Текст книги "Оптимизация"

Автор книги: Евгений Белоглазов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

9

Группа из семи человек, включая водителя, можно сказать с комфортом разместилась в просторном трансформере. Тернев и один из аналитиков майор Чезаров заняли места рядом с водителем. Остальные разместились сзади. Все были одеты в экзоскилатовую униформу [8]8
  Экзоскилат – ткань, созданная на основе молекулярных технологий, способная противостоять воздействию высоких и низких температур, а также повышать плотность в месте удара пули, ножа и т. д., что делает ее непробиваемой.


[Закрыть], дополненную гермошлемами с гетерочастотными коммуникаторами и полиспектральной оптикой, перчатками с биоэлектрическими усилителями мышечных сокращений и ботинками с особой вакуумной подошвой, позволяющей ходить чуть ли не по вертикальным поверхностям. В общем, снаряжение соответствовало классу «прим» и давало возможность неограниченное время находиться в надкритических условиях. В комплект еще входил микроволновый генератор, отпугивающий все виды живности (прежде всего комаров, мошку, гнус), а недельный запас концентратов дополнялся так называемыми «вечными бутербродами» разного состава, которые не засыхают и не портятся три года.

Первая треть пути проходила по речной долине. Окружение опасности не представляло, поэтому против открытых иллюминаторов и люков никто не возражал.

Аксютин вылез на крышу и уселся на теплый пластик. Буквально все, от мелких, прижатых к земле кустарничков, до стройных чозений и высоченных зарослей лопухоподобного шеломайника, вызывало из памяти полузабытые образы, воссоздавало в душе настроение тех лет.

«Черт возьми, – подумал он, с отвращением вспоминая хандру последних дней. – Что бы я делал, если б не закадычный враг Тернев…»

Вездеход снизил скорость, свернул влево и стал взбираться на увалистый склон. Глазам открылись массивные, спорадически покрытые полукарликовой растительностью куполообразные вершины. Где-то там, на пути к одной из них, находилось то, что уже одним своим появлением вызвало переполох, привело в движение огромную военную машину, то, чему, как ни пытались, но так и не смогли подобрать определения.

Обстановка как и прежде беспокойства не вызывала. Тем не менее, примерно за километр до цели, Чезаров, а он исполнял обязанности старшего, дал команду загерметизироваться. Ориентиры были выражены достаточно ясно, поэтому карта, которую он держал на коленях, не понадобилась. В траве и мхах отчетливо просматривался след от вездехода, остатки которого находились рядом с изувечившим его деструктором.

Водитель, усатый прапорщик Скуденко, был немногословен и сосредоточен. Он не отрывал глаз от колеи и, хотя местность была открытой, вел машину с предельной осторожностью.

Издали ксеноморф выглядел вполне безобидно и напоминал скалу-останец, одиноко возвышавшуюся на опятнанном кустистым лишайником склоне.

Метрах в пятидесяти от того места, где состоялась первая попытка знакомства, остановились. Тернев, Аксютин и второй аналитик капитан Лотарь отправились на разведку. Остальные остались под защитой брони.

Объект полностью соответствовал фотографиям, с которыми Тернев ознакомился еще в управлении ССК у Нагорного. Сканирование в ИФ-части спектра подтвердило наличие невидимого в других диапазонах экрана, почти сливающегося с его очертаниями.

Убедившись в отсутствии на подходах к ННО препятствий и заслонов, Тернев снял шлем, перчатки и подал знак.

Скуденко приблизился, выбрал удобную площадку, но мотор глушить не стал. Из вездехода выбрались Чезаров и два сержанта-дозиметриста Скуляк и Ярский, которые тут же приступили к разгрузке и установке измерительной аппаратуры.

Тернев несколько раз обошел обрамленный полосатой лентой периметр и остановился у остова ГТТ [9]9
  ГТТ – гусеничный транспортер-тягач.


[Закрыть], как бы вмороженного передней частью в основание монстроподобного чуда.

– Одно не пойму, как они умудрились так вляпаться? – спросил он у Чезарова, который, не переступая ограниченного полосатой лентой пространства, принялся тыкать штативом магнитометра в неровную, изрытую кавернами поверхность.

