Текст книги "Destino. Кровь решит за нас (СИ)"

Машина времени.

Часть 1

Глава 1

20xx год

1 августа

Воскресенье

Нина открыла корзину с бельем, вынула рубашки Игоря. Машинально принялась проверять карманы. Итак, улов ушедшей недели: волосы женские двух цветов (скатала, выкинула); булавки четыре мелких (это секретарша, она все к гадалке шляется, за… задолбала, короче); губная помада опять же двух цветов на лацканах (не страшно, так сделать и она могла). Почистила, отделила светлые от темных, кинула в машинку первую партию, насыпала порошка. Внимание привлекли молочные брюки, точнее довольно неприятное пятно на кармане. Нина прищурилась, склонилась к корзине, достала, аккуратно двумя пальцами залезла в карман и вынула использованный слегка прилипший к ткани презерватив. Поднесла к глазам, сморщилась. В животе зародилось отчаяние, злость, раздражение. Любить Игоря она устала еще года два назад, поэтому больно сейчас не было. Все страдания, метания и слезы остались в прошлом. Они продолжали жить примерной семьей, потому что так было выгодно им обоим, так было лучше для сына… Но черт дери! Это уже слишком!

Нина стиснула зубы, чеканным шагом дошла до мусорки, швырнула отвратный предмет и вымыла руки. Обернулась. Стирает, готовит, содержит этот дом. А зачем? Саньке восемнадцать. Неужто, он не поймет мать? Он умный парень, все видит, все знает. Нет. Хватит!

Женщина вернулась к машинке, вывалила белье, что было грязным, перемешала. Взяла пустую корзину, вышла в гардеробную, свалила все чистое мужское, что неделю назад собственноручно стирала и отглаживала, добавила к общей куче на кухне, снова перемешала, запихнула обратно. Поместилось не полностью, и ладно, остальное подвинула ногой валяться рядом. Вышла в гостиную, набрала номер сына.

– Сань, привет.

– Привет, мам, – осторожно начал парень. Ну, еще бы. Думает, она его попрекать начнет или что другое.

– Сань, знаешь, я тебя люблю!

– Все, мам, я еду! – раздались короткие гудки.

– Сань… – Нина зачем-то подула в трубку. Не помогло. Вот о чем думала? Набрала снова.

– Сань, это я так просто…

– Я уже за рулем, мам, все, – снова отключился.

Она чертыхнулась, сердито прошла на кухню, достала коньяк и рюмку, выбралась во двор. Ночной теплый воздух окутал уставшее тело. Вокруг уличных фонарей собрались стаи мошек и ночных бабочек, возле забора надрывались сверчки. Женщина глубоко вдохнула запах лета и, спустившись со ступеней, добрела до садовых качелей. Как же потрясающе хорошо на улице! А она и не думала, она для чего-то стирала. Откинулась на спинку и уставилась на прозрачное звездное небо. Большое черное полотно с маленькими яркими дырочками звезд, и млечный путь. Когда-то в молодости, она обожала просто лежать на земле и смотреть на млечный путь. Отвинтила крышку, налила, выпила залпом, затем оглядела бутылку, рюмку, подумала, пожала плечами, отставила мелкую бесполезную сейчас стекляшку в сторону и глотнула из горла. Жидкость приятно обожгла горло. Нина вынула китайскую шпильку из прически, распустила волосы, взлохматила.

– А-а-а, – тишину позднего вечера разрезал шум трассы и теперь ее собственный блаженный стон. – Как ж хорошо…

– Мне нальешь?

Женщина подпрыгнула. Так умел только ее сын. Появиться из ниоткуда и сказать нечто неправильное так, что невозможно сопротивляться. Даже его отец никогда так не умел. Лет с двенадцати избалованный единственный сын Санька стал неуправляем с точки зрения матери, и тогда Нина научилась с ним авторитетно дружить. Поначалу было тяжело, но потом ребенок втянулся, осознал, принял и понеслось как по накатанной. Женщина порой с ужасом наблюдала за тем количеством девушек, что вешаются на него. Деньги, ум, красота, молчаливость. Все – это ее Санька. И они летели как пчелы на мед. С одной стороны в душе жила странная гордость, с другой – страх за него. Нине совершенно не хотелось вырастить второго Игоря. Она похлопала ладонью рядом с собой.

