Текст книги "Транзитом через Хоминибус"

Автор книги: Евгения Гордеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 11 О чувствах

Ты такой полезный… лезешь, куда не просят

Кролик (невысказанная мысль о друге Винни)

Счастья, как и денег, много не бывает! Только редко так случается, что бы счастья было много, сразу, и разного. Редко… но, случается. Особенно, когда ты этого заслуживаешь.

А Дросс заслужил. Даже не заслужил, а, буквально, выстрадал! Чего стоила разбитая гудящая голова. А нудные, утомляющие допросы. А бессонные ночи в камере, под неусыпное бдение Пики и, следившего за ним, Серого. Правда, компенсацией за недосып был нескончаемый поток негативных эмоций от надоедливого рецидивиста. Пика, сам того не осознавая, буквально напитывал демонскую сущность маркиза, пытаясь бормотать себе под нос известные только ему молитвы, а мысленно – проклинать и поносить наглого сокамерника. Такая гремучая смесь эмоций у людей встречалась крайне редко и особенно ценилась жителями нижнего мира. Такой, своеобразный эмоциональный хамон. А деликатесы, они и в Инферно остаются деликатесами.

Вот в таком напитанном, но не выспавшемся состоянии Дросс и вышел на свободу. Но в тот момент это ещё не было до конца счастьем. Полное счастье нарисовалось на противоположной стороне улицы в виде знакомого джипа, а рядом с ним радостно встревоженного Макса, улыбающейся Полины и негодующей Шенен. А когда бывший ангел набросился на него с упрёками и претензиями, и Дросс почувствовал слабое, но вполне ощутимое низкочастотное поле, исходящее от девушки, он просто не смог сдержать торжествующей улыбки. Стоит ли говорить, что такая реакция демона на справедливые обвинения, ещё больше расстроила Шенен. Она попыталась снова донести до своего врага мысль о непозволительности столь легкомысленного поведения, на что маркиз дружески распахнул свои объятия, тем самым повергая девушку шок.

– Шенен, delirium tremens[17]17
  Белая горячка


[Закрыть] тебе к лицу! Правда, правда! Каюсь, я всегда считал вас, белокрылых, неспособных на такие бурные эмоции! Как мало мы, оказывается, о вас знаем! А ты – горячая штучка!

– Дросс, ты!..

– Погоди, погоди, – маркиз замер, к чему-то прислушиваясь. Ехидная улыбка растеклась по его и так довольному лицу. – Ревность… эм-м… какая чудная, восхитительная, роскошная ревность! Да ещё ко мне! Ты не чувствуешь? – Девушка недовольно мотнула головой, давая понять демону, что его вопрос, мягко говоря, неуместен. – Разумеется, ты не чувствуешь. А зря… Между прочим, это тебя ко мне ревнуют, а ты не хочешь, что бы я тебя обнял!

– Дросс, ты с ума в тюрьме сошёл?

– Отнюдь, мой белокурый недруг. Я абсолютно нормален и, кажется мне, становлюсь с каждым днём всё нормальнее и нормальнее!

– Дросс, может, поедем домой? – Макс, протянул ему руку для приветствия.

Демон внимательно посмотрел на приятеля и отметил про себя, что за те несколько дней, что они не виделись, парень, словно повзрослел, и вроде даже как подрос. Это его сильно удивило, что сразу же отразилось на его подвижном лице. Как не странно, но его поражённый взгляд поняла Полина. Девушка хитро улыбнулась и сообщила Дроссу то, что он упустил в своих наблюдениях.

– Он больше не горбится.

– Что? – не сразу понял объяснения на невысказанный вопрос демон.

– Это вы о чём? – Макс недоумённо переглянулся с маркизом.

– О тебе. Ты перестал сутулиться и стал гораздо выше.

– Правда? – радостно удивился Макс. – Ты не говорила.

– Ладно, поедемте уже, а то человек от ревности совсем изведётся, – Дросс кивнул в сторону машины Шангина.

– Какой человек? – закрутил головой Макс.

– Я, конечно, могу ошибаться, – самодовольно заявил демон, давая понять собеседникам, что на самом деле он нисколько не сомневается в своих выводах, – но похоже на того следователя, что меня допрашивал.

