Текст книги "Нам нельзя! (СИ)"
Автор книги: Евгения Бузмакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Дождь не прекращается, усиливается, постепенно превращаясь в настоящий ураган с шквалистым, пробирающим насквозь ветром и опускающимися на город зернистыми крупицами, пока ещё мельчайшими частицами– градинок.
– Зашибись, – пытаюсь скрыть лицо от легкого покалывания и непрекращающихся ударов.
– А могли сейчас преспокойно спать в своих кроватях!
– Не могли!
Виктор резко тормозит, испуганно вжимаюсь в него, царапая острыми ноготками мужскую шею. Он внимательно взирает вперёд, пытаясь что-то рассмотреть вдалеке. Следую его примеру, но ничего не видно, сплошь сгущающаяся темнота и затяжной столб проклятого дождя.
– Что там? Снова кабан? – встревожено ёрзаю в сильных руках.
Громов – старший оставляет мои вопросы без ответов, ускоряет шаг и двигается вперёд, подходя ближе к немалому построению, сооружённого охотничьего домика.
Он отделан натуральным деревом и камнем, создавая впечатление дорогостоящего изваяния. Домик скрыт от посторонних глаз, сразу и не увидишь за окружающими хвойными деревьями и колючими кустарниками.
– Вот тут мы и переждем, – Виктор опускает меня на ноги, слегка придерживает пока не займу удобную позу для себя, – надеюсь, что тут хотя бы есть во что закутаться и согреться!
Мужчина отпускает мою руку, проходит вперёд. Озирается по сторонам, вглядывается в помутневшие окна, несколько раз стучит в закрытую дверь. Ответа нет! Никто не находится внутри, а значит, действительно сможем переждать разбушевавшуюся погоду под крышей этого невероятно красивого, уединенного строения.
Глава 31
Виктор медленно и осторожно дергает дверную ручку, та в свою очередь с легкостью поддаётся, маленький толчок и без раздумий взваливаемся в темную комнату, погружённую в кромешную тьму. Испуганно хватаюсь за руку мужчины, он сжимает мою кисть в своих массивных ладонях.
– Не бойся!
– А кто сказал, что боюсь? – вру, действия говорят сами за себя.
Будь одна, точно билась в истерике и пребывала в переполняющем диком ужасе, но с Громовым ощущаю спокойствие, умиротворение и надежность! Он сможет защитить, позаботиться о нас. Какие бы между нами не складывались отношения, уверена, в случае чего, Виктор точно не даст в обиду, не позволит причинить вред.
Следую безотрывно за мужчиной, пытаюсь хоть что-то рассмотреть, выставляю свободную руку вперёд, чтоб чувствовать возникшее препятствие на пути.
– Тааак…, – задумчиво проговаривает он, – тут где-то должно быть хоть что-то, чем можно осветить комнату! Постой тут, никуда не уходи! Я сейчас вернусь!
Высвобождает руку из моей стальной хватки, отдаляясь в сторону. Пустота окутывает, в комнате становится одиноко и совсем безжизненно. Время медленно, размеренно долго тянется. Моментально ощущаю нарастающую тревогу, беспокойство. В одночасье спокойствие сменилось на смятение, растерянность и удрученность. Опасливо дергаюсь, не хочу оставаться тут одна.
– Виктор, – взволнованно шепчу, обхватываю подрагивающее тело руками, провожу языком по пересохшим губам.
– Все будет хорошо! Тут безопасно, не волнуйся, – успокаивающий тон действует как пилюля обезболивающего для тяжело больного человека, заставляет умиротворенно ждать.
Мужчина окончательно пропадает со всех радаров, оставляя пребывать в окутывающем ужасом холодном помещении.
– Виктор, – еле слышно зову, ожидание убивает, нервы на пределе.
Громов не отзывается, а пугающая тишина напрягает, время незримо тянется, совсем извожу себя, теряюсь в догадках. Почему так долго? Что случилось? Не могу больше бездействовать, просто стоять и ждать. Наощупь двигаюсь вперёд, в прямом направлении, предположительно в ту сторону, куда стремительно ушёл Виктор Александрович. Он же не мог оставить меня тут? Ведь правда?!!! Просто не мог, зачем тогда последовал за мной в дремучую чащу, значит не все равно.
