Текст книги "Хроника операции «Фауст»"

Автор книги: Евгений Федоровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

5

Как это ни накладно было, но Йошке пришлось ездить в Мюнхен чуть ли не каждый день. Со стороны причина вполне объяснима: увлекшись девушкой с почты, отпускник не хотел терять попусту время. Он терпеливо ждал у окна, когда та закончит работу. Наблюдение за проходной БМВ ничего не давало. Человека, изображенного на фотографии у Владимирской горки, он не видел. Пришлось пойти на опасный шаг. С Элеонорой – так звали девушку – он уже сошелся настолько близко, что однажды, провожая ее домой, как бы между прочим спросил, не знает ли она господина Бера, служащего БМВ.

– Зачем тебе понадобился этот сухарь?

Йошка поведал трогательную историю о больной матери, от которой привез ему благословение и посылку.

– Из Киева? – удивилась Элеонора.

– Откуда же еще! Я лежал там в госпитале.

– Его письма, как и некоторых других, просматривает Лютц.

– Кто такой?

– Арбайтсфюрер завода. Только об этом… – Девушка прижала палец к губам.

– Конечно, дорогая! – воскликнул Йошка, клятвенно прижав ладонь к груди.

– Бер очень скрытен и неразговорчив.

– Какой он из себя? Мать говорила – высокий, красивый…

Элеонора фыркнула:

– Вот уж не сказала бы. Длинный – это правда. Но дистрофичный, в очках… утиный нос… губы поджаты так… нет, так… Носит драный портфель… Одет в серую тройку и плащ-реглан до пят…

– Твоей наблюдательности можно позавидовать. Как же мне встретиться с ним?

– Он давно не появлялся, а у нас лежит на его имя несколько писем.

– Если он придет, не сможешь ли ты передать ему, что я буду ждать его с семнадцати до восемнадцати часов у Новой ратуши каждый день?

– Конечно, смогу.

– Не хотелось бы только, чтобы этот самый Лютц…

– Да, ну при чем тут Лютц!

Не сговариваясь, они зашли в кафе, которое облюбовали с недавних пор. Здесь было малолюдно, подавали хорошее вино и пирожные без карточек.

– Как зовут Бера, не помнишь?

– Алоис… Армин… Нет… Анатоль!

Через неделю Элеонора, покосившись на подружку, занятую подсчетами, шепнула Йошке:

– Я передала Беру твою просьбу.

– Он ничего не сказал?

– Нет. Только забыл шляпу. Пришлось окликнуть его.

– Встретимся в нашем кафе. Я приду после того, как увижу Бера.

17 часов – было как раз то время, когда после смены Бер мог без спешки доехать до ратуши. Йошка купил в газетном киоске «Дейче иллюстрирте», поискал пустую скамью в сквере перед Новой ратушей. Вдруг прямо к нему подошли двое в шляпах и плащах из черного кожаного заменителя.

– Ни с места! Полиция! – Один из них показал жетон на стальной цепочке.

Йошка похолодел. Неужели донес Бер? Но он же не знает его в лицо!.. Могли допросить Элеонору, и та, разумеется, нарисовала точный портрет Йошки.

– Документы! – рявкнул полицейский.

– Нельзя ли повежливей?

– Проверка, – снизил тон верзила, разглядев бело-красную ленточку Железного креста на бортике френча и другие награды.

Йошка подал солдатскую книжку со штампом остановки в Розенхейме. Полицейский молча полистал ее.

– Зачем приехали в Мюнхен?

– Здесь живет моя подружка.

– Успеха, фронтовичок.

– Спасибо, – не очень вежливо буркнул Йошка и опять уткнулся в газету.

Вскоре он увидел высокого худого человека в больших круглых очках. Оглядываясь, Бер искал его. Йошка поднялся, медленно подошел к Беру, кивнул на скамью.

– Сядем, я давно жду вас.

Бер хотел положить шляпу рядом, но не решился, оставил в руках.

– Я встречался с Мариной Васильевной. Она послала вам поклон и подарок. Его передам в другой раз.

– Как мама?

– Ничего, поправилась. Даже стала работать.

– Вот как! Неужели пошла в услужение к… – Бер замялся.

– Нет, к немцам она не пошла.

– А вы кто?

– Я по отцу чех. Для нас немцы то же самое, что и для вас.

