Текст книги "Путь Найденыша"

Автор книги: Евгений Щепетнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава шестая

– Вы решили, кто будет бойцом? – Дранкон озабоченно посмотрел в лица своих солдат, обступивших его полукольцом. – Я чего-то не знаю, или у вас появился сильный боец? Вы знаете, кого они выставляют? Нет? Я вам скажу. Там настоящий призовой боец. Говорят, что он ушел в армию потому, что убил кого-то в трактирной драке. Или еще где-то. Вам ведь уже сказали, что все ваши преступления обнуляются, когда вы попадаете в армию? Ага, сказали… то-то среди вас столько уличного сброда! Так кто будет драться?

Толпа расступилась, и Дранкон увидел парня, беззаботно похрапывающего у забора. Он накрыл лицо тряпкой, и та слегка приподымалась в такт дыханию.

– Он?! Этот увалень? – поразился Дранкон. – О боги! Теперь я знаю, на кого ставить… Вот вы же болваны… Постеснялись отказаться, да? Теперь вся рота будет опозорена! Ну я вам… держитесь! Не нашли смелости вовремя отказаться – будете бегать по плацу, пока не сдохнете! Я вам устрою веселую жизнь!

Раздосадованный Дранкон пошел прочь, к площадке для физических тренировок. Ему было досадно и противно. Армия превратилась в какую-то помойку в связи с тем, что в нее хлынул поток уголовников и придурков. Король не только разрешил брать уголовников в солдаты, но еще специальным указом, еще пять лет назад, повелел, что каждый, кто отслужит в армии определенный срок, освобождается от ответственности за совершенные преступления.

Этот указ всколыхнул общество, было много протестующих, но после того, как на городской стене появились две отрубленные головы недовольных – хор протеста поутих. Королю нужны были новые солдаты. Эти междоусобные войны трех королевств отнимали очень, очень много сил и людских ресурсов. Так почему тогда не отправить воевать преступников и разом решить две проблемы? Проблему отсутствия нужного количества солдат и проблему преступности. Раз эти воры и убийцы не болтаются по улицам, значит, и преступлений, совершаемых на улицах городов, стало поменьше?

Вот только одного не понимал или не хотел понимать король Иунакор: армия тренировала и воспитывала бойцов, которые станут бандитами – когда отслужат. Если раньше они были неумелыми, плохо владеющими оружием разбойниками, то, пройдя через тренировочные лагеря, волей-неволей становились настоящими убийцами. Чего-чего, а тренировать Дранкон и ему подобные умели. Впрочем, до конца службы доживали не все. Хорошо, если половина. Бо́льшая часть гибла в первых же боях. Тем более что эту солдатскую массу никто не жалел. И чего жалеть этих бестолковых олухов? Вот сейчас – ввязались в заведомо проигрышное дело, ну что стоило отказаться? Посмеялись бы над ними, да и успокоились. А теперь смеяться будут и над Дранконом, тренирующим таких идиотов…

– Господин Дранкон! Господин Дранкон! – услышал сержант позади себя. – Постойте! Мне нужно сказать что-то важное!

Парнишка с завязанными ладонями догнал его со спины, и сержант с неудовольствием посмотрел на его руки:

– Что, ослоголовый, на забор запрыгивал? Вот дебил! Все вам неймется! Каждый призыв самое меньшее десяток дебилов норовит перебраться через забор! Ну что вам там надо? Такой же плац, такие же дебилы! Только чуть более удачливые, раз смогли пережить пару прошлогодних драчек с Исфиром! Что тебе, болван?! Только не говори, что ты не можешь держать копье! Впрочем, я и так это вижу. Говори, чего встал?

– Я просто хотел вам сказать, поставьте на Неда. Он мой друг, и я знаю, о чем говорю. Я мастер уацу, у меня тарк. Так вот – Нед уложил меня за два удара сердца и чуть не убил. Ставьте – не ошибетесь!

– Да? Хм-м-м… я подумаю, – озадаченно хмыкнул Дранкон. – Ладно, вали отсюда. Пусть подходят к площадке физической подготовки. Там уже готовят все для боя.

