Текст книги "Запад – Восток. Записки советского солдата 1987–1989 гг"

Автор книги: Евгений Суверов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Зимой он опять сидел на киче. Заступив в караул по гауптвахте разводящим, я с ним общался достаточно много времени.

Дело пахло дисбатом: Андрей покалечил пару человек. В одну из январских ночей ему не спалось, пошел покурить в туалет. Краем глаза увидел какие-то копошащиеся тени, почувствовал запах керосина.

В этом углу спал солдатик из Смоленска – Иван Смирнов. Он чем-то прогневал «хозяев» казармы, те решили его слегка проучить и одновременно повеселиться. Но поджигателями были парни его же призыва – два азербайджанца и один русский. Засунув между пальцев ног жертвы клочки бумаги и полив на ноги немного керосина, эти подонки подожгли его, бросив спичку.

Крик о помощи, яркое пламя, дикий полудебильный гогот, сотрясающий казарму. В проходе между кроватями метался полусонный Иван, не понимающий до конца, что произошло, смотря на свои горящие ноги.

– Помогите, помогите, я горю! – кричал он, безуспешно пытаясь погасить пламя. Горели его кальсоны, горел матрац. Едкий дым заполнил спальное помещенье.

Гнев охватил Твердова, он быстро выхватил из кровати металлическую дужку и начал от души лупить «шутников», оскаливая свои клыки. Те явно не ожидали такого поворота и практически не сопротивлялись.

Вскоре прибежал дежурный по полку, застал Андрея с окровавленной дужкой в руках и корчившегося на полу от боли Ивана. Пожар локализовали. Андрея посадили на гауптвахту, грозили дисбатом. Дело в том, что дежурный по полку капитан Исаев давно искал случая осадить зарвавшегося рядового. Личная неприязнь.

Они сцепились друг с другом, последовали крики, оскорбления, угрозы. Исаев выхватил табельный пистолет, пытаясь напугать «Белого клыка».

Андрей плюнул ему в лицо:

– Шакал поганый, пошел ты на х…й!

Капитан хотел вцепиться своими руками в горло Твердова, но, получив хороший удар справа, перелетел через кровать и, ударившись головой от тумбочку, потерял сознание. Так из защитника Андрей превратился в преступника. Этого ему не простят.

Мы стояли на улице. Морозная ночь, ярко светят звезды, догорает алым огоньком сигарета.

– Меня всё равно закроют, шакалы этого мне не простят. Найдут повод. А ты, Евгений, никого и никогда не бойся, не пресмыкайся ни перед «черными», ни перед «шакалами». И один в поле воин… Как я хочу на волю, в тайгу! Охотничал я немного с отцом… Ладно, пошли, поздно уже.

Я проводил его до камеры и закрыл дверь. Спустя несколько месяцев его осудили – год дисциплинарного батальона.

Старенький пазик увозил Андрея в Советскую Гавань, там находился дисбат. Увидя меня, он высунулся в окно и крикнул: «И один в поле воин!» Он что-то еще кричал, но ветер относил его слова. Офицер и прапорщик пытались оттащить его от окна. Автобус скрылся за поворотом, оставив после себя огромное облако пыли. Больше Андрея Твердова я не видел.

Полеты

После расследования причин гибели летчика возобновились полеты. Наверстывая упущенное, днём и ночью ревели авиационные моторы. Советский Союз не жалел средств для поддержания боеготовности своей армии: в избытке был керосин, которым заправляли самолеты, на складах хранилось огромное количество бомб и снарядов. Некоторые используемые нами бомбы были изготовлены еще в 40-х годах.

В марте американцы затеяли очередные военные маневры в Японии (там находятся американские базы). Играли своими «мышцами» у наших границ. К нам на аэродром прилетели два истребителя-перехватчика МиГ-25 для наблюдения за их учениями. Огромные, скоростные, взлетая, они сотрясали пространство. Обслуживая один из самолетов, я слышал, как один из летчиков, приземлившись, рассказывал, что он оторвался от преследовавших его двух американских истребителей F-16 где-то у берегов Японии. Выполнив задание, МиГи через неделю возвратились на свою базу.

