Текст книги "Колдун 2 (СИ)"

Автор книги: Евгений Щепетнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Я не могу тебе врать, хозяин… – тихо сказал Прошка – И ты зря так расстраиваешься. Я ведь тебя не осуждаю. Наоборот! Я тебя поддерживаю во всех твоих начинаниях. Во всех! Иначе как может быть? Ведь я – часть тебя. Я – это ты. И все, что ты делаешь для себя – хорошо и для меня. И ты прав – некоторым людям не следует жить. Их надо уничтожать! И прежний хозяин так считал. Ты имеешь право выбирать – кому жить, а кому нет. Потому что ты сильный. Потому, что можешь. Другие люди не могут, а ты – можешь. Разве ты не хочешь улучшить жизнь людей? Разве люди не выпалывают сорняки с грядки, чтобы на ней остались только хорошие, правильные растения? Тем более что ты избрал такую профессию – ты ведь полицейский, а полицейский именно тем и занимается, что очищает жизнь людей от сорняков.

– Это ты говоришь, или я себе говорю? – прервал я монолог беса – Я себя убеждаю, что поступаю правильно, или это ты, существо из иного мира меня убеждаешь в том что я прав?

– Хозяин, а какая разница? Я – и существо из другого мира, я – и часть тебя, часть твоей души, часть твоего сознания. Не думай над этим, делай то, что считаешь нужным – и оно как-нибудь да получится.

– Погоди. Мы ушли от темы – я потряс головой, будто пытаясь отогнать лишние мысли – ЧТО там за такие заклинания, которые так опасны? Вы знаете, что там за заклинания?

– Знаем – Прошка ухмыльнулся – там много чего есть. Например – заклинание, с помощью которого можно сделать снадобье, полностью стирающее память. Капнул в стакан кому-нибудь, и…все! Готово!

– Хорошее заклинание! – восхитился я – А чего в нем такого злого?

– А оно все стирает. Все, совсем, навсегда – пояснил Прошка довольно хихикнув – Вообще ничего не остается. Как младенец! Все заново. Человека нет. Оно душу отправляет в Навь. А на ее место можно засунуть другую душу.

Прошка сказал это таким обычным голосом, что я вначале и не поверил ушам – может он ошибся? Может я не понял?

– Подожди! Ты о чем говоришь?! То есть – одним заклинанием я мог бы вырвать душу человека из тела навсегда, и другим – сунуть на ее место…другую душу?! Какую душу?!

– А любую душу! – радостно хихикнул Прошка – Что, хозяин, проняло? Ты смотри, не скажи кому-нибудь об этом! Это величайший секрет! Вот почему прежний хозяин никогда не использовал эти заклинания, и хотел сжечь дневники! Он случайно открыл это древнее колдовство, запретное колдовство, и не хотел, чтобы о нем узнал кто-нибудь другой.

– А вы решили, что об этом должен узнать кто-нибудь другой – мрачно кивнул я – ну и гады же вы! Лишь бы…пошалить! Лишь бы чего-нибудь да вытворить! А если я займусь переселением душ?! Ну только представьте – какой-нибудь беспринципный, богатый человек решил сменить свое старое тело на молодое. Поймал какого-нибудь парня, и предложил мне денег, чтобы я переселил душу этого богача в тело молодого. Много денег. Очень много денег! А я взял, да и соблазнился. И сделал это черное дело. И что тогда?

– Тогда ты стал очень богат! У тебя появилось бы много женщин – целый гарем, о котором ты мечтаешь! Они тебя целыми днями ублажают, а ты ничего не делаешь, только развлекаешься! И не бегаешь по деревням, отлавливая всяких там алкашей! Вот что – «тогда»! Хе хе хе…

– А совесть? Неужели думаете, что все на этом свете продается?

– Все, хозяин. Цена только разная. Кто-то продается за деньги, кто-то за услуги. А кто-то просто потому, что это ему нравится. Разве ты этого не знаешь? Ты ведь уже большой мальчик!

– Да пошел ты…бес! Лучше скажи, что там еще за такие заклинания. Ведь не одно там опасное, так?

