Текст книги "Принцип суперпозиции"

Автор книги: Евгений Белоглазов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Круглый пластмассовый поплавок, почти неотличимый от неподвижной водной глади, мирно соседствовал с плавающими рядом щепками и кусочками коры. Клева не было, но Стефана это ничуть не волновало. Отдавшись созерцанию идиллических картин, он лишь изредка помахивал удилищем, прицеливаясь, где поглубже.

Всё способствовало покою и располагало к неторопливости. Место – лучше не придумаешь! Обширная заводь в окружении уже одевающегося в осенние одежды леса. Прямо из воды выступал помост из жердей, сколоченный местными рыбаками. Между помостом и берегом стеной вставали камышовые заросли, надежно укрывавшие его от посторонних взглядов. Опустив ноги в теплую воду, Стефан лениво шевелил пальцами и блаженно щурился от обволакивающих прикосновений ласковых струй. Приятная истома наполняла тело, отвыкшее от раскованности и свободы загородной жизни.

Так продолжалось долго, почти до бесконечности. Но ему всё равно было мало. Время остановилось, замерло, утратило материальность…

Но вот вдали треснула ветка. Вскоре звук повторился, отчетливей и ближе.

Раздвигая прибрежные кусты, из леса вышли двое. Один, высокий и широкоплечий, держал в руках перепачканный землей чемодан из черной кожи. Второй, пониже, держался чуть сзади. Он осторожно переступал ногами в густой некошеной траве, поминутно озирался и недовольно фыркал. Оба, судя по облику и одежде, были из приезжих.

Они подошли к береговой кромке, остановились и какое-то время прислушивались к дыханию реки.

– Здесь, пожалуй, можно расположиться, – негромко сказал высокий. – Место тихое. А главное, никого нет.

– Вы уверены в этом? – сердито спросил второй, после чего вперился подозрительным взглядом в сомкнувшиеся камыши.

– Можете сами убедиться, господин Растини, – с тонкой насмешкой ответил высокий.

– Ладно, Хаусман! Не мне вас учить осторожности. Но проверить бы не мешало.

– Да бросьте вы! Сюда вообще редко кто заходит, а сейчас тем более. Отпускники разъехались. Даже в отеле никого нет. А здешние фермеры не привыкли бездельничать. Прошлые сеансы я проводил отсюда.

– Хорошо, – несколько успокоившись, сказал Растини. – Не теряйте времени. Разворачивайте рацию.

Стефан отчетливо слышал каждое слово и поносил на чем свет стоит незваных пришельцев. Угораздило же их выйти именно сюда…

Между тем высокий раскрыл чемодан, достал моток гибкого провода, привязал к концу округлый голыш и ловко закинул его на вершину ближайшей березы. Затем извлек плоскую, исполненную в виде кейса рацию, подсоединил к ней импровизированную антенну и занялся настройкой.

– Ну и техника у вас, – презрительно хмыкнул Растини, который все-таки не упустил случая обшарить заросли прибрежного тальника.

– Техника что надо. Светиться на спейс-каналах нельзя. А мобильная связь в горах не действует.

– Ладно. Делайте, как знаете. В конце концов это ваша, а не моя работа.

Хаусман затих, слившись с рацией. Через несколько минут он поднялся и сказал:

– Готово! Контрольный срок на подходе. Теперь остается ждать…

14

Незаметно покинув отель, Мелвин вышел на безлюдную улицу и остановился, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Налетевший ветер стряхнул с дерева остатки дождя и напомнил ему о приближающейся осени. Зябко поежившись, он застегнул на рубашке верхнюю пуговицу, после чего внимательно осмотрелся и быстрой походкой направился в сторону площади, где, по его разумению, должна была находиться полиция.

Городок мирно спал. По дороге он не встретил ни одного человека. Одни лишь собаки, заслышав чужого, отрывисто взлаивали и, гремя цепями, бросались к заборам.

