Текст книги "Сюрприз (СИ)"
Автор книги: Евгения Кобрина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)
Я была вознаграждена за долгое ожидание, но совсем не так, как предполагала. Толстый мужской член толкнулся в меня, и, скользнув по моей влажности, с легкостью вошел внутрь.
– Кончай, – услышала я приказ, и разлетелась на осколки в объятиях своего доминанта.
Когда реальность вернулась ко мне, я почувствовала, что глубокие толчки продолжаются, а моя плоть снова оживает для оргазма. Темп ускорялся и я, а точнее моё тело, начало отвечать на вторжение, легким покачиванием бедер. Больно не было, только чуть неудобно, от растягивания мышц, но скоро это неудобство начало перерастать в наслаждение. Я услышала свои стоны, но мне было всё равно, что их слышу не только я. Темп нарастал, и сила мужского напора тоже. «Сейчас. Сейчас», – молила я беззвучно.
– Снова хочешь кончить?
– Да.
– Да…
– Да, Мастер Шон.
– Тогда кончи для меня, маленькая саба.
Меня не надо было уговаривать дважды. Во второй раз я увидела яркие искры, прежде чем забиться в сладком оргазме. Мужчина резко вышел из меня, и я услышала его гортанный рык, сперма брызнула мне на спину.
Я медленно приходила в себя. Кто-то влажной тканью вытирал мою спину, и я была благодарно ему за это, ни важно, кем он был. До меня постепенно начало доходить, что только что произошло, а главное где. Я зажмурила глаза. Ты развратная дрянь, очень развратная, грязная дрянь…
Мужская рука прикоснулась к моим волосам:
– Я горжусь тобой, Джени, – прошептал Мастер Шон, и я сразу перестала быть «дрянью». Он поднял меня и усадил на столешницу, я ощутила легкую боль в ягодицах, но не подала виду. Мой доминант снял шелковую повязку, и я открыла глаза. Вокруг были люди, много людей и все они смотрели на нас. Я покраснела и опустила глаза, моя нагота сразу стала ощутимой.– Не стесняйся, маленькая – сказал Мастер Шон, поднял мой подбородок и поцеловал в губы. А потом повернулся к толпе: – Кто хочет поощрить мою нижнюю за смелость, может это сделать.
Он отступил от меня и сел на барный стул, стоявший рядом. А ко мне наклонился Мастер Ян и, развернув к себе за подбородок, легко поцеловал в губы:
– Моя стойка всегда к твоим услугам, храбрая саба.
Не успела я отделаться от легкого шока, как Мастер Рон, ухватил меня за подбородок и повернув к себе:
– Жаль, что в пятницу не я первым заметил тебя, маленькая, – а потом тоже поцеловал.
Он отошел и его место занял Мастер Ричард:
– Я рад, что такой сабмиссив как ты, открыл себя в нашем Клубе.
И конечно поцеловал в губы, как и Мастер Эдвард, который после поцелуя со смешком сказал:
– Как я и говорил, с удовольствием наблюдал за вашей сессией.
Так это была сессия? Об этом что, знали все кроме меня?
Потом потянулся поток мужчин и женщин, которые целовали меня в губы, в лоб или просто гладили по плечу. Некоторые говорили, что-нибудь приятное, а некоторые просто целовали и уходили. Всё это время я, застыв словно статуя, сидела на барной стойке, а Мастер Шон на стуле рядом, попивая свой напиток. Когда последний доминант отошел от меня, Мастер Ян снова повернул меня к себе и поцеловал.
– Не наглей, – услышала я Мастера Шона.
– Что, я уже это делал? – притворно удивился Мастер Ян и хитро мне улыбнулся. – Совсем забывчивым стал. Старею.
Я посмотрела на своего верхнего испросила:
– Можно мне слезть со стойки? – он помог мне спуститься.– А одеться можно?
– Не наглей, – повторил Мастер Шон, теперь уже мне. Он взял моё бельё со стойки бара и, ухватив меня за связанные руки, повёл за собой.