– Не одно. Слышал о случаях возгорания людей изнутри? Стоит человек, и вдруг – бах! Сгорает, как свечка. Там есть такое. Еще – снадобье, которое может вызвать болезни и мор скотины. К примеру – все свиньи в округе заболели и перемерли. Или коровы сдохли. Или люди вдруг начали покрываться червяками, которых никто не видит, но которые ползают у них под кожей.

– Я слышал о таком случае, но только не верил, что это правда – вздохнул я – неужели кто-то колдует? Кто-то испытывает такие заклинания?!

– Все может быть, хозяин – Прошка демонстративно пожал плечами – Я не удивлюсь, если какие-то колдуны находятся на службе у власти, вот они могут испытывать эти заклинания. Понимаешь, хозяин, все заклинания похожи. Изменяя одно или несколько слов, ты меняешь смысл заклинания, его наполнение. Но что получится в конце – не знаешь. Я тебе об этом уже говорил. Но что не говорил, так это то, что заклинания в общем-то одни и те же. Их забывают, заново открывают, снова забывают…но сотни, тысячи лет они одни и те же. Слова, звуки могут быть другими, но наполнение одно и то же, результат один и тот же. Не понимаешь? Нет, не понимаешь. Поймешь когда-нибудь. А пока что мой тебе совет – не лезь в эти дневники, до поры, до времени. Тут ведь какая штука…некоторые заклинания опасны и для тебя. Захочешь выкинуть чью-то душу в Навь – а тебя туда и самого затянет. Оставишь тут только пустую оболочку. Или так шарахнешь по объекту – души всех людей в окружности метров пятидесяти возьмешь, и отправишь в Навь. А тебе это надо? Нет – ну так-то весело, да, мы одобряем! Только потом ты-то как будет жить? Что будешь делать? Ты ведь существо нежное, совестью мучимое – будешь себя терзать, еще с ума сойдешь ненароком. А мы как тогда будем жить? Наш хозяин сумасшедший колдун – это как-то даже пугает. Нет уж, давай, будем по-маленькой шалить! Вот утопишь сегодня этих подлецов – вот и славно, вот и веселье! А что-то посерьезнее – давай, мы оставим на будущее?

Я промолчал. Ну а что еще скажешь? Тут сказать точно нечего. Вот только одна мысль не давала мне покоя – ведь не удержусь! Ведь все равно прочитаю дневники! Хотя бы затем, чтобы узнать – что дает этот самый браслет. Или как работают амулеты физической защиты. Да много чего еще узнать – хотя бы просто потому, что мне любопытно. Я ведь просто человек, хоть и колдун. И ничто человеческое мне не чуждо – особенно это самое любопытство.

– Кстати, парни… – обратился я к бесам, сам не замечая, что разговариваю с ними, как с живыми людьми – В книге заклинаний есть какое-то заклинание, усиливающее память?

– Конечно. Удивлен, что ты об этом спросил только сейчас! – хмыкнул Прошка – ты должен знать все заклинания, что имеются в книге, запомнить все ингредиенты! А то что это ты пишешь на бумажечке, а потом читаешь?! Позорище! А если ошибешься? Если опишешься, когда переносишь на бумажку? Ты должен все знать наизусть! Так что тебе давно уже следовало сделать снадобье и выпить его! Пару дней поболеешь, пока снадобье будет улеживаться в твоей голове, а потом – все! Ты будешь запоминать все, что прочитаешь – навсегда! Ты будешь помнить, вспоминать все, что видел, читал – за всю свою жизнь!

– Поболеешь? – я недоверчиво помотал головой – Что это значит? КАК я поболею?

– Ну…тошнить будет – уклончиво пояснил Минька – Слабость будет. Но ты не умрешь, нет! Обычный человек бы помер, а мы тебе помереть не дадим! Кстати – это редкое заклинание, почти ни у кого нет такого. А у прежнего хозяина – было! Он его вывез из Тибета, когда там путешествовал. Хорошее заклинание, дельное.

– Найдите мне его…где оно там, в книге-то? – вздохнул я, и достав сотовый телефон посмотрел, который уже час. Время еще было, так что ничего не мешает мне заняться еще одним снадобьем. Пить его сейчас не буду, сделаю это после того, как разберусь с русалками, но пусть оно будет наготове. И в самом деле – пора заняться самообразованием. Хватит уже ходить недоучкой!

