Текст книги "Карма несказанных слов"

Автор книги: Евгения Горская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Поздравляю.

Он помолчал немного, и Лена подумала, что он опять скажет что-нибудь про работу, но он сказал другое:

– Поужинать бы не мешало.

– Это сложно, – засмеялась Лена, – если только пирожок на станции купить или сосиску в тесте. – Она вдруг вспомнила, что с утра ничего не ела: разбирала образцы и не успела перекусить.

Она ошиблась: за углом Сергей углядел незаметный маленький ресторанчик, на который она раньше не обращала внимания.

– Зайдем?

Лена замялась. Она не была наивной девочкой и понимала, что он ей нравится, как уже давно никто не нравился, и что она тоже… вызывает у него интерес. Но Лена знала и то, как бывает, когда другой человек становится частью тебя, а потом ты остаешься одна, и страшнее этого нет ничего на свете. И боялась этого.

Она замялась, и Сергей испугался, что дома ее кто-то все-таки ждет.

– Пойдемте, не понравится – уйдем. – Сергей открыл перед ней дверь.

Помещение оказалось чистым и тихим. Столик у окна, не видного с улицы из-за разросшихся кустов зелени, опрятным.

– Давайте есть мясо, – предложил он, читая меню, и посмотрел вопросительно.

Лена кивнула.

– А пить? – он продолжал изучать меню.

– Все равно, только не кислое вино и не коньяк. И не водку.

– Тогда вот, шардоне, французское. Подойдет?

Она опять кивнула и улыбнулась. Это было почти как свидание. Она сидела в кафе с интересным мужчиной, который явно за ней ухаживал. На свидания Лена не ходила никогда. Павел заходил за ней домой, и это не походило на свидание. А кроме Павла, у Лены никого не было.

Мясо оказалось вкусным, вино ароматным. И разговаривать можно было спокойно, не перекрикивая какую-нибудь дикую музыку.

Дмитрий Михайлович смотрел на двери ресторана через стекло автомобиля и ненавидел себя за это. Два часа назад он взял служебную машину, сославшись на несуществующую поломку собственной, и уже давно дежурил около института. Он знал, что Ирина кончает работать в шесть, однако приехал пораньше, к половине шестого, припарковавшись очень удобно – метрах в двадцати от входа, – и мог наблюдать за выходящими сотрудниками, не рискуя быть замеченным. Он видел, что жена вышла одна, села в машину и поехала в сторону перекрестка, на котором обычно поворачивала на дорогу к дому. Сначала он решил, что она едет домой, и почти успокоился и вместе с тем пожалел, что так ничего и не узнает и снова будет мучиться, не выяснив, что ее тревожит. Только в последний момент он увидел, что она паркуется, не доезжая до перекрестка, и чуть было не проехал мимо. Ирина вошла в неприметный ресторан, и теперь он сидел и устало смотрел через стекло на едва заметную дверь, почти ни о чем не думая и даже не зная, чего он, собственно, хочет.

В его жизни было много женщин. Когда-то давно, в молодости, играл на гитаре и хорошо пел. А еще он был высоким и спортивным москвичом. А еще имел огромную квартиру в центре, в которой жил только с сестрой, и не знал отбоя от девчонок. При этом далеко не всех его поклонниц интересовали только его квартира и московская прописка, девочки влюблялись в него самого, и он иногда влюблялся тоже, твердо зная, что все это абсолютно несерьезно. Он не собирался создавать семью, она у него уже была: сначала родители и сестра, потом только сестра. Никакая другая семья ему была не нужна.

Шли годы, он быстро делал карьеру, не растолстел, не облысел, был интересным и умным собеседником и все так же не знал отбоя от женщин, замужних и незамужних. И все так же не собирался создавать семью. У него была сестра. И была соседская девочка, почти дочь, с которой он любил возиться. Лена.

Почему он женился на Ире? Зачем?

Он не любил ее. Она ему совсем была не нужна.

Ужин был почти съеден, когда телефон в Лениной сумке зазвенел тихими аккордами.