– Антон Михайлович? – парень снова недоумённо посмотрел в сторону машины предполагаемого следователя.

– Кхм… Ты его так величаешь, – снисходительно удивился Дросс, направляясь к правой передней дверце джипа, – словно он – умудрённый жизнью старец.

– Но он же старше меня, – неуверенно промямлил Кретов, усаживаясь за руль. – Вежливость, опять же…

– Старше… – хмыкнул маркиз, поражаясь способности людей делать значительнымимизерные временные отрезки. – На два ваших человеческих года?

– Я думаю, лет на пять, как минимум.

– Да хоть на десять, – съязвил демон и оглянулся на усаживающихся на заднее сидение девушек. – Как он тебе, Шенен?

– Хороший человек, – чувствуя, как начинает злиться, пробормотала блондинка. – Ты неисправим, Дросс!

Мужчина расхохотался. Девушка недовольно фыркнула и отвернулась к окну.

– Конечно, мой персональный ангел, я неисправим! И даже не пытайся влиять на мою хрупкую человеческую психику! Всё это – pro tempore[18]18
  Временно


[Закрыть].

– Дросс, а что ты за руль не сел? – предупреждая назревающую ссору между ангелом и демоном, поинтересовался Макс.

– Видишь ли, мой друг… – с философскими интонациями начал разглагольствовать маркиз. – Я тут крепко задумался намедни о бренности моего теперешнего тела… и пришёл к выводу, что мне его надо беречь, холить и лелеять, если я хочу дожить до того благословенного момента, когда вновь окажусь в тонком теле демона. Уж больно харчём становиться не хочется! Правильно, мой белокрылый антипод? – Шенен стрельнула на него недовольным взглядом и снова уставилась в окно. – Правильно. А так как у меня всамделишное сотрясение мозга, усугублённое хроническим недосыпом, то и реакция, как ты понимаешь, далека от совершенства. Так что ты будь любезен, уж сам отвези нас домой.

– Оратор, – улыбнулся Макс, поворачивая ключ, – задумался он… намедни… А чего не надысь?

– Макс, мы лучше к вам не поедем, – опережая ответ демона, сообщила Полина. – Завези нас, пожалуйста, домой.

– Хорошо. Мне тоже в этом родовом гнезде, если честно, противно находиться. Да ещё кухарка…

– Кухарка? – встрепенулся Дросс. – Её ещё не арестовали?

'Едут уже', – расслабленно сообщил ему Козырка, потягивая из ангела тонкую струйку обиды.

Арестовывать Турасову Цаплин ехал с чувством победителя. Ему было чем гордиться. Если бы он не стал следить за особняком в день похорон, то никто и никогда бы не узнал про знакомство Дросса и Петкиной. Да и кто бы мог подумать, что их может что-то связывать? Это же несовместимые вещи! Не день и ночь, а куриный окорочок и дифференциальное уравнение с разделяющимися переменными. Причём, девушка нелогично ассоциировалась у Леонида с окорочком. А вот просчитать Демьяна Дросса было так же трудно, как нелюбимые в школе уравнения. И, несмотря на все тайны и загадки, витающие около одиозной фигуры телохранителя, он был невиновен. В этой истории невиновен…

И ведь какой ушлой и хитромудрой оказалась пожилая тётенька, выглядевшая честной труженицей пищеблока. Как грамотно подставила мужика, отведя от себя и так не возникшее подозрение. Если бы не свидетельство Раисы Петкиной, получил бы её приятель – любовник по полной, и отправился лет на десять, как минимум, шить в зоне рукавицы или стругать китайцам палочки на лесоповале.

Понаблюдать за реакцией преступницы на возвращение в особняк Демьяна Дросса, Шангин собирался сам, но какие-то неотложные дела изменили его планы. А ведь сцена: 'Не ждали?!' должна быть впечатляющей. Валентина Егоровна была ещё не в курсе, что справедливость восторжествовала. Старший следователь просил Максима никому из оставшихся в особняке служащих не сообщать новость. Вдруг, из детской мстительности, парень решил бы позлить надоедливую кухарку? Как он только не уволил её сразу? Ведь тётка доставала его своей гипертрофированной заботой и навязчивым вниманием. Да и сама Турасова не делала никаких попыток скрыться в неизвестном направлении, прихватив, по укоренившейся привычке наёмных кухонных работников, столовое серебро хозяев.