Как и следовало ожидать, отделение полиции размещалось неподалеку от ратуши. Возле входа в неказистое одноэтажное здание стояла патрульная машина. Из углового окна пробивался неоновый свет, выхватывая из мрака полоску цветочной грядки, засаженной мальвами.

Переступив порог крошечного вестибюля, Мелвин первым делом увидел прозрачную от стены до стены перегородку, разделяющую его на две половины. За перегородкой, закинув ноги на подоконник, сидел белобрысый парень в форме сержанта. Из портативного радиоприемника, включенного на полную громкость, вырывались квакающие звуки синкопированного джаза. Сержант перелистывал толстый журнал, пестрящий фотографиями грудастых девиц, и время от времени прикладывался к жестянке с пивом. С внутренней стороны к перегородке примыкал стол, усыпанный хлебными крошками. На нем стояли два телефона, диспетчерский пульт и блок охранной сигнализации.

Подергиваясь в такт рваной мелодии, сержант дотошно изучал наиболее аппетитные экземпляры и не обратил ни малейшего внимания на хлопнувшую дверь.

Мелвин деликатно постучал по стеклу. Полицейский медленно поднял глаза, и на его круглом угреватом лице отразилось недовольство. Он что-то проговорил, но Мелвин не разобрал. Жестом он показал, что ничего не слышит. Тогда дежурный встал, выключил приемник и, окинув инспектора скучающим взглядом, спросил:

– Что вам угодно?

– Извините, я хотел бы видеть вашего начальника. – Мелвин решил держаться нейтрального тона и без необходимости не раскрывать цели визита.

– Зачем он вам? – В глазах сержанта вспыхнуло раздражение.

– По одному важному делу.

– Начальник принимает днем, в отведенное для этого время. Если вам некуда спешить, приходите завтра.

С этими словами полицейский направился к приемнику с явным намерением продолжить прерванное занятие.

Мелвин понял – такого ничем не пронять.

– Минутку, молодой человек! – сказал он, извлекая из подкладки рубашки служебный жетон. – Если вас не затруднит, подойдите, пожалуйста, еще раз.

Сержант приблизился, взглянул на жетон и враз изменился в лице.

– Извините, – смущенно пробормотал он. – С этого и надо было начинать.

Он повертел в руках журнал, не зная, как поступить с ним дальше. Потом сообразил, что ведет себя не должным образом, сунул его между пультом и перегородкой, оправил форму и взялся за один из телефонов.

– Шеф должен быть дома. Как прикажете доложить?

– Передайте, что мне надо с ним встретиться, – Мелвин прошел в служебную половину, опустился в шезлонг и, глотнув из банки пива, потянулся за сигаретой.

Телефон долго не отвечал. Прислушиваясь со стороны к протяжным гудкам, он мысленно готовился к предстоящему разговору. «Стоит ли посвящать полицию в детали?.. Сохранять ли инкогнито или лучше раскрыться?.. Как вести дознание – самому или через других лиц?..» Эти и некоторые другие вопросы надо было решать сегодня… сейчас, в оставшееся до встречи время.

Наконец в трубке раздался щелчок, и он отчетливо услышал, как ровный, усиленный мембраной голос произнес:

– Портер слушает.

Следуя регламенту, дежурный сперва доложил обстановку и вслед за тем передал просьбу Мелвина. Портер ответил, что будет минут через двадцать.

Ожидая его, Мелвин и сержант разговорились. За два года службы этого парня в Гартенберге не было зарегистрировано ни одного серьезного преступления. Штат сотрудников состоял из шести человек. Они обслуживали город и ряд окрестных поселений. Летом работы было побольше, но не намного. Приезжие не доставляли особых хлопот. В основном это были туристы и заготовители. Они стремились забраться подальше в горы и мало показывались на людях.

Слушая незамысловатый рассказ полицейского, Мелвин всё больше убеждался в полной неосведомленности горожан о загадочном происшествии. Это придавало событиям дня еще более мрачный оттенок, в особенности если вспомнить, что творящиеся неподалеку диковины могли оказаться роковыми для населения города, а может, и не только для него.

