Текст книги "2010 № 1"

Автор книги: Евгений Лукин

Соавторы: Кори Доктороу,Евгений Гаркушев,Юн Ли,Тед Косматка,Альберт Коудри,Рик Нойбе
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Увы, его регистратор превратился в обломки уже много часов назад. Что касалось биологической обратной связи, то Лоренс с трудом выдержал только первые двадцать две секунды сосредоточенной работы над своими реакциями и рефлексами. Остальные 200 секунд дались ему с куда большим трудом и, кажется, не принесли желаемого результата.

Все это Лоренс проделывал уже в отеле. Номер, в который его поместили, когда-то был офисом, а еще раньше – половиной полноценной комнаты. На поцарапанном линолеуме виднелись следы от колесиков офисных кресел, а перегородка, делившая комнату пополам, была такой тонкой, что Лоренс отчетливо слышал каждый шорох, доносящийся с другой стороны. Дверь в его половину прорубили прямо из коридора, и сквозь щели между стеной и дверной коробкой просачивался слабый свет.

«Нью-Йоркер» был старым отелем; когда-то он знавал лучшие дни, зато цены в нем оказались сравнительно невысокими – Лоренсу как раз по карману. Кроме того, отель находился недалеко от центра, и он отчетливо слышал пульс ночного города за окном (ему досталась как раз та половина комнаты, где окно было). Этот шум Лоренс хорошо помнил – звук одиноких шагов и шум моторов в ночи, а когда он подошел к окну, чтобы взглянуть на перемигивающиеся внизу огни, то снова, как когда-то, испытал легкое головокружение и ощущение полета.

Клерк за стойкой регистрации сделал его цифровую фотографию, подробно записал все биометрические данные и только потом вручил ключ-поводок, к которому личный компьютер Лоренса отнесся с изрядной долей подозрения. Через каждые несколько шагов ключ начинал передавать во все стороны личные данные постояльца, к тому же без него было невозможно вызвать лифт. Кажется, вмонтированный в ключ передатчик даже сообщал гостиничной системе, в какой половинке бывшей комнаты остановился гость, и Лоренс невольно задумался, что именно будет делать администрация отеля со всей этой информацией?

Как – что?. Конечно же, она сразу перешлет ее в Службу безопасности, а та, в свою очередь, отправит ее в Орден, где данные исследуют и проанализируют на предмет наличия подозрительных Аномалий. Ничего удивительного, что братьям и сестрам в кампусе приходилось так много работать. Сколько отелей в Нью-Йорке? А во всей стране? Плюс сотни тысяч школ, плюс миллионы такси… Нет, без работы Орден точно не останется.

В довершение всего гостиничная сеть попыталась помешать Лоренсу установить защищенное соединение с локальной сетью Ордена. К счастью, программное обеспечение, которым пользовались монахи, было классом выше, чем стандартные гостиничные программы. Лоренсу потребовалось совсем немного времени, чтобы, используя тоннельный метод, установить связь с Орденом. Линия, правда, оказалась не слишком быстрой, поскольку борьба с гостиничными программами отбирала часть ресурсов, но его это устраивало.

Как выяснилось, за прошедшие часы Герта успела подготовить для него подробное досье на Збикрота, в том числе сведения, касающиеся его работы в Сети. В кампусе у Збигнева Кротовски оказалось немало знакомых – в основном людей, с которыми он вместе обедал, играл в одной команде (спортивной или сетевой) или занимался экстремальным программированием[4]4
  Экстремальное программирование – одна из методологий разработки программного обеспечения.


[Закрыть]. К записям бесед с ними Герта сочла необходимым приложить кое-какие заметки о личной жизни и привычках Кротовски. В итоге информации получилось довольно много, и Лоренс, вздохнув, погрузился в работу.

Начал он с того, что попытался систематизировать записи по длине, количеству слов и параграфов. Когда все было готово, Лоренс стал просматривать самые короткие файлы, но сразу понял, что почерпнуть здесь что-либо полезное вряд ли удастся. Многие из них напоминали, по сути, что-то вроде недоуменного пожатия плечами: мол, не знаю, не могу сказать, затрудняюсь ответить.