У нас тем временем практически ежедневно проходили полеты. Если их не было, то трудились на авиационных стоянках, выполняя профилактические работы.

В июне месяце я чуть было не погиб. Проходили очередные ночные полеты. Было тепло, на черном небе блестели мириады звезд. Я один шел пешком на авиационную стоянку, так как вся наша группа вооружения уже уехала, оставив меня для завершения работ у КП.

Уже стемнело. Стихал рев моторов, полеты заканчивались. Я бодро шагал по бетонке. Не знаю, почему, я вдруг обернулся, как будто кто-то заставил сделать это. Позади меня тихо, на медленной скорости, без света ехал военный тягач, буксировавший штурмовик Су-25. Я резко присел, и через мгновение над моей головой прошло крыло самолета. Автомобиль, не останавливаясь, поехал дальше. Почему водитель не посигналил мне? Почему не было света? Я стоял ошарашенный. Может быть, не заметил или уснул? Но, не обернись я тогда, удар крыла с навешенными блоками мог бы меня серьезно покалечить или даже убить. Наверняка опять пояс мой помог.

Нагрузка на нашу группу по авиационному вооружению постоянно возрастала. Бомбы, ракеты, снаряды, и опять – бомбы, ракеты, снаряды… Всё это часто поднималось руками, после чего многие надорвались из-за поднятия тяжестей.

Во время короткого отдыха, когда самолеты были в небе, я часто залезал в кабину к знакомым из автомобильной роты, разговаривая с ними о жизни. У нас в семье никогда не было машины, и я очень хотел научиться водить автомобиль. Даже пару раз прокатился на грузовике по бетонке, но времени и возможности учиться не было. После демобилизации, решил я, обязательно научусь ездить на автомобиле, и у меня будет своя машина!

«Тормоз» авиации

В нашей солдатской среде слово «тормоз» означало человека медлительного, туго соображающего, не понимающего, чтó и как нужно делать.

Так вот, одним из «тормозов» в нашей роте был Роман Ефимович из города Ульяновска. Учился он в местном педагогическом институте на филологическом факультете. Был отчислен за неуспеваемость и вскоре попал к нам в часть.

Рома был тихий увалень. По социальному положению попал к чморям, выполнял самую грязную работу, терпеливо снося побои и оскорбления.

Его круглое, постоянно сонное лицо, вечно полуоткрытый рот отражали страх, смертельную усталость и отрешенность одновременно. Казалось, он вот-вот заснёт на ходу. Ефимович как будто находился в другом месте, думал совершенно о чём-то своём.

Особенно доставалось ему от «корейцев». Лютовал «смотрящий за чморями» Паша Кунцев. Бедолагу часто «прессовали» и «разводили» на деньги и еду.

Ежемесячно, получив денежные переводы и посылки из дома, он почти всё относил в каптёрку, где тусовались «соратники» Кима.

– Фуцин, ты чё, нас кинуть хочешь?! – кричал ему в ухо Ким. – Я тебе сказал, пятьдесят рублей чтобы принес! Где филки? Пиши родакам, чтобы тебя еще подогрели филарями!

– Саша, я не могу, у меня одна мать, ей и так тяжело, – шептал он, бледный от страха.

Тут же на него набросились Залетаев, Кунцев и Павлов. Тело Ефимовича было опрокинуто на пол и слегка помято. Послышались гулкие удары ногами по телу и жалкое всхлипывание. Но пыл «бойцов» быстро остудил Ким:

– Пацаны, оставьте его. Не сейчас. Он за базар ответит. Сотку принесет. Ты понял? Сто рублей, через три дня. Иначе станешь опущенным.

У Ефимовича от страха перекосило рот.

– Я всё понял, ребята. Я всё сделаю!

Вечером Ефимович в казарме подошел ко мне, просил поговорить. Я уже готовился к отправке домой. Только об этом и думал. Начали уезжать дембеля.