– Простите, не понял.

– Тут и понимать нечего. Не мы, а они пришли к нам и заставили жить по своим порядкам.

Не спеша Йошка рассказал все, что знал о матери Березенко, о том, как жила она в Киеве, который в дни оккупации почти что вымер. Тут Йошка как бы невзначай упомянул о том, как Толя Березенко двенадцатилетним мальчиком тонул в Днепре на островах.

– Это могла знать только мать, – насторожился Бер.

– Она и рассказывала, поскольку мы – ее друзья.

– Кто «мы»?

– Да вы и сами догадываетесь.

– Что еще вы знаете обо мне?

– Чего не знают немцы, но известно лишь матери, – об этом вы хотите спросить?

– Ну, хотя бы…

– В институте вы ухаживали за Оксаной Полищук. Так она сейчас в Челябинске, работает на одном из военных заводов. Сказать, как она выглядит?…

– Н-не надо, – заикаясь, вымолвил Бер. – Чего вы хотите?

Сопоставив факты, Березенко решил, что Йошка не враг. Пора идти на откровенность.

– Чего хочу? – переспросил Йошка и прямо посмотрел в глаза Бера. – Хочу понять: по-прежнему ли вы наш человек?

– А если я сообщу о вас в гестапо?

– Значит, подпишете смертный приговор и себе. Ни мать, ни Родина вас не простят.

– В таком случае вы должны знать еще одного человека…

– Я знаю его.

Бер бросил вопросительный взгляд на Йошку:

– Как его зовут?

– Грач.

Наступило долгое молчание. Йошка достал из внутреннего кармана письмо – одно из нескольких. Его писала Марина Васильевна в Киеве. Кружным путем шло оно к адресату: от Грача к партизанам, затем самолетом в штаб партизанского движения, оттуда в разведуправление Красной армии, от Волкова к Павлу и Йошке… Пока Березенко читал, Йошка наблюдал за ним. Тот протирал запотевавшие стекла очков, отрывался от чтения, снова возвращался к письму, наконец проговорил:

– Здесь странная просьба: полностью доверять человеку со шрамом на левой руке. Это вы?

– С этим человеком я сведу вас позже. – Йошка посмотрел на часы. – Когда и где нам удобнее встретиться?

– Мне трудно было вырваться в Мюнхен. Сейчас я живу в Розенхейме, выполняю срочный заказ.

Йошка вскинул брови:

– Где в Розенхейме?

– В пансионе фрау Штефи.

– Кто вас поселил туда?

– Арбайтсфюрер Лютц.

– Он за вами следит?

– Это одна из его обязанностей. По-моему, он давно знаком с Францем Штефи – сыном хозяйки.

– Когда вы бываете дома?

– Я приезжаю поздно.

– Хорошо. О нашей следующей встрече я сообщу вам особо. Прошу ничему не удивляться!

6

Известие о том, что жилец из мансарды не кто иной, как Бер, заставило Павла задуматься. Получалось как в сказке, а это настораживало. Но когда он поразмыслил, то пришел к выводу – ничего страшного пока нет. Арбайтсфюрер, очевидно, знал Франца давно, потому и поместил к нему своего подопечного. Франц должен следить за жильцом. А то, что в лагере военнопленных встретился именно Артур Штефи и тот указал адрес своей матери, – это чистая случайность, какая может произойти в жизни.

Тем не менее Павел попросил Йошку подробней расспросить служанку о жильце из мансарды.

Франтишка повторила, что постоялец в прошлом году приезжал трижды и останавливался в пансионе на несколько дней, а с января живет безвыездно. Сопровождал его щеголеватый человек лет тридцати. Он потребовал поставить в отведенной жильцу комнате письменный стол и сейф, затем долго сидел у Франца. По утрам за жильцом приезжает какой-то офицер и привозит его обратно поздно вечером. Питается жилец отдельно, в столовую спускается очень редко, ни с кем из обитателей пансиона не общается.

– Как тебе приказали обращаться к нему?

– «Господин», и все…

– Тебе хочется домой? – спросил Йошка девушку.

– А тебе?

– Я военный человек, меня сочтут дезертиром и повесят на первом суку, если я об этом заикнусь.

– Но ведь война когда-то кончится!

– Если победят немцы, ты до старости останешься в служанках.