Через некоторое время площадь осветилась автомобильными фарами. Из боковой улочки на скорости выскочила легковая машина. Она развернулась широким полукругом и остановилась у входа.

Мелвин вышел на крыльцо. Из машины выбрался высокий мужчина в темном плаще и широкополой шляпе.

Они поздоровались и прошли в дом. Сержант с любопытством поглядывал на обоих, ожидая, что будет дальше. Ему не терпелось узнать причину появления такой важной персоны. Портер заметил это, неодобрительно зыркнул на оттопыренный корешок журнала и, приказав не отвлекаться, провел инспектора в свой кабинет.

Как только они вошли, Мелвин протянул именной жетон и молча стал ждать, пока Портер ознакомится с его данными.

– Та-а-к! – глубокомысленно изрек начальник полиции, возвращая опознавательный знак. Он сразу смекнул что к чему, но, не выдавая чувств, сперва снял шляпу, плащ, повесил их на ветвистые оленьи рога, красовавшиеся у входа вместо вешалки, и, усадив Мелвина в свое кресло, устроился за столом.

Откинувшись на мягкую спинку, Мелвин только сейчас смог как следует рассмотреть хозяина кабинета. Перед ним сидел широкоплечий гигант лет пятидесяти, с крупным обветренным лицом и рыжеватыми, коротко подстриженными волосами.

– Я понимаю, господин Хесли, ваш визит не случаен! – сразу настроился по-деловому Портер. – Но вместе с тем для меня он полнейшая неожиданность. Один лишь факт появления сотрудника УОБК, да еще в такое время, говорит только об одном – в городе что-то стряслось… и, судя по всему, серьезное.

– Ну что вы! – поспешил его успокоить Мелвин. – С городом как раз всё в порядке. Но в принципе вы правы. Меня и еще трех моих спутников действительно привели к вам события не совсем приятные. Они произошли прошлой ночью, но не здесь, а в горах.

– Вот как?! – Кустистые брови Портера чуть дрогнули и поползли вверх. – И что же там случилось?

Вместо ответа Мелвин попросил разрешения закурить, после чего сосредоточенно потер переносицу и в свою очередь спросил:

– А вы, господин Портер, ничего не заметили странного в последние дни? Может, кто пропал или, наоборот, появились подозрительные люди? Возможно, до вас доходили какие-то слухи, пусть даже необычные, лишенные и доли здравого смысла? Знаете, нормальные люди как-то не придают значения всякой галиматье. Подумайте. Не торопитесь. А главное, попытайтесь вспомнить…

Портер, сбитый с толку таким началом, надолго задумался. На его нахмуренном челе отразилась напряженная работа мысли. Квадратное лицо отяжелело, на скулах обозначились желваки.

Но вот он отрицательно качнул головой и со вздохом сказал:

– Нет, насколько мне известно, ничего подобного не было.

И тогда Мелвин, опуская детали, рассказал о взрыве. Портер был поражен, особенно известием о радиации. Но и теперь он ничего не смог добавить, а это окончательно убедило Мелвина в том, что никто в Гартенберге не знал истинного положения дел.

Далее он изложил свой план поисков возможных очевидцев. Портер внимательно выслушал и пообещал с утра подключить к работе своих людей. При этом он заверил, что если свидетели были, они обязательно будут найдены.

Немного повеселев от такого ответа, Мелвин перешел к следующему вопросу.

– Скажите, господин Портер, а что представляет из себя Стив Гартнер? Вы наверняка должны его знать. Не могли бы вы вкратце охарактеризовать этого человека?

– Стив Гартнер?.. – Портер явно не мог понять, куда клонит инспектор. – Мой сосед? Как же мне его не знать! Он живет здесь лет двадцать и, насколько мне известно, не собирается уезжать.

– Простите, а разве он не уроженец этих мест?

– Почему вы так решили?

– По фамилии. Она созвучна названию города, и я подумал, что он родом отсюда.