– Садись, – отсалютовала бутылкой. – Ночь и ты снова в черном.

Парень не обратил внимания на слова, подошел, сел.

– Так нальешь?

– Ты еще за рулем сегодня? Тогда нет.

– Наливай. Пусть катятся. Что случилось? – он забрал из рук матери бутылку, поднял с земли рюмку, налил, выпил.

– Ничего, Сань, – она вернула себе вожделенную янтарную жидкость, приложилась к горлу. – Все. С тебя достаточно. Я и так не знаю сколько ты пьешь там, со своими друзьями.

– Много, – честно ответил парень.

– Очень обрадовал… да.

– Мам, просто скажи, кто на этот раз? Понятно не секретарша. Кто?

Нина удивленно уставилась на сына. Ее поразило все. Холодный взгляд в свете тусклой лампы у входа, холодный голос и абсолютное спокойствие.

– Не знаю. Просто устала, – честно ответила она. Санька обнял мать, взлохматил длинные волосы на макушке.

– Ну и чхать на него. Достал. Переезжай ко мне!

Нина растерялась. Год назад с ее и маминой инициативы сыну подарили отдельную квартиру. Игорю тогда на всякий случай не позволили вложить ни копейки. Женщина вздохнула. Нет. Не годится.

– Это твоя жизнь, Сань. Я не буду в нее вмешиваться.

– Мам, чего за бред? Нормально питаться начну, ты сама говорила…

Нина с удивлением взглянула в зеленые глаза сына. Это был самый действенный аргумент, и он знал об этом, а значит не просто проявлял вежливость или жалость. Санька и в самом деле предлагал выход. Она перевела все тот же пораженный взгляд на дом, который последние десять лет холила и лелеяла. Разбила цветник. Столько трудов. Игоревские партнеры на званых праздниках восхищались, жали руки и договаривались, договаривались…

– Мам, помнишь как в фильме? Подними вверх руку, опусти резко вниз…

– Ну и х-х-хрен с ним! – обрадовалась женщина. В голове было удивительно светло и легко. Решение пришло само. Сын помог. Поразительно!

– Сань, – она обняла своего ребенка. – Откуда только ты у меня такой?

– Да, я вот все надеюсь, может, ты папику хоть раз изменила восемнадцать лет назад.

Она возмущенно подскочила с качелей.

– Шучу, – прошипел парень.

– Вот шуточки у тебя, – оба прекрасно поняли, что он говорил по большей части серьезно, в голосе скользила злость. Снова вздохнула.

– Дай бутылку.

– Обойдешься. В Японии совершеннолетними считаются с двадцати одного.

– О! Ма-а-ам, – закатил глаза парень. – Ладно. Поехали?

– Куда? – не поняла женщина.

– Как куда? Ко мне. Собирайся давай.

– А… а… – Язык перестал ворочаться сам собой. А действительно, что мешает-то?

Санька поднялся сам, потянул за локоть мать.

– Пошли, чемодан твой собирать.

– В тебе коньяк!

– Такси вызовем, машину утром заберу. Заодно с батей обсужу насущные проблемы.

– Какие?

– Твой переезд.

У Нины сложилось стойкое ощущение, что она ребенок, которого собирают завтра в школу.

– Откуда у тебя такой характер?

– Недели через две отойдешь, глянешь в зеркало и поймешь, – усмехнулся парень. – Идем.

Полтора часа спустя Нина лежала на диване, смотрела в потолок и размышляла о бренности своего бытия, о предательстве мужа и о сыне, в основном, о сыне. В груди плескалось абсолютное чувство любви гордости и восхищения. Надо же. Она, оказывается, умудрилась вырастить человека, на которого можно рассчитывать в трудную минуту. С ума сойти! Пусть взглянет тот, кто сказал, будто баловать ребенка плохо? Ребенка надо любить, давать пример, разговаривать с ним, убеждать, помогать, убивать лень, а научится всему в жизни он сам. Кажется, ее тактика принесла плоды. Хотя… кто знает? Может всего-навсего везение. Тоже вариант.

