановых волос пересекал выбритый по вискам кельтский узор-плетенка.

– Здорово. А как же театр? как ты вообще успеваешь совмещать музыку и театр, Ян?

– Матвей, для меня музыка на первом месте, вот и все. Отец в курсе, потому не настаивает. Я играю у него, только когда в Питер возвращаюсь и на знаковые спектакли. Типа новогоднего.

– Везет тебе с предками. – Ответил Матвей Левицкий.

– Как сказать, как сказать. Идею породниться с твоей семьей мой папаша так и не бросил.

Матвей хохотнул, отпил кофе.

– Сестрица будет в ярости, Ян. Как ты собираешься гасить ее истерику?

Его собеседник скривился.

– С отцом мы это уже обсуждали. Я не женюсь на ней. Она истеричка, к тому же на славе повернутая. Пусть ему Митька внуков дарит. Ему уже можно, да и Юлька не против.

– Это та кудрявая-то? Ничего так, симпатичная. – Одобрил Матвей.

– Объясни-ка мне лучше, товарищ, что там за история с черным списком? Ты что натворил, что тебя решением всего театра туда записали? Я ж Эльзе не поверил сначала, пока отец приказ не показал подписанный. – Ян вопросительно приподнял бровь, уставившись на друга.

– Сорвался. – Последовал ответ.

– Краткость – сестра таланта, ага. Теперь подробнее. Что случилось?

– Ничего особенного, – с отстранённым видом сказал Матвей, глядя в окно. – Очередная моя девушка оказалась тварью.

– Подробности?

– Да какие там подробности. Пришел на спектакль, переоделся, получил роль, в обозначенное время вышел в зал, а там Ирка с каким-то хмырем сосется. Ну и... психанул. Морды у вас бить нельзя, так что пришлось действовать по-другому.

– Горячий эстонский парень ты, Матвей. Я сразу сказал, что твоя Ирка – давалка, каких еще поискать. Ты заладил – любовь, любовь. – Досадливо поморщился Ян. Ситуация была понятной, неприятной, но решаемой. Красавчику Левицкому с девушками категорически не везло. – Вот что, с отцом поговорю, на новогодний спектакль тебя впустим, под мою ответственность. Отыграешь нормально, из черного списка уберут. А про Ирку забудь. Другую найдешь.

– Да я уже нашел, кажется. – Мечтательно протянул парень, улыбаясь. – В тот же вечер и встретил.

– И кого же? – заинтересовался Ян.

– Блондиночка, которая главную роль играла... Только у нее по сценарию уже был свой герой. – Нахмурился Матвей.

– Блондиночка... Лидия, наверное. Новенькая наша. Отец взял, пока я в отъезде был – там брюнетка еще есть, Юльке со сценариями помогает. – Пояснил Ян на вопросительный взгляд друга.

– Ага. Брюнетку тоже видел. Тоже симпатичная. Она меня и увела со сцены. Попробуй-ка не согласись со Смертью. – Хмыкнул Матвей.

– Смертью? Уж не в свадебном платье ли?

– В нем, в нем. А что? – насторожился парень, глядя на сердитого Яна.

– Ничего хорошего. Отец зарекся эту роль кому-либо давать. Вечно потом с девчонками, которые ее играют, гадость всякая случается. Спрошу, почему согласился на этот раз. – Задумчиво проговорил Ян. – Ладно, пора мне на планерку. Насчет Лиды, кстати, Митька говорил. Она с Иваном гуляет. Так что подумай, стоит ли связываться.

– Ничего. Погуляет – и перестанет. – Насмешливо ответил Матвей, натягивая пальто. – Эльза с ней дружит, попрошу помочь братику.

Ян укоризненно покачал головой и, махнув рукой, выскочил в метель.

***

В театре было суетно. В большом зале собрались все – от рабочих сцены до временных актеров. Мы с Юлькой и Лидой заняли места около сцены.

– Коллеги, рассаживайтесь. Спокойнее, спокойнее. – Аннушка руководила процессом, как и всегда. Через полчаса все, наконец, уселись и замолчали. На сцену вышел директор.

– Друзья! Скоро закончится этот год. Не скажу, что он был особенно удачным или наоборот. Он принес нам свои уроки, свел с новыми людьми (кивок в нашу сторону), подарил новых зрителей. Здание останется с нами еще на год. (Все одобрительно зашуршали). Однако главная новость сегодня другая. Итак, Ян, твой выход!