'Странно… надеялась, что никто никогда не узнает её тайну? Была так уверена в своей непогрешимости, что даже мысли не допускала, что её разоблачат? Самомнение иногда и не в такую трясину заводит…'

– Максима Павловича нет дома, – сухо сообщила Валентина Егоровна и, неестественно прямо держа спину, прошествовала на кухню. Именно – прошествовала, церемонно сложив руки под грудью и напряжённо вытянув худую шею.

– Я знаю. Я, собственно, не к нему, – кухарка чуть приостановилась и нервно дёрнула плечом, – а к вам.

– Я всё рассказала вашему старшему следователю, – холодно произнесла Турасова, чуть повернув голову к Леониду. Особо она выделила слово 'старшему', давая понять Цаплину, что в её иерархии чинов и званий он находится в разделе насекомых. – Мне нечего добавить!

Младший следователь пропустил колкость мимо ушей, зная наперёд, что, как бы не пыжилась горделивая тётка, он буквально двумя – тремя вопросами прижмёт её, как говорится, к стенке.

– Хороший у вас холодильник. Наверное, не ломается совсем?

– Холодильник? – голос железной поварихи дрогнул. На лице Валентины Егоровны на секунду промелькнуло недоумение, следом за ним нарисовался страх, но она моментально взяла себя в руки. Секундное замешательство сменилось надменным пренебрежением. – Странные вопросы вы задаёте, господин полицейский!

– Почему, странные? – с видом удивлённого простачка поинтересовался Цаплин. – Я себе хочу холодильник купить, вот и интересуюсь…

Турасова смерила его брезгливым взглядом с ног до головы, нисколько не заботясь о том, что молодой следователь может за это на неё обидеться или, даже, обозлиться. Уж больно явно она выказывала ему своё презрение.

– Не потянете!

– В кредит, – простодушно признался Леонид. – Или, всё же не стоит? Дорогой, а вдруг – не качественный попадётся?

– Хм… Не качественный, – гримаса превосходство исказила лицо кухарки. – Да он нас с вами переживёт! Меня, так точно… – необдуманно брякнула Валентина, давно понукаемая Призорным сказать какую-нибудь глупость.

Входная дверь особняка в этот момент широко распахнулась и в неё, оживлённо о чём-то переговариваясь, вошли Макс и Демьян. На постороннего в доме они никакого внимания не обратили. Впрочем, в столовую ни один из них не заглядывал, так что наличие следователя в доме осталось для мужчин тайной. Собственно, как и присутствие кухарки. А вот она при виде освобождённого Дросса резко побледнела.

– Я тоже так думаю, – Цаплин уставился на женщину спокойным, изучающим взглядом, – переживёт. Зона, скажу я вам, не черноморский курорт! Вы давно были на черноморском курорте, Валентина Егоровна?

– А причём тут зона? – вмиг охрипшим голосом спросила кухарка. Взгляд её заметался по кухне в поисках то ли воды, чтобы смочить горло, то ли тяжёлого предмета, чтобы заткнуть неприятного следователя.

– Не делайте глупостей! Вот ордер на обыск и на ваш арест. Вы обвиняетесь в убийстве вашей хозяйки, – Леонид, не спуская глаз с женщины, вызвал по сотовому оперативников. – Сейчас пригласят понятых и начнём.

Женщина было дёрнулась что-то предпринять, но тут же взяла себя в руки, сложила руки на груди и ядовито процедила:

– Ничего не докажете…

– А доказывать, собственно, уже и нечего. Во-первых, наши эксперты ещё раз внимательно изучили одежду, которая была на Екатерине Павловне в день убийства, и обнаружили на ней характерные следы от разморозки мясных продуктов. В частности: новозеландского ягнёнка. Хозяйка любила ягнятенку? – Женщина презрительно поморщилась. – Во-вторых, нашёлся свидетель, видевший, как вы доставали замороженные продукты из холодильника как раз во время, соответствующее убийству.

– И что?

