Текст книги "Ангел-Хранитель (СИ)"

Автор книги: Евгения Кирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Я сажусь на кровать, внимательно прислушиваясь к тому, что делает мама. Она заходит в ванную. Пора. Как мышка я проскальзываю в прихожую, быстро накидываю куртку, обуваю ботинки и выхожу за дверь. Внизу уже стоит машина Соколовских.

ПОБЕГ

Андрей помогает мне уложить вещи в багажник, а я сажусь на заднее сиденье к Артему. Он обнимает меня. На минуту все мои тревоги становятся неважными.

– Ты как? – спрашивает он.

– Нормально, – я кладу голову ему на плечо.

– Поехали?

Я киваю. Мы даже не успеваем выехать со двора, когда в сумке звонит телефон. Мама.

– Да, мам.

– Геля, ты где? Вернись сейчас же, – она почти кричит на меня, но я слышу в её голосе тревожные нотки.

– Ты не оставила мне выбора. Я никуда не уеду. А если ты будешь кричать, я положу трубку.

– Если ты вернёшься, мы поговорим, – мама отвечает уже спокойнее.

– Этот разговор что-то изменит? – она молчит. Я делаю вывод, что ей важно просто вернуть меня домой. – Мама, со мной все хорошо. Когда ты готова будешь пойти на уступки, я приеду.

Я сбрасываю звонок. Меня раздирают сомнения. А что если я поустапаю неправильно?

– Может мы поедем обратно? – я спрашиваю у Артема, но понимаю, что он не сможет дать мне ответ.

Всю дорогу мы держимся за руки, я смотрю в окно, стараюсь ни о чем не думать. Мама звонит каждые десять минут, я не выдерживаю, набираю им с папой по смс-ке, что со мной все в порядке и отключаю телефон.

На дачном участке уже горит свет. Дом у Соколовских из красного кирпича, двухэтажный с ухоженным газоном.

– Заходи, – Артем открывает дверь и включает свет. В доме полнейшая тишина. – На первом этаже гостиная и кухня. Наверху есть три спальни. Можешь выбрать себе любую.

Мы поднимаемся по лестнице на второй этаж.

– Где твоя комната? – он показывает на первую дверь. – Если ты не против, я выберу её.

Мы заходим внутрь и я вижу, что это действительно его комната. Видно, что ремонт здесь делали давно. На стене висят плакаты спортсменов и музыкальных групп, а кровать так и осталась с детских времен, в форме красной машины.

– Мне нравится. Это напоминает мне о детстве, – он пожимает плечами. – Не хочу ничего менять.

– У тебя классная комната, – я подхожу, чтобы обнять его. – Я бы сразу догадалась, что она твоя.

Он прижимает меня так крепко, не знаю как у меня хватает дыхания.

– Наша помощница, Ольга, купила продукты, только готовить я не умею, – говорит Артем.

– Сам Соколовский не умеет готовить, – я улыбаюсь. – Это не страшно. Я приготовлю ужин.

Мы спускаемся вниз и заходим на кухню. На столе лежат пакеты с продуктами. Я проверяю, что внутри. Тут еды на целую роту солдат, овощи, фрукты, мясо.

– Чтобы ты хотел? – спрашиваю у Артема.

– Яичницы будет достаточно.

– Тут есть колбаса, сыр. Я сделаю тебе свой фирменный омлет.

– Я на все согласен, лишь бы остаться в живых, – он делает хитрое лицо.

– А вот это уже удар ниже пояса, – я достаю яблоко и кидаю в Артема. Он тут же ловит его.

– Значит, война, – Соколовский бегает за мной вокруг стола, как хорошо, что он большой и стоит прямо в центре кухни. Правда долго убегать мне все равно не приходится. Он ловит меня и обхватывает руками. По телу разливается знакомое тепло. Он наклоняется, чтобы поцеловать, а я просто растворяюсь в нем и в своих чувствах. Не могу представить, что будет со мной без него.

– Ты можешь пока помыть руки, через двадцать минут все будет готово.

– Ага, – Артем даже не думает отпускать меня.

– Тёма, я серьёзно.

– Слушаюсь, – он только сильнее целует, а у меня подкашиваются ноги, чтобы не упасть я крепче держусь за его плечи.

– Я пошёл, – он дышит тяжело.

– Иди, – теперь уже мне не хочется его отпускать. Я собираю всю силу воли в кулак и иду готовить.

