Текст книги "Красное смещение"

Автор книги: Евгений Гуляковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

18

Все так же свисали с потолка черные штандарты с крестами. Все так же безмолвно стояли между колонн фигуры рыцарей в стальных доспехах, все так же сидел в своем кресле бессмертный властелин в черном плаще, и Мориновский вновь, запинаясь и в меру прикрываясь ложью, пытался выпутаться из очередной неудачи.

На этот раз, правда, его задача выглядела несколько проще. Нужно было убедить Манфрейма в том, что он предпринял все возможное, и, если это удастся, завеса тайны, окутывавшая Яровцева, могла наконец приподняться…

– Его прикрывает какое-то защитное поле…

– Я знаю. Дальше.

– У нашего посланника ничего не получилось – Яровцев отказался от нечестной сделки. Видите ли, совесть взыграла. Давно нужно было избавиться от него, я говорил вам – он чрезвычайно опасен, ему удалось каким-то образом уничтожить Гидра. Теперь он слишком близко подошел к логову Змиулана, чтобы его остановить, я послал камнетесов…

Впервые за весь доклад Манфрейм шевельнулся в своем кресле, проявив какие-то признаки эмоций.

– А кто тебе сказал, что Яровцева нужно останавливать?

– Но логово… Я думал…

– Ты слишком много думаешь. У тебя нет достаточно информации, чтобы думать. Мне вообще не требуются результаты твоих размышлений. Ты должен выполнять лишь то, что тебе поручено.

– Так мне их вернуть?

– Не надо. Тот, кто не справится с десятком камнетесов, не представляет никакой опасности для Змиулана. Посмотрим, на что он способен. Гидр, конечно, серьезный противник, но он слишком устал, ему давно пора было подыскать замену.

Манфрейм надолго замолчал, в его холодном мозгу всплыли давние воспоминания. Тогда созданием Гидра он гордился. Но это было так давно, что он не смог вспомнить, когда именно происходили эти события.

Долгие годы Гидр был его верным стражем, оберегая один из самых важных подземных проходов. Никто не выходил оттуда живым – его выдумка с присоединением сознания гибнущей жертвы к самому Гидру оказалась весьма удачной. Она во много раз усиливала ярость и неистовство стража. Но вот теперь Гидра уже нет…

– Вы хотите сказать, что Змиулан больше не является нашим союзником?

Как надоедливый комар пищал у него над ухом, разрушая картину воспоминаний, отвратительный голосок доверенного слуги. Страх – вот единственный надежный союзник, только страх. Но этого Манфрейм так и не произнес вслух.

– У меня вообще нет союзников. Одни временные попутчики, о замене которых приходится постоянно думать. И не делай вид, что ты ничего не знаешь о похищении княжны из моего замка. Дойти до такой наглости может только безмозглая змея – ей следует преподать надлежащий урок.

Змиулан – новая проблема. У страха был один существенный недостаток: время от времени кто-то из слуг или сторонников выбирался из его тисков и начинал мстить за годы, проведенные в унизительном рабстве, не понимая, что оковы он создавал своими собственными руками. Ведь, в конце концов, всегда существовал выход – нашел же его Гидр.

В таких случаях приходилось применять силу. Нельзя было допустить даже намека на ограниченность власти. И все шло хорошо до тех пор, пока у него не появился противник, ничего не знавший о беспредельности его могущества…

– Но камнетесы наверняка уничтожат Яровцева. Еще не было случая, чтобы кто-то сумел их остановить.

– Ты думаешь, уничтожат? Посмотрим. В любом случае проиграет один из наших врагов. Пусть все идет как идет. Но только учти – если камнетесы пострадают, я спишу с твоего счета в Цюрихе их полную стоимость. Да, да, с того самого, о котором я ничего не знаю.