– Да, теть Лиз… Нет, не дома… Мне сейчас неудобно разговаривать… Перезвоню. Пока, – тихо заговорила Лена. Наискосок от них лицом к Сергею сидела эффектная брюнетка с прямыми волосами, разделенными на пробор и собранными сзади в пучок под Полину Виардо. Брюнетка откровенно пялилась на него, и это раздражало. Он старался повернуться так, чтобы не видеть никого, кроме Лены, но это ему не удавалось.

– Тетя Лиза – это кто? – поинтересовался он, когда Лена убрала телефон в сумку, а сумку повесила сзади на стул.

– Дедушкина сестра, – ответила Лена и улыбнулась. – Ей больше семидесяти, но она театралка, и вообще… Роман пишет, – зачем-то разоткровенничалась она и застеснялась.

– Исторический?

Лена рассмеялась и подтвердила:

– Можно и так сказать.

– Понемногу? – Ему нравилось, что он развеселил ее.

– Понемногу. – Она опять рассмеялась.

Она могла не знать Окуджаву, даже многие его ровесники не знали великого барда, а Лена все-таки намного моложе, но она знала, и это их странным образом сблизило. Окуджаву очень любила мама, часто напевала, пела она великолепно, и маленькому Сереже не надоедало ее слушать.

Ему было легко разговаривать с Леной и легко молчать. Так просто, как сейчас с ней, Сергей разговаривал с женщинами только в молодости. Да и не женщины это были, а скорее девчонки. Вместе росли, вместе учились. В последние годы разговоры с женщинами приблизительно его возраста Сергея утомляли, ему было с ними скучно и неинтересно. И не то чтобы эти дамы были непроходимыми дурами, нет, конечно, просто говорить было не о чем, и хотелось скорее вернуться домой или в офис. И при этом не имело значения, являлась женщина его любовницей или нет. С молодыми девушками было еще хуже: они говорили «тусить», «фоткаться» и еще какие-то слова, которые резали ему ухо. С ними Сергей не общался совсем. Он посмотрел на Лену и решился:

– А кроме тети Лизы, кто у вас есть?

– Кроме тети Лизы, никого нет.

Он видел, что сказать это ей было трудно. Она смотрела в окно, как вчера, когда печатала пункты технического задания и подыскивала слова. И он снова почувствовал сильное желание обнять и защитить ее.

Она нахмурилась, а потом как будто отпустила что-то тяжелое и нерадостное, и снова стала легкой и доброжелательной, и готова была улыбаться его словам. Он смотрел на нее не отрываясь, хотел отвести взгляд, но не смог.

Она смутилась и стала разглядывать что-то у себя в тарелке, он видел, что она не умеет кокетничать и не хочет, и еще понимал, что ей тоже хочется спросить, кто у него есть.

Лене очень хотелось. Еще со вчерашнего дня. Нет, с позавчерашнего.

– Я не женат. – Она опять смутилась, и он почему-то добавил: – Простите.

Он жалел, что вся еда уже съедена, что надо подниматься и уходить, и радовался, что впереди еще дорога до ее дома, и завтра тоже можно будет проводить ее и сходить в кафе или еще куда-нибудь. И заранее боялся, что она не сможет или не захочет провести с ним завтрашний вечер.

И Лене хотелось продлить этот вечер, а еще захотелось, чтобы он обнял ее, и она испугалась, что он это почувствует. Ей захотелось, чтобы он обнял ее, и она бы хоть ненадолго забыла про Павла и про то, что больше нет мамы и папы, что Дмитрий Михайлович женился на Ире, а тетя Лиза совсем старенькая. Почему-то с ним, совсем посторонним, она чувствовала себя так спокойно и уверенно, как не чувствовала себя уже давно. А еще он показался ей абсолютно надежным, способным мгновенно решить любые ее проблемы, какие только могут возникнуть, что проблемы ее ему небезразличны и решать их ему хочется. Она рассердилась на себя за эти мысли и вспомнила, что он только заказчик.

Они поднялись из-за стола, и Лена, повернувшись, увидела красавицу брюнетку, которая теперь сидела одна, так как спутник только что ее покинул.

– Ира?

Брюнетка словно не видела Сергея.

– Привет. На свидания ходим?

