Текст книги "Карма несказанных слов"

Автор книги: Евгения Горская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Май, 17, четверг

Лена проснулась рано, задолго до звонка будильника. Сон ей снился хороший: лето, дача, любимая подруга Таля, большой яблоневый сад, только на душе отчего-то было совсем не радостно. Она отлично знала, отчего – Сергей вчера не спросил ее телефона.

Она поворочалась немного, поняла, что больше не заснет, и стала вспоминать сон, в котором бежала куда-то с Талей, и, как всегда, пожалела, что та далеко, что видятся они редко, а в нечастых телефонных разговорах ничего толком не расскажешь. Таля вышла замуж за немца-строителя и сейчас жила в далекой Германии.

Лена и Таля сидели за одной партой с первого класса. Они были очень разными: у Тали было четыре брата, ее родители когда-то приехали в Москву по лимиту, а Лена была единственным заласканным ребенком в интеллигентной московской семье. К удивлению окружающих, отличница Лена и стойкая троечница Таля были неразлучны, вместе делали уроки, вместе ходили в спортивные секции, и только музыкальную школу Лена посещала одна. В то время родители стремились учить детей музыке. Когда наступали летние каникулы, Ленина мама отправлялась к Талиным родителям с просьбой отпустить дочь к ним на дачу, потому что одна Лена ехать наотрез отказывалась. Девочки ехали вместе, и Талин отец, работавший таксистом, привозил им раз в неделю огромное количество продуктов. Тетя Лиза ругалась с ним из-за этого, а он только смеялся.

Ира, самая красивая девочка в классе, присоединилась к их маленькой компании позже, классе в седьмом. Ира уже тогда любила создавать себе окружение. Девочки в большинстве своем ей завидовали и признавали ее первенство, а мальчики вообще замечали только Иру, и она всегда чувствовала себя в классе королевой. Только Лена и Таля относились к ней так же ровно, как ко всем остальным. Впрочем, им всегда хватало общества друг друга, и ни к каким новым знакомствам они не стремились. Почему Ира из всех девочек выбрала ее – на Талю она почти не обращала внимания, Лена не понимала до сих пор. У них не было общих интересов: Лена тогда запоем читала, а Ира почти не брала в руки книг, зато отлично разбиралась в одежде и косметике, к которым Лена была не то чтобы равнодушна, просто они не занимали ее так, как новую подругу.

И еще одно всепоглощающее увлечение было у Иры: магия, гадания, заговоры, привороты и прочая чертовщина, которую Лена уже тогда считала абсолютной ерундой, но из уважения к подруге мнения своего не высказывала. Вернее, сначала она пыталась спорить с Ирой, но очень быстро поняла, что это бесполезно, и стала относиться к ее странному увлечению как к маленькой невинной слабости. Ира могла часами рассказывать истории про ведьм, колдунов, вампиров и зомби, а также про страшные яды, проникающие сквозь кожу и мгновенно исчезающие, так, что невозможно было определить, отчего умер совершенно здоровый человек. Истории были совсем нестрашными и очень глупыми, и Лена жалела заблуждающуюся Иру.

Родителям и тетке новая подруга не нравилась. Они ни разу этого не сказали, но Лена чувствовала, и это вызывало у нее желание защитить Иру, ей хотелось поведать об Ире что-то хорошее, но рассказывать было решительно нечего. Не истории же про ведьм пересказывать, в самом деле?

В детстве Лена не задумывалась, нравится ей Ира или не нравится, ее только удивляло и обижало пренебрежительное отношение новой подруги к доброй и отзывчивой Тале, которую Ира называла не иначе, как «лимита». Когда Таля не слышала, конечно.

Сейчас Лена знала точно – Ира ей не нравится. И даже помнила, с каких пор – с тех самых, когда Дмитрий Михайлович, любимый, родной и близкий человек, ведя Иру за руку, поднялся на веранду демидовского дома и, словно подсмеиваясь над собой и над тем, что он сейчас скажет, объявил:

– Мы решили пожениться, поздравьте нас.