Мориновский побледнел, но вовсе не от раскрытия тайны. Он давно подозревал, что Манфрейму известны все его манипуляции с этим счетом. Его смущала лишь сумма убытков, которой он рисковал. Камнетесов закупили на Затурне – планете, заполненной странными формами органической жизни. При высоком радиационном фоне там каждый год происходили какие-нибудь новые мутации и выбор видов был чрезвычайно велик.

Каменные дьяволы – так прозвали камнетесов ловчие – словно специально создавались длительной эволюцией как совершенные орудия убийства. Их стремление убивать все живое, отличное от их собственного вида, было основано не на охотничьем инстинкте, так как они не нуждались в органической пище, аккумулируя в себе любые виды энергии, обнаруженные ими во внешней среде. Скорее, это был результат борьбы за жизненное пространство.

Крохотный астероид – один из спутников планеты Затурн, на котором их обнаружили, – целиком состоял из слипшейся массы их тел. В таком виде они не могли функционировать, но как только их попытались разъединить…

Впрочем, рассказать о том, что произошло после этого, было некому. Все первые экспедиции на Затурн попросту исчезли, и прошло немало времени, прежде чем Межпланетная Федерация смогла в какой-то степени обуздать и поставить себе на службу новое смертоносное оружие. Манфрейм был одним из первых, кто воспользовался находкой.

Главным достоинством каменных дьяволов оказалась неуязвимость. Их шкура, покрытая мелкими прозрачными чешуйками с зеркальной подложкой, обладала уникальной способностью поглощать из любой энергетической волны строго ограниченное, необходимое для питания количество энергии, все остальное отражалось в пространство, независимо от интенсивности и мощности источника. Астероид, на котором они обитали тысячелетиями, все ближе подходил к короне звезды, вокруг которой вращался, и эволюция сделала свое дело.

Лазерное оружие – бластеры и мощные стационарные энергометы оказались неспособны пробить их защитный покров.

Из-за высокой степени опасности посадки на Затурне были запрещены, и вся нелегальная операция по отлову и транспортировке стаи камнетесов обошлась Манфрейму в сорок два миллиона международных кредитов.

Чтобы не выдать своему господину бурю чувств, овладевших им в эту минуту, Мориновский запретил себе даже мысленно пересчитывать сумму в сорок два миллиона кредитов по курсу доллара, ежегодные котировки которого на межпланетной валютной бирже все время понижались.

Не только меч, но и еще несколько странных даров получил Глеб в наследство от своего уничтоженного на берегу подземного озера противника.

Далеко не сразу понял он, какие серьезные изменения произошли в его мозгу после контакта с Гидром. Однако постепенно из скрытых глубин подсознания кое-что пробивалось наружу.

Прежде всего он обнаружил в себе новую удивительную способность видеть окружающий мир внутренним зрением. Так, как, очевидно, видел его сам Гидр.

Видимо, передача информации из мозга Гидра произошла на подсознательном уровне, непосредственно в ту часть человеческой памяти, в которую записываются события нашей жизни.

Эта память, чаще всего неосознанно, влияет на все наши поступки. Ведь именно из нее складывается основной жизненный опыт человека. Непосредственное же использование такой скрытой информации в обычных условиях возможно далеко не всегда – ее большая часть недоступна нашему сознанию.

Мозг в своей каждодневной работе не в состоянии справиться с таким объемом информации и предпочитает скользить по ее поверхности, углубляясь в детали лишь в самых необходимых случаях.

Когда отряд в своем упорном движении к центру подземелья натолкнулся на очередное пересечение туннелей, Глеб, ни на секунду не задумавшись, повернул в левый проход…

Среди множества картин, вставленных в его память мозгом Гидра, была одна, пропечатавшаяся в сознании Глеба особенно четко.

Сквозь гигантское тело Гидра, ставшее на этот момент совершенно прозрачным, вдруг высветилась вся внутренняя кровеносная система животного…

В реально происходивших событиях ничего подобного не случалось. В этом Глеб был совершенно уверен.