 Под аплодисменты (традиция, чтоб ее) на сцену поднялся старший сын Мориша Леру. Коротко всем кивнул, настроил микрофон и...

– На январские каникулы труппу в полном составе ждут в Университете искусств Хельсинки с двумя спектаклями и серией лекций по режиссуре, написанию сценариев, мастер-классами по костюмам и работе со зрителями.

Зал взорвался радостными воплями. Новость была диво как хороша. В прошлом году финны, намучавшись с дублированием специальностей и нехваткой преподавателей, учредили Университет Искусств Хельсинки, объединив Академию Изящных Искусств, Академию Сибелиуса и Театральную Академию. Приглашение туда в качестве преподавателей дорого стоило и давало несомненный плюс репутации всей труппы. Там и до настоящих театральных подмостков Финляндии недалеко. Вот только...

– Ксана, ты чего нахохлилась? – шепотом спросила Юлька.

– Имеется в виду же постоянный состав. Уверена, вы отлично справитесь.

– Ксан, ты балбеска. Вы с Лидой тоже постоянный состав, внимательнее соглашение читать надо было, – рассмеялась подруга. – Так что отпрашивайся у своей церберши и пакуй чемоданы.

– Подготовкой сценариев для выступлений займутся Юлия Селиверстова, анна Лотосова и Оксана Карская. – Прозвучало со сцены. Директор насмешливо улыбался, глядя на нас в упор. Видимо, шушукаться на первом ряду было не очень хорошей идеей. – Новогодний бал-маскарад, по традиции, готовит старший состав труппы. Так что готовьтесь, друзья мои! Выезжаем второго января.

Еще с десяток разнокалиберных вопросов – и все разошлись по своим делам. Меня же накрыло пониманием всей ответственности. И, как обычно, затрясло.

***

– Попробуй, я уверена, у тебя получится! Ты на себя примерила практически все роли из тех, которыми мы располагаем. – Аннушка сидела рядом с Оксаной на стуле и беззаботно курила, пуская колечки в потолок. Никто из труппы не ожидал, что подобная новость настолько впечатлит девушку.

– Ань, я не уверена, что это хорошая идея. Там же столько людей будет, репутация ваша, опять же, качество требуется...– Ксана сидела в уголке гримерной у батареи, закутавшись по самые брови в плед и постукивая зубами. Нервное, подумала Аннушка.

– Не дрейф, Лапландия! Если я сказала, что у тебя получится – так и будет! Дерзай! Вот тебе ручка, вот блокнот для записей, вот бланки ролей. Твори! – режиссер сунула в руки опешившей девушке итальянский блокнот-альбом в кожаном переплете и перьевую ручку. – Это тебе на Новый год, подарить хотела, но вручу заранее, раз уж такие дела.

Ксана только тяжко вздохнула и передернула плечами. Юлька убежала еще час назад, поняв, что от нее толку никакого. Ефим Иваным притащил коньяк и тихонечко удалился после осуждающего хмыканья со стороны директора. В гримерке с новенькой сценаристкой осталась только Аннушка – в ее силу убеждения свято верили все актеры.

– В общем, так, звезда. Через пару дней принесешь мне четыре заготовки сюжета, будем спешно наверстывать. Что знаю, расскажу. Тем более что твоя работа мне нравится, – наградила девушку неловким комплиментом режиссер. – Все, давай, дуй домой. В следующую субботу на спектакль можешь не приходить, будем учиться на дому. Роль на новогодний маскарад тебе занесет кто-нибудь из наших, так принято.

Уже лежа дома под одеялом, Ксана поняла, что рискнет попробовать. В конце концов, это всего лишь пара сценариев, игра в жизнь! Команда опытная, если что, помогут. А она сама – поэтесса-любитель, так что чем черт не шутит?

Глава 9. Прялка

Звон стоит в ушах и трудней дышать,

И прядется не шерсть – только мягкий шелк.

И зачем мне, право, моя душа,

Если ей у тебя, мой гость, хорошо?

Юля Селиверстова очень любила бабушку. Ни мать, ни отец особенно не интересовались дочерью, занимаясь исключительно собственными делами, так что Василиса Петровна была единственным человеком, кого Юля считала родней. Несмотря на все ее странности. Подумаешь, бабушка-ведьма. Ну и что? Это же не профессия, это призвание!