И обвел взглядом присутствующих. Всех, кроме Лены. Мама, папа и тетка собирали уезжающих Лену и Павла: укладывали в сумку собранные ягоды, свежее варенье, даже пытались навязать им холодные котлеты. Все замерли, как будто не могли осознать, что услышали, и только Павел засмеялся, раскинув руки, как будто хотел обнять Ирину:

– Ириша, поздравляю!

Как будто разъяснил остальным смысл неожиданного события. Мог бы и не объяснять – все и так понимали, что Ира удачно «окрутила» Дмитрия Михайловича и ничего хорошего брак этот ему не сулит. Они все ошиблись, Ира и Дмитрий Михайлович женаты уже давно и до сих пор производят впечатление очень счастливой пары.

– Поздравляем, – внимательно глядя на Дмитрия, произнес тогда папа.

Женщины недружно его поддержали:

– Поздравляем.

Только Лена промолчала. И поняла, что не любит Иру. Терпеть не может.

Сигареты кончились в самый неподходящий момент, когда Лена достала из установки очередной загубленный образец, не понимая, в чем именно она ошиблась, и отчаянно захотела курить.

Спустившись за сигаретами на первый этаж, где находился буфет, она увидела вывешенный на стене некролог и вазу с красными гвоздиками под ним. Когда они с Люсей утром здесь проходили, некролога еще не было – видно, только что вывесили, однако про гибель Валерия Пахомова все уже знали. Новость обсуждалась и в курилке, и за чаепитиями.

Лена смотрела на красивое лицо мужчины с некролога, и ей вдруг стало жалко его до слез. Она его практически не знала, никогда не разговаривала с ним и все-таки сейчас жалела так, как будто потеряла кого-то родного. Люди, читающие скорбный текст «трагически погиб», горестно молчали, вздыхали и отходили удрученные, как будто эта смерть коснулась и их тоже.

Солнце сияло так же, как все последние дни, чувствовалось, что на улице тепло, только выходить из института почему-то не хотелось, хотя выйти было необходимо: Лена собиралась после работы поехать к тетке и хотела купить продукты. Она всегда по четвергам ездила к тетке, и когда жила с Павлом, и теперь.

Лена поднялась в лабораторию – переодеться и взять сумку – и решительно направилась на ближайший рынок. Настроение было отвратительное, а как известно, самый лучший способ борьбы с плохим настроением – домашние дела. Лена была большая мастерица бороться с плохим настроением.

Рынок находился недалеко, совсем рядом с институтом. Когда-то они с Павлом часто приезжали сюда за продуктами, потому что они здесь были дешевыми и всегда свежими. Сначала приезжали потому, что денег на дорогие магазины у них не было, а потом просто по привычке. Лена покупала продукты, а Павел их нес, не разрешая ей взять у него даже самый легкий пакет, и к моменту выхода с рынка превращался в обвешанную с ног до головы комическую фигуру. Лена жалела его и шла на хитрость, говоря, что фрукты она понесет сама, чтобы не мять их. Но Павел хитрости ее пресекал, объяснял, что в желудке все равно все перемелется, перехватывал поудобнее кучу пакетов и даже пытался при этом обнять ее, показывая, что ему совсем не тяжело. Однажды у него порвался шнурок на кроссовке, и он передвигался, приволакивая ногу, как хромой, и какая-то совсем древняя сердобольная старушка его пожалела и угостила пирожком собственного приготовления, которыми торговала здесь же, у входа на рынок. Они тогда долго хохотали, сидя в машине, а потом съели пирожок, поделив его пополам. Он оказался вкусным, с капустой и яйцами.

Лена вдруг остановилась, замерев от удивления – сегодня мысли о Павле не влекли за собой привычной боли, а наоборот, казались легкими и веселыми. Она даже замедлила шаг, поражаясь странной перемене и не находя ей разумного объяснения. До сих пор она думала, что будет страдать до конца своих дней.

Телефон лежал в сумке, сумка висела на плече, и она не сразу услышала звонок.

– Ты где? – требовательно спросила Люся.

– На рынке.

– К теть Лизе собралась?

– Да.

– Магулов погиб.

– Что?! Как?

– Сбила машина вчера вечером. Черт знает что… Я тебе говорила, что он замешан? Говорила?

– Говорила, – призналась Лена.