– Нет. Это совпадение – чистая случайность. Хотя по праву он мог бы считаться старожилом. Кажется, сыновья хотели забрать его, но Стив отказался, не рискнув на старости лет менять привычки и образ жизни. Я давно его не видел. Лето он провел в горах. Но скоро должен вернуться. Об этом на днях говорила его жена.

– А чем она занимается?

– В основном ведет домашние дела. Гартнеры, как и многие другие, сдают внаем жилье и этим в какой-то мере поддерживают хозяйство. Сейчас у них остановился один молодой человек – то ли писатель, то ли журналист. Приехал два дня назад. Ведет себя тихо. В основном щелкает на печатной машинке.

– Скажите, пожалуйста, – прервал его Мелвин, не желая отвлекаться от главной темы. – А Гартнер не страдал отклонениями от нормы? Возможно, в его поведении отмечались особенности, которые могли запомниться, вызвать удивление.

– Кажется, нет, – поразмыслив, ответил Портер. – Стив мало чем отличался от остальных. Хлопот он нам не доставлял, да и не мешал никому… Но скажите, – спохватился вдруг Портер, – а чем вас заинтересовал Гартнер? Он тоже имеет отношение к делам, о которых вы только что рассказали?

– К сожалению, да. Волей случая он оказался в самой гуще событий и пока является единственным свидетелем.

– Где он сейчас?

– К несчастью, Гартнер попал под воздействие взрыва и в тяжелом состоянии отправлен в госпиталь.

– Вот как? И что же он сообщил?

– Его показания оказались настолько путаными, что мы не знаем, насколько им можно верить…

Мелвин не стал углубляться в детали, решив, что и так сказал более чем достаточно.

– Вот так дела-а! – протянул Портер. – Что же мне передать его жене?

– С этим торопиться не следует. Будьте предельно осторожны. В городе, возможно, находятся люди, которые не заинтересованы в очевидцах. Вы должны любыми средствами воспрепятствовать распространению слухов. Работа нашей комиссии будет проводиться негласно. Своим сотрудникам объясните только общую задачу поисков. Главная ориентировка – люди, которые минувшей ночью видели над горами вспышку, зарево, любые другие признаки свечения либо слышали раскаты грома.

– А что будет с нами, если радиация дойдет сюда? – В голосе Портера прозвучало беспокойство. – Справимся ли мы, если обстановка потребует принятия экстренных мер?

Мелвин успокоил его, сказав, что, если такое случится, в беде их не оставят. Всё продумано, учтено, и при первых признаках опасности спасательные работы будут организованы незамедлительно.

Они проговорили еще около часа, посвятив значительную часть времени обсуждению перехваченного Тэйлором радиосеанса. Но тут Мелвина ждало разочарование. В городе не оказалось ни одного серьезного радиолюбителя… Встречу назначили на восемь утра. К этому времени Портер обещал кое-что выяснить. Поколебавшись, Мелвин не стал рассказывать о странной физиономии в окне отеля. Взяв с Портера слово молчать, он собрался уходить. Время перевалило за полночь. Усталость брала свое. Хотелось поскорей добраться до постели, закрыть глаза и выключиться из ритма сумасшедшего дня.

Портер предложил машину, но Мелвин отказался. На прощание они пожали друг другу руки и на том расстались.

15

Ветер незаметно стих. Непросохшая листва еще шевелилась, но это не нарушало покоя погрузившегося в сон городка. Стараясь не угодить в грязь, Мелвин ступал в темноте и не без удовлетворения подводил первые итоги… Наконец-то началась настоящая работа. Все эти мудреные теории, гипотезы и прочие выкрутасы Блэкфорда хороши там, где можно болтать и фантазировать о чем угодно, не опасаясь получить по загривку. В мире же реальных вещей имеет значение лишь то, что изложено языком рапорта или протокола. Эту истину он усвоил еще в те времена, когда только начинал постигать премудрости полицейского сыска. Сейчас он был в своей стихии и оттого мало-помалу обретал обычную уверенность. Завтра, а точней уже сегодня утром, всё должно определиться. Отсеется лишнее, выяснится, кто где был… кто уехал, кто остался… Метод целевого отбора никогда не подводил, хотя и требовал бόльших усилий.