Старинную сказку-легенду, которую бабушка рассказывала маленькой Юленьке в детстве, девушка помнила до сих пор. Про пряху и ее двух сестер, дарящих и отнимающих жизнь. Себя она ощущала именно таким существом, когда плела узор нового сценария. Чужие образы, реплики, костюмы – ниточки игрушечных судеб сплеталось в одну крепкую блестящую паутину спектакля.

– Наверное, так себя чувствуют боги, – вспомнилось девушке сравнение Ксаны. – От одного моего слова зависит чье-то "люблю" и "ненавижу", "Умру в горьком одиночестве" и "буду жить счастливо". Ответственная задачка.

Девушка всегда отличалась тягой к пафосным сравнениям и выспренним фразам. Сказывались тонны прочитанных книг. От осознания ВСЕЙ ответственности своей работы Юля даже вспотела, снова склонившись над листом с раскладом сюжета.

Аннушка настолько плотно оккупировала свободное время Оксаны, что та по приходу домой просто выпивала чай и падала в кровать, засыпая еще в полете. Режиссер хотела добиться от Карской того интуитивного умения видеть суть человека, которым обладала сама. Юля даже немного завидовала подруге – ей в подобной просьбе Аннушка отказала. Мол, сама научишься, постарайся только. Самое обидное, бабушка была с режиссером согласна целиком и полностью. И вот уже прошла ровно неделя с того воскресного вечера, а Ксаны все еще нет. И время-то позднее. Юля вздохнула. Под рукой зазвонил телефон.

– Ксана?

– Привет, Юлек. Это Катя!

– А...Здравствуй, Кать. Я занята немного, говори быстрее, ладно? – Юля все же не смогла сдержать разочарования. Катька была ее одноклассницей. На редкость занудной и скучной девицей.

– Юлек, у тебя же бабушка вроде ведьма?

– Сама ты ведьма, Катька!

– Ну, извини. Гадалка.

– Ну?

– Возьми меня к ней как-нибудь?

– На кой тебе?

– Да с родителями проблемы... ругаемся постоянно, как неделю назад отец сорвался, так до сих пор собачатся. Вот, думаю, может порча?

Как бы ни противно было приглашать к бабуле Катьку, пришлось согласиться. Бабушка принимала всех клиентов, которые нашли к ней дорогу.

– Может. Хорошо, приглашу. Ориентировочно на вторник, 24 декабря.

– Спасибочки, Юлек! До связи.

– Ага.

Ксана пришла во втором часу ночи. Доплелась до дивана, скинула кеды и уснула сидя. Юлька только укрыла ее пледом, решив поговорить с Аннушкой – как бы не разболелась подруга от таких нагрузок.

Утро понедельника настигло сценаристку на работе. Организм протрубил подъем в пять утра и дальше спать отказывался, так что ровно в семь девушка стояла перед дверями клуба, нащупывая под карнизом запасной ключ. На шорох высунулся Ефим Иваныч, фыркнул в усы, впустил девушку и ушел обратно в костюмерную, где стучали веселым ритмом швейные машинки.

– Небось, кто-то из наших опять помогает. Или бабушка помогла, – подумалось Юльке. Бабушка питала страсть к усатому костюмеру, иногда посылая ему на помощь домового. Тот ворчал, пыхтел, но в помощи не отказывал. Бабулино уважение дорогого стоило.

Ближе к обеду, еле разогнувшись от долгого корпения над бумагой, Юлька столкнулась нос к носу с одним из актеров. Тот стоял близко-близко, пристально изучая ее каракули на ватмане.

– Привет, – буркнула Юлька, смущенно комкая листы.

– Юльк, а Юльк? – парень перевел горящий каким-то нездоровым огоньком взгляд на сценаристку.

– Что, Ринатик? – Юля на всякий случай сделала шаг назад.

– Как ты сценарии пишешь?

– Руками.

– Я серьезно!

– Так и я тоже. Приходит идея в голову, беру ручку в руки и пишу.

– А...– парень отвел взгляд, помялся и выпалил. – Юльк, можно я следующий сценарий с тобой писать буду?

– Зачем тебе? Ты же парой для примы стать собирался, в театральный пошел на курсы?!

