Текст книги "Тени Ч.1 (СИ)"
Автор книги: Евгений Романов
Жанр:
Ужасы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
– Да, именно туда вам и предстоит вернуться, – словно, подтверждая их воспоминания, проговорил отец Виктории, – и нужно это сделать чем быстрее, тем лучше. Время идёт... безвозвратно и необратимо, но после того, что теперь выпало вам знать, оно будет казаться вам всегда одним бесконечным мгновением. Многое потеряет свой смысл... многое, внутри вас, станет другим и, в первую очередь, не потому что вы побывали здесь, а потому что, вы почувствовали главное. Главное в абсолютно любой жизни, абсолютно в любом измерении... вы познали вкус любви!
Влади'слав улыбнулся и обнял дочь.
– Папа, но мы же не знаем, в какую сторону идти? К тому же, там эти...
Вика состроила гримасу, которая, скорее, получилась смешной, нежели пугающей.
– Не волнуйся, родная, – прошептал Пе'трович, – слушай своё сердце и оно подскажет тебе дорогу, а я буду рядом. Да и туман пока на нашей стороне...
– Прощай, папа, – прошептала девушка, с неохотой отстраняясь от него.
– До свидания, дочка! – ответил он, напоследок, обнимая и целуя её в макушку.
– Всё зависит только от вас! Не забывайте об этом... даже, когда очень страшно – улыбайтесь! Когда хочется плакать – смейтесь сквозь слёзы, но никто, кроме вас самих, не должен знать о том, что происходит в ваших сердцах. И никто за вас не сможет сделать этого. Храните то, что оказалось у вас под ногами, берегите то, чем обладаете, потому что, это счастье. Быть счастливым это настоящий дар, о котором многие даже не подозревают. Вы, именно вы, можете оставить всё на своих местах, а можете переложить туда, где это должно лежать по вашему мнению. Получайте удовольствие от страха, потому что, это и есть жизнь!
Влади'слав сделал несколько шагов назад, ещё раз окинул взглядом Вику и Славика, и растворился в полумраке, оставив их наедине друг с другом и своими мыслями.
– Ну, что Виктория...
Хрулёв запнулся на полуслове, не зная теперь, какое отчество добавлять при обращении к своей напарнице, другу и возлюбленной. Девушка улыбнулась, поднимая на него полные слёз, глаза.
– Я и сама не знаю, – прошептала она.
– Ну, пока это не является проблемой, а, значит, и не требует скорого решения, – улыбнувшись в ответ, нежно проговорил он. – Веди нас, Сусанин , – протянув ей руку, добавил он. – Всё зависит только от нас!
И сейчас он сам был в этом абсолютно уверен, хотя, с другой стороны, с этим смелым утверждением, не согласится добрых девяносто процентов человечества. Но, наверное, в этой жизни лучше, всё-таки, надеяться на себя самого. Искренне верить в свою цель и идти к ней, а везение, удача, помощь Бога, как вы это не назовите, само встретит вас на пути. Однажды.... И сейчас, этим двоим ничего не оставалось кроме, как верить в себя и медленно пробираться, через терния к звёздам. Снова навстречу неизвестности... снова в туман.
Глава тринадцатая
Можно сказать, что заветная мечта Влади'слава Пе'тровича сбылась. Он, живой и невредимый. Рядом с ним его любимая женщина. Природа, окружающая их со всех сторон! Полное уединение от всего этого безумного мира... тишина, изредка, нарушаемая криками птиц или же лаем верного пса породы Лабрадор, по кличке Чарли, сопровождающего его всюду. Казалось бы, идиллия о, которой многие мечтают, а многие и мечтать не смели. Но именно это и настораживало Пе'тровича больше всего, и не давало наслаждаться сполна счастьем. Ведь, если у тебя в жизни всё прекрасно, значит, тебя, либо обманывают, либо ты уже умер и продолжаешь видеть сон, который создаёт твоя фантазия.
