Текст книги "Верная (не)верная (СИ)"
Автор книги: Евгения Грозд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
4. Супруги
Максим
Забрать босса с праздничного мероприятия попросил Семёна, с которым уже успел немного сдружиться и даже устроить спарринга в спортзале у Гончаровых. Я не мог сесть с хозяином в салон одной машины, одновременно, думая о его жене. Давно убитое мной чувство засвербило внутри, когда смотрел вслед уходящей девушке в золотом платье, с которой провёл наедине уже второй вечер.
Ну почему ОНА?! Столько баб на земле, но из милиарда именно Валерия просочилась в щёлочку железной дверцы, что так надёжно охраняла сердце. Провал. И самое волнующее это понимание, что с ней происходит тоже самое. А ведь договаривались о другом. Кто бы из нас знал на тот момент, что она станет моей хозяйкой, а я её подчиненным. Ирония судьбы какая-то, причём довольно извращённая.
Спрашивать девушку о странных взаимоотношениях с мужем язык не поворачивался. Да и не обязана она мне всё это объяснять. Секс без обязательств на то и был предусмотрен. Получили, что хотели и разбежались. Правда, что-то пошло не так.
Неприятная сцена в кабинете хозяина так и стояла перед глазами, вызывая во мне бурю противоречивых эмоций. Как он тащил её, выворачивая руки, как толкал на всеобщее позорное обозрение. Хотелось его самого наградить оплеухой по-крепче, а девушку обнять и утешить.
Нет, Макс, у тебя совершенно иные приоритеты в жизни. Да и спать с замужними бабами не в твоём стиле. Пусть живут, как жили раньше. Это больше не твоё дело.
Переоделся и поспешил в хозяйский спортзал. По вечерам здесь разрешались тренировки, так как босс следил за физической и боевой формой личной охраны. От меня досталось боксёрскому мешку. Напал на него с настоящим остервенением до боли в руках и спине, пока без сил не шлёпнулся пятой точкой на пол, тяжело переводя дух. Помогало мало, в голове по-прежнему Валерия.
Жена моего нового босса! Ну твою ж мать! Подфартило-то как! И во всём этом был огроменный вопрос – как можно быть супругами без секса друг с другом? Что это за брак такой?
Пообщавшись невзначай со своими коллегами и подслушав части бесед, понял, что все здесь уверены в полной идиллии между хозяевами. Ну, придуривается иногда жёнушка, с кем не бывает, но они любят друг друга и вполне завидная семейная пара.
Ха! Как бы ни так! Любила бы, не просила ласки у другого, не говоря уже об остальном.
Блядь, по сути, это даже и изменой-то не назвать! Что это у них? Брак по расчёту? Или Алексей Николаевич, простите, импотент? А если и так, она же наверняка знала об этом и понимала на что идёт. На дурочку или самаритянку точно не тянет.
К вечеру первого рабочего дня убедил себя не совать нос куда не следует. Здесь хорошие деньги и к тренировкам отнеслись благосклонно. Не порти снова себе жизнь из-за "дырки", но, увидев Валерию среди богатых индюков, неожиданно ещё больше приблизился к ней душой. Она хоть и была шикарна в новом платье, но не катировалась со всей этой избалованной знатью. В ней не нет той испорчености и спеси, что дают дамам деньги. Девушке куда интересней с простыми людьми – кухарка Варвара, ползанье на четвереньках по земле, собирая зелень, а теперь ещё и лазанье на высоченное дерево в вечернем платье.
Молчу уже о том, что руки до сих пор чувствуют трепет её тела. Неумелые ласки на моей коже. Закрывая глаза, видел пухлые губы приоткрытые для поцелуев. Благоговеющий небесный взгляд из-под пушистых ресниц. Я не помню, когда на меня в последний раз так смотрели. Не помню, когда в последний раз мечтал о таком взгляде.
Господи, ну где ж мы раньше-то были?! Как всё это некстати. Нет, нельзя! Валерия – запретный плод. Она жена моего босса, влиятельного и уважаемого человека в богатых кругах. Как бы мне не хотелось её, как бы девушка не смотрела на меня – НЕТ. И точка! Хочет секса, пусть снова провернёт тот же трюк с кем-нибудь другим. Другой?.. А вот от этой мысли по мышцам поползла ярость. В чьих-то чужих и похабных руках? Да блядь!