Девушка зябко передернула плечами.

– Я так много видела горя, что разучилась верить в добрых людей.

– Терпи, я думаю, ждать осталось недолго.

По наблюдениям Йошки, распорядок жизни Березенко был несложным. Все сходилось с рассказом Франтишки. Высокий капитан спортивного вида приезжал за ним по утрам на «опеле» и привозил обратно часам к одиннадцати вечера. В мансарде долго горел свет. Березенко или читал, или сидел над бумагами. В полночь ложился спать.

…Через неделю после приезда Йошка своим рискованным поступком едва не провалил успешно развивавшуюся операцию. То ли нашло затмение, то ли понадеялся на удачу, выпадавшую не так уж часто, но, с точки зрения здравого смысла, он сработал поспешно и неквалифицированно.

Когда утром к подъезду подкатил «опель» и в дом вошел капитан со сплющенным носом, Йошка находился неподалеку в кустах. Немец видеть его не мог. Из окон дома тоже никто не выглядывал. Из наборного складного ножа Йошка вытащил острое шило, прошел мимо «опеля», всадил шило в резину заднего и запасного колеса и быстро исчез во флигеле. Взяв бинокль, он стал наблюдать из окна за машиной у парадного.

Капитан и Бер спустились минут через десять. Немец уселся за руль, нажал на стартер. Но едва машина тронулась, как спустило заднее колесо. Выругавшись, офицер вылез из кабины, открыл багажник, достал ключи и домкрат. Снял старое колесо, заменил запасным, но и это тут же спустило. В раздражении немец пнул сапогом по скату. Йошка отложил бинокль и направился по дорожке к «опелю». Он шел неторопливо, будто прогуливался. Капитан рассмотрел на рукаве ефрейторский угольник, крикнул:

– Эй, ефрейтор!

Йошка прибавил ходу.

– Откуда ты взялся?

– Что вы сказали?

– Ты глухой, что ли?

– После контузии, господин капитан. – Краем глаза Йошка заметил в машине вытянувшееся лицо Бера.

– Как ты сюда попал? – прокричал капитан.

– Живу во флигеле вместе с хозяином.

– Кто такой?

– Майор вермахта в отставке Пауль Виц. Сейчас представитель фирмы «Демаг» в России, прибыл на отдых. Фрау Штефи сама предложила нам флигель, поскольку господин Виц друг ее сына Артура.

Айнбиндер – а это был именно он – наморщил лоб, обдумывая сказанное.

– Ты, вижу, дельный парень. – Он наконец сообразил, кому поручить грязную работу. – Разбираешься в машинах?

– Как в самом себе. На фронте был шофером, а водить «татры» и «бюссинги» по русским дорогам – это надо уметь.

– Найдется ли у тебя время починить колесо?

– Хозяина нет, я свободен. – Йошка подошел к заднему колесу, осевшему на обод, присвистнул: – Придется повозиться…

– Ладно. Принимайся за работу!

Йошка быстро приподнял домкратом задок «опеля», проворно снял колесо, извлек камеру, нашел прокол:

– Вы напоролись на гвоздь, господин капитан!

– Работай и не болтай!

Йошка заготовил заплату, зачистил резину. В аптечке нашел кусок сырого каучука и с помощью того же домкрата и небольшой паяльной лампы, входившей в комплект запчастей любой немецкой машины, заделал прокол. Оставалось вставить камеру в покрышку, накачать и водворить колесо на место. Тут до него донеслись слова капитана, сказанные по-русски:

– Вы делаете больше, чем положено по контракту, Бер. Работаете даже вечером и ночью.

– Я никак не могу найти нужный вам сплав, чтобы не включать в него те же дефицитные никель и марганец.

– Я не о том. Почему вы, русские, не цените свободное время? Или это в вашем характере?

Бер не ответил.

– Господин капитан, другая камера тоже прохудилась? – крикнул Йошка, завинчивая гайки на заднем колесе.

– Да, черт побери!

– Залатать?

Айнбиндер посмотрел на часы:

– Давай! Мы все равно опоздали.

– Как здоровье господина Хохмайстера? – через некоторое время спросил Бер.

– С глаз повязку сняли, но пока неясно, будет ли он видеть… Хотелось бы доделать работу до его приезда.