Ничуть не более содержательными оказались и самые длинные записи. Все их можно было разделить на две основные категории: пространные жалобы общего характера от новичков, которые еще не освоились с повседневной рутиной Ордена, и не менее многословные протесты старожилов, проработавших со Збикротом достаточно долго, чтобы считать его образцовым братом.

С этой частью работы Лоренс тоже справился достаточно быстро и перешел к файлам средней длины. Довольно скоро он убедился, что большинство из них также полны общими словами и характеристиками, которые обычно дают коллегам во время ежегодной аттестации: приятный, общительный, хороший работник и т. д. и т. п.

Возможно, впрочем, что где-то в этом стоге сена (Лоренс подсчитал общее количество слов и получил 140 тысяч – примерно два полноценных романа) и скрывалась пресловутая иголка – некий ключ, с помощью которого он смог бы разобраться в природе обнаруженной Аномалии. Правда, на то, чтобы пропустить через себя всю информацию, ушло бы добрых три дня, но другого выхода Лоренс не видел… «Что ж, – подумал он, – придется постараться».

Но прежде чем снова засесть за работу, Лоренс спустился вниз, купил в круглосуточной кондитерской на Пенсильванском вокзале кое-что из продуктов и снова поднялся в свой номер. Долгая, кропотливая работа давно его не пугала, к тому же он был не прочь немного отдохнуть от пребывания на улицах.

* * *

«Я так и думал, что Бик в конце концов сбежит. В Ордене ему тяжко приходилось. Мы часто удивлялись, почему он остается, если ему здесь так не нравится·.

«Вы когда-нибудь встречали парня, который при каждой встрече пытается объяснить, почему вы не должны любить то, что вы любите? Парня, который готов убедительно доказать, что все ваши мечты – глупость и ерунда? Так вот, Збигнев и был таким…·

«Ах, брат Энтони, ну зачем ты тратишь драгоценное время, коллекционируя старые механические игрушки? Они некрасивы, черт знает как сделаны и годятся лишь на то, чтобы служить экспонатами в музее истории рабского труда – особенно эти твои любимые заводные танки, выпущенные в оккупированной Японии! Почему бы тебе в таком случае не начать собирать макраме, сплетенное женщинами из концентрационных лагерей?.» – вот как он говорил. Он умел подбирать слова, добиваясь, чтобы наши увлечения стали казаться нам самими пустыми и ничтожными. А чаще всего он цеплялся именно ко мне, потому что я любил заниматься экстремальным программированием у себя в келье, на украшение которой я потратил немало времени и сил. (См. рис. внизу. Эти полки я спроектировал, отполировал и развесил сам. См. также увеличенную фотографию стыков. А ведь когда я поступил в Орден, я и гвоздя не мог забить! Впрочем, в этой конструкции ни одного гвоздя нет – все соединения выполнены на шпунтах и с высокой точностью благодаря лазерному инструменту. Аи да я!.)·

«…Но больше всего он любил критиковать Орден. Вы знаете, как про нас говорят: мол, тоталитарная секта, промывание мозгов, вторая Служба безопасности и так далее. Он был убежден, что все наши компьютеры поставляют информацию непосредственно в СБ. Бик постоянно об этом твердил, особенно когда ему поручали анализировать очередной поток. «Не о тебе ли говорится в этом массиве двоичных данных, брат Энтони? – спрашивал он. – А может, обо мне? А может, это просто статистика, отражающая какую-нибудь мелочь вроде количества спусков воды в унитазе на каждого живущего в западном крыле?»·

«…Спорить с ним было бесполезно. Он просто не признавал пользы самонаблюдений. «И чем это отличается от того, чем занимаются они? – говорил он и показывал пальцем на потолок, словно точно знал: именно там находятся веб-камера и микрофон Службы безопасности. – Наблюдая за собой, ты сначала перегружаешь себя избыточной информацией, а потом пытаешься отыскать в ней что-то полезное. Почему бы не определить заранее, на какие аспекты собственной жизни тебе следует обратить внимание в первую очередь? Ведь получается, что ты хочешь уследить за всем сразу. Ты шпионишь за собственным телом, дружище, а это неблагодарное занятие!»·