– Грамотный ход, – снисходительно похвалил преступницу Цаплин, – но… Не повезло вам, Валентина Егоровна.

'Ещё как не повезло, – зло пробормотал Призорный, и Турасова была вынуждена с ним согласиться. – Просто катастрофически!'

– Остался только один вопрос… – Леонид сделал паузу, проверяя пошатнувшуюся выдержку преступницы, но она уже немного очухалась и взяла себя в руки. – 'Что ж… такие продуманные и тщательно подготовленные убийства люди с плохой нервной системой не совершают…' – Зачем вы нам подсунули нож с кровью Максима?

Кухарка ядовито хмыкнула, оставляя вопрос Цаплина без ответа. Раз догадались, как она с температурой тела манипулировала, пусть додумаются, зачем нож принесла. Хотя… смысла что-либо скрывать уже не было, но и признавать свою вину Турасова не собиралась. Хозяйка своим высокомерным поведением её вынудила! А так она, как говорится, белая и пушистая, аки агнец…

'Аха… Ещё крикни: Не виноватая я! – ехидно заметил бес. – Шла, поскользнулась, упала, очнулась – труп!' Если вы читаете данный текст не на СамИздате, значит, его выложили на данном сайте без разрешения автора. Если вы купили данный текст, то знайте – это черновик – и его можно бесплатно прочесть на странице автора на СамИздате. Любое копирование текстов со страницы без разрешения автора запрещено.

Комната Турасовой поразила Леонида до глубины души. Столько бульварной литературы карманного формата в мягких обложках он видел только на развалах подержанных книг. Но, надо отдать должное кухарке, основная часть печатной продукции была детективами и остросюжетными романами. Стопки с книгами часто перемежались яркими коробочками и баночками явно медицинского или, скорее, биологически активного характера Следующим сюрпризом был вполне профессиональный дартс, висевший между стеллажами с книгами. По состоянию мишени было видно, что киданием дротиков тут балуются часто, и это не модное украшение интерьера. Рядом с диваном обнаружились маленькие, но отнюдь не бутафорские гантели. По стенам были развешаны красочные постеры с йогами в различных позах. Из всего увиденного Цаплин сделал вывод, что Валентина Егоровна тщательно следит за своим здоровьем, тренирует тело, зрение и мозг. Выводы из этого напрашивались сами собой: мадам, а, возможно, и мадмуазель, Турасова уравновешена, широко образована в узких областях, физически состоятельна и, судя по поведению – хладнокровна.

'Портрет идеального убийцы, – со знанием дела охарактеризовал кухарку Леонид, – даже, более идеальный, чем Демьян Дросс. Этот мужик так чётко спланировать преступление вряд ли смог'.

Разубеждать его в этих выводах никто не спешил, хотя наблюдатели присутствовали. Демоны и ангелы, выражаясь протокольным языком, фигурантов дела из своего поля зрения теперь не выпускали. Мало ли чего. Вот и приглядывали дежурные от обоих миров и за следователями, и за преступницей, и за свидетелями.

– А я тебе точно говорю, что Антошка, Антошка, идём копать картошку, запал на Шенен! – голос демона перекрыл шум воды в душе.

– А я тебе говорю, что он её даже не видел! Как он мог на неё запасть? – возразил Макс, стоя на пороге ванной комнаты. Чистоплотный маркиз, возжелавший немедленно соскрести с себя пыль и грязь следственного учреждения, одновременно пытался узнать все новости и рассказать свои, так что парню пришлось тащиться за ним в помывочное помещение. – Ты с радости перепутал!

– Я?! Перепутал?! – возмущённо прогудело за дверцей душевой кабины. – Credeexpert[19]19
  Верь опытному


[Закрыть], я человеческие эмоции читаю лучше, чем сам смертный понимает их! Тем более что сегодня он его видел.

– Его? Кого его?

– Ну, не его. Её. Путаю иногда, как к белокрылому обращаться: как мальчику, или как к девочке. Modo vir, modo femina[20]20
  То мужчина, то женщина


[Закрыть].

– Она обижается.

– Нет, Макс, не обижается… Она злится! А знаешь ли ты, млекопитающий, как живительна злость ангела? Ни одна человеческая эмоция не наполнена таким объёмом, как чувство, испытываемое верхним! Эх, если бы только было можно делать из ангелов харчей!!!