– Познакомься, это Сергей Александрович. Ира моя школьная подруга, – ровным голосом представила его Лена.

– Ты забыла сказать, что я еще и твоя соседка. И коллега. – Теперь подруга Ира ослепительно улыбалась Сергею и совсем не замечала Лену.

– Я видела вас в институте.

Сергей поморщился, эта Ира ему решительно не нравилась.

– Не бойтесь, я замужем и отбивать вас не собираюсь, – усмехнулась красавица брюнетка.

Сергею надоел этот балаган, и он, по-хозяйски взяв Лену за локоть, решительно потянул ее к выходу.

– Подождите, я тоже иду, – уже совсем другим, почти нормальным тоном объявила ослепительная Ира, поднялась и вышла вместе с ними, не сказав больше ни слова, только на улице слегка кивнула.

Потом они снова шли по весенней тихой улице, и никого на ней не было, кроме какого-то молодого человека, точной копии давешнего, который изучал свой телефон. Они шли медленно, и молодой человек их обогнал.

Когда Дмитрий Михайлович заметил, что жена вошла в ресторан вслед за молодой парой, только не сразу узнал в девушке, идущей рядом с высоким мужчиной, Лену, он почти успокоился: это означает, что Ира просто встречается с подругой. Не с мужчиной. Нет необходимости что-то предпринимать, не придется разводиться с Ириной и привыкать к жизни без нее. То, что терпеть измену жены он не станет, Дмитрий Михайлович знал точно. Вместе с тем он почувствовал странное неудовлетворение, как будто хотел, чтобы Ирина оказалась ему неверна и он порвал бы с ней, навсегда покончив с мукой постоянного недоверия к жене, и снова стал уверенным, знающим себе цену человеком, каким всегда ощущал себя до женитьбы. Когда жена вышла вместе с Леной и ее спутником, он успокоился окончательно: ничего страшного не произошло. Менять свою жизнь не придется. И снова вместе с успокоением пришло недовольство, как будто ждал он как раз противоположного.

В том, что высокий мужчина, шедший рядом с Леной, не мог быть любовником его жены, не возникало сомнений: тот смотрел на Лену так, как будто был связан с ней невидимыми нитями. Когда-то на Лену так же смотрел Павел, и Дмитрий Михайлович опять подумал: как странно, что они разошлись.

Он заметил, как осторожно тронулась машина жены, выждал несколько минут и поехал в гараж: оставить ненужную больше служебную машину.

– Странно…

– Что?

– Странно, что Ира была в кафе. Зачем? Она что, так захотела есть, что не могла до дома доехать? – размышляла Лена.

– Пришла на свидание, – предположил Сергей. Ему совсем не хотелось говорить про дуру-подругу, которая весь вечер его раздражала. – А свидание не состоялось.

– Это вряд ли, – покачала головой Лена.

Ира никогда не посмеет встречаться с мужчиной рядом с институтом. Здесь слишком много ненужных глаз и тех, кто знает, кем она доводится заместителю директора.

– Почему? – удивился Сергей.

– Так… Этого не может быть.

К тому же Ире не нужны чужие мужчины. У нее есть Дмитрий Михайлович.

Сергею не было дела до подруги Иры со всеми ее мужчинами, он хотел говорить о них самих. О том, что ему не хочется с ней расставаться и он уже ждет, когда увидит ее завтра. Или о том, чем Лена любит заниматься в выходные. Или еще о чем-нибудь…

Жила Лена в надежном сталинском доме рядом с метро. Когда-то по дороге к дому она проходила через крошечный рынок, раскинувшийся между несколькими вековыми липами. На этом рыночке очень удобно было покупать фрукты, и зелень, и хлеб, и еще разные мелочи. Потом, уничтожив столетние липы и с десяток деревьев поплоше, некая лихая фирма возвела очередной небоскреб, превратив великий древний город в карикатурный и уродливый. Небоскреб стоял уже несколько лет, но по-прежнему навевал тоску и уныние, а еще нехорошие слова в адрес бывшего всесильного мэра и его миллиардерши-жены, скорее всего, никакого отношения к конкретному небоскребу не имевшей.