– Ну вот! А ты не верила, – удовлетворенно произнесла подруга.

– Люсь, откуда ты знаешь? Что Магулова машина сбила?

– Я когда Нонне рассказала, что Магулов по чужому пропуску вышел, она распорядилась его вызвать, я стала звонить, ну и кто-то сказал, что он погиб. Вроде отец его позвонил, я не знаю точно.

– Вот горе-то родителям.

– Да, горе, – без особого сожаления согласилась Люся. – Не надо было в криминал лезть. Не лез, был бы цел.

Лена подумала, что смерть несчастного Магулова вполне могла быть случайной и совсем не обязательно, что она связана с происходящими в институте событиями, но промолчала. Совпадение действительно странное.

Странные дела творятся в институте.

Лена опять прошла мимо проходной и вместо одного некролога увидела два. Владимир Магулов на фотографии получился плохо, снимок был неудачным, и Лене стало обидно за бедного парня и очень его жалко, а еще больше жалко его несчастных родителей.

А ведь, пожалуй, права Люся – не случайно появился в подъезде Пахомова Владимир Магулов. И погиб не случайно?

К вечеру Лена загубила еще один образец. Отчего опыты не получались, она не понимала, нужно было подумать, и Лена, выключив установки, отправилась в «инженерную» комнату. Почему одна комната «инженерная», а остальные не «инженерные» – это загадка, поскольку никто, кроме инженеров, в институте отродясь не работал. Конечно, есть еще секретарши, лаборанты, монтажники, но их немного, и никаких отдельных комнат они не занимают.

Женщины в «инженерной» обсуждали, конечно же, неожиданную гибель молодых людей, а потом почему-то съехали на Леву Липавина.

– Его не ценят и ему завидуют, – утверждала Татьяна Генриховна. Лена не поняла, кому именно она так пылко возражает. – Та же Белла всегда готова его подставить!

Это являлось абсолютной ложью: Белла Григорьевна была исключительно порядочным человеком и никого никогда не подставляла.

– Помните, она сама ошибку допустила, а на Леву свалила? – продолжала Татьяна.

– Татьяна Генриховна, – не выдержала Лена, – если вы про загубленную партию, то это Липавин Беллу подставил, а не наоборот.

– О-ой, – застонала Татьяна, – перестаньте, Леночка. Ну что она вообще делает? Поду-умаешь, общий чертеж собирает! Любую студентку посади, она и быстрее соберет, и лучше. А Белла способна только к начальству бегать!

И это было абсолютной ложью: работа Беллы Григорьевны требовала не только абсолютного внимания, но и высокой квалификации, накапливаемой годами работы. И к начальству Белла никогда не бегала, заходила к Нонне только тогда, когда та специально ее вызывала. И Нонна, и Белла Григорьевна, и сама Татьяна работали в институте несколько десятилетий, прекрасно друг друга знали, и Татьяна не могла простить Нонне, что та не поддерживает с ней приятельских отношений, никогда к себе не приглашает, только здоровается при встрече, как будто она, Татьяна Генриховна, совсем мало знакомый ей человек.

Татьяна говорила такие невероятные вещи, что Лена даже не нашлась, что ответить, и тогда неожиданно к ней повернулась Наталья и подмигнула – не лезь, бесполезно.

Лена проверила электронную почту, просмотрела новости и зачем-то подошла к окну, хотя было совершенно ясно, что ничего интересного она там не увидит. Ничего и никого.

Ей очень хотелось, чтобы снова появился технический директор Сергей Александрович и снова проводил ее домой, и она, как вчера, ловила на себе его робкий, требовательный и ласковый взгляд. Она знала, что этого не будет: телефона ее он не спросил, а приезжать каждый вечер провожать ее он не станет – не мальчик-студент, серьезный занятой человек, у которого, скорее всего, даже и времени на это нет.

– Лена!

Она оторвалась от окна и увидела стоявшую в дверях Люсю. Женщины затихли, а подруга, не обращая на них внимания, поманила Лену рукой.

– Нонна распорядилась компьютер Магулова к ней в кабинет отнести, – зашептала она, когда Лена вышла в коридор и закрыла дверь. Шептала и оглядывалась по сторонам она, как настоящий шпион.