Нина повернулась на бок. Сна ни в одном глазу. Вспомнилось знакомство с Игорем. Ей тогда было как Саньке сейчас, а будущему мужу уже двадцатник. Сын партийных родителей. Студент, но уже тогда работающий студент. Младше, да, немного. На глаза навернулись слезы, вздохнула, повернулась на спину, отогнала паршивые думы. С утра к Игорю на работу, встречаться с ним после учиненного погрома одежды, смотреть в глаза всем бабам, что за ее спиной желали развода. Нина с ужасом представила себя там, стало дико жаль себя. Надо позвонить маме. Что она скажет? Женщина знала и так. Скажет, что давно просила сменить работу.

– Дура! – в сердцах прошипела, подскочила с дивана, вышла на открытый балкон. Прохладный ветер освежил лицо. Нет. С утра она не выйдет в офис. Пусть Игорь сам разбирается, он владелец в конце-концов. Не ее это проблемы теперь, она ему ничего не должна, все что была должна, давно отработала. С души свалился очередной камень, стало хорошо.

– Мам?

Она резко обернулась.

– Ты чего не спишь?

– Не могу. Сань, я работу сменю.

– Само собой, мам.

Нина вдруг подумала.

– Сань, ты иди ложись, спи, тебе самому с утра рано. Я одна нормально, только дай сигарет.

– Я не курю.

– Знаю. Но есть коллекционная евро-пачка лм на холодильнике для друзей.

– Ой, мам, – парень снова правдоподобно закатил глаза. – Ты иногда меня пугаешь.

– Не переживай, сын. Ты меня чаще.

Санька засмеялся.

– Еще что?

Нина задумалась.

– Кофе. И одолжи свой айпод.

– Ты вряд ли такое слушаешь, – парень с сомнением покачал головой. – Подождешь пока найду тебе новую музыку?

– Нет. Хочу твою!

– Ну смотри…

Исчез, спустя минуту принес плеер, сигареты с зажигалкой, заварил растворимый кофе. Нина поблагодарила ребенка, отправила спать. Понюхала напиток, поморщилась. С новой зарплаты купит сюда кофеварку. Это ж жуть что.

Поставила чашку на столик, вставила наушники, включила, отрегулировала громкость, закурила, перегнулась через перила. Да. Так определенно лучше. Первые пятнадцать минут музыка и правда была ужасна, а потом… потом ей понравилось.

“Come as you are, as you were

As I want you to be

As a friend, as a friend, as an old enemy

Take your time…” – пел хриплый голос в ушах. Нина взглянула на экран. Nirvana. Хорошее название, подходящее, да и музыка подходящая. Глотнула кофе, затянулась. Кажется, она на деле начала впадать в нирвану. Как ж хорошо!

Захотелось вдруг вновь стать молодой, вернуть свои восемнадцать, плюнуть на молодого перспективного красавчика, мечту девчонок всего факультета, и пойти иным путем, своим собственным. Нет. Тогда бы у нее не было Саньки. Лучше так. Переспать с Игорем и после залета уйти. Ведь могла же. Могла, да не сделала. Обидно осознавать ошибки юности. Стоило бы догадаться о маячевшем будущем, несмотря на свои годы дурой-то не была, горбатого могила исправит, но ведь влюбилась, жить не могла, глупая.

В браке было много хороших мгновений, но болезненных, убивающих любовь на корню все же больше, и они перевесили чашу. Так-то. Наказала сама себя. В клуб бы что ли. Как на зло, ни одной подруги рядом, а те, что есть, живут далеко, у них свои семьи.

– А и х-х-хрен с ним. Одна схожу, – прошептала в темноту женщина. Докурила, выпила кофе и ушла в кровать, наушники вынимать не стала.