– Беда в том, господин Айнбиндер, что мы стремимся совместить несовместимое. У нас есть басня о том, как лебедь, рак и щука взялись тянуть воз. Лебедь рвался в небо, рак пятился назад, щука тянула в воду… Мы с вами тоже пытаемся найти такой сплав, в котором уживались бы абсолютно противоположные качества – легкость, дешевизна и прочность.

– Последние испытания отнюдь не вызвали у меня восторга, – задумчиво произнес Айнбиндер. – Если три «фауста» из десяти будут взрываться в руках стрелков, нас объявят врагами рейха.

– Вам сделают снисхождение. Вы немец. Меня же посчитают агентом русских и вздернут на виселицу. – Бер выдавил нервный смешок.

Йошка заклеил и запасную камеру.

– Готово, господин капитан!

Айнбиндер протянул ему пачку дорогих сигарет «Даннвин», но Йошка отказался принять подарок:

– Извините, я курю «Драву». Если хотите отблагодарить, позвольте отвезти вас, куда прикажете. Соскучился по баранке.

– Хорошо, только за ворота, – согласился Айнбиндер.

Йошка завел мотор, плавно стронулся с места. Выехав на шоссе, он нажал на педаль тормоза. Айнбиндер открыл дверцу:

– Дальше поведу сам, а ты топай назад.

– Если понадоблюсь, готов услужить. – Йошка скользнул взглядом по каменному лицу Бера. – Знаете ли, господин капитан, пропадаю без дела. Не отдых, одно томление.

– Ладно, иди! – Айнбиндер занял место за рулем и рванул «опель» вперед.

Йошка пошел к флигелю. На душе стало поспокойней. Ему удалось подслушать важный разговор. Однако Павел, увидев беспечно шагавшего денщика, с деланным гневом спросил:

– Где ты пропадал?

– Выполнял приказание господина капитана, – вытянулся Йошка, крикнув достаточно громко, чтобы его ответ долетел до оттопыренных ушей Франца Штефи, вышедшего в сад к обычному месту перед мольбертом.

– Немедленно принимайся за уборку!

Они прошли к флигелю, остановились у черного входа. Здесь Йошка покаялся в проколе колес и рассказал об услышанном.

– Где нож? – спросил Павел.

Йошка вытащил свой складень.

– Сейчас же избавься от него!

Как понял Павел, Березенко вместе с Айнбиндером в лаборатории где-то за городом ведут доводку сплава для ствола «фаустпатрона», а конструктор Хохмайстер неизвестно от чего ослеп, но скоро должен приехать в Розенхейм. Если это тот самый Хохмайстер, с которым Павел встречался в Карлсхорсте в сороковом году, то дело принимает серьезный оборот.

Нависала угроза провала и в том случае, если кто-нибудь из обитателей пансиона видел из окон дома, как Йошка подходил к «опелю». Определить расположение окон в пансионе Павел поручил Нине.

7

В вестибюле Нина увидела Франтишку. Девушка мыла окна, смачивая тряпку в каком-то голубом растворе.

– Примет ли меня сейчас фрау Штефи? – спросила она.

– Конечно. Пройдите наверх, там ее комнаты.

В руках хозяйки были вязальные спицы, на коленях лежал клубок толстых шерстяных ниток.

– Боже мой! На дворе лето, а вы занимаетесь зимними вещами!

– Вот уже три года я сдаю в фонд «зимней помощи» по два десятка перчаток для наших солдат, – с достоинством произнесла фрау Штефи.

Она кивнула на цветастую софу перед своим креслом. Но Нина не села, а подошла к окну, выходящему на площадку перед парадным:

– Отсюда прелестный вид! Здесь вы проводите все время?

– А что остается делать старой женщине?

– Я пришла дать вам добрый совет.

Фрау Штефи с интересом посмотрела на Нину.

– Слушаю.

– Когда мы с мужем ехали сюда, с нами было много беженцев из северных городов Германии. Со временем их будет еще больше. Война затягивается, а бомбежки усиливаются. Цены за пансион поднимутся в два-три раза…

– Мне уже навязывали несколько семей. Только благодаря вмешательству нашего влиятельного друга арбайтсфюрера Лютца мне удалось отбиться от новых постояльцев.

