
Текст книги "Взгляни на меня (СИ) "
Автор книги: Евгения Чепенко
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Глава 7
За доли секунды его обеспокоенное лицо оказалось в нескольких сантиметрах от моего. Ласковые зеленые глаза внимательно вглядывались в мои черты. Теплые ладони придерживали за плечи.
– Я вспомнила! Ты – Илья!
Черная бровь удивленно приподнялась.
– Нет. Не в том смысле, что имя забыла. В смысле я тебя видела, точнее себя в тебе… – Я запнулась. – Короче, ты спасал тех людей на этом, как его! Дощаник! А дед Федосей, его дочка и потом еще кто-то… они тебя утопили… от страха. И там еще лошади были… и остров, и водоросли… – У меня закончился воздух, я глубоко вздохнула.
Илья молчал, только нахмуренные брови выдавали его беспокойство.
– Где ты это видела?
– Во сне. В день поездки. Это правда все? Да?
Он обнял меня. Сейчас я ощутила его тело каждой клеточкой своего, оно казалось таким реальным и живым.
– Что еще ты видела?
Я во всех подробностях описала свое странное сновидение. С каждым словом Илья становился мрачнее тучи.
– Так это правда? – закончила я.
Он никак не отреагировал на мой вопрос, хотя этого и не требовалось. Я уже знала ответ, чувствовала. В груди теснилась смесь странных эмоций: благодарность за многочисленные спасения меня, моей семьи, и сочувствия его боли, которую он пережил когда-то и сейчас волей неволей по моей вине вспоминал. Никогда ни к кому не испытывала такого. Это как впервые в жизни выпить бокал Кагора терпкого, густого, сладкого. Вина меж тем перевернула жалость в безграничную нежность.
Никогда не думала, что стоять вот так посреди ночи в объятиях малознакомого парня, так приятно!
– Сколько тебе лет?
– Фактически или физически? – он положил подбородок на мою макушку.
– И так, и так.
– Двадцать было, сто пятнадцать минуло. Отец тогда как раз "Ниву" с города привез. Девяносто пятый год был.
Я нахмурилась.
– В магазин в том году приносили собрание номеров за три года.
Илья засмеялся.
– Ну вот, а я думал, буду знаниями сейчас блистать, рассказывать что такое, да как…
Я оторвалась от него и взглянула в лицо.
– Ты всегда беззвучно смеешься?
Он пожал плечами.
– Ложись спать. Утром поговорим.
– Не хочу спать.
Илья озорно прищурился.
– Сама ляжешь или мне заставить?
Я вспомнила эпизод на кухне, трех громил и решила, что лечь лучше по собственной воле. Надежнее как-то. Я гордо вздернула подбородок, развернулась и рухнула на раскладушку, о чем последняя не преминула известить весь двор жалобным скрипом. Илья исчез из поля моей видимости, не было слышно ни звука, но в душе жила твердая уверенность, что он сейчас посмеивается над "охраняемой". Ну и ладно. Постараюсь уснуть.
Сквозь дрему я ощутила нежное прикосновение к щеке. Замутненное сознание точно знало, что этого прикосновения опасаться не стоит, оно принадлежало самому замечательному человеку (или не человеку) в мире. Колечко на шее вторило теплу ладони Ильи. А потом я вновь погрузилась в знакомый колодец и падала, падала, падала…
– Машка! Маша! Блин! Маш! Кончай дрыхнуть! Солнышко встало!
Я нехотя приоткрыла один глаз. Надо мной возвышалась торжествующая бодрая Танька.
– Чего тебе? – просипела я и накрылась простыней с головой.
– Пошли! Купаться хочу!
– Ты же обгорела.
– Да, почти прошло уже! Я на пляж хочу! Пойдем!
– Очаровательная девушка, – тихий глубокий голос заставил меня не к месту хмыкнуть.
– Я ж говорила, она деятельная очень. Это я – лентяйка.
Танюха сдернула с меня простыню.
– Ты чего там бубнишь?