Но безмолвное молчание гласит о другом, заставляет закрасться горестной мыслью. Удручённая тишина бьет по ушам, давя на чувствительные перепонки.
– Виктор, – судорожно, чуть не плача, дрожащим неверующим голосом шепчу я, – Виктор? Ты не мог оставить меня тут одну! Не мог!
Врезаюсь во что-то твёрдое, больно бьюсь ушибленной ногой, припадаю на колени и потираю пульсирующее агоний место. Хлюпаю носом, наскоро смахиваю проступившую, одинокую слезинку досады. Плюхаюсь на деревянный пол, реву от отчаяния и горести.
Не верю в происходящее.
Тусклое свечение озаряет комнату, прогоняя прочь ночные страхи и глупые догадки. Темный силуэт стремительно приближается ко мне, приседает на корточки, взирает на заплаканное лицо.
– Катя, ну чего случилось? Не много ли слез для сегодняшнего вечера? – Виктор озадаченно молвит, ставя на пол маленькую, почти оплавившуюся свечку, подаётся вперёд и привлекает к себе, сжимает в своих объятиях, – успокойся, моя маленькая! Что случилось?
Я…я……я…, пытаюсь сказать, но глотаю слова вместо воздуха, язык окончательно отказывается следовать прямым наводкам мозга.
Тише, тише, укачивает будто ребёнка, успокаивающе поглаживает по спине, медленно, расслабляюще, выводя неизвестные узоры кончиками обжигающих пальцев, – я тут! С тобой! Не плачь!
– Я думала… ты ушёл! Б…росил ме…ня о. д….ну! – прерывисто проговариваю, многие слова теряются на языке.
– И куда бы я ушёл? И оставить тебя одну в этом лесу? В темной, одинокой лачужке?
Утыкаюсь лицом в крепкую мужскую грудь, вдыхаю терпкий аромат парфюма.
– Катя, – Виктор хватает за плечи, слегка отстраняется, внимательно вглядывается в покрасневшие глаза, – ты реально думала, что брошу тебя тут одну?
– Нет, – мотаю головой, – не верила в это, но ты … ты не отзывался и ……, – вновь шмыгаю носом, утираю мокрое от слез лицо.
– Глупая девочка, никогда не оставлю тебя одну! Слышишь? – карие, почти чёрные глаза проникновенно, безотрывно смотрят – гипнотизируют, завладевают полностью и всецело моим помутневшим взором.
Правда глупая, наивная дура! Хочу верить, нет…. Верю! Окончательно и бесповоротно! Потому что сейчас действительно важно, пусть завтра все вновь изменится. Возобновятся наши глупые и, в частности, молчаливые поединки. Медленно киваю, сейчас уж точно слова излишни, они не нужны! Лишь одним взглядом передаю все то, что так хочется сказать, но подходящих слов не находится.
– Вот и отлично. А теперь, – Громов приподнимается и помогает встать мне, придерживая под руку чтоб могла опереться всем телом на него, не взгромождая свой вес на больную ногу, – там есть немного проточной воды, правда холодной, но все же. Хватит чтоб умыться и привести себя в порядок! Можешь подождать! Вон…, – кивает в сторону, указывая на каменное сооружение в самом углу комнаты, – есть камин! Подожди пока разведу огонь и тогда сможем подогреть воду до нужной температуры!
– Ни к чему! Подойдёт и уже имеющаяся! Ничего греть не нужно, – громко восклицаю.
– Ты уверена? – склоняет голову набок, – сейчас следует согреться, не лучший вариант даже умываться в холодной воде!
Пресекаю его жестом руки, требую, чтоб остановился немедленно.
– Я понял. Тогда, – опускает взор, медленно скользит оценивающим, красноречивым взглядом по – моему озябшему телу, – пойдём, покажу, где можешь привести себя в порядок.
Подхватывает на руки, несёт через тускло освещенную комнату в неизвестном направлении.
– Я могу идти сама!
– Так быстрее, – переносит через порог, протискивается в имеющийся, узкий проход, останавливается около маленького стола, ставит ногами на пол.
Соседняя комната оказывается освещённой колышущимся свечением очередного воскового изделия-свечи, при стремительном движении пламя дергается, в любой момент норовит затухнуть окончательно.