Утро выдалось пасмурным, крапил дождь, нагоняя ветки и опавшую листву холодным северным ветром на вычищенную подъездную дорожку. Погода шептала о ненастье, что оказалась не помехой для странных гостей Алексея Николаевича. Борис Иванович велел не высовываться и не шастать по территории дома, а так же быть готовыми к непредвиденным ситуациям. Что за ситуации, спрашивать не имело смысла. Вся делегация проследовала в хозяйский кабинет и надолго закрылась там.
Мне достался первый этаж дома и кухня. Варвара Петровна суетилась с обедом, бурча себе под нос. Я же угрюмо грыз яблоко и наблюдал за ней.
– Вечно притащит своих головорезов и сидит с ними часами. Житья не дают совсем, бесы!
– Головорезы? – переспросил без особых эмоций. – Босс у нас что шишка криминальная? – шутливо добавил я, но лицо поварихи в ответ мне не понравилось.
– Меньше знаешь – лучше спишь. И вообще, к хозяевам суй нос поменьше, а то живо выставят.
– Я что на Буратино похож? – обиженно фыркнул, вонзив зубы в тушку яблока.
– Не похож, но и меня старую не обманешь. Вижу я, как ты на Лерку смотришь.
– Как? Красивая жена у хозяина, вот и любуюсь, – раздраженно отложил яблоко – аж аппетит испортила. – Тёть Варь, я хоть кобель ещё тот, но у меня нет привычки зариться на чужое.
– Кобель, – хмыкнула Варвара Петровна. – Дай Бог, чтоб так, – она тяжело выдохнула и села, посмотрев на часы.
– А давно они женаты? – придал вопросу, как можно больше простоты.
– Пять лет назад свадьбу сыграли. Лерочка дочка Дмитрия и Илоны Филатовых. Друзья они были с Алексеем Николаевичем как по бизнесу, так и по жизни. Когда родители её в аварии погибли, Лёша взял опеку над ней и её братом, привёз в этот дом. Лере тогда лет пятнадцать было. Страшный год был, как сейчас помню.
Вскинул на повариху изумлённый взгляд. Алексей Николаевич – опекун? И что за брат? Почему о нём мне никто не говорил?
– У Валерии есть брат?
– Ох, – Варвара Петровна горестно махнула рукой. – Умер он в том году. Молодой ещё совсем. Лежачий по неврологии. Родился такой. Болезнь прогрессировала. Валерия очень боролась за него, и Алексей Николаевич денег не жалел, но всё равно. Сожрал парня недуг. Пока Алёша заботился о детках своего друга, и полюбила его Лерочка, да и он тоже к ней всегда с большим сердцем. Раздражает лишь иногда, но, думаю, Лерка всё из-за смерти брата никак не отойдёт.
Полюбила? Как же хорошо тогда Лера играет свою роль. И зачем? Если Алексей Николаевич друг её отца, неужели, не отпустил бы? И если сердце такое прям большое, отчего держит возле себя, как собачку? Не вяжется.
– Ну сколько они там будут? – отчаялась тётя Варя. – И Лерка ещё ни крошки в рот не взяла.
– А завтрак? – удивился я.
– Спать она хотела. Люба говорит, что отказалась, даже дверь не открыла.
– Отказалась? – задумчиво повторил я. – Тёть Варь, давайте мне, я отнесу.
– Белены объелся? Не велено разгуливать по дому, – запричитала женщина.
– Я новенький, – парировал в ответ. – Простят ещё разок. Давайте суп.
Варвара Петровна испуганно засуетилась с подносом.
– Ох, Максимушка, ты там только аккуратней. На втором этаже налево и до конца. А если она и тебя не пустит?
– Голод не тётка, пустит, – утрамбовал на поднос приборы и хлеб. Варвара поставила суп.
– Погоди, соку налью ещё…
В коридорах царила тишь да гладь. Разговоров из кабинета тоже не было слышно, поэтому старался идти бесшумно и быстро. Воровато поскрёбся в комнату Валерии, надеюсь, не перепутал лево с право.
– Обед, – оповестил негромко, но за дверью ноль реакции. – Лер, живее открывай.
Видимо, распознав мой голос, девушка мигом распахнула дверь и буквально за грудки втянула внутрь комнаты.