Мы снова пришли в туже спальню наверху, наверное, это только его комната. Он завёл меня в ванную и, включив воду в душе, начал раздеваться. Я смотрела на него, не решаясь поднять глаза выше подбородка. Когда на мужчине не осталось одежды, он ухватил меня за скованные руки и завёл в душ. Прислонив меня к стене, Мастер Шон поднял мои руки и зацепил их за что-то. Я подняла голову вверх: надо мной висела тонкая цепь с металлическим крючком на конце, за этот крючок он и зацепил мои скованные руки. Мужчина крутанул какой-то вентиль, и цепь поднялась вверх, натянув руки. Я снова перевела взгляд на него. Он, как ни в чем не бывало, налил на мочалку геля для душа и начал мыться. Я потеряла интерес к подвешенным рукам, красивое мужское тело с развитой мускулатурой заняло все мои мысли. Я снова подумала о том, что привлекла его полной своей противоположностью. Мужчина смыл остатки мыла с кожи и снова намылил мочалку. Пришёл мой черед.
После душа Мастер Шон отвел меня в спальню и уложил на кровать. Мои руки он так и не расстегнул, только перевернул меня на бок и лег сзади, обнимая за живот:
– Постарайся поспать, – сказал он и крепче прижал к себе. Я закрыла глаза и погрузилась в глубокий сон, в кольце рук своего мужчины.
А ведь обещала себе так о нем не думать.
Глава 15.
Меня вывело из сна возбуждение. Мужские пальцы неспешно хозяйничали в моей киске. Я чуть подтянула ногу, что бы «оккупантам» было удобнее.
– Проснулась? – последовал вопрос, после которого меня быстро поставили на четвереньки и раздвинули ноги. В мою киску резко вторгся мужской член, от чего я задохнулась. Он вошёл до конца и остановился. Я попробовала отодвинуться, но мужские пальцы ухватили за талию.
– Нет, саба, – доминирование так и сквозило в его голосе. Он надавил рукой на шею, заставляя прогнуться вниз, опуская голову.
– Не надо, – прошептала я.
Мою шею сжали сильнее:
– Молчать, саба. Забыла, кому принадлежишь?
Зачем ты так?! Я закусила губу и зажмурила глаза.
– Не слышу ответа, – он несильно встряхнул меня за шею.
– Вам, Мастер Шон.
– Мне, – сказал он и подался назад, выходя из меня. А затем снова резко толкнулся до конца: – Мне.
Меня насиловали.
Телу было совсем не больно, он меня подготовил к сексу. Но вот на душе было противно. Каждый его сильный толчок как будто загонял раскаленный железный гвоздь в моё открытое сердце. А не надо было открывать сердце мужчине, которого совсем не знаешь. Вот и правда жизни: сказочных принцев не существует – могла бы и усвоить это за двадцать сем лет. «Самый лучший мужчина» в одночасье превратился в грубого насильника. Я до крови прикусила губу: «Скорей бы он закончил. Скорей бы закончил…»
И он неожиданно закончил, резко выйдя из меня и откатившись к краю кровати. Я медленно повернулась на бок и поджала ноги. Он тихо спросил:
– Почему ты не сказала «Красный»?
И вправду почему?
– Почему ты сделал это? Хотел услышать моё «Красный»? – вместо ответа спросила я.
– Да.
Честно. Горько. Обидно.
– Тогда «Красный», – сказала я, а на глаза навернулись слёзы. Я быстро протянула ему руки, и он их, молча, расстегнул. Я встала с кровати и пошла к дивану, где он оставил моё бельё. Я надела его, стараясь истерично не спешить, и пошла к двери.
– Уходишь?
К чему этот вопрос? Ты же сам хочешь, чтобы я ушла! Я зажмурилась и только кивнула, не сумев ответить вслух. Через пару секунд я услышала его спокойный голос:
– Скажи Конору, охраннику в фойе, что бы вызвал тебе такси.
Я повернула ручку и вышла, закрыв за собой дверь. Вот и всё. Сказка в три дня закончена.
Глава 16.
Не помню, как спустилась в зал и как дошла до фойе. Помню только, что преодолела гордость и попросила Конора вызвать мне такси. Дальше помню, что не позволила всё тому же Конору рассчитаться с таксистом, а заплатила сама. Дорогу до дома опять не помню, а вот спасительное тепло своей кровати и нескончаемый поток слёз, в котором и уснула, запомню навсегда.
Утром я позвонила на работу и взяла отгул, а потом снова провалилась в спасительный тревожный сон. Я проспала до обеда и была рада, что когда, наконец, вышла из комнаты, Камилы не было дома. Не хотелось ни с кем объясняться, а мои огромные опухшие глаза у неё бы точно вызвали много вопросов. Первым делом я приняла душ, и вымылась от его запаха, от его прикосновений…
Всё, о НЕМ больше не думаю!