– Ты это серьёзно?

– Вполне… Но, хартия не позволяет. У нас с ними пе-ре-ми-ри-е! – Дросс вышел из душевой кабины и радостно, словно пёс, встрепенулся, орошая приятеля брызгами с разметавшихся мокрых волос. – Понимаешь?

– Понимаю. Перемирие… Скажи, Дросс, а любовь демона так же воспринималась бы ангелами? Я имею ввиду объёмность чувства.

Демьян нахмурился и недовольно посмотрел на любопытствующего парня.

– Вопросы у тебя… юноша… коварные. Демоны не могут любить!

– А ангелы могут злиться?

– Она сейчас не ангел!

– А ты не демон!

– Хр-р-р!.. Доказать?!

– Бить будешь? – с грустной улыбкой спросил Макс, протягивая Дроссу полотенце.

– Больно надо. Но… – физиономия демона расплылась многообещающей улыбкой, – ты натолкнул меня на одну занятную мысль…

Маркиз предвкушающе облизнулся и подмигнул Максу.

– Поделишься?

– Не сейчас… – 'И не потом… А то испортишь мне всю потеху'. – Дросс решил уйти от щекотливой темы и перевести разговор. – Макс, а почему ты меня про Катерину не спрашиваешь? – Парень удивлённо поднял брови, явно не понимая, о чём это сейчас говорит маркиз. – А… Тебе Шенен наверное всё рассказала.

– О том свете? – всё ещё сомневаясь, Макс насторожился. А вдруг демон ему сейчас больше расскажет, чем ангел? Ведь Шенен могла смягчить некоторые моменты по понятным причинам, а Дросс врежет правду-матку. – Немного рассказывала… И как там… Кате?

– Думаю, пока нелегко.

– Значит, Шенен правду сказала, что сначала она пройдёт арбитраж?

– Правду.

– И, скорее всего, попадёт в Инферно.

– Ну… да.

– Привет ей передай, – печально пробормотал Макс, не глядя на демона.

Больше на эту тему они никогда не разговаривали.

Коль не любовь сей жар, какой недуг

Меня знобит? Коль он – любовь, то что же

Любовь? Добро ль?.. Но эти муки, Боже!..

Так злой огонь?.. А сладость этих мук!..

Шангин тупо пялился в потолок рабочего кабинета, пытаясь понять, откуда в его, далёкой от всякой лирики и романтизма, голове возникли эти строки? Мало того, что он, в отличие от многих молодых людей, балующихся в определённый период жизни стихосложением и рифмоплётством, никогда этим не занимался, он вообще был далёк от поэзии. Уроки литературы он прогуливал по максимуму, а заданные стихи всегда отвечал на переменах, пользуясь в суматохе шпаргалками.

И вот на тебе! Недуг!.. Муки!.. Откуда всё это? Чьё авторство?

Ктара не стал ничего пояснять ошеломлённому объекту. Он-то прекрасно знал автора лично и любил его творчество, как в подлиннике, так и в переводах. Но, начни он сейчас декламировать стихи Петрарки в оригинале, Шангин совсем свихнётся, а этого допускать было нельзя. Так же было нельзя допускать, чтобы чувство, зародившееся в душе следователя, угасло на корню по причине ненужного самокопания и самовнушения. Любовь – это прекрасное чувство! А иногда и очень полезное… Ангел понимал, что возможное использование влюблённого следователя в их целях не совсем этично, но уж лучше поддерживать в нём прекрасное чувство, чем разжигать страсти методами бесов. Успокоив себя тем, что действует исключительно в благих целях, Ктара продолжил декламацию:

На что ропщу, коль сам вступил в сей круг?

Коль им пленен, напрасны стоны. То же,

Что в жизни смерть, – любовь. На боль похоже

Блаженство. "Страсть", "страданье" – тот же звук.

Антон вздохнул, мысленно представив, как сейчас Дросс обнимает белокурую девушку и с досады закусил губу.