– Ты бессмертный что ли? – ошеломлённо и чуть испуганно прошипела хозяйская жена и предусмотрительно закрылась на шпингалет. – Лёша по головке тебя за такое точно не погладит.
– Как это? – хитро посмотрел на неё. – Я спасаю его любимую супругу от голодной смерти.
Поставил поднос на туалетный столик и, выпрямившись, окинул комнату любопытным взглядом – на стене гитара, на полке несколько картин, глиняные горшки, аудиодиски, ноутбук, за шкаф заткнут скейтборд и велосипед. Комната больше напоминала комнату подростка, чем жены богача.
– А где постер с группой Ранетки? – саркастически улыбнулся я, подтрунивая.
– Ты про них? – в той же манере усмехнулась Валерия, открыв дверцу шкафа – на меня уставилось суровое лицо Тиля Линдеманна и его группы Рамштайн. Я, похоже, точно влюбился.
Лера разглядывала еду на подносе, а я уже разглядывал её – коротенькие шорты, туника, волосы убраны в конский хвост. Лучше не смотри. Огляделся в поисках места, куда можно притулить свою филейную часть. Не найдя, плюхнулся на какой-то вычурный сундук, который под моим весом тут же угрожающе скрипнул.
– Он достался тебе от прабабушки? – опасливо спросил я.
– Нет, его Гриша сколотил для саженцев, но я выклянчила, потом отшкурила и покрасила. Круто получилось?
– Тебе явно скучно в этом доме.
Лера поникла и бесцельно помешала ложкой суп.
– Нахожу себе занятия. Варваре Петровне помогаю по кухне, Любе в доме…
– … Грише в огороде, – ввернул я, вспомнив её прелестную стойку в саду дома.
– А ты шпионишь, – парировала девушка.
– Точно. Кстати об этом. Что за кипиш такой, не вылазить из норок, когда те парни приходят в ваш дом? – Валерия помрачнела и углубилась в трапезу, не желая отвечать. – Лера, из всех вместе взятых в этом доме, я знаю о семье Гончаровых гораздо больше остальных.
– Ничего ты не знаешь, – красотка раздражённо посмотрела на меня. – И не должен был знать. Блин, Макс! Я нарочно нашла тебя в соцсети, чтобы один раз и всё. То, что это было в отеле – вообще супер. Так не найти ему потом концов. А в результате, что? Теперь ты не только работаешь на моего мужа, но и сидишь в комнате его блядуньи-жены.
– Сложно наставить рога тому, кто тебе не муж, – понуро оспорил я.
– Муж по всем документам.
– Да, но про брачную ночь вы явно не в курсе.
– Тебе лучше уйти, Максим, – и сердито подняла на меня глаза.
– Вас богачей и вправду хрен поймёшь, – процедил я, поднимаясь с сундука.
Однако, в дверь комнаты резко и неожиданно долбанули так, что косяки плачевно скрипнули.
– Лера, открывай немедленно! Валерия?! – новый нетерпеливый удар, но менее мощный.
Без малейшего сомнения, это её благоверный и, судя по голосу, явно злой, как собака. Надеюсь, не из-за меня. Валерия в ужасе подскочила с места и, схватив в охапку, толкнула мою тушку к шкафу, шёпотом умоляя схорониться и не высовываться, чтобы ни произошло. Правильно, дразнить судьбу сейчас чревато. Спрятался внутри, наблюдая за происходящим в щель.
Девушка трясущимися руками натянула наушники на шею и, контрольно осмотрев комнату, открыла щеколду. Дальнейшего не ждали ни я, ни она. Хозяин дома со всего маху заехал жене по лицу. Лера взвизгнула и рухнула на пол, держась за щёку. Не знаю, что меня удержало остаться в укрытии – шок или моё обещание не глупить. Титаническими усилиями вцепился в дверь шкафа. Не лезь, иначе будет только хуже!
– Ты поганая дрянь! – зарычал в гневе Алексей Николаевич, приближаясь к супруге, пока та испуганно отползала от него к изножию кровати. – Это сделала ты, сука! Из-за тебя убили моих людей!
Убили?! Тело свело, как от желания прикрыть несчастную от побоев, так и от желания понять суть обвинений.
– Хотела меня пришить, мразь?! Всё паиньку из себя гнёшь, но ножом прямо в спину?! Отвечай! – схватил несчастную за плечи и тряхнул так, что у девушки клацнули зубы.