Они уже почти дошли до ее подъезда, миновав высокую арку и двигаясь по дорожке между зелеными кустами, а Лена все не знала, как поступить: пригласить его «на чашечку кофе» или нет? Если не приглашать, это может показаться невежливым, если пригласить – навязчивым.

Она так и не успела ничего решить, потому что с лавочки, почти скрытой свежей зеленью, вскочила тоненькая девушка, – секретарша Люся, узнал Сергей, – мявшая в руках легкую куртку, и грозно и обрадованно зашипела:

– Лена! Где тебя носит? У меня телефон сел, а тебя все нет и нет.

Тут девушка увидела Сергея и отчего-то перепугалась:

– Извините…

Она смотрела на них с таким испугом, что Сергей немедленно стал прощаться, стараясь не рассмеяться:

– До свидания, Елена Владимировна. До свидания, Люся.

Он твердо знал, что завтра будет снова ждать Лену у института.

Люся все прижимала к себе скомканную куртку, и он всерьез решил, что она сейчас заплачет.

– До свидания, – попрощалась Лена.

Телефона ее он не спросил, а она была уверена, что спросит.

Девушки направились к подъезду, а Сергей, дождавшись, когда за ними закроется дверь, отправился назад к метро. Прямо под аркой, ведущей в зеленый уютный двор, ему встретился паренек в черной ветровке, и Сергей отчего-то с трудом удержал себя, чтобы не обернуться ему вслед, но тут же забыл о нем.

Люся виновато молчала, а Лена не сразу сообразила, что ее так расстроило.

– Люсь, я не собиралась его приглашать. Да он и не просился, – честно призналась Лена. – Все равно мы у подъезда расстались бы. Проходи.

Она отперла дверь и пропустила подругу в прихожую.

– Откуда он взялся? Он тебя у института ждал? – наконец обрела дар речи Люся.

– В лабораторию пришел под конец дня.

– Слава богу! – непонятно отчего обрадовалась Люся. – Это отличная партия. У них фирма процветает, Марк Семенович говорил.

– Какая партия? Мы знакомы всего сутки. Он телефона моего даже не спросил, – тут Лене стало совсем грустно, и она на себя разозлилась.

– Телефон узнать не проблема, – успокоила ее подруга. – А партия отличная. А то за кого же тебе выходить? Начальство у нас все старое, а кто молодой, те тебя не стоят.

– Люсь, – засмеялась Лена, – ну что ты мелешь? Ну какая партия? Перестань.

– Вот увидишь, завтра он опять явится, – заверила подруга. – Можно, я у тебя переночую? Сил никаких нет домой ехать.

– Конечно, – обрадовалась Лена. Ей не хотелось оставаться одной. – Сейчас я теть Лизе позвоню и покормлю тебя чем-нибудь.

– Почему меня? Сама что, есть не будешь?

– Мы в ресторан ходили.

Лена стала звонить тетке, Люся ничего про ресторан не спросила, прошла на кухню и стала изучать содержимое холодильника.

– Курица есть, давай ее пожарим. – Люся уже сунула промерзшую тушку в микроволновку размораживать и теперь искала, чем бы перекусить прямо сейчас. Достала огурцы и помидоры и принялась грызть яблоко.

– Иру там встретили, – сообщила Лена.

– С кем?

Глаза у Люси загорелись, и Лена специально помедлила – из вредности, потом призналась:

– Одну.

– Жалко, – расстроилась подруга. – Наверное, любовника ждала, а он не пришел. Теперь гадай, кто у нее кавалер.

– Маловероятно, что любовника.

– Почему?

– Потому что, – назидательно произнесла Лена, нарезая салат, – с любовником около института встречаться рискованно. Увидеть могут. Я же ее увидела.

– А одной зачем в ресторан идти?

– Не знаю.

– Разве что за тобой понаблюдать.

Подружка устроилась поудобнее на стуле с высокой спинкой и задумалась.

– Имеет она отношение к этой чертовщине, имеет… Это она тебе прибор подложила, хоть ты мне и не веришь. Ладно, черт с ней. Ты списки распечатала, кто когда пришел-ушел? Или с экрана смотреть будем?