– Так, оставляю тебя одну, пока поищу во что можно закутаться, – Виктор не смотрит на меня, слишком быстро покидает комнату, метеором вылетает прочь, оставляя пребывать одну в растерянности.
Оглядываюсь по сторонам, окидываю цепким взглядом своё испачканное тело.
Зашибись…. Шикарный вид! Прям на обложку журнала о женщинах, побывавших в неблагоприятных условиях, испытуемые тяжелой судьбой.
Придвигаю ближе к себе алюминиевый таз, плескаю холодную воду из пятилитровой бутыли. Наскоро умываю лицо, постепенно обмывая руки. Мокрая одежда продолжает неприятно и раздражающе липнуть к телу. Снимаю ветровку, следом стягивая через голову, насквозь мокрую, уже далеко не белую футболку, откидываю одежду в единую бесформенную кучу, остаюсь стоять абсолютно нагой. Тусклый свет одинокой свечи нетерпеливо подрагивает, бросая четкое очертание моей фигуры на стену. Совсем не думаю о том, что кто-то может войти, сейчас перво – наперво хочется поскорее ощутить себя чистой, смыть проклятую грязь.
Мыло конечно же нет, поэтому приходится довольствоваться лишь тем, что имеется под рукой, надеюсь, все же смою все броские, чёрные пятна.
Быстро, поочерёдно приступаю к водным процедурам, вхожу в азарт. Опускаю на пол таз и погружаюсь ногами в воду, резко поменявшую свой прозрачный оттенок, на мутную, темноватую жидкость. Умащиваюсь поудобнее на деревянный стул и склоняюсь вниз, омываю скопившуюся грязь между пальцев. Поврежденная стопа ноет, отдаёт болезненным импульсом при соприкосновении. Надеюсь, не распухнет и не превратится в бесформенную, поражённую конечность. Увлекаюсь занимательным процессом, погружаюсь в придирчивое растирание тела.
– Катя, – оборачиваюсь, успеваю лишь руками прикрыть обнаженную, упругую грудь, – Я…, – Виктор замирает, бросает быстрый оценивающий взгляд и отводит взор в сторону, – Принёс во что можешь закутаться!
Поднимает руки вверх, вытягивает вперед, демонстрирует какую-то ткань, больше проходящую на старую простынь.
– Оставлю это тут, – кладёт бесформенный кусок на комод, – подожду тебя там!
Голос хриплый и сбивчивый! Скользит по моему стану мимолетным взглядом и удаляется прочь.
Тяжело вздыхаю, досадно! Ей богу, как мальчишка! Будто грудь мою раньше не приходилось видеть!
Как можно быстрее привожу себя в порядок, подгребаю сероватый кусок ткани, оборачиваюсь им, словно чистокровная индианка, облачённая в красивейшее, расшитое загадочными узорами Сари. Удовлетворенно киваю самой себе, ещё раз проверяю крепко ли держится мое не замысловатое одеяние и возвращаюсь в комнату к Виктору.
Озадаченно замираю, ранее погружённая в темноту ночи гостиная, предстаёт совершенно в ином виде.
Громов проделал немалую работу! Успел разжечь камин и обустроить ночлег, в виде разбросанных по полу кусков старых шкур животных. Яркое пламя притягивало, гипнотизировало взор своим полыхающим красным с оранжевым отливом жерлом. Тлеющие бруски вспыхивали и воспламенялись, мирное потрескивание наполняло комнату уютом и тёплом. Вспышки огня окутывали, будто обнимали и завлекали к себе, в свои горячие, не щадящие сети. Невероятно красивое и успокаивающее зрелище.
Окинув быстрым взглядом пространство, бросилась в глаза натуральная отделка стен – дерево и камень, различные картинные полотна – живописных пейзажей, декоративные головы диких животных, которые не могли не пугать и не ужасать. Даже присутствовало огнестрельное оружие, различные предварительно состаренные предметы.
Интересно чей это домик? Будет ли рад хозяин таким гостям?!!!
– А тут ничего! – отзываюсь, нарушая полнейшую тишину.
Виктор Александрович вздрагивает, похоже его мысли были где-то далеко от реальности, совсем не ожидал моего скорейшего появления.