Начальник полиции понравился ему. Похоже, старый служака неплохо организовал здесь дела. Именно на таких и держится порядок в отдаленных селениях. Помощь надежного человека всегда кстати, особенно в незнакомой обстановке и при такой спешке. Тот факт, что Портер и Гартнер оказались соседями, теперь воспринимался как добрый знак. Вот только журналист… Каким течением прибило его к дому Гартнеров? Надо будет заняться им и выяснить – кто таков… Мелвин представил, как выдаст эту новость Ланке, и без труда предугадал его реакцию. Доктор и здесь обязательно усмотрит козни дьявола, умышленно подославшего коварного борзописца с целью публично осмеять его.

Перед отелем, действуя скорей по привычке, он опять насторожился и, стараясь не шуметь, подошел к двери. Она оказалась запертой. Будить Фернандеса не хотелось. Проще было войти со двора через черный ход.

Чтобы сократить путь, он не стал обходить усадьбу по дорожке, а двинул напрямую через цветник. Дорога была знакомой – мимо окна, где будто бы находился человек, напугавший Джесси.

Воспоминание о нем окончательно развеяло остатки охватившего было благодушия. Дуновение тревоги опахнуло лицо, пробудив прежние опасения. Мелвин решил еще раз осмотреть то злополучное место. Он заново стал ощупывать траву, одновременно пытаясь представить себя в роли незнакомца. Так он добрался до кустов, у которых остановился в прошлый раз. Ничего нового… Следующим было окно Джесси. Пытаясь сориентироваться в непроглядной тьме, он коснулся рукой рамы и тут, примерно на уровне подоконника, наткнулся на комочек сырой земли. Дальше выяснилось, что обе створки приоткрыты и в образовавшуюся щель можно просунуть пальцы. «Что за беспечный народ! – с досадой подумал он. – Говори не говори – всё без толку!» Мелвин подцепил снизу одну из половинок, чуть приподнял ее и почувствовал, как она поддалась. «Вот, пожалуйста! – продолжал он мысленно негодовать. – Грубейшее нарушение всех инструкций! А что случись – кто будет отвечать?..»

Он тихонько стукнул в раму и шепотом позвал:

– Джесси… Это я, Мелвин Хесли. Вы слышите меня?

В ответ не донеслось ни звука.

– Госпожа Фрайтон, вы здесь? Отвечайте! Почему вы молчите?

Он постучал громче. Потом еще…

– Джесси!..

Вырывая на ходу пистолет, он бросился в раздавшийся проем и в считаные мгновенья очутился внутри комнаты.

– Джесси, это я, Мелвин!.. – натужно прохрипел он, уже ни во что не веря. Рука наткнулась на стол, пробежала по шероховатой поверхности, чуть не смахнув какой-то тяжелый предмет. Сперва, в горячке, он не понял, что это. Потом дошло – лампа!.. Так и есть. Настольная лампа!

Непослушные пальцы уже лихорадочно метались в поисках выключателя, раздирая петли спутанного провода. В голове билась одна… только одна, невероятная… невозможная… еще более страшная от непоправимости случившегося мысль: «Не уберег!.. Лицо в окне!.. О боже!»

Брызнул рассеянный желтым абажуром свет. Шевельнулись и замерли по углам тени. Мелвин поднял глаза и тут увидел такое, что почувствовал, как зашевелились на голове волосы и дрогнули в коленях ноги. Не сдержав возгласа изумления, он отшатнулся и, как бы защищаясь, выбросил перед собой руку. В какой-то миг ему показалось, что всё вокруг утратило реальность, и видит он кошмарный сон, уродливый и гадкий, приправленный мутной накипью бредовых несуразиц.