Я быстро разогреваю сковородку, режу овощи и колбасу. Пока все обжаривается взбиваю яца с молоком и тру на тёрке сыр.

– Ужин готов, – ровно через двадцать минут зову Артема. Готовить на такой огромной кухне одно удовольствие.

– Звонила мама. Они вместе с классухой поговорили с твоей, – Артем возвращается с новостями. – Она обещала не забирать тебя из школы.

– Это же здорово, – радуюсь я.

– При одном условии, что мы не будем видеться.

– Ну вот опять. Как же мы можем не видеться, если учимся в одном классе. Переговоры зашли в тупик.

– Моя мама пообещала, что завтра ты вернёшься домой, – Соколовский мрачнеет. – Утром Андрей заедет за нами.

– Хорошо, если она пообещала мы так и сделаем.

– Давай представим, что нет никаких проблем, и мы просто вместе, – предлагает Артем.

– Я согласна.

Мы ужинаем, а потом идём смотреть фильм.

– Выбираю я. Будем смотреть комедию.

– Идёт, – я сажусь на диван. Он здесь просто гигантских размеров. Собственно весь интерьер комнаты это большая плазма и диван. Артем приносит плед и укрывает меня. Рядом с ним мне так спокойно и уютно. Хочу, чтобы этот вечер не заканчивался никогда.

Утром я просыпаюсь от того, что у меня затекла рука. Артем спит рядом, мы так и остались на этом диване. Совсем не помню, как я заснула, и как сняла очки. Я, подслеповато щурясь, рассматриваю Артёма и стараюсь не двигаться, чтобы не разбудить его, просто наслаждаюсь мгновением.

– Я вижу, что ты не спишь, – он целует меня в щеку и крепче обнимает. – Предлагаю никуда не ехать.

– Я бы с удовольствием.

– Ты пойдёшь со мной на выпускной? – спрашивает Артем.

– Даже не знаю, у меня уже есть пара приглашений, – начинаю придумывать я.

– Покажи мне этих смертных, – он смеётся. – Очкарик, я тебя люблю.

Мое сердце замирает и пускается в бешеный пляс.

– И я тебя люблю.

***

Андрей забирает нас ровно в десять утра. Я чувствую себя очень спокойно, чтобы не случилось, я знаю, что Соколовский мой. И только мой. Он не обидит меня и не сделает мне больно. Сама не понимаю, откуда во мне такая уверенность.

Мы уже подьезжаем к МКАДу, остаётся всего минут двадцать, я поворачиваюсь к Артему.

– А почему ты не пристегнут? Пристегнись, – прошу я.

– Слушаюсь, – он улыбается мне. И действительно пристегивается.

– А где мой браслет? Который ты мне подарил.

Моё запястье пустое, неужели я где-то его потеряла.

– Вот он. Наверное, расстегнулся и слетел, – Артем показывает на пол.

– Я уже испугалась, что потеряла его. Нам пришлось бы вернуться и обыскать весь дом, – я отстегиваю ремень безопасности и тянусь за браслетом. В следующую секунду я чувствую сильный удар, моё сознание полностью отключается.

В БОЛЬНИЦЕ

Я пытаюсь открыть глаза, но каждый раз сон накрывает меня. Я же не сплю. Тело пронзает острой болью и я прихожу в себя, вспоминаю последние события. Сердце пропускает несколько ударов. Ангелина рядом со мной, она без сознания, у неё сильно разбита голова, мне даже кажется, что она не дышит. Дрожащими руками отстегиваю ремень, краем глаза замечаю, что Андрей пытается пошевелиться. Его подушка безопасности сработала.

– Андрей.

– Я в порядке, – отвечает водитель. – Тойота выскочила прямо навстречу, я вынужден был увернуться.

Я вижу, чтобы ему тоже здорово досталось, но сейчас меня больше волнует моя Ангелина. Она сидит такая слабая и беззащитная, будто спит, разбитые очки валяются на сиденье. Я трогаю её запястье. Пульс слабый, но есть. Страх сковывает движения. Нужно собраться и вызвать нашу скорую. Пусть она приедет побыстрее, повторяю про себя, если с моим Очкариком что-то случится, я не знаю, что мне делать дальше.

Время идёт. Вокруг машины собираются люди. Злополучный браслет так и валяется на полу. Первая мысль поднять и выбросить, но я останавливаюсь себя, когда Ангелина очнется, я отдам его ей. Поэтому я поднимаю браслет и убираю в карман. Паника все больше и больше охватывает меня. Если скорая не успеет приехать?