Вначале он не понимал, для чего в его память с такой силой внедрили эту схему, и лишь позже догадался, что Гидр пытался единственно доступным ему способом передать нечто чрезвычайно важное, минуя непреодолимый для него барьер человеческого языка…

Часами всматриваясь в экранчик курсографа, Глеб запомнил примерную схему пройденных туннелей и теперь, несмотря на ее сложное пространственное построение, вдруг узнал эту часть в рисунке кровеносной системы Гидра…

Была ли это и в самом деле кровеносная система сосудов монстра, неизвестно по какой причине повторившая в своем строении некий странный отпечаток внешнего мира, или то был лишь намек, способ, приглашение самому увидеть нечто, недоступное обычному человеческому зрению?

В сущности, это не имело значения. Важной являлась лишь сама информация…

Глеб давно уже понял: Гидр представлял собой нечто непостижимо сложное. Нечто гораздо большее, чем ее видимая, проступавшая в реальном мире часть.

Благодаря этой схеме он мог совершенно точно определить, какие из еще не пройденных туннелей скрывали в себе смертельные ловушки.

В его сознании они проступали окрашенными в кроваво-красный цвет. И чем пристальней он вглядывался в открывшуюся ему, недоступную обычному зрению схему, тем четче она становилась.

Общее количество туннелей в центральной части постепенно уменьшалось, но почти все они были полны ловушек. Лишь одна-единственная штольня, идущая в обход смертельно опасного центрального лабиринта, была способна вывести их к цели.

В картине, нарисованной его внутренним зрением, этот единственный проход окрашивался в синий цвет, и, возвращаясь к первоначальному смыслу всей схемы, он вел к сердцу Гидра…

Глеб видел это живое, мохнатое, содрогающееся от вожделения сердце оно поджидало добычу, – но из него в противоположную сторону выходил широкий синий проход. Прямой, как стрела, он перечеркивал весь лабиринт и уходил далеко за его пределы. Не здесь ли скрывался выход из подземелья? Тот единственный ход, ведущий в нижние этажи манфреймовского замка, о котором говорил ему Варлам и который они безуспешно искали во время штурма?

Чтобы выяснить, им придется пройти через центр. Через ту часть подземелья, где опасность была наибольшей, – иного пути не было.

Но, может быть, именно этого и хотел от них искалеченный мозг умиравшего монстра? Ведь сам он не имел возможности отомстить своим мучителям…

Но тогда получалось, что их опять пытались использовать для каких-то неведомых, чужих целей, и проход мог вести вовсе не туда, куда стремился попасть отряд…

Оправившись от раны, Крушинский отказался от помощи и давно уже двигался самостоятельно. Возможно, от того, что он шел медленней других или оказался внимательней, но именно он первым заметил нечто странное в облике нового, указанного Гидром прохода.

– Ты ничего не видишь? – спросил он Глеба через час, после того как они начали движение по новому маршруту.

– Нет. О чем ты?

– Посвети сюда.

Глеб послушно провел лучом фонаря по верхней стенке.

– Туннель слишком круглый.

– Что же тут особенного? Здесь встречаются проходы любой формы.

– На протяжении нескольких километров он похож на идеально ровную трубу.

– Мы слишком мало знаем о подземельях манфреймовского замка. Им тысячи лет, и многое здесь могло создаваться искусственно.

– Но это не главное. Посмотри внимательно на стены, разве ты не видишь этих бляшек?

– Каменные наплывы, – пробормотал Глеб, стараясь не выдать своей тревоги. Туннель действительно слишком уж походил всем своим видом на внутреннюю часть какой-то гигантской артерии.

– Они похожи на окаменелости, а до этого туннеля встречались одни базальты. Откуда здесь взялись осадочные породы, на такой глубине? Не нравится мне этот проход. Ты уверен, что выбрал правильную дорогу?

– Знаешь, Юрий, по-моему, здесь вообще нет правильной дороги. С самого начала, с той самой минуты, как мы присоединились к штурмующим замок Манфрейма, мы бросили вызов судьбе. Иногда мне кажется, что человек слишком ничтожен, слишком слаб для того, чтобы бороться с Бессмертным властелином.