В полумраке, прямо перед ним, нависало лицо… застывшее, завораживающее, вселяющее безграничный ужас необычностью черт и выражения. В неподвижных распахнутых глазах, возникших на расстоянии полуметра, отражался свет лампы, что придавало им совершенно неестественный блеск и концентрированную силу. Глаза смотрели на него… сквозь него. Казалось, они прожигали насквозь, приковывали, убивали всякое желание прятаться, спасаться, бороться с колдовскими чарами…

Мелвин застыл у окна и почувствовал, как под воздействием пронизывающего неживого взгляда у него самопроизвольно расширяются зрачки… Вне всяких сомнений, это была Джесси Фрайтон. Но какая!.. От прежней Джесси не осталось ничего. За столом, опустив руки так, что их не было видно, сгорбившись и одновременно задрав к потолку подбородье, сидела женщина, по всем признакам напоминавшая эксперта Джесси Фрайтон. Но сознание напрочь отказывалось признать в ней ту милую, обаятельную Джесси, с которой свел его сегодня случай… Нет, это была мумия, безжизненный слепок, манекен с ее внешностью, но не более. И не просто схожее отражение, а искаженная, изуродованная до безобразия копия – воплощение крайней художественной извращенности автора. Непропорционально большая голова с выпуклыми валиками неправдоподобно увеличенных надбровных дуг, тонкая длинная шея, квадратные, будто обрубленные плечи и неуклюже приставленные к ним обрубки скрывавшихся под скатертью рук, волосы, скорей напоминавшие бутафорский парик из соломы, – всё это надлежало расценивать либо как результат чьей-то бессмысленной забавы, либо как химеру, оптический обман, мираж, вызванный какими-то дотоле неизвестными причинами. Изображение несло в себе явственный отпечаток физиологической незавершенности и еще чего-то такого, что само по себе отталкивало, вызывало смешанное чувство отвращения и полного эстетического неприятия. На первый взгляд – она! И вместе с тем нечто бесконечно чуждое ей… человеку… всему земному… В ее облике, включая очертания знакомого и в то же время как бы заново увиденного лица, проявлялись штрихи карикатурного гротеска в сочетании с несвойственной ей трагичностью и холодной отрешенностью. Вот, мол, какой я стала и ничего поделать не могу!.. Словно неразумный, но, бесспорно, одаренный ребенок с еще не сформировавшимся мировоззрением изобразил ее такой, как видится ему самому, а отсутствие опыта привело к появлению многих мелких несоответствий, которые заметны только взрослому; они сразу выдают детскую, еще необученную руку, но вместе с тем подчеркивают неповторимую оригинальность искусного почерка…

Да, если б всё это происходило не здесь, в убогом, паршивом отеле, не так далеко от сверкающего гигантским прожектором «Объекта», Мелвин подумал бы, что его разыгрывают, для чего изготовили восковую или какую другую куклу в натуральную величину, усадили ее посреди комнаты, придали устрашающий вид и, потушив свет, оставили отпугивать незваных гостей. Но так шутить в их положении!.. Кому понадобилось устраивать это представление? Блэкфорду? Ланке? Самой Джесси? Или всем сообща? Что за чушь! Создать образ, символизирующий саму смерть, во всем ее откровении и отталкивающей наготе!.. Какой смысл заложен в застывшей будто изваяние фигуре и для кого предназначена эта сцена? Зачем посреди ночи появился здесь нелепый манекен, изображающий с явным намеком на неумную пародию одного из членов ответственной ученой комиссии? И потом, его же надо было сюда как-то доставить. Но каким образом? Через входную дверь по коридору? Через окно? Он содрогнулся, представив, как безликие люди в длинных черных одеяниях, воровато оглядываясь и подавая друг другу предупреждающие знаки, торопливо семенят по затемненному проходу, объединенные своей, только им понятной целью… Или, хуже того, тихо переругиваясь и поддерживая манекен снизу, пропихивают его как бревно – ногами вперед – в узкую оконную раму… Картина показалась настолько противоестественной, что он затряс головой, отгоняя наваждение. Но мысли продолжали кружиться в том же направлении: а может, эту куклу извлекли из пыльного чулана, почистили, привели в порядок, изобразили как могли внешность Джесси и так оставили дожидать… Кого?.. Его – Мелвина Хесли?.. Инспектора службы безопасности, который вместо того, чтобы ночью спать, шастает будто мартовский кот по чужим окнам? Но зачем это надо? А затем, чтобы каждый мог убедиться, какой же он кретин! И безмозглый болван в придачу!