Транспортировка двух заключенных в машину не заняла у меня много времени. Посыл на подчинение, и вот два «робота» шагают к уазу. Только прежде заставил одного из них (само собой – самого мерзкого!) достать из ямы парашу с мерзкими нечистотами и вылить их подальше за дом, в кусты. Как говорится – вы напакостили, вы и убирайте.

Когда подъехал к пруду за магазином – Семен Катин был уже там. Стоял и смотрел на пруд, вытаращив глаза и пуская слюни. Ну чисто – идиотик! Приказал ему сесть на заднее сиденье к двум другим приговоренным, что он молча и без возражений проделал.

От магазина я уехал – так же продолжая двигаться на автомобиле не включая фар и вообще всякой подсветки. Месяц стал пошире, небо чистое, а мне засветка совсем даже ни к чему – так-то в деревне в такое время обычно все уже спят и видят вторые сны, но кто знает, вдруг приехали городские, гулеванят, выйдет кто-нибудь на улицу покурить да и увидит, как уазик участкового мотается по темным улицам. Так-то вообще-то пофиг, я потом и машину как следует протру, чтобы не было никаких отпечатков пальцев, но лучше бы даже теоретически не смогли связывать пропажу трех деревенских с машиной участкового, с какой-то стати разъезжающей посреди темной ночи. Тем более, что накануне участковый с одним из пропавших персонажей встречался и со слов всезнающих соседей – даже имел с ним некий конфликт. Доказать ничего не сумеют (если только не введут сыворотку правды и не начнут пытать на дыбе), но зачем мне эти лишние разговоры?

А подъехал я к пруду с той стороны, где как я уже узнал – обычно купаются все местные. Ну и не местные – тоже. Пологий бережок, камыши чуть поодаль, можно даже подъехать на машине прямо к воде и эту самую машину помыть. Что и делают некоторые придурки, накатив за воротник граммов триста паленой водки или самогона.

Кстати, летом этим делом придется заняться вполтную. Нет, не накатыванием за воротник трехсот граммов водяры. Заняться надо будет террором против любителей покататься за рулем в пьяном виде. Пора тут порядок наводить, пора!

Кстати, участковый имеет право и пьяных за рулем оформлять – задерживать документы, направлять на рассмотрение в районное ГАИ. Участковый – он на все руки мастер. Шериф местного розлива, точно.

Подъехал, приказал двум пленникам сидеть за кустами – не надо сразу показывать, сколько у тебя «денег», это вредит торговле. Одного усадил под дерево, а сам достал пакеты с подарками, подошел к самому обрезу воды, постоял, глядя в темное озеро.

Странно так…мозг отказывается понять и принять тот факт, что где-то в глубинах не такого уж и большого пруда сейчас обитают существа, знакомые мне только из сказок. Пахнет тиной, откуда-то издалека ветерок приносит запах тухлой рыбы – видать кто-то из рыбаков уронил рыбешку, а может оторвала леску с крючком и уплыла, чтобы потом оказаться на берегу. Камыш тихонько шумит прошлогодними сухими листьями, месяц светит, оставляя на темной воде светлую дорожку…все, как обычно, все, как всегда. Обычный мир, в котором нет места колдовству. Тут НЕ МОЖЕТ БЫТЬ никаких русалок! Никаких водяных и прочей нечисти! Обычный пруд, озеро, запруда – как хочешь его назови! Ну нет тут, и не может быть бездонного озера! Никаких дурацких карстов и пещер!

Встряхнул головой, прогоняя одурь и неверие, и запел речитативом, тщательно выговаривая каждое слово:

Росы пали, птицы смолкли

Лишь одна вода жива!

И белеет в зыбкой мути

Только одолень-трава

Ой-вы девицы-царицы

Вы русалки-водяницы

Полная луна взошла!

Подымайтесь-ка со дна!

Само собой, я произносил этот вызов накачивая каждую его строку Силой – я призывал, я манил русалок, я хотел, чтобы они приплыли сюда – где бы они ни были, на дне, или в другом мире, понять и осознать которого мы не сможем, как никогда не сможем понять – что же такое на самом деле русалки.

Я лично, после долгих раздумий пришел к выводу – русалки суть такие же существа из параллельного мира, какими являются мои помощники, Прошка и Минька. Просто функции у них разные. И…облик.