Затем собрала его (ВОТ ЧЕРТ!) вещи и поставила их в прихожей. Надо их вернуть, я одела только пару вещей, остальные еще с этикетками, будет не сложно сдать их обратно в магазин. Пусть возвратит свои деньги, не хочу быть ему (ОПЯТЬ!) должной. Я заказала такси, перегрузила пакеты в машину и поехала, к нему (НЕТ!). Поехала по знакомому адресу. У меня плохая память на имена, не говоря уже о фамилиях, так что мне повезло, что дежурил знакомый консьерж. Он меня сразу вспомнил, и я оставила пакеты для «личности, о которой запрещено думать».
«Теперь точно всё», – решила я и как всегда ошиблась. Вечером пакеты с одеждой вернулись ко мне в прихожую. В семь часов в дверь позвонили, я открыла и увидела на пороге Адама, водителя все той же «запрещенной цензурой личности».
– Добрый вечер, мисс.
– Добрый вечер, – насторожилась я.
– Мистер Ричардсон, просил вам передать, – сказал мужчина и начал переставлять знакомые пакеты в мою прихожую.
Я перехватила пакеты и начала их выставлять на лестничную клетку:
– Мне не надо.
Водитель не удостоил меня даже взгляда, а снова начал переставлять пакеты в квартиру. Я снова начала их выставлять.
Детский сад какой-то!
– Слушайте! – не выдержала я. – Передайте вашему мистеру Ричардсону, что я не шлюха, и платы за услуги не беру!
Водитель остановил миграцию пакетов, и не глядя на меня, ответил:
– У меня есть четкие указания оставить вам эти вещи.
– А у меня есть четкие указания их не брать.
Наконец я удостоилась его серьезного взгляда:
– Я их оставлю, а вы поступайте с ними как хотите.
Я возмутилась:
– Знаете что, я вам не скрытый миллионер, что возить их туда-сюда на такси.
И неожиданно водитель мне по-доброму улыбнулся:
– Я могу вас подвезти.
Сначала я растерялась, а потом согласно кивнула:
– Буду признательна.
Общими усилиями мы спустили вещи вниз и загрузили в машину. Пятнадцать минут, и я снова стою в фойе, надоевшего дома с доставшими меня пакетами, которые любезный водитель помог занести внутрь.
– Еще раз здравствуйте, – обратилась я все к тому же консьержу. – Вы не могли бы снова передать эти вещи Мистеру Ричардсону?
Консьерж окинул хмурым взглядом всех: меня, пакеты с вещами, которые возможно и его достали, водителя, а потом снова посмотрел на меня:
– Мистер Ричардсон дома. Я позвоню ему, и вы сами уладите вопрос, – он потянулся к телефону.
– Нет! – крикнула я, перехватывая трубку и кладя её на место. Увидеть «персону нон-грата» я не готова, и вряд ли буду когда-нибудь готова. – Не надо. Просто передайте вещи.
– Мисс, я конечно передам. Но потом вы будете оплачивать моё лечение? – спросил консьерж.
– Что? – не поняла я.
– Эти пакеты очень дурно влияют на Мистера Ричардсона. Увидев их в прошлый раз, он не на шутку разошелся. И даже позволил себе нецензурные выражения, которые раньше я от него никогда не слышал. Думаю, если он снова увидит ваши пакеты, то, не дожидаясь объяснений, просто спустит вещи с лестницы и меня вместе с ними.
Разошелся, значит? Ну что ж, посмотрим, какие я знаю нецензурные выражения!
– Звоните, – решилась я, одевая на себя невидимые доспехи из негодования, раздражения и злости.
Консьерж, поднял трубку и набрал нужный номер:
– Мистер Ричардсон, это Сэм. К вам тут юная мисс… с пакетами.
– С какими пакетами? – послышался раздраженный голос «моего мучителя» (теперь только так и буду его называть!)
– С теми, что она приносила утром.
Пару секунд из громкоговорителя ничего не доносилось, а потом:
– Вызови такси и отправь её домой, Сэм. И пусть заберёт свои вещи с собою.