– Убить тебя? – гневно зашипела она и взгляд девушки выразил искреннее и неподдельное презрение. – Я каждую ночь могу преспокойно вонзить тебе нож в сердце, когда ты спишь со мной в супружеской, кретин! Мысли лучше!
Лера сейчас абсолютно не боялась его, либо ей больше нечего терять? Её слова чуть охладили мужчину, и он, отпустив жену, выпрямился.
– А что тогда? – в глазах Алексея Николаевича теперь читалась горькая досада и осуждение. – Снова глупая месть? Отыгрываешься до сих пор? У Олега, между прочим, остались жена и маленький ребёнок. Не тошно тебе будет жить с этим?!
И вот тут понял – охранник, который погиб, а на его место принят я. Ни хрена себе! Выходит это заслуга Валерии?!
– Никто не должен был погибнуть! – вдруг истерически вскричала девушка, и из её глаз потекли слёзы. – Я заказала саму себя! Понятно тебе, идиот?! Он пришёл МЕНЯ УБИТЬ! Слышишь?! ТОЛЬКО МЕНЯ!
Валерия ударила мужа в грудь, но, словно срикошетив, отлетела обратно к кровати и, зарыдав, уткнулась лицом в пол.
Мы оба смотрели на неё в тихом ужасе. Алексей пошатнулся и осел на постель, о чём-то думал, глядя в пол мимо супруги, а затем устало произнёс:
– Я уже несколько лет пытаюсь дать тебе нормальную жизнь. Но если бы ты только сама этого захотела…
– Пошёл к дьяволу, убийца! – прошипела в лютой ярости Валерия, не дав ему договорить.
Мужчина почти зарычал от бессилия и, сердито поднявшись, вышел вон из покоев, громко хлопнув дверью. Лера всхлипнула и, уронив лицо в ладони, предалась горьким слезам, свернувшись калачиком.
Я пока не мог полностью понять, что это сейчас было между "любящей" семьёй, но видеть девушку в подобном состоянии сверх моих сил. Вышел из укрытия и, предварительно задвинув щеколду, подобрал плачущую Валерию с пола. Сел с ношей на кровать и прижал к себе.
– Тише, не плачь. Всё. Тш-ш, – касался губами лба и виска и укутал в свой кокон, укачивая как маленькую и ожидая, когда девушка успокоится.
Спустя некоторое время бурный поток стих, а девичье тело прекратило вздрагивать и дрожать. Она замерла, покоя голову у меня на груди.
– После всего услышанного тебе лучше уволиться, – это, скорей, просьба, чем совет.
– И правда так думаешь? – сурово посмотрел на неё, подняв заплаканное лицо за подбородок. Кивок.
Ну уж нет! Я слишком многое сейчас здесь увидел и услышал.
– Я не знаю, что у тебя за контра с мужем, но после всего, что сейчас тут было – хрен теперь уйду. Суицидом заниматься я тебе не позволю, малышка. И я бы сам тебя за такие проделки отметелил, правда не так жёстко.
– С тобой бы я о подобном не думала, – и пристально посмотрела на меня.
Провела ладонью по щеке и остановила пальцы на моих губах. Ток прошёлся по мышцам. Моментом вспомнилось, как это сладко целовать её, сжимать в своих руках и умело владеть этим телом. Полностью зомбированный умопомрачительной близостью с ней не мог пошевелиться. Поцеловал в ответ подушечки пальцев, даря их холоду тепло своего дыхания. Валерия прильнула ещё плотнее. Снова этот трепет женской фигурки такой заразительный и интригующий. В канаву все принципы, когда она так близко и так желанна.
Нет! Твою ж мать!
Опомнился и тут же поднялся, пересадив её с колен на кровать. Бросился к дверям, выпалив:
– Чёрт тебя дери, Лера… Прости, – и вылетел из комнаты, стараясь не смотреть на неё.
В окне коридора видел, как гости Алексея садятся в машину и поспешил на кухню.
– Господи, – бледная тётя Варя держалась за сердце. – Чего ты так долго? Хозяин увидел тебя в её комнате? Я слышала крики.
– Меня не видели. Всё в порядке, – успокаивающе приобнял женщину за плечи.
– У меня аж сердце в пятки ушло.
