Текст книги "Отчет 8 Кто бы с дитем…"
Автор книги: Евгений Связов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
– Наверно. Если расскажешь, что это.
Нога успела отдернуться, и тяжелая атомная дрель рухнула на пол. Вспомнив, что на этой планете землю предпочитают использовать для постройки крепостей и погоней друг за другом, а не для выращивания хлеба, и что тратить дефицитный злак на пиво никому в голову пока не пришло, я закрыл рот, сузил глаза до обычного, пиннул дрель к вертолету и пошел показывать, как открывать ваккумные пробки.
Шпок! На. Шпок! Бзяк! Как я люблю звук встречи двух бутылочек!
– Пиво. Малоспирта содержащий напиток. Можно напивать так… – я сделал маленький глоточек, -… а можно так. – Бутылку залпом. – Тренируйся. – Кивок на ящик.
Когда я, кряхтя и пыхтя, приволок сварку, рядом с Катрин лежало три пустых бутылки и она была достаточно веселой, чтоб действительно оказать мне моральную поддержку. Следующие три часа пролетели. Если не считать значительной убыли в ящике, полной подготовки к боям, узнавания о друг-друге массы интересного, несколько потрепанных рук, и раздумий, на что сподвигнут почти монашку пять литров пива, и если на подвиги, то на какие.
Оно сподвигло на туманные намеки, что помещение почти не отапливается, и что к утру можно замерзнуть. На что я гнусно занес к ним в комнату стратегический запас одеял, и пошел спать, пожелав Катрин и уже давно спящей Таните приятных сновидений.
Проснулся я затемно. Скинув ноги со спинки второго кресла, и старательно перейдя в стоящее состояние, я пошел в душ. Немного просвежившись после вчерашней ночи, я пошел в оружейную одеваться.
Процедура это длительная, так как облегченный костюм десантника для нормального температурно-барного режима состоит из ста двадцати шести предметов.
Через час, проверив напоследок молнию на штанах и гидравлику на ботинках, мы с двумя неположенными по штату пулеметами и связкой гранат отправились на утреннюю прогулку до штурмовика и обратно.
Первым, что я увидел, выползя на улицу, оказалась широкая борозда вдоль улицы и два крыла, заваленных рухнувшими домами. Задумчиво пожевав сигару над разными неприличными ассоциациями философского наклона, я побрел вдоль двухсотметровой борозды. В конце ее, как и предполагалось, лежал корпус с открытым носовым люком, из которого торчали ноги, и вился дымок.
Заглянув внутрь, я обнаружил там остальные части – живот, руку и газету, за которой прятались грудь, вторая рука и голова. Газета был свежая. Я осторожно передвинул гранаты, разлегся на броне и занялся чтением.
Департамент половых связей вовсю пытался протолкнуть в использование СПИД-18, обосновывая это тем, что 12 и 5 весьма сократили количество изнасилований. На что департамент населения жалобно скулил, что из-за этого резко упал прирост населения.
Рабовладельческая корпорация вовсю пыталась сделать вид, что ее не стало. Это очень пугало спецов, особистов и правительство в общем, которые боялись потерять конкурента на рынке грязных дел.
118– яа дочь правителя Дакулы шестой раз развелась и вышла замуж за 102-ю.
Дочитав страницу, я рефлекторно попросил:
– Переверните, пожалуйста.
Мимо моего левого уха просвистел ботинок сорок шестого размера, а из-за газеты уставилась заросшая харя и скорострельный автомат.
– Спасибо. – я углубился в чтение спортивных новостей.
– Ты кто? – выскочило откуда-то из копны соломеных прямых волос.
– Человек, десять лет не читавший газету. – Это подействовало. По крайней мере, на пару секунд, пока я не разразился воплями:
– Эй, слушай, а как выглядит Ва Кон, чемпион по рукопашке? Среднего роста, сероглазый, бритый на лысо, без среднего мизинца?
– Ага. – ответила копна, выплевывая бычок и выбираясь на волю из недер кресла. – А ты откуда знаешь?
– Служили вместе. Я его учил водяным рукам, я он меня – взрывать ноги.
– Это когда?
– В промежутке между абордажем Разрушителя и чисткой Гадины.