Я набираю отцу.

– Папа, мы попали в аварию. Ангелина сильно пострадала, я вызвал нашу скорую по ДМС. Андрею тоже нужна помощь, – я смотрю в сторону водителя.

– Всё правильно, я выезжаю сразу в больницу.

– Ты можешь позвонить её родителям? Номер, наверняка, есть у Евгении Павловны.

– Сейчас решим, – папа отключается.

Рядом с обочиной останавливаются скорая и полиция. Наконец-то. Я выбегаю из машины, тело плохо слушается от боли, стараюсь не обращать внимания. Один врач подходит ко мне и двое направляются в сторону машины. Я вижу, как они аккуратно достают Ангелину и укладывают её на каталку.

– Я в порядке. Помогите лучше ей, – я кричу на молодую девушку, которая пытается мне помочь.

– Мне нужно вас осмотреть, – отвечает она спокойным голосом. Я уже не здесь, я вижу, как Очкарика подключают к какой-то аппаратуре. Я должен поехать вместе с ней, нужно только успеть.

– Я поеду с ней, – но меня уже никто не слышит. Скорая уезжает, а я остаюсь возле перевернутой машины.

– Вам нужна госпитализация? – спрашивает все та же молодая врач у Андрея.

– Конечно нужна, – я отвечаю вместо него. – Я поеду с ним.

Я знаю, что мы окажемся в той же больнице, что и Ангелина. Мне кажется, что мы едем целую вечность, хотя водитель объезжает все пробки.

У больницы Андрея ведут в приёмный покой, а я бегу в сторону регистраторы.

– Подскажите, к вам должны были привезти Муромцеву Ангелину, девушка после аварии.

– Она в операционной, – после проверки сообщает мне регистратор. – На втором этаже есть зал ожидания. Вы можете пройти туда. Только обязательно бахилы.

– Хорошо, – я хватаю бахилы и иду на второй этаж. Кроме меня здесь никого нет, я сажусь на диван, на заднем фоне идет какая-то развлекательная передача. Я даже не пытаюсь прислушиваться. У меня ощущение, что все это уже происходило однажды. Только мозг блокирует эти воспоминания.

– Артем, с тобой все хорошо? – в комнату забегает мама. Она пытается осмотреть меня, проверяет поднимаются ли у меня руки.

– Всё хорошо.

– У тебя кровь на лице.

– Наверное ударился. Уже правда ничего не болит, – только сердце, продолжаю я про себя.

– Я так испугалась, когда папа позвонил. Второй раз я бы не выдержала этого, – она садится рядом и больше не сдерживает слез, а плачет навзрыд. Это тоже уже когда-то было со мной.

Следом поднимается папа, наверное, ушёл с какого-нибудь важного совещания. Он в костюме с галстуком, а поверх дорогое кашемировое пальто. Все это удивительно не сочетается с бахилами на туфлях. На секунду я даже не могу не улыбнуться.

– Сынок, ты как?

– Я цел. Все хорошо.

– А как твоя девочка?

– Она в операционной, – к горлу подступает комок.

– Я позвонил её маме. Они, наверное, уже в пути. Принести вам кофе?

– Мне, капучино, – просит мама. Она вцепилась в меня мёртвой хваткой, будто если отпустит, я испарюсь.

– Ничего не надо, спасибо.

Папа не успевает выйти, в дверях появляются родители Ангелины. На маме, как и на папе нет лица. Она не плачет, просто молча садится напротив, на соседний диван. Я ожидал от неё чего угодно, криков, обвинений, но не вот этого ледяного молчания.

– Я сейчас подойду, – мама наконец отпускает меня, чтобы подойти к Муромцевым. Краем уха я слышу, как она говорит им слова поддержки. Ангелинина мама просто кивает с абсолютно пустым взглядом. А ведь у них уже погиб сын, вспоминаю, что рассказывала мне Очкарик.

Ожидание тянется так долго. Папа уже принёс всем кофе. Я наблюдаю за ним, он спокойный и уверенный, о чем-то разговаривает с Гелиным отцом, пока моя мама сидит рядом с Татьяной Михайловной.

В комнату заходит доктор.