– И все-таки мы здесь…

– Это мало о чем говорит, разве что о нашей беспредельной наглости…

– Или мужестве. Не так уж все плохо, с той минуты как тебе подарили этот меч, у меня появилась надежда. Не одни мы боремся с Манфреймом. У Черного властелина есть могущественные враги.

– Твоими бы устами да мед пить…

Они надолго замолчали, и Глеб, решив, что момент подходящий, спросил Крушинского о самом главном:

– Ты как-то говорил мне, что хочешь выяснить причины бедствий, обрушившихся на наш родной мир. Удалось ли это тебе?

Глеб понимал – другого подходящего случая может и не представиться. Крушинский стал ему надежным товарищем, но выжать из него лишнее слово задача не простая, особенно когда это касалось глубоко личных раздумий, выводов, наблюдений… Обычно он сообщал лишь ту информацию, в важности которой не сомневался.

– Этот мир все-таки связан с нашим, что бы там ни утверждали научные столпы. Изменения в нем вызывают изменения в далеком отсюда будущем. Каждый из нас играет здесь двойную роль, и это неправильно.

Мы не должны были здесь быть, но что-то случилось настолько важное, настолько неправильное, что некоторые законы сочли возможным нарушить…

– Это я понимаю. Весь наш мир сдвинулся в красную область спектра, и чтобы вернуть его в нормальное состояние, годятся любые средства. Но как же Федеративная космическая база, ведь она здесь уже давно, как она влияет на события в нашем мире?

– База не имеет отношения ни к этому миру, ни к нашему. Она здесь чужая, и потому ее присутствие не сказывается так сильно, как наше с тобой вмешательство. К тому же база изолирована и подчиняется определенным правилам, запрещающим ей прямо влиять на местные дела. Во всяком случае должна подчиняться…

– Кто же их устанавливал, эти законы и правила, и кто их нарушил в нашем с тобой случае?

– Боги, наверное, – усмехнулся Юрий. – Разве ты не чувствуешь их постоянное внимание к собственной особе? Скажи-ка мне лучше вот что, выбирая этот туннель, ты пользовался информацией, полученной от Гидры?

– Значит, ты догадался? Да, я вижу план всех туннелей, он у меня тут, Глеб хлопнул себя по лбу. – И я знаю наиболее безопасный путь.

– А ты учел двойственность сознания Гидры?

– Что ты имеешь в виду?

– Ее внутреннюю установку на уничтожение всего живого, на использование любых существ, не принадлежащих к ее собственному виду, в качестве пищи. Вспомни, она ведь пыталась тебя уничтожить, и она же подарила нам этот меч, чтобы отомстить Манфрейму за свои собственные мучения. Информация в ее мозгу тоже может состоять из таких противоречий. Какая-то ее часть способна вывести нас к цели, но там наверняка есть и другая, ведущая к гибели. Сможешь ли ты отличить их друг от друга?

Если бы он мог ответить на этот вопрос хотя бы самому себе! Но ответа не было, и лишь одно Глеб знал наверняка: только движение содержало в себе надежду…

Неожиданно маленькая рука ухватилась за его ладонь.

– Я их слышу. Они уже близко.

– Кого ты слышишь, Шагара?

– Несущие смерть. Каменные дьяволы идут по нашему следу. Их нельзя убить, оружие бессильно против их непробиваемых шкур…

Теперь и они услышали равномерный приближающийся топот, от которого медленно и ритмично начал вздрагивать пол под ногами.

Дотошные расспросы ламы о зоне красного смещения в жизни общества иногда вызывали неудовольствие Сухого.

Похоже, это открытие вызвало в тибетских монастырях настоящую бурю, по-новому осветив древнее учение о карме.

– Из ваших статей следует вывод, что в нашем прошлом существовали и активно действовали некие космические силы.

– Несомненно.