«Почему же я продолжал работать с ним? Что ж, на этот вопрос я могу ответить. Во-первых, Бик был классным программистом. Я знаю, что в последнее время его показатели опустились до семидесяти восьми баллов, но он все равно был способен сделать любую написанную мною программу вдвое короче и вдесятеро рациональнее. К сожалению, мы пока не научились учитывать подобные вещи должным образом, а зря. Сам я считаю, что кому-то давно пора этим заняться. Вот уже несколько месяцев я разрабатываю базовую структуру для подобной программы, но об успехах говорить пока рано…·

«Кроме того, было что-то невероятно притягательное в том, как он высмеивал других людей, их ничтожные увлечения и привычки. О, он умел быть колким и язвительным, но умел и вскрывать суть вещей. И мне это нравилось. Возможно, это характеризует меня с не слишком привлекательной стороны, но такова объективная реальность. Да и кто из нас без греха?·

«И наконец, он умел быть очень приятным парнем, когда не пребывал в одном из своих саркастических настроений. Бик играл защитника в нашей регбийной команде, перехватывающего в бейсболе, был ведущим в командных онлайн-играх. На него можно было положиться…·

«Вот почему мне будет его не хватать. Быть может, кому-то это покажется странным, но это так. Мне будет его не хватать. Если, конечно, Бик исчез навсегда. Я бы вовсе не удивился, если бы в один прекрасный день он снова появился в кампусе и заявил: я, мол, просто ходил в самоволку. А что тут такого особенного?·

Подобных записей Лоренс обнаружил множество, но эта была самой полной и информативной. Он прочитал ее трижды и только потом отправил в файл, в котором собирал все полезные сведения. Файл, впрочем, был очень небольшим.

Герта продолжала слать ему записи бесед с братьями. Среди этих последних опрошенных неожиданно оказалось несколько человек, которым было что сказать.

«Да, как-то раз он упомянул о сестре. Помнится, мы с братьями говорили о том, с каким пониманием родные отнеслись к нашему решению поступить в Орден. Когда очередь дошла до него, он поднял глаза к небу и сказал: «Когда моя сестра узнала, что я решил стать монахом, она назвала меня идиотом. А когда я спросил, как же, по ее мнению, мне следует поступить, она ответила: «На твоем месте я бы постаралась исчезнуть, пока кто-нибудь не исчез меня». Разумеется, мы все захотели узнать, что именно имела в виду его сестра, но ответ Бика почти ничего не прояснил. Он сказал, что она, мол, любила говорить иносказательно, так как в современном мире это весьма полезное искусство, и что, когда она следила за собой, ей удавалось навешать окружающим лапши на уши, но время от времени она забывалась и тогда вдруг выпаливала правду – всю правду как есть. ·

Лоренс отметил, что о сестре Збикрот рассказывал в прошедшем времени. По всей вероятности, тогда он уже знал о ее исчезновении.

В задумчивости Лоренс рассматривал стены своего номера. Другую половину комнаты занимали сейчас четверо, хотя вообразить это было сложно. Как они только сумели там разместиться? Может, стоя? Но ведь стоя не поспишь… И все-таки он был уверен, что из-за тонкой, как бумага, перегородки доносятся голоса именно четырех человек, быстро переговаривавшихся друг с другом на китайском или каком-то другом похожем языке.

Тем временем снаружи уже наступило утро, и солнце поднялось достаточно высоко, чтобы осветить лежащий далеко внизу город. Под его лучами ярко поблескивали стекла проносящихся по улицам машин, сверкали окна домов и офисных зданий. Глядя на раскинувшуюся перед ним картину, Лоренс подумал, что полученная от Герты информация никуда его не приведет. Сестра?. Но как искать ее в этом огромном городе?. Он оказался в тупике, из которого не видел выхода. Вот разве что…

Встав на колени, Лоренс сунул руку под кровать и стал шарить там в поисках башмаков, вздрагивая от отвращения каждый раз, когда его рука натыкалась на чьи-то поросшие мягкой пылью носки и другой гостиничный мусор.