– Кричали не на меня. Это наши супруги так "любили" друг друга, – сердито буркнул я и совестливо зыркнул на кухарку, оспаривая её лестные самовыводы о семействе Гончаровых. – Ладно я пошёл работать.
И устремился во двор к сторожке, стараясь отогнать из мыслей увиденное, но чёртов небесный взгляд, как завеса от всего мира и не позволяет забыться.
5. Годовщина
Валерия
Десять лет назад
Я здесь уже вторые сутки. Мёртвое тело до сих пор покоится на коленях. Несколько попыток увести меня или забрать труп потерпели неудачу. Одному смельчаку прокусила в кровь руку, второго наградила между ног. Бить или использовать любую другую силу он запретил. Его стратегией мог быть либо измор, либо беседы со мной, что тоже близилось к краху.
Не переставая, смотрела в стеклянный взор мертвеца, периодически впадая то в транс, то в тихую истерику. Тело покойного давно пошло трупными пятнами, распухло и начало источать зловонный запах, который меня мало волновал. Веки его стали непослушны и закрыть их давно не представлялось возможным. Я всё время пыталась уловить незаметный вдох, выдох или стон, любое движение, которое опровергнет факт необратимой утраты.
Петли дверей слегка скрипнули, но оглушили всё нутро, набатом отдаваясь в голове. Тот, кому я прониклась когда-то детским доверием сейчас вошёл в комнату и опустился на колени напротив. Смотрит с виноватым сочувствием. Рисует на своей мимике сожаление. Ложь! Лицемерие! Мразь!
– Я распорядился отправить Вашего брата в лечебницу. Ему ничего не грозит, кроме хорошего и комфортабельного лечения.
Умолк. Смотрит на труп, что сжимаю судорожно в руках.
– За мать? Так вышло, простите, – взамен лишь мой безразличный взор. Я не реагировала на него ни одной мышцей и это явно не только удручало его, но и раздражало. – Лера, я могу помочь… Вас не тронут, обещаю.
– Убирайтесь! – гневно процедила я, в очередной раз пронзая убийственным взглядом. Будь в моих руках, хотя бы намёк на оружие – пилочка, ножницы или даже подушка – то не раздумывая, пустила бы в ход.
– Валерия, Вы нужны своему брату! – настойчиво смотрит своими чёрными глазами, буравя насквозь.
Теперь так? Хренов ублюдок… Лишил нас самого ценного в жизни, а теперь пытается давить на совесть и чувство долга. Не тебе говорить мне об этом, сволочь!
– Если Вы не согласитесь пойти со мной, мне придётся убить Вас, а после, возможно, и Вашего брата. И я не смогу ничего изменить. Прошу, Вас, Валерия… Идёмте со мной. Я не хочу больше смертей. Пожалуйста…
Смерть?! А какая она? Там ведь проще, спокойней… Больно лишь в начале. Пара секунд, и больше ничто и никогда не омрачит твою жизнь, не располосует душу в мелкую лапшу.
"Вы нужны своему брату", – его слова звоном врезаются в сердце, терзая сильней, чем несправедливая смерть моих любимых… От ЕГО руки!
Посмотрела снова в глаза метверца. Мутная роговица ничего не скажет мне, не поддержит и даже не осудит. Это тело теперь пустой сосуд, что так не может отпустить моя душа. Мясо без чувств, движений и мыслей.
Они давно уже не здесь. Возможно, там наверху. Смотрят на свою дочь и умоляют быть сильной ради них, ради своего брата. Сильной… Я смогу. Обязана…
– Я люблю тебя, папуль, – но тело сдаётся, обретая пустоту. Слёзы хлынули по лицу горячими реками, и я обессиленно уткнулась лбом в окровавленную грудь.
Алексей Гончаров, по кличке Тесак, убивший моих отца и мать, поднялся, отодрал от убитого тела и, прижав к груди, унёс от него навсегда… И я позволила ему это сделать.
Наши дни
После омерзительной сцены, которую вынуждено наблюдал Максим, целую неделю старалась не попадаться в поле его зрения. След от рукоприкладства мужа фиолетово-голубым отблеском зиял на щеке, и я всё время всячески старалась загримировать сие безобразие. Тщетно – приличный отёк палил всю маскировку.