Дранкон повернулся и, смахнув со лба капельку едкого пота, зашагал к месту поединка. Настроение у него чуток улучшилось, и он даже засомневался: а так ли неправильно набирать в армию всякую шпану? И правда – улицы будут почище, а пройдя через армию, многие из парней станут поумнее, бросят свой преступный промысел. Часть погибнет (тоже хорошо! Тюрьмы свободны!), часть останется служить, и, как показывала практика, из разбойников получались отличные солдаты, смелые, инициативные, умелые и не боящиеся крови.

Честно сказать – Дранкон сам был из этой уличной шпаны. Двадцать пять лет армии сделали из него то, чем он сейчас являлся – жесткий, абсолютно не сентиментальный вояка, педант и службист до мозга костей. Армия – это была его семья. В семье не без придурков, конечно, но в общем и целом армия Замара, стоило признать, была очень боеспособной.

Начать с того, что заткнули ардов – а ведь с ардами воевать ой как непросто. Каждый из них один на один убьет почти любого воина Замара. Но армия Замара – это дисциплина и умение работать в группе. Полки Замара, бывало, побеждали и гораздо более превосходящего по численности противника – за счет организации боя, правильной тактики и самой современной структуры армии.

За своими мыслями Дранкон не заметил, как дошагал до площадки для физических упражнений в самом конце полигона. Здесь было хорошо – прохладнее, чем где-либо на территории лагеря. Тень огромной горы Черной укрывала от палящего солнца, которое хоть и начало склоняться к горизонту, но жарило так, будто хотело превратить людей на вытоптанной площади плаца в румяные бифштексы.

Дранкон вздохнул, снял с головы цилиндрическую фуражку с гербом короля и знаком морской пехоты, вытер пот, пригладив волосы, снова надел фуражку и почти церемониальным маршем подошел к столу, за которым удобно уселись полковник и остальные высшие офицеры.

– Господин полковник! Со стороны третьей роты будет участвовать боец по имени Нед. Докладывает сержант Дранкон!

– Да ладно тебе, Дранкон… – благодушно отмахнулся полковник. – Не надо такого официоза. Благодарю тебя, сержант.

– Служу королю и отечеству! – Дранкон четко вскинул руку в салюте со сжатым кулаком и негромко добавил: – А за что благодарите?

– За возможность хоть немного отвлечься от рутины службы, – рассмеялся полковник, пребывавший в великолепном настроении. – Когда еще можно посмотреть призовой бой, да еще на приличную сумму, насколько я слышал. Кстати – хочется посмотреть, как рота будет ползти на четвереньках через плац, вопя дурными голосами славу победителям! Это вы придумали, Дранкон? Вы всегда отличались своеобразным чувством юмора, правда, господа? – обернулся он к остальным офицерам. – Помните, как в прошлом году он заставил одного новобранца бегать по плацу голышом и вопить: «Славься, сержант Дранкон, самый добрый из всех сержантов на свете!» Представляете – аж до столицы докатилось! Меня одна дама в салоне госпожи Маубор спрашивает: «А что, солдат был совсем голым? И что – там и дамы были? И он голый? Совсем-совсем?! Интересно было бы посмотреть…» А сама губы облизывает… – Офицеры грохнули смехом, а Дранкон слегка опустил в улыбке уголки рта: полковник шутит – положено смеяться, даже если и не смешно.

– Дранкон, присаживайтесь к офицерскому столу! – радушно предложил полковник. – Наливайте вина, холодной воды. Не стесняйтесь!

– Вина не буду, но вот воды выпью с удовольствием, – благодарно кивнул сержант. – Жарко сегодня, очень жарко.

– М-да… как бы грозы не было, – согласно кивнул полковник и тут же перешел на предмет, ради которого все собрались: – Скажите, Дранкон, что за бойцы сейчас будут биться? Вы не могли бы их описать? По крайней мере, вашего бойца, из третьей роты? Он силен? Быстр?

