Текст книги "Оптимизация"

Автор книги: Евгений Белоглазов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Джек, – перебил его Миррей. В его голосе пробилось отчаяние, что не было свойственно деспотической натуре наместника. – Выслушай, а уже потом делай выводы.

– Что еще? – раздражение Вайтайзера достигло предела.

– Пропали ракеты.

– Что?..

– Ракеты пропали, – бесцветным голосом повторил Миррей.

Вайтайзер почувствовал, как под ногами дрогнула земля.

– Сколько?

– Все…

– Шутишь?! – Вайтайзер захлебнулся слюной и чуть не подавился языком.

– Какие к черту шутки. Шахты пустые. Все до единой.

Удар кувалдой по голове наверное не произвел бы на Вайтайзера большего впечатления. Пять МБР стартовой массой более двухсот тонн каждая вдруг исчезли. И где? В пределах инспектируемой им территории. Нет! Такого не может быть.

– Продолжай, – выдавил Вайтайзер. Он уже понимал, что чувственная встреча с Гэллой отодвигается на неопределенный срок.

– Сигнализация исправна, – отозвался Миррей. – Люки не тронуты. Но стволы… Там ничего нет. Исчезла даже титановая облицовка стаканов. Лифты тоже исчезли. Остались лестницы. И то лишь те, что из полимеров.

То, о чем говорил Миррей, не лезло ни в какие ворота. В данный момент для запуска ракет мало того что надо было поставить в известность куратора, но и следовало совершить ряд действий: одновременно повернуть два ключа здесь, на острове, в бункере на девяностометровой глубине, два ключа на смежной базе в трехстах милях отсюда и два ключа в «ядерном чемоданчике» главнокомандующего. Более того, через три минуты после активизации системы разгона носителей, эти действия надо было повторить, пройти еще ряд процедур и только потом, убедившись в исправности блоков компьютерной наводки боеголовок на цели, произвести пуск. Но и это еще было не все…

– Фред, ты понимаешь о чем говоришь? – Вайтайзеру показалось, что вместо слов у него во рту горячая каша.

Ответа он не услышал. Взорвался спящий вулкан. Небо заволокло пеплом. Посыпались камни, лапилли, куски раскаленного шлака.

«Мир перевернулся – подумал Вайтайзер. – Так мне и надо. Жалкий неудачник! В итоге за все спросят с меня. Миррей и половина персонала, наверное, уже жарятся в аду. Что делать?..»

Действуя скорей по инерции, он приказал оператору переключить информационное обеспечение базы на резервный энерговод, после чего, поторапливая тех кто еще оставался на поверхности, припустил ноги в убежище.

4

Переливы телефонного звонка стерли краски сновидений. Продираясь сквозь дебри аберраций, Тернев разлепил глаза. Свет ночника усиливал контрасты. Потолок качнулся и навис над головой стирающей признаки различий массой. Узорчатый рисунок на обоях раздвоился. Окно отливало черным. Во рту сухо, в голове пусто… и круговерть… Прислушался к руладам политонального сигнала и попытался сообразить: «Какой кретин, если это не сбой, решил достать меня в такое время?!» События минувшего вечера вспоминались с трудом. «Опять нажрался, – с тоской подумал он. – Если на работе пронюхают, что я на грани запоя, беды не миновать». Из притушенного тенями угла надвинулось ноздреватое, тронутое оспой лицо генерала Нагорного. Тернев сморгнул и сконцентрировал взгляд на том месте, где кромка шторы касалась плинтуса. Наваждение исчезло.

Тем временем телефон продолжал напоминать о необходимости соединения. Чертыхнувшись, Тернев нащупал на краю прикроватной тумбочки аппарат, глянул на кодовый номер абонента и обомлел. Мистика! Иначе не назовешь. Меньше всего он ожидал сейчас услышать голос того, кто только что ему привиделся, кого он больше всех в отделе боялся и кто как никто другой мог повлиять на его судьбу.

– Удивлен? – голос генерала Нагорного прозвучал будто из зазеркалья.

– М-м-м, – не нашелся с ответом Тернев.

– Собирайся. Через час жду тебя в управлении.

– Но …

– Через час, – отрубил Нагорный и дал отбой связи.

Нетвердой походкой Тернев направился в ванную и только тут вспомнил, что он в отгулах и впереди у него еще два свободных дня.