ЧТО?! Я перегнулась через стол и выхватила у Сэма трубку:
– Отправь домой? Я уйду домой сама, не беспокойся! А твои подачки мне не нужны! Я не шлюха и платы за секс не беру! Тем более, он был не таким ХОРОШИМ, как ты привык! – и я бросила трубку, а потом, даже не глянув на мужчин, вылетела из дома.
Я быстро пошла по улице, бушуя в своём гневе. «Отправь домой!» «Отправь домой!!!». Идиотка! Идиотка! Идиотка! Последняя идиотка!!! Слёзы полились из глаз сами собой. Лучше быть одной, чем так ошибаться в людях! Ошибаться? Как можно ошибиться в том, кого совсем не знаешь? Идиотка! Всё хватит! Сама виновата: не нужно было соглашаться на долгосрочные отношения, одной ночи бы вполне хватило. Как же, хватило? А после неё всегда бы думала да гадала, что было бы если… Вот теперь ты знаешь «что было бы если». Точно знаешь: «Вызови такси и отправь домой». Как ненужную вещь, с которой наигрались и выкинули, ох, нет, не выкинули – выпроводили с комфортом. Все, хватит себя жалеть. Слезы пройдут, горечь разочарования уляжется, плохое забудется, а хорошее останется в памяти. Ведь хорошего было больше. Я разрыдалась еще сильнее, теперь было жалко, что все закончилось. Что я снова одна, без мужского тепла и внимания, без страсти и заботы, без… Все! Я запретила себе думать, но слезы остановить не смогла. Они не прекращали литься ни на улице, ни в метро, ни даже когда я подходила к дому.
А потом резко пропали: у моего подъезда стояла его машина. Я замедлила шаг, чтобы пойти обратно, но напрасно, он увидел меня и вышел из машины. Тогда я наоборот ускорила шаг, стараясь добежать до подъезда, и скрыться за железной дверью, но и тут меня ждала неудача. Он перехватил меня у самой двери, не давая зайти внутрь.
– Пусти, – попыталась вырваться я.
Он только сильнее сжал предплечье:
– Я никогда не считал тебя шлюхой.
– Что, опыта маловато?
– И у нас был хороший секс, даже слишком хороший.
– И поэтому ты выставил меня вон? – зачем я это сказала?
– Ты сама ушла.
Что?! Я снова попыталась вырваться:
– Вот именно. Пусти, всё кончено.
– Зачем ты вернула вещи?
– Я сказала, что верну их, когда всё закончится.
– А я сказал тебе закрыть рот.
И всё ты помнишь!
– Тогда я его и закрыла, а сейчас ты больше не можешь мне приказывать. Пусти, ты делаешь мне больно.
Он улыбнулся. Что он сделал?!
– Делаю больно? Там, в Клубе, ты терпела и не такое, а сейчас делаю больно?
– Там в Клубе я знала, ради чего терплю, а сейчас…
– И ради чего ты терпела? – перебил он.
Я захлопнула свой болтливый рот и снова дёрнулась.
– Ради чего? – повторил он, я молчала. – Снова оглохла, лиса?
– Не называй меня так! Я больше не лиса.
– Нет, лиса. Всегда ею будешь: моей лисой.
Ну, снова здорово! Вот и пойми этих мужчин. Сначала прогоняет, а потом…
– Так ради чего?
– А ради чего ты прогнал меня? – спросила я.
– Я не прогонял, ты сама ушла.
Что? Так это я во всём виновата?
– Сама ушла? Ты захотел, чтобы я сказала «Красный». А я еще не совсем потеряла самоуважение, что бы быть там, где меня не хотят видеть.
– Я хотел тебя видеть.
– Ты несешь полный бред! Ты сам понимаешь логику своих слов?
– Конечно, – ответил мужчина. – Все просто: ты должна научиться говорить «Красный».
– Но ведь не так!
– А как, Джени? Ты терпишь до последнего, заходишь за свои границы. Я лишь показал тебе, что может случиться, если ты не научишься говорить «Красный». Когда тебе чего-то не хочется, когда тебе больно и неприятно, ты должна останавливать своего верхнего.
Я окончательно запуталась в его мотивах и действиях:
– Всё я устала. Эта какая-то психбольница, и у меня разболелась голова. Подведём итог и разойдемся. Я сказала «Красный», и мы больше не в отношениях, мы расстались, и не важно, из-за чего. Ты не считаешь меня шлюхой, но я не возьму твои вещи…
– Они твои.