Ну да – сказал, как отрезал! Я известный исследователь русалок и водяных. Ну что сказать – человек слаб, он должен всему дать свое объяснение, иначе ведь никак. И я не исключение, чего уж там… Вот и придумал нечто, что хочу выдать за красивую гипотезу. Как говорится – хотите ешьте, а не хотите – не ешьте.

Выпустил вызов, сунул руку в пакет и зашвырнул в воду гребни, расчески – все эти штуковины, что не так давно купил в торговом центре. Потом взял в горсть комок всяческой бижутерии – серьги, кольца, цепочки и кулончики – и тоже запустил их в пруд.

И застыл, глядя на то, как мои подношения спокойно плавают по поверхности воды, будто сделаны не из твердой пластмассы, не из цветных сплавов, а из чего-то очень легкого, плавучего, наподобие пенопласта.

Я не могу дать этому объяснение, просто принимаю, как факт: вещи не утонули, а плавали поплавками, поблескивая под рассеянным светом луны.

А потом начали исчезать. Один за другим, один за другим. Похоже было на то, как если бы я кидал в воду кусочки хлеба, к ним подплывали большие рыбы и заглатывали куски втягивая их в пасть. Даже небольшие водовороты возникали, когда очередная вещь исчезала под водой.

Вспомнился ролик из сети – про чернобыльских сомов, которым кидали в воду под мостом полбуханки хлеба. Вот так же – оп! Водоворот, и хлеба нет! И темная тень на поверхности воды…

А потом в блеклом свете луны появилась фигура человека. Вначале я не мог разглядеть никаких подробностей – просто из воды совершенно бесшумно, без всплесков и волн стал подниматься человек. Показалась голова, потом плечи, руки, на пальцах которых что-то блестело, следом все тело – вернее, я видел только контуры этого тела, но по мере того, как человек приближался, начал видеть и подробности…да еще какие подробности! У меня даже слегка дыхание в груди сперло!

Девушка! Обнаженная – совсем «без ничего»! Кожа светлая, молочного цвета, волосы длинные, практически белые, настолько белые, что мне показалось – они светятся в темноте. Но это скорее всего это всего лишь свет луны, запутавшийся в ее волосах.

Грудь небольшая, очень красивой формы, и все у этой груди как положено – крупные соски торчат вперед, околососковые окружности чуть темнее, чем остальная кожа. Мне вдруг подумалось – а зачем им грудь?! Русалкам? Они же не будут кормить ей детей! Русалки бесплодны, как бесплодны все магические существа! Наверное…

Ноги – длинные, живот плоский, но не такой, как у спортсменок – он…женский. Не знаю, как это объяснить – но вот глянешь на этот живот, и сразу скажешь: это женщина. И даже пупок есть!

Кстати, опять же, почему?! Откуда у существа, не рожденного женщиной вдруг образовался пупок?! И еще страннее – зачем русалке…хмм…в общем…детородный аппарат?

Взгляд мой после разглядывания животика и пупка сам собой опустился ниже, и то, что я увидел…в общем – меня это зрелище сильно удивило своей какой-то…обыденностью?

Странное ощущение, как если бы – вот я сейчас на берегу озера, а из реки выходит моя девушка, и то, что она обнажена – в этом нет ничего странного, ничего особенного – просто обнаженная девушка и я – жду ее на берегу с полотенцем, чтобы обнять, вытереть, поднять на руки и отнести к машине, туда, где уже расстелено одеяло, туда, где мы займемся любовью…

Мелькнула такая мысль и соответствующие ей картинки, и тут же исчезла, как ее и не бывало. Не девушка это. И вообще не человек. Глаза большие, человеческие…вот только зрачок не круглый, а вертикальный. Сейчас он расширенный, но под лучами солнца точно стал бы узкой полоской. Нечеловеческий зрачок.

Подошла ближе и не выходя из воды остановилась, пристально глядя на меня неподвижными змеиными глазами.

Молчим. Смотрим. Первым не выдержал я:

– Привет тебе, Агриппина. Меня звать Василий!

Молчит. Смотрит изучающее.