– Какого дьявола меня угораздило влюбиться именно в эту… милашку? А ведь я влюбился… как пацан…

'Думаешь, можно влюбиться как взрослый, зрелый мужчина? Или как мудрый, много переживший старец? Нет. Влюбиться можно только как пацан! А вот любить… – договаривать свою мысль Ктара не стал, надеясь, что объект сам додумает, кто и как любит. Его больше занимал вопрос: продолжать декламировать Антону сонет Петрарки или вспомнить что-нибудь попроще, не так рвущее душу. Блока, например: -

И каждый вечер, в час назначенный

(Иль это только снится мне?),

Девичий стан, шелками схваченный,

В туманном движется окне…

Дальше находиться в таком состоянии не было никаких сил. Шангин силой воли поднял себя из кресла и несколько раз прошёлся по кабинету, стараясь сосредоточить мысли на расследовании. Вот сейчас Лёня привезёт Турасову и ему предстоит очередной допрос. Привычная работа отвлечёт его от тяжких дум. А ведь он так хотел влюбиться по-настоящему, так ждал этого. И вот! Дождался! И теперь сам этому не рад. Сколько раз подобное с ним уже происходило? Три – это точно. В школе, когда он вдруг обнаружил, что одноклассница Марина очень похожа на молодую Деми Мур. Правда, это сходство видел только он. Но парень из параллельного класса тоже что-то особое разглядел в Маринке, и сделал это гораздо раньше Антона. Какой для него был шок, когда он увидел их вместе в кафэшке! Словами не передать. Антон даже поистерил по этому поводу дома и полгода дулся на ничего не подозревающую одноклассницу.

Второй облом, случившийся в институте, таких бурных эмоций уже не вызвал. Шангин просто напился с другом, сопровождая процесс уничтожения спиртного пространными комментариями своего состояния.

– Я – как деревянный…Меня больше никто не трогает…

– А ты хотел, чтобы трогали? Где тебя потрогать?

– Убери руки! Извращенец! Я говорю про чуй… чуйв… чувства, а ты… эх! Плесни!

– Забей ты на баб!

– Н-не могу… Я же не деревянный… нет, наоборот, деревянный! И я так больше не могу…

– Засверлись!

Третий раз вообще прошёл как-то буднично. Понравившаяся коллега оказалась глубоко и прочно замужем, и не то, чтобы крутить служебный роман, даже безобидно флиртовать не собиралась. Антон повздыхал тайком пару месяцев, таская каждый день шоколадки к чаю, и закономерно успокоился. А вот сейчас его, как пыльным мешком из-за угла огрели: ничего не видит, ничего не понимает, сам себе декламирует стихи! Крыша съехала, чердак промок.

– Шеф, подозреваемая доставлена, – бодро отрапортовал Цаплин, выдёргивая Шангина из его невесёлых воспоминаний.

– Замечательно!

– Ты тоже считаешь правильным отдать фирму и особняк этой Раисе? – Макс помакал масло из-под яичницы хлебным мякишем и с наслаждением отправил его в рот. С момента ареста кухарки Валентины в доме стало гораздо комфортнее и спокойнее. Даже холостяцкая яичница с беконом вызывала приятное чувство свободы. – Шенен говорит, что это честно.

– Она правильно говорит, но ты же сам понимаешь, что мне до человеческой честности нет дела! – Дросс отхлебнул кофе и кинул в рот кусочек пармезана. – Ты, главное, себя не обидь! Твою квартиру Катерина продала? Продала. Вот и купи себе новую. Не в Полининой же конуре вы жить собираетесь? В конце концов, твоя зарплата программиста должна была быть гораздо больше, сам же говорил!

– Говорил, – согласился Макс.

– А если учесть то, что ты все эти годы был настоящим хозяином фирмы, так недостача выплаченных тебе денежных средств возрастает в разы. Посчитай компенсацию и…

– Полина не согласится, – скептически возразил парень.

– Придумай веские доказательства. Поговори с Шенен, может, ангел что и присоветует… умного.

– Дросс, а что ты всё время над ней насмехаешься? Нормальная ведь девчонка! О тебе так переживала, пока ты на нарах прохлаждался.