– Пойдем в лабораторию, – перебила ее Лена. Секретничать в коридоре не хотелось, очень уж глупо это выглядело.

– Пойдем куда хочешь. Ты вот меня не слушаешь, а это очень важно…

Но продолжила Люся, только когда они закрылись в лаборатории.

– Нонне принесли компьютер Магулова. Она часа два сидела в кабинете, а сейчас вышла – на ней лица нет. Что-то она там нашла, Лен. Что-то ее испугало. Я тебе точно говорю.

– Может, это не из-за компьютера? Может, ей кто-то позвонил?

– Нет, – Люся уверенно потрясла головой, – дверь в кабинет была приоткрыта. Никто ей не звонил. То есть вначале позвонил кто-то, подруга какая-то вроде, но это был обычный разговор: привет, надо бы встретиться, пока. И все. И говорила Нонна обычным голосом. А сейчас, когда вышла, голос у нее стал совсем другой, она очень нервничала, точно. Плащ надела и ушла. Я в окно посмотрела, Нонна вышла из института, в машину села и сразу уехала.

– Может, заболела? Плохо себя почувствовала?

– Нет, – Люся опять потрясла головой, – нет, Лен. Она нашла в компьютере какой-то компромат, точно тебе говорю. Давай после работы задержимся и тоже комп посмотрим.

– Люся! Нет, ты точно с ума сошла! Шарить в кабинете замгенерального? И я не буду, и тебе не дам! Даже не пытайся. Поедешь со мной к тете Лизе от греха подальше, – распорядилась Лена. – И не возражай! В шесть за тобой зайду.

Подруга хотела возразить, но Лена смотрела твердо, и Люся нехотя пошла к двери.

Дверь еще не закрылась, когда из коридара опять послышался голос Люси:

– Света! Свет, ты что?

Послышался другой женский голос, а потом подруга решительно распорядилась:

– Заходи!

Снова открылась дверь, Лена увидела рядом с Люсей невысокую девушку, которую часто встречала в коридорах. Фамилии ее Лена не помнила, а работала девушка в отделении Пожидаева.

– Света, заходи, – повторила Люся.

Лене распоряжение решительно не понравилось – не зря на двери висело грозное предупреждение «Посторонним вход запрещен», однако возмущаться она не стала – бесполезно, да и люди в институте гибнут не каждый день.

Девушка помялась в дверях, переводя взгляд с Лены на Люсю, и наконец нерешительно вошла. Глаза у нее были заплаканные.

– Вовка погиб, – почти шепотом произнесла Света, и Лене показалось, что она сейчас заплачет.

– Садись, – кивнула на стул Люся. – Мы слышали. А ты откуда знаешь?

– Мне Дашка сказала, сестра его. Мы один раз у Вовки сидели, Дашка нагрянула, он нас и познакомил.

– У тебя с ним что, роман был? – Люся удивилась так искренне, что Лена даже усомнилась в том, что она совсем недавно именно об этом ей рассказывала.

– Да не было у нас никакого романа, – отчего-то не на шутку перепугалась девушка, и Лене стало ее жалко, а еще смешно, хотя смешного было мало.

– Откуда же у тебя телефон его сестры? Когда ты успела с ней подружиться? – не унималась Люся.

Света молчала, и Лена подумала, что она сейчас встанет и уйдет. И правильно сделает, бестактная Люся не следователь и не начальница, устраивать допросы не имеет никакого права, но Света ответила, чуть не плача:

– Я у него из телефона переписала.

– Зачем? – не поняла Люся.

– Да так, – Света пожала плечами, – на всякий случай.

Поразительно, но она совсем не стеснялась в этом признаться. Залезла в телефон своего друга и не видела в этом ничего плохого. Переписала номер его сестры, ну и что?

Света помолчала и горестно вздохнула.

– Даша думает, что его убили.

– Что?! – ахнула Люся. – Почему убили?

– Говорят, он просто под машину попал. Такое случается, – мягко заметила Лена.