– Честно сказать, господин полковник, бойца первой роты я вообще не знаю, видел пару раз на плацу, и все. Говорят, зверь зверем. Убийца. Что касается нашего бойца – что можно узнать за неделю? Мне показали на него как на сильного бойца. Рота сама его выставила. Я лично ничего сильного в нем не увидел. Мальчишка лет восемнадцати-двадцати, худой, жилистый – высокий, правда… Что еще… Да, от него идет ощущение силы, и сослуживцы, похоже, очень его уважают и побаиваются. Но это чисто мое наблюдение. А так – деревенщина деревенщиной, какие приходят к нам сотнями и тысячами. Ничего особенного.

– Да-а-а? – слегка разочарованно протянул полковник. – Эдак бой закончится за два удара сердца… против призового бойца ему не устоять. Жаль. Я надеялся на продолжительное и красивое действо.

– А может, парнишка подольше продержится? – предположил майор Нивор, командир первого батальона. – Может, поговорить с этим самым призовым бойцом, пусть поиграет с парнем? Ну чего интересного, если он уложит его за два удара сердца! Дольше собирались посмотреть!

– Нет, господа, – решительно отмел полковник Хеверад, – это будет не по-военному, это обман. Только настоящий бой. И никак иначе. Кто будет принимать ставки? Дранкон, возьметесь?

– Извините, не смогу, – мотнул головой сержант. – Я буду судить поединок. Кроме того, держу кассу – триста золотых. Так что, увы… Простите, господа! – Дранкон встал со стула. – Мне пора обеспечивать поединок. Приятного вам зрелища!

– Спасибо, Дранкон, – крикнул один из лейтенантов, уписывающий за обе щеки гроздь винограда с лепешкой так, будто голодал целую неделю. – Ждем!

Дранкон быстрым шагом отошел от стола с офицерами и пошел к толпе бойцов, стоящих возле площадки для борьбы в ста шагах от командиров.

Мечник, затеявший поединок, стоял с мешочком в руках, разговаривая с сержантом Дюфаром, командиром первой роты мечников, рядом Арнот с похожим мешком, в который бойцы скидывали свои кровные золотые.

Наконец последняя монетка звякнула, сожранная горловиной мешка, и парень тщательно завязал тяжелый кошель.

– Все! Готово! Я считал – все положили. Сто пятьдесят золотых! Кругленькая сумма! Нед, как выбьешь дух из этого парня – с тебя по кружке пива всем ребятам, а мне – две!

– За что две-то? – крикнул кто-то из толпы.

– За переживание! Таких денег у меня нет, а у него будут! Я, может, расстраиваюсь от этого!

– Болтун! – рассмеялся Дюфар. – Вы еще выиграйте. Ты не видел нашего бойца, а то бы описался со страху. Ваш увалень так и спит – ну и копейщики, ну и сони! Пришел – он спит, ушел – спит, снова пришел – опять спит! Вот такие солдаты у тебя, Дранкон! Скоро поползут по плацу, славя нашу роту!

– Для солдата важно вовремя поесть и как выдастся свободная минута – поспать, иначе, может, и не придется, – так учил меня один ветеран, – назидательно ответил Арнот. – Господин сержант Дранкон, верно я говорю?

– Верно, – усмехнулся Дранкон, – давайте ваши деньги. Да, хороший куш, – сержант взвесил на руке мешок, – не меньше зусана весит. Кстати, кто не в курсе – можно сдать лишние деньги на хранение в канцелярию полка. Услуга бесплатна. Таскать с собой большие суммы не рекомендуется, как и не рекомендуется оставлять деньги на виду в казарме. Мне не хочется потом вешать тех, кто соблазнится на чужие монеты. А придется. Если поймаем. Все, парни, пойдемте. Время. Поднимайте этого соню.

– Я уже не сплю, – слегка улыбнулся Нед, – я тут. Готов. Мы как будем биться – в одежде, или надо снимать рубаху? Я видал, как дерутся бойцы на празднике в деревне. По пояс голые – мне тоже раздеться?

– В деревне… – вздохнул сержант. – По пояс голые, да. Можно босиком, а можно в сапогах – без разницы. А вон и твой противник идет. Посмотри, с кем будешь драться.

– Теперь поздно отказываться! – заторопился Дюфар. – Если сейчас откажешься, все ваши деньги переходят к нам – это считается проигрышем!

– А никто и не собирается отказываться, господин сержант, – спокойно сказал Нед, разглядывая подходящего к ним парня.