Днем, когда Лена рассказывала Люсе про успешно найденные приборы, они договорились поизучать списки прихода-ухода сотрудников – Люсе очень нравилась следственная работа.

– Распечатала. – Лена отправилась в прихожую, вернулась и дала Люсе один экземпляр текста, а себе взяла второй.

– Смотри-ка, – заметила подруга, внимательно изучая списки, – Ирка с Липавиным до самого вечера задержались. С чего бы это?

– Да мало ли с чего? Липавин вообще много работает, я почти всегда раньше его ухожу.

– Я сегодня курила на лестнице, – Люся через стол придвинулась к Лене, как будто боялась, что та не услышит, – уловила голоса в коридоре. Это часов в десять было. Мужской голос и женский, и вроде бы они ругаются. Слов я, правда, не разобрала. А потом он прошел мимо курилки. Липавин, ты представляешь себе? А девица наверняка была Ирка.

– Ну что ты придумываешь? За Левой девицы толпами бегают, мало ли с кем он мог разговаривать.

– Толпами, да, – согласилась подруга, – а все-таки с Иркой у него особые отношения. Курят они вместе. Может, они любовники?

– Нет. Ира не станет на работе роман заводить, у Нонны под носом. Да и не нужен ей роман, у нее муж есть. Зачем ей браком рисковать? Я с Липавиным тоже иногда курю. И ты куришь. Это же не значит, что мы любовники. И потом, знаешь, она Диму любит.

– Ни за что не поверю. Только себя она и любит, а больше никого.

– Любит, любит, – покивала Лена. – Я знаю.

– Все-таки у Ирки с Липавиным особенная дружба, – не унималась Люся. – Помнишь, как Лева Беллу подставил? Так это Ирка разнесла по институту, что из-за Беллы образцы загубили.

Лена эту отвратительную историю знала. Пожилая незаметная Белла Григорьевна работала в институте с незапамятных времен и всегда выполняла одну из самых тяжелых и требующих предельного внимания операций – готовила компьютерную версию общих чертежей приборов, по которой в дальнейшем шло их изготовление. На эту работу всегда отводилось как минимум несколько дней, однако разработчики отдельных чертежей, как правило, в срок их сделать не успевали, приносили изменения в последний момент, и Белла Григорьевна переделывала все по много раз, никогда не возмущаясь. С полгода назад Липавин вечером накануне сдачи общего чертежа принес очередное изменение, при внесении которого Белла Григорьевна ошиблась, и вся партия приборов была забракована. Изменения Липавин принес не только тогда, когда уже не имел права ничего менять, но еще и после окончания рабочего дня, и безотказная Белла Григорьевна трудилась до глубокой ночи. Партия приборов была забракована, Нонна Михайловна требовала объяснений, и Лева Липавин без всякого стеснения свалил вину на несчастную женщину, ни словом не обмолвившись, что последние изменения внес, мягко говоря, с несоблюдением сроков. Истина выяснилась совершенно случайно: как раз когда Лев принес поправки, с Беллой зашла поболтать ее подружка, одна из старейших работниц института, доктор наук Марина Сергеевна Исакова. Марина Сергеевна и рассказала Нонне, как и почему институт понес значительные убытки. Историю спустили на тормозах, хотя, по словам Люси, Нонна с тех пор Липавина на дух не выносит.

– Лен, правда, я чувствую, что Ирка в этом замешана. В краже приборов. Не знаю как, но замешана.

Лена промолчала: интуиция у Люси была отменная. Печка сообщила, что курица разморозилась, Лена достала сковородку.

– Давай я, – отодвинула ее подружка, ловко разрезала курицу и уложила куски на сковороду. – До чего же есть хочется…

Люся смотрела на готовящуюся еду такими несчастными глазами, что Лена поняла:

– Ты что, с утра голодная ходишь?

– Да, – грустно ответила подруга, – в институте ни одной свободной минуты не было, а потом я тебя ждала, потому что ехать домой, когда такие дела творятся, не могу. Вдруг еще что-нибудь произойдет?

– Что произойдет, горе мое?

– Не знаю. Убьют кого-нибудь или что-нибудь свистнут. Сама, что ли, не понимаешь?