Глянул в зеркало. Вид – хуже не бывает. Лицо красное. Под глазами мешки, брови вразлет. После разрыва отношений с Лизой он уже вторую неделю не мог прийти в себя. А что дальше? Если не справиться с собой, не одолеть синдром, его вышвырнут из системы как паршивую собаку. Еще и выслуги лишат.

Он вышел на улицу. Машина на стоянке. Но брать ее смысла нет. Лучше воспользоваться такси. Июль в этом году выдался на редкость жарким. Даже ночью асфальт и бетонные блоки домов продолжали источать накопленный за день жар, а редкие куцые деревца в свете бестеневых ламп больше походили на обрывки спутанного мочала.

Несмотря на поздний час, в кабинете Нагорного было тесно. Как Тернев понял, он и еще несколько офицеров ССК [3]3
  ССК – Служба Стратегического Контроля.


[Закрыть] были здесь в числе младших по чину.

Хмурые лица собравшихся свидетельствовали о какой-то о нестандартно сложившейся ситуации. Такого на его памяти еще не было. В этой компании не хватало разве что президента или на худой конец главы его секретариата.

С прибытием Тернева Нагорный открыл заседание. Преамбула была общей и ее смысл ни о чем не говорил. Но как только генерал перешел к делу, у Тернева, еще не подозревающего об отведенной ему в последующих событиях роли, отвалилась челюсть, остатки хмеля как рукой сняло, а в расслоившемся сознании обозначилась только одна, дурацкая, примитивная и до невозможности банальная мысль: «Этого не может быть. Не может! Потому что этого не может быть никогда…»

5

Еще неделю назад Аксютин о таком и подумать не мог. Ранний звонок застал его в постели.

– Есть возможность исправить положение и запустить твой «инприган» в работу.

Сначала он не понял, кто это. Потом дошло: Тернев!

– Шутишь?

– Какие там шутки. – Тернев издал горлом неопределенный звук, после чего откашлялся и продолжил: – Как у тебя со временем?

– В отпуске я, отдыхаю, – пробурчал Аксютин, стараясь не ворошить в памяти события последних дней.

– Это хорошо. – Тернев облегченно вздохнул. – Значит, меньше формальностей.

– Каких формальностей? – удивился Аксютин.

– Собирай вещи и готовь аппарат.

– Зачем?

– Придется отлучиться. На несколько дней. Причем так, чтобы об этом меньше знали.

– Да объяснишь ты хоть что-нибудь? – Аксютин не выдержал ровного тона.

– Сейчас ты вряд ли что поймешь, – отозвался Тернев. – И не держи на меня зла. Встретимся. Поговорим. Успокоимся…

Какое-то время Аксютин не мог прийти в себя. История, на которой он уже готов был поставить крест, по необъяснимым причинам обрела продолжение. Тернев! Служба косморазведки! Предлагают повторить испытание системы…

Институт Прикладной геохимии (ИНПРИГ), где он заведовал экспериментальной лабораторией, считался одним из лучших в отрасли. Несколько лет назад Аксютин запатентовал оригинальную методику замера элементных микроконцентраций, в основу которой был положен принцип определения вещественного состава поверхности грунта, испарений и атмосферных взвесей. Иными словами метод Аксютина позволял бесконтактным способом выявлять в любой среде наличие не только радиоактивных, но и других элементов, находящихся как в связанном, так и в свободном состоянии.

По сути, идея была не нова. Она широко использовалась в поисковой геологии и сводилась к принципу обнаружения руд (неважно каких) по комплексу сопутствующих оруденению элементов. По нерудным признакам, без привлечения тяжелых геологоразведочных и геофизических схем, можно было выявить наличие скрытой как на поверхности, так и на глубине минерализации. Подобных методик существовало множество. Но ни одна из них не дотягивала до уровня практического применения из-за крайне высокого уровня погрешности при замере сверхмалых концентраций.

Поначалу все складывалось как нельзя лучше. Аттестационная комиссия приняла идею, после чего был изготовлен опытный экземпляр. Устройство прошло испытания. Аксютин применил в приборе принцип лазерного зондирования, но в отличие от предшественников добился настолько высокой степени разрешения регистраторов, что мог определять в образцах даже наличие отдельных атомов.