Тому было лет двадцать пять. Пока не снял мундир – ничего примечательного: парень как парень – длиннорукий, с сильными, хорошо развитыми мышцами ног, обтянутыми форменными штанами, широкоплечий. Единственное, что обращало на себя внимание – очень широкие, толстые запястья и перевитые синими венами кисти рук, крупные, способные сломать подкову. Такие же были и у Неда – только недовские более мосластые и клешневатые, худые. Парень казался слегка как бы… плотным, что ли. Почему – стало ясно, когда он снял с себя мундир.

Гора мышц. Но не рыхлых, как у грузчиков, поднимающих тяжелые мешки и потом после работы накачивающихся пивом под жирную свинину и яичницу, шипящую в сале, а свитые из узлов, эластичные стальные мускулы, выработанные специальными тренировками на пределе возможностей организма. Этот парень выглядел смертоносной машиной, вроде катапульты, метающей камни с корову величиной на расстояние в пятьсот шагов. Даже Ойдар, всегда такой бодрый и уверенный в себе, присвистнул и тускло сказал:

– Да мать его… Откуда таких монстров вообще берут? Он же человека в землю по горло забьет! Может, откажешься? Демон с ними, с деньгами! А то, что будут на тебя переть наши любимые сослуживцы – отобьемся как-нибудь? Он же убьет! Глянь на запястья – этот зверюга подкову сломает в один удар сердца!

– Что будет, то и будет, – ответил Нед и тоже снял рубаху.

Нет, он не впечатлял мощью призового бойца, не поражал шириной груди и надутостью мускулов – крепкий парень, худоватый, но жилистый, с крупными руками и широкими плечами, обычный развитый парнишка лет двадцати. А может, и моложе. Он казался старше из-за неулыбчивости и жесткого, какого-то пронизывающего взгляда.

Несмотря на его не особо впечатляющие габариты, парень оставлял ощущение уверенности, силы, и вокруг него витала этакая аура опасности… Он двигался, как зверь – осторожно, скупо, точно. И самое главное – был уверен в себе, как старый, опытный боец.

Дранкон внимательно осмотрел обоих бойцов и слегка улыбнулся – а парень-то из его роты непрост, ох непрост… И как бы улыбочка с лица его противника совсем скоро не испарилась, как дождевая вода на камне под палящими лучами солнца.

– Готовы? Пойдемте за мной! – скомандовал Дранкон, и двое бойцов, а следом и вся толпа новобранцев отправились к тому месту, где будет бой.

Это была площадка для занятий рукопашным боем и борьбой.

Слегка рыхловатый грунт – песок пополам с мелкой галькой, утрамбованный многочисленными дождями и крепкими ногами парней. Перед ней стоял стол офицеров, с удовольствием разглядывающих бойцов, торсы которых обдувал свежий ветерок с гор, несущий прохладу далеких ледников.

Качались края белой скатерти, покрывавшей стол с напитками, возбужденно переговаривались слегка хмельные офицеры, предвкушающие зрелище, радостно смеялись бойцы, собравшиеся полукольцом вокруг места боя, из-за забора в дырки и щелочки подглядывали старослужащие, чтобы хоть глазком поглядеть на интересный бой. Они все слышали, когда мечники приходили со своим предложением, а интереса к схватке у них было совсем не меньше, чем у новобранцев. Скучно. Всем тут скучно. И такой поединок – просто праздник.

Дранкон показал рукой, чтобы бойцы вышли на площадку для поединка, но полковник махнул, отменив его приказ, и подозвал сержанта к себе:

– Погодите! Тут еще полковник Зайд хотел посмотреть и полковник Эвор! И еще несколько офицеров… или, точнее, все, кто мог! Подождите. И вот еще что, Дранкон, – ставки будете делать? Лейтенант Сирдон принимает. Сколько собираетесь поставить, если не секрет? И на кого? Я понимаю – это слегка неэтично с моей стороны, но все-таки?

– Да ничего страшного. Я поставлю десять… нет – двадцать золотых на… на… Неда! – неожиданно заключил Дранкон.