Лама улыбнулся, поставил на столик крошечную чашечку своего излюбленного чая и, хитровато прищурившись, посмотрел на Сухого.

– Куда же они делись? Почему их нет в настоящем?

– Откуда вы знаете, что их нет? Они просто усовершенствовали методы маскировки.

19

Глеб стоял, опершись спиной о выступ скалы у самого поворота, изо всех сил сжимая рукоятку меча, хотя вес оружия позволял использовать его как рапиру, вращая лезвие кистью одной правой руки. Но сейчас ему было не до фехтовальных приемов. Цокот когтей от ударов множества тяжелых лап лавиной несся из глубины прохода.

Глеб выбрал наиболее узкое место туннеля и надеялся, что у него хватит сил удержаться здесь до тех пор, пока Васлав с Крушинским заложат радиомину в боковом ответвлении, которое они недавно прошли и где вот-вот должна была появиться погоня.

Оттуда, одновременно с непонятным звонким цокотом, нарастал грохот движения огромных масс, и Глеб не знал, живы ли еще его друзья, взявшие на себя нелегкую задачу минеров.

Им предстояло найти туннель, пригодный для отхода, прежде чем удастся взорвать мины.

Если они не успеют вовремя сделать свое дело – на него обрушится вся стая.

Нападение оказалось слишком стремительным и застало их врасплох. Они ждали опасность впереди, а она настигала их сзади. Приходилось действовать без заранее подготовленного плана, импровизируя на ходу.

Даже если Крушинский сумеет заложить мины в нужных местах, часть стаи все равно проскочит зону взрыва, – именно этого они и опасались, когда оставляли здесь его одного прикрывать отход остального, полностью беззащитного перед этими смертоносными тварями отряда.

Ну а если взрыв опоздает хотя бы на несколько секунд, вся стая успеет проскочить опасную зону и окажется здесь.

Минуты тянулись бесконечно, а взрыва все не было. Самое неприятное перед боем – это неопределенное ожидание, когда о противнике почти ничего не известно, кроме того, что он очень опасен. Никому еще не удавалось живым уйти от стаи камнетесов.

Возможно, подрывники уже погибли, так и не успев привести в исполнение свой план, тогда у него не останется ни единого шанса – его попросту сомнет надвигающаяся лавина вместе с этой жалкой железкой в руках.

Сейчас он сожалел о том, что позволил Крушинскому убедить себя не применять лазер.

– Ты лишь зря потеряешь драгоценное время. Их шкура совершенно непробиваема для любых излучений.

В конце концов ему пришлось согласиться. Крушинский участвовал в одной из экспедиций на Затурн в составе ловчего отряда и хорошо знал все особенности новых врагов.

– Главное – не давай им выбраться из узкой части прохода. Здесь они смогут нападать только по одному, и численный перевес не будет иметь особого значения.

Их основное преимущество – скорость и быстрота реакций. Если хотя бы один выберется в главную пещеру, отряд погибнет весь целиком – они догонят его в считанные минуты и не ошибутся, камнетесы обладают самыми совершенными в этой части галактики органами обоняния и слуха.

И вот теперь Глеб стоял, обливаясь потом, хотя преследовавшая их в верхних горизонтах жара давно уступила место прохладе.

Хуже всего то, что он знал о противниках лишь с чужих слов и не мог составить о них собственного представления. Информация, полученная от других, мало значила в рукопашном бою. Крушинский сказал, что больше всего эти существа похожи на огромные ядовитые глаза.

Но даже напрягая все свое воображение, он не мог представить себе передвигавшихся отдельно от головы глаз.

Правда, у себя дома он часто видел на обложках многих книг огромные глаза, вылезшие из орбит, – художники любили изображать старинный масонский символ «всевидящего ока», но вряд ли эти картинки имели отношение к тому, что к нему приближалось.

Становилось все холоднее, хотя недавно пот градом катился по его коже. Из туннеля дул сильный холодный ветер, словно те, кто двигался по нему, несли перед собой ледяную воздушную пробку.