Еще прошлой весной на первом этапе испытаний кто-то из сотрудников ИНПРИГа в шутку обозвал измерительный комплекс Аксютина «инприганом» (в смысле «интриган»). Название прилипло. И с тех пор, несмотря на его протесты, анализатор по-иному не называли. К тому же не все понимали принцип действия измерителя. Дело в том, что при определенных обстоятельствах атомы, помещенные в магнитное поле, резонируют на определенной частоте, которая зависит не только от свойств самого атома, но и от того какими атомами он окружен. Интерпретируя данные, можно понять, из каких атомов состоят молекулы, рассчитать, каким способом они соединены, определить расстояние между атомами в молекуле, а вслед за тем представить ее стереометрическую структуру, причем в любой естественной форме: твердой, жидкой, газообразной. Прибор, по сути, микрокомпьютер с особо разработанной программой, не только определял концентрации элементов в грунте, воде, растениях, животных, атмосфере, но и мог выдавать прогноз. Это свойство «инпригана» граничило с чудом. А значит, от методики Аксютина, как и от некоторых не доказанных наукой явлений вроде биолокации, телекинеза или предсказательства судьбы, попахивало шарлатанством. Особенности программного обеспечения комплекса он держал в тайне. Даже ассистентов не допускал к управлению. Тем самым он как бы усиливал действие несуществующих чар, отдалялся от коллег, возвышался над ними, что не совсем нравилось экспертам из КБ Академии наук.

После первой серии испытаний последовала вторая. За ней третья. Аксютин набирал очки. Вырисовывалась тема докторской диссертации. Прибором заинтересовались в Центре космических исследований. Его попросили подготовить программу геохимической съемки из космоса. Мнение членов Координационного совета было единодушным: включить методику Аксютина в состав космической программы и при первой же возможности разместить его устройство на борту орбитальной станции.

Тогда-то после долгого перерыва он и встретил Тернева. Они учились на параллельных потоках и одно время дружили. После учебы изредка встречались. А потом Тернев куда-то исчез и восемь лет не подавал о себе известий. Как он оказался в комиссии ССК – одному богу известно. Но с его слов выяснилось, что все эти годы он работал в составе спецподразделения, проводившего реализацию сверхсекретных проектов глобального масштаба. Деталей Тернев не разглашал, но как выяснилось, именно он рекомендовал руководству реализацию разработок Аксютина.

От таких перспектив дух захватывало. А как иначе? Замыслы Аксютина уже не ограничивались съемками локальных территорий и даже масштабами Земли. В расчеты включались Луна, Венера, Марс. Возможность открывать месторождения с орбиты – о чем втайне мечтают все специалисты мира – готова была воплотиться в реальность. Аксютиным заинтересовались всерьез. Сверху, несмотря на кажущуюся метафизичность его метода, поступило указание усовершенствовать опытный экземпляр и разработать стационарный вариант масс-спектрометра с целью вынесения его в космос. Аксютин с воодушевлением взялся за работу и уже через полгода не только довел дальность фиксации спектров исследуемого материала до двухсот километров, но и научился дистанционно выделять в элементах изотопы, чем окончательно, сам того не желая, засекретил и себя, и результаты своей работы. В связи с этим в ИНПРИГе на его лицевой счет была оформлена творческая командировка на неопределенный срок. «Инприган» и связанную с ним документацию вывезли в одну из загородных резиденций ССК, куда переселили и его. Поскольку семьи и родственников у Аксютина не было, переезд не вызвал вопросов. Фактически он исчез для окружающих, как и Тернев восемь лет назад. Теперь они работали в паре, благо что оба прекрасно разбирались в тонкостях решаемой проблемы. Тернев оставил свои засекреченные дела и тоже сутками не вылезал из лаборатории. Но поскольку он был рангом выше, то оставлял за собой право направлять ход изысканий. Аксютин часто возражал, но в итоге подчинялся, понимая, что большая часть ответственности все-таки лежит на плечах коллеги. Так, незаметно для себя и сам того не подозревая, Аксютин вошел в состав подразделения, о тайных разработках которого когда-то ему поведал Тернев.

Заключительную серию испытаний провели два месяца назад в пределах одной из рудных провинций северного Урала. Для этого изготовили еще две усовершенствованные копии «инпригана»: портативную и стационарную. Все три прецизионных аппарата показали себя с наилучшей стороны. С помощью первого Аксютин и Тернев провели исследования в одной из труднодоступных частей центрального хребта. «Инприган» фиксировал аномалии на расстоянии до ста метров. Очень удобно, особенно в тех местах, когда изыскания проводятся на вертикальных обрывах. Его собрат, установленный на самолете аэрогеодезической службы, за полтора часа составил и передал с пятикилометровой высоты карту элементного рассеяния на площади около тысячи квадратных километров, причем не только подтвердил наличие известных рудных выходов, но и дал прогноз на скрытое под чехлом наносов оруденение. В третьем случае, «инприган», а по сути уже лидар [4]4
  Лидар – лазерный локатор.