Автомат опустился, а после вопроса, кто я такой здесь взялся, вообще спрятался в кобуре на боку.
– Тивсол. – протянул я руку. – Хорошо сел.
– Вунайкосола. Ол. Нормально. Тут есть где-нибудь душ, литра три вина и стеревизор?
– Есть. А с рукой…?
– Нормально. Это еще в космосе. Но как они нас! Как слепых обжаханых черепах…
Далее последовал длительный рассказ о сражении, прервавшийся только когда мы вошли в гостиную и увидели там девушек. Ол прервал не только рассказ, но и движение. Видь я девушек в первый раз – сделал бы то же. Они где-то в шкафчике раскопали гермокостюмы (в обтяжку) свободные рубахи и надев их, затачивали все имеющиеся лезвия.
– Это кто? – ожил Ол, спросив на всякий случай на старом линкосе.
– Местные. – ответил я на новом, обозревая полупустой ящик пива, который еще вчера был полным.
Бесцеремонно оставив их знакомиться, я пошел в оружейную за завтраком из генеральского походного рациона. Когда я вернулся к неплохо сервированному столу, Ол допивал вторую бутылку и болтал с ними на чем-то, отдаленно напоминающем местный.
Вывалив свой груз на стол, я грохнулся в кресло, и принялся вскрывать консервы, прихлебывая из бутылочки, отобранной у Катрин с нравоучением о вреде алкоголизма в детстве.
Ол рассказывал истории из жизни базы, чем полностью развел мои подозрения, что он чужой агент. Ни один агент в среде пилотов пять лет не продержится, а Ол в ней состоял лет восемь.
К завтраку мы приступили в ленивом расслабленном молчании, протянувшемся до середины, когда Танита спросила:
– Когда мы выступаем?
– Куда? – поинтересовался Ол.
– За катером. Мне кажется, что вся эта каша – из-за них. – сказал я, слава пиву, на линкосе.
– А-а… А я чего?
– А ты сиди здесь и связывай…
– Ну так как? – повторила Танита.
– Счас посидим, загрузим дракона пивом и ближе к вечеру вылетим.
– А почему ближе к вечеру? – поинтересовалась Катрин.
– Столько надо, чтоб загрузить пива, чтоб тебе хватило тебе хотя бы на день.
Катрин нахмурилась и метнула кинжал куда-то в живот. Оставив его торчать там, я продолжил завтрак.
– Ничего себе. – буркнул притихший Ол.
До конца завтрака все молчали. А после, не рискуя получить в добавок к кинжалу копье, от которого можно было получит синяк, я направился к вертолету.
Через полчаса мы взлетели.
Развалившись в кресле пилота и лениво поглядывая на карту, я обдумывал, куда же мне все-таки лететь.
Сзади, в огромном грузовом отсеке, выставив головы на улицу, трезвели Танита и Катрин. Официально считалось, что они – бортовые пулеметчики. Очки им шли.
После недолгих размышлений я решил, что надо все-таки довезти остатки девушек до Фрутино. Заодно подобрать а) немного десанта, б) информации, что где стоит…
Придумать в) мне не дал грохот левого пулемета, за которым сидела Танита. Почти сразу вслед за грохотом на экране проявился кто-то, кинувшийся ракетой.
Вираж влево и вверх, горизонтальная спираль, очередь по крыше глайдера. По лобовому стукнул осколок, а наушники взорвались голосами девушек, завопивших, что от такого катания у них откроются все многочисленные дырки. Я с чувством глубокого удовлетворения подумал, что водить вертолет еще на разучился. Ну удовлетворился и ладно. Таких выступлений лучше поменьше. А вот что он нас чуть не сбил – это плохо. Надо напрячься и уйти из горизонтальной радарной видимости. Для встряски я включил магнитофон, и снизился почти до верхушек.
Дальнейший наш полет, занявший около получаса, прошел спокойно, если не считать обстрела из луков и арбалетов.
По истечении получаса, вертолет, погромыхивая рвущимся в бой двигателем, сел на вершине холма, рядом с которым я разглядел флаги Штаба. На равнине вокруг раскинулся огромный табор, создававший огромный гвалт и грохот, и наше падение заметило не более двадцати человек. Эти двадцать ринулись окружать вертолет с винтовками наперевес, но резко остановились и залегли. Причиной залегания оказались бортовые пулеметы, тихонько повернутые в сторону окружателей.