Вместо него ответил Ярский, который, следуя инструкции, уже окольцовывал «юто» (так окрестили то, чего не знали) датчиками измерительной сети.

– Мы хотели подтолкнуть его.

Тернев вспомнил, сержанты были участниками той злополучной вылазки.

– Зачем?

– Хотели посмотреть, что из этого получится.

«Да, здесь как и в системе пора менять состав» – подумал Тернев.

– Вот так штука! – прогудел у него над ухом Скуденко. – Сколько живу, а такого ще не бачив.

– Ты почему оставил машину? – выставился на него Чезаров.

– А що з ней зробыться? – Скуденко подкрутил усы. – Движок працюе. А якщо треба буде тикаты, то я перший буду на месте.

– Мне эта вещь напоминает дерево со сформировавшейся почти от земли кроной, – сказал Лотарь.

– А мне гриб-сморчок на ножке, – отреагировал вернувшийся к обследованию «юто» Чезаров. Его поверхность напоминает обнаженный мозг. Даже извилины на шляпке такие же. Только с отростками-лучами.

– Нет, это больше смахивает на смерч в миниатюре, – отметил Тернев, завершая изучение грунта у границы экрана. Действительно, то, что когда-то было частью трансмиссионного блока, обратилось в бесструктурную пыль.

Тем временем к обсуждению подключился Скуляк.

– Пять лет назад мой дед пережил клиническую смерть и передал мне, что видел нечто подобное.

– И что он говорил? – отряхивая с колен каменное крошево, спросил Тернев.

– Он не говорил. Он утратил способность говорить. С тех пор он рисует такие же кляксы, по две штуки в день.

– Не знаю кому как, а мне эта штука представляется дулей, большой палец которой упирается в землю, – выдал свое заключение Ярский. – Я как только в первый раз ее увидел, у меня ж… полезла на уши.

– Хлопцы, не спорьте, – пророкотал за спиной Тернева бас Скуденко. – Якщо ця штуковина щось и напоминае, то тильки завгара Щербу, який, в биса його мать, задрав обидви ноги, стоить на…

– Хватит, оборвал его Чезаров. – Разболтались. Делом занимайтесь.

Тернев подошел к Аксютину, который в двух шагах от ксеноморфа возился с «инприганом».

– Что скажешь?

– Мысли есть, но много непонятного, – разгибаясь, ответил тот, не упустив возможности отправить в рот пригоршню горьковатой жимолости.

– И все-таки?

– На первый взгляд похоже на метеорит. Болтаясь в космосе, он вполне мог принять такую форму. Кусок железа, источенный звездным ветром. Даже дырки есть.

– А почему он стоит как на острие иглы? Почему не падает?

– Мало ли что, – пожал плечами Аксютин. – Может, нижний отросток был длиннее других и гвоздем вонзился в грунт. А может «оно» поддерживается так электростатикой или магнетизмом. Не суетись. Сейчас узнаем.

– Нет, здесь что-то другое, – продолжал наливаться сомнением Тернев. – Пока вы тут глазели да зубоскалили, я обследовал его и увидел то, чего не видят другие. У этого тела нет ни границ, ни явно выраженных очертаний. При обходе, пусть даже незаметно для поверхностного взгляда, оно каждый раз выглядит по-другому. Значит, внутри его или на поверхности есть что-то такое, что вызывает изменения.

– Плазменное образование или наведенная интерференция? – спросил Аксютин, догадываясь куда клонит Тернев. – Псевдоматериализовавшаяся «тарелка»?

– Что-то вроде этого, – ответил Тернев, сожалея, что не может рассказать Аксютину о своем участии в особо секретных разработках ССК, когда, используя эффекты инфра-ультраволновой оптики, чудодеи из группы «Ми» вызывали появление разных видов НЛО, «летучих голландцев», спутников, ракет, комет, астероидов, следов на Луне, Марсе, имитировали инопланетные радиосигналы, о чем не догадывались ни научные круги, ни правительство.