– Мне бы хотелось с тобой поговорить, Агриппина! – голос мой звучит как-то даже жалко. Я ожидал всего, но только не такого демонстративного игнора. Вот не хочет она со мной говорить, и что тут сделаешь? Ну вот как ее теперь уговоришь мне ответить? Сейчас развернется и уйдет в озеро! И что тогда?

– Что тебе надо, колдун? – голос русалки мелодичен, спокоен и равнодушен. Так и слышалось в нем: «Мне на тебя плевать! Я тебя и всех вас презираю! И если бы не знак Чернобога…»

Ну ладно…раз так, будем говорить без всяких там расшаркиваний и дипломатических экивоков.

– Я пришел просить, чтобы ты сняла проклятие с деревни Кучкино. Страдают невинные люди! Те, кто виновен, давно уже умерли. Прости их детей, внуков, пожалуйста.

– Нет – голос был безжизнен и сух – Они будут страдать.

– Я готов заплатить за то, чтобы ты сняла проклятье с деревни! – с ноткой отчаяния быстро добавил я, чувствуя, что русалка сейчас развернется и нырнет в озеро.

– Чем заплатить? Ты считаешь, что твоего подношения достаточно, чтобы я сняла проклятие? – мне показалось, что в голосе русалки послышалась насмешка и горечь – ты глуп, колдун!

– Вот уже неделю мне постоянно это говорят! – в сердцах брякнул я, не думая о последствиях – ну как вы все надоели с этим «ты глупый»! Почему у вас, женщин, только одно определение для мужчин?

– Потому, что мужчины глупы – теперь в голосе русалки точно прорезались ноты веселья, и мне показалось, что она даже чуть улыбнулась – А ты забавный, колдун. И красивый. Хочешь стать русалом? Я возьму тебя в свой гарем.

Невольно поежился – вот этого мне только и не хватало! Отправиться в гарем к русалке-феминистке! Брр!

– Я хочу предложить тебе жертву! – с головой кинулся я в омут торгово-коммерческих отношений.

– Жертву? – нахмурилась русалка – И какую жертву ты хочешь мне предложить, колдун?

– Убийцу. Насильника! – врезал я из орудия главного калибра – Ты можешь делать с ним все, что захочешь! Живой насильник и убийца! Он убил старушку, изнасиловал ее и ограбил. Хочешь его?

– Хочу его… – серьезно кивнула русалка – Все, что захочу с ним сделаю?

– Все! Хоть на корягу его насаживай – кивнул я, и добавил с ожесточением – Я бы его все равно убил. Такой мрази нельзя жить на свете! Человеческий мусор!

– Вот как…ты не любишь насильников? – русалка впилась в меня взглядом, и я почувствовал, как ее отношение ко мне стало немного…хмм…помягче? Теперь мы с ней были вроде как на одной стороне баррикад.

– Я очень не люблю насильников. И вне зависимости от результатов наших с тобой переговоров – я отдам его тебе. Кто, как не ты должна решать его судьбу. Прости, что напоминаю…я видел, что с вами делали. Я иногда прозреваю, не так часто, но…вижу. И то, что с вами сделали…я тебя…вас – понимаю. Понимаю, почему вы прокляли эту деревню. Если бы я мог изменить, если бы я мог что-то сделать! Я бы бился до последнего, но попытался бы не допустить такого! Я бы не позволил этого сделать! Клянусь!

– Клянешься? – русалка вдруг сделала шаг, другой, третий…и оказалась прямо передо мной. Она была ниже меня на голову, но не было ощущения, что девушка (если ее можно назвать девушкой!) очень уж маленькая. Совсем наоборот – чем больше я смотрел в ее глаза с вертикальными зрачками, тем больше мне казалось, что она выше, чем есть на самом деле и вот уже мы стоим с ней практически глаза в глаза. Может я согнулся?

– Ну, раз клянешься…иди! Исполняй! – она легко коснулась холодной рукой моей щеки, и…меня закружило, завертело, я полетел в глубокий колодец не удержавшись от непроизвольного крика!

Удар! В глазах муть, в нос ударил тяжелый запах гари. Что-то горит!

Открываю глаза, осматриваюсь по сторонам. Я лежу возле крыльца большого дома с колоннами. Из окон дома медленно тянется тяжелый черный дым, охватывающий здание грязными бесформенными щупальцами.

Крик. Отчаянный женский крик! Истошный, идущий из самой что ни на есть глубины души!