– Да, оказывается тут и свет есть, но из-за грозы произошла какая-то поломка, – Громов поднимается с пола, чешет затылок, – Надо ложиться спать. Неизвестно какой завтра будет день!
– Конечно, – киваю на усланные на деревянных балках шкуры, – Прям тут?
– Да, другого выбора нет. Конечно, есть ещё диван, но он мокрой, видимо где-то образовалась течь.
Молча прохожу вперёд, слегка задеваю плечом мужчину, взгромождаюсь поверх ужасающей личины бурого медведя.
– Тебе тоже надо снять с себя мокрую одежду!
– Не хотел тебя слушать!
– Чего там не видела? – равнодушно пожимаю плечами.
– И правда!
Виктор сбрасывает одежду, предстаёт в одних чёрных боксерах, идеально обтягивающих упругий зад. Отвожу взор, чтоб невольно не залюбоваться подтянутым, рельефным телом. Он проходит вперёд и садится поодаль от меня. Никто не стремится поддерживать беседу, сидим греемся, впитываем исходящее тепло смертоносного огня.
– Катя, – прерывает тишину Виктор, – Какого хрена поперлась в лес? Почему покинула особняк? – с каждым новым словом его тон возрастает, становится озлобленным и жестоким, – Почему не спишь в объятиях моего сына?
Раздраженно вскидываю брови вверх, смотрю на напряжённую спину Громова – старшего. Он сейчас серьезно? Вот прям реально? Ещё смеет задавать какие-то вопросы?!
Просто задолбалась слушать непрекращающиеся стоны удовольствия идиотки– невесты, силы иссякли.
Хотела было выпалить вслух, но вовремя прикусила язык, посчитав правильным вообще ничего не отвечать.
– Катя, – громче прежнего вскрикивает Виктор, – я к тебе обращаюсь!
– А с чего должна посвящать Вас во все дела? Это Вы мне скажите! Чего поперлись следом за мной, оставались бы с невестой, вам похоже было весело.
– Когда? Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, – разворачивается ко мне лицом, хмуро сводит брови и всматривается в мои глаза.
– Серьезно? Хватит строить из себя дурака! Надоели тупые, детские игры! – чеканю в его же манере.
– Каааатяяя, не зли меня! – угрожающе рычит, проговаривает сквозь зубы.
– А то что? – веду себя как ребёнок.
Он же мне ничего не сделает? Ведь правда?!
– Абсолютно ничего! Совсем не могу понять, чего именно добиваешься!
– Ничего, просто пытаюсь понять, зачем ты поперся за мной? Зачем вообще спустился вниз, вышел из вашей спальни. Попить захотелось? Пересохло в горле? – иронично дергаю уголками губ.
– Спускался? – глаза расширяются от удивления, – Я даже не поднимался наверх!
– И где же ты пропадал все это время? – придвигаюсь ближе, откидываю спутанные пряди волос назад.
– Что за допрос, Катя? – лишь пожимаю плечами, Виктор тяжело вздыхает и вновь заговаривает после минутной заминки, – Чтож…. Я отлучался, в домике охраны возникла нелепая ситуация, пришлось надолго задержаться, а когда возвращался увидел тебя, то, как стремительно уносилась прочь в густую чащу. Решил последовать за тобой и выяснить зачем именно понадобилось, практически обнаженной девушке, в такую – то погоду идти в лес.
Задумчиво молчу, перевариваю сказанные слова. Получается Виктора в комнате не было или он сейчас, в очередной раз решил обмануть меня?! Вот только зачем? Ведь если данное шоу было организовано из-за меня, то нет никакого смысла в дальнейшем вранье. Должен радоваться моей бурной, незамедлительной реакции.
– Получается, – хмурю брови, закатываю глаза кверху, наматываю на изящный пальчик прядку завившихся волос, – тебя в комнате не было, и ты не трахался со своей невестой?
Виктор насмешливо окидывает взглядом, саркастично кривит губы в улыбке.
– Так вот оно в чем дело оказывается! Неужели неприятно было осознавать, что сплю с Кристиной?
– Вот ещё! Больно надо! Просто ваши стоны мешали спать! – холодно проговариваю, укладываюсь всем телом поверх шкуры медведя, смотрю в потолок.