– Говорю, оккупируй бабулю с Муркой! Я спать хочу.
Сестра расстроено прищелкнула языком.
– Ты уверена?
– Блин, Тань! Я тебя люблю, но не сейчас! Ладно?
– Ладно. Пойду к бабушке. Но завтра я тебя растолкаю!
– Ага, – полцарства за затычки для ушей.
Сестренка на цыпочках покинула лоджию и тихонько прикрыла за собой дверь. Илья рассмеялся.
– Хорошо ушла.
Я фыркнула.
– Не смейся над моей сестрой. Ей скучно.
Он склонился ко мне. В поле видимости попала знакомая ясная зелень глаз, только вверх ногами.
– Спи.
Я высунула язык, повернулась на бок, закрыла глаза и спустя несколько минут задремала…
Солнечный луч весело заполз на мою подушку и ослепил сквозь закрытые веки. Я нехотя вернулась к реальности. Да и пора уже. Судя по часам, время близилось к полудню.
– Ночь на выдох, день на вдох, – процитировала, потянувшись.
– Хорошая песня.
Я улыбнулась.
– Других не слушаю. Где бабушка?
– Там на столе записка.
И все-то он знает! Я прошлепала босыми ногами на кухню и развернула листок с подписью "Маша".
"Ушли на пляж. Вернемся к пяти".
Кратенько так. Зевнув, я отправилась в ванную. Илья уже стоял там. Глаза его горели хулиганством.
– Кыш! – я махнула рукой в сторону двери.
– Зачем? – он недоуменно приподнял бровь.
– Сто пятнадцать лет на мудрость никак не повлияли, да?
– Ага, – уголок рта приподнялся в сногсшибательной ухмылке. За один только его вид можно было бы позволить остаться. Я ужаснулась своим мыслям и тут же покраснела.
– Ты о чем таком сейчас задумалась? – ожидать, что он не заметит… как же!
– Ни о чем, – поспешно соврала я.
Он понимающе покачал головой, оттолкнулся от стены, нарочито медленно приблизился – теперь полыхали не только мои щеки, но и уши – и, склонившись к уху, тихо прошептал:
– Только не поскользнись.
Я сдернула с сушилки желтое махровое полотенце. Дверь ванной закрылась с тихим щелчком. Оглянулась на всякий случай, мало ли. Илья, когда захочет сквозь стены да людей проходит, что ему дверь из ДСП? Быстро разделась, залезла в ванную, задвинула штору и включила душ. Теплые струи воды расслабляли. Я забыла про свои опасения и погрузилась в ванильную пену геля для душа. Закрыв глаза, тщательно намылила лицо, смыла, приоткрыла веки и наткнулась на сальный взгляд маленьких припухших глаз с покрасневшими белками. Из стены в нескольких десятках сантиметров от меня высунулось одутловатое лицо со сломанным носом и этими самыми неприятными глазками. Я истошно завизжала и отпрянула назад, едва не свалившись. Лицо тут же скрылось там, откуда явилось, а в ванной напротив меня уже стоял Илья и придерживал за плечи.
– Что? – его спокойный тихий голос привел в чувство. Я судорожно сглотнула.
– Там прямо в стене… противное лицо было. Он меня разглядывал.
– Где?
Я жестом указала. Илья отпустил меня. Я попыталась ухватить его за рукав, но наткнулась на пустоту.
– Не уходи.
Он оглянулся и на ходу кинул:
– Я быстро.
Я встала под воду и попыталась поскорее смыть с себя пену.
Илье и вправду хватило нескольких секунд. Он вернулся и вгляделся в мое лицо.
– Больше не появится. Обещаю.
Я кивнула.
– Кто это был?
Парень закусил нижнюю губу. От меня не ускользнул мимолетный взгляд, которым он окинул мое тело.
– Давай ты сначала отсюда выйдешь. Мне подождать за дверью или внутри?
Я взвесила все "за" и "против".
– Внутри.