– Патриотично, нет слов, – с усмешкой протянул полковник. – А вам не кажется, что это было бы… хм-м… непрактично? Нет? Надо же… вы старый вояка, не верить вам нет причин. Хм-м… может, стоит поставить и на Неда? На него принимают ставки один к двадцати. У вас есть какие-то данные о нем? Кто он и откуда? Каков он боец? Или только чутье старого вояки?

– Скорее, все-таки чутье, – слегка улыбнулся Дранкон. – Ладно, ждем офицеров. Пойду скажу бойцам, а то они уже небось волнуются.

– Что-то не видать, – усмехнулся полковник, – чтобы они волновались. А у твоего так рожа такая, будто ее из гранита высекли. Хоть одна эмоция бы отразилась. Статуя статуей. А второй улыбается – жизнерадостный убийца. Знаете, кого мне напоминает, господа? Собаку-волкодава! Видел такую – вроде жизнерадостная, веселая, а потом – р-р-р-р-р! И полетели клочья от волка! Опасные люди. Оба. Очень, очень интересно! Давайте поднимем тост за нашего Дранкона – умеет он доставить радость сослуживцам! Вот только застолий не любит – его стихия бой, война!

– За Дранкона! – Офицеры подняли бокалы и дружно выпили за слегка поклонившегося сержанта.

Ожидание слегка затянулось, но скоро на плацу появилась группа людей – человек двадцать, выйдя из ворот, охраняемых сторожевыми вышками. Офицеры со всей военной базы, за исключением тех, что должны были находиться на службе.

Они подошли к столу, поздоровались со своими сослуживцами, потом началось ожидание, когда принесут еще столов и стульев из офицерской столовой.

Солдаты тихо переговаривались, поглядывая на командиров, и злопыхали себе под нос, обзывая офицеров самыми обидными ругательствами, какие знали.

Нед сидел в позе цветка – как его научил Ойдар, – и старался впитать в себя эту самую цу, которой наполняются бойцы через какие-то там дырки. Какие – он так и не понял, хотя Ойдар несколько раз принимался это пояснять. У Неда просто не хватало данных для понимания. Ведь его интересы всю жизнь крутились совсем в другой плоскости…

Он сидел, прикрыв глаза, и слушал мысли окружающих. Из всей какофонии мыслезвуков старался поймать те, которые были нужны – например, мысли того, с кем ему придется скоро биться. После нескольких попыток сумел подавить шум, идущий со всех сторон, приглушить его, сосредоточившись на мыслях противника.

«Дохлый парень. Сломаю за пять ударов сердца. Двоечку в под дых и в челюсть – и готов. А может, поиграть с ним? Вон, сколько народа собралось! Я буду героем этого года! Может, сержанта дадут? У них плата побольше, да и в пекло лезть не так будут заставлять. Впрочем, лучше бы остаться на базе и заведовать столовой. К еде поближе – всегда надежнее. И чего он так улыбается? Улыбка идиотская! Деревенщина! Поулыбаешься ты мне! Будешь пятым, кого я убил. На арене. Что же – извини, парень. Такова жизнь. Кто-то бьет, а кто-то умирает. Если обставить это покрасивее, все будут довольны. Эх-х… сейчас бы лежал на чистых простынях с Эрой… Ну какого демона ее муж пришел так рано? Зачем он полез на меня драться? Демонство… не надо было его бить. Лучше бы он мне врезал – не убыло бы. Что мне его жалкий тычок? Вишь, как вышло-то плохо… пять лет теперь с этими придурками, пять долгих лет! Так, Харт, хватит плакать! Трупом быть гораздо противнее, чем долбить деревенского парня на потеху офицерью. И здесь, на базе, можно пристроиться, если соображать. Парень я умный, сильный – и тут пробьюсь. Ну наконец-то, идут… интересно – а бордель в этом городишке есть? Со стапятьюдесятью монетами можно неплохо оторваться с девками! Да чего он так улыбается, этот придурок?»

Нед в последний раз улыбнулся и встал на ноги, следуя жесту Дранкона. Он был свеж, тело отдохнуло и насытилось, и каждый его уголок посылал сигналы в мозг – я готов! Хозяин, я сделаю все, что ты потребуешь!