Глава 2

2 августа

Понедельник

Сознание не по собственной воле вернулось в бренное тело. Саша, не глядя, нащупал телефон, выключил будильник, потер глаза, сел. Вспомнились события вечера, парень улыбнулся. Наконец-то ушла! Как давно он хотел ее забрать. Только кремний же, что решила – не свернешь. Решила, что сыну нужна семья и на тебе… хорошо, передумала. Услышав в трубке ее усталый голос, он все прекрасно осознал, обрадовался, понял, что действовать желательно немедленно, иначе она со своим сверх развитым самоанализом вернется к старым рассуждениям и успел. Замечательно.

Парень нехотя поднялся, умылся, вышел в зал. Мать спала крепко, немного хмурясь во сне. Он осторожно вытащил наушники, накрыл повыше одеялом, тихо переоделся, сбежал по лестнице на улицу, подставил лицо солнцу и еще пока прохладному ветру. Хороший день начинался.

С удовольствием представил физиономию отца, собирающегося с утра на работу. Вчера краем глаза зацепил погром на кухне, сейчас великому начальнику одевать будет нечего. Она со злости даже галстуки в грязное белье намешала. Молодец мамка. Давно бы так! Включил музыку, побежал.

Мысли прыгнули на работу. Саша мельком глянул на часы. Разговор с отцом не обойдется парой слов. Вечером уйти из офиса придется попозже. В кармане задребезжал мобильный. И кто это такой умный? Решил не обращать внимания. Не вышло – некто настырно названивал. Не глядя вынул трубку, нажал соединение и на выдохе рявкнул:

– Да?

– Не кричи на меня, – промурлыкал мелодичный голос Наташи. – Бегаешь что ли? Али секс-марафон с утра?

Санька прорычал в трубку нечто нечленораздельное.

– А попонятней.

Дыхание сбилось. Парень пошел шагом, глубоко вдохнул, выдохнул.

– Зараза приставучая! Бегаю я! Чего надо?

– А-а! Ну так бы сразу и сказал. Санечка, а сходи со мной на концерт.

– Где твои подружки?

– А мои подружки Рики Мартина любят, а не Чижа!

– И поэтому я должен занять их место.

– Ну Санюш, ну пожалуйста-а-а, – затянула наглая девица. – Ты же мой единственный друг! А я одна не могу ходить, сам знаешь, даже если оденусь совсем хреново.

Парень знал. Прекрасно знал. Наташка была самым красивым, самым сексуальным, самым умным и самым невезучим созданием в мире. Если где-то в радиусе километра вкруг нее без дела болталась неприятность, то она, неприятность, спешила прилипнуть к девчонке. Сколько он с детства из-за Натки синяков получил – не счесть.

– Когда?

– Ура! – гаркнула она в трубку. – Я знала, что ты не откажешь! Завтра. Билеты у меня на двоих…

Саша внимательно выслушал место и время, убрал телефон в карман, глянул на часы, матюкнулся, время пробежки сократилось сегодня на десять минут. Вот точно неприятность ходячая! Телефон снова задребезжал. Да, что ж такое-то!

– Чего еще, козявка?

– Сын?

Саньку как водой ледяной окатило.

– Привет, пап. Не посмотрел что это ты. Что-то случилось?

– Я мать не могу найти. Телефон у нее выключен и твоя машина здесь. Ничего мне сказать не хочешь?

– Машину я заберу сейчас, а мать ушла ко мне. Остальное не по телефону. Приеду, поговорим.

– Ну, приезжай…

Тихо зашел домой, мать еще не проснулась, залез в душ, сварганил бутербродов, вызвал такси, бегом перекусил, оделся, снова спустился вниз к старенькой убитой шестерке. В полном молчании додребезжали с водителем до двухэтажного родительского дома. Санька расплатился, вылез, поглубже вздохнул, заранее успокаиваясь, и решительно зашел в ворота.

Отец ждал его в качелях, в которых вчера обнаружилась Нина.

– Что происходит?

– Развод, – холодно произнес сын. Толком он не знал, мать-то, наверное, и не задумывалась еще. Впрочем, не важно.

– Развод? Как же так.

Парень обратил внимание на помятую одежду, сдержал смешок. Отец никогда не носил не отглаженных вещей, Нина всегда гладила, а как сам – так лень взяла. Небось, и не в курсе, где утюг лежит. Еще и святую невинность корчит.