Так продолжалось ещё несколько лет, пока однажды Анжелика не вернулась, в установленный ею самой срок. Не появилась она и на следующий день и через неделю, и даже через месяц. Влади'слав не находил себе места – он рвал на себе волосы, он сходил с ума, но Анжелика всё равно не приходила. Не появлялся и Антон Дмитриевич, который должен был точно знать причину, по которой его дочери уже нет столько времени? Шли мучительные дни, а за ними недели. Проходили месяцы и в один прекрасный день, он понял, что больше всего на свете, ненавидит одиночество, это страшное чувство, когда ты не нужен даже собственной тени... никому в целом мире, во всём разнообразии, существующих миров и Вселенных! Никому!!!
«Как ни кому? У меня ведь ещё живы родители! Я уже столько лет не видел их.... А живы ли они, вообще? Необходимо добраться до города, нужно скорее выбираться отсюда».
Решение было принято в тот же самый миг: покинуть лес сегодня же.
«Здесь без неё мне тесно... я задыхаюсь от одиночества».
Он зашёл в дом, а вместе с ним, в тёплое натопленное помещение ворвался большой клуб пара. Мороз тогда стоял самый, что ни на есть, настоящий. Влади'слав стряхнул снег с валенок и только после этого снял их. Надо было переодеться во что-то более, подходящее для людей, которые будут очень внимательно изучать его после стольких лет разлуки, а это не много ни мало, целых десять лет жизни.
"За столько лет, я ни разу не покидал это место... я понятия не имею, в какую сторону идти и где я вообще нахожусь? И, почему раньше я не задавал себе этого вопроса? Ни себе, ни Анжелике, ни её отцу? Наверное, потому что мне было это совершенно не важно. А ведь они могли поселить меня, где угодно. В другой стране, на другом материке, в совершенно другой реальности, но я не узнаю об этом, пока буду оставаться здесь. Он одел джинсы, высокие остроносые полуботинки, куртку с лейблом «Аляска» и собрался уже было выйти из дома. Как вдруг, проходя мимо кухни, он услышал звук Да, без сомнения, это был реальный звук, а не галлюцинация. Пе'трович замер на месте, прислушиваясь к каждому шороху. Всё вокруг, на мгновение, перестало существовать, уступая дорогу, завораживающей слух, монотонной тишине. Казалось, что именно в ней и хранятся ответы на все существующие вопросы, и надо просто научиться её правильно слушать. Влади'слав не сомневался – в кухне кто-то был. Но, кто? Анжелика? Профессор? Или же, настало время, когда они пришли за ним? Пе'трович вернулся на два шага назад и заглянул в комнату уже более целенаправленно. И, действительно, за большим кухонным столом сидел Антон Дмитриевич и улыбался, как говорят, во все свои тридцать два зуба.
– Не прошло и полгода, – со злобой в голосе, проговорил Пе'трович, заходя внутрь, – и какими же судьбами?...
– Влади'слав, я ведь всегда рядом, – принялся было оправдываться профессор, но молодой человек, по всей видимости, просто не хотел ничего слышать.
– Не ври мне! – закричал он. – Если бы ты был рядом, ты бы услышал, как я нуждался в твоей помощи.
– Я не знал, как тебе помочь и что ответить?...
– А теперь знаешь?
– Теперь знаю, как знаю и то, что ты мне всё равно не поверишь, – при этих словах Антон Дмитриевич, как-то грустно посмотрел на Влади'слава. – Ты хочешь узнать правду? А ты готов к ней? Готов ли ты услышать её, не смотря на то, что она, крайне жестока?
Пе'трович молча кивнул, усаживаясь на противоположный от собеседника стул.
– Ну, что ж, если ты готов, тогда начнём с того...
Профессор сделал паузу, ещё раз с сожалением взглянув на Влади'слава и продолжил:
– Друг мой, скажу тебе прямо, что называется без прелюдий. Анжелики никогда не существовало, у меня никогда не было дочери... с самого начала, ты придумал её себе. И я в этом, ты уж прости, не виноват.... Тебе нужно было о ком-то заботиться, за кого-то переживать, кого-то любить и твоя фантазия сыграла с тобой злую шутку.
– То есть, ты хочешь сказать, что Анжелика ни одна из вас?
– Она – это лишь твоя фантазия и не более...