– Женя, займи мне пятьдесят рублей, а то мне будет капец. Я срочно напишу домой, тебе отправят денежный перевод. Не волнуйся, всё отдам. Выручи меня! – говорил он, чуть не плача, медленно растягивая слова.

– Зачем тебе деньги?

– Я Саше Киму должен, я у него занимал.

– Ты у него занимал деньги?! – удивился я.

– Ну… я… это… Ну пожалуйста, помоги! Умоляю!

Мне вдруг стало жаль его, я отдал полтинник. Деньги он мне так и не вернул.

Залетаев, увидя, что Ефимович разговаривал со мной, подойдя ко мне, процедил:

– Ты чё, с лохами стал водиться? Гнобить их надо. Это же твари продажные. Можешь на бабло его развести, тебе как раз на дембель подогрев реальный будет.

Домой

И вот наступил долгожданный момент. Демобилизация!!! ДМБ 1987–1989 (осень). Всё было как во сне. Вечером объявили, что завтра домой. Ночью плохо спал, всё представлял, как поеду домой.

Утром пришел ротный, отдал все документы. Мой взводный так и не появился – не хотел, видать, попрощаться со мной.

Я сбросил полевую форму, оставив ее в тумбочке. Переоделся в парадку, в руках дипломат – необходимый элемент каждого дембеля. Всё. Неужели моя служба закончилась?

Меня провожали друзья, кто-то нес мой чемодан, всю дорогу о чем-то говорили. Так незаметно дошли до станции Мучная. Сюда я прибыл в июне 1988 года. Обнялся со своими товарищами. Вскоре прибыл поезд «Владивосток – Хабаровск», и я вскочил в свой вагон. На перроне стояли солдаты, что-то крича мне и махая руками. Прибыв домой, я еще долго вспоминал свою службу, вспоминал их, этот момент.

Больше я их не увижу, наверное. Ну, всех вместе это точно. Как сложится их судьба? Ведь мы тогда не могли и представить, что через несколько лет развалится Советский Союз и начнутся роковые девяностые годы – годы беспредела. Интересно было бы вновь встретиться.

Наш общий вагон был полон дембелей. Небольшие группки гражданских просто растворились среди нас. В атмосфере чувствовался какой-то праздник, кругом царило приподнятое настроение. Наш призыв возвращался домой спустя долгих два года. Сколько событий и всего за это время произошло!

В вагоне, как на ёлке, были развешены кители дембелей с различными украшениями и наградами. Здесь присутствовали все рода войск Советской Армии: черные погоны танкистов и связистов, голубые – летчиков и десантников, зеленые – пограничников, бордовые – внутренних войск, красные – мотострелков и т. д. Особо выделялась красивая морская форма.

Кто-то из дембелей спал, кто-то выпивал. Стук колес прерывало звяканье стаканов и разговоры про службу, долгожданную свободу и предстоящую встречу с домом.

У купе проводницы толпилась небольшая очередь жаждущих принять «огненной воды». Водка расходилась со скоростью света и по космическим же ценам.

За окном пролетали какие-то станции, поля, дома. К спиртному я был равнодушен и практически не принимал участия во всеобщей попойке. Мне было непонятно, что за кайф напиться до отключки. Хотя пару раз всё-таки пришлось выпить с назойливыми пассажирами – за «светлый дембель»!

Мои соседи – четверо танкистов, «экипаж машины боевой» – мертвецки пьяные спали. На их столике стояла початая бутылка водки, нехитрая закуска и пара грязных стаканов. На левой верхней полке, безмятежно свесив руку, похрапывал дембель танковых войск. На предплечье его красовалась голая девица в танковом шлеме с надписью «КДВО 1987–1989 осень».

Я вышел в тамбур. Двое слегка пьяненьких солдат курили, неторопливо пуская кольца дыма. Их товарищ, заметно перебравший, ухватившись двумя руками за поручни и наклонив голову, изрыгал содержимое своего желудка куда-то вниз. К ним подошел подросток лет четырнадцати.

– Чуваки, дай закурить! – прогнусавил он, лениво жуя жвачку.

Лицо ближайшего от него детины-пехотинца перекосило, как от зубной боли. С размаху он, как копьё, воткнул свою папиросу в лоб прыщавому подростку.