– Девчонка то она нормальная, но… Понимаешь, мы с ней… с ним так долго соперничали… Хорошо! Раз тебе это так неприятно, я изменю свое отношение к Шенен! – Демон дружелюбно улыбнулся, стараясь сдержать рвущийся на лицо ехидный оскал. Его гениальный план начал действовать, и теперь белокрылому уж точно не поздоровится!

– Будет интересно посмотреть, – с некоторым сомнением произнёс Макс. Ему как-то не очень верилось в то, что этот прожжённый житель потусторонья вот так, в одночасье, изменится в лучшую сторону. – Только, сдаётся мне, ты тальк на мой процессор сыпешь…

– Чего?

– Мозги пудришь!

'И как он это чувствует?'

– Ладно, не парься. Завтра познакомь меня с Раисой, и будем с ней договариваться. Только… у меня тоже кое-какие мысли имеются, – Макс загадочно ухмыльнулся.

Дросс, в силу своего происхождения, посчитал, что парень решил обмануть девушку и задумался над тем, на чьей стороне ему в данной ситуации быть? Или притвориться Швейцарией, занять нейтралитет и не вмешиваться? Последний вариант конечно привлекательнее, но сразу отдалит его и от любовницы и от друга.

От друга…

Макс стал для Дросса в Хоминибусе своеобразным талисманом. Этот парень принёс ему удачу, помог выжить в человеческом мире и долг чести требовал принять сторону Кретова-младшего! От таких выводов тут же восстала мужская сущность, напомнившая маркизу, что первую любовницу он не задумываясь бросил, вторая отправилась в его родные края, а третью он собирается практически предать. Кто остаётся в сухом остатке? Вездесущий дед Пихто, с которым сексом не займёшься. Правда, остаётся грандиозный план по соблазнению белокрылого, но тут бабушка надвое сказала. А вдруг как заартачится невинный ангел? Что же ему тогда делать?

– Познакомлю, – наконец пришёл хоть к какому-то решению демон. – 'И, пока мне не надо кого-то из вас выбирать, оттибидохаю злючку Медею, а там видно будет…' – Интересно, она меня ждёт?

– Скорее всего, ждёт. Полина её у следователя видела. И отпустили тебя только из-за её показаний.

– Я знаю. Но, одно дело помочь невиновному, совсем другое – ждать его возвращения. Или… благодарности…

Вроде всё шло хорошо, но в какой-то момент Дросс ощутил, как хрупкое благополучие стало вокруг него неумолимо рушиться. А с чего всё началось, он не мог определить. Возможно, началом был трудный, даже депрессивный разговор с Медеей. Она, к его облегчению, встретила блудного любовника радостно и даже излишне эмоционально. Высокочастотные вибрации, исходящие от ликующей девушки раздражали и нервировали демона. Он от неё хотел совершенно иного. Но не говорить же об этом вслух! Специально злить он её не собирался, а она, ясень пень, даже не догадывалась, чего это гость дорогой хмурится и кривится? Секс показался Дроссу тоже каким-то пресным, и он с горечью осознал, что со смертью Катерины он потерял сразу двух любовниц.

А потом Медея разозлилась. Точнее, сначала она испугалась, до икоты.

– Ты с ума сошёл?!! Зачем мне её фирма?!! Чтобы меня, как Катьку, грохнули и прикопали? Да?

– Катерину убила кухарка, разве ты не знаешь? – стараясь быть как можно спокойнее, терпеливо пояснил Дросс. – Она на неё зуб имела из-за грубого характера хозяйки. Так что фирма тут абсолютно не причём! Чего ты боишься?

Уголок рта Медеи чуть дёрнулся. Она хотела что-то возразить, но передумала. А демон дал ей время всё обдумать, взвесить и принять правильное решение. Пока девушка угрюмо курила, свернувшись в любимую позу калачиком, маркиз без интереса листал журнал. У него уже начала болеть голова, так как курительный процесс затянулся чуть ли не на полчаса. Одна сигарета сменялась другой, а Медея всё никак не могла унять свой страх. Дросс это чувствовал и половиной своего сознания горячо желал продолжения банкета. Но вторая половина настоятельно советовала прекратить издевательство над бедной девицей.

'Она сейчас тихо рехнётся от страха, и тогда Максу некому будет делать щедрый подарок!'