– То есть долговременная галлюцинация?
– Ну, назови это, как угодно, смысл не поменяется. Владислав, она не принадлежит ни к одному, существующему миру – она, это твоё воображение. Знаешь, как дети придумывают себе вымышленных друзей, чтобы им не было скучно? То же самое произошло и с тобой.
– Но ведь я уже далеко не ребёнок, – возразил Пе'трович.
– Это не важно... тебе было одиноко, тебе просто необходимо было чувствовать поддержку, видеть чью-то улыбку, в конце концов, просто с кем-нибудь разговаривать.
Гость встал из-за стола и подошёл к разрисованному морозными узорами окну.
– Посмотри, что вытворяет мороз с вашими окнами.... Он превращает их в невероятные узоры, которые просто завораживают, а ведь делает он это без вашего разрешения. Вы пытаетесь смотреть сквозь стекло, а не видите ничего кроме этих узоров, но ведь это не означает, что там, на другой стороне, ничего нет. Вас, в эти мгновения интересует уже совершенно другое: как природа сотворила такое всего за несколько часов. Вы восхищаетесь и искренне радуетесь очередному причудливому фракталу, забывая об истинном своём намерении, заглянуть «за». То же самое с тобой сделала и твоё воображение... оно защищало тебя от того, что тебе не нужно видеть!
– А как же клиенты?... люди, которые приезжали вместе с ней?
Пе'трович обескураженно посмотрел на своего гостя.
– Клиенты были, – коротко ответил профессор, – но они приезжали к тебе сами. Нет, конечно в этом была и моя заслуга, но это не важно. Я просто помогал им делать выбор и не более того.
– Да, как же это так? Да, что же ты такое говоришь? – бормотал Пе'трович, находясь в полном оцепенении. – Ты же сам её видел, ты говорил с ней.
– Влади'слав, никто кроме тебя её не видел. Понимаешь, никто! Она родилась в твоей голове, а теперь, в ней же и умерла...
– Не говори так!
Влади'слав, в бешенстве, вскочил с места и принялся ходить из стороны в сторону.
– Она жива, она существует, – бормотал он на ходу, – иначе, как ты объяснишь мне всё это?
Он повернулся к профессору и, широко расставив руки, указал на всё, что окружало их в тот момент: мебель, дом, вообще, лес в целом.
– Влади'слав, это твой дом, – спокойно ответил Антон Дмитриевич, – ты купил его на, заработанные тобой деньги. Здесь раньше было, что-то на подобие, охотничьей сторожки. Ты нанял людей, которые в течение восьми месяцев здесь всё ломали, пристраивали, пилили, сверлили, заколачивали гвозди и делали многое, многое другое...
– Я не помню! – схватившись за голову, закричал Пе'трович. – Почему, я этого не помню?
Слёзы выступили у него на глазах... задыхаясь от волнения он копался в лабиринтах своей памяти, в надежде найти там, хоть какое-то подтверждение слов профессора. Но там ничего не было.
– Почему, я этого не помню? – повторил он ещё раз и, буквально, рухнул обратно в кресло.
– Потому что, тебе это было не важно... твоя фантазия выдавала тебе желаемое за действительное. Ты не хотел видеть того, что происходило вокруг, на самом деле. Ты жил в мечте! В собственной иллюзии. В фантазии, где бы ты любил и был счастлив. Ведь, когда человек любит – он счастлив, просто не всегда это понимает. А у тебя ничего не было, вот ты всё это и придумал себе, но, надо сказать, что именно это и спасло тебя. Ты работал, а, значит, развивался. Ты не сидел, сложа руки, в ожидании чуда. Ты сам творил эти чудеса. Ты научился разбираться в людях, ты стал понимать их желания...
– Какая злая шутка! – глядя в одну точку, прошептал Влади'слав. – Я перестал понимать, что реально, а чего никогда не существовало. Всё одинаково: сон, реальность... Господи, – застонал он.