– А она думает, что убили. – Света опять вздохнула. – Мы с ней сегодня вечером встретиться договорились. Она мне сама позвонила, только что. Он вчера с работы на мотоцикле ехал и попал в аварию. Вроде бы у него в крови наркотик обнаружили, а он никогда никаких наркотиков не употреблял. Я это точно знаю. Он даже не пил почти, только кружку пива иногда. Дашка спрашивала, не знаю ли я, что с ним в последнее время происходило. А я и не знаю ничего. – Света горестно вздохнула. – Я ему раньше очень нравилась. А потом Катька Нифонтова – дипломница – появилась и вскружила ему голову. Конечно, она молодая… Худенькая. А я вон корова какая…

Свете от силы было лет двадцать пять, а лишние килограммы если и имелись, то не больше двух-трех. Лена с жалостью смотрела на милое, с забавными веснушками лицо.

– Чушь какая, – фыркнула Люся. – Какая ты корова? Ты совершенно нормальная. Хорошенькая. Просто бабник он, твой Вовка. Меняет девок, ни стыда, ни совести.

– Ничего подобного! – вскинулась Света. – Он тогда в Катьку влюбился, сердцу же не прикажешь! Она к нам диплом писать пришла, ну, и стала ему на шею вешаться. Он за нее все сделал, диплом ей написал, а она защитилась и бросила его. Даже на работу к нам не пришла.

– Ну да, – поддакнула Люся, – влюбился. Свет, ты же умная девка! Сначала в тебя влюбился, потом в Катю, потом в Маню…

– Люся, перестань, – не выдержала Лена.

– Володя очень хороший. Был… – продолжала Света, обращаясь теперь уже к Лене. – Он животных очень любил. У него кот есть, персидский.

Она горько заплакала.

– Он в последние дни сам не свой был. – Света высморкалась и аккуратно вытерла глаза, чтобы не размазать тушь. – Мы вообще-то давно уже не общались, а на прошлой неделе он ко мне сам пришел, я даже решила, что у нас с ним опять все наладится… А он просто так приходил…

– Как это просто так? – не поняла Люся.

– Ну просто… поговорить. Как друзья. Спрашивал, какие мы приборы делаем. Военными приборами очень интересовался, а я ничего рассказать не могла. Мое дело там спаять, тут спаять. Наверно, подумал, что я дура набитая. – Света вздохнула и истово перекрестилась.

Она замолчала, и Люся, как ни странно, не стала ее торопить.

– Даша говорит: он нервничал очень в последние дни. И когда ко мне приходил, нервничал. Ну, когда насчет приборов расспрашивал. Я теперь это понимаю. Да и все говорят, что он в последние дни странный какой-то был.

– Так, может быть, и разбился потому, что нервничал? – предположила Лена. – На мотоцикле и с крепкими нервами разбиться ничего не стоит, а уж если он был чем-то обеспокоен…

– Ну… может быть, – на этот раз не стала спорить Света и выдала уж совсем запредельное: – А может, и меня теперь убьют.

– Тебя-то за что? – опешила Люся.

– А его? – вздохнула девушка. – Видно, судьба такая. От судьбы не уйдешь.

– Не говори глупостей! – возмутилась Люся. – Вовку, скорее всего, никто не убивал, и ты еще сто лет проживешь.

Света посидела немного, задумчиво покачиваясь, и поднялась.

– Свет, ты с Дашкой когда встречаешься? – спохватилась Люся.

– В семь. У Вовки на квартире. Он у тетки жил. Тетка на даче все время, и он у нее дома.

– Не возражаешь, если я тоже подъеду?

– Н-нет, – растерялась Света. – А зачем тебе?

– Если его убили, надо разобраться, – объяснила Люся. Свету ответ, видимо, полностью удовлетворил, потому что больше она ничего не спросила.

– Видишь, как все просто? – развеселилась подруга, когда за Светой закрылась дверь. – Спросил у дурочки, где военные приборы, она и показала. А ты говорила: свой, свой… Ладно, если что ценное узнаю, позвоню. Теть Лизе привет передай.

– Похоже, про приборы Света не знает, – заметила Лена.

– Точно не знает. – Подруга чмокнула Лену в щеку и убежала.