– Вряд ли. Плазменное тело такого размера в атмосфере создать нельзя. Законы физики не позволяют. Имитация тоже не подходит. «Юто» не образ. Это материальная система.

– И что тогда? – на лице Тернева отразилась напряженная работа мысли.

– Ты главное не дергайся и не мешай, – ответил Аксютин и вернулся к настройке прибора.

Тем временем спор по поводу происхождения объекта продолжался.

– Метеорит.

– Кусок сбитой ракетами «эсэшки» [10]10
  СШ – Спутник-шпион.


[Закрыть].

– Телескопическая опора.

– Ретранслятор.

– Всплывший по разлому осколок ядра.

– Фрагмент синтезированной раздолбаями-физиками микрочерноды…

Через четверть часа сержанты завершили разбивку измерительных профилей.

Тернев согласовал с Чезаровым условия геофизического сканирования прилегающей к «юто» территории, после чего, не скрывая озабоченности, вернулся к Аксютину. Тот уже завершил юстировку и приступил к контрольным замерам.

– Как думаешь сформировать порядок действий?

– Сперва попробуем рентген-спектрометрию [11]11
  Рентген-спектрометрия – один из методов определения состава вещества. Образцы обстреливают a– частицами от находящегося внутри прибора р.а. изотопа. В ответ на это атомы исследуемого вещества начинают испускать рентгеновские лучи, измеряя длину которых можно делать заключение о химическом составе облучавшегося материала.


[Закрыть]. Потом перейдем в гамма-масс-режим [12]12
  Гамма-масс-метод – вид анализа, который позволяет измерять практически все, что поддается измерению.


[Закрыть]. Ну а лазерный зондаж оставим на закуску. Сравним, составим общую картину. Тогда решим, что дальше делать.

– Уверен, эта штука доставит немало хлопот, – все больше мрачнея, пробурчал Тернев. Такого, и даже отдаленно напоминающего то, что представилось здесь, в практике группы «Ми» еще не было.

Заведомо зная, что Чезаров со штативом и развлекающиеся метанием камней сержанты, не вызвали у оболочки «юто» агрессивной реакции, он коснулся пальцами отливающей жирным блеском поверхности или того, что эту поверхность покрывало. Рука налилась тяжестью и стала неметь. Он чуть усилил давление и почувствовал возросшее противодействие. Пальцы стало покалывать, как иногда бывает при сеансах электрофореза.

– Черт! – он отдернул руку. – Что же это такое?

Ответа не последовало. Аксютин, с головой погрузившись в работу, ни на что другое не реагировал. Команда Чезарова тоже занялась делом. Лишь метнулся в каменную щель суслик-евражка, да шарахнулась тщетно пытавшаяся устроиться на макушке ксеноморфа ворона…

10

Трансформер вернулся на базу только к полуночи. На подходе ночную тьму озарили прожекторы снижающегося вертолета. На «Зефир» прибыл Неплицев и с ним еще два военных специалиста.

Хмурые лица участников визита к ННО свидетельствовали о том, что результаты миссии оставляли желать лучшего.

Тернев ввел прибывших в курс дела, продемонстрировал фотографии и видеозаписи объекта, после чего передал слово Аксютину.

– «Юто» окружен практически непроницаемой оболочкой. Именно поэтому стандартная аппаратура оказалась бесполезной. Если что-то, хотя и непонятно что, удалось разузнать, то лишь с помощью «инпригана», с его способностью работать на уровне предельно малых концентраций.

– Что удалось выяснить? – Неплицев с первых минут настроился по-деловому и жаждал как можно больше узнать о таинственном объекте.

– Линии дебаеграмм [13]13
  Дебаеграмма – используемый в рентгеноструктурном анализе снимок, позволяющий идентифицировать хим. соединения.


[Закрыть] и фотографии спектра не соответствуют ни одному из известных веществ и элементов, хотя вне всяких сомнений принадлежат какой-то материальной субстанции.

– Это как? – казалось бы при всей готовности к чему-то необычному, удивился Неплицев.

– А вот так, – развел руками Аксютин. – Как хотите, так и понимайте.

– Ошибка измерений?! – сухое, украшенное академической бородкой лицо Неплицева еще больше обострилось.

