Текст книги "Хроника операции «Фауст»"

Автор книги: Евгений Федоровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

9

– Мне бы хотелось с вами… – Айнбиндер повертел пальцами. – Как это по-русски?… Зих ауфенандер айнарбайтен… Вспомнил! Сработаться.

– Разве мы не сработались? – удивился Бер.

Вилли пожал плечами.

– Ну, что я должен делать, если нас преследует одна неудача за другой!

– Ладно, примемся за дело.

Они подошли к станку, где был укреплен ствол «фауста». Они бились над ним несколько недель. Ствол выдержал один выстрел. Теперь для страховки нужно было сделать второй.

В пятидесяти метрах стояла в наклон плита из броневой стали, снятая с борта русского танка. На ней белой краской был обозначен круг, куда должна попасть граната. Айнбиндер отрегулировал ствол по прицелу, прикрепил к спусковой кнопке конец кожаного шнура с пружиной. Бер отфокусировал оптику киноаппарата, вращавшего пленку с бешеной скоростью. При проекции съемка получится замедленной. По кадрам можно найти слабое место, если ствол разорвется.

– Начнем? – Айнбиндер посмотрел на Бера.

– Я готов.

– После счета «три» включайте камеру. Раз… два… три!

Неистово загудел киноаппарат. Айнбиндер дернул шнурок и припал к стереотрубе. От взрыва, особенно гулкого в бетонном подвале, заложило уши. Граната, кувыркаясь и разбрызгивая искры горящего металла, понеслась, подобно шаровой молнии, куда-то в сторону, ударилась об одну стенку, потом о другую – и рванула с такой силой, что дрогнул цементный пол.

– Все к черту! – Айнбиндер уткнулся лбом в рукоятку стереотрубы.

Бер выключил аппарат, спокойно проговорил:

– Не отчаивайтесь. Проявим пленку и уточним, где на этот раз в стволе возникла слабина.

Раздался продолжительный междугородный звонок. Это случалось крайне редко. Бер снял трубку и услышал лающий голос директора Хельда:

– Это Бер? Каковы результаты?

– К несчастью, похвастаться нечем. Только что при втором выстреле разорвало ствол.

– Насколько я понял младшего Хохмайстера, речь шла об оружии разового действия.

– Да. Но где гарантия, что стволы, попавшие в массовое производство, выдержат первый выстрел?…

Начальник отдела, как и Айнбиндер, понимал трудность проблемы. Он мирился с неудачами, ждал. Некоторые сплавы, рецепты которых поступили от Бера, удалось использовать в другом производстве. Уже одно это оправдывало деятельность русского инженера в Розенхейме. Но Бер должен дать еще более прочный сплав для ствола, а его получить не удавалось. В технике такое бывает. Хельд надеялся, что в конце концов к Беру придет удача. На него же работали опытные литейщики, металлообработчики заводов БМВ и Ноеля Хохмайстера!

С неудачами согласиться не мог лишь арбайтсфюрер Лютц. Он вдруг стал подозревать Бера в недостаточной добросовестности. Лютц даже конфиденциально встретился с Айнбиндером и высказал свои сомнения.

– Да он работает днем и ночью! – взъярился Айнбиндер. – С тем, что предстоит сделать Беру, не справятся все ваши специалисты по сплавам, вместе взятые!

Капитан не сказал об этом разговоре Беру, лишь как-то раз простодушно обронил:

– Вами интересуется Лютц.

Русский отреагировал равнодушно:

– Это его прямая работа.

…После разрыва ствола они включили вентиляторы, чтобы вытянуло дым из подвалов, а сами поднялись в фотолабораторию. В темноте Бер вытащил из кассеты пленку, намотал на барабан и опустил в глубокую ванну с проявителем.

– Скорей бы приезжал Маркус, – тоскливо проговорил Айнбиндер. – Старикашка Ноель спятил на экономии. Проявкой пленки должен заниматься мальчишка-лаборант, а не мы!