Они посмотрели друг на друга и расхохотались, хотя ничего смешного во всем, что произошло, не было. И принялись опять изучать списки.

– Лена! – ахнула Люся через несколько минут, – Смотри: Митрофанов И. Г., 20.34. Это Игорь Митрофанов, он не мог выйти в 20.34. Он вышел вместе со мной, около пяти. Мы с ним еще покурили на крыльце. Он в пятницу последний день работал, в частную фирму уходит.

Люся ошарашенно смотрела на Лену.

– Он вышел вместе со мной и отдал пропуск.

– Кому отдал? – Лена уставилась в бумаги. – Охраннику?

– Н-нет. Не помню. – От волнения Люся даже укусила себя за палец. – Лена! Он отдал его Магулову. Точно! Игорь программист, как и Вовка. Они подошли к проходной вместе, потом Игорь отдал пропуск Магулову. Тот ушел, а мы с Игорем на крыльце постояли. Ты видишь? – Люся ткнула пальцем в бумагу. – Магулов вышел в 17.14, а я в 17.15. Значит, Игорь вышел по Вовкиному пропуску. Я когда к проходной подходила, они через турникет переговаривались. Вот ведь бедолага…

– Это ты про Магулова?

– Конечно. Про кого же еще? Если мы его за пять минут вычислили, значит, другие еще быстрее вычислят. Колоть его надо, Лена. Прижать фактами и заставить признаться.

– Перестань. Нужно все Нонне рассказать. Или Юрию Викторовичу.

Они поглазели друг на друга, и подруга решила:

– Давай вино вчерашнее допьем.

– Давай, – согласилась Лена, – заслужили.

К тому же курица была готова и выглядела восхитительно, радуя румяной корочкой.

Звонок в дверь раздался неожиданно.

– Кого это черт несет? – удивилась Люся.

Лена удивилась тоже: к ней редко приходили нежданные гости. К ней вообще редко приходили гости.

– Нина Ивановна, здравствуйте, – обрадовалась Лена, увидев стоявшую в дверях пожилую женщину. – Заходите, мы как раз ужинать собрались.

– А я тебе пирожков привезла. Помнишь, какие они у меня вкусные?

– Помню, конечно. Спасибо. – Лена взяла пакет с пирогами, завернутыми в фольгу.

– Здравствуй, Люсенька, – Нина Ивановна вошла в кухню. – Что это вы выпиваете? Повод какой?

– Так просто, – отозвалась Лена, доставая еще одну тарелку и рюмку.

– Ну и я с вами выпью. Иногда выпить не грех.

Лена любила Нину Ивановну, много лет помогавшую по хозяйству Лучинским. Жила та в деревне Кустарево, расположенной рядом с дачным поселком, и когда-то еще совсем молоденькой девушкой сидела с маленькими Нонной и Димой Лучинскими, все лето проводившими на даче, а потом, когда те выросли и умерли старшие Лучинские, Нина им продукты покупала, готовила, стирала, сажала овощи. Когда Нонна и Дима осиротели и денег у них почти не осталось, она сама их подкармливала, утверждая, что вырастила фрукты и овощи на их же участке. Сейчас Лучинские платили Нине Ивановне щедро. И очень ее любили.

– Позвонил сегодня Дима, – объясняла старушка, – обрадовал, что Ирка опять домработницу выгнала. Мол, не могла бы я у них пожить, пока новую не найдут? Нет, говорю, пожить не могу, а два раза в неделю приезжать буду, а то ведь она, Ирка-то, его голодом заморит. Заодно вас пирожками накормлю.

– Спасибо, Нина Ивановна, – похвалила пироги Люся. – Страсть какие вкусные!

– Ешьте, девочки. Худые вы обе, скоро светиться начнете. Ты когда тетку-то на дачу повезешь? – поинтересовалась она у Лены.

– В эти выходные точно не успею. В следующие, наверное.

– Привози поскорее. Я уж соскучилась по Лизавете. Она мне как родная. Она, ты да Дима с Нонной. – Женщина вздохнула. – Ирка-то, наверное, и меня скоро выживет. Вы не поверите, как с ней поговорю, так капли сердечные пью.