Гогот. Мужской, радостный гогот, пьяные голоса.

– Тащи ее сюда, суку! Ишь, барынька! Что, не по ндраву тебе мужицкое естество?!

Встаю. Рука тянется к поясу – за пистолетом. Но пистолета нет. И формы полицейской нет. Пузырястые старые суконные штаны, рубаха навыпуск, перетянутая пояском, стоптанные сапоги гармошкой. Кисти рук – жилистые, со сломанными ногтями, под которыми видна траурная кайма грязи.

Это…не я! Не я! Тот, в ком я сейчас нахожусь – он явно ниже ростом! И…совсем другой! Сквозь запах гари я чувствую запах дегтя – я знаю этот запах, пахнет как в столярной мастерской. А еще – запах пота, запах грязного тела. В деревне мылись раз в неделю, и похоже что этот «раз» был где-то далеко позади.

Снова визг и рыдания – плачет женщина…девчонка. Она что-то причитает, просит ее отпустить, и снова рыдает – горестно, страшно, обрывая душу.

Иду на звуки. Вижу группу – пятеро парней и мужиков. На земле лежит девушка – молоденькая, лет пятнадцати, практически ребенок. Платье на ней порвано и спущено до пояса, на земле валяются обрывки шелковой ткани с кружевами по краям – похоже, что остатки панталончиков. Подол платья задран до пояса, ноги широко раздвинуты в стороны и находятся в руках насильников. Девчонку удерживают четверо, один стоит между ее коленей и расстегивает пояс, довольно и радостно хохоча.

Пятеро. Их здесь – пятеро. Где-то есть еще, но тут – пятеро! Если напасть неожиданно – есть шанс! А там…будь что будет! Потом уже подумаю – как я сюда попал, кто я такой, как оказался в прошлом. Да, в прошлом – я знаю, это прошлое, это ТОТ день. Тот самый страшный, мерзкий день, который навлек беду на этих насильников и на всю деревню сразу.

Убыстряю шаг, подхожу к насильнику, уже доставшему свои причиндалы и пристраивающемуся поудобнее, и с размаху пинаю его в спину. Так пинаю, что он летит через девчонку и носом пропахивает усыпанную обломками мебели и стекла лужайку.

– Ты чо, Колек, ох…ел?! – один из тех, что держали ногу девушки, вскакивает, сжав пальцы в кулаки – Щас ты получишь, недомерок!

Это я недомерок. Это я получу. Жаль, что я не в своем теле, в своем высоком, сильном, тренированном теле! Но и это тело не такое уж и хилое, а навыки мои никуда не делись. Мои боксерские навыки!

Я уклоняюсь от удара и сходу делаю «двоечку» в челюсть нападающего. Тот хрюкает от неожиданности, глаза его закатываются и он падает на лужайку, как тряпичная кукла. Готов! Чистая победа! Нокаут!

Второй насильник собрался что-то сказать, но не успел – бью ему ногой в пах, и тут же голову о колено! На! Получи! Я боксер, да, но еще и уличный боец! Хватило в юности всяческих разборок, умею драться и не по правилам!

Сзади прилетело по спине, даже задохнулся. Отскочил в сторону – второй удар штакетины угодил по земле. Подскакиваю, бью в лицо мордатого губастого парня, ломая переносицу и выбивая изо рта кровавые слюни. Добиваю уже на земле, той доской, которой он захреначил мне по спине. И тут же чувствую, как по моему хребту течет кровь, как пропитываются штаны, наполняясь горячей жидкостью. Палка была с гвоздем, очень как-то неудачно мне им пришлось.

Двух других парней роняю за считанные секунды, они только и успели, что отбежать на пару шагов, приговаривая: «Да ты чо, Колек, спятил, штоля?! Ты чо?!». Эти были совсем молодыми, лет по семнадцать, не больше. Вышибать из них дух было совсем легко.

Того, кто намеревался первым попробовать молодого девичьего тела я добил ударом кирпича по затылку – без всякой жалости и сантиментов. Просто забил в кровавую кашу, да и вся недолга. Ему жить не надо!

Рядом с ним лежали вилы. Черные, с рукояткой, отполированной годами использования. Их я видел протыкающими живот этой девчонки, которая сейчас всхлипывала, сидя на земле и судорожно натягивая на себя обрывки некогда красивого, и наверное дорогого платья.

