Текст книги "Жак Отважный из Сент-Антуанского предместья (ил. И.Кускова)"
Автор книги: Евгения Яхнина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)
– Господин Адора! Расскажите нам последние новости. Вы ведь знаете больше нашего.
– Новости! Увы, я ничем не могу вас порадовать. Как бы я хотел сообщить вам, что народные представители вняли просьбам, изложенным в многочисленных крестьянских наказах, в том числе в наказе твоей бабушки. Но прошло уже больше двух месяцев с тех пор, как начали заседать Штаты, а потом Национальное и Учредительное собрание, а всё осталось, как было. И повинности крестьяне несут те же и так же тяжело живут.
– Так о чём же говорят представители народа на своих заседаниях?
– О чём? Сначала депутаты занимались вопросом о том, как вести заседания, о том, как голосовать. Затем перешли к вопросу о выработке Конституции.
– А король? – с нетерпением спросил Шарль.
– Король? Пока всё остаётся по-прежнему, власть его ничем не ограничена. Пятнадцатого июля он вышел к представителям Собрания и милостиво прикрепил к своей груди трёхцветную кокарду, дарованную ему народом. К двухцветной кокарде прибавили белую полоску – цвет короля. И народ ликовал, видя такое расположение монарха… Вот пока и всё!
– Так что же будет дальше? – вырвалось у Жака.
– Уж очень ты прыткий, Малыш! – сказал с улыбкой Адора. – Я этого не знаю. Знаю одно – остаться так как было, не может!
– Конечно! – радостно подхватил Жак. – Прежнее ведь не может повториться. Когда-то здесь стояла страшная тюрьма, в ней страдали, гибли люди… Народ разрушил её. Не для того же, чтобы всё осталось по-прежнему! Нет, пусть никогда здесь не будут литься слёзы…
Жак отбежал в сторону, схватил брошенный кем-то кусок картона и углём написал на нём:
ЗДЕСЬ БУДУТ ТАНЦЕВАТЬ!..
Шарль бросился ему на подмогу, и вдвоём они укрепили катон так, чтобы ему, по крайней мере, первое время не были страшны ни ветер, ни дождь.
– «Здесь будут танцевать!..» – прочёл вслух Адора. – Это неплохо. Значит, Малыш, ты хоть отчасти знаешь, что будет…
– Я так хотел бы это знать!
Во Франции начиналась революция.
После падения Бастилии
Рассказ о Жаке-Задире, который стал Жаком Отважным в Париже в летние дни 1789 года, завершается в момент, когда революция только начиналась. Уничтожив оплот самодержавия – Бастилию, народ покончил с самою неограниченной властью короля: устрашённый грозными событиями, Людовик XVI уже не мог не считаться с Национальным собранием. Пройдёт немного времени, и он будет вынужден согласиться с выработанной Собранием Конституцией и править вместе с представителями буржуазии.
День 14 июля ежегодно отмечается во Франции как национальный праздник. Народ танцует на площади Бастилии, как об этом мечтали Жак и его друзья. Но в годы, последовавшие за разрушением Бастилии, было не до танцев. События разворачивались с неслыханной до того быстротой. Они глубоко затронули судьбу каждого француза. Вся жизнь сдвинулась с незыблемых, казалось бы, устоев.
Более тысячи лет Францией неизменно правили короли, и когда один из героев повести, Мишель Гамбри, высказывал сомнение в том, всегда ли во Франции будет король, он был одним из немногих, кто мог в этом усомниться. Даже вожди революции в 1789 году были уверены: королевская власть необходима, её нужно только ограничить, приставив к королю министров из буржуазии. Но случилось так, что через три года монархия пала и Людовика Бурбона отправили на эшафот.
Управляющий графа де Кастель ещё летом 1789 года штрафовал крестьян за случайно убитую куропатку, на которых любил охотиться их сеньор. Но уже в августе того же года право охоты, как и другие стеснявшие крестьян права господ, было отменено Национальным собранием. Вскоре дворяне, испокон веков обиравшие и унижавшие крестьян, вообще лишились своих владений. Многие из них поспешили бежать из Франции. Они нашли приют и поддержку у монархов Европы. Король Пруссии и император Австрии, боясь распространения революции в своих государствах, объединились против Франции и двинули на неё армии. Англия оказывала интервентам денежную помощь, на их стороне была и царская Россия. Французскому народу приходилось бороться одновременно и против чужеземного вторжения и с внутренними врагами – дворянами, сторонниками восстановления монархии, спекулянтами, наживавшимися на лишениях бедняков.