Дросс отложил журнал, присел рядом с девушкой, аккуратно вынул из её пальцев сигарету и прижал к себе.

– Чего ты так напугалась? Ты ведь не одна! С тобой буду я, – по телу маркиза пробежала волна нервных мурашек. Дросс никак не ожидал, что его тело будет так реагировать на ложь. Оказывается, себя убеждать гораздо труднее, чем собеседника. – И Макс помогать будет. Я его попрошу.

Зря он это сказал. Нет, конечно, волна неконтролируемой злобы была ему очень приятна, а вот яростные удары по расслабленному телу и ушибленной голове удовольствия не доставили. Пока он смог справиться с разбушевавшейся девушкой, на его теле появилось несколько смачных синяков, а голова загудела ещё сильнее.

– Помогать?! – хрипела разъярённая Медея, молотя по демону кулаками. – Не нужна мне его помощь! Он – такой же гад, как и его сестрица!! Кретовы – все сволочи и подлецы! Ненавижу!!! И тебя ненавижу, раз ты с ними! Убирайся!

– Да, пожалуйста! – ответно разозлился Дросс. – Подыхай тут в этой конуре! Спали лёгкие куревом! – Мужчина резко встал с дивана, нарочно или нечаянно опрокинул на пол пепельницу, и направился к дверям. – Идиотка!

– Стой! – Девушка подорвалась следом и вцепилась сзади в его рубашку. – Стой!

– Ну? – маркиз отцепил от себя её руки и медленно повернулся.

Медея стояла с опущенной головой и что-то упорно разглядывала на джинсах Дросса.

– Я должна подумать, – она исподлобья глянула в глаза демона и снова уставилась ему на ноги. – Это предложение слишком неожиданно… и я не знаю, верить тебе или нет.

– Это твоё право. Думай. Только Макс всё равно будет отдавать фирму. И ему всё равно, кто станет новым хозяином. Не прохлопай свой шанс, девочка. Такие предложения на дороге не валяются!

– Такая опасность тоже! – в сердцах выпалила Медея. – У меня нет образования! У меня нет людей, которым бы я могла доверять! Как мне с этим справиться? А? Ты будешь моим охранником?

Дросс опешил от такого поворота. Конечно, он понимал, что нужно искать новую работу, но быть телохранителем Раисы…

– Ты меня тоже удивила, – пробормотал демон. – Видишь ли, Раиса Вячеславовна, у меня было много льгот…

– Не называй меня Раисой!

– А как же тебя называть, если я буду твоим охранником? Медеей? Во всеуслышание?

– Нет!! Не знаю… Надо думать.

– Мозг не натри думая, – невесело усмехнулся маркиз.

Потом она долго размышляла о сомнениях, страхах и опасениях за свою жизнь. Дросс слушал её в пол-уха, думая о том, что охранником, а тем паче – телохранителем он больше быть не хочет. Уж больно специальность травмоопасная.

В тот раз Медея решения так и не приняла. И думала ещё целую неделю. Макс за это время умудрился перекупить у новых жильцов свою старую квартиру. Она, на удивление, оказалась довольно большой. Уж точно больше квартиры Полины, хотя у девушки тоже была трёхкомнатная. Что такое 'сталинка', демон не понимал, но все вокруг говорили: 'А что тебя удивляет? Это же сталинка!' Хотя, с особняком её сравнивать было даже неприлично. Один туалет, одна ванная комната, пятый этаж… Некомфортно.

– Потерпишь, – вроде как сочувственно вздыхала Шенен, но что было у неё на уме, Дросс не знал. – Нам тут недолго осталось.

– Два с половиной их человеческих месяца, – скрупулёзно сообщил демон, пытаясь расстроить ангела, но вместо этого расстроился сам. – А на что мы будем жить?

Шенен тяжело вздохнула и, кажется, собралась всплакнуть.

– Меня Полина кормит…

– Никогда я захребетником не был! И сейчас не буду! Заработаю, нам с тобой хватит!

– Дросс, ты чего? – Шенен даже побледнела. – Собираешься меня содержать? Ты?!

– Уху, собираюсь. Не ожидала? Да я и сам от себя такого не ожидал. Не парься, белокрылый, всё будет супер!

'Сашиель, я его боюсь…'