– Ты ещё возьми и перекрестись – это тебе точно поможет, – небрежно бросил профессор. – Всем же помогает и тебе поможет... а ещё, в церковь сходи, – добавил он, едва заметно, улыбнувшись, но, казалось Пе'трович его уже не слышит. Он сидел на кресле, закрыв глаза, внимательно разглядывая, проплывающие перед ним образы. Одна картинка сменяла другую так быстро, что он не успевал проанализировать, было ли это на самом деле, или же, это всё снова игра воображения? Сквозь туманную пелену ему виделся образ Анжелики, женщины, с которой он проводил лучшие минуты своей жизни. Да, несомненно, она существовала, но не было ни одного человека, который смог бы подтвердить это.
– Я уверен, что она однажды вернётся, – прервав размышления Влади'слава, проговорил Антон Дмитриевич. – Но для того, чтобы это произошло тебе необходимо сейчас начать всё заново.
– Что начать?
Пе'трович, в недоумении посмотрел на своего собеседника, который спустя столько лет с момента их первой встречи, ни сколько не изменился.
– Карьеру учёного, – спокойно ответил тот. – По хорошему счёту, от тебя не так уж много и надо... появиться перед публикой и поставить всех перед фактом.
– Всего-то! – пробормотал Пе'трович. – А, если они снова попытаются упрятать меня в психушку? Я ведь, всё-таки, сбежал оттуда...
– На этот раз мы будем умнее и не предоставим им такой возможности. Вот только, у нас не так много времени.
– У тебя есть план?
– Да, Влади'слав! У нас есть план!
Профессор вернулся за стол и в мельчайших подробностях посвятил Влади'слава в свои мысли в отношении него. Пе'трович внимательно слушал, но в его голове сейчас варилась такая каша, что собрать всё воедино никак не получалось, хотя, в целом, план, придуманный Антоном Дмитриевичем, его вполне устраивал. А заключался он в следующем. Тени должны были ослабить здоровье одного очень влиятельного в научных кругах человека. Не просто ослабить, а сделать его, неизлечимо-больным, для современной медицины, разумеется. Кто будет этим человеком, профессор не сказал, да и Влади'слава это совершенно не интересовало. Его задачей было, вылечить этого человека, то есть, фактически, делать то, чем он занимался последние несколько лет. С разницей лишь в том, что это нужно было сделать публично. А лучшего способа, как исчезнуть вместе с больным, на некоторое время, не было. Просто для отвода глаз... исчезнуть, а через год вернуть неизлечимо-больного – живым и здоровым.
Утром следующего дня, двадцать восьмого февраля две тысяча первого года, в среду, Влади'слав Пе'трович вышел из своего дома, прихватив с собой лишь рюкзак с едой. Путь до оживлённой магистрали был не близкий – об этом он узнал от профессора, который попытался нарисовать ему в голове подробную карту местности. На самом деле, двадцать два километра, это не такое и большое расстояние, но, не забывайте, была зима. А, если быть точнее, последний день зимы, но, не смотря на это, снег и не думал таять. Он лежал повсюду одним большим белым покрывалом и лишь, изредка, встречающиеся следы диких зверей, напоминали о том, что в мире, помимо Влади'слава Пе'тровича, ещё кто-то существует. Девственный рыхлый снег, глубиной по колено, был главным препятствием между человеком и цивилизацией, но Влади'слав был полон решимости, а главное сил. Весь путь он всё время о чём-то размышлял. Ему просто необходимо было занять себя чем-то. Нет, он не мечтал о будущем, о Нобелевской премии, о славе. Он думал совершенно о противоположной стороне будущего – он думал о прошлом. Он рассуждал о своей жизни, он вспоминал каждую минуту, безвозвратно-ушедшую в историю. Он думал о времени, об этом страшном оружие, уничтожающем всё на своём пути. Не о том времени, которое мы с вами наблюдаем в своих часах, а о том, которое идёт независимо ни от чего. О времени, которое разрушает города, о времени, которое улитку превращает в жемчужину, а уголь в золото. Ему нет счёта... у этого времени никогда не было начала и никогда не будет конца. Даже, если всё перестанет существовать и все миры заполнит пустота, время будет идти дальше, чтобы однажды заполнить эту пустоту. Оно не вмешивается ни в какие другие процессы, протекающие во всех вместе взятых Вселенных... оно превращает хаос в упорядоченную систему, где всё находится на своих местах. Многие учёные потом будут ломать головы над тем, как такое могло произойти? Но ответ прост – по-другому просто не может быть! Если что-то находится не на своём месте, то время обязательно исправит эту случайную ошибку. И сколько пройдёт лет в нашем исчислении – не важно?! Важно то, что это, так или иначе, произойдёт. И никогда не изменить того, что просто изменить нельзя...