– Ты чё, ох…л, душара?! – прорычал он.

Дикий визг пронзил пространство. Кожа на лбу у парня начала вздуваться, как воздушный шар. Вскоре послышался истошный крик мамаши:

– Сволочи! Искалечили моего Андрюшеньку. Убийцы! Помогите! Милиция! Подонки, я вас всех посажу. Правду в газетах пишут, одни ублюдки в армии служат. Я на всё пойду, но мой сын в армию – ни ногой!

Начались долгие разборки. На какой-то станции наряд милиции силой снял с поезда трёх дембелей. Крики, шум борьбы, всё постепенно стихло. Поезд набирал скорость. Почти на каждой станции подсаживались всё новые и новые партии солдат: вся дорога Владивосток – Хабаровск усыпана воинскими частями.

В Хабаровск «дембельский» поезд прибыл утром. В железнодорожных кассах не было билетов на западное направление. Сотни дембелей штурмовали кассы. Не уехать. Около касс познакомился со своим земляком, Александром, из города Горно-Алтайска. Он служил на флоте. Решили лететь с ним вместе на самолете.

Днем бродили по Хабаровску, зашли в городской парк. Хотели покататься на колесе обозрения. Были приятно удивлены, что незнакомый нам солдат-кавказец бесплатно пропустил нас на этот аттракцион. Правда, билеты мы уже приобрели. Непонятно только, как он там оказался? Может, этот парк как-то связан с армией?

Уставшие, заглянули в местное кафе. Тогда это было одно из первых частных заведений, называлось кооперативным. В стране Советов возрождался капитализм. Громко играла музыка. В помещении было прохладно, царил полумрак, мы пили какие-то коктейли и наслаждались жизнью. Всё казалось сказочным. Настроение отличное – скоро буду дома! Даже не верилось.

Вечером взяли билеты, и огромный лайнер понес нас домой. Я не спал. Ночь. Гул моторов. Внизу ничего не видно. Мы летим. С каждой минутой я ближе к дому! Как долго ждал я этого момента. Утром были в Новосибирске.

На железнодорожном вокзале позвонил домой, сообщил, что завтра буду дома. Неожиданно около нас с Александром появился патруль. Старший лейтенант-пехотинец долго изучал наши документы.

– Почему нарушаем форму одежды? – строгим голосом спросил офицер, буквально сканируя нас.

– Товарищ старший лейтенант, дембеля мы. Едем домой.

Изучив наши документы, нас вскоре отпустили.

Вечером сели на поезд «Томск – Бийск». В Барнауле буду рано утром, а Саня поедет дальше, до Бийска.

Не спалось. Монотонный перестук колёс. Мелькают огоньки жилых домов. Там живут люди, они не подозревают, что Евгений Суверов возвращается домой!

Стало светать. Умывшись, я сидел, смотрел в окно и думал. Как долго я ждал этого момента! Я мечтал об этом в учебке и боевом полку, в карауле и столовой, на киче и в нашей каптёрке, везде, где только можно было. Об этом многократно говорил со своими друзьями. И вот, этот волнительный для меня момент наступил.

Попрощавшись со своим попутчиком, я спрыгнул на перрон. Утро. Люди торопятся по своим делам, не обращая на меня никакого внимания.

Полупустой автобус «Икарус». Остановка «Мастерские». Всё, я дома. Ура! Свобода!

Конечно, трудно описать ту радость, которая охватила меня. Тысячи раз я представлял себе этот момент, момент возвращения домой. Я крепко обнялся с родителями. Почти два года назад я уходил в армию из этого дома. И вот я вернулся, вернулся уже другим человеком.

…Всё больше времени проходит с момента моей службы, минуло уже два десятка лет. Парадная форма, хранящаяся в кладовке, старые фотографии, мои воспоминания и теперь эта книга будут напоминать мне о моих армейских годах.

Заключение

Название моей книги – «Запад – Восток». Почему я её так назвал? Повлияли две причины:

Я служил сначала в учебке на западе СССР (Украина), затем перебросили на Дальний Восток (Приморский край). Получается направление: Запад – Восток.