Всё это вихрем пронеслось у него в голове.

– Черт бы побрал тех, кто устроил этот дьявольский аттракцион!.. – Мелвин наконец очнулся от столбняка и с трудом проглотил загустевшую слюну. – Но где же сам оригинал? Где живая Джесси? Неужто она и впрямь стала такой?

По-прежнему испытывая слабость от пережитого, он шагнул в направлении стола и только тогда обратил внимание на тихий свист, чем-то напоминающий звук флейты.

При первом его движении изображение смазалось и стало исчезать. Звук усилился, и в тот момент, когда Мелвин приблизился вплотную, оно растаяло. Лишь глаза, как два пылающих факела, какое-то время парили в невесомости, пугая и привораживая одновременно. Потом и они подернулись вуалью, притухли, после чего тоже растворились в остатках мелодичного пения.

Всё произошло настолько быстро, что он не успел проследить за сменой переходов. Теперь исчезновение Джесси – тут, прямо на глазах – поразило его ничуть не меньше, чем столь же необыкновенное ее преображение. Он ожидал всего – засады, схватки и даже перестрелки. Но то, что произошло в действительности, переходило все мыслимые границы.

«Боже мой, что происходит?.. – в полной растерянности подумал он. – Мало было диковин, так и вовсе мистика пошла. Колдовство – иначе не назовешь!» Человек из плоти и крови исчезает бесследно, оставив его, единственного очевидца, в дураках, с открытым ртом и нацеленным в пустоту пистолетом. «Черный крест Гартнера!.. – совсем некстати промелькнула мысль, и от нее завязалась новая цепь рассуждений. – «Объект Крейц» и сопровождающий его черный крест… офицер на базе Тэйлора, лишившийся рассудка… и наконец, наглядная демонстрация не иначе как потусторонних сил здесь, в этой средневековой цитадели, где всё, начиная с хозяина, вызывает подозрение. Возможна ли взаимосвязь между этими, казалось бы, ничем не связанными звеньями?»

Время торопило. Каждая секунда промедления грозила обернуться бедой. Но с чего начать?

Он спешно обошел комнату, заглянул в шкаф, под кровать. Никого. Потрогал дверь – она оказалась запертой изнутри на засов. Из одежды, что была на Джесси, не осталось ничего. Кровать разобрана, но не смята. Никаких следов борьбы. Мебель, посуда и другая мелкая утварь на своих местах.

Тогда он вернулся к окну, задернул штору и более внимательно осмотрел номер. Джесси как в воду канула…

Оставалось лишь гадать, куда она могла подеваться: прошла сквозь стену… вылетела в трубу… или впрямь превратилась в невидимку… А может, все-таки похищение? Но если так, зачем было оставлять замену? Какому идиоту понадобилось подсовывать вместо нее этот дурацкий свистящий манекен?

Он сел на стул, попробовал так же согнуть спину и вздернул подбородок. От резкого движения в позвоночнике хрустнуло.

«О, черт! Не хватало еще самому свернуть шею или свихнуться на почве призрачных химер!»

Внутри закипала волна холодного бешенства. Вот уже с утра какая-то неведомая сила играет с ним в прятки, подкидывает шарады – одна мудреней другой – и, ничем себя не выдавая, всё туже затягивает петлю.

Только теперь он стал по-настоящему понимать, что события минувшего дня организованы гораздо сложней, чем следовало ожидать. Эпизод же с исчезновением Джесси и вовсе не поддавался расшифровке. Даже сам «Объект», который наверняка еще продолжал сиять под покровом сомкнувшихся облаков и как бы являл собой грозное олицетворение ЧЕГО-ТО, отошел на задний план, утратил былую значимость.

Никогда еще Мелвин не испытывал более унизительного состояния. Полное бессилие.