– Вы не совсем правильно меня поняли, – мягко сказала Нина. – Наоборот, я хочу убедить вас в расширении пансиона. Это даст вам несомненную выгоду. Даже в том флигеле, где вы любезно поселили нас, при минимальной достройке могут поселиться три семьи. А основной дом можно переделать в здание гостиничного типа. Я немножко архитектор и хоть завтра представлю вам проект и примерную смету расходов. У вас есть план дома?

– Разумеется. При покупке виллы мне предъявили план вместе с правом собственности и возможностью наследования. – Фрау Штефи отложила вязанье, поднялась с кресла. – Идемте в спальню, там у меня хранятся документы.

Из окон спальни Нина тоже увидела площадку перед парадным, где оставлял «опель» Айнбиндер.

– У вас завтрак точно в девять? – спросила она как бы между прочим.

– И не минутой позже. – Фрау Штефи несколько удивил вопрос. – А что?

– Я думала, что смогу в это время увидеть вас в саду, чтобы поговорить о своем предложении, а зайти в дом постеснялась…

– Я сразу оценила ваш такт, милая! У меня в доме чувствуйте себя свободно!

Из комода с множеством выдвижных ящичков фрау Штефи извлекла папку с документами. Нина взяла только план.

– Фрау Штефи, я буду вам очень признательна, если вы согласитесь показать мне и остальные комнаты, чтобы я могла прикинуть свой проект. Мне даже не терпится скорее сесть за дело, – сказала Нина тоном, словно хозяйка уже согласилась с перестройкой.

Сообразив, что в предложении Нины есть здравый смысл, фрау Штефи взяла связку ключей. Оживленно болтая, женщины прошли по всем комнатам, коридорам, кладовым, чуланам на первом и втором этажах, поднялись и в кабинет Бера.

– Это комната Артура, – вздохнула фрау Штефи. – Младшего я любила больше, чем Франца. Он рос болезненным мальчиком. Когда же Франц без моего благословения женился на Кларе, мы стали с ним совсем чужими людьми.

– У ваших молодых отдельный вход?

– Да. Для этого нужно обойти виллу. Но к ним я не пойду. Не хочу встречаться с этой дрянью лишний раз. Хватит того, что она торчит перед моими глазами за столом…

– Хорошо. Я пойду к ним сама. Спасибо, фрау Штефи, что вы так благосклонно отнеслись к моей идее.

Нина застала Клару в постели. На стульях, диване, трюмо – всюду были разбросаны ее вещи.

– Прости, я не одета, – сказала Клара.

Нина огляделась, не зная, куда сесть. Окна выходили на лужайку, где обычно работал Франц. Ни площадка перед парадным, ни флигель отсюда не просматривались.

– Садись где придется! – Клара соскользнула с кровати, сунула ноги в туфли. – Что стряслось?

– В скором времени фрау Штефи, возможно, начнет расширять пансион и попросила меня осмотреть дом, посоветовать, как лучше все устроить…

– Откуда у старой ведьмы такая мысль?

– Сюда двинулись беженцы. Она разумно учла ситуацию.

– Хапуга! У нее всегда хватало ума, чтобы урвать лишний пфенниг. Но пусть не думает, что я позволю соваться в наши комнаты. – Клара сгребла белье и собралась идти в ванную.

Нина помахала ей рукой и ушла.

8

– О времени следующего сеанса извещу вас письмом, у меня мало времени, – проговорил Шрайэдер.

Франц сложил мольберт. По пути домой он раздумывал – ехать или не ехать в Мюнхен к Лютцу? Арбайтсфюрер строго наказал сообщать ему обо всем, что может иметь отношение к постояльцу из мансарды. Серьезных изменений в обстановке у них дома в общем-то не произошло. Пауль Виц с супругой не проявляли к Беру никакого интереса. Но вот их денщик… Недавно он втерся в доверие к капитану Айнбиндеру. Пожалуй, Лютц должен знать об этом. Во всяком случае, Штефи решил показать свое старание и поехал в Мюнхен.

Прямо с вокзала он позвонил Лютцу. Монетка скользнула в утробу автомата, послышался четкий, хорошо поставленный голос арбайтсфюрера:

– Здесь Лютц.

– Добрый день. Говорит Штефи.

– Что случилось?

– Ничего особенного. Но мне хотелось бы с вами поговорить.

– Когда?

– Желательно сейчас.

– Где вы находитесь?

– На вокзале.