В армии, на мой взгляд, особенно четко проявлялась культура многих народов СССР. С одной стороны, западные народы (прибалты: эстонцы, литовцы, латыши), также к ним я отношу и славян (русские, белорусы, украинцы). Хотя славяне, особенно русские, имеют большое влияние Востока (татаро-монгольское иго), но все же мы – восточные европейцы. У восточных народов (азербайджанцы, армяне, грузины, таджики, туркмены, казахи, киргизы, дагестанцы и т. д.) совершенно другая культура, иная цивилизация. Коренным образом различаются и религии западных (христианство) и восточных (ислам) народов, исключение здесь составляют лишь армяне и грузины (христиане). Можно спорить об отнесении отдельных народов в западный или восточный лагерь. Для меня одним из критериев являлась сплоченность народа. Как показал мой армейский опыт, восточные народы более сплоченны, западные народы – разобщены. Запад – Восток.

За время службы я познакомился со многими людьми, многое пришлось пережить, переосмыслить. За армейские годы я стал другим. Побывал в разных частях нашей великой страны, от Украины до Дальнего Востока.

В моей книге изложена моя служба, тем более в художественной обработке. Не следует делать вывод, что подобная ситуация складывалась во всей Советской Армии. Конечно же, нет. Были в СССР хорошие, боеспособные части, отличные офицеры, но была и «дедовщина», «землячество» и другие нелицеприятные вещи.

Предлагаемая читателю повесть – не научная работа, анализирующая исторические документы, а художественное произведение. Около двух лет я был небольшим винтиком машины под названием Советская Армия.

Национальный вопрос был и есть. Легче всего его избегать, не трогать, делать вид, что всё прекрасно и хорошо. Но это приводит к печальным результатам, как запущенная хроническая болезнь грозит больному смертельным исходом. Взаимоотношения в мужском коллективе, между солдатами и офицерами, следует изучать и направлять в нужное русло.

Проблема «отверженных» была актуальной, это напоминало тюремные отношения. Как от этого избавиться? Каждому нужно задуматься над этим.

К большому сожалению, недостатки, присущие армии СССР, существуют и сейчас. Хотелось бы, чтобы солдаты Российской армии не сталкивались с тем негативом, который был тогда.

Многое в этом зависит от нас – рядовых граждан, простых солдат, прапорщиков, офицеров, генералов, журналистов и т. д.

Было бы прекрасно, если бы в нашей стране не было национальной, религиозной, социальной розни. Чтобы всегда человека уважали и ценили, вне зависимости от его национальности или принадлежности к какому-нибудь клану.

Было бы замечательно, чтобы ко всем солдатам многочисленные начальники и сослуживцы относились по-человечески, а офицеры и прапорщики, отдавшие стране лучшие свои годы, получали взамен почёт и достойное материальное вознаграждение.

Ощутимые изменения произошли бы в России, если бы люди помогали друг другу, уважительно относились к своему ближнему.

Мне не безразлична судьба России. Будущее нашей страны – в наших руках.

***

Евгений Васильевич Суверов – доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры истории и философии Барнаульского юридического института МВД России, подполковник милиции.

Предлагаемая вниманию читателей повесть Е. В. Суверова «Запад – Восток. Записки советского солдата 1987–1989 гг.» является его первым литературным опытом, можно сказать «пробой пера». Историку по образованию и увлеченному исследователю, по его же признанию, непросто было осваивать стиль художественной прозы, но, на наш взгляд, ему удалось живо и искренне передать те впечатления, которые оставил у него период службы в Советской Армии. Сложные ситуации, проявления неуставных взаимоотношений, национальная рознь – эти и многие другие проблемы срочной службы, как отмечает автор, сохраняются и сейчас. Что лежит в их основе, как их решать – данные вопросы весьма актуальны, и Евгений Васильевич, осмысляя свой армейский опыт, пытается найти на них ответы.

Отзывы о книге читатели могут отправить автору по электронной почте. E-mail: [email protected]