Действительно, после того как Ноель узнал о ранении сына, он резко сократил расходы на опыты. «Фаусты» собирались на одном из участков завода поштучно. В загородной лаборатории Айнбиндер только впрессовывал кумулятивную гранату в ствол, испытывал оружие на прочность.

Закрепив и промыв пленку в проточной воде, Бер поставил барабан в сушильную камеру.

– Не выйти ли нам на воздух?

– Я вообще думаю устроить сегодня выходной.

– Но нам надо просмотреть пленку и составить заявку заводу на завтра.

– К черту! Мы не лошади! – Айнбиндер вышел во двор, свистком вызвал старшего караула, вместе с ним опечатал двери, сдал ключи на хранение.

«Опель» опять сидел на ободе. Резина истерлась вконец, а новую Ноель не давал. Никто из караульных не умел обращаться ни с ключами, ни с домкратом. Солдат призвали на службу из далеких альпийских деревень, с автомобилями они дела не имели. Айнбиндер в который раз подумал о расторопном ефрейторе, поселившемся во флигеле у фрау Штефи. Тот ведь изнывал без дела. Пока Вилли откручивал гайки, ставил запасное колесо, у него окончательно созрела мысль пригласить парня на работу. Для этого нужно было поговорить с Паулем Вицем. Была и еще одна причина, из-за которой ему хотелось иметь шофера. У Вилли завелась в Розенхейме подружка, иногда он напивался у нее так, что не мог вести машину, не рискуя попасть в какую-нибудь историю. Жил он по-прежнему у Ноеля, но часто не ночевал дома или возвращался так поздно, что беспокоил стариков.

Покончив с ремонтом, Айнбиндер отвез Бера в пансион, а сам направился к флигелю, надеясь встретиться с Вицем, этим самым майором-фронтовиком. На пороге его встретила большеглазая, с пушистыми ресницами молодая женщина в шелковом халате, красиво облегавшем маленькую фигурку. Айнбиндер галантно прищелкнул каблуками:

– Фрау Виц? Я бы хотел повидать вашего мужа.

– Его нет дома. Может, я чем-нибудь могу вам помочь?

– Право, не знаю. Мне нужен на время шофер, а ваш денщик оказал мне несколько услуг и, как я заметил, много болтается без дела. Был бы очень обязан вашему мужу, если бы он согласился на время уступить денщика мне. У меня опять испортилась машина.

– Нет, этого я без мужа решать не могу. Но может быть, пока позвать денщика помочь вам?

– Сделайте одолжение. У него ловкие руки.

Из флигеля выскочил Йошка. Увидев Айнбиндера, отдал ему честь.

– Помогите господину капитану, – сдержанно приказала Нина.

Йошка и Айнбиндер пошли к «опелю». Машина стояла перед подъездом, где всегда оставлял ее Вилли, поднимаясь в мансарду к Беру.

– Хочу попросить твоего командира, чтобы он разрешил тебе поработать несколько дней у меня, – сказал капитан. – А пока почини запасное колесо. Я зайду наверх, потом уеду на трамвае. Ты пригонишь машину по адресу… У тебя есть блокнот?

Йошка вытащил книжечку в дерматиновом переплете. Такие выдавались каждому солдату и офицеру в вермахте. На отдельных страничках были напечатаны патриотические стихи, популярные армейские песни, знаки различия военнослужащих всех родов войск от рядового до фельдмаршала. На чистой странице Вилли записал:

«Людендорфштрассе, 33. Квартира 9. Фрейлейн Антье Гот».

– Меня найдешь там. Держи ключи!

…Бер успел переодеться в пижаму, сидел за словарем Обергоффера по допускам и посадкам металлов.

– Бер, поговорите с жильцом из флигеля. Пусть он ненадолго уступит мне своего ефрейтора. Я заходил, но майора нет дома.

– Удобно ли это делать мне?

– Попросите от моего имени. Немец должен выручить немца.