И Нед шагнул на середину площадки для боя – под восторженный вой толпы и рукоплескания офицеров.

Нед сам не знал, зачем он ввязался в это дело. Зачем ему этот бой, зачем ему эти деньги… Цену деньгам он не знал – что медяк, что золотой, для него все было едино. Он и к своему жалованью был равнодушен. Если человек за всю свою жизнь ни разу не заплатил ни за одну вещь в лавке – как он может осознавать ценность денег? Ну да, приятные кружочки, звонкие и красивые. Мужик на них выбит. И что? Что с ними можно делать? Зачем они ему? Его здесь кормят, дают одежду, кров, не заставляют трудиться больше, чем он привык это делать дома. Все по распорядку, все по удару колокола, в сравнении с прежней жизнью – чертоги богов!

Амбиции? Какие у него могут быть амбиции? Он, ниже низшего, грязь под ногами людей – какие у него амбиции? Товарищи надеются на него? Боится, что они на него обидятся и не будут его уважать? Он семнадцать лет жил в состоянии войны со всем миром! Весь мир беспрерывно пытался его обидеть, оскорбить, сделать ему больно – может ли он бояться неуважения товарищей?

Тогда зачем ему это все? Он сам не знал. Что-то внутри толкало Неда вперед. Толкало совершать действия, которые он лично, сам по себе, никогда бы не сделал. Что-то темное, сильное, сжавшее его волю в кулак заставляло: «Иди! Иди! Накажи этого придурка! Покажи, насколько ты силен! Сделай так, чтобы толпа выла от восторга, чтобы они носили тебя на руках! Разве это не путь мужчины? Разве это неправильно? Будь спокоен: ты – сильный. Ты самый сильный! Никто не может тебе противостоять! Не бойся ничего, дай волю своему подсознанию, и все будет хорошо!»

И Нед не боялся. Он был в странном состоянии приподнятости и одновременно спокойствия, как будто выходил не на смертельный бой, а на веселую игру, такую, какие он видел на площадке молодежи в деревне – хороводы, танцы, «ручейки». В его душе сидела уверенность, что все будет просто замечательно, и он не мог отделить свои, Недовы, мысли от странных новых, ему не присущих.

Противник Неда начал разминку – он изгибался, махал руками, подпрыгивал, наносил мгновенные сокрушительные удары по воздуху, искоса поглядывая на Неда – видит ли тот, как он страшен? Проснулся ли в нем жестокий страх, выгрызающий внутренности и лишающий воли? И убеждался, к своему неудовольствию, – не проснулся. Лыбится, как цветок суифари. Придурковатый тип…

Нед секунду постоял, глядя на манипуляции соперника, потом вдруг стал медленно совершать круговые движения, изгибаясь так, что трещали суставы и позвонки. Его руки двигались сами по себе, выстраивая в воздухе фигуры столь причудливые и экзотичные, что все вокруг замолкли – что творит этот парень? Даже его соперник замер, открыв рот от удивления – вот это представление!

Ойдар, стоящий рядом с Арнотом, пискнул и больно сжал руку приятеля, впившись глазами в Неда, переливающегося в воздухе, как гибкая травинка на бурном ветру.

– Что он делает? – тихо спросил Арнот, недоуменно скривив губы. – Зачем это?

– Что он делает? – сдавленно повторил Ойдар. – Он, он… скотина! Отказался меня учить! Это мастер шанцо! Он накачивает в себя энергию цу специальными упражнениями, как насос! Я чувствую, как энергия бьет в него – разве ты не ощущаешь движения тонких материй? Разве у тебя не бегут по коже мурашки? Никогда не прощу ему. Отказать мне! Свинья! Гадина! Я мечтал, всю жизнь мечтал найти учителя шанцо, и вот – деревенский парнишка, увалень – мастер шанцо?! И он отказывается меня учить?! Мне хочется рыдать… я чувствую себя таким маленьким, таким униженным… такой серой мышью…

– Эк тебя проперло! Ты что, покурил мазиса? – недоуменно вытаращил глаза Арнот. – Все, что я вижу и ощущаю, это то, что Нед извивается, как змея, и машет руками, как ветряная мельница, а ты смотришь на него, потеешь так, что от тебя воняет, будто от козла! Чего тут такого странного?