Влади'слав вспоминал Веру, но за пеленой прошедших лет, она казалась ему только воспоминанием. Он уже сомневался в том, что она когда-то была, на самом деле. Будто это было не с ним и это была не она. А какие возникают у вас ассоциации при встрече, с когда-то близким вам, человеком? «Странно, неужели это, действительно было с нами?». Ваша история, как отдельной личности, становится просто воспоминанием, которое доступно только вам. Вы не сможете передать его словами своему лучшему другу, вы не сможете рассказать о нём в кругу семьи, потому что, это ваше воспоминание. И оно есть у каждого. А время делает своё дело, превращая всё, в воспоминания. Затем, превращая воспоминания в ненужный никому хлам... и всё начинается заново. Замкнутая система, не имеющая чётких границ и рамок, в которой всё находится на своих местах. И, какая разница, каким именем мы с вами называем эту систему: Богом, Высшим разумом, Сверхсознанием или временем? Не важно! Важно то, что именно, благодаря ей мы с вами однажды появились здесь и однажды исчезнем. Именно благодаря хаосу, который преобладает в этой системе – возможно ВСЁ! И даже больше...
Пе'трович с трудом, опираясь на длинную палку, делал шаг за шагом. Лес не заканчивался. Он казался огромным капканом, внутри которого оказался человек. Хотя, вряд ли, при встрече с Влади'славом, кто-то бы рискнул назвать его сейчас человеком. Скорее, в эти мгновения он больше напоминал загнанного зверя... загнанного, раненного зверя, возвращающегося в свою берлогу.
«Лес, лес, лес. Повсюду лес! Я ведь раньше так любил лес... теперь он стал моей тюрьмой. Да, всё, как в тюрьме только без колючей проволоки. Конвойные всегда рядом».
Влади'слав обернулся назад. В ту же секунду, одна огромная тень, рассыпалась на множество маленьких. Они отчётливо вырисовывались на белом снегу, беспорядочно перемещаясь из стороны в сторону. Никогда ещё Пе'трович не видел их в таком количестве... они были повсюду. И это была целая армия, которую он вёл вперёд – к цели, которую преследовали они. Он, всего лишь сопровождал их туда и они помогут ему за это.
«В чём дело? Я прошёл уже более десяти километров, а лес всё не заканчивается. Профессор сказал, что до трассы не далеко, но я уже иду почти четыре часа, а даже звуков, проезжающих автомобилей не слышно».
Пе'трович замер и пристально вслушался, в царящую повсюду, тишину. Ни звука. Ни шороха. Лес будто замер, набрав полные лёгкие воздуха.
«Дышите...».
Но лес молчал. Влади'слав вспотел, не смотря на то, что температура воздуха была минус восемнадцать градусов. Неприятное ощущение, прилипшей к телу одежды, выводило его из себя ещё сильнее. Он устал... он просто очень устал. А тени и не собирались ему помогать. Они ползли позади него, а как только он оборачивался, замирали на месте. Это была игра, их игра, а ему ничего не оставалось, кроме как соблюдать их правила. Идти вперёд. Каждый шаг давался ему всё тяжелее и тяжелее, но Пе'трович не собирался сдаваться.
«Я всё равно выйду отсюда – у меня просто нет другого выбора. Я отошёл от дома слишком далеко, чтобы вернуться, а, значит, остаётся идти только вперёд».