– Пап, давай без вот этого. Я – не мама, я в курсе вообще абсолютно всего. Уходит и хорошо. Ты теперь сможешь жить так, как всегда хотел, и не скрываться. Все, пока, пап.

– Да как ты…

Саша развернулся и направился к калитке, потом подумал, обернулся, бросил через плечо:

– Доска справа в гардеробной, утюг там же, на верхней полке. И еще, пап… стиральная машинка на кухне.

Парень бегом захлопнул калитку, залез в машину, завел. Пора и честь работе отдать.

***

Нина выплыла из абсолютно черного небытья, голова гудела. Единственная эмоция в душе – пофигизм. Пощупала уши. Пусто. А где плеер?

– Са-аня, – позвала она, особо не надеясь никого услышать. Какова вероятность, что она проснулась раньше? Да никакой. Повернулась на бок, открыла глаза, дотянулась до телефона, включила. Время – первый час.

– Твою ж мать! – резко спрыгнула с дивана. Трубка, словно живая, среагировала на ее возмущение знакомой мелодией детского хора, виртуозно выводящего нетленное “we will rock you”. – Да, Сань?

– Проснулась?

– Только что.

Сын на том конце усмехнулся.

– Я на работе. Бутерброды в холодильнике. Там есть масло и яйца, пожарь себе. Кофе, знаю, хреновый, мам, но какой есть. С папкой я поговорил с утра, так что можешь не звони…

– Ё мое! Сын! Кто из нас двоих старше?! – возмутилась женщина. Сон как рукой сняло.

– Пока я, а там посмотрим.

– А подзатыльник?

– А дотянешься?

Нина засмеялась, услышала ответный смех в трубке.

– Ну тебя.

– Я тебя тоже люблю, мам.

– Язва.

– Бабушке мне позвонить?

– Не надо, я сама.

– Ладно, я побежал. Вернусь в десятом, может позже. Если что, звони, – положил трубку. Нина возмущенно фыркнула. Это уже как-то чересчур.

Поднялась, прошла в ванную. Теплый душ – самое оно сейчас. Понежиться, погреться и подумать. Нина не раз ловила себя на том, что растерянность или напротив злость проще всего снималась водой. Вода расслабляла, дарила спокойствие, помогала собраться с мыслями и решить проблемы. Конечно, с последним она намеревалась повременить, да и думать о проблемах не хотелось. Вместо этого Нина поразмышляла о новой кофеварке, о лице Игоря, с утра собирающегося на работу, о сыне. Больше всего о сыне и о том, какой он замечательный.

Налюбовавшись на свое отражение в маленьком зеркале и придя к выводу, что все еще ничего так, красивая, женщина покинула ванную. Готовить не хотелось, обошлась кофе и бутербродами. Снова взялась за телефон, набрала знакомый номер.

– Да?

– Ма-а-ам, – по-детски протянула Нина. – А я от Игоря вчера ушла.

Тишина.

– Ма-ам?

– Что “мам”? – спросила сурово пожилая женщина.

– А… – растерялась Нина.

– Вот тебе и “а”! Я тебе сколько раз говорила? Отчаялась уже! У Саньки?

– У него.

– Умница моя!

Женщина облегченно выдохнула.

– Ты меня напугала!

– Тебя напугаешь! Как же! Сиди в квартире. Мы сейчас с Андреевной к тебе приедем. Отмечать будем. Жди.

– Жду.

– Тебе коньяку или сразу водочки?

– А давай и того, и другого!

– Вот это мой ребенок! Все. Едем.

***

Санька припарковался возле дома, заглушил двигатель, взял с заднего сиденья рюкзак, пакет с продуктами, вышел из машины, задрал голову на свои окна. На кухне горит свет. Не спит еще. Хорошо. В магазине долго проторчал, соображал что купить, себе-то он особо не церемонился, а с мамкой иначе. Звонить не стал. Ей и так сейчас хреново, еще он с тупыми вопросами приставать начнет, в итоге обычные десять минут переросли в сорок. Ничего, если понадобится, сам приготовит. Парень вздохнул. На мозг накатила волна усталости. Тяжелый месяц предстоит.