– Дурак ты… – с сожалением сказал Ойдар. – Смотри, что сейчас будет! Не завидую я тому парню!

Неда накрыла волна Силы. Он, будто набитый мешок, трещал по швам, напитанный силой, распираемый ею, как бутыль с игристым шипучим вином. Его слух, зрение, все ощущения обострились, и он видел далеко-далеко, на коньке здания штаба небольшую птичку, держащую в клюве кузнечика, ноги которого свешивались с обеих сторон тонкого клюва.

Он слышал тонкие шепотки в толпе парней: «А что это он делает? Смотри, смотри, что творит!»

Слышал тихие голоса офицеров, восхищенно рассматривающих происходящее и рядящихся по поводу ставок – один из них во время «представления» тут же поставил на Неда, завороженный движениями, которые тот творил.

Чувствовал тонкие запахи, идущие от нагретой пыльной земли, и запахи, принесенные ветром с гор, – запахи горных лугов, талого снега и вечных седых ледников.

Он стал другим, и похоже – навсегда. Эта мысль поразила его в самое сердце, так, что Нед вздрогнул, осознав истину, и попытался с испугом воспротивиться ей… за что чуть и не поплатился.

Противник нанес мгновенный удар, метясь в челюсть Неда, решив за долю секунды покончить со странным парнем – кто знает, чего ожидать от этого ненормального? Хороший боец не будет играть со своей жертвой. Он знает, что, как бы ни был силен, в мире всегда слишком много неожиданностей, которые могут привести к проигрышу, случайностей, от которых никто не застрахован. И лучший путь к победе самый короткий – прямой удар в челюсть, дробящий ее на мелкие кусочки.

Не попал. Ненормальный парень легким движением руки увел удар в сторону, пропустив его на таком расстоянии от щеки, что ее обдало ветерком от пролетевшего кулака. Со стороны казалось, будто Нед лениво поднял левую руку и отмахнулся от противника, как от надоедливой мухи, – со скучающим выражением лица и глазами, туманно смотрящими куда-то вдаль.

Толпа зашумела, закричала, а боец пришел в ярость, покраснев, как плод фешанга. Но тут же взял себя в руки, поняв, что все не так просто и нужно быть максимально осторожным.

Серия из трех ударов, направленных в печень и голову противника, тоже закончилась ничем – парень каким-то образом поворачивался, легко касался рук бойца, и те лишь бессмысленно молотили воздух. Это напоминало странный танец, в котором призовой боец исполнял комическую роль клоуна, суетящегося вокруг положительного героя, до смешного легко отбивающего удары глупого и неловкого персонажа.

Удары свистели один за другим, боец увеличил скорость до максимального предела и свыше того – но его противник стоял, будто заколдованный, обращая на него внимания не больше, чем бык, отгоняющий хвостом назойливого овода. И самое интересное – Нед не нанес еще ни одного удара! С момента начала поединка прошла минута, не меньше, в воздухе просвистели десятки ударов, но ни один удар не достиг цели и ни один удар не последовал в ответ.

Нед был как в тумане. Он следил за происходящим из своих глазниц, как будто из окошек, открытых после темной ночи. Это происходило не с ним.

Тот, кто сидел в нем, наслаждался происходящим. Он играл с парнем, наблюдая за тем, как противник краснеет, бледнеет, тяжело дышит и приходит в ярость от такого издевательства.

Неду хотелось скорее закончить поединок, ему было неприятно такое повышенное внимание к своей скромной особе, но тот, внутри, не давал ему это сделать.

В голове промелькнула странная мысль: «Не спеши. Вспомни условия договоренности. По ним ты должен простоять тысячу ударов сердца. Если ты сейчас его уложишь – могут придраться и выдать тебе всего один золотой. А ты должен получить ВСЁ! Когда время закончится – ты его убьешь».