Когда я деловито вылез из верхнего люка и направился к штабной палатке, не обращая на рост количества стрелкового оружия, направленного на меня, гвалт вокруг холма начал стихать. Я успел промаршировать метров сто, а после передо мной выросли четверо рослых небритых в зеленом с винтовками.
– Вам кого? – мрачно осведомился один, с полностью заляпанным глиной лицом.
– Маршала Фрутино. Лично. Срочно.
– А вы кто?
– Я из одного ящика с этим. – Тык в винтовку.
Четверо переглянулись. Самый низкий махнул рукой, и количество наведенного на меня и вертолет стрелкового оружия уменьшилось.
– За мной. – угрюмо уронил низкий и направился к палатке. Я в ногу потопал за ним.
Отодвинув полог, наш конвой проследовал внутрь, где сидевшие вкруг семь человек чертили на земле карту боевых действий.
– В чем дело? – вскинулся самый высокий, старый и худой.
– Этот человек ищет Фрутино. – ответил кто-то из-за спины, пока я осматривал помещение в поисках следов маршала.
– Многие его ищут, и уже нашли, но какого (…) вы его привели сюда? Кстати, дайте-ка его на свет.
Кто– то замахнулся толкнуть меня в спину. Я грохнулся на колено и метнул толкателя на карту. Уже нашли мне не понравилось.
– Он прилетел на штуке, похожую на ту, что мы сбили на днях. – ответил провожатый, поднимаясь с карты и отряхиваясь. Тем временем я вышел на свет висящей под потолком лампы, поднял лицевые щитки и уставился на худощавого.
– Где Фрутино?
Вместо нормального ответа худощавый вынул из кармана коробку с сигарами и протянул ее мне.
– Тивсол? – спросил он, после того, как я закурил, и догадался, что надо выдать рассказ о сигаре.
– Ага. Ну и…?
– Фрутино мертв.
Я пожевал сигару. Оказывается, можно узнать о смерти друга и остаться спокойным.
– Когда?
– Вчера утром. Имперцы.
Так. Все дороги ведут к имперцам.
– И что вы намерены делать дальше? – спросил я, грохаясь на пол.
Худощавый расстегнул кобуру и взмахом руки растворил мой эскорт.
– Нам известны почти все следствия происходящего, – неответил он, закуривая сигару, – но относительно первопричин у нас имеются лишь предположения. Фрутино считал, что они известны вам.
Нехилый прощальный привет от Фрутино. Друг вряд бы ли смог развеять мое более чем мрачное настроение лучшей шуткой. Замаскировав улыбку облаком дыма, я ответил:
– Оставив все на стадии предположений, можно сказать, что некая группа заинтересована в получении мощного разрушительного устройства, в данный момент находящегося на нашей территории.
– Что за группа? – пропыхтела аморфная туша откуда-то из темного угла.
– Вы знакомы со структурой мира за пределами этой планеты?
Кивки. Не услышав ожидаемого грохота падения вставных челюстей, я принялся в том же духе описывать ситуацию.
– А где сейчас этот аппарат? – спросил худощавый под конец моей лекции.
– Не знаю. – честно ответил я, так как Танита и Катрин вполне могли покинуть вертолет. Судя по реакции генштаба ответ был правильный. Вопрос, не имею ли я догадок на этот счет, утвердил меня в этом.
Ответив, что догадки, которых я имею, довольно туманные, я принял решение быстро улететь. И предложил взять на себя командование на основании, что я лучше разбираюсь в ситуации. Получив ответ, что они обдумают мое предложение, я благополучно вышел.
Яркое солнце, стоявшее в зените, ударило в глаза, и я замер на пороге, уперев руки в боки и пережевывая сигару. Из-под земли вырос человек с ружьем и открыл рот, но я его опередил.
– Где гринлендцы? – тоном важной шишки спросил я, опуская светофильтр.
– Там – ткнул он рукой на восток.
– Далеко?
– Лиги две.