– Нет. – Аксютину даже стало нехорошо от такого предположения. – Прибор исправен. Это подтверждают замеры на эталонах и стандартных препаратах.

– Значит, это виртуальная система, каким-то образом свернутая в силовой пакет, – с облегчением сказал Неплицев. Похоже, он стал терять интерес к обсуждаемой теме.

– Нет, – подключился к разговору Чезаров. – Такое определение не подходит. Гравиметрическая съемка показала, что объект обладает массой. – Он прокашлялся, после чего с усилием и, как бы не доверяя себе, продолжил: – Более того, масса «кляксы» достигает невероятных значений. Такого количества вещества в относительно небольшом объеме никогда ранее не наблюдалось. Мощнейшая гравитационная аномалия в том месте, где раньше аномалий не было и полное отсутствие на смежной с «юто» территории вызвавших ее причин.

– Вот как? – брови Неплицева поползли вверх. Теперь он выглядел озадаченным и даже не пытался это скрывать. – А что говорит наша уважаемая косморазведка? – обратился он к начальнику службы безопасности «Зефира».

– Съемка с орбиты изображает такое, во что невозможно поверить, – стараясь быть сдержанным, ответил тот. – Если бы я лично не удостоверился в существовании этого, как его окрестили «юто», то еще на прошлой неделе отправил бы руководству рапорт о безответственности контролирующего наш сектор отдела с его неспособностью освещать соответствующую истинному положению дел обстановку.

– Расскажите подробней, что показал ваш «инприган» – Неплицев снова переключил внимание на Аксютина.

– Как и следовало ожидать, наибольший эффект дала лазерная спектроскопия. Да и то лишь в первые минуты зондирования. Затем, как уже было раньше, защита объекта активизировалась и дело застопорилось. Поначалу результат расшифровки показался нам совершеннейшей чушью. Потом, покопавшись в информатеке, мы подобрали подходящие на первый взгляд аналоги. Дали запрос в минобороны и получили копии отправленных еще при первом контакте с «юто», но так и не получивших объяснения материалов. На этой основе построили заключение.

– В чем суть выводов?

– Прежде всего, схваченное спектрограммами излучение, рассказало о том, что при попытке сканирования поверхности «юто» – а вглубь так и не удалось пробиться – как простые, так и сложные слагающие его соединения, в силу неведомых причин стали распадаться на элементарные составляющие: атомы, ионы и атомные ядра. В существующей реальности такой процесс не имеет примера.

– Почему? – спросил один из прибывших ночным рейсом военспецов.

– В данном случае остаточные продукты делений предположительно относятся к материальным носителям, на Земле не встречающихся.

– Каким носителям?

– Ни один изотоп, образующийся при известных ядерных реакциях, не соответствует тому, что здесь образовалось.

– Например? – спросил уже не на шутку заинтересовавшийся открывшимися фактами Неплицев.

– Следы железа-60, гафний-182, плутоний-244, особо редкий, встречающийся только в разработках теоретиков изотоп алюминия, наконец, калифорний, который можно получить только искусственным путем.

– Это все? – Неплицев окончательно потерял официальный вид.

– Нет. – У Аксютина ухнуло сердце. Он знал: то, что далее скажет, не лезет ни в какие ворота, и об этом без тщательной всесторонней проверки ни в коем случае нельзя говорить. Если о его выводах, пусть даже изложенных в предположительной форме, станет известно Афиногенову, тот сотрет его в порошок, сожрет в один присест. Но он уже не мог остановиться. Его распирало от избытка чувств и все больше одолевавших душу сомнений. Да, пусть его сочтут шарлатаном, плутом от науки. Но надо выговориться. Узнать ответную реакцию.

– По нашим расчетам… – он посмотрел на Тернева, но встретив холодный взгляд, поправился, – …по моим расчетам в состав «юто», кроме перечисленных изотопов входят еще и такие, которые единственно с чем можно отождествить, так это со 110-м, 114-м и 118-м элементами.

– Вот как? – у Неплицева отвисла челюсть.