– Я так и понял! И все же! Я – взрослый мужчина, поэтому могу спать с кем захочу и мне без разницы кому будут мешать чьи-либо стоны наслаждения. Тем более Кристина моя будущая жена. Неужели, ты думаешь, что предпочитаю воздержание? Надрачиваю в туалете?!
Презрительно хмыкаю. Не следует продолжать дальнейший диалог, пусть ещё в красках расскажет, как именно трахает баб. Понимаю лишь одно, что Кристина в комнате была одна, точнее Громова с ней не было в тот момент, неужели, девушка разыграла спектакль для нас?! Но зачем? Вспоминаю каким именно взглядом смотрела на меня и все окончательно становится на свои места. На сердце стало легче, нет того щемящего чувства. Расслабленно прикрываю глаза, готовлюсь погрузиться в сон.
– Я же тебе не задаю вопросов! Каково было трахаться с моим сыном?! Быстро, однако, смогла переключиться от отца к сыну. Не удивительно, – надменность его голоса заставляет открыть глаза, подорваться и резко сесть.
Что ты сказал? зло щиплю, будто змея готовая наброситься в любой момент, – Ты сейчас назвал меня легкодоступной и фривольной?
Вскакиваю с места. Злость клокочет внутри, горячая кровь закипает в жилах. Стискиваю ладони в кулаки, взгляд зверский, убийственный, готова прям сейчас накинуться на мужчину и разорвать его в клочья, будто бешеное, дикое животное.
Никто не смеет называть меня легкомысленной девушкой.
А ты не охренел?!!! скорее утверждение, чем вопрос.
Конечно же охренел. Забыл, что сам сказал мне держаться от него подальше, наладить отношения с его очаровательным сыночком.
– Значит, по – твоему я шлюха? – угрожающе делаю шаг вперёд, желваки играют, скулы сводит от напряжения, – Так вот, дорогой, тебя вообще не должно волновать с кем я сплю! Хоть с ротой солдат! Ясно?
Нет, ну надо же…. Вывел из равновесия по щелчку пальцев. И сидит ухмыляется, но дергающийся глаз выдаёт его настоящую реакцию. Не нравится? Мне вот тоже все наст очертело.
– В следующий раз трахнемся со Стасом на вашем обеденном столе! Или лучше в гостиной? – не унимаюсь, гадкие слова так и рвутся наружу, напрашиваюсь на очередную колкость в ответ, – Или лучше…, – собираюсь выдвинуть ещё одну теорию, интересное предложение, но не успеваю.
Виктор стремительно подрывается с места, подлетает ко мне, вжимает в ближайшую стену, до боли стискивает своими длинными пальцами мою челюсть, не даёт возможности договорить.
Взгляд пронзительный, испепеляющий. Лицо искажено, мужчина не просто рассержен, а по – настоящему взбешён.
– Следующего раза не будет. Раньше останавливала твоя непорочность и невинность, а сейчас нет никаких преград. Что и главное кто остановит меня, не даст трахнуть тебя прям сейчас? Заставлю заткнуться другим способом.
Глава 32
Давление пальцев увеличивается, становится дискомфортно и больно. Дергаюсь, пытаюсь вырваться из западни, но мужчина в разы сильнее меня.
Зачем решила позлить Виктора, разве не могла представить, что подобное может произойти, он выйдет из себя и тогда не сможет больше остановиться.
Презрительно смотрю не мигающим взглядом, никто не смеет разорвать зрительный контакт. Между нами сверкают молнии, воздух наэлектризовался и искрит яркими всплесками энергии.
– Отпусти сказала! – зло шиплю.
Громов скользит ребром ладони по моему лицу, медленно опускается ниже, к хрупкой шее, туда, где артериальная венка вздувается и пульсирует, сцепляет звериной хваткой длинных пальцев чувствительный участок кожи, преграждает подачу кислорода. Хриплю!
Хочу оттолкнуть его как можно дальше, но не могу даже пошевелиться, заворожённо наблюдаю за дальнейшим процессом. Давление увеличивается, бесшумно приоткрываю рот, двигаю губами, будто выброшенная на сухую поверхность рыба, пытаюсь вкусить нуждающегося живительного кислорода.