Алексей избегал меня, не появлялся в супружеской даже по расписанию. Вы подумайте! Неужели, стыдно?! Однако, видимо, получив нагоняй от Варвары Петровны, которая первой и увидела мой боевой раскрас, появился в комнате спустя три дня после экзекуции. Понуро наблюдал, как пытаюсь замазать фингал тональным кремом. Заметив мужчину в отражении зеркала, остановилась и исподлобья уставилась на него.
Подошёл и присел на корточки возле, принудительно повернул лицом к себе, разглядывая плоды своих рук. Резко и тяжело выдохнул и поцеловал в губы – коротко, крепко, но многозначительно. Захотелось, чтобы на его месте сейчас был Максим.
– Прости меня, – крепко обнял. Слышу стук ледяного сердца. Оно так умеет?! – Я и правда зверь, – добавил горько. Руки гладили мои волосы и спину. Отстранился, снова смотрит в глаза, взяв моё лицо в руки. – Как только смерть станет для тебя истинным раем, я самолично пущу тебе пулю в лоб, клянусь. Но сейчас это глупо, Лера. Ты под моей защитой, пусть и ненавидишь меня, но, пока я жив, тебя не тронут.
– Лёш, – бросила на него взор, умоляющий больше не продолжать.
С силой сцепил челюсть и, поднявшись, ушёл снова сотряся косяки. Если будет продолжать в том же духе, то дверь скоро развалится на части.
Ещё спустя несколько дней синяк почти исчез, оставив лишь неэстетичную желтизну, которую наконец смогла скрыть под маской макияжа. Пришла в кабинет мужа в чёрном одеянии и очках. Увидев меня и глянув на настольный календарь, мужчина всколыхнулся:
– О боже, я и забыл совсем, Лерочка! Зараза! – безмерно виноватое лицо.
Забыл, и немудрено. Сегодня годовщина смерти Вали – моего родного и тоже теперь почившего брата. Муж вскочил, выйдя из-за стола, обнял меня. После последней ссоры, Алексей старался быть предельно нежным и заботливым. Поздно, милок.
– Ради бога, прости меня, дорогая, но не могу отложить встречу. Я такой остолоп.
Можешь так не расстраиваться. Горевать не буду, если не поедешь, но вслух сказала другое:
– Разреши тогда Варваре поехать со мной.
– Да, конечно. Рита займётся сегодня готовкой. Так же распоряжусь, чтобы Борис Иванович выделил вам сопровождение.
– Спасибо, – гордо отвесила кивок.
Для сопровождения начальник охраны выделил нам Павла и Максима. Последний сидел в машине впереди на пассажирском, Варвара Петровна доводила себя до ума перед зеркалом в доме, а Паша курил чуть поодаль от автомобиля, стараясь не попасться мне на глаза, так как в доме присутствовал жёсткий запрет на сигареты. Бедолага, даже не в курсе, что мне чихать на это.
Опустилась на заднее сидение и, стараясь не поднимать головы, оправила складки пиджака.
– Привет, – Максим мягко улыбался мне, оглянувшись назад.
– Привет, – вежливо кивнула, но в груди тут же знакомо заныло.
Я скучала по этой улыбке, по глазам, по ямочке на подбородке. Господи, да по всему, чем владел этот мужчина. Руки слегка задрожали, и, чтобы скрыть компроментирующий меня факт, сцепила их в замок, с целью хоть немного унять.
– Как ты? Давно не видел тебя.
– А я тебя, – сухо ответила, вытянув шею в аристократическую длину и подняв чуть выше голову. Он не должен понять, что думала о нём, не должен знать о сумбуре в душе. – У меня всё хорошо. Тебе как работается в доме?
– Неплохо. Я сейчас усиленно готовлюсь к важному бою. Ушёл аж с головой. С работы сразу на тренировку. Времени, можно сказать, совсем не остаётся.
Зачем ты смотришь так виновато? Так, словно предал или бросил. Так, будто обязан мне чем-то и не выполнил свой долг. А эти слова? Словно хочет оправдаться. Это лишнее.
– Хорошо. Ты молодец. Уверена, что у тебя всё получится, – безынициативно уронила в ответ, выдавив дежурную улыбку.
Но его не обманешь. Смотрит недоверчиво и… С жалостью?!