– Да. Другого объяснения подобрать не могу. Хотя при наличии объективных контрдоводов, настаивать не стану. Как известно, диагностика этих элементов крайне затруднена. За время исследований они были синтезированы в количестве всего нескольких атомов. И те через долю секунды распались.

– Но они должны быть радиоактивными. – Поведение Неплицева все больше отражало силу боровшихся в нем чувств. – А радиоактивность объекта, судя по вашим измерениям, близка к фоновой.

– То-то и оно, – согласился Аксютин. – Сам не пойму, как такое может быть. Кроме радиационных, вокруг «юто» не выявлено и электромагнитных аномалий. Возможно, причина кроется в специфике действия защиты?

– Кстати, что вы можете о ней сказать?

– Практически ничего. Могу лишь подтвердить тот факт, что ксеноморф окружен полевым последом неизвестной природы, который, ничего не излучая, поглощает практически все виды частиц и волн. И еще… – Аксютин понимал, что хуже быть уже не может. Тернев, как и два месяца назад при испытании прибора, неожиданно отмежевался от возможно неудобной для себя проблемы. Иными словами ушел в тень и опять оставил его один на один с настоящими и будущими оппонентами, которые, считай все без исключения, свирепо реагируют на малейшее проявление необычайности. Поэтому Аксютин, большей частью назло и как он решил навсегда уже бывшему коллеге, решил без утайки выложить то, что всего лишь несколько часов назад с его же помощью и наинтерпретировал. – …Если верить измерениям, то возраст этой структуры не меньше чем на три десятка порядков превышает возраст универсума.

– Это что же получается? – заволновался окончательно сбитый с толку Неплицев. Лицо его покраснело. На висках вздулись вены. – Выходит, мы имеем дело с каким-то образованием, принцип существования которого противоречит законам физики? – Он уже совсем не понимал, с каким явлением имеет дело. Как просто выглядела ситуация, пока этот выскочка из ССК не огласил информацию, способную не то что загнать в тупик, но и содрать штаны с любого теоретика. До этого космолог был уверен: объект – это останки сорвавшегося с орбиты космоаппарата, (в крайнем случае, не совсем обычный метеорит). Поэтому командировка на расстояние в треть земного шара при его опыте и знаниях представлялась не более чем увеселительной прогулкой. Но как выясняется, ситуация складывается по-другому. Теперь, хочешь не хочешь, надо напрягать ум, пытаться если и не опровергнуть представленное Аксютиным заключение, то хотя бы найти удобопонятное объяснение случившемуся.

Неплицев наморщил лоб, вытер платком вспотевшие ладони и пустился в рассуждения:

– Хорошо, пусть будет так. Допустим, это обособление не имеет отношения к «спейс-гарбиджу» [14]14
  Спейс-гарбидж (англ.) – космический мусор.


[Закрыть]. Что тогда? Секретное, неведомо каким образом оказавшееся здесь изделие из арсенала заокеанских спецслужб? Неучтенный конденсат из числа реакций в коллайдерах? Продукт тектогенеза? Сформировавшийся каким-то необычным образом самородок? Ерунда! При остальных допустимых вариантах остается один: «юто», даже при условии, что его не зафиксировала служба локации – это какое-то космоструктурное образование, возможно с иным набором констант. Если разбираться по существу, то ничего особенного тут нет. Что мы знаем о космосе? Практически ничего. Подавляющая часть наворотов в космологии основана на физико-математических абстракциях и в целом ничего из себя не представляет. Любая, не вписывающаяся в свод устоявшихся взглядов находка, может перевернуть сложившиеся представления о сути вещей.

– Но это не астероид, – всколыхнулся Аксютин. – Мы буквально по сантиметрам обследовали прилегающую к нему территорию. Никаких следов удара, скольжения или проникновения в грунт. Если бы такая масса обрушилась из космоса, образовалась бы огромная воронка, а сила взрыва соответствовала бы… В общем, сами понимаете.