Виктор подаётся вперёд, поспешно накрывает мои губы своими, сливаемся в жарком, горячем и страстном поцелуе. Он уверенно орудует языком, сминает припухшие губы, поглощает полностью и без остатка, завлекает в стремительный круговорот разрастающейся животной страсти.
Стою, не двигаюсь, стараюсь никак не реагировать, но шаткая выдержка даёт осечку, не выдерживает жесткого напора.
Окончательно отбрасываю все имеющиеся сомнения в сторону, льду всем телом к мужчине, углубляю поцелуй. Целую! Прижимаюсь к обнаженной груди, кладу ладони поверх неё и отчетливо ощущаю быстрые, учащенные удары сердца, оно вот – вот выпрыгнет из грудной клетки. Пульс зашкаливает. Начинается аритмия. Поцелуй требовательный, с сладким послевкусие долгожданного упоения. Совсем теряюсь в собственных ощущениях.
Мозг отказывается соображать, только движима одним первобытным инстинктом пещерного человека, желаю одного, поскорее вкусить самый смак, воспользоваться удачно подвернувшемся случаем и поддаться искушению.
Хочу, чтоб Виктор стал моим первым мужчиной, именно он и никто другой. Ощущаю нутром он – тот самый, единственный. Только на него реагирует тело, отзывается моментально разжигающейся агонией всепоглощающего желания, расплываясь будоражащими импульсами по всему телу.
Ноги подкашиваются, буквально нахожусь между небом и землей, пребываю в эйфории. Всецело наслаждаюсь моментом. Сейчас существуют только он и я. В голове мутнеет, здравомыслящие мысли окончательно вытесняются полным, смешанных в кучу одних лишь несвязных между собой обрывков.
Поцелуи Громова – старшего настойчивые, требовательные! Губы горят и пощипывают, кислорода совсем не хватает, чувствую, что отключаюсь, абстрагируюсь от реальности, окончательно и бесповоротно даю зелёный свет действиям.
Мы подобны огромному клубку смешанной, наэлектризованной энергии, от которой нужно стремиться держаться как можно дальше, дабы не быть пораженным смертельным разрядом.
Проскальзываю языком в его рот, исследую каждый допустимый участок, задеваю верхнее нёбо, провожу по белоснежным зубам. Истошно стону, отрываюсь и выдыхаю в самые губы мужчины. Вдыхаю, дыхание учащенное, хриплое. Жадно хватаю ртом воздух и вновь поддаюсь вперёд, целую с отчаянием, отдаюсь всецело.
Прикусываю мужские губы, а следом зализываю образовавшиеся раны.
Виктор ведёт ладонями по моему стану, задерживается на округлых нижних полушариях, сжимает их и томно выдыхает у самого моего уха, опаляя невероятно горячим, ментоловым дыханием. Подхватывает под ягодицы, приподнимает вверх, заводит ноги за свою спину, заставляет обвить их вокруг талии.
Разворачивает и несёт ближе к камину, не прекращает настойчивых поцелуев, укладывает поверх высокого, густого и чуть грубого меха темно-бурого медведя, ложится поверх меня. Упирается эрегированным членом прямиком между моих ног. Обуревающее чувство скорейшего воссоединения дарит новую, сильнейшую волну жара внизу живота. Склоняется к губам и впивается в них, с новым чувственным поцелуем, остервенело набрасывается на девственное тело, нагло шарит по нему руками, пытается как можно скорее избавиться от лишнего элемента одежды. Торопливо развязывает незамысловатый узел атрибута сооружённого одеяния, распахивается кусок старой простыни, демонстрируя на обозрение обнаженное, девичье тело. Жадно впитывает глазами каждый изгиб моего стана, платонически гипнотизирует вздымающиеся маленькие дыньки, поспешно льнет к ним, покрывает жаркими поцелуями нежную кожу, вбирает в рот чувствительные горошинки, покусывает и дразнящее водит языком. Сильными ладонями сжимает поочерёдно каждую из округлых полушарий, мнёт их длинными, изящными пальцами. Протяжно выдыхает.
– С ума сойти можно, – поставленный голос срывается на хриплое шипение.
И вовсе, будто мурлычет кот у моих ног.