Оставив его раздумывать, тратить на меня пулю или даже такого не заслуживаю, я направился к вертолету. В голове методом спиртового брожения готовился план. Когда он перебродил и был готов к употреблению, я ужаснулся продуктам работы моего великого ума.
Идея состояла в том, чтобы объединить гринлендцев с дедзонцами, у которых было много общего не только барахла, но и в душе, а самое главное, мнение, что человек должен быть свободным, а не собственностью кого-то, кто как человек только выглядит, да и то если оденут. И из вариантов решения проблемы способ выдать девушек на растерзание и тем и другим очень не понравиться.
Операцию назовем неприятности всех стран, объединяйтесь – решил я, залезая в вертолет.
– Ну и что? – спросила Танита, неодобрительно косясь на разновооруженную толпу, оравшую какую-то тарабарщину.
– Летим дальше. Залезай внутрь, а то вдруг стрельнет кто. – ответил я, взглянув на орды с луками, и включая зажигание.
Пара десятков стрельнула, для пробы, из луков, и удостоверившись, что вертолет не визжит и не плюется огнем, оставила неинтересного зверя в покое.
Взлетев, я взял курс на восток, прикидывая, кто сейчас старейшина сводных отрядов Гринленда. Через полчаса, при посадке на единственное пустое место посреди этих толп, мои сомнения рассеялись. Главой был старый хитрец Ватитоша, который обучал меня пить местные напитки, и обучался маскировке.
– Посидите здесь – бросил я девушкам, вылезая за борт.
– Да уж понятно. – буркнула Катрин в тот момент, когда я ступил на якобы травяной покров. – Ты тут разгули…
Дальнейшее ее бухтение было прервано резкой сменой вида моей головы на вид грязных ботинок. Причиной этого перемещения послужила гибкая палка с петлей. Повисеть вниз головой всегда приятно, поэтому я не стал грызть опутавшую ноги колючую проволоку, а попросил Таниту подкинуть баночку пива. Одновременно сто стуканьем ее мне по лбу трава ун [18] ушей встала в две человекообразных фигуры.
– Сгинь, нечистая! – вежливо заверещал я, окропляя их пеной из банки. Два травяных демона радостно хрюкнули комплименту и хором поинтересовались:
– Кто ты, несчастный, попавший в наши сети?
– Я? Да что вы! Разве ж это несчастный? Счастливый! Просто обожаю отдыхать в этом положении. И Ватитошу тоже приучил.
– Отдыхаешь? – спросил правый демон, доходя до полной готовности рассмеяться.
– О-хо-хо-хо-хо-хо-хохушуьки! Нет мне отдыху ни днем ни ночью.
Выскользнув из петли, я отхлебнул не расплескавшегося пива и спросил:
– Ну где этот старый хитрец?
– Ну так бы сразу… А то ловушки нам портит…– добродушно буркнул один из гнинлендцев и вернулся в позу травы, поскольку песочница в десятке метров от меня хрюкнула:
– Тивсол, какими судьбами?
– Вот этими – ткнул я на вертолет. – Ты бы собрал совет, ему, конечно, положить на всякие мелочи типа планетарной войны, но интересно будет посмотреть на мою невесту, и принять участие в создании семьи.
Песок вздыбился, образчик человеческой анатомии возраста 45 лет уселся на песке и подозрительно посмотрел на меня. Очень подозрительно и вопросительно, поскольку знал достаточно хорошо, чтоб сравнить планетарную войну с моей свадьбой. Я начал нередактированно оправдываться в форме пересказа всех событий. Правда, вел пересказ на линкосе, как он и попросил, начав говорить на этом языке. Послушав десять минут, он велел собирать совет, и как только он собрался с духом и с вином, перешел на английский. Закончив, я выбил пепел из огромной круговой трубки, и, забив ее заново, пустил по кругу для обдумывания.
Через полчаса, когда она была выкурена наполовину, ответ был готов. Открытым голосование совет сводных отрядов гринленда постановил, что далее они воюют за меня, а не за кого-то еще.
Некоторые трения вызвал вопрос о попытке объединения с дедзонцами, но его приняли закрытым голосованием. В общем, совет прошел как обычно, если не считать воплей девушек, что неплохо бы завтра вечером пообедать. Вопли прервались сразу, как только нас призвали на ужин. Пока все шло неплохо. За нашими спинами стояли 6 тысяч человек, готовых идти с нами до первого конца.