– Не перебивай меня! Пожалуйста. Я не возьму эти вещи, чьими бы они не были. На этом всё. Расходимся.
Он молчал, и мне показалось, в его глазах я увидела грусть. Я отринула эти мысли и уже собралась уйти, но мужчина удержал меня за руку:
– В тебе есть зачатки настоящего сабмиссива, Дженнифер. Ты не должна из-за меня уходить из Темы. В Клубе много свободных доминантов и, уверен, многие из них захотят стать твоим верхним.
Он ополоумел, что ли?! Ноги моей больше не будет в том Клубе!
– Спасибо, я учту, – сказала я только, чтобы ни вступать в еще один спор.
– Сегодня там снова вечеринка. Я отвезу тебя.
Нет! Пожалуйста, езжай уже отсюда!
– Если я захочу пойти, я знаю дорогу, спасибо.
– Тебе нужен новый доминант, сегодня.
– Я пока не хочу новых отношений.
– Это понятно, – напряженно кивнул он. – Именно поэтому я и отвезу тебя. Иначе по прошествии времени ты можешь побояться вступить в новые отношения.
Чертов психолог потащил меня к машине. Ты отстанешь, сегодня или нет?!
– Я больше не хочу таких отношений, – стала упираться я.
– Из-за меня?
– Из-за себя! Я поняла, что мне не нравится всё это доминирование.
Он притормозил и внимательно посмотрел на меня:
– А ночью нравилось.
ДОСТАЛ!!!
– Ночью нравилось. А сейчас нет. Больше не нравится. Я хочу обычных отношений с обычным мужчиной.
– Не хочешь.
– Ты надоел говорить, что я хочу, а что нет! Я сама знаю!
– Ты сабмиссив и тебе нужен доминант, – сказал он и снова потащил меня к машине.
– Напоминаю: я не шлюха, а ты не мой сутенёр, что бы подкладывать меня под мужчин.
Наконец, я достучалась до него, и он перестал заталкивать меня в машину:
– Твой рот сегодня надо вымыть с мылом, – сказал он тихо, а я снова начала узнавать своего Мастера Шона.
Нет! Стоп! Больше не моего!
– Этим я и займусь, как только окажусь дома, – сказала я и попыталась вырваться из его захвата.
Но он не отпустил:
– Этим займется твой доминант…
Моё сердце ухнуло вниз. Мой доминант? Ты?
– …который установит с тобой отношения сегодня, – закончил он хмуро.
Моё сердце так и осталось лежать, оно не смогло подняться. А я осознала, что поздно его спасать и мозговая блокада больше не работает. Я влюбилась в этого мужчину. Влюбилась за три дня. Я идиотка. Последняя идиотка. Я влюбилась в незнакомого мне мужчину за каких-то три дня. Всё, по мне точно плачет психбольница. Больше нет сил, с этим бороться.
– Я не хочу, не хочу другого… Пожалуйста, можно я пойду домой?
Он, молча, смотрел на меня.
– Можно пойду? – повторила я.
– Ты ведь даже не пробовала? – как то устало протянул он.
– Я не хочу пробовать. Ты спросил: почему я терпела, ради чего? – его взгляд стал напряженным. Я решила, что он не хочет знать правду. «Не бойся, я не скажу её тебе, не скажу». – Я терпела, что бы получить оргазм, много раз. Что бы лишиться девственности. Что бы попробовать, что-то новое. Я попробовала, теперь мне это не интересно. Теперь я хочу попробовать нежный секс. Ты помог мне стать увереннее в себе, так что я думаю, с мужчинами не будет больше проблем.
Его напряженный взгляд жег меня насквозь, он всматривался в самую душу. В какой-то момент мне показалось, что он её коснулся, и мужские глаза сразу загорелись внутренним светом, поджигаясь от моей души. Мастер Шон тихо спросил:
– Зачем ты врёшь?
Я тихо ответила:
– Потому что ты хочешь, что бы я врала. Тебе не нужна моя правда.
Мужчина вдруг улыбнулся:
– Я ведь, кажется, запретил тебе строить догадки про наши отношения? Теперь к этому запрету добавляется еще один: тебе запрещено решать, что я хочу, а чего не хочу, – сказал он, а потом неожиданно добавил, как будто мыслил вслух: – Ты не можешь быть настоящей, таких женщин не существует.