– Кто здесь родственники Муромцевой? – Ангелинина мама с ужасом и страхом смотрит на врача. И только сейчас воспоминания, которые так долго блокировал мой мозг заполняют меня. Все это уже было со мной два года назад, когда погиб брат. Мы так же сиделе в зале ожидания и ждали врача, а когда он вышел, я помню, что он говорил про Глеба. Каждое слово, оно впечатывается мне в голову, как будто это происходит прямо сейчас.

– Это мы, – голос у Гелиного папы дрожит.

Я замираю, и кажется перестаю дышать.

АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ

Я открываю глаза и вижу себя в пустой белой комнате. Здесь нет ни окон, ни дверей, только тёплый жёлтый свет, он будет проникает отовсюду. Вспоминаю, что было до этого. Кажется, мы ехали домой. Я потеряла браслет и хотела поднять его. А что было дальше? Пустота. Неужели меня больше нет? Мне становится страшно. Этого не может быть. А как же родители, Артем?

– Привет, – мои размышления прерывает Миша. Он появляется словно из воздуха. Я кидаюсь к нему, слезы текут ручьём.

– Миша, где мы? Скажи, что я жива!

– Ты жива, – он гладит меня по голове. Мне становится так хорошо и спокойно.

– Тогда что это за место? Это мой сон?

– Можно и так сказать, ты спишь, просто очень крепко. Слишком сильно ударилась головой.

– А что будет дальше? Я проснусь?

– Этого я не знаю. Знаю только, что у тебя есть выбор. Ты сейчас находишься в пограничном состоянии, и можешь выбрать, где останешься.

– У тебя тоже был выбор?

– Нет, Ангел, у меня не было, – он грустно улыбается.

– А если я выберу вернуться, то…

– Мы больше не увидимся, – продолжает он за меня.

– Даже во сне? – Миша кивает.

– Кто же тогда будет защищать меня?

– Мне кажется, тебе уже повезло найти такого человека на Земле.

– Мне так стыдно за своё поведение, – я вспоминаю нашу последнюю встречу, как давно это было.

– Я все понимаю. Не расстраивайся.

– А пока я здесь, мы можем поговорить? – я сажусь на белый диван, который появляется из ниоткуда.

– Конечно.

– С тобой мама тоже себя так вела?

– Нет. Все было по другому. Это я доставал и маму, и папу, они постоянно вытаскивали меня из проблем. Ты же простишь её?

– Куда я денусь? Она же моя мама, – я пожимаю плечами, понимая, что именно так все и будет. – А если я выберу остаться здесь, что будет дальше?

– Ты хочешь сделать такой выбор?

– Я не знаю. На Земле я чувствовала усталость, как будто что-то давило на меня, а тут удивительная лёгкость, – я смотрю на Мишу, замечаю, как он похож на наших родителей. У него мамин нос и папины глаза. А ведь ему все так же восемнадцать, как и было тогда. – Мы никогда не говорили о тебе, расскажи мне что-нибудь.

– Хорошо, давай я расскажу. Когда мне было шесть лет, папа взял меня в первый раз на рыбалку на лодке. Мы так увлеклись, что забыли про время. Когда вернулись была уже тёмная ночь, нас тогда вышли встречать половина дома. Мама подняла всех на уши от беспокойства. Папа показал ей улов, а она как схватит эту рыбину и давай бить папу.

– Мама может, – я смеюсь.

В углу комнаты открывается дверь.

– Ангел, нужно решать.

– Я не хочу ничего решать. Можно мы ещё вот так посидим? – я понимаю, что слезы вот-вот потекут из глаз.

– Нет.

В эту минуту моё решение уже не кажется мне окончательным. Может мне стоит остаться здесь. Тут так хорошо и спокойно. Мне легко, не нужно бороться, остаётся только плыть по течению.

– Хорошо, – киваю я Мише. – Я сделала выбор.

Неожиданно меня пронзает мысль, как я могу решить, если я не знаю, где Артем. А если его там не будет?

– Миша, скажи, ты знаешь, где Артем? – он хочет что-то сказать, но свет гаснет и я оказываюсь в полной темноте…

МЕСЯЦ СПУСТЯ

Я сижу на крыше и болтаю ногами, отсюда мне открывается прекрасный обзор на школьный двор. Вижу, как мои одноклассники собираются на последний звонок. Все такие нарядные, с ленточками. Я могу спрыгнуть, а могу спуститься по лестнице. У меня есть выбор.

– Ангелина, – будит меня медсестра. – Нужно поставить капельницу.