Он скрылся за шторой. Сквозь целлофан я отчетливо видела его широкую спину в свободной белой рубашке. Если бы существовали марафоны по быстрому принятию душа, я была бы победителем. Изредка поглядывая на спасительную спину своего хранителя (слово пока с трудом шло на язык), я вытерлась и оделась в просторную отцовскую футболку.
– Все. Можешь поворачиваться.
Илья молча исчез в двери. Я пошла следом. Почему он не говорит? В гостиной никого, я заглянула на кухню, он сидел за столом, подперев кулаком щеку.
– Кто это был?
Зеленые глаза внимательно изучили меня с ног до головы.
– Я не один такой, милая.
Я пропустила мимо ушей ласковое обращение.
– Он такой же как ты?
– Не совсем. Тоже мертвый, в остальном слабенький.
– Это как?
– А так, он и поднять ничего не может. Пустой дух.
– А ты?
– А я при жизни еще знахарем был.
– Знахарем? – мне так и придется из него по слову вытягивать?
– Лечить мог. Души видел.
– Видел, как я тебя сейчас?
– Почти. Ты головой ударилась, а я с рождения их видел.
– А мы все после смерти вот так…
– Нет. В основном люди рассеиваются, растворяются в природе, окружающих. Некоторые привязываются к одному предмету или зданию, например. Иногда частично.
– Частично?
– Ну… это как просматривать один кадр из фильма снова и снова.
– Момент его смерти?
– Или ее, – он поморщился. – Но это редко. Хотя встречается.
– А этот в ванной?
– Забудь. Он больше не появится, – Илья откинулся на стуле. Поза хищника расслабленного, но всегда готового к прыжку.
– Кто он такой?
– Понятия не имею. Я не спрашивал.
Стальные нотки в его голосе заставили меня насторожиться.
– Где он сейчас?
– Нигде. Растворился.
И снова холодное спокойствие.
– То есть как бы умер? – осторожно спросила я.
– Да.
– Ты его… – Я во все глаза смотрела на, как мне казалось, самого доброго в мире парня. Он равнодушно пожал плечами.
– Но он же ничего толком мне не сделал…
Его зрачки расширились, превратив ясный зеленый свет в черный.
– Как думаешь, со сколькими женщинами раньше он проделывал такой фокус. Если ты что-то можешь, это не значит, что ты безнаказанно будешь делать.
Я прикусила язык. Не я погибла, спасая полтора десятка совершенно чужих людей и скот, а значит не мне судить.
– Илья, – я опустилась напротив.
– Да?
– А хоть кого-нибудь ты тогда смог спасти.
Взгляд его смягчился.
– Погибли шестеро, включая меня. Дощаник одним боком на мель сел. А меня так и вынули с тремя трупами на шее. Потом долго местный врач мучился, отлепляя их окостеневших.
Я пожалела о своем неуместном любопытстве:
– Пойдем погуляем. А то дома сидеть летом как-то скучно!
Он улыбнулся. Я успела привыкнуть к мгновенной смене его эмоций.
– Куда пойдем?
– На дикий пляж.
Глава 8
Прохладный ветерок приятно шевелил волосы. Крупная галька стучала под ногами, волны с шипением разбивались о берег. Мы брели по пляжу в полном молчании. Иногда встречались прохожие, кое-где были разбросаны покрывала и полотенца купающихся. Миновали две туристические палатки. Люди любопытными взглядами провожали меня в спину. Я знала, что они видят. Одинокая девушка гуляет по пляжу.
Я сняла босоножки и зашла по щиколотку в прозрачную воду. Илья встал рядом.
– Ты ее чувствуешь? – я пристально взглянула на него. Он утвердительно кивнул.
– Когда захочу.
Отчетливо вспомнились его объятия, и вновь захотелось испытать те мгновения на лоджии. Недалеко от берега вынырнул человек. Я прищурилась. Мужчина или парень. Наверное, тут вещи не заметила. Оглянулась по сторонам. И вправду, в паре шагов от Ильи лежали кеды, шорты и серая футболка. Надо отойти. Пловец меж тем приближался.