Чтобы хоть немного отвлечься от невыносимого ожидания, Глеб заставил себя расслабиться и проверил, хватит ли длины меча, чтобы достать до противоположной стены. Длины хватало. Меч задел стену и тонко зазвенел, словно хрустальный, а на гранитной стене появилось углубление, в точности повторившее форму острия.

Меч превратился в необычное оружие – настолько необычное, что в той, почти безнадежной ситуации, в которой он оказался, у него все же оставался небольшой шанс – если и не победить, то хотя бы уцелеть в предстоящей схватке.

Они провели не один час за изучением этого меча, но для того чтобы разобраться в изменившейся кристаллической структуре лезвия, нужна была современная металлургическая лаборатория.

Одно было совершенно ясно – меч необычайно утончился, сохранив при этом всю свою прочность. Он был теперь, наверно, не толще листа бумаги в своей средней части, а по краям лезвие становилось практически невидимым, утончаясь до слоя в несколько молекул.

В луче фонаря, прикрепленного к поясу, хорошо был виден туннель перед ним, но прежде чем в нем появились их преследователи, все вокруг наполнилась зеленоватым мерцанием – светились сами стены, попавшие в зону неведомого излучения, исходившего от камнетесов.

В фонаре больше не было надобности, в пещере стало светло как днем.

Наконец они появились. Собственно, рассмотреть он успел лишь одного, несущегося впереди стаи. Он заполнял своей огромной тушей всю шахту до самого потолка и по форме походил на гигантскую чечевицу, поставленную на тонкие гибкие лапы.

Лапы двигались так быстро, что рассмотреть их в отдельности было невозможно. Отчетливо проступал только общий сверкающий фон, словно камнетес использовал вместо ног вертолетный винт.

И эта штука приближалась к нему со скоростью современного танка. Она гнала впереди себя волну обжигающего холода. Глеб давно уже чувствовал прикосновение ледяного ветра, но теперь холод буквально жег его обнаженное тело.

Сопротивляясь этой новой беде, он закричал и сам бросился навстречу сверкающему монстру, вращая перед собой лезвие меча.

Через секунду оно соприкоснулось с передними лапами твари, и камнетес внезапно остановился, словно с разбегу налетел на каменную стену. Воспользовавшись его мгновенным замешательством, Глеб без всякого замаха пырнул мечом в туловище камнетеса и не почувствовал никакого сопротивления.

Лезвие погрузилось почти до половины в ребро чечевицы. Раздался хлопок, и сотни сверкающих осколков брызнули в разные стороны. Глеб ожидал усиления холода, но вместо этого его обдало жаром и не было никакой взрывной волны камнетес просто лопнул как стеклянный шар.

Гибель предводителя на некоторое время остановила движение стаи. Вероятно, камнетесы впервые столкнулись с противником, способным уничтожить одного из них.

Знакомо ли этим кускам живых кристаллов чувство страха или самосохранения? Этого Глеб не знал. Он стоял неподвижно, выставив перед собой меч. Весь пол вокруг него был усыпан сверкающей пылью. Обломки покрупнее на глазах распадались в такую же пыль. До того, как окончательный распад коснулся верхнего, самого крупного куска спины камнетеса, Глеб успел рассмотреть на нем отчетливый рисунок огромного зрачка, помещенного в центр радужной оболочки.

Подтвердилась одна из легенд об этих тварях: сверху они и в самом деле походили на гигантские глаза. Вряд ли на спине действительно помещался глаз, это был всего лишь рисунок. Крушинский говорил, что камнетесы видят окружающее сразу всем телом, а под спинной крышкой находился какой-то поглотитель энергии.

На занятиях космодесантников Глеб усвоил простое правило: когда дело касалось инопланетных форм жизни, то сходство и аналогии с земными понятиями чаще всего оказывались ложными. А зачастую они несли в себе гибель. Бабочка, способная высосать из тебя кровь, цветок, убивающий спрятанным в чашечке жалом…

Между тем пыль постепенно оседала и покрывала все вокруг. Она прикасалась и к его обнаженной коже, несмотря на все старания избавиться от нее. У Глеба не было уверенности, что пыль не ядовита, но с этим он ничего не мог поделать.