Люся ушла, а Лена снова подошла к окну. Внизу сотрудники плотным ручейком покидали институт, нужно было собираться и ехать к тетке, а она все смотрела в окно, как будто не могла оторваться. Сергей Александрович не станет каждый день ее провожать, ему наверняка некогда, скорее всего, у него есть кого проводить домой, помимо нее. Он не придет, и это к лучшему. Она измучилась за сегодняшний день, ей хотелось, чтобы он снова неожиданно появился и снова смотрел на нее. И еще ей, как вчера в ресторане, хотелось, чтобы он обнял ее, и она ругала себя за эти мысли. Она хорошо без него жила. Во всяком случае – спокойно. У нее есть тетя, есть Нонна. Есть Люся. И даже Дмитрий Михайлович, Дима, тоже немножко есть. А Сергей Александрович только заказчик.

– Ухажера высматриваем?

Лена не слышала, как открылась дверь.

– Здравствуй, Ира.

Школьная подруга редко заходила к ней в лабораторию, почти никогда.

– А он ничего, вчерашний мужичок.

– Ничего, – согласилась Лена.

Она так и стояла у окна, глядя на Иру.

– Не боишься, что отобьют?

Лена молчала, и Ирина смотрела на нее с любопытством. И улыбалась.

– Ты… Держи его крепче.

Лена опять промолчала и тоже постаралась смотреть на Ирину с любопытством.

– Как Лизавета?

– Нормально, спасибо.

– А Петруша? Герой-любовничек твоей тети?

– Ира, ты говоришь о близких мне людях. – Лена все так же смотрела на бывшую подругу, не понимая, зачем та явилась и что ей, собственно, нужно.

– Да ладно тебе! Я шучу, ты что, не понимаешь? – Ира рассмеялась совсем весело.

Потопталась немного, направилась к двери и остановилась.

– Может, чайку нальешь? – Уходить Ирине почему-то не хотелось.

– Нет, извини. Чайку не налью, мне уходить пора.

– Ах да. Сегодня же четверг. Любящая племянница едет к тетке?

– Что тебе нужно, Ира? Зачем ты пришла?

– Мне нужно? – удивилась бывшая подруга и усмехнулась: – Это тебе от нас что-то нужно. От моего мужа, от Нонны. А мне от тебя ничего не нужно, дорогая.

– Ира, – посоветовала Лена, – там на двери, с той стороны, висят две таблички. Ты их в следующий раз прочти внимательно, пожалуйста.

Ирина как будто задохнулась, пооткрывала рот, как рыба, шумно втянула воздух, но выскочила молча.

«Господи, как же Дима на такой стерве женился?» – совсем как Люся, подумала Лена. А все-таки сегодня и вчера тоже Ира вела себя как-то уж совсем запредельно. Раньше с Леной она так откровенно по-хамски не разговаривала. С другими – да, сколько угодно, а с ней все же какие-то приличия соблюдала. Она нервничает, вот в чем дело. Она отчего-то сильно нервничает. Ирка чего-то боится. И приходила не просто так, она хотела что-то узнать.

Лена снова повернулась к окну, мысли перескакивали с кражи на гибель двух молодых людей, которым бы еще жить и жить, а с них на Сергея, только в висках все сильнее стучало – дорогая, дорогая… заставляя вспомнить самое страшное, что случилось в ее жизни.

Тогда, полтора года назад, Лена не сразу услышала телефонный звонок: она только что пришла домой и мыла руки в ванной.

– Вы ошиблись, – сказала Лена, прерывая голос в трубке, который нес несусветную чушь про некоего мужа, любящего другую, и еще что-то мерзкое и отвратительное.

– Нет, дорогая, я не ошиблась. Это твой муж, твой, твой, любит другую женщину. Уйди же ты, сделай милость, все равно счастья не будет, дождешься, что он тебя выгонит…

Лена нажала на рычаг, чтобы не слышать страшного голоса, а трубку подержала в руках и потом положила на место. И поняла, что это – правда.

Еще минуту назад она была уверена, что Павел не может без нее жить, что ему легче отказаться от собственной жизни, чем от нее, Лены.