Справиться с внутренней и иностранной контрреволюцией было нелегко. Но вот прозвучал призыв: «Отечество в опасности!» Вряд ли Жак Отважный мог усидеть в такое время в своём букинистическом магазине. Герой штурма Бастилии, наверное, не пропустил и других великих схваток на улицах и площадях Парижа. Попробуем представить себе его дальнейшую судьбу. Она могла сложиться по-разному.
К началу революции Жаку было лет семнадцать-восемнадцать. Значит, он вполне мог отправиться на фронт, отражать нападение австрийско-прусской армии. Её командующий герцог Брауншвейгский грозил стереть Париж с лица земли. Жак в составе Рейнской армии сражается на восточных границах Франции. Несмотря на все трудности: нехватку оружия и снаряжения, недостаток боевого опыта, предательство генералов из дворян, – революционные войска отразили нападение противника и победоносно перенесли боевые действия на территорию Бельгии, Нидерландов, Германии. Народ, борющийся за свою родину, за дело революции, за свободу, непобедим.
Жак не из последних солдат. Страна нуждается в новых командирах. Прежде офицерами могли становиться только «благородные», люди знатного происхождения, но революционное правительство им не доверяло, так как среди них оказалось немало изменников, и охотно выдвигало на командные посты в армии отличившихся простолюдинов. Способный и мужественный молодой человек двадцати с небольшим лет мог стать даже генералом. Кто знает, может быть, в 1793 или 1794 году Жак уже командовал дивизией или армией? В эти годы его сверстник Наполеон Бонапарт был генералом.
Но, возможно, Жак и не попал в действующую армию, а остался в Париже, который тоже нуждался в смелых молодых людях. В столице в то время было неспокойно. Враг Жака Менье – спекулянт и провокатор Робер Пуайе-Бианкур утонул в Сене, но другие враги Франции не спешили последовать за ним. Они ожесточённо боролись за свою власть и пытались спасти из своих богатств всё, что возможно. В Париже недоставало хлеба, населению грозил голод, а богатые скупщики припрятывали зерно и умышленно вздували цены. Правительство Франции, видя недовольство населения Парижа, вынуждено было принять законы, запрещающие спекуляцию и рост цен на продукты питания, но законы эти не соблюдались.
Простой народ Парижа, так называемые санкюлоты (люди, носившие простые длинные брюки, а не короткие, до колен, штаны – «кюлот», в которых щеголяла знать), страдали, кроме того, от безработицы, от обесценения денег. На своих плечах санкюлоты вынесли всю тяжесть революции, сражались против интервентов и контрреволюционеров, но ничего не получили от правительства, кроме расплывчатых обещаний.
Весной 1793 года восставший народ Парижа изгнал из Национального собрания (Конвента) контрреволюционных депутатов, связанных с крупной буржуазией. Они защищали спекулянтов и нерешительно вели войну против врагов Франции. Власть захватили якобинцы – революционеры из мелкой буржуазии. Среди них было много журналистов, адвокатов, таких людей, как Огюст Адора. Во главе якобинцев стояли революционеры, пользовавшиеся популярностью с первых дней революции, – Дантон, Камилл Демулен, Робеспьер. Робеспьер был последователем Жан-Жака Руссо и, подобно ему, мечтал о равенстве людей. Он был убеждён, что общество должно быть перестроено в соответствии с требованиями разума.
Демократы и революционеры – якобинцы – провозглашали: все люди должны пользоваться свободой и одинаковыми гражданскими правами. Но то, что одни были голодны, а другие сыты и богаты, казалось им естественным явлением. Желательно было накормить всех патриотов, но отнимать собственность у одних и передавать её другим якобинцы не собирались. Поэтому они не боролись с дороговизной и не шли навстречу требованиям простого, народа. Их заботила в первую очередь военная опасность, надвинувшаяся на Францию.
Между тем голодный и обманутый в своих надеждах народ волновался. Осенью 1793 года парижские санкюлоты вновь – уже в который раз! – вышли на улицы с требованиями к правительству принять более решительные меры для борьбы против спекуляции зерном. Наверное, в рядах бунтовщиков был и Жак Отважный. Якобинцам пришлось пойти на некоторые уступки и позаботиться об устранении угрозы голода. Но вместе с тем правительство решило расправиться с беспокойными санкюлотами и обезглавить их движение. Вскоре были арестованы вожди парижской бедноты: Жак Ру, Варле, а несколько позже – Эбер, Шомет и другие. Их обвиняли в измене, в том, что они якобы служат чужеземным врагам и внутренней контрреволюции.