Кухарка плюхнулась рядом со мной, вынув от горьких выводов. В чёрном одеяние и платке, на носу стильные тёмные очки, на руках кружевные митенки. Женщина протянула мне такой же чёрный шифоновый шарфик и упаковку бумажных салфеток. Да, милая Варвара подготовилась на славу.
Павел сел на водительское, сразив всех шлейфом от сигаретного дыма, который опрометчиво зажевал мятной жвачкой.
– Павлуша, в церковь надо ещё за свечками заехать, – спохватилась Варвара Петровна.
– Там на кладбище есть часовня. Заскочим по дороге, – ввернула я.
– Вот и хорошо, – Варвара ласково похлопала меня по руке, увы, видя моё каменное лицо, она приняла это на свой лад. – Ну не злись на Алёшу. Он завтра обещался заехать к Валентину. Ты же понимаешь, что твой муж занятой человек.
Боже, Варечка, заклинаю не говори мне ничего о нём! Но, выдавив лучшую из своих фальшивых улыбок, приобняла сердобольную повариху..
– Я всё понимаю, Варвара Петровна.
Кухарка вздохнула с чувством выполненного долга, задумчиво глянула на дорогу и вновь переполошилась:
– Максимка, а корзину-то забыли на кухне! Я ж собрала съестного, чтобы помянуть. Ой, голова дырявая! Вернуться надо…
– Спокойно, тёть Варь, – Макс не удержался от улыбки. – Корзина давно в багажнике вместе с лопатой и бутылью воды.
– Ох, спасибо, дорогой. Аж сердечко зашалило, – и Варвара Петровна принялась обмахиваться платком.
Актёрские данные у нашей любимой стряпухи всегда были на высоте, поэтому я и Макс обменялись понимающими и чуть смеющимися взглядами.
Очередной крючок запретного счастья дёрнул за жилу. Мне нравится в нём буквально всё – озорной прищур, открытая улыбка, прокол на ухе от ношения серьги в прошлом, манера потирать костяшки пальцев. Этот парень смог воплотить в себе всё, о чём я мечтала когда-то в свои пятнадцать. Всё чего меня лишил супруг, придя в мой дом и отобрав то, что было так дорого и мечту в придачу.
На кладбище, как и положено, тихо, спокойно и умиротворённо. Дневное солнце в зените и весело проникает своими лучами сквозь вату пушистых облаков. Всё шептало о прекрасном дне, но три фигуры медленно идущие меж мемориалов и оград не замечали этих радостных мелочей. Правильно ли? Мы в спальне, где спят вечным и безжизненным сном дорогие сердцу люди. Только их лица с мраморных памятников и фотографий смотрели на нас и на этот прекрасный, но жестокий мир. Все такие разные, красивые и так спокойны – их беды, страдания, ошибки закончились, как и радость, и счастье, и любовь. Всё прошло, как и она сами.
Глянула на Максима, который шёл за нами следом между оградок. Он вглядывался в памятники и тоже о чём-то думал. Губы его иногда сильно сцеплялись, если он проходил мимо могил с молодыми людьми или вовсе мимо детских захоронений.
Валентин Дмитриевич Филатов – слева от моего отца. Правее Илона Сергеевна Филатова. Мамочка! Проглотила огромный ком, веки защипало от горячих слёз. Наступит ли когда-нибудь тот день, когда, придя сюда, я не буду плакать? Когда буду говорить им, что у меня всё хорошо? Когда на душе станет мирно и спокойно?
Втроём принялись прибирать мемориал. Тётя Варя протирала мраморные плиты и оградку тряпочкой, я же пропалывала клумбу с многолетними цветами. Репей и крапиву глубоко проросшую в почву, Максим подкапывал и убирал в кучу, которую после свалил за деревом, где не было захоронений. Закончив облагораживать территорию, возложила букет роз на постаменте родителей, а на памятник брата поставила оловянного солдатика.
– Валюша коллекционировал их, – слышу, как Варвара шепчет мужчине. – Антикварные. Не помню, как называется…
– Канониры, – пояснила я. – Начало двадцатого века. Германия. Немцы расписывали каждую игрушку в ручную. Этого солдатика не хватало в коллекции, потому что его глупая старшая сестра стащила игрушку, чтобы поиграть и забыла вовремя вернуть.