– Вообще-то я со школы еще рассказы пишу, даже публиковался несколько раз.

– Серьезно? И никому не сказал?

– Хвастаться не люблю.

– Круууууто. А я все никак не соберусь свои каракули в издательство какое-нибудь отправить.

– Могу тебе помочь с редактурой и оформлением, я за эти годы уже все требования выучил, – с надеждой предложил Ринат.

– Ринат, ты чудо! Слушай, давай ты завтра придешь? Я у бабушки буду ночевать, Ксанка к тетке уедет, а помощник мне все равно нужен. И ты  захвати свои творения с собой. Может, по твоему сюжету писать будем.

– На такое я даже не рассчитывал. Хорошо, приду. Только адрес напиши.

– На. Жду в пять вечера! Не опаздывай, бабуля ужин второй раз греть не будет!

Юлька была в восторге. И встречу с занудой Катькой можно сократить до минимума, и с ролями ей будет проще. Она уже привыкла обсуждать свои затеи с кем-то, кто в теме. Ксана, конечно, идеальный вариант, но раз ее завтра не будет...

– Аня! Ань! – на свою беду, режиссер пробегала слишком близко и недостаточно быстро, чтобы остаться незамеченной.

– Да?

– Ань, не мучай Ксану, пожалуйста. Она же не ест толком, приходит домой и падает сразу! Как она готовиться к поездке должна, если мы даже обсудить ничего не успеваем? – девушка подбоченилась, грозно насупив брови.

– Потерпи до среды – и Ксана вся твоя. Все равно ты раньше, чем за три дня, писать не начинаешь, – хмыкнула Аня и побежала дальше.

Юля вздохнула. До прихода Ксаны еще уйма времени, чем заняться – непонятно. Сюжет не клеится, роли не придумываются. Она надула щеки и улеглась на вытянутые поверх стола руки.

– Привет, рыжик! – шепнули над ухом таким знакомым голосом.

– Рик! – Юля моментально покраснела и соскочила с дивана.

Парень улыбнулся от уха до уха и, показав знаком вести себя тише, поманил за собой. Остановились они за кулисами у стены кабинета директора. Рик достал из-за пазухи два граненых стакана, один протянул Юльке, второй приставил горлышком к стене и прильнул к стакану ухом. Юля помялась, но маневр повторила.

– Эльза, дорогая, прости, но нам стоит расстаться, – послышался из-за стены мужской голос. "Ян!" – догадалась Юля.

– ЧТО?! Ян, ты шутишь? О чем ты? Надо учить роли, готовиться к гастролям, а ты так глупо шутишь. – Эльза натянуто рассмеялась.

– Эльза, я не шучу. Прости, но ты как-то не вписываешься в мое понимание счастливой семьи.

"Как грубо!" – прокомментировала про себя Юля, ожидая скандала.

– Ты издеваешься? Мы уже три года вместе! Помолвка уже была! Родители готовятся к свадьбе! Ты не можешь сейчас отказаться!

– Эльза...– что-то грохнуло, заскребло по полу. – Эльза, сядь, послушай меня. Ты прекрасная, милая, добрая, талантливая. Ты еще встретишь своего парня, выйдешь замуж, нарожаешь кучу маленьких актеров и актрис. Я – не актер, Эльза. Я – музыкант. И со следующего сезона буду заниматься только музыкой. У меня не будет времени ни на театр, ни на тебя, ни тем более на семью. Так что нам лучше расстаться сейчас. Про помолвку мой отец с твоим уже переговорил с утра. Пойми меня и не злись.

Опять грохот, тихие всхлипы.

– Ты же, ты же говорил, что меня любишь! Что без меня жить не сможешь! – пискляво пробормотала Эльза.

– Ошибался. Все, детка, мне пора на репетицию. Матвею передавай привет.

Хлопнула дверь, за кулисой послышались торопливые тяжелые шаги.

"Сбежал, как трус! Вот ведь..."

– Матвей? Матвей, он меня бросил! Да, да! Сейчас! Что? Что значит, молодец?! Так ты знал? Знал и мне не сказал?! Предатель! Ненавижу тебя! – звук брошенного об стену телефона и снова сдавленный шепот. – Это не из-за меня. Его точно кто-то увел. Какая-то дрянь! Найду и отомщу!