– Пойдем отсюда, скорее! – протянул руку, оглядываясь по сторонам – сейчас здесь еще куча народа появится! Уходить надо! Да быстрее ты!

– Сестры! Там – сестры! Я не могу! – девчонка все придерживала сползающее с груди платье, а я с ужасом думал, что ничего, совсем ничего не смогу изменить! Ведь все это уже БЫЛО! И значит, она должна погибнуть! Обязательно должна! Вот только со мной, или без меня – это вопрос. Это большущий такой вопрос!

А потом вопроса не стало. Я увидел, как в ворота вбегает с десяток мужиков разного возраста и степени звероподобности. В руках у них вилы, палки, у одного даже коса наперевес.

Хватаю с земли вилы, кричу:

– За мной! Быстро! Бежим! – и с место в карьер рву в сторону от набегающей толпы. Девчонка едва не падает, путаясь в подоле платья, я подхватываю ее левой рукой, бегу, скрежеща зубами от злости, от напряжения, от ярости, забегаю за угол…и натыкаюсь на четырех парней, тяжело дышащих, забрызганных свежей кровью от кончиков пальцев и до самой своей макушки.

– Стой! – кричит один, выставляя перед собой вилы – Оставь суку! Куда ее попер?!

– Парни, он пятерых зашиб, сомашеччий! – кричит кто-то справа и я вижу подбегающую толпу – Никанора до смерти забил булыганом! Говорят, эту суку защищал, барыньку!

– Барыньку защищал?! – зло тянет один из парней передо мной, и я понимаю, что сейчас меня будут убивать. Я могу уйти – броситься вперед, вырубить этого, подсечь ноги второго – и в бега! Хрен они меня догонят, увальни деревенские! Бегать-то я умею! Вернее – когда-то умел. В своем теле. Но все равно – один я от них уйду. И буду жить. Один. А девчонку сейчас изнасилуют и приколют к земле грязными вилами. Но я буду жить!

Прыгаю вперед и с размаху бью парня ногой в пах, второго – вилами в грудь. От палки третьего уворачиваюсь и протыкаю ему бедро зубьями вил – насквозь. Четвертый убегает. Дорога свободна!

Хватаю девчонку за руку, рвусь вперед! Свобода!

И падаю от тяжкого удара в спину. Булыжник! Прямо в позвоночник!

Потом меня бьют. Сильно, страшно, как в мешок. Хрустят сломанные зубы, трещат ребра, из носа хлещет кровь и мне трудно, практически невозможно дышать. Я уже не могу уворачиваться и только лишь жду, когда все это закончится. Скорее бы уж, чтобы не слышать стонов и рыданий девушки, которую насилуют прямо здесь, рядом со мной.

А потом мне в грудь вонзаются вилы. Те самые, которые я видел в своем видении – темные, с отполированной мозолистыми руками суковатой рукояткой. Я умираю не сразу, легкие все еще пытаются вдохнуть ставший горячим и такой желанный – воздух. Я хриплю, пуская розовые пузыри, рассеченными губами пытаюсь что-то сказать и только лишь выдавливаю из себя жалобное, тихое:

– Будьте вы прокляты! Все! До седьмого колена!

Головокружение. Запах воды, камышей, тухлой рыбы где-то поодаль. И глаза: странные такие, с вертикальным зрачком. Они всматриваются в душу, проникают в меня до самых печенок, видят то, что я и сам в себе не смог бы увидеть. Чужие, нечеловеческие глаза.

– Я тебе верю! – кивает бледнокожая красотка и отступает на шаг – Итак, что ты хочешь? И предлагай свою цену. А я решу – стоит ли оно того.

– Трое. Три жертвы! – решил я не юлить и выложить все карты – двое убийцы и насильники, третий – негодяй, который истязает и мучает свою жену и дочь. Этим трем тварям жить не нужно. Это мой тебе подарок. Это не плата. То, что случилось с тобой, то, что сделали твари – ничем нельзя оплатить. Никакой платой. Прости, я был неправ, когда хотел с тобой торговаться. И вообще – прости. Простите, девчонки, что не смог вас защитить!