– Ближайшее кафе на Вайсплаце… Идите туда.

Пока Штефи добирался до кафе, Лютц успел заказать кролика с брусничным вареньем.

Художник покосился на богато сервированный стол:

– Мне не хватит продовольственных карточек, чтобы расплатиться за это.

– Ну, у вас семья… А я одинок. Вы не задумывались над тем, почему женщины живут дольше мужчин?

– Н-нет.

– Потому что у женщин нет жен, – Лютц развеселился от своей шутки.

– У нас во флигеле поселился некто Пауль Виц с женой и денщиком, – состроив озабоченную мину, перешел к делу Штефи. – Он привез маменьке и мне письмо от брата Артура.

– Письмо при вас?

Франц достал из бумажника сложенный вчетверо листок. Лютц пробежал текст глазами, побарабанил кончиками пальцев по скатерти стола.

– Виц, очевидно, имеет большие связи, если может облегчить участь Артура даже на фронте?

– У меня сложилось точно такое же впечатление. Он богат, строг, независим.

– Он сделал отметку о прибытии?

– По приказанию Шрайэдера этим занимался капитан Каппе.

– Я позвоню ему. А чем, собственно, вызвана тревога?

– Денщик Вица ремонтировал машину того капитана, что приезжает за Бером.

– Виц или его жена могли видеть Бера?

– Видели, конечно, но никакого интереса к нему не проявили.

«Усердный дурак не лучше лентяя», – подумал Лютц, разрезая кролика на две половины.

– Вы правильно поступили, что сообщили мне об этих людях. Постарайтесь войти к ним в доверие. Можете высказывать отдельные критические замечания в адрес руководства партии и государства. Это свойственно людям вашего вольнодумного круга. Но свободная профессия не освобождает вас от патриотических обязанностей. Проследите, чем занимается эта семья, какие ведут разговоры, не сделает ли кто попытку сблизиться с Бером. Возможно, они – истинные немцы. Однако предосторожность не помешает.

Штефи моргнул бесцветными ресницами.

Расплатившись, Лютц сказал:

– На днях я навещу вас. Познакомьте меня с обитателями флигеля. И не вздумайте, обращаясь ко мне, брякнуть «арбайтсфюрер», называйте меня просто по имени – Герман.

С сознанием выполненного долга и ощущением приятной сытости Штефи уехал в Розенхейм, а Лютц направился в сторону Гроссштадта, где находились основные сборочные цеха БМВ, здание управления фирмой и его кабинет. По междугородному телефону арбайтсфюрер созвонился с капитаном полиции Розенхейма Каппе и попросил срочно разослать запросы по всем адресам, где ранее проживали и работали супруги Пауль и Нина Виц.

– Документы были в полном порядке. У вас есть какие-то подозрения? – насторожился Каппе.

– Никаких. Но они живут там же, где поселился мой ценный подопечный. Хочу подстраховаться.

– Хорошо, я выполню вашу просьбу, – пообещал Каппе.

Лютц положил трубку. На него, как на арбайтсфюрера, было возложено много обязанностей. Помимо основной продукции – моторов для танков, грузовиков, штурмовых орудий и судовых машин, – «Байерише моторенверке» выполняла ряд особых заказов, поступивших в последнее время.

Исследовательский отдел Хельда проектировал реактивные двигатели с осевым компрессором для таинственных перехватчиков Мессершмитта. Было спешно сделано несколько образцов, однако на стендовых испытаниях они дали тягу вдвое меньшую расчетной. Пробовали увеличить тягу – полетели лопатки компрессоров, нагнетавших воздух… Мессершмитт вновь категорически потребовал выполнения контракта.

Этот же отдел работал над радикальными сплавами, которые пойдут на оснащение «тигров», «пантер», «фердинандов». Лютц мог лишь догадываться о боевых качествах новейших машин, но «сердце» и «шкура», то есть моторы и броня, создавались на его глазах, представляли тайну тайн рейха, которую он должен был обеспечивать.

С появлением русского специалиста по сплавам у него прибавилось забот. Уже несколько месяцев Бер по заданию доктора Хельда ищет сплав для какого-то чудо-оружия. Значит, о каждом шаге Бера должен знать он, Лютц. А тут в поле зрения появились новые люди. Любой незнакомец вызывал у бдительного арбайтсфюрера тревогу.