* * *

Офицер Службы безопасности остановил Лоренса, когда тот проходил мимо Пенсильванского вокзала. Он властно махнул рукой, и Лоренс ткнул себя пальцем в грудь, словно хотел спросить: «Кто, я?.». Патрульный снова указал на него, потом на комнатку дежурного у входа на станцию.

Личный компьютер Лоренса, обнаружив попытки сторонних программ считать защищенную информацию, запаниковал и едва не начал форматировать жесткий диск.

– Прошу прощения, сэр, – сказал Лоренс, – но мой компьютер буквально сходит с ума. Можно мне опустить руки, чтобы отключить брандмауэр?

Но патрульный словно не слышал. Приблизившись, он стал водить ладонями в перчатках вдоль тела Лоренса.

– Идите за мной, – проговорил он, указывая на дверь в задней стене дежурки.

Узкий коридор за дверью вел в глубь вокзала и заканчивался в главном вестибюле. Людей здесь было довольно много; они сновали туда и сюда, а поминутно отходящие поезда извергали из своего нутра все новые и новые порции пассажиров. Все они старательно избегали встречаться друг с другом взглядами; казалось, никто из них вовсе не смотрит по сторонам, но перед полицейским и Лоренсом толпа волшебным образом расступалась и снова смыкалась позади.

Компьютер был здесь практически бесполезен. Установленные на вокзале дистанционные сканеры и другие контролирующие устройства беспрерывно атаковали его защитные системы, и компьютер слал своему хозяину отчаянные тревожные сигналы, отчего у Лоренса зудело и чесалось все тело. Острый дискомфорт, к которому примешивалось нарастающее с каждой минутой чувство тревоги, привели к тому, что пульс его участился, а дыхание стало неглубоким и прерывистым. Это, в свою очередь, вызвало еще один шквал панических сигналов. Компьютеру нужно было, чтобы Лоренс успокоился, но помочь ему он ничем не мог. С технической точки зрения, это было серьезным сбоем в работе; ни с чем подобным Лоренс раньше не сталкивался. Теперь нужно будет составить отчет об ошибках и…

Вот только когда он сможет этим заняться и сможет ли?

Отделение Службы безопасности на Пенсильванском вокзале сияло чистотой, словно кабинет зубного врача, от которого оно, однако, отличалось толстыми решетками на окнах да замками на дверях, каковые при запирании издавали три отчетливых щелчка, а уж за ними следовало негромкое шипение пневматического уплотняющего устройства. Такая же дверь была и в комнате, куда патрульный привел Лоренса. Привычным движением приковав его наручниками к пластмассовому стулу, который, в свою очередь, был привинчен к полу, коп подошел к защищенному регистрационному терминалу. Лоренс слышал, как он что-то набирал на клавиатуре и диктовал в микрофоны, но разобрать ничего не смог. Больше в комнате никого не было, но на потолке Лоренс заметил сразу четыре камеры слежения. Они показались ему огромными, и поначалу Лоренс решил, что это устаревшая модель – палеолитический предок современных миниатюрных устройств. Только потом он догадался, что эти камеры были сделаны такими большими, чтобы задержанный видел их, знал, что за ним наблюдают.

Закончив свои секретные переговоры, полицейский отвел Лоренса в помещение для допросов. Видеокамеры там были такими же большими, и все они смотрели прямо на него.

– Рассказывайте все, – приказал патрульный. Забрало шлема он поднял, так что Лоренс видел его лицо: совсем юное, но суровое и жесткое. Когда Лоренс вступил в Орден, этот парень, должно быть, еще лежал в колыбели.

Мысль, впрочем, была мимолетной и тут же исчезла. Лоренс начал говорить, опуская, правда, некоторые подробности. Ни к чему, решил он, рассказывать офицеру СБ о Збикроте и о том, как этот последний обошелся с адресованными Службе безопасности информационными потоками. Еще большей глупостью было бы упоминать о поисках Анны Кротовски, поэтому Лоренс солгал, полагаясь на то, что на фоне общего возбуждения, в котором он пребывал, вызванный ложью эмоциональный всплеск останется незамеченным. В иных обстоятельствах он бы даже не стал пытаться обмануть датчики полиграфа, которые, вне всякого сомнения, были сейчас направлены в его сторону.