[Закрыть], был выведен на орбиту. Результаты превзошли ожидания. По анализу состава аэрозолей он подтвердил все то, что дала за последние двадцать лет невероятно трудоемкая и дорогостоящая методика наземного сетевого поиска.

Аксютин готов был праздновать победу. Подготовил статью. Оформил заявку в патентбюро. Но тут случилось что-то из ряда вон выходящее. При стыковке очередного транспорта с космической станцией произошла разгерметизация экспериментального модуля. Прибор вышел из строя. Результаты наблюдений девизуализировались. Программа рассыпалась. Но дальше последовал еще более сокрушительный удар: при проверке аэрогеохимических данных повторно зафрахтованный комиссией АН самолет вошел в зону начального формирования облачной конденсации, вследствие чего результаты первичных замеров не подтвердились. В итоге, сославшись на необходимость проведения более серьезных испытаний, заявку Аксютина в Академии наук зарубили. Назревал скандал. Недруги и завистники потирали руки.

На разборе ситуации у директора ССК с перевесом в один голос победил профессор Афиногенов. Тернев тогда воздержался и за это Аксютин возненавидел его. При равенстве голосов еще можно было продолжить борьбу. И как знать, возможно чаша весов склонилась бы на его сторону. А так, пришлось выслушать массу замечаний, получить разнос, а главное, наступило разочарование во всем, что прежде пробуждало силы, вызывало творческий подъем и желание работать. Фактически ему дали от ворот поворот. Иными словами предложили вот так сразу без подготовки найти рудопроявление. Но не простое, а с запасами, представляющими промышленный интерес. Но где такое взять?.. Аксютин приуныл. По статистике открытие одного перспективного месторождения происходит раз в десять лет. При этом, как правило, задействуются серьезные силы: техника, оборудование, многочисленный персонал. Непосильная задача для одиночки. Тем более, в разгар лета он уже не мог принять участия ни в одной поисковой экспедиции. По всему выходило: год потерян. Стресс грозил перерасти в депрессию. Аксютин знал что это такое и больше всего боялся впасть в затяжной сплин…

6

В лаборатории – с началом весны она тоже стала для Тернева чуть ли не родным домом – царила тишина. На столах разбросаны инструменты, комплектующие блоки и прочий электронный хлам. Полумрак. Силовые линии обесточены. На полках пыль. В углу горка монтажного мусора. Согласно правилам, за порядком здесь следили. Но если в помещении до сих пор не прибрано, значит Аксютин после испытаний оставил здесь все как есть и заблокировал вход. По-другому быть не может. Ключи есть только у него и у Аксютина. Резервный комплект хранится в штабе ССК. Других вариантов проникновения сюда нет.

Тернев вздохнул и поднялся на мансарду.

– Чем занимаешься? – спросил он при виде уткнувшегося в экран монитора Аксютина.

– Сплю. Читаю, – не испытывая интереса к собеседнику, ответил Аксютин. – В перерывах смотрю в окно или развлекаюсь.

– Это как? – поинтересовался Тернев.

– Сейчас, например, изучаю методику прогноза землетрясений и активизации вулканов тихоокеанского пояса.

– Очень кстати, – попытался оживить разговор Тернев.

– Ничего из этой ерунды не выйдет, – не отрываясь от экрана, ответил Аксютин. – Сплошная галиматья. Интеллектуальный бред. Как в астрологии. Гарантий для наступления событий нет. А когда они случаются, под них тут же подводится аргументированная база.

– Кофе?! – предложил Тернев, не в меньшей мере понимая уровень идиотизма некоторых псевдонаучных установок.

– Может быть. Только займись этим сам. – Аксютин по-прежнему не смотрел ему в глаза. Злость в отношении партнера продолжала клокотать в его душе, но вида он старался не подавать.

Тернев занялся приготовлениями. Он знал, где что находится и как следует управляться в хозяйстве отшельника.

Через несколько минут напиток был готов.

Какое-то время они сидели друг против друга и молчали. Наконец, когда дальше молчать стало невозможно, Тернев спросил:

– Ты веришь в программу СETI?