…Перед тем как Айнбиндер направился к флигелю, Павел вычерчивал новый план дома фрау Штефи. Он учитывал пожелание хозяйки, высказанное Нине, – увеличить число комнат, сведя расходы к минимуму: только на покупку досок, извести, краски и обоев. Занимаясь несложными расчетами, он увидел в окно приближавшегося капитана. Что-то знакомое мелькнуло в его облике. «Меня нет дома», – шепнул он Нине, и та поспешила выйти навстречу посетителю.

«Где я мог видеть этого человека? – думал Павел, рассматривая верзилу через тюлевую штору. – Если я знаю его, то и он может знать меня».

И тут на память пришла его поездка вместе с Волковым в инженерное училище в Карлсхорст. Среди офицеров был и этот человек со сплюснутым носом. Павел понял, что капитан был первым помощником Маркуса Хохмайстера в работе над «фаустпатроном». Предложение взять Йошку шофером было заманчивым: это помогло бы приблизиться к загородной лаборатории. Но с другой стороны, Йошку подвергли бы более тщательной проверке в полиции, а может быть, и в службе безопасности. А документы, как бы они точно ни были оформлены в Москве, все же внушали опасение.

10

Йошка починил колесо и вернулся во флигель, застав Павла и Нину в глубоком раздумье. Втроем они стали анализировать варианты. Теперь было известно, где выпускались и испытывались опытные «фаусты», оставалось добыть их чертежи и расчеты.

…В сумерках Йошка подогнал машину на Людендорфштрассе, 33. Поднялся на третий этаж, позвонил в квартиру 9. За дверью раздались шаги, кто-то подошел к двери.

– Кто там? – наконец спросил женский голос.

– Фрейлейн Гот?

– Да.

– У вас капитан Айнбиндер? Я привез ключи зажигания, «опель» у подъезда.

Щелкнул замок. Вилли был уже навеселе.

– Сегодня ты не нужен. Поставь машину у себя. Утром поднимись в мансарду. Там живет парень, ты его видел. Так вот бери его и заезжай сюда.

– Слушаюсь!

Перепрыгивая через ступеньку, Йошка скатился вниз. Теперь на какое-то время машина оказалась в его распоряжении. Он сразу же поехал в механическую мастерскую. За низким столиком старик чинил кастрюлю.

– Можете сделать по две штуки с каждого из этих ключей? – Йошка подал ключи «опеля» от зажигания, дверцы и багажника.

– Я могу делать все, – с гордостью произнес старик.

Он зажал в тисках ключ вместе с двумя заготовками и коснулся напильником металла. Руками мастер двигал медленно, часто останавливался, подолгу рассматривал бороздки.

«Этак провозится не меньше получаса», – подумал Йошка и с беспокойством посмотрел на часы. Стрелки показывали девятнадцать. В это время он хотел быть в «Альтказе».

Однако не прошло и десяти минут, как старик протянул ключи.

– Вы действительно прекрасный мастер! – произнес Йошка, расплачиваясь с ним.

Польщенный, старик сказал:

– Лучшего специалиста, чем Обельбах, вам не найти во всем городе. В молодости я делал чудеса!

– Отныне я буду обращаться только к вам, господин Обельбах…

Йошка помчался в «Альтказе». Припарковав машину у окон так, чтобы ее видели из пивной, он вошел в погребок и сразу заметил Ахима Фехнера. Тот вскочил с места. На столике стояла нетронутая кружка. Йошка заказал пива себе и уселся рядом.

– Я ждал вас, – потупившись, проговорил Фехнер. – Простите меня, я был пьян и молол вздор.

– Ладно, прощаю только потому, что ты сын Вальтера Фехнера… Фу, как здесь жарко! Может, пойдем к тебе?

Ахим согласился. Он подошел к «опелю» и сразу определил:

– Эта лайба Ноеля Хохмайстера, моего хозяина. На ней приезжает на завод капитан Айнбиндер.