– Она вам хамит? – поразилась Лена.

Это было странно: Ира, которая вообще-то не стеснялась демонстрировать нелучшие стороны собственного характера и которой, как иногда казалось Лене, доставляло удовольствие откровенно обижать окружающих, при Дмитрии Михайловиче всегда вела себя безупречно.

– Уж не знаю, хамит она или не хамит, а видеть я ее не могу. При нем-то она как шелковая, и улыбнется, и спасибо скажет. А когда его нет, меня вовсе не замечает. А если замечает, так еще хуже. Вот недавно…

Месяца полтора назад, когда еще лежал снег, Дмитрий Михайлович и Ирина решили провести выходные на даче. Предупрежденная хозяином, что они приедут, Нина Ивановна специально позвонила Ирине спросить, какую еду им приготовить.

– Все равно, – равнодушно произнесла та.

– Может быть, творог купить или йогурт какой? – не унималась домработница.

– Да все равно мне, – уже раздраженно сказала молодая хозяйка. – Ну купите йогурты.

– Какие? – не отставала от нее Нина Ивановна.

– Мне все равно, – отчеканила Ирина. – Вы что, не понимаете? Мне – все – равно.

Нина Ивановна купила йогурт с клубникой.

Утром, когда Дмитрий завтракал, а домработница возилась у плиты, спустившаяся на кухню Ирина заглянула в холодильник и сказала мужу:

– Дима, съешь йогурт, он с клубникой, у меня на нее аллергия.

Сказано это было тихо, чтобы муж думал, будто она не желает обижать домработницу, а на самом деле Ирина, конечно же, хотела, чтобы та ее услышала. И прекрасно знала, что Нина Ивановна все слышит.

Йогурты Дмитрий Михайлович терпеть не мог, никогда их не ел, и Нина Ивановна выбросила их, как только хозяева уехали. Даже домой брать не стала.

– Господи! – ахнула Лена. – Да вы бы сказали Дмитрию Михайловичу, зачем же такое спускать?

– Ну ее к черту, – махнула рукой пожилая женщина, – если я все рассказывать буду, язык отвалится. Еще раз пакость какую-нибудь устроит, я уволюсь. Пенсия у меня есть, огород есть. Проживу. Нонну только жалко.

– Нет, – решила Лена, – вы как хотите, а я ему сообщу. Нет, лучше Нонне скажу. Она решит, как ему подоходчивее объяснить.

– Да он что, сам не видит? Все он видит, Лена, не маленький. Ладно, пойду я, девочки, а то на электричку опоздаю.

Нина Ивановна еще немного посидела, вздохнула и засобиралась.

Дмитрию Михайловичу повезло – пробок почти не было, и домой он добрался быстро.

– Давно пришла? – спросил он жену, раздеваясь.

– Нет, – ответила Ира, – Только что. Ленка демонстрировала нового ухажера.

Он поморщился – ему не нравилось, когда жена говорила о Лене, как о недалекой клуше. Он любил Лену. Он возился с ней, когда она была маленькой, и даже гордился тем, что девочка прибегала к нему жаловаться на родителей, если ей казалось, что ее обижают. Он скучал по ней, когда кончался дачный сезон и он долго ее не видел. Он водил Лену в зоопарк и никогда не торопил, глядя, как она замирает перед клетками с животными. Однажды они пошли в зоопарк холодным зимним утром, так рано почти никого, кроме них, там не было, и они смотрели, как бедные, не привычные к нашим холодам кенгуру греются на канализационных люках. А гепард носился по открытому вольеру вдоль ограждения и, пробегая мимо них, закрывал глаза. Они тогда решили, что это от страха, что он их боится, и очень смеялись, и жалели бедного гепарда. Это воспоминание всегда было для него очень светлым и радостным, и он улыбался, вспоминая себя и девочку-подростка на безлюдных дорожках среди шедевров печально известного ваятеля. Иногда он ходил с ней в театры, сначала на детские спектакли, а потом на взрослые, и никак не мог понять, почему ее родители – Володя и Ольга – чувствуют себя неловко от того, что он тратит время на их дочь. Ему было интересно с Леной, и он вовсе не считал это время потраченным зря.