И Лоренс сказал патрульному, что вышел в большой мир только затем, чтобы найти ушедшего из Ордена брата и попытаться уговорить его вернуться. Что он собирается отыскать Збикрота через его прежних знакомых и родственников. Что он рассчитывает добиться успеха в течение ближайших двух дней и вернуться в монастырь, так сказать, со щитом. Лоренс намекнул даже, что Орден считает возвращение беглеца весьма важным делом, а коль скоро Орден и Служба безопасности являются давними партнерами, следовательно, он и СБ сражаются на одной стороне.

На протяжении всей его маленькой речи лицо полицейского оставалось бесстрастным. Лишь время от времени он машинально поправлял крошечную бусину наушника и слегка наклонял голову, словно прислушиваясь, из чего Лоренс заключил, что его показания слушает кто-то еще и не просто слушает, а сообщает патрульному какие-то дополнительные сведения.

Когда Лоренс закончил, полицейский придвинул стул ближе к нему и, слегка подавшись вперед, впился взглядом в его лицо.

– У нас нет никакой информации о мистере Кротовски, – сказал он. – Я советую вам забыть о нем и как можно скорее вернуться в монастырь.

Слова были произнесены ровным, лишенным всякого выражения голосом, но именно это напугало Лоренса больше всего. Он был уверен: информации не существует, потому что Збикрот ликвидирован.

Потом Лоренс задумался, что он скажет этому тяжеловооруженному подростку теперь. Или, может, ничего не говорить, а просто подмигнуть? Извиниться за то, что отнял время? Ему советовали сначала слушать, потом говорить. Может быть, и сейчас ему следует немного подождать?

– Спасибо, что предупредили, – проговорил он после довольно продолжительной паузы. – Я очень ценю ваш… совет. – Лоренс очень надеялся, что его слова не прозвучали как насмешка.

Патрульный кивнул.

– Вам необходимо перенастроить личный компьютер. Сейчас он работает в таком режиме, что можно подумать: вам есть, что скрывать. По существующим правилам, личные компьютеры не должны препятствовать считыванию информации официальными средствами контроля. Доступ к идентификационным данным должен предоставляться немедленно. Вам ясно?. Займитесь этим безотлагательно.

Лоренс подобострастно кивнул. Рассказывая свою историю, он уже представлял, как проведет месяц в камере, пока Служба безопасности будет проверять его досье.

– Благодарим за сотрудничество, – эти слова произнес не патрульный – звук доносился из спрятанных в стене динамиков. Должно быть, запись включила какая-то автоматическая служба. Как бы там ни было, услышав их, патрульный поднялся и отпер дверь. Послышались щелчки, шипение – он потянул за ручку.

– Выходите.

Лоренс повиновался.

Несколько минут спустя они уже стояли перед дверью дежурки у входа в Пенсильванский вокзал. Патрульный снова поднял забрало шлема, и Лоренс увидел, что его лицо сделалось чуть менее суровым и непреклонным. Патрульный слегка улыбнулся.

– Хочешь добрый совет?

– Конечно, – Лоренс кивнул.

– Это Нью-Йорк, приятель… – Полицейский обвел рукой пространство перед вокзалом. – И все мы хотим жить спокойно. В городе хватает плохих парней; в последнее время они набрали силу и даже пытаются бросать нам вызов, но мы не допустим, чтобы на улицах воцарился хаос. Если желаешь, чтобы тебе ничего не угрожало, ты должен доказать, что не принадлежишь к плохим парням. И приехал сюда не для того, чтобы играть с нами в грязные игры. Мы, защитники города, сразу чувствуем тех, кто прибыл с враждебными намерениями – как ты, наверное, чувствуешь начинающуюся простуду. То, как ты ходишь, оглядываешься, жестикулируешь… Я и со ста ярдов разглядел бы, что ты здесь недавно. Так вот: если хочешь избежать неприятностей, постарайся хотя бы не выглядеть чужаком. Ты понимаешь, что я говорю?