Запускаю пальцы в растрёпанные волосы мужчины, ерошу их, путаюсь в густоте его копны, оттягиваю пряди назад, прогибаюсь в спине именно в тот момент, когда Виктор уверенно скользит пястью вдоль живота, раздвигает ноги шире и накрывает мой обливающийся соками эпицентр желания своей увесистой ладонью.
Аххх…., вырывается протяжный всхлип.
Вожу руками по массивной, мускулистой спине, слегка царапаю острыми ноготками мягкую кожу, оставляю красные отметины на чувствительной поверхности. Виктор не прекращает терзать затвердевшие соски, поочередно вбирает каждый в рот, прикусывает, оттягивает, украдкой бросает на меня внимательный, жадный взгляд. Громов надавливает пальцами на пылающие огнём участки тела, заставляет вновь прогибаться в спине из-за сладких мучений, стонать от полученного удовольствия. Внизу живота полыхает пожар, ощущаю насколько увлажняюсь, становлюсь невероятно мокрой, просто теку, как дворовая сука, желающая скорейшего соития со своим избранником.
Мужчина умело скользит тонкими пальцами по запредельно мокрым складочкам, нежно ласкает, дразнит и провоцирует на стоны мольбы. Уже не контролирую себя, всхлипываю и вскрикиваю в полголоса. Готова молить, встать пред мужчиной на колени, лишь бы поскорее дал возможность насладиться им сполна, получить всецело и стать лишь его единоверной.
Из головы вылетают важные мысли, о которых непременно не должна была забывать, впадать в беспамятство. Ведь следует сообщить Виктору, что до сих пор являюсь невинной и нетронутой девушкой, но не решаюсь выпаливать необходимые слова, понимаю, что после моего откровенного признания – все прекратится, а я к такому уж точно не готова, не желаю разрывать образовавшуюся поистине сильную, нерушимую связь.
Умелые пальцы четко знают своё дело, растирают до предела возбужденный, пульсирующий клитор. Новая волна возбуждения скрадывается в теле приятным импульсом.
Жестокие губы накрывают мои, преграждая все возможные, истошные возгласы наслаждения. Несколько умелых и настойчивых движений и всхлипываю в приоткрытые уста мужчины, прикусываю нижнюю губу и выгибаюсь, практически становлюсь на мостик. Мне знакомо это чувство и прежде приходилось удовлетворять себя самой, поэтому клиторный оргазм – это не окончательная остановка, жду чего-то большего, настолько сильного из-за чего провалюсь в самозабвенную, лишенную всяческого помысла тьму.
Виктор медленно и аккуратно вводит поочерёдно пальцы в мое узкое лоно, находит нужную точку и берет все в свои руки, подчиняет своей безграничной воле. Доводит до жалобных стонов и трясущихся конечностей.
– Виктор, пожалуйста, – не то говорю, не то посылаю мысленный посыл, – Я больше не могу, прошу!
Нервно еложу под массивным телом, трусь о мужскую грудь, на спине вывожу невидимые узоры.
Громов– старший не в состоянии перечить, его желание ничуть не меньше моего, ловко скидывает чёрные боксеры, высвобождает готовый, стоящий во все оружие агрегат. Вновь укладывается поверх меня, разводит ноги шире, проводит эрегированным членом по мокрым складочкам, постукивает по чувствительному клитору каменным органом. Целует, просовывает ладони под меня, ухватывается за упругие ягодицы, приподнимает, устраивается поудобнее и толкается вперед, врываясь в самое истекающее лоно, растягивает своим внушительным органом мою девственную плеву. Разрывает образовавшийся барьер, лишая меня невинности.
Тугая, острая боль пронзает все тело, морщусь, зажмуриваюсь, до металлического привкуса прикусываю внутреннюю сторону щеки. Знала, что первый раз может быть болезненный, но чтоб настолько. Сжимаюсь, тихо постанываю, пытаюсь собраться в единое целое, настроиться на прошлый лад.
– Какого хрена? – разгневанно вскрикивает Виктор, пытается подорваться с места, отстраниться от меня.
Вцепляюсь в него руками, удерживаю изо всех сил, открываю глаза и безотрывно смотрю в потемневшие, почти чёрные, рассерженные глаза.
Пожалуйста, жалобно скулю, в уголках глаз застыли прозрачные градинки слез, роговица щиплет и горит, а губы начинают подрагивать. Только не сейчас, пусть останется! Не смеет разрывать нашу связь.