В горле першило, перед глазами стояли цветные пятна. Он чувствовал себя так, словно находился внутри айсберга, постепенно превращаясь в кусок льда, – после гибели камнетеса, несмотря на кратковременную волну тепла, холод вокруг усилился неимоверно. Нужно было что-то немедленно предпринять, иначе он вообще не сможет двигаться.

Каменные дьяволы стояли метрах в двадцати от него совершенно неподвижно, и он не знал, как поведут они себя, если он попробует отступить хотя бы на шаг.

Только сейчас он рассмотрел, что три пары лап у них заканчивались полуметровыми прозрачными лезвиями. Точно такие же вращались перед ним в момент столкновения с камнетесом, но скорость вращения была слишком велика, чтобы он мог их видеть. Теперь Глеб почувствовал запоздалый страх, представив, что было бы, если бы хоть одна из этих лап, пробив защиту меча, коснулась его тела.

И сразу же, как только он об этом подумал, передний из камнетесов шевельнулся и медленно двинулся к нему.

В его кристаллическом мозгу впервые возникли колебания, не укладывающиеся в привычную схему. Перед ним стояло существо, осмелившееся бросить вызов его племени. Оно не бежало, не кричало от ужаса, а в руках держало всего лишь большой металлический нож. Это казалось нелогичным. И уж совершенно необъяснимой выглядела гибель от рук этого слабого существа одного из них. Здесь что-то было неправильно, какая-то часть информации не соответствовала истине – в этом не оставалось сомнений, – вот только камнетес никак не мог решить, какая именно.

Глеб медленно, не спуская глаз со своего нового противника, начал отступать – расстояние между ними не сокращалось и, воспользовавшись этим, Глеб, продолжая держать меч перед собой в вытянутой руке, сунул другую руку в заплечную котомку, нащупал ствол бластера и вытащил его из мешка. Придерживая оружие подбородком, он на ощупь установил кольцо распределителя на широкий луч и, не жалея батареи, обвел позади себя огненный круг. Камни затрещали, в спину пахнуло благословенным жаром, теперь, по крайней мере, в ближайшие секунды, ему не грозила опасность превратиться в кусок льда.

На камнетеса это действие произвело определенное впечатление, он весь задергался, жадно потянувшись к теплу, и заметно ускорил движение. Не сдержавшись, Глеб врезал по нему из бластера на полную мощность и тут же пожалел о содеянном.

Луч, отразившись от зеркальных поверхностей дьявольской чечевицы, ударил в потолок. Камнетес слегка присел и неожиданно послал свое тело вперед.

Каскад ударов вооруженных полуметровыми алмазными лезвиями лап обрушился на Глеба одновременно со всех сторон. Его спасло лишь то, что камнетес, не рассчитав прыжка, оказался слишком близко от своего противника.

Нижняя часть туловища чудовища нависла над Глебом, и он очутился как бы в мертвой зоне. Как бы там ни было, удары лап потеряли точность, к тому же во внутреннем направлении они сгибались с видимым трудом, и это подарило Глебу те самые необходимые мгновения, за которые он успел броситься на землю и, перекатившись, оказался полностью под туловищем своего врага.

Подняв меч, Глеб приставил его к нижней поверхности монстра. Он не мог назвать животом эту белесую, тускло блестящую кожу, скорее похожую на металлическую крышку.

Ему не хватало длины рук, чтобы лежа нанести настоящий удар. В это время в глубине туннеля наконец-то грохнул долгожданный взрыв. От неожиданности каменный дьявол присел и сам напоролся на острие меча.

Обломки лопнувшего монстра тяжелым водопадом обрушились на Глеба, и на какое-то время он потерял способность контролировать обстановку.