Я опускаюсь на колени прямо в мокрую землю и стою так, наклонив голову и упершись взглядом в кусок гнилой деревяшки, выброшенной волной на берег. В душе пусто и гулко, как в грязном ржавом ведре.

Я только что умер, меня убили там, во дворе господского дома, и я знал, что на самом деле там был и умер, защищая эту девчонку. Вернее – ту, что потом стала этим существом.

И вдруг я чувствую, как холодная рука касается моей макушки и проводит по голове, спускаясь на щеку. Я поднимаю голову и вижу – русалка смотрит на меня совсем не строго, дружески. На ее лице легкая улыбка, а глаза совсем не кажутся чуждыми – они ласковые, и я знаю это.

– Не кори себя. Историю не изменить. Ты сделал все, что мог, и никто не сделал бы больше. Я прощаю деревню. Возьми это!

Она протягивает мне пузырек с жидкостью молочного-белого цвета (откуда она его вынула?!), которая неярко светится в темноте:

– Разобьешь в центре деревни. Все на этом и закончится. Встань, воин. И давай сюда твоих негодяев – пора им получить свое.

Я киваю, поднимаюсь с колен. Мокрые брюки неприятно холодят ноги, но мне сейчас совсем не до того. Внутри у меня все дрожит, трясется от нервного напряжения. Минуты назад я убивал и был убит, прощался с жизнью и с той девчонкой, которую так и не смог защитить. Если бы я мог! Если бы там сохранились мои способности колдуна! Я ведь пробовал остановить толпу колдовством…но не смог.

– За мной! – командую злодеям и веду их туда, где как мраморная статуя стоит прекрасная обнаженная девушка, девушка, о которой может только мечтать любой мужчина во всех мирах. И так я думаю не потому, что слишком давно живу без женщины и гормоны мои бурлят, наталкивая на глупые мысли и яростные желания. Нет, она на самом деле совершенство – идеал, недостижимый, и в этой недостижимости…страшный. Страшно знать, что ты никогда, никогда в своей жизни не встретишь ТАКУЮ, свою мечту, свою любовь.

И при всем при этом я знаю, что «девушка» – не человек, что притягательность ее лишь свойство всех русалок, которые выглядят так, какими хочет видеть их мужчина, находящийся рядом. Это Я сделал ее такой, это Я вижу то, что хочу видеть, и это ОНА делает так, что я хочу ее до безумия, до потери разума! Нечистая сила – да, она такая. Желанная!

Сладкозвучные сирены! Они манили моряков на камни своими голосами, и моряки с радостью, с улыбкой на устах умирали, представляя, что оказались в объятиях невероятных красавиц. И вот – это они, наши, местного розлива сирены. Только суть их ничуть не изменилась с древних времен – завлечь и умертвить, не более того.

– Получите! – информирую я, и приказываю моим «зомби» – Идите к этой девушке и делайте все, что она скажет!

Зомби медленно, явно преодолевая внутреннее сопротивление движутся к Агриппине. Подходят, останавливаются возле нее и ждут команды. Русалка смотрит в глаза одному…другому…третьему…поворачивается ко мне:

– Ты очень сильный колдун. Очень. Я никогда не видела таких сильных колдунов. Ты сумел удержать под своей властью сразу троих! Смотри, не надорвись – можешь потерять силу. Хотя…ты ведь помечен Чернобогом, твоя сила исходит от него, а у него возможности безграничны.

Агриппина поднимает руку, и тут же вода вскипает, из нее показываются не меньше десятка мужчин и женщин – все они похожи на Агриппину, но все-таки немного отличаются от нее. Кто-то пониже, кто-то повыше, чуть худее, и немного потолще.

Мужчины тоже красивы, даже слишком красивы. Наверное, я так себе и представляю красивых мужчин – высокие, с рельефной мускулатурой, стройные, можно сказать худые. И…удивительно, даже до неприятности похожие на меня! Это что же, я для себя идеал мужчины?! Я – эдакий чертов Нарциссс?! Ах ты ж черт…

Жертв тянут в воду, и они медленно, с застывшими лицами идут, идут…идут. Интересно, о чем они сейчас думают, в свой последний час, в свой последний миг этой жизни? Надеюсь, они понимают, что с ними происходит. Иначе, какая это кара? Какое наказание?