Мой хранитель хмыкнул.
– Принесла нелегкая!
Я перевела удивленный взгляд с Ильи на парня в воде. К нам медленно, настороженно приближался Сергей.
– Привет, – улыбнулась я.
Парень кивнул мне и прошел к своим вещам.
– Верх вежливости! – буркнула себе под нос я.
– Она меня видит, знахарь. Можешь расслабиться.
Сергей медленно поднялся и повернулся к нам.
– В каком смысле?
– Вы чего знакомы? – удивилась я.
Перов сделал два шага навстречу.
– Серьезно?
Парень оказывается не такой нелюдимый и угрюмый, каким хочет казаться. Я высказала эту мысль вслух.
Сергей чертыхнулся, его глаза сердито сощурились.
– Ты давно Илью видишь?
– Со вчерашнего дня, – ответил за меня хранитель.
– А я вот всю жизнь на таких наталкиваюсь. Именно наталкиваюсь. Нормальные люди сквозь проходят, я же как прокаженный. Хоть представляешь, какие кошмары видел пятилетний мальчишка во снах? Хоть представляешь, ко скольким неврологам меня водили? – вся его короткая тирада была произнесена тихим, твердым голосом, глядя мне прямо в глаза и от этого казалась более эмоциональной, болезненной. Между нами возник Илья.
– Спокойно, знахарь. Она не виновата.
Сергей выдохнул и взъерошил распущенные волосы.
– Ладно. Отдыхаешь с родителями? – его лицо смягчилось и стало приветливым. Настроение Перова оказалось меняется почти так же быстро как и у Ильи.
– Неа. С сестрой у бабушки на лето.
– Везучая.
– Знаю, – улыбнулась я. – А ты?
– Меня – лечиться положили.
– От чего? – я снова растерялась.
Илья взял мою ладонь в руки.
– От нас.
От его маленького жеста, сердце застучало быстрее. Я постаралась подавить неуместную реакцию организма.
– У меня еще два часа, потом, если не вернуться, хватятся.
Позади послышались голоса. Я обернулась. Компания из трех парней и того же числа девушек, весело переговариваясь, приближалась к нам. Не отдавая себе отчет, я вглядывалась в молодые лица. Одна из девушек, неправдоподобно бледная, уставилась на меня немигающими глазами, потом оторвалась от своих друзей и подошла вплотную.
– Видишь? Я его любила, а он меня… – Я растеряно слушала ее неразборчивое бормотание, потом она отлетела в сторону. Илья загородил меня спиной.
– Иди! Он уходит! – его твердый голос не терпел возражений.
Я впала в ступор. Кто-то потянул меня за руку, уводя в сторону. Я обернулась. Это был Сергей. Прозрачные голубые глаза демона были полны сочувствия.
– По началу тяжело, потом научишься их отличать и не смотреть.
– К-как ты? – заикнулась я.
– Нет. Тебе проще будет, ты только видишь. К тому же у тебя он есть, – Сергей кивнул в сторону Ильи. Я проследила за его взглядом. Мой хранитель провожал… нет. Не так. Мой хранитель гнал сопротивляющуюся девушку следом за компанией ребят. Она же продолжала бросать на меня жалобные взгляды.
– Не смотри ей в лицо. Смотри на меня.
Я послушно повернулась к Сергею.
– Прости.
Его брови удивленно изогнулись.
– За что?
– За то, что считала тебя странным и нелюдимым.
Он лучезарно улыбнулся.
– Тогда и ты меня тоже.
– За что? – пришла моя очередь удивляться.
– За то, что считал тебя скучной троечницей.
Я засмеялась. Сергей вторил мне.
– Над чем смеетесь? – Илья холодно взирал на нас. Впервые за время знакомства он смотрел на меня вот так равнодушно. Я поежилась, как от ледяного ветра.
Перов дружески потрепал мое плечо.
– Ничего. Все нормально будет. Привыкнешь. Я пошел. Пока, ребят.
Я кивнула, потом спохватилась.