– Я подобно собаке, – прошептал Санька. Прохожий мужчина на мгновение удивленно обернулся и вновь отправился своим путем.

Квартира встретила его устойчивым запахом спирта и нестройным воем трех пьянющих женских голосов. Парень кинул рюкзак с пакетом на пол и, не разуваясь, выглянул из-за косяка на кухню, поморщился от некатинового марева.

– Мир дАлеко далекО виден в окошках узких! Русские рубят русских! Русские рубят русских!

Сморщился. Это вот надо же. Три в хлам бабы на его уставшую голову.

– Внучек! – бабушка первая заметила Саньку и резво выскочила из-за стола. Парень стойко вытерпел поцелуи в лоб и щеки. – А мы вот тут гуляем.

– Я вижу, бабуль, – скептически проговорил он.

– Ой, не будь такой занудой. Как работа?

– Ребенок, прости, – обернулась на табурете с несчастным видом мать. – Они сами пришли.

– Здравствуй, Саш, – привстала с места бабушкина соседка и по совместительству лучшая подруга.

– Добрый вечер, Анна Андреевна.

– Не виноватая она, – передразнила бабушка знаменитый фильм, хмуро покосившись на дочь. – Давай разувайся, заходи, ужин давно стынет.

Понятно. Позвонить все же стоило. Парень пожал плечами, скинул кеды, взял пакет, выгрузил продукты в холодильник.

– Танюш, надо бы честь знать, детям спать пора.

– Ань… Ты… Эх, – махнула рукой бабушка. – Санёк!

– А? – откликнулся внук от тарелки с лагманом, в которую дорезал свежих овощей.

– Вызови дамам такси.

– Сейчас, – он бегом загнал в рот макаронину и выудил из кармана телефон. Радоваться отъезду бабушки, конечно, нехорошо, но… Но вытерпеть эту женщину, в свои семьдесят умудряющуюся проявлять небывалую активность двадцать четыре часа в сутки, было сложно в любом случае. Саша заранее пожалел таксиста, которого бабуля обязательно возьмется чему-нибудь научить.

Машина простояла внизу больше двадцати минут в ожидании своих пассажирок. Внук под руки проводил обеих женщин до серебристой девятки, усадил по очереди назад, назвал таксисту адрес, попытался вручить деньги, увернулся от затрещины, обиженно фыркнул и отказался от идеи быть обходительным. С тихим скрипом шин, автомобиль отъехал, Саша проводил ее усталым взглядом и отправился домой, прыгая через две ступени сразу. Пользоваться лифтом не стал, восполнив утреннюю нагрузку.

Мать сидела на кухне, болтая ногой, и философски раскуривала очередную сигарету. Парень прошел, открыл окно, забрал из тонких пальцев вредный предмет.

– Своих купили?

– Да-а. Сань, – тихо позвала женщина.

– Что?

– Когда ты бросил? В позапрошлом году постоянно находила у тебя в карманах.

– И постоянно утягивала.

– Не утягивала, сын, конфисковала. Так когда?

– Как один жить стал, так и бросил.

– Из-за девочки какой?

Санька закатил глаза. Иногда она была отличным другом, но иногда ужасно приставучей матерью!

– Нет. Причем тут девочка? Я все как-то больше девушек предпочитаю…

– Саня!

– А чего “Саня”? Захотел и бросил. Можно подумать, сложно!

Нина тихо вздохнула. В затуманенный алкоголем мозг проникла последняя фраза ребенка и укоренилась там. “Можно подумать сложно”. Как странно, а ей сложно. Или это бравада? Только сейчас женщина обратила внимание, что в руках у нее пусто, мгновение спустя дошло почему.

– Не нужно меня опекать, сын. Я большая тетенька.

– Я и не опекаю, я хочу помочь. Все. Пойдем спать. Меня вечером завтра не будет.

– Свидание?

– Нет. Друг помощи попросил.

– Какой друг?

– Натка.

Нина улыбнулась.

– Наташенька! Как там ее папа?

Санька пожал плечами.

– Нормально.

– Ну, ты расспроси завтра поподробнее.

– Обязательно. Пошли спать.

– Ага…