– Вы же делаете детские игрушки, – ухмыльнулся Йошка, усаживаясь за руль.

– Когда-то и вправду клепали из жести игрушечные танки, броневички и машинки. Сейчас делаем пластмассовые щеки к пистолетам-автоматам, противогазные коробки, ложки-вилки из дюраля и всякую дребедень для армии.

Фехнер жил в неуютном доме для одиноких. Маленькая прихожая, кухня, комната давно требовали ремонта. В сырых углах держалась плесень. Немытые, закопченные окна пропускали жидкий свет. Ахим смахнул со стола коробочки с какими-то лекарствами, расчистил место, чтобы поставить бутылку и закуски, приготовленные в «Альтказе». Выпив шнапса, он разговорился. Оказывается, его отец был с матерью в разводе. Она служила надзирательницей в женской тюрьме под Аугсбургом и мало интересовалась сыном, которого с десяти лет воспитывал Вальтер. До призыва в армию отец тоже работал у Ноеля Хохмайстера, свою должность передал сыну как бы по наследству.

– Послушай, вы же делаете для армии пустяки, а при чем здесь капитан Айнбиндер? – спросил Йошка.

– Разве он сам тебе не сказал?

– Я же недавно работаю у него…

Фехнер промолчал. Йошка не торопил.

На другой день Йошка снова был в гостях у Ахима. Одинокий, болезненный парень стал проникаться доверием к другу отца.

– Капитан опять был сегодня не в духе, – сказал Йошка об Айнбиндере.

– У него, очевидно, что-то не ладится…

– Что должно ладиться? Ты не договариваешь, – рассердился Йошка.

На третий день Фехнер, быстро взглянув на него, решился:

– Для капитана мы делаем какие-то трубы с прицельной рамкой и кнопками, пишем надпись: «Внимание! Луч огня!»

– Что-то я не встречал на фронте такой ерунды…

– В том-то и дело, эту «ерунду» мы выпускаем штуками – не больше десяти в неделю. Каждую партию – из нового сплава. Стволы нужны даже не Айнбиндеру, а сыну Ноеля – Маркусу. Он изобрел их, испытал на русских танках…

– Когда?

Ахим покусал синеватые губы.

– Пожалуй, в августе прошлого года. Там его здорово ослепило, сейчас лечится в Берлине. А работу продолжают Айнбиндер и какой-то штатский…

Как выяснил Йошка, Ахима глодали две заботы: болезнь и горячее желание раздобыть денег, чтобы лечиться. В разговорах Йошка исподволь внушал парню мысль, что если пораскинуть мозгами, то найти деньги можно. Только об этом надо помалкивать. Однажды он предложил Ахиму поехать за город подышать воздухом. Остановились в тихом местечке неподалеку от Мюнхенского шоссе. Туман стлался над равниной. Ушедшее солнце еще золотило горы вдали. Ахим вздохнул:

– Забыл, когда и выбирался на волю.

Они уселись на пригорок. Ахим закашлялся, Йошка сочувственно посмотрел на него.

– Замучил тебя туберкулез, парень. На заводе ты долго не протянешь. Переезжай-ка в деревню, женись на крестьянской девушке, разведи свой огород. Война, по всему видать, выходит нам боком.

– Для всего этого надо иметь деньги…

– Да, конечно. Есть у меня на примете одна солидная фирма в Берлине… Тоже занимается оружием… А что, если ей предложить эту самую трубу?

– Не возьмут. Труба еще дерьмо. Никакого секрета она пока не представляет.

– Это не наша забота. Нам лишь бы раздобыть деньги. А получится не получится у той фирмы, наплевать.

Еще через день Йошка сообщил Ахиму, что фирму «фауст» заинтересовал. Сюда приехал ее представитель, который тоже работает над чем-то подобным.

– Конкурент? – спросил Фехнер.