Он на ходу скинул рюкзак и снял куртку. Струйки пара, в ту же секунду рванулись в стороны от его, вспотевшего тела, но тут же растаяли в морозном зимнем воздухе. Всё так же, не останавливаясь, он закинул рюкзак обратно, а куртку оставил в руках, хотя не надолго. Пройдя ещё около двухсот метров, он со злостью бросил её на снег. Солнце было в самом зените, когда Влади'слав оказался на опушке леса, но температура, к этому времени, отнюдь, не увеличилась, а, скорее, напротив, снизилась ещё на несколько градусов. Единственное, что пока было на его стороне, это полное отсутствие ветра. Полный и абсолютный штиль...
Огромное открытое пространство растелилось перед ним, словно белое пушистое одеяло. Это были, когда-то, колхозные поля, приносившие людям урожай, но теперь они выглядели, просто расстоянием, которое Влади'славу необходимо было преодолеть. Огромным расстоянием. Пе'трович почувствовал тошноту и головокружение, ноги подкосились, но он устоял, опустившись на одно колено. Это был самый настоящий приступ Агорафобии, боязни открытого пространства. Он столько времени провёл взаперти, что теперь почувствовал невероятный страх от, открывшейся перед ним бездны, заполненной пустотой. От Земли до Солнца ничего не было... только, где-то, вдалеке, на самом горизонте виднелось что-то, напоминающее холм и в лучах яркого зимнего солнца, блестели позолоченные купола церкви. Он был уверен, что это именно церковь, а, значит, там есть люди.
Идти по полю оказалось ещё сложнее. Полуденное солнце превратило верхний слой снега в зеркало, сквозь которое, буквально приходилось пробиваться, чтобы сделать очередной шаг. Силы были на исходе. Тяжёлая отдышка сопровождалась громкими хрипами и, чем-то похожим на стон. Стон, того самого раненного зверя, которым он сейчас являлся и, которому, по всей видимости, была уготована смерть. Здесь, в поле он должен убить себя, при этом, ничего особенного делать не нужно. Просто идти вперёд, насколько хватит ещё сил. И он шёл! Палка, которую он использовал в качестве опоры, сломалась и её пришлось выкинуть. Из-за того, что всё тело было покрыто испариной, он стал замерзать. Пе'трович дрожал от усталости и холода, но продолжал медленно двигаться вперёд... навстречу людям, от которых когда-то сам бежал. Он уже ни о чём не думал, ни о чём не рассуждал. Он просто шёл сквозь белую пустыню, с едва заметной улыбкой на губах, прекрасно понимая, что не дойдёт. Вскоре он перестал чувствовать ноги. Они онемели, словно больше ему не принадлежали. Влади'слав несколько раз упал прямо лицом в снег, но, стиснув зубы, задыхаясь от, переполняющей его мозг эйфории, вновь поднимался и продолжал движение. Однажды отец сказал ему: «Сынок, движение – это жизнь, а наша жизнь – это всего лишь движение. И не важно, в какую сторону ты идёшь... важно, что ты отчётливо видишь перед собой цель». И сейчас эти слова, были единственной причиной, по которой он до сих пор не умер. Он не собирался вот так запросто сдаваться, но... не все наши желания совпадают с нашими возможностями. Силы, которыми мы наделены, увы, ограничены.
Всё вокруг ему уже казалось белым. Яркое солнце до боли ослепляло глаза, но, не смотря на это, он смеялся. Смеялся, как ребёнок... смеялся, как сумасшедший. Беспричинный смех сменялся настоящей истерикой, сопровождаемой стонами и рычанием. Было ли ему страшно? Вряд ли... он ничего не чувствовал, ничего не понимал, а, тем временем, голос в его голове, не переставая, монотонно повторял: «Вперёд, мой друг. Только вперёд!».
Наконец, изнеможённый, обессиленный он упал на спину и пристально посмотрел куда-то высоко вверх. Солнце уже не беспокоило его глаза. Оно просто перестало существовать для его сознания и мозг перестал воспринимать его, как угрозу. Он долго смотрел в одну точку, то ли пытаясь что-то разглядеть там в небе, то ли потому, что там, действительно, что-то было.