– Пожалуйста, – нервно сглатываю, одинокая слезинка скатывается по щеке.
Мужчина смотрит не моргая, в его взгляде застыло непонимание, сменяющееся сожалением.
Катя, ты…, прикладываю указательный палец к губам Виктора, не хочу слышать, о чем он думает, что хочет сказать.
– Не надо, – впиваюсь в мужские уста, подаюсь вперёд тазом, хочу возобновить начатое.
Виктор медленно погружается внутрь, а я уверенно подставляю бедра. Боль присутствует, никуда не делась, но уже не такая жгучая и нестерпимая. Плавные, покачивающиеся движения дают возможность свыкнуться с его величиной, привыкнуть к ощущениям, а после, когда уже сама начинаю подмахивать движениям. Ускоряемся, превращая медленный, размеренный секс в дикие скачки рандеву.
Мужчина клеймит меня, дико трахает, вбивается на всю длину. Толчки не прекращаются ни на минуту, хлюпающий звук, частые вздохи и стоны наслаждения разрушают тишину небольшого жилища.
Стону, кричу, но совсем не от боли, а от впервые открытых ощущений, не могу поверить в происходящее, реальность смешивается с забвением. Выгибаюсь, сжимаю густой мех в руках, мокрые от проступившего пота тела поблёскивают в тусклом освещении. Подстраиваюсь под уверенные движения, ритмично двигаюсь с мужчиной в унисон. Задыхаюсь от переполняющих ощущений, просто невероятное и не поддающееся описанию чувство.
Громов вертит мной как хочет! То поворачивает набок, то приподнимает в воздух и вбивается в податливое тело, удерживая незначительный вес на своих руках, то ставит раком, приказывает прогнуться в спине. Лицом упираюсь в холодный, деревянный пол, максимально выставляю задницу вверх, позволяю брать самым жесточайшим образом. Уверена, завтра не смогу нормально ходить, а из-за ночных, неаккуратных толчков ещё долгое время не смогу заниматься любовью, но ведь это будет завтра, а сегодня готова наплевать на все, теряюсь где-то между мирами.
Движения становятся резче, мужчина отвешивает весьма увесистый шлепок по ягодице, место удара горит, а на задницу вновь обрушивается череда звонких ударов, не прекращая не щадящих толчков. Запускает свободную руку в густоту моих волос, наматывает на кулак и тянет на себя, прижимая мокрой спиной к своей груди, сжимает длинными пальцами хрупкую шею.
Кто мог подумать, что Виктор настолько горяч, свиреп в постели. Хватает ладонями покрасневшие ягодицы, утробно рычит и ускоряется. Совершенно дикий и развратный мужчина. Он будто пещерный человек, знает лишь одну наводку – брать своё сполна.
Тяжело дышу, толкаюсь назад, двигаюсь в неком правильном тандеме с Громовым. Живот скручивает в тугой жгут, пальцы на конечностях немеют, яркая вспышка мелькает в глазах, тело пробивает дрожь. Просто трясусь, как в приступе эпилепсии, огненной лихорадке. Внутренне пульсирую, сжимаю плотным кольцом каменный член Виктора, слышу сквозь померкшее сознание отборный мат, ощущаю как по моей спине рассекается что-то невероятно горячее.
Глава 33
Виктор склоняется ко мне, нежно целует между лопаток, утыкается лбом в мокрую спину, тяжело дышит. Сама не могу прийти в себя, выровнять дыхание, сердце стучит в грудной клетке как сумасшедшее, будто только что прыгнула с парашютом и испытала прилив дикого адреналина. Но чувство испытанное ранее куда круче и масштабнее.
Тело дрожит от перенапряжения, судороги прекратились, но внизу живота до сих пор продолжают порхать счастливые, удовлетворённые бабочки, задевающие мягкими крыльями внутренние стенки.
Мужчина поддерживает меня, помогает опуститься всем телом на густую, слегка жестковатую шкуру, отстраняется и временно пропадает. Разгорается новое чувство негодования. Почему посмел оставить, после всего произошедшего. Утыкаюсь лицом в твёрдую поверхность, часто дышу. Надеюсь, лишь на то, что в скором времени Виктор вернётся.