От неожиданности Аксютин чуть не выронил из рук чашку.

– Ты что, серьезно?

– Серьезней не бывает.

– Чушь несусветная, – отмахнулся Аксютин. – Полвека морочили людям головы. Всадили неизвестно во что сорок миллиардов, причем большую часть разворовали. А результат?.. Ты же знаешь, эту лавочку прикрыли.

– По-твоему, пользы от этого направления нет?

– А что оно дало? – взгляд Аксютина по-прежнему ничего не выражал. – Растиражировали глюк о наборе летающих тарелок. Сигналы из космоса придумали, зеленых человечков…

– Не путай. Тарелки, человечки и прочая ерунда – это действительно проделки мистификаторов. – Конец фразы дался Терневу с особым трудом. В смысл произносимых слов он старался не вдумываться. К таким «проделкам» он в определенной мере и сам имел отношение.

– Тем более нет смысла развивать эту тему, – ответил Аксютин. – Постулаты детерминизма несокрушимы. В этом мире нет, и никогда не было внеземных цивилизаций.

– Хочешь анекдот из разряда полу-идиотских? – Тернев почувствовал спазм в желудке. Горечь от осознания разлуки с Лизой, изжога и похмельный синдром в очередной раз напомнили о тленности плоти и бессмысленности мирских дел.

– Давай, – вяло отреагировал Аксютин. Он испытывал примерно такое же состояние, правда по другой причине.

– Встречаются два типа: уверенный в себе и сомневающийся.

– Вы верите в инопланетян? – спросил сомневающийся.

– Конечно, нет! – сказал как отрубил уверенный в себе. – А вы?

– Тоже нет, – вздохнул сомневающийся и растворился в пятом измерении.

– Очень смешно, – фыркнул Аксютин, с трудом сдерживая желание послать Тернева подальше. – Что еще?..

Тернев не знал как растопить лед в душе Аксютина, поэтому попытался сделать еще один обходной маневр.

– Среди множества вопросов, на которые нет ответа, есть один, ради чего я сегодня здесь, – сказал он как можно более безразличным голосом. – Материя. Что на твой взгляд это такое?

– Издеваешься? – поморщился Аксютин.

– И все-таки?

– В отвлеченном смысле материя, это матрешка, – сказал Аксютин первое, что пришло в голову. – Элементарное, вложенное в еще более элементарное, где на каждом уровне действуют свои законы. Доволен? – Он с издевкой посмотрел на Тернева, полагая что убил его более чем элементарной формулировкой.

Тернев как-то странно хмыкнул, раскинул на столе пачку набранных крупным шрифтом листов и уставился на них, перебирая. Потом выхватил один и протянул его Аксютину.

– Что скажешь?

Лист как лист. Судя по всему, заключительная часть какого-то отчета или рапорта. Предпоследний абзац обведен красным. Аксютин сконцентрировался на нем:

«СИТУАЦИЯ ОТРАЖАЕТ КРАЙНЮЮ СТЕПЕНЬ ПРИРОДНОЙ НЕОДНОЗНАЧНОСТИ. ЕСТЕСТВЕННЫХ АНАЛОГОВ, РАВНО КАК ФИЗИЧЕСКИХ И МАТЕМАТИЧЕСКИХ МОДЕЛЕЙ НАБЛЮДАЕМОМУ ЯВЛЕНИЮ НЕТ…»

Ниже следовали стандартное резюме и блок неукоснительных, но в данном случае неизвестно к чему применимых предписаний. Документ скрепляли печать генерального штаба и подпись министра обороны.

– Что это? – выставился на бумагу Аксютин.

Тернев ответил не сразу. Какое-то время, думая о своем, он перемешивал в чашке кофейную гущу. Потом выпил остатки тягучей вперемешку с осадком жидкости, пожевал губами и медленно с расстановкой сказал:

– Здесь заложены основы перспективы, от которой ты вряд ли откажешься.

– Не понял. – Аксютин поднял глаза.

Тернев решил прекратить игру в неопределенность и перешел к делу:

– Обстоятельства сложились так, что не исключена возможность проверки твоего «инпригана» в новых условиях.

– Понятно. – Аксютин не смог скрыть разочарования. Если до этого у него еще теплилась надежда вернуться к любимой теме, то теперь она окончательно угасла. «Готовится какая-то авантюра», – подумал он. Иными словами, на подходе очередной соискатель степени, который в условиях экспериментального режима готов вогнать ССК в состояние всех возможных степеней ступора. Да, это так. Но он-то здесь причем?..