Ближе к вечеру я сидел на бревне рядом с костром и с непередаваемым удовольствием созерцал груду мною обглоданных костей. Вокруг меня лежали жертвы сражения со старым портвейном. Танита и Катрин, совершенно убитые, находились среди них. Мне удалось остаться на ногах, но дорогой ценой – мясом я нажрался от пяток до маковки, и ни о каких дипломатических миссиях, запланированных было на этот вечер, не помышлял. По крайней мере, часа на два.
А пока, воспользовавшись тем, что самые неожиданные мысли лезли в самые неожиданные места, я в подробнейших деталях обдумывал план связывания с Дедзоном. Однако, через час глубокого анализа поняв, что все они сводятся к захвату туалета, я вернулся к созерцанию костей.
Созерцание удалось. Через минуты три я обнаружил, что вижу их не сколько как объекты, сколько как сконденсированную энергию. Очень интересное ощущение. Так, например, будет чувствоваться проглоченная бутылка. Я заинтересовался и на этой почве возникло желание рассмотреть предмет созерцания поближе.
Кости, просвистев в воздухе, забарабанили мне по носу, а потом, уловив стремление оттолкнуть, врезались в костер, разметав его. Угли, к счастью, не достигли зоны, насыщенной выдыхами. Не успел я пьяно удивиться и возмутиться застрявшему в ноздре ребру, как угли кинулись обратно и сложились правильным конусом, а ребро покинуло меня и улетело куда-то далеко.
В этом положении все замерло, дав мне немножко перевести дух глотком портвейна. Хорошо подумав, сигару я решил пока не доставать, поскольку дружелюбный костер мог прилететь принести огоньку.
Расслабившись, и вернувшись к первоначальному состоянию почти полной потери ориентации, я обратил внимание на мечи и топоры Таниты и Катрин, сваленные в опознавательную кучу рядом с ними. Осторожно убрав все желания типа подрезать ногти, побриться и порубить капустки, я усердно завспоминал вид падающих листьев.
К исходу следующего часа, когда я почти протрезвел, ножи и мечи послушно летали во всех направлениях со все возрастающей скоростью. Вовремя вспомнив, чем чревато достижение ими звукового барьера, я перешел к фигурному планированию.
Вспомнив все, что знал о фехтовании, я уже почти не пьяно удивился тому, что многокиллограмовые мечи летают как прутики. Вслед за удивлением возникло быстро растущее чувство беспокойства настоятельно советовавшее прерваться, и я послушно прервал эксперименты.
Беспокойство подействовало протрезвляюще, и занялся планами атаки. Немного спустя, решив, что все планы – чушь, и что надо лететь одному, я начал собираться в дорогу. Морально.
Считая растущие как грибы после дождя углы на голове, я поплелся к грузовому отсеку. Обвешавшись боеприпасами и банками с пивом, я, громко плюхая, сел за штурвал и начал взлетать.
Хорошая вещь похмелье! В момент взлета я был более обеспокоен состояние своей головы, нежели тем, что возможно, вижу Таниту и Катрин в последний раз, не говоря уже о том, что они остаются вдвоем среди толпы народу с нормальной потенцией и неизвестным языком.
Взлетев, я сориентировался по мечущимся в районе штаба факелам, где кого-то искали, и взял курс в противоположную сторону.
«Хорошего – понемножку!» Плохой
Перебравшись через линию фронта, я включил чудом работающую радарную систему. Еще через полчаса нашлось то, что я искал – темное пятно среди огромного моря огоньков. Зависнув аккуратно над центром пятна, я выключил двигатели, откупорил банку, попил пивка, включил двигатели.
Удар получился именно такой, какой и должен был: шапка – в штаны, штаны – вноски, носки – в стельки, стельки – в давно поджидающую душу.
Придя в из пяток в голову, я взял еще пива и вылез наружу. Там меня уже ждала толпа с арбалетами, зубами и обутая в сапоги.
– Здрасть! – сказал кто-то радостно. – Тебе чего?
– Огоньку не найдется?