На самом деле вожди санкюлотов, которых прозвали «бешеными» не были изменниками. Но они иначе понимали революцию, чем Робеспьер и другие якобинцы.
Работа в книжном магазине не прошла бесследно для Жака Менье. Он много читал и знал идеи Руссо, авторов «Энциклопедии» – мыслителей, задолго до революции мечтавших о царстве Разума и Справедливости. Идеи этих философов люди разного общественного положения воспринимали по-разному. Буржуазия видела в этих лозунгах оправдание её претензий на управление обществом. По-другому истолковывали, лозунг «Свобода, равенство и братство» санкюлоты. Они были убеждены в том, что революция должна установить подлинное равенство – не только равенство политических прав, но и равенство имущественное. Они не выступали с требованием отмены частной собственности – ведь среди них многие имели небольшие лавки и мастерские. Они хотели, чтобы у каждого гражданина был свой участок земли, который он мог бы возделывать своими руками, или маленькое предприятие, где бы он трудился сам на себя, а не на хозяина. Но осуществление подобного равенства угрожало интересам буржуазии.
Руководители санкюлотов, которых судил революционный трибунал, несмотря на ложность предъявленных им обвинений, были осуждены: одни погибли под ножом гильотины, других бросили в тюрьмы. Не было ли среди них и нашего Жака?
Хочется надеяться, что он уцелел. Если так, то ему недолго пришлось ждать того времени, когда вспыхнула самая опасная для дела революции борьба – в среде самих якобинцев. Вчерашние союзники – Дантон и Робеспьер стали врагами. Дантон – крупнейший оратор и ещё недавно министр юстиции и чуть ли не глава революционного правительства – остерегался дальнейших расправ со спекулянтами и подозрительными людьми, опасаясь, что такая политика оттолкнула бы крупную буржуазию от Конвента. Да он и сам был связан со спекулянтами и обогатился за годы революции. Дантона и его друзей прозвали «снисходительными».
Робеспьер заслуженно носил прозвище Неподкупного. Вождь революции, сделавшись почти неограниченным диктатором, остался таким же бедным и скромным в личной жизни, каким был и прежде. Его правительство организовало оборону Франции и добилось победы над врагами. Но вместе с усилением его власти и обострением борьбы в лагере якобинцев росла его подозрительность. Уверенный в том, что он знает истину и видит, каков правильный путь революции, он в каждом возражении себе усматривал заговор и своих противников принимал за врагов революции и изменников. «Святая гильотина» работала безостановочно. Вслед за головами вождей санкюлотов она отсекла головы Дантона, Камилла Демулена и других «снисходительных». На очереди были новые жертвы. Подозрительность и доносы стали повседневным явлением. Круг людей, преданных Робеспьеру, сужался, росло число его противников, которые опасались за собственные головы и видели, что разгул террора, поначалу нужного для обуздания подлинных врагов революции, может её погубить.
Летом 1794 года Жак и его друзья стали свидетелями нового переворота. На этот раз его жертвою пал сам Робеспьер. Заговорщики в Конвенте арестовали Неподкупного. Санкюлоты, ещё недавно поддерживавшие якобинцев, равнодушно или даже с удовлетворением наблюдали, как Робеспьера и нескольких его друзей предали смертной казни.
Террор прекратился. Но прекратилась и политика ограничения спекуляций. Новое правительство ничего не желало делать для бедняков, оно откровенно защищало интересы буржуазии. Голодные парижане не раз ещё поднимали мятежи, но их выступления жестоко подавлялись.
Буржуазия нуждалась в твёрдой власти – она была ей необходима для того, чтобы обуздать народ и сделать невозможным возврат к старому порядку. Между тем после падения якобинской диктатуры среди уцелевшей части дворянства возродилась надежда на восстановление Бурбонов. Франция продолжала вести войны против европейских монархов, и прочную власть в стране мог установить только военный герой – генерал, опиравшийся на преданную ему армию.
Через десять лет после начала революции, в 1799 году, генерал Наполеон Бонапарт разогнал правительство и установил свою единоличную власть. Сначала он был провозглашён консулом Французской республики, а затем, уничтожив республику, объявил себя императором.