Она смотрела на телефон и не понимала, как вчера могла думать, что Павел, придя с работы вымотанным и раздраженным, просто устал, и надо оставить его в покое, подождать, когда он отдохнет, и привычно улыбнется ей, и потреплет по волосам. Он от нее устал, от Лены. Она уже жалела, что положила трубку и не спросила у страшного голоса, кто же его новая любовь. А потом испугалась, что узнает это и ей станет еще хуже. И вдруг отчетливо поняла – Эля.

Глупенькая и примитивная Эля, которую Лена никогда не принимала всерьез, пробыла в институте менее полугода. Быстро выяснив, что Ленин муж работает в частной фирме, она надоедливо просила Лену познакомить ее с Павлом. И она познакомила. И очень удивилась, когда недалекую Элю все-таки приняли на работу в фирму то ли секретаршей, то ли еще кем-то. Лена подумала тогда, что умение устраиваться в жизни – очень ценное качество, ценнее любого ума и образования, и, кажется, даже сказала об этом Павлу. Впрочем, она все ему говорила.

Лена подняла глаза, и вдруг стены надвинулись на нее, казалось, что сейчас раздавят. Но это было не страшно, только удивительно, и Лена немного поизучала стены. Они снимали эту квартиру несколько лет и очень к ней привыкли.

Тут Лене стало ясно еще одно обстоятельство, на которое она не обратила внимания, оно ее даже позабавило: недавно, когда фирма праздновала наступающий Новый год, Лену и Павла сопровождало какое-то странное перешептывание, а Эля, бывшая инициатором этого перешептывания, смотрела с откровенной ненавистью, хотя Лена не сделала ей ничего плохого. Она тогда подумала, как хорошо, что Эля уволилась и в институте стало одним неприятным человеком меньше.

Лена спокойно, без суеты, достала сумку, с которой они ездили в отпуск, и сложила в нее подвернувшиеся вещи. Надела дубленку, заперла дверь, ключ бросила в почтовый ящик, когда спускалась.

И только в метро удивилась, что еще жива – она всегда считала, что немедленно умрет, если Павел ее разлюбит.

Она не знала, какая страшная, чудовищная боль придет, сменив эту тупую шоковую заторможенность. И потом, через много дней, острая боль перейдет в хроническую, поселившись в груди черной тоской, не давая забыть о себе ни днем, ни ночью.

Сергей сидел в машине, смотрел на выходящих из института людей и чуть не пропустил ее. Лена стояла на крыльце и смотрела на небо, абсолютно безоблачное. И когда он шагнул к ней, и она увидела его прямо перед собой, и ее лицо осветилось робкой и благодарной радостью, сердце защемило от умиления и нежности.

– Елена Владимировна, здравствуйте. – Перед ними словно из ниоткуда появилась длинноволосая красавица с узкими, подведенными до висков глазами, что делало ее похожей на эльфа из английской сказки. Прохладным майским вечером между короткой курточкой на красавице эльфе и столь же короткой юбочкой виднелась довольно заметная полоска бледной кожи, а на ней цветочек-тату. Говорила красавица робко, почти шептала, но взгляд у нее был цепкий, все замечающий и совсем не робкий.

– Мне надо с вами поговорить, – прошептала она.

Чем-то девица отличалась от сотрудников института, и не только голым животом. В ней чувствовалась заметная агрессивность и одновременно какой-то испуг, словно она ожидала, что каждый из окружающих в любой момент может ее смертельно обидеть, и заранее готовилась дать отпор.

– Говорите. Только быстро, пожалуйста, – согласилась Лена. Под спокойным Лениным взглядом странная девица отчего-то растерялась, заметно сникла и теперь смотрела на Лену с откровенной злобой.

Сергей стоял рядом с корректной Леной и знал, как будто кто-то ему сказал об этом, что сцена эта ей почему-то невыносима, ей неловко перед ним и перед выходящими из института людьми, косившимися на них. И тогда, взяв Лену за локоть, он объявил так и не вымолвившей больше ни слова девице:

– Ну, если говорить не хотите, тогда простите, мы спешим.

Теперь красотка смотрела обиженно, глаза налились слезами, и губы слегка задрожали, однако с места она не тронулась, только переступала ногами.

– А можно… наедине? – пролепетала наконец красавица-эльф.