Раздался дружный хохот и пара арбалетов опустилась. За спинами вспыхнул факел, осветив лужу, в которой я стоял, пару кустиков вокруг и десяток-пятый небритых рож, скорее веселых, чем злобных.
Поймав запущенный в левый глаз факел, я занялся старательным освещением моего лица и прикуриванием. Кто-то немножко знал меня в лицо и поэтому напугано прошептал:
– Проводник Тивсол! Осторожно, он может быть опасен.
Чтобы не обмануть ожиданий, я запустил на голос факелом, эффектно затянулся и, небрежно поиграв незаметно вынутой гранатой, спросил:
– Братва! Вы тут человека не видали, а? Такой высокий, лысый, широкий, большой? Вадамуном зовут?
Несколько человек нагнулось за булыжниками, а остальные, видно, призадумались, откуда я знаю председателя верховного совета Дедзона.
– Ну видели. – солидно пробасили в темноте. Я уже приспособился к ней, и поэтому хорошо видел, что басун вынул из-за пазухи гранату поболее моей и стал полировать ее об рукав, видимо, по привычке приняв ее за яблоко.
– Да разговор есть. Да выкинь ты ее… Ложись!
Бум! Нас окатило волной холодного воздуха, когда укушенная и выброшенная вверх граната обиделась и громко об этом сообщила.
Ого! Морозильные гранаты! Одно из немногих почти запрещенных наступательных. Хотя снежок на горячую голову полезен.
Когда я старчески кряхтя поднялся, толпа заметно увеличилась, а впереди стоял Вадамун собственной персоной, и лепил снежок из быстро тающего снега. При этом он раззорялся:
– Ты кто тут гранатами раскидываться? Ты кто такой в обще? Ты кто тут и кто там?
– Я не Ктотут, и даже не Ктотам. Их я оставил дома. В Обшь я давно не наведывался, и что там о мне думают сейчас – не знаю. А гранатами это я салют на радостях, что удалось с тобой поговорить. Но салют по поводу окончания беседы пока лучше отложить
Толпа хохотнула. Вад тоже, поскольку явно был обо мне наслышан, и просто хотел проверить, я ли это.
– Уга! Говорить умеешь. Можно и продолжить. Так какими судьбами?
– Надолго. К тебе пойдем или ко мне?
Он, хмыкнув, гукнув и цыкнув, покосился на вертолет и приглашающе махнул рукой. Это было хорошо. Дедзонцы любили поболтать, если было с кем, и вообще были хорошие ребята, особенно когда откушают с гостем своего самогончика.
Поигрывая лимонкой, я прошел сквозь проход в толпе и свалился в люк, где исчез Вадамун.
Поднявшись с пола и проверив высоту потолка, я выпрямился, и последовал коротеньким коридором в небольшую комнатку, где помимо расстеленного на земле стола были еще две подушки, рация, ящик с холодильниками и почтенных размеров ручной бластер. Бластер перешел из лежачего в почти нацеленное на меня состояние.
Вад, пока я осматривался, уже уселся за стол и, потягивая отечественный самогон с молоком, рисовал что-то на клочке бумаги. Усевшись напротив, я сдернул с пояса баночку и глубокомысленно изрек:
– Ну так вот.
Он отложил рисунки, покосился на пиво и продолжил тянуть свой любимый напиток. Я пересказал ему, сделав небольшую редакцию и монтаж. Времени это заняло немного, так как о миксимусах я почти не говорил, но за затраченный на рассказ час в комнатку сунулась пара десятков мрачных личностей, половина из которых была усажена слушать и пить.
После завершения все озабоченно молчали минуты три. Молчание прервал Вадо.
– За три часа до тебя приходил человек и приказал, как только ты придешь, направить тебя к нему. С охраной.
Я присвистнул. Кто-то просчитал мои шаги на один вперед. Или на три. Этот приказун или совсем не знал дедзонцев – приказ им отдавать. Или…
– Во вторых. Мне эти сверху не понравились сразу, так что я – с тобой. Но они прожили в наших племенах достаточно долго, и если всем намекнуть, что нас предали, то первым делом племена будут убивать предателей. Со всеми последствиями. И в третьих. Решающий фактор у тебя в руках, так что… твои предложения?