– Проснись, – вернул его в реальность Тернев. – Я предлагаю выход.

– Какой выход? – возвращая лист, спросил Аксютин. Он все еще не мог взять в толк, о чем идет речь.

– Мне поручено принять участие в расследовании этого дела.

– Какого дела? – Аксютин скривился как от приступа зубной боли.

– Более того я хочу, чтобы ты отправился со мной, – не обращая внимания на кислый вид Аксютина, продолжил Тернев.

– Куда? – у Аксютина округлились глаза.

– На Камчатку. Тем более в те места, где мы с тобой когда-то проходили практику.

– Шутишь? – у Аксютина перехватило дыхание.

– Какие к черту шутки, если у меня на руках предписание Нагорного.

– Не может быть, – прошептал Аксютин, даже не подозревая, что он далеко не первый, кто уже обозначил для себя подобного рода мысль.

– Может, – отрубил Тербев. – Не валяй дурака. Собирайся. Ты включен в актив. Надо было видеть, сколько потребовалось сил, чтобы уговорить генерала!

– Лучше бы ты тогда отдал за меня голос, – напомнил о недавних испытаниях Аксютин.

– Хватит об этом. – Тернев стал терять терпение. – Тогда сложилась непростая ситуация. Учитывая твои отношения с Афиногеновым и число врагов, тебя просто втоптали бы в грязь. Окончательно и бесповоротно.

– Поясни хотя бы цель поездки, – промямлил Аксютин, все еще не исключая, что Тернев – известный мастер по розыгрышам – не инсценирует перед ним спектакль.

– В двух словах не объяснить, – ответил тот.

– Это как? – нашел в себе силы поинтересоваться Аксютин.

– Никак! – Тернев решил окончательно обозначить свои намерения. – Ты должен довериться. С материалами ознакомишься в дороге. Откажешься – обойдусь. Но тогда точно – поддержки не жди.

– Чудеса! – выдохнул Аксютин.

– Никаких чудес, – Тернев с трудом подавил приступ изжоги. Последствия минувшего вечера до сих пор давали о себе знать. «Уволят, – с тоской подумал он. – Если не разберусь – точно уволят…»

Действуя скорей по инерции и подчиняясь необъяснимому воздействию Тернева, Аксютин бросился собирать снаряжение.

На какое-то время разговор прервался. Каждый думал о своем.

– Кто еще участвует в программе? – спросил Аксютин, после того как убедился в надежности крепления демпфера на «инпригане».

– Неплицев.

– Вот как?! – в очередной раз удивился Аксютин. – Почему именно он?

– Неплицев – космолог. К тому же неплохой практик.

– Это мне известно, – хмыкнул Аксютин. – Но причем тут космология?

– А-а, – Тернев продемонстрировал выразительный, но лишь одному ему понятный жест. – Думаешь, я знаю?

– Он сам предложил себя? – Аксютин все еще не понимал отведенную ему в этой сверхстранной истории роль.

– О чем ты говоришь? Его назначил Нагорный. И, надо отметить, Неплицев первым поддержал твою кандидатуру.

– Спасибо, – буркнул Аксютин, довольно смутно представляя, чем он мог заинтересовать именитого ученого. – Мы отправляемся вместе?

– Нет. Он задержится на сутки. У него дела в секретариате.

– Кто стоит во главе всего этого?

– Делами заправляют военные. Мы на вторых ролях: проводим измерения и оказываем консультационные услуги.

– Интересно, – скривился Аксютин. – Какой из меня консультант, если я даже не знаю, во что ты меня втягиваешь.

– Консультировать буду я, – отрезал Тернев. – Твоя задача – обеспечить работу прибора.

– Чертовщина какая-то, – выдохнул Аксютин, с усилием застегивая вместительную сумку. – Еду на край света и даже не знаю зачем.

Тернев усмехнулся и, по-прежнему не вдаваясь в объяснения, сказал:

– Если можешь, уложи ковер нетерпения в сундук ожидания. Кажется, так говорят на востоке. Скоро все узнаешь. И еще посмотрим, как потом запоешь.

– Ладно, – не стал допытываться Аксютин. – Раз так вышло – деваться некуда. Помоги с вещами…

Согласование действий с Нагорным не заняло много времени. Вскоре ведомственная машина, лавируя в автомобильном потоке, мчалась в сторону аэропорта.