Юлька с Риком переглянулись и пожали плечами. Эльза заблуждалась, как и всегда, когда дело касалось ее собственных неудач. Но попробуй ее убеди.

***

Помните бессмертное произведение братьев Стругацких, про понедельник, который начинается в субботу? Я ощутила себя частичкой того самого безумно трудоголичного коллектива, который даже в законные выходные ночует на работе. Аннушка взялась за меня всерьез.

– Пойми ты, Ксана, всего за десять дней ты должна научиться видеть характер человека, его душу. Больше того, ты должна уметь делать это за считанные секунды, пока человек стоит перед тобой и ждет роль! – надрывалась режиссер, раскладывая на замызганной скатерти в своем кабинете очередную порцию фотографий. – В Хельсинки у вас не будет шанса подготовить роли персонально каждому. Весь пул ролей придется выдавать на руки незнакомым людям. Там не будет анкет, понимаешь?

Я понимала. Потому и не жаловалась, несмотря на то, что шел уже девятый день наших с Анной занятий, которые заканчивались в лучшем случае в полночь. Я столько денег на такси давно не спускала...

– Надо бы тебе ухажера завести, – цыкала сквозь зубы Аннушка, глядя на мои долгие попытки вызвать машину. – И чтобы возил тебя каждый день. На работу, в театр, домой, по магазинам...

Я только улыбалась, кивала головой и продолжала смотреть на портреты ее знакомцев, которые скалились мне со стола. Обучала меня Аннушка очень просто. Она распечатала ровно сотню фотографий своих друзей и зрителей театра. Каждый день из того десятка, который Анна отвела на мое обучение, я рассматривала по десять фотографий и пробовала описать характер запечатленных на них людей, их привычки, возможные проблемы и предпочтения. Первые три дня Анна хохотала над моими попытками, не разгибаясь, особо забавные с ее точки зрения моменты записывая в блокнотик – потом друзьям рассказать, какое они впечатление производят.

Сегодня передо мной легли дежурные десять морд и мордашек. Я с удивлением узнала среди них троих членов труппы и Гончего.

– Эм... Ань, так и задумано?

– А? Что? А, эти... Да. Почему бы и нет? Мы же роли и своим актерам раздаем. Гораздо лучше, если роль на них ложится легко, без проблем. – Она щелкнула пару раз мышкой (с ноутбуком режиссер последние дни не расставалась, постоянно что-то печатая, скачивая и вычитывая параллельно с моим обучением). – Для этого нужно своих коллег знать в лицо и в душу, как Ефим Иваныч говорит. Вот с наших ребят и начнем сегодня.

Как назло, из "наших" выпали Ян, Арина (мой бессменный гример) и Рик. Троица, которых я видела не раз в качестве персонажей спектаклей, но... не знала о них настоящих абсолютно ничего.

Аня подсела ближе, отложив ноут, и ткнула пальцем в Рика.

– Давай с него. Опиши, что за человек?

Рик, то есть Дмитрий Моришевич Леру, мне казался этаким Питер Пеном – мальчиком, который никак не хотел взрослеть. Ему было уже двадцать три, парень закончил год назад факультет международных отношений в СПБГУ, с красным дипломом – этим мои познания заканчивались. В театре он вечно подшучивал над всеми, балагурил, разносил слухи и сплетни. Единственное, к чему он относился серьезно – репутация театра.

– Мне кажется, Рик – очень серьезный и ответственный парень. – Я еще раз взглянула на фото цинично скалящегося актера. –  Он не потерпит предательства, лицемерия и давления на его свободу. К тем, кто примет его, какой он есть – отнесется по-доброму. Остальных станет высмеивать до последнего. Наверное, он одинок. Мне почему-то так кажется.

Аннушка кивнула, рассеянно поправляя свою синюю гриву.

– Ян...– о черт, вот о нем я не знала вообще ничего! Подумаешь, старший сын директора! – Ему... на вид около тридцати. Он, наверное...

– Ксан, не торопись, подумай. Я знаю, что незнакомых людей проще анализировать. Так что не тороплю. – Аннушка снова погрузилась в изучение каких-то таблиц на мониторе.

Я присмотрелась к снимку. Обычный парень, хотя, скорее мужчина. На фото он сидел на краю сцены, ухватившись за деревянный бортик обеими руками. Короткие темные волосы с выбритым на висках кельтским орнаментом (не знаю, не сильна), тяжелый подбородок, заросший щетиной, вопросительно вскинутые брови, взгляд исподлобья и какая-то снисходительная улыбка. Губы, кстати, и правда, красивые – не тонкие, не толстые.