Сотни теней кружились вокруг него, но это и многое другое, его сейчас совершенно не беспокоило. Ему было хорошо – он был свободен. Впервые в жизни, он был свободен от своих мыслей. Впервые, он чувствовал, что ничего не хочет знать. Хотя перед тем, как потерять сознание, его губы непроизвольно пошевелились и из, пересохшего рта, вылетел один вопрос: «А был ли я?».
Глава четырнадцатая
Славик первым выбрался на поверхность и осмотрелся по сторонам. Влади'слав оказался прав – густая завеса тумана, высокой стеной, по-прежнему, лишала их зрения. Наощупь он отыскал руку Виктории и помог ей вылезти из землянки.
– Что скажешь, любимая? – с иронией, но без улыбки, проговорил он. Хотя, если бы он даже и улыбнулся, то этого никто бы не увидел.
– Туда, – совершенно спокойно ответила девушка, видимо, указывая направление. – Я уверена! – повторила она твёрдым голосом и сделала шаг вперёд. Славик, охотно последовал за ней так, как других вариантов развития событий, он не видел.
С каждым новым шагом, Вика шла всё уверенней. Словно не было здесь никаких деревьев или сломанных веток под ногами. Словно не было здесь ям и пригорков, ничего не было... ничего, что могло бы помешать их движению. Она шла молча. Хрулёв едва успевал за ней. Ему то и дело попадались, какие-то препятствия и он, абсолютно не понимал, каким таким образом, его девушка ориентируется в пространстве.
– Как? Ты? Это... делаешь? – задыхаясь выдавил он из себя.
– Я не знаю, – не останавливаясь, ответила Вика, – но мне кажется, я вижу тропу.
– Я даже не знаю, завидовать тебе сейчас или нет.
– Знаешь о чём я сейчас подумала? – неожиданно сменив тему разговора, проговорила она.
– Даже боюсь предположить?!
– О смерти!
– Вот как? Самое время, потому что мне кажется, мы как раз умерли.
– Тогда, что с нами происходит?
– Нас нет, – коротко ответил Славка.
– Но ведь ты же не будешь отрицать, что с нами сейчас что-то продолжает происходить. Мы продолжаем видеть, слышать, чувствовать, а самое важное, мы продолжаем думать...
– Мыслить? – подчеркнул Хрулёв, в очередной раз, спотыкаясь о какую-то преграду. – «Я мыслю, значит, существую!» – медленно произнёс он. – Парадокс!
– А я тебе о чём? Ничего не изменилось!
– Значит, мы не умерли, – резко поменял свою точку зрения Славик.
– Тогда, где мы?
– В другом измерении...
– Нас нет там. В том мире, где мы с тобой однажды родились. Понимаешь, нас нет! Мы не существуем...
– Вика, перестань. У меня сейчас мозг разорвётся.
– Вот видишь – мы, по-прежнему чувствуем, – как бы в подтверждение, ранее сказанных слов, проговорила она и замерла на месте. От неожиданности, Славик, буквально, воткнулся в неё.
– Что случилось? – испуганно, прошептал он.
– Слушай...
– Вика, я ничего не слышу и, помимо всего прочего, абсолютно ничего не вижу!
– Вот именно, но ведь это не означает, что здесь кроме нас никого нет.
И сейчас Виктория оказалась права. Повсюду в тумане были существа, подобно тому, что они видели в землянке, да что уж там, сам туман состоял из этих существ. Это была большая однородная масса, облако из тварей, жаждущих страха и ужаса.
Со временем, туман становился всё светлее и светлее, что означало, здесь наступало утро. Но он не стал более прозрачным. Словно, это был дым, но без запаха. Или, может, они его просто не чувствовали, так, как не чувствовали холода или тепла. Так, как не чувствовали голода...
– Любимая, ты уверена, что мы идём правильно? – наконец спросил Славик.
– Как никогда... я абсолютно уверена, что ещё немного и мы будем на месте, – спокойно ответила девушка. – Мне кажется, что в какую бы сторону мы не пошли – мы всё равно придём туда, где погиб Ваня с Бернаром.
– А, что произойдёт, когда мы окажемся на месте?
– Не знаю! Сначала нужно там оказаться.
– Но мы же ничего не видим... возможно мы уже несколько раз прошли мимо?