«Но я не хочу его убивать!» – подумал Нед и тут же получил ответ: «Ты должен его убить. Обязан! Он говорил о тебе гадости, думал о тебе гадости, кроме того – он ХОТЕЛ тебя убить! Разве этого недостаточно? Разве тот, кто хочет тебя убить, не заслуживает смерти? Он ведь хотел тебя убить только потому, что так будет выгоднее закончить схватку, чтобы все видели, какой он великий боец, и предоставили ему хорошую должность, чтобы он жил лучше других. Разве ЭТО не заслуживает наказания? Смерти? Ты должен его убить, и так, чтобы остальные содрогнулись от ужаса! Чтобы они знали – с тобой шутки плохи! Чтобы больше никто не осмелился тебя обидеть, никогда! Никогда! Никогда! Если уж так невтерпеж – поваляй его слегка. Только осторожнее, не повреди до нужного момента…»

С парня брызгал горячий пот, разлетаясь, как дождевые капли. Он тяжело дышал, выкладываясь на полную катушку, уже всей душой ненавидя эту холодную, надменную статую по имени Нед.

Внезапно, когда очередная серия ударов должна была повергнуть этого человека, тот ухватил бойца за руку, немыслимым образом ее подкрутил, и… призовой боец, как кукла, сделанная для деревенского ребенка, взлетел в воздух и, провернувшись вокруг оси, грохнулся на площадку. Это было неожиданно и довольно больно – воздух с хаканьем вылетел из груди парня, а из ноздри выскочила сопля, прилипшая к губе.

Секунду все зрители молчали, а потом закричали, зашумели, засмеялись:

– Сопляк! Эй, урод, вставай, соплей подавишься! Эй, тебе сопля мешает, в ногах заплетается!

Боец вскочил с земли одним прыжком. Его тренированное, сильное тело превзошло само себя в яростном порыве убить, разорвать, растоптать противника! Руки, ноги мелькали в воздухе, сливаясь в туманные призрачные тени, и каждый раз, как боец бросался на Неда, он летел кубарем, покрываясь синяками, пылью и кровью.

Через пять минут такого валяния призовой боец, убивший на арене пятерых противников, гордый, сильный и насмешливый человек, холивший и лелеявший свои амбиции, представлял собой кусок мяса, покрытый грязными разводами и потеками крови.

Зрители орали, бесновались, вопили так, что изо рта некоторых особо рьяных летели хлопья пены, как у скаковых лошадей после длинной пробежки. Офицеры за столом встали с мест, улюлюкали, стучали, забыв о чести мундира, о том, что они находятся перед своими подчиненными, – все слились в едином порыве зрителя, с головой ушедшего в зрелище.

Полковник Хеверад восторженно стиснул в холеном кулаке, украшенном драгоценными перстнями, белую скатерть и, выдохнув, сказал:

– Великолепно! Лучший бой, который я видел!

«Достаточно!» – в голове Неда мелькнула мысль, что пора заканчивать игру. В очередной раз, когда шатающийся и потный боец шагнул к нему, чтобы провести серию мощных, но абсолютно бессмысленных ударов, Нед текучим движением ввинтился в пространство рядом с телом противника и, вложив в удар всю накопленную Силу, всю мощь своего молодого, могучего тела, нанес удар рукой в кадык парня, целясь в точку позади него.

Эффект был потрясающим. Рука, как булатное лезвие меча, прошла через плоть соперника, разрывая, расплющивая, кроша мягкие ткани и твердую кость. Нед не почувствовал ничего, кроме шлепка и упругого сопротивления, как будто он хлопнул по морской волне.

Голова человека оторвалась и, взлетев в воздух, описала дугу, с глухим стуком упав прямо перед столом офицеров. Тело постояло секунду, фонтанируя из перебитых вен и артерий, потом мягко осело на площадку, содрогнувшись несколько раз в последнем порыве – жить! Жить во что бы то ни стало!

Слышно было, как жужжат пчелы, несущиеся по своим пчелиным делам, как где-то далеко, на склоне горы, в зарослях терновника кричит неведомая птица – пить-полоть! Пить-полоть! В городе зазвенел колокол, собирающий людей на вечернюю молитву к богу-создателю, и его жрец тонким, пронзительным голосом стал выпевать мантры, приличествующие торжественному таинству богослужений. Только на площадке для физических упражнений базы морской пехоты все молчали, застыв, как мраморные статуи.