– А телефон дай, может на пляж сходим. С сестрой познакомлю.
Мы поменялись номерами, Сергей ушел, и я осталась с невозмутимо молчащим Ильей наедине. Он не спешил начинать разговор. Я не выдержала пытки первой.
– Что-то случилось?
– Нет.
– Это из-за той девушки, да?
– Нет.
– А почему ты сердишься?
– Я не сержусь.
– Заметно, – начала психовать я. Я, конечно, спокойная, но так тоже нельзя.
Илья смерил меня насмешливым взглядом. Я прикусила язык. Остаток прогулки мы проделали в полном молчании, за исключением нескольких ничего не значащих вежливых фраз, произнесенных моим спутником. Так что когда щелкнул замок на входной двери, я была готова совершить непредумышленное убийство. И не важно, что потенциальная жертва давно мертва. Я кинула ключи на сервант, они слишком громко звякнули, выдавая мое раздражение. Илья поморщился. Я прошлепала босыми ногами на свою лоджию, закрыла дверь и бухнулась на раскладушку.
Тоже мне, умник. Не обиделся он! Как же! Так я и поверила! Я нервно вздохнула и впечатала кулак в подушку так, как если б на ее месте оказалась голова Ильи.
– Какая прелестная сердитая фея!
Я повернулась на голос.
Из пола на меня, опираясь подбородком на кулаки, смотрело миловидное юношеское лицо.
– Я тут мимо пробегал. Что тебя рассердило прелестница?
– Уйди, блин! Не до тебя сейчас! – замахав руками, гаркнула я, и только потом сообразила, что кричу на еще одно такое привидение, каких насчитала уже два. Илья не заставил себя долго ждать. В мгновение ока он оказался возле меня.
Незадачливый юноша расстроено нахмурил брови.
– Да ладно, всего-то настроение хотел поднять! Зачем же так орать? – с этими словами он исчез в полу. Илья скрестил руки на груди и развернулся ко мне.
– Ну и с какой конкретно минуты ты нас не боишься?
Я задохнулась от его командного тона, вскочила на ноги.
– С той конкретной минуты, когда ты, гад такой, начал изображать из себя молчаливого истукана!
Черты его смягчились, и он засмеялся. Засмеялся от души. Яркий пример своей привычки полярно менять настроение. Я растерялась. То есть… готова рвать и метать, а ему смешно?
Вам когда-нибудь хотелось, будучи уже взрослым человеком, по-детски выпятить нижнюю губу от обиды? Мне хотелось. Усилием воли, я подавила этот порыв и тоже улыбнулась. Да и не умела я долго сердиться.
Это была наша первая странная ссора, закончившаяся не менее странным примирением.
Поздним вечером, когда бабушка с сестренкой улеглись спать, а утренняя обида окончательно рассеялась в моей памяти, я принялась задавать сотни вопросов. Мне столько хотелось узнать, но к моему несчастью из Ильи вышел плохой ответчик. Нет. Он что-то говорил на каждый заданный вопрос, но делал он это так, что в итоге ответа я не получала и не узнавала ни о нем, ни о таких как он, ни на грамм больше, чем утром.
– Блин! Тебе в разведку надо!
– Зачем? – искренне удивился он.
– Я пытаю тебя полтора часа, а результат нулевой.
– Ключевое слово здесь "пытаю". Ты угомонилась?
– Нет.
– Все, девочка, перекур, – он поднял вверх две руки. Я оглядела его одежду.
– Можно еще вопрос?
Илья застонал и уткнулся лбом в колени. Интересно он при жизни таким гибким был или уже после смерти стал? Это, кажется, новый вопрос. А я хотела спросить что-то другое. Что-то связанное с одеждой… Вспомнила!
– У тебя рукава рубашки постоянно закатаны до локтя – это потому-то ты в ней так и был?
Он утвердительно кивнул и продемонстрировал мне свою сногсшибательную улыбку с той самой единственной ямочкой на щеке.