– М-м, да! – Неплицев, как подмастерье, получивший затрещину за нерадивость, мотнул головой, но тут же собрался с мыслями и продолжил:

– Редкие изотопы?! Да, необычно. Но не из области фантастики. Болтаясь миллиарды лет в космосе, под жестким облучением, даже обычный кирпич может превратиться во что угодно. Хотя, следуя логике вещей, любое находящееся там тело, в конечном счете должно обратиться не в сплав сверхтяжелых элементов, а в феррум. Почему? Атомы железа отличаются наибольшей устойчивостью, поскольку имеют максимально возможную энергию связи. Присоединение новых частиц к ядрам его атомов или их отсоединение требует огромных затрат энергии. Поэтому реакции ядерного синтеза того, что было раньше и того что образуется сейчас или создастся позже, в итоге сведутся к стабилизации на этом уровне. А это значит, что в будущем, примерно через указанное вами число лет, все что существует в мире должно превратиться в железо, и какой тогда вид примет мироздание, остается только догадываться.

– В данном случае теория не отвечает действительности, – прервал его Аксютин. – Если «инприган» и выявил в этом образовании железо, то его количество составляет не более долей процента. Как показали расчеты, даже слиток золота таких размеров весил бы на четверть меньше. Представляете?

– Да, – согласился Неплицев. – И если это не какая-то особо выдающаяся мистификация, – он, возможно догадываясь, а может и зная о мало кому известной специализации Тернева, кинул подозрительный взгляд в его сторону, – то остается лишь принять на веру тот факт, что объект преимущественно состоит из элементов, часть которых вам удалось… – он запнулся, – …удалось идентифицировать.

– И что из этого следует? – напомнил о себе Чезаров.

– Не знаю, – откровенно признался Неплицев. – Думаю, не надо объяснять, то, что и так известно: сверхтяжелые ядра, тем более в больших количествах могут образовываться только при энергетических разрядах колоссальнейшей мощности. Таких условий за время существования солнечной системы в ее окрестностях не возникало. Планетарные ядра, как и солнечное ядро из таких элементов тоже состоять не могут. Согласно условиям, отвечающим устойчивости сопредельной к нам части континуума, все что по таблице дальше урана, должно распадаться, а если и сохраняется, то в течение первого миллиарда лет. А здесь?! Такое вещество! И возраст, измеряемый в эксаметрических единицах. Вы представляете, что это такое?

– Может, мое предположение покажется диким, но я готов допустить, что это образование является продуктом деятельности внеземного разума, – слова Лотаря, до этого отвлеченно просматривающего демонстрационную графику, прозвучали как удар хлыста: отрывисто и сухо.

– Что скажете? – Неплицев, испытывая облегчение и уже в полной мере осознавая, что не только ему предстоит тянуть лямку за предстоящее истолкование сотворившейся здесь несообразности, уставился на не меньше его теряющегося в догадках Тернева.

– Признаться, я впервые в такой ситуации, – стараясь не проявлять эмоций, ответил тот. – Что делать? Наверное, прежде всего надо подключить к делу всех, кто мог бы оказать нам содействие. А главное, попытаться получить образцы. Только лабораторным путем мы сможем понять, с чем имеем дело.

– Но как это сделать? – Неплицев окончательно запутался. Позиция Тернева ничего не проясняла. А ведь он являлся одним из самых опытных координаторов ССК, и от его заключения зависело многое.

– Все просто, – объявил второй прибывший с Неплицевым военспец. – Заложим фугас побольше. И будут вам образцы любых размеров и в любом количестве.

– Нет, нет! – замахал руками Неплицев. – Только не это. Может так рвануть, что мало не покажется. Надо искать другой выход.

– Какой? – спросил уже вторую неделю пребывающий в состоянии близком к нервному срыву полковник Стержин.

– Пока не знаю, – на лице Тернева отразилась накопившаяся за день усталость. – Информацию, какой бы парадоксальной она не казалась, отправляйте в штаб. Пусть разбираются. Надеюсь, к утру что-то прояснится. Тогда и определимся.

– Вы правы, – поддержал его не в меньшей мере вымотанный перелетом Неплицев и вслед за тем обратился к полковнику. – Подключайте всех, кого посчитаете нужным. А нам действительно пора передохнуть. На свежую голову, сами знаете, думается легче.