Так революция, направленная против дворянства и королевской власти, завершилась восстановлением монархии и созданием нового дворянства – из числа приближённых к Наполеону лиц, его маршалов и генералов, произведённых им в князья и графы. Какая ирония истории!
А где же наш Жак Менье? Осторожнее! Можно ли его теперь так называть? Если, как мы сначала предположили, он сделал успешную военную карьеру, то он вполне мог быть теперь уже не Менье, а каким-нибудь маркизом или графом с пышным титулом и звонкой новой фамилией. Но в этом случае ему пришлось бы забыть своих любимых мыслителей и писателей: при Наполеоне они были не в чести, их нельзя было даже упоминать, как запрещены были слова «революция», «якобинцы», «философы». Император, хотя и был наследником революции, ненавидел её.
В результате блестящих побед, одержанных Наполеоном над армиями всей Европы, многие страны оказались на положении вассалов и колоний Франции.
Почти полтора десятка лет Наполеон вёл войны с Россией и Англией, Пруссией и Австрией. Казалось, нет пределов могуществу победоносного императора. Но после бесславного похода в Россию могущество это рассыпалось в прах. Франция, потерявшая в наполеоновских войнах огромное число человеческих жизней, пережила одно из самых больших поражений за всю свою историю.
Может быть, Жак Отважный участвовал в походе 1812 года? Если он пережил и этот поход, и последние сражения Наполеона под Лейпцигом в 1813 году и при Ватерлоо в 1815 году, то он стал свидетелем возвращения Бурбонов в Париж. На престол воссел брат казнённого короля – Людовик XVIII. Четверть века революционных потрясений и войн, охвативших всю Европу, завершились восстановлением во Франции власти тех королей и дворян, которые, по выражению современников, ничего не забыли и ничему не научились. Воцарилась реакция.
Жак Менье! Если ты действительно уцелел за эти бурные десятилетия, то признайся: не думал ты, что борьба, начатая тобою и твоими сверстниками за торжество Разума, Свободы, Равенства, Братства, приведёт к таким результатам!
Но жизнь ещё не прошла. Жаку недавно перевалило за сорок. Он ещё увидит, как в 1830 году бежит из Парижа последний Бурбон. А если ему доведётся дожить до почтенного возраста, то в начале 1848 года он станет свидетелем провозглашения новой республики во Франции, а ещё через несколько месяцев – грандиозного восстания парижских рабочих против этой буржуазной республики.
Поток истории неудержимо катится вперёд. Жаку довелось жить в период, насыщенный великими историческими событиями, которые, начавшись во Франции, изменили облик не только её одной, но и всей Европы, всего мира. Жаку посчастливилось стоять у начала революции – на развалинах Бастилии. Но и с высоты её башен он, конечно, не мог бы разглядеть того, что за этим последует.
Конечно, когда Жак вместе с другими жителями Сент-Антуанского предместья шёл на приступ Бастилии, он не мог предвидеть дальнейшего хода истории. Борясь с контрреволюцией внутри страны, санкюлоты, а среди них, наверно, был и Жак, против своей воли, сами того не сознавая, способствовали установлению диктатуры, которая в конце концов обратила свой топор против них самих.
Многого не мог понять Жак, и немало произошло такого во Франции, с чем он вряд ли примирился. Однако изменить новый общественный порядок санкюлоты были уже не в состоянии. Но каждый человек в силах выбрать свою позицию в происходящих событиях, встать на ту или иную сторону в развёртывающейся борьбе. Здесь он руководствуется своими убеждениями, совестью.
Жак был добрым, прямодушным юношей. Он любил свою страну, свой народ и не мечтал о личной славе. Поэтому мы, пожалуй, всё-таки напрасно предположили, что Жак мог стать генералом и наполеоновским вельможей. Помните, как он поступил, когда составляли список граждан, отличившихся при штурме Бастилии: он записал вместо себя своего друга. Такой человек не будет извлекать из революции выгоды для себя и вельможей не станет. В событиях, которые произошли после 1789 года, место Жака – в рядах санкюлотов, на стороне обиженных и угнетённых. Без Жаков Отважных и Мишелей Гамбри революции не происходят. При любой смене режима Жак останется защитником человеческих прав, борцом против самодовольных узурпаторов и наглых временщиков. Что бы ни было, Жак всегда будет с народом!
Доктор исторических наук
А. Я. Гуревич