– Да, понимаю, – подтвердил Лоренс. – Большое спасибо, сэр. И прежде чем полицейский успел добавить что-то еще, Лоренс развернулся и зашагал прочь.

* * *

Сосед Анны Кротовски был сегодня уже в другом свитере. Просторный, толстый, из шерсти густого шоколадного цвета, он выглядел еще шикарнее и дороже. Лоренс буквально залюбовался на роскошную вещь. От мужчины пахло хорошим одеколоном (что-то лимонное, решил не искушенный в этих вещах Лоренс), а его волосы опускались на уши столь аккуратными волнами и выглядели так натурально, что попросту обязаны быть искусственными. Едва завидев своего знакомого в дальнем конце кофейни «Старбакс», Лоренс испытал иррациональное желание как можно скорее переодеться во что-нибудь получше, чтобы не выглядеть рядом с этим парнем неотесанным замарашкой. Ему даже пришлось напомнить себе, что он тоже коренной ньюйоркец, вернее, был им когда-то.

– Привет, Лоренс. Вот не ожидал встретить тебя здесь! – Мужчина пожал ему руку, как старому знакомому, и улыбнулся лукавой, заговорщицкой улыбкой. – Как твой «обряд поиска видений»?[5]5
  Обряд поиска видений – известен примерно у половины племен американских индейцев и преследует цель заручиться поддержкой духа-покровителя. По обряду, юноша, достигший возраста инициации, уединяется на несколько дней без еды и питья в месте, якобы посещаемом духами, где молится, взывая к их покровительству.


[Закрыть]

– Что-что?.

– Я имею в виду Аномалию. Ведь именно ее ты исследуешь, не так ли? Мне показалось – для тебя это что-то вроде обряда инициации. В прошлом году моя сестра тоже прошла через нечто подобное. Она рассчитала, что некоего молодого человека, который каждую неделю путешествует из Форт-Уорта в Портленд и обратно, на самом деле не существует и что вместо этого фиктивного персонажа между городами перемещаются вполне реальные курьеры, перевозящие героин и наличные. Бог мой, сестра так гордилась, когда подтвердились ее предположения, что постоянно об этом говорила, и мне никак не удавалось заставить ее помолчать хоть минутку. А вчера вечером, когда мы с тобой разговаривали, в твоих глазах горел тот же священный огонь.

Лоренс почувствовал, что краснеет.

– На самом деле «священный» – не самое подходящее слово, – пробормотал он. – Религиозная терминология, которой пользуются в Ордене, – в значительной степени метафора. Духовность как таковая занимает в нашей повседневной деятельности не самое первое место.

– Ну, граница между духовным и материальным в любом случае весьма относительна. Не беспокойся, я вовсе не считаю тебя религиозным фанатиком или чем-то подобным. Во всяком случае, не больше чем любого другого человека. Так ты не ответил: как идут твои дела?

– Никак, – ответил Лоренс. – Похоже, я оказался в тупике. Надеюсь, моя следующая Аномалия окажется попроще.

– Это звучит ужасно! – воскликнул мужчина. – А я-то думал, монахам нельзя сдаваться и бросать дело недоделанным.

Лоренс обернулся, чтобы убедиться, что их никто не слышит, и сказал:

– Эта Аномалия имеет отношение к Службе безопасности. Что касается моего задания, то в каком-то смысле я его выполнил. Я почти уверен, что человек, которого я разыскивал, находится там же, где и его сестра.

Лицо мужчины вдруг сделалось неподвижным, словно высеченным из самого твердого мрамора.

– Ты, должно быть, очень огорчен, – произнес он ровным, невыразительным голосом. – Ну что же… – Перегнувшись через столик со специями, мужчина потянулся за салфеткой. Держатель слегка заело, он потянул сильнее и выдернул целую пачку.

– Слушай, помоги мне засунуть их обратно, а?