– А кто снимал?

– Юлька, кто ж еще. Она одно время с камерой своей всех замучила, пока полный альбом не нащелкала. Готова отвечать?

– Ага. Ян, мне кажется, делит людей на тех, кто ему важен и тех, до кого ему нет дела. Старается оградить от всех проблем тех, кто дорог. Резкий до грубости, с чувством юмора, стильный – в своем роде, конечно. Не любит, когда отвлекают по пустякам.  Настоящий мужик, я бы сказала. Проблем для него даже не вижу...

– Неее...Ян у нас саме-е-е-ец, – протянула с усмешкой Анна, отбирая фотографию. – Ладно, хватит с него. Давай дальше.

– Почему самец? – я отложила в сторону фотографию гримерши и перебирала снимки незнакомых мне людей.

– Почему? Потому что такой и есть. Самоуверенный, неотразимый, обаятельный и свободолюбивый собственник. – Аннушка закурила, стряхивая пепел в старую кружку "nestle" с отбитой ручкой.

– Интересно, как же он с Эльзой сошелся.

– Да все просто. Девчонка симпатичная, родители у нее состоятельные, талант какой-никакой есть, от Яна без ума. Леру-отец и Леру-сын поговорили и решили, что детка станет примой, взамен делясь средствами родителей на нужды театра.

– Боже мой, неужели все так... цинично? – я была неприятно удивлена таким подходом к людям. Получается, что и нас с Лидой рассмотрели с точки зрения шкурной выгоды и потому приняли? Не по компетенциям и способностям, а по каким-то неведомым принципам товарища директора и его старшего сынишки? В том, что младший в этом не участвовал, я уверена. Слишком уж Рик прямолинейный.

– А ты что хотела? Это мы можем жить в уютном мирке ролей, декораций и эфемерного чего-то там, – режиссер изобразила аплодисменты, – а директору приходится думать, где взять деньги на зарплату, костюмы, гастроли, рекламу и прочие бытовые вещи. Леру не скидывает свои задачи на нас, мы не напрягаем его избытком морали.

М-да уж. Реалистично-шкурный подход, который для меня был вполне допустим в бизнесе (та же Тамара Файзыховна не гнушалась манипуляций и легкого шантажа), но встретить его в среде творческих личностей... Аннушка заметила мое недоумение и рассмеялась.

– Ксан, не бери в голову. Ты сценарист. Твоя задача – придумывать для других волшебные миры и дарить сказку зрителям. Их личную сказку. Потому я сейчас сижу с тобой и учу тебя смотреть сквозь все заслоны и видеть личность с ее проблемами и хотелками. Продолжаем.

Домой я приползла опять за полночь. Пока расплачивалась с таксистом, почудилось, что у двери парадного кто-то стоит, но... показалось. Юлька уже спала, так что будить подругу я не стала.

Поговорить нам удалось только утром, пока Юлька пила кофе, а я отмывала плиту от последствий его готовки.

– И как у тебя успехи? Аннушка обещала, что в среду ты сможешь начать готовить со мной сценарии для финнов. – Подруга сонно щурила глаза, наблюдая, как я ношусь от раковины к плите и обратно.

– Знаешь, уже гораздо лучше. Вчера отгадала восемь характеров из десяти.

– Круто. А на ком завалилась? есть фотки? Может, я их знаю, тоже хоть попрактикуюсь.

– Тут и без фоток легко все. Ян и Арина.

– Ого. – Юлька пошире распахнула глаза, изобразив удивление. – Аннушка решила потестить тебя на знание коллектива? И как, напугала историей Аринки? Или пробуждала классовую ненависть к мужчинам рода Леру?

– Ты откуда знаешь? – мелькнула мысль, что вчера меня нешуточно развели.

– Она всем в труппе такой тест устраивала. Говорит, что мы команда и должны знать, у кого что на душе, чтобы играть максимально ярко. Заодно и учиться друг у друга изображать то или иное чувство. Контактный театр же. – Юлька задумалась, что-то подсчитывая в уме. – Хотя да, тебе не повезло. С Яном и Аринкой валятся все. Хуже только с характером самой Аннушки.