Катрин и Танита должны были оказаться здесь. Это настолько очевидный шаг, что никто не подумает, что я рискнул. Во вторых, небольшой сводный отряд захватывает катер, пригоняет его сюда, загружает девушек и дает деру.
Я сообщил свои идеи.
После непродолжительного обсуждения план был принят.
Через пятнадцать минут, за которые я успел вспомнить устройство штурмовика, выпить баночку и дойти до вертолета, группа уже ждала меня у него.
Загрузившись, мы полетели к гринлендцам.
Я забеспокоился сразу, как только увидел на месте пьянки три выложенных треугольником костра. Грохнувшись в центр треугольника, я, а за мной и все остальные, высыпали из вертолета и быстро рассосредоточились, изучая обстановку. Из темноты вышел Витамото с немного перевязанной рукой. Разглядев ожог на его руке, я понял все без слов.
– Кто? – спросил я раньше, чем он открыл рот.
– Имперский спецлегион.
– Профи. – показал я, что прощаю, тем более, что было не за что. Я подозревал, что на самом деле, это был кто-то в форме спецлегиона. Кто-то с размороженными двигательными сегментами.
– Они их забрали живыми, хотя и потеряли на этом человек пять – шесть.
Из темноты стали возникать люди. На многих лицах была растерянность, что для гринлендца было непривычно. Пора брать власть.
– Вито, собери лучших своих людей, я лечу за ними.
Он махнул рукой и к вертолету побежал десяток людей.
– Если они не уйдут с планеты, бери всех и уводи в лес. Рано или поздно помощь придет. На всякий случай прощай.
Он кивнул, а я побежал к вертолету. В душе был крайне неприятно. Особенно потому, что в первую очередь я думал о захвате кем-то нехорошим миксимуса, а только во вторую – о Катрин.
В вертолете было не продохнуть, но меня это не беспокоило – кабина была совершенна пуста. Хорошо же быть шофером.
Взлетел я быстро. Через полчаса я приземлился у Вадо и помчался к нему, так как в нем были все наши шансы подобраться поближе незамеченными. Свалившись к нему в землянку, я приготовился объяснять, почему ему надо идти рисковать своей шкурой, но он не дал:
– Их взяли. Пошли.
Тут я и заметил, что он уже полностью экипирован, а в землянке еще трое, знакомых по совещанию.
Пока мы шли, я почти спал, поскольку что-то внутри затуманивало сознание, не давая ухватить какую-то важную и интересную мысль. Очнулся я от шепота Вадо:
– Тивсол, пришли.
Я окинул взглядом небольшое поле, огороженное решетками, явно под напряжением, на котором стояли многочисленные транспортники, боевые самолеты, и прочие летательные аппараты. Пора включаться.
Оглядев прожектора, часовых и несколько броневиков, я стал думать над планом и над тем, что рядом сто человек, которые его ждут. Но мой план изложил Вадо.
– Растекаемся на группы Гринленд – Дедзон, чтоб не было неразберихи у нас и много – у них. Я постараюсь выяснить, где они, если скроюсь из поля зрения более, чем на десять минут – значить, они там. Тогда начинайте. Пять минут на рассосредоточение.
Дедзонцы растворились во тьме.
Через пять минут Вадо кивнул мне, поднялся в полный рост и с двумя людьми пошел к воротам. Подползая на саму границу освещенного круга, мы видели, как он и его двое после долгих переговоров с часовыми прошел на поле в сопровождении троих. Вот он исчез внутри малого транспортника. Первая минута. Вторая. Третья. Шестая.
На седьмой он вылетел в с двумя своими людьми и быстро пробежал к одному из штурмовиков. Из транспортника выскочил окровавленный человек и выстрелил в одного из людей Вадо. Человек загорелся и упал. Вадо со вторым скрылся в штурмовике.
Гринлендцы разрядили арбалеты по часовым и кинулись к воротам, догоняя меня.
Как обычно, из боя запомнилось мало. Крики сгоравших гирнлендцев. Стоны пронзенных стрелами и ножами часовых, шипение бластеров, разогревшийся костюм. Вслед за мной в люк заскочили трое – остальные семнадцать остались догорать на поле.