– Наедине нельзя. – Сергей бесцеремонно отодвинул девицу и слегка подтолкнул Лену вперед, к машине.

– Это что за дура, Лен? – спросил он, открыв ей дверцу, и, обойдя машину, уселся на водительское место.

– Она не дура. Это я дура, – прошептала Лена, как только что девица-эльф.

– Самокритичность здравая, – похвалил он, – но все-таки? Лена!

Он повернулся и посмотрел на нее в упор.

– Это новая жена моего мужа. То есть, может, уже и не новая, может, у него еще какая-нибудь есть, я не знаю, – она говорила и боялась, что сейчас заплачет. Она не плакала, когда ушла от Павла, и потом, когда погибли родители, тоже не смогла заплакать. А сейчас невесть откуда взявшиеся слезы подступали, не давали думать и говорить.

– Откуда она взялась? – спокойно спрашивал он, как будто речь шла о чем-то вполне обыденном, а не о том, что ее бывший муж поменял ее, Лену, на этого эльфа с цветочком на животе.

– Работала здесь раньше. С тетками моими дружила. А потом попросила устроить ее в фирму к Павлу. Это мой муж. Бывший. – Лена смотрела прямо перед собой, как будто боялась на него взглянуть.

Они помолчали.

– Я ее боюсь. – Наверное, не стоило этого говорить. Наверное, она должна выглядеть уверенной и счастливой и «знать себе цену».

– Это ты раньше боялась, а теперь у тебя есть я, и я смогу тебя защитить. – Сергей сказал это почему-то со злостью, потом перегнулся к ней и левой рукой развернул и прижал ее к себе. – Понятно? Лена!

Он слегка потряс ее и осторожно провел рукой по волосам. Ему четвертый день хотелось дотронуться до ее волос. Она замерла. Она чувствовала, как бьется его сердце, и совсем забыла, что он «только заказчик» и что нужно не допустить, чтобы чужой человек стал своим, родным и близким. Она прижалась к нему и уткнулась носом ему под мышку, потому что в машине было тесно, потому что он обнимал ее и движения были ограниченны.

Сергей прижимал к себе худенькие плечи, гладил волосы и понимал, что уже связан с этой почти незнакомой девушкой. Он, умный сорокалетний человек, не знал, ни как это произошло, ни почему, но знал, что его прежняя жизнь кончилась и новая жизнь будет сосредоточена на ней. Последний и единственный раз Сергей был влюблен в школе. Потом он встречал ту девочку, которая не ответила на его любовь, и не понимал, как пустая и вздорная баба могла казаться ему сказочной принцессой. И хотя в его жизни были женщины, ему никогда не приходило в голову связать с кем-то из них свою судьбу.

– Лена, я хочу быть с тобой. Всегда. Выходи за меня замуж.

– Что?! Ты же меня совсем не знаешь… – Ей больше не хотелось плакать, она мгновенно почувствовала себя мудрой, и спокойной, и даже веселой, а Эля и Павел показались совсем далекими и какими-то нереальными. И снова, как вчера в ресторане, ей поверилось, что с ним все ее проблемы будут решены в один момент, как будто это и не проблемы вовсе, а абсолютная ерунда.

– Ну вот заодно и узнаю, – буркнул он.

– Сережа, – она отстранилась, посмотрела на него внимательно, засмеялась и сказала, как маленькому ребенку: – Для этого… любить надо.

Этого он произнести не мог. Пока не мог. Но точно знал, что если она ему откажет, все, что еще недавно казалось ему интересным и важным: переговоры, планы, проекты, – покажется не только не интересным, но и просто тягостным. Он снова прижал ее к себе, и поцеловал в волосы, и целовал, пока она не сказала:

– Сережа, я боюсь. – И отодвинулась от него.

Его уже давно никто не звал Сережей, родители звали Сержем, друзья Серегой, а остальные Сергеем или Сергеем Александровичем. Бабушка звала Сережей и еще Вера…

– Чего? Чего ты боишься?

«Я боюсь, что ты тоже… меня бросишь. Я боюсь поверить, привыкнуть к тебе и страдать, если ты уйдешь к красавице с гривой длинных волос».