Я покорно протягиваю руку, эта процедура стала уже привычной. Она вставляет иглу в катетер и включает подачу лекарства.

– Как ты себя чувствуешь?

– Всё хорошо, насколько это возможно, – как только медсестра уходит я пытаюсь пошевелить ногами, но у меня в очередной раз не получается. Я хочу забыться и снова вернуться в свой сон, там я ещё могу ходить. Но заснуть мне мешает мама.

– Геля, я принесла твои любимые мандарины.

– Спасибо, мам. Положи на стол.

– У тебя нет настроения? – мама садится ко мне на кровать. – А у меня хорошие новости.

– Какие?

– Николай Алексеевич помог договориться и тебе разрешат сдавать экзамены дистанционно. А ещё я разговаривала с врачом, на следующей неделе тебя выпишут. И ты наконец поедешь домой, – мама рассказывает все это с такой радостью, будто забывая, что я вероятнее всего не смогу ходить, словно это небольшое недоразумение.

– Хорошо.

– Ты не рада?

– Очень рада, – я выдавливаю из себя улыбку. Мама так старается, а я веду себя с ней грубо.

– Артем сегодня снова придёт. Может ты наконец уже поговоришь с ним? Он же не виноват в том, что случилось.

– Мама, я знаю, что он не виноват. И я не виню его в этом. Я просто не знаю, что я ему скажу? – слезы текут у меня из глаз. – Привет, Артем, хочешь встречаться с инвалидом? Так, да? Зачем я нужна ему такая? У него впереди вся жизнь, учёба путешествия, работа. А со мной что? Я не хочу, чтобы по моей вине он сидел дома и жалел себя и меня. Куда приведёт нас эта жалость? Лучше уже побыстрее покончить с этим.

– Дочка, – мама гладит меня по спине. – Это моя вина, если бы не я, вы бы не попали в аварию.

Она тоже начинает плакать.

– Так случилось. Мне не повезло. Вот и все. Я поговорю с Артемом сегодня.

– Может ты ещё немного подумаешь? – как быстро меняется жизнь. Ещё месяц назад, мама не хотела видеть нас вместе, а сейчас уговаривает меня подумать.

– Нет. Я все решила.

– Хорошо. Я скажу, чтобы его пустили.

– Да, пожалуйста.

***

Артем приходит, как обычно в шесть вечера на протяжении последнего месяца.

– Привет, Очкарик, – я смотрю на него и сердце замирает. Моргаю, чтобы прогнать слезы. Он так изменился, стал ещё выше, похудел, только глаза остались прежними. – Как ты себя чувствуешь?

– Намного лучше. Спасибо, что заглянул.

– Вообще-то я приходил к тебе каждый день, если тебе вдруг не говорили, – он не злится, просто констатирует факт. – Может объяснишь свое поведение?

Соколовский хочет сесть рядом со мной на кровать, но в последнюю секунду что-то останавливает его и он отходит к окну. Мне бы так хотелось, чтобы он обнял меня, просто дотронуться до него. Возможно, я неприятна ему теперь, когда он видит меня такой. Мне становится ещё больнее, вероятность того, что я никогда не встану на ноги очень высокая. Как долго он будет встречаться с калекой? Если решила, то нужно идти до конца. Я набираюсь смелости и отвечаю.

– Не хотела тебя видеть.

– Почему? – он выглядит расстроенным.

– Это ты во всем виноват. Если бы ты не предложил поехать к тебе на дачу, ничего бы не случилось, – я нервно перебираю складки на одеяле. Надолго меня не хватает, я хочу запомнить его, удержать в памяти каждую черточку любимого лица.

– Ясно. Наверное, мне стоит извиниться.

– Мне не нужны твои извинения. Они не вернут мне ноги.

– Очкарик, пожалуйста, не говори так. Мы найдём лучших докторов, реабилитологов, кого угодно.

– Да. Мы найдём, я и мои родители, – я говорю это с нажимом.

– Скажи уже прямо, что ты хочешь мне сказать.

– Я и говорю тебе. Нас больше нет. На этом наши дороги расходятся.

– Ангелина, если ты думаешь, что я не хочу с тобой встречаться, то это не так. Мне все равно, – он смотрит на меня, но что-то во взгляде сильно поменялось, я вижу в нем жалость и что-то ещё.

– Дело не в тебе, а во мне. Это я не хочу быть с тобой, – вот я и сказала эти слова. Я кусаю губы, чтобы сдержать слезы и не разрыдаться прямо при нем.