Сунув пистолет за пояс, он еще раз обшарил взглядом комнату. У входа горбился сбитый в гармошку половик. Он опустился на колени, коснулся слежавшейся ткани и нащупал несколько кусочков влажной земли. Аккуратно собрал их, размял пальцами будто пластилин, после чего завернул в носовой платок и положил в карман. Потом занялся подоконником. Тут его ждало открытие. На белом пластике сохранились разводы грязи, которые вполне могли быть оставлены чьей-то обувью. Сам он таких следов оставить не мог. Значит, кто-то другой… Если Джесси похитили, то сделать это могли только через окно. Доказательство тому – запертая дверь. Следы на половике не в счет. Они могли принадлежать самой Джесси или кому-то другому из их компании.

– Что же получается?.. – Мелвин решил исходить из очевидного, предполагая наихудшее. Следы на подоконнике не исключают, что в номер проникли неизвестные, выкрали Джесси, оставив вместо нее куклу, которая при его появлении растворяется в воздухе… Ну и ну!.. Справиться с задачей с ходу не удалось. Впрочем, то, что похитители были живыми людьми, сомнений не вызывало.

Призраки следов не оставляют. Но всё остальное… Кто, например, мог предвидеть появление инспектора здесь глубокой ночью? Всё произошло случайно. Не появись вдруг желания проверить одну из рабочих установок – лежать бы ему сейчас в постели… Но если он не имеет отношения к происходящему, то нечаянно подсмотренная сцена из театра теней предназначалась не для него. А для кого тогда? И вообще, входило ли в замыслы автора этой феерической мистерии участие зрителей?.. Не влез ли он, сам того не ведая, в тайну, тщательно оберегаемую от чужого присутствия?

Мелвин прикрыл на секунду глаза, и в его затуманенном воображении возникла картина, будто бы снятая скрытой камерой… Вот Джесси Фрайтон остается одна и, осенив себя знамением, начинает выписывать в воздухе кабалистические знаки. В руках у нее пропеллер – «черный крест» под стать тому, что изображал Гартнер. Волосы распущены, в глазах демонический блеск. Одним движением она сбрасывает с себя телесную оболочку, усаживает ее за стол… а сама, освободившись от земного тяготения и ловко манипулируя стремительно вращающимся крестом, вылетает через окно в сырую слякоть непогоды…

– Если я переживу эту ночь, то буду жить долго! – подумал он вслух и почувствовал, как бьет в виски разбушевавшаяся кровь. – Кажется, я и в самом деле схожу с ума. Надо же! Джесси, и вдруг ведьма, наделенная способностью к левитации!.. – Он понимал, что это исключено, невозможно. И вовсе не потому, что речь идет об эксперте, рекомендованном полковником Рейдером. Не надо быть провидцем – всему должно быть объяснение, и ему, Мелвину Хесли, следует думать не о каких-то сверхфантастических заворотах, а о том, как бы поскорей во всем разобраться.

Да, мысль отогнать легко. Но как отделаться от чувства, что именно так и было! Где-то допущен серьезный просчет. Может, впервые в жизни он ошибся так грубо. Оставить своих подопечных без присмотра в такую ночь!.. Конечно же, следовало поступить иначе – вызвать Портера по телефону или послать за ним. Но хватит валять дурака! Надо действовать!.. Одним из главных его деловых качеств как раз была завидная способность вот так, сразу, независимо от состояния и времени суток, включаться в работу по полной. Поэтому, отбросив сомнения и забыв про усталость, он шагнул к выходу. Прежде всего, надо разбудить Блэкфорда…

В полутемном длинном коридоре было пустынно и тихо. Дрожащий от перепадов напряжения свет метался по бордовым обоям, выхватывая из рисунка – витиеватого, как восточная лесть, – крупные аляповатые цветы и приземистые ячейки номеров.

Настороженно оглядываясь, Мелвин подошел к соседней двери. Надо было сразу по прибытии выяснить, кто еще проживает в отеле. Он явно не успевал за развитием сюжета и готов был возненавидеть себя за нерасторопность.