Мысль увела в прошлое, когда мне одиннадцать, а брату восемь. Родители ищут его солдатика, а я, испугавшись наказания за то, что взяла без спроса, солгала. Спрятала своё преступление там, где никто никогда не найдёт. Так и случилось. Теперь сама нашла в старых вещах за подкладкой девчачьего кошелька, в котором хранила коллекционные монеты.
– Он так и не узнал правду, – горько уронила я, глядя на солдатика.
– Думаю, он знал, – вдруг произнёс Максим и, взяв игрушку в руку, протянул мне обратно. – Он просто подарил тебе его, чтобы этот солдатик приглядывал за старшей сестрёнкой.
Сдерживать слёзы стало невмоготу. Дрогнувшей рукой приняла солдатика и, сжав в ладони, тоскливо приложила к груди, словно обнимая брата. Кухарка погладила мою понурую спину и перекрестилась.
– Надо помянуть, – и принялась раскладывать конфеты, печенья и хлеб. Максиму всучила свечи, веля поджечь фитили, я же не сводила глаз с фотографий на памятниках.
Боль с каждым приходом сюда была невыносима, но сегодня мне больней ещё на одну жизнь. Простите меня, мои любимые. Простите за то, что не с вами. За то, что отдала свою душу не вам, а вашему убийце. Я слабая… Но я смогу. Рано или поздно, но справедливость будет за нашу погубленную семью.
– Лерочка, может хочешь побыть с ними наедине? – Варвара, как всегда сентиментальна, но да, я хочу говорить с ними вслух, без посторонних ушей и глаз – только я и моя семья.
– Если возможно? – робко глянула на Максима, который отчего-то нахмурился.
– Конечно, дорогая, – Варвара Петровна тут же поспешила прочь, потянув за собой уперевшегося мужчину. – Отойдём, Максимушка. Там пока постоим…
– Не очень хорошая мысль, – он заметно занервничал.
– Будет тебе! – скороговоркой запричитала повариха. – Тут мёртвые кругом. Кого бояться? Просто чуть дальше уйдём и всё. Это недолго.
Женщина настойчиво повела его подальше от места захоронения семьи Филатовых.
Голоса стихли, и всё окружающее наполнили звуки леса и гул в моих висках. Присела возле мамы, погладив фото.
– Мам, – смотрела на мягкие черты лица. Впервые захотелось не жаловаться ей, а рассказать о чём-то хорошем, чудесном. – Я, кажется, влюбилась.
Краска стыдливой девчонки тут же наполнила щёки, словно признаюсь ей вживую.
– Это и правда прекрасно. Всё, как ты рассказывала. Ты так же любила папу, да? – но мне никто не ответит. – Мамочка, как же мне нужен твой совет… поддержка. Мне очень плохо без тебя, – закусила губу и прошлась кончиками пальцев по материнской улыбке.
Во время откровения оглохла и ослепла, не замечая, как ситуация вокруг меня накалилась. Тёмная пронырливая тень мелькнула средь оградок, подобно чёрной фурии или ветру. Услышала лишь издалека громкий отчаянный вопль Максима:
– Лера, сзади!
Успела повернуть только голову и на меня тут же обрушился жестокий удар. Потеряла себя в пространстве, телом ощущая, как мою субстанцию взгромоздили на плечи. Картинка восстановилась не сразу. Звон в голове, тело в невесомости, живот ухает от того, что вишу на чьём-то плече, пока меня передислоируют в другую сторону кладбища, искусно виляя меж оградок и могил. Память вернулась на пятой секунде пробуждения, когда слух оглушил громкий выстрел, эхом разнёсшийся по округе. Его преследуют?! Макс!
Второй выстрел заставил вскрикнуть и зажмуриться, но поняв в кого летят пули, тут же в ужасе распахнула веки, моля всех святых, чтобы похититель промазал. Фигура Максима виляла среди гранитных мемориалов, укрываясь от щедрых пуль врага.
Ещё выстрел, и в ужасе завопила, видя, как патрон попал в цель.
– Макс! – и не помня себя от страха, изогнулась, чтобы впиться зубами недругу в затылок. Металл крови почувствовала на языке.
Похититель заорал и скинул ношу с плеча, перехватив за волосы. Адреналин гнал кровь по венам, веля не ослаблять натиск – со всей силой воткнула каблук в носок его ботинка. Мат и незнакомое наречие. Мощный удар по лицу отбрасывает меня на мраморную плиту, тараня её лбом.