– Когда ты это решила?

– Почти сразу же, как пришла в себя. Я поняла, что мы разные, между нами нет ничего общего и никогда не будет.

– Я знаю почему ты говоришь это. Ещё раз тебе повторяю, мне все равно, я буду с тобой.

– Только не надо делать мне одолжений. Наш разговор затянулся. Уходи.

Кажется целую вечность он стоит, не шелохнувшись, а потом идёт к двери. Соколовский оборачивается и смотрит на меня в последний раз, он ничего не говорит. Его молчание разрывает мне сердце, ещё немного и я не сдержусь и попрошу его не уходить.

Он уходит.

Закрывает за собой дверь.

Теперь у меня есть время, чтобы плакать, целая вечность.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

– Больно?

– Терпимо, – я снова зажмуриваю глаза, ощущения не из приятных.

– Потерпи, осталось немного.

Я специально не смотрю на свою руку, хочу сразу увидеть финальный результат. Второй рукой то сжимаю, то разжимаю рычаг управления на своей коляске.

Родители бы никогда не согласились на мою затею, поэтому пришлось просить Даню, чтобы он помог мне сюда добраться. Он сидит в коридоре и ждёт пока мы закончим.

– Готово. Можешь смотреть, – мастер наклеивает защитную пленку. Я смотрю на правое запятье и вижу каллиграфическую букву А.

– Очень здорово получилось, – на глаза наворачиваются слезы. Это все, что останется мне на память об Артеме. Так будет лучше, я сама приняла это решение, в который раз убеждаю я себя. Я не должна портить ему жизнь, без меня у него ещё столько всего впереди.

– Поможете? – я достаю из сумки маленький цветастый платочек.

– Конечно, – он аккуратно, не задавая лишних вопросов, завязывает мне на запястье платок красивым узлом.

– Спасибо.

Мастер помогает мне выехать из кабинета в коридор. Тут слишком высокий порожек, он не предназначен для таких, как я.

– Ну как ты? – спрашивает Данил.

– Жить буду, – я храбро улыбаюсь.

– Покажешь?

– В следующий раз. Хочу, чтобы она вначале зажила, – про себя я знаю, что никому не покажу свою татуировку. Это личное, только моё. Моя история и моё прошлое…

– Ангелина, я посмотрела твою курсовую за первый год. Отличная работа, вижу, что ты хорошо разбираешься в теме.

– Спасибо, Ксения Викторовна.

– У меня будет к тебе нетривиальный просьба. На третьем курсе у программистов есть один студент, мой предмет у него с прошлого года так и не сдан. Не могла бы ты позаниматься с ним немного? Хотя бы на троечку дотянуть?

– Это как-то неожиданно. Я вообще не занимаюсь репетиторством, – я вижу, как у неё поджимаются губы. Она мой куратор, и до пятого курса ещё далеко. – Ладно. Я попробую, но результат не обещаю.

– Вот спасибо. Сейчас позову его.

– Так быстро. Ну, хорошо.

Репетиторством совсем не входит в мои планы, слишком много своих дел, да ещё и новый проект на работе. В ожидании я тереблю ручку, она вылетает у меня из рук и падает под стол. Пока лезу за ней, слышу, как открывается дверь, а я в такой неловкой позе, можно сказать задом к входящему.

– Ну привет. Ты что-ли мой репетитор?

Я могу даже не оборачиваться, по голосу прекрасно знаю кто это. Меня бросает то в жар, то в холод. Не так себе я представляла нашу встречу, а если честно, то я надеялась больше никогда с ним не встретиться.

– Эй, ты что там застряла?

Я судорожно пытаюсь придумать, как бы мне выбраться из этой ситуации.

– Странненькая, долго там сидеть будешь? – в его голосе явная усмешка.

Я прикрываю лицо так, что и сама ничего не вижу и быстро пробега мимо Артема за дверь. Фух. Кажется, он меня не узнал. Лучше буду странной в его глазах, чем он узнает меня.

Но уйти далеко мне не удаётся.

– Очкарик, – него даже голос поменялся, стал таким низким и сиплым, я второй раз роняю эту чёртову ручку. Пока тянусь, чтобы поднять её Соколовский уже оказывается рядом, он садится рядом со мной на корточке. Я вижу его глаза. Он так близко ко мне, но в тоже время так далеко…