Но именно эти обломки ослабили ударную волну слишком близкого взрыва, сорвавшую со стен и потолка все каменные наросты, сосульки сталактитов и непрочно державшиеся глыбы. Вся эта каменная лавина прокатилась над Глебом, окончательно завалив его толстым слоем камней.

В воздухе какое-то время кружились, постепенно распадаясь в ядовитую серебряную пыль, сотни осколков того, что недавно было телами каменных дьяволов.

Двое из них тем не менее уцелели, и выброшенные из туннеля взрывом прямо в центр большой пещеры, в которой находился отряд, они сразу же принялись за свою смертоносную работу.

Когда Глебу удалось выбраться из-под завала, все уже было кончено. В пещере не осталось ни одного живого человека. Камнетесы, закончив свою кровавую работу, куда-то убрались, и на время он забыл о них, потрясенный открывшейся картиной. Отсеченные руки, ноги, головы, искромсанные на куски тела его недавних товарищей валялись на полу кровавой грудой мяса. Его вины в этом не было, он сделал все, что было в его силах, чтобы защитить этих людей.

Он не помнил, сколько времени прошло с тех пор, как, отдав последнюю дань погибшим и собрав то, что от них осталось в одну братскую могилу, он присел на каменном надгробье.

Глеб чувствовал себя так, словно сам лежал внизу среди трупов, под слоем камня.

Похоже, он остался один… Никто не придет, никого не осталось в живых, два человека, первыми вставшие на пути кровавых мясорубок, наверняка погибли.

Ледяной холод, который мучил его в начале схватки, теперь проник внутрь. Не хотелось никуда больше идти, не хотелось ни о чем думать.

Шаги за спиной… Он даже не обернулся, когда чья-то рука опустилась ему на плечо. Яд от въевшейся в кожу пыли уже начал свою разрушительную работу.

– Все здесь? Все погибли?

– Я насчитал восьмерых, кроме вас.

– Что с тобой, Глеб?

– Никого не осталось… Пыль въедается в кожу…

– Похоже, у тебя жар! И ты прав, дружище, – эта пыль ядовита!

Не тратя больше времени на пустые разговоры, Крушинский приступил к решительным действиям. Транквилизатор из аптечки космодесантников, чашка горячего кофе из термоса сделали свое дело. Постепенно реальное восприятие окружающего вернулось к Глебу.

– Где Шагара? Среди мертвых я его не видел.

– С нами его тоже не было. Он оставался с отрядом.

– Да здесь я, здесь! – Из трещины вылезло нечто, похожее на мышонка в красных штанах. Лишь через несколько минут Шагара принял свои прежние размеры.

– А князь? Ты вернулся один?

– С ним было все в порядке, когда мы разделились перед самым взрывом, решили, что безопаснее уходить в разные стороны. Он уже должен вернуться. Наверно, туннель, который ему достался для отхода, оказался длиннее моего.

– Долго здесь нельзя оставаться. Двое из стаи камнетесов уцелели, и я не понимаю, почему они не напали на нас до сих пор, – сказал Глеб, тревожно прислушиваясь.

– Потому, что они нападают только на тех, кто их боится! Эти дьявольские мясорубки не имеют права на существование. Я найду их и уничтожу! – Глеб порывисто вскочил, но Крушинский остановил его.

– Вспомни Афган!

– При чем здесь Афган?!

– Месть никогда и никому не приносила успеха. Скольких друзей ты там лишился, ты хотел за них отомстить, поэтому не спешил с демобилизацией, хотя приказ на тебя уже пришел, ведь именно поэтому ты потерял ноги, и тем, кто погиб в Афгане, не стало от этого легче.

– Откуда ты все это знаешь?

– Я ведь твой напарник. Прежде чем волхвы решили поручить тебе командование над своей дружиной, еще до того, как меня назначили твоим напарником, они собрали всю необходимую информацию. Наверно, у них в досье есть много такого, чего ты и сам давно не помнишь.