Лоренс нажал на рычаг и держал, пока его приятель аккуратно укладывал лишние салфетки обратно. В какой-то момент он ухитрился сунуть Лоренсу в руку маленький кусочек плотной бумаги размером с визитку, который тот сначала спрятал в ладони, а потом – сделав вид, будто ему нужно поправить личный компьютер, – убрал во внутренний карман пиджака.

– Спасибо, – поблагодарил мужчина, снова усаживаясь на свое место. – Что же ты теперь будешь делать? Вернешься в монастырь?

– Завтра утром, – твердо ответил Лоренс. – Сначала я хотел бы походить по Нью-Йорку как обычный турист, может быть, даже побывать на бродвейском шоу…

Мужчина рассмеялся.

– Ну что ж, вполне понятное желание. Надеюсь, тебе понравится. – С самым обыденным видом он пожал Лоренсу руку и ушел, держа на весу бумажный стаканчик с кофе. По его виду было совершенно невозможно догадаться, что он только что вовлек Лоренса в некое подобие заговора.

Записку Лоренс прочел, сидя на скамейке в безлюдном Брайан-парке. При этом он ел из бумажного пакета жареные каштаны, складывая скорлупки аккуратной горкой. Записка была написана карандашом на обратной стороне кусочка картона, аккуратно вырезанного из коробки от растворимой овсянки, и выглядела совершенно невинно.

В 20–30.

Кафе «Полумесяц».

2-я авеню, 164.

Это место Лоренс знал. То есть не сам «Полумесяц», а улицу, где он находился. Шестнадцать лет назад Нижний Ист-Сайд считался самым модным городским районом. По-видимому, таковым он и остался – почему-то Лоренс был уверен, что его приятель в шикарном свитере не станет посещать второразрядные заведения.

Он не ошибся. «Полумесяц» явно был одним из тех ультрамодных городских заведений, над которыми не бывает ни вывесок, ни какого-нибудь другого знака, указывающего на их существование. Матовая стеклянная дверь номера 164 была втиснута между прачечной самообслуживания и пакистанской продовольственной лавкой. С бьющимся сердцем Лоренс вошел. Длинный темный коридор, куда он попал, заканчивался еще одной дверью, которая оказалась чуть приоткрыта. Из щели лился тусклый свет, и Лоренс двинулся туда, стараясь пройти коридор побыстрее: он был уверен, что из темноты за ним наблюдает множество камер.

На двери в конце коридора висел простой листок бумаги, в центре его было напечатано на лазерном принтере КАФЕ «ПОЛУМЕСЯЦ». Из-за двери доносились разнообразные аппетитные запахи, негромкое позвякивание столовых приборов и приглушенные голоса. Открыв дверь, Лоренс шагнул вперед и оказался в небольшом сводчатом зале, освещенном мигающими огоньками стоящих на столиках свечей. Стены были задрапированы собранными в складки портьерами, что делало его похожим на просцениум в античном театре. В центре зала стояло четыре или пять небольших столиков, и один – длинный – у дальней стены. За большим столом сидело несколько человек, на столешнице поблескивали серебряные ведерки со льдом, из которых торчали мокрые бутылочные горлышки.

На небольшом возвышении прямо перед Лоренсом появилась красивая молодая девушка в темно-синем костюме консервативного покроя. Пожалуй, она выглядела бы еще красивее, если бы не волосы, подстриженные «ежиком» и выкрашенные в цвет, который Лоренс определил для себя как «голубой электрик». Слегка приподняв бровь, девушка вопросительно взглянула на него и сказала:

– Добро пожаловать в наше кафе, сэр. У вас заказан столик?

– Н-нет, но… – Записку, полученную от мужчины в свитере, Лоренс разорвал на мелкие кусочки и, чувствуя себя не то настоящим заговорщиком, не то настоящим идиотом, выбросил в шесть разных мусорных контейнеров (только потом ему пришло в голову, что сам факт посещения шести мусорок выглядит достаточно аномально, чтобы привлечь внимание). Как бы там ни было, сейчас он ничем не мог подтвердить свое право находиться в этом кафе и слегка растерялся.