– Поверь, таких как я миллионы, потому что я самая обычная неуверенная в себе двадцати семилетняя трусиха.
– Трусиха бы не решилась лечь на стойку бара и заняться при всех сексом.
– У меня не было выбора.
– Выбор есть всегда, и я рад, что ты сделала свой, – он улыбался еще пару секунд, а потом стал очень серьезным, и от его тихих слов меня пробил жаркий озноб: – А теперь встань на колени, маленькая саба, и признайся своему доминанту, почему терпела боль от него. Скажи правду.
Я удивленно уставилась на мужчину.
– Снова, наша глухота, саба?
Я не понимала, что происходит. Что он хочет от меня. То он заставляет сказать «Красный», чтобы отделаться от меня, то говорит, что не хотел, чтобы я уходила. То предлагает мне вступить в отношения с другим мужчиной, то требует, чтобы я открыто призналась в своих чувствах к нему. Весь этот сумбур, наверное, читался на моем лице, потому что мужчина взял меня за руку и тихо объяснил:
– Дженни, если сабмиссив говорит «Красный», это не означает, что отношения закончены. Это только сигнал доминанту, что нужно на время остановиться и выяснить, что нижнего в данный момент не устраивает. «Красный» не конец отношений, «Красный» небольшой перерыв, чтобы во всем разобраться. Понимаешь?
Я неуверенно кивнула, в очередной раз, называя себя «идиоткой». Он не хотел со мной расставаться, он просто учил меня быть с ним откровенной. Этот жестокий урок я запомню на всю жизнь.
Мое лежащее сердце сделало несмелый вдох. Мужчина тихо повторил:
– Встань на колени, маленькая саба, и признайся, наконец, в своих чувствах. Я все еще жду.
Мое сердце сделала второй вдох, уже уверенней, и я медленно опустилась на колени, держась за руки своего верхнего. Меня совсем не заботило, что сейчас день, что я посреди двора жилого дома, что меня может увидеть кто угодно. Я подняла глаза на своего мужчину и тихо сказала:
– Я терпела, потому что влюблена в своего доминанта.
– Я тоже влюблен в тебя, Джени, – ответил Мастер Шон. – И хочу, что бы ты была со мной. Чтобы ты была моим сабмиссивом. Хочу называть тебя своей нижней, своей маленькой сабой.
Я хотела того же и мне было не важно, как долго это продлится: год, пять лет или пять дней, всю жизнь, или закончится завтра. Сейчас я хотела быть с ним. И я буду с ним.
Надеюсь, что все-таки, подольше.
P.S.: Обычный вечер в Клубе, знакомая обстановка и лица. Я отвлекся от того, что рассказывал Эдвард и пригубил виски. Мой взгляд лениво скользнул по залу, оглядывая людей, в пятницу их всегда было больше, чем обычно.
А потом я заметил её, она сидела у барной стойки в пол-оборота, и напряженная спина выдавала её страх. Я чуть подался вперед, внимательнее всматриваясь в незнакомую фигуру. Милые черты лица, длинные вьющиеся волосы, стройная фигурка, что угадывалась под свободной туникой – все привлекало меня в ней. Я быстро перевел взгляд на её ступни и хищник внутри меня лениво облизнулся – босая. Маленькая саба, совсем одна и без наручников. А потом девушка повернулась, оглядывая Клуб, и я лучше рассмотрел её лицо. Она была молодой, красивой и напуганной: большие глаза, что быстро оглядывали зал и сжатый в пальцах стакан, выдавали её напряжение с головой. Опасное сочетание и такое привлекательное для меня.
Мгновение и испуганно-нежный взгляд задержался на мне на секунду, а потом девушка быстро отвела глаза. Я весь подтянулся, столько невинной сексуальности было в её взгляде. А через пару мгновений она снова посмотрела прямо на меня и что это? Она покраснела?
Все! Я завелся с пол-оборота. Хочу её!
Я неспешно отставил стакан и поднялся, снова ловя на себе испуганный взгляд. Сладкая, нежная, робкая маленькая саба, она манит меня своей природной сексуальностью, которую сама, похоже, даже не осознает. Этим вечером она будет со мной, будет моей, сменив свое имя на новое.
Сегодня все в Клубе будут звать её «Нижняя Мастера Шона».
КОНЕЦ КНИГИ