Сразу у двери лежал дедзонец с обгоревшими ногами. Бросив на него взгляд, я побежал по коридору, где из-за угла тянулся дымок. По пути, у входов в отсеки, лежало несколько сгоревших до неузнаваемости трупов. В воздухе привычно пахло горелым мясом.
Дверь в рубку было приоткрыта, и оттуда слышались хрипы и бульканье. Я остановился у двери и стал дышать, только тут обратив внимание на горевшие напалмом легкие и трясущиеся ноги.
– Эй, есть кто? – заорал я, махнув набегающим гринледнцам, чтоб они смотрели в коридор.
– Есть. – раздался из-за двери хрип Вадо. – Тивсол?
– Ага. Захожу.
Я по всем правилам вкатился в комнату, целясь из пулемета в один угол и ракетомета – в другой. В меня никто не стрелял, и я плавно поднялся на ноги.
Первое, что попалось на глаза – Вадо с обгоревшей головой, прислонившийся к пульту и его лучемет, наведенный на дверь. Я встретился взглядом с его целым глазом и больше его не отводил.
– Тивсол!
– Что?
– Мы сделали это… – лучемет выпал из его руки. Из левой половины головы на все еще горевшую куртку сочилась кровь. – Возьми.
Он сорвал что-то с шеи. Потом он ушел.
Из руки выпал медальон голубого когда-то цвета. Пятый спецбатальен Департамента Особых дел, восставший и после подавления рассеявшийся по галактике.
Я запомнил номер, потом закрыл глаза и немного о нем подумал. Совсем чуть-чуть.
Потом вспомнил, что времени у меня почти нет.
Открыл глаза. В углу, у пульта, привязанные спиной друг к другу, сидели Танита и Катрин.
Через секунду я уже рвал веревки.
Дела я это весьма рьяно. Катрин, украшенная за время разлуки синяком и шрамом, очнулась. Веки ее поднимались крайне медленно, я бы баночку успел выпить.
– Трокли… засранец. – шепнула она, как только левый глаз, не обременненый синяком, сфокусировался на мне.
– Чего тебе? – шепнул я в ответ, чуть озабоченно замечая, как спадает напряжение действия.
– Мы им отомстили за Нирру. Я – четверых и Танита – троих.
– Это…
– И еще. Если бы я могла двигаться, я набила бы тебе яйца. А так… я люблю тебя.
– На это я и надеялся. – пробухтел я, возвращаясь в действие. – Значит, двигаться не сможешь?
От желания набить-таки мне яйца у нее открылся правый глаз.
– Ты это…
– Да? – буркнула Танита, возвращаясь в сознание.
– Я не это. Я думаю, куда вас послать, чтоб не вернулись.
Вскочив на ноги, я подошел к пульту управления, и осмотрелся. Все знакомо. Секунда концентрации и руки сами собой выполняю команды:
Таймер на взлет, прыжок сразу после выхода из атмосферы. Связь – на Караул! на всех частотах. Выход из прыжка чуть ли не в центре Конфедерации. Автопилот – на уклонение от метеоритов. Все. На него ушло не более пяти секунд.
Я вернулся к девушкам и сказал:
– Итак. Счас я вас отправлю с этой планеты. Как только вас подберут – сообщите, что вас зачем-то выкинули с вашей планеты, и что я сказал, что найду вас и все объясню. Планета, с которой вас выкинули, называется не Вась-Вась, а Аляк. Если будут сильно приставать, скажите, что Тивсол Харш Трокли – ваш муж и все испугаються. До свиданья.
Щелкнув по клавише таймера, я выскочил из кабины прежде, чем они успели что-либо ответить. Этого бы я не перенес и улетел с ними, оставив планету на растерзание.
В коридоре я столкнулся с тремя сопровождающими. Окинув их взглядом, я скомандовал:
– За мной.
Мы выбежали на поле. На нем было пусто. Половина прожекторов уже не светила. Перебежав под соседний штурмовик мы присели, дожидаясь старта. Штурмовик с девушками медленно оторвался от земли и тяжело пошел вверх. Я облегченно вздохнул и стал присматривать для себя транспортно-боевое средство. Только я его высмотрел, как шипнули бластеры и трое вокруг вспыхнули и упали на бетон. Потом раздались шаги десятков трех человек, неторопливо подходивших со всех сторон.