– Я бы поняла это!
– Как?
Славик почувствовал, как её ладонь крепко сдавила его руку. Вика снова остановилась, видимо, оглядываясь по сторонам. Уже было заметно, как лучи солнца проникают сквозь белую пелену облака, в котором они находились но это абсолютно ничего не меняло. Вокруг, по-прежнему стояла нулевая видимость.
– Что такое?
Славик обошёл её сбоку и стал напротив, развернувшись к ней лицом.
– Я наступила на что-то мягкое, – испуганно пробормотала она.
Хрулёв наклонился и, обхватив её ногу обеими руками, медленно спустился до самой земли.
– Что это? – дрожащим голосом, поинтересовалась она, опасаясь, что её предположения подтвердятся.
– Я тебе могу сказать только одно – мы на месте! – ответил парень и встал во весь рост. Виктория, аккуратно убрала ногу и сделала шаг назад.
– Там?...
– Не важно, – перебил её Хрулёв. – Вика, мы на месте! Вот только, что теперь?
– Славик, мне неожиданно стало страшно. Я даже не знаю, почему?
– Мне кажется, это совершенно нормальное состояние человека перед неизвестностью. Я вот лично уже привык к этому чувству и тебе советую.
Тем временем, тени продолжали извиваться вокруг них. Вика и Вячеслав стояли друг напротив друга. Он обнимал её за талию, её же руки лежали у него на плечах.
– Поцелуй меня, – неожиданно прошептала она.
Парень, без долгих колебаний, коснулся её губ и в то же мгновение, им обоим стало спокойнее. Всё вокруг исчезло, даже туман перестал существовать, обратившись в ни что. Границы миров стали расплывчаты и потеряли свой смысл, образуя бесконечность. Впервые за долгое время, им обоим показалось, что они слышат звуки, похожие на треск или хруст, но вскоре и они исчезли. Кончики пальцев на руках и ногах онемели, и хотя их глаза были закрыты, они оба почувствовали головокружение. Это длилось не долго. Может несколько секунд, может, чуть дольше, но этого было вполне достаточно для того, чтобы несколько случайных прохожих обратили на них внимание и, брезгливо, отворачиваясь в сторону, принимались читать какую-то молитву.
Глава пятнадцатая
– Владислав, вы меня слышите?
Голос был знаком Пе'тровичу, но сейчас он не мог понять до конца, кому он, всё-таки, принадлежит? Лишь приоткрыв глаза он увидел, что, склонившись над ним, стоял сам Маканский. Живой и невредимый.
– Как вы? – с трудом проговорил Влади'слав.
– Позже поговорим, мой друг! Позже. Вам сейчас нужен покой и отдых, но перед тем, как я оставлю вас наедине, мне нужно у вас узнать, что вы помните последним? Что с вами случилось перед тем, как вы отключились?
Было заметно, как по лицу Влади'слава пробежала волна недоумения, но вскоре она сменилась задумчивым взглядом.
– Я помню лес, – еле слышно прошептал он.
– Хорошо! – ответил Леонид Андреевич. – Может быть что-то ещё?
– Да! Была ночь... яма! Я выкопал яму...
– Замечательно! Это всё?
– Анжелика...
– Кто такая, Анжелика?
– Я не знаю, – из последних сил, выдавил из себя Влади'слав.
Маканский улыбнулся на прощание и вышел из палаты.
Клиника, в которой оказался Пе'трович находилась на окраине города. Она была небольшого размера, но за то оснащена, на тот момент, по последнему слову техники. Там были и видео камеры, реагирующие на движение, и двери, оснащённые автоматическими магнитными замками. Не то, чтобы здесь держали самых буйных и опасных пациентов, нет. Скорее, здесь находились люди, которые были полезны для медицины, как для науки в целом. В клинике были отличные условия проживания, квалифицированный персонал и все необходимые для опытов и наблюдения лаборатории, и препараты. И всем этим хозяйством управлял Маканский. Он был здесь главврачом и, что не маловажно, чувствовал себя на своём месте, хотя и те, кто его знал лично, скорее всего, считали так же.