Потом, когда она выросла и у нее появился Павел, он ревновал ее к нему, смеясь над собой за это. И даже сегодня, когда он увидел Лену с незнакомым мужчиной, который так тревожно и преданно на нее смотрел, он почувствовал неприятный холодок.

Он любил Лену. Собственно, кроме жены, Лена была единственной женщиной, которая его интересовала. Ну и сестра, конечно. Он помедлил, стоя с плащом в руке, ему подумалось, что если бы он вернулся в те годы, когда ревновал Лену к Павлу и почти не замечал свою будущую жену, он не женился бы на Ирине, а добился Лены, и сейчас все в его жизни было бы по-другому. Он верил бы Лене, радовался ей и спешил бы в их общий дом.

Дмитрий Михайлович повесил плащ и прошел в комнату. Он женился на Ирине, не верит ей, у него нет тыла, нет дома-крепости, незыблемого и постоянного. И все-таки эта жизнь вполне его устраивала. Он знал, что жена глупа, злопамятна и завистлива. Впрочем, его это скорее забавляло. Он не был счастлив с Ириной, ему подчас было с ней просто скучно, но его тянуло к Ире, как будто без нее он был обречен на медленное мучительное умирание. И только иногда, как недавно с Лерой, он смотрел на себя как будто со стороны и видел, что он, умный и достойный человек, тратит впустую свою жизнь, данную ему Богом, что каждый прожитый с пустой и вздорной женщиной день отнимает у него что-то важное и нужное, чему он не искал определения, но что прочно ассоциировалось у него с долгом, честью и совестью. И он, человек неверующий, видел в своей жизни нечто богопротивное и ужасался этому. А потом забывал о тягостных прозрениях.

Жена увидела, как он поморщился, и усмехнулась – она тоже хорошо его знала, лучше, чем кто-либо еще.

Он знал, что Ира не только не любит – ненавидит Лену, но не понимал, за что. И что она завидует давней подруге, тоже знал и не понимал, почему. Лена – одинокая небогатая женщина, а его жена гордилась своим замужеством, собственными тряпками, машиной и драгоценностями, которые он покупал ей. Может быть, потому, пришло ему в голову, что у Лены ни тряпки, ни драгоценности, ни машина ответной зависти не вызывали. Ей было все равно, на чем Ира ездит и что носит.

Единственное, в чем Лена обошла бывшую подругу, – это служебный рост. Ее высоко ценили как специалиста, это он знал от Нонны, ее имя было известно в узком кругу разработчиков. Но для Лены и это не имело особого значения, она никогда не хвасталась своими успехами и не говорила о них.

Дмитрий Михайлович единственный понимал, почему Ирина не уходит из института: она не могла оторваться от Демидовой, как будто питалась собственной ненавистью. Сначала он не знал этого и все ждал, что жена попросит его устроить ее куда-нибудь или совсем уволится и будет убивать время на салоны красоты, магазины и прочую ерунду. Она не уволилась и ни о чем его не просила. Она маялась от безделья по восемь часов в день или разворачивала бурную деятельность, когда в институте ждали гостей. Существовала и еще причина, по которой ее притягивал институт: там всегда было кому показать и шубы, и кольца, и все остальное. Там были люди, которые завидовали Ирине и доставляли ей этим непередаваемую радость.

Дмитрий переоделся, принял душ и устроился в старом кресле:

– Ира, мне показалось, что ты чем-то обеспокоена в последнее время. Ты не хочешь мне ничего сказать?

– Нет, Дима, не хочу. – Она не стала ничего отрицать, понимала, что обмануть его не сможет. – Не обращай внимания, ерунда. Трудности на работе.

– Привлечь Нонну?

– Нет. Я сама справлюсь. К тому же это действительно ерунда.

Жена подошла и, обняв его, устроилась на подлокотнике. Когда она прижала к себе его голову, он уже не думал ни о Лене, ни о ком другом. То блаженство, которое давала ему ее близость, мучительное и завораживающее, дьявольское, окутало его целиком, и он только удивился тому, что совсем недавно хотел расстаться с женой. Он обнял ее и замер, не понимая, любит он Ирину или ненавидит.