– Вот, смотри, сейчас ты просто ответил, хотя и не полно, – назидательно начала я.
Илья засмеялся.
– Милая, если я буду тебе отвечать полно, ничем хорошим это не кончится.
– Почему? – ухватилась я за соломинку.
– Знаешь, как дети говорят?
Я сморщилась. Не люблю капусту, ни в еде, ни в разговоре.
– Ну и ладно! – скрестила руки на груди, задрала нос кверху. – Подумаешь, не больно то и хотелось.
– А по-моему как раз наоборот.
Он прищурился, став серьезным, ненадолго о чем-то задумался, пристально вгляделся в мое лицо, а потом… с ним произошло нечто ужасное. То, что всего пару дней назад заставило бы меня завизжать и убежать подальше. Одежда на нем намокла и облепила все тело, кожа неестественно покраснела, затем побледнела и напоследок приобрела мертвенный синий оттенок. Глаза потеряли свою яркость и ввалились в глазницы. Вокруг губ и носа появились темные разводы. Передо мной сидел труп, и грудь его не вздымалась как раньше, но он все так же прищурено изучал мое лицо. Я подавила выросший где-то внутри приступ паники. Сидеть, Машка! Сама напросилась.
Я медленно потянула руку к его лицу. На этот раз ладонь коснулась ледяной на ощупь кожи. Я осторожно убрала со лба и щек прилипшие мокрые пряди, с них на пальцы начала стекать вода. Илья перестал щуриться, он склонил голову набок и странно смотрел на меня. Внешний облик его снова начал меняться. Коже вернулся естественный цвет, заработали легкие, одежда высохла. Я прочертила контуры его подбородка. Парень теплел прямо под моими прикосновениями. Я осторожно провела по его шее, спустилась на грудь. Подушечки моих пальцев растворяли белую рубашку, так что когда я достигла живота, торс Ильи был полностью обнажен.
Стало трудно дышать. Тело его было потрясающе красиво или это всего лишь казалось, в конце концов, меня сложно назвать не заинтересованной стороной. Я остановилась, поглубже вздохнула и взглянула в зеленые глаза. Они искрились весельем и какими-то еще незнакомыми мне эмоциями. Он ждал, а я не знала, как быть. Пальцы подрагивали на его талии, словно в месте соприкосновения проходили тысячи маленьких электрических зарядов. Замешательство длилось недолго. Я вдруг почувствовала себя удивительно смелой и последовала в своем эксперименте дальше, точнее ниже. И будь, что будет.
Ткань брюк на поясе оказалась мягкой, приятной. Там где проходили мои пальцы, она менялась, превращаясь в обыкновенные джинсы. Я закусила губу и улыбнулась шутке хранителя. Он играл со мной, и мне нравилась эта игра. Сердце в груди отбивало бешеный ритм. Я очертила колено и двинулась к ступням, которые из-за его излюбленной позы по-турецки находились в непосредственной близости от…
– Маш, ты чего не спишь? – от неожиданности я отдернула руку.
Танька с грохотом распахнула балконную дверь, подошла и, склонившись, стала разглядывать стену, к которой прислонился хранитель.
– Ты чего тут сидишь разглядываешь?
Илья встал, перешел ко мне за спину и, низко склонившись, прошептал в самое ухо:
– Спи, девочка.
Он исчез, а я осталась наедине с сестренкой, которая возвышалась надо мной, недоуменно подняв брови.
– Машуль, у тебя все хорошо? Ты последнее время сама не своя.
– Тань, я тебя люблю, но не сейчас, – подавив вздох разочарования, я поднялась на ноги.
– Ты повторяешься. Я же волнуюсь. Точно все хорошо?
Я кивнула и ободряюще улыбнулась сестре.
– Иди ложись, Танюш. Я в норме.
– Вот и славно.
Она, удовлетворенно урча, вернулась на свой диван, а я так и пролежала полночи, изучая древесные разводы на потолке, пытаясь дать объяснение тому волнению, которое испытала, изучая тело Ильи, и так и не решаясь позвать его.