– Я договорился встретиться здесь с другом, – проговорил он наконец.

– А как зовут вашего друга? – улыбнулась девушка.

Лоренс опустил голову и прижал подбородок к груди, давая компьютеру команду перестать сигнализировать об учащенном дыхании и повышении температуры.

– Я не знаю, – проговорил он и вытянул шею, стараясь заглянуть за плечо девушки, но в зале было слишком темно, и он никак не мог разглядеть своего знакомого.

Тот появился словно ниоткуда.

– А-а, вот и ты… Добрался наконец?. – На нем был надет еще один неправдоподобно красивый свитер, связанный плотной «елочкой», с валиками вдоль рукавов. Перехватив взгляд Лоренса, он сказал: – Вязаные вещи – моя слабость. Если бы не я, мировые производители шерсти давно бы разорились. – Он похлопал девушку по плечу. – Мой друг сядет за наш стол.

С этими словами парень многозначительно улыбнулся Лоренсу и чуть заметно подмигнул.

– Очень хорошо, что ты пришел, – говорил он, пока они пробирались между столиками, за которыми ворковали влюбленные или обсуждали что-то хорошо одетые бизнесмены. Одна пожилая пара просто молчала, получая удовольствие от еды, обстановки и общества друг друга.

– Ведь это твой последний вечер в городе, не так ли?

– Что это за заведение? – спросил Лоренс вместо ответа.

– Просто кафе. Собственно говоря, с точки зрения закона, это даже не кафе, а так… частная кухня. Место, где отлично кормят. Ормунд готовит просто волшебно! Он специально купил этот подвал, чтобы угощать друзей. Мы собираемся здесь каждую среду. Сегодня, кстати, вечер вегетарианской кухни. Ты очень удивишься, когда узнаешь, какие замечательные блюда можно изготовить из обычной зелени и сладкого картофеля. А горячий шоколад с перцем и авокадо – это что-то!.

Насколько Лоренс мог разглядеть, за большим столом сидели в основном молодые, не старше тридцати – тридцати пяти, мужчины и женщины, имевшие вполне респектабельный, даже преуспевающий вид. Одежда из дорогой ткани, которая ниспадала или облегала тело именно так, как требовалось; бижутерия, сочетавшая старинную бронзу и современные пластики; тяжелые бусы из терракоты, которые при каждом движении щелкали, словно бильярдные шары… Все женщины были, как на подбор, красивы или, по крайней мере, привлекательны, но внимание Лоренса приковала одна – с выступающими, словно точеными скулами и длинной породистой челюстью. Пожалуй, такой интересного лица он не видел еще никогда в жизни. Под стать женщинам были и мужчины – красавцы или, как минимум, не уроды, с модной трехдневной щетиной или аккуратно подстриженными усами. Негромко переговариваясь или отпуская какие-то шутливые замечания, они передавали друг другу судки и блюда с зеленью, апельсинами и овощами и, ловко орудуя вилками, накладывали еду себе в тарелки.

– Прошу минуточку внимания, – объявил мужчина в свитере. – Хочу представить вам моего сегодняшнего гостя… – Лоренс так и не назвал ему своего имени, и теперь его знакомый сделал вид, будто дает ему возможность представиться самому.

– Меня зовут Лоренс, – сказал Лоренс и неловко помахал собравшимся рукой. – Приехал в Нью-Йорк буквально на один день, – добавил он, продолжая совершать судорожные движения ладонью. – Скоро уеду… – Лоренс опустил руку. Ближайшие из сидевших за столом, в том числе женщина с удивительными скулами, повернулись к нему, помахали в ответ, улыбнулись. Те, кто сидел дальше, замолчали; кто-то наклонил голову, кто-то показал на него тупым концом вилки.

– Привет, я – Сара, – сказала женщина со скулами. Первое «а» она произнесла нараспев, и получилось «Са-а-а-ра», но прозвучало это просто и без претензий.

Легкая вибрация компьютера подсказала Лоренсу, что он все еще слишком нервничает, тяжело дышит и потеет. «Кто эти люди, – подумал он. – Зачем они здесь собрались?»