– Вряд ли. Но ему важно знать направление, по какому идут Хохмайстер с Айнбиндером. Попробую устроить тебе с ним встречу.

Когда на следующий день они сидели в «Альтказе» и Йошка болтал о том о сем, Ахим напомнил ему об обещании. Видно, он уже решился.

Назавтра поздно вечером Йошка вызвал Фехнера на улицу, посадил в машину рядом с каким-то военным, лица которого в темноте Ахим рассмотреть не смог. С явным берлинским выговором незнакомец (это был Павел) стал расспрашивать о «фаустпатроне». Ахим выложил все, что знал.

– Мне нужен образец, – тоном, не терпящим возражений и привыкшим только приказывать, проговорил берлинец. – В мелочах разбирайтесь сами. Плачу десять тысяч. Довольны?

– Боже, конечно… – взволнованно пролепетал Ахим.

Йошка высадил незнакомца в центре Розенхейма и повез Фехнера домой. Прощаясь, Ахим упавшим голосом сказал:

– Трубу мне с завода не вынести…

– Вас обыскивают в проходной?

– Случается.

– А если по одной детальке?

– Тоже опасно.

– Когда вы должны сдавать партию «фаустов»?

– Послезавтра.

– Так сколько штук, ты говоришь, в партии?

– Десять.

– Куда загружает оружие Айнбиндер?

– На заднее сиденье.

– Сделаем так… Постарайся улучить момент, сунь детали в багажник. Я набью его всякими железками. Держи ключ от багажника!

Фехнер подошел к машине, багажник открылся легко.

– Но как ты заберешь их отсюда? – спросил он Йошку.

– Это уж моя забота.

– Слушай, а не попахивает ли это гестапо? – тихо спросил Фехнер.

Йошка рассмеялся:

– Десять тысяч за так не дают. Надо сработать чисто. А вообще-то я и не такое проворачивал, и все сходило!

– Мы давали подписку…

– По-моему, ты не испытываешь отныне нежных чувств к тем, кому ее давал, – усмехнулся Йошка, но тут же погасил улыбку, проговорил суше: – Послезавтра, после того как ты положишь детали «фауста» в багажник, в десять вечера поедешь по Мюнхенскому шоссе, сойдешь на пятом километре и под дорожным столбом найдешь свои деньги. Утром, не мешкая, увольняйся. Сошлись на скверное самочувствие. И уезжай в Альпы. Там горный воздух, здоровая еда… Меня не ищи, я найду тебя сам. Все запомнил?

– Сделаю так, как советуешь ты, – произнес Ахим.

Йошка пожал его влажную руку и поехал к себе в пансион. На сердце было неспокойно. Как поведет себя Ахим, когда останется один и начнет обдумывать предложение? Доносить вряд ли станет. Но вдруг струсит? Или взыграет у него верноподданнический зуд? Как всякий немец, напуганный «красными шпионами», просто не станет рисковать. Недаром у Ноеля он главный на участке, который поштучно делает «фаусты»… Однако деньги маячат перед ним немалые, есть перспектива выздороветь…

Йошка поставил «опель» у парадного. Свет горел лишь в спальне фрау Штефи. Окна мансарды были темными. Обычно Бер так рано не ложился. Йошка бесшумно двинулся к флигелю. Шторы окон были плотно задернуты. Проходя мимо гостиной, он заглянул в дверь, увидел Павла… и Бера. Оба сидели в креслах и, судя по строгим лицам, говорили о чем-то серьезном. Йошка проскользнул в свою кухоньку, лег на кровать, не раздеваясь и не снимая сапог.

11

Павел нашел в книжном магазине два роскошно изданных альбома о прекрасном среднегерманском городе Галле, где учился и жил адъютант коменданта в Славянске Кай Юбельбах. Обложку одного тома он немного подпортил, будто книга долго валялась на складе. Нина сидела у окна, осваивая уроки вязания. Их изъявила желание давать ей фрау Штефи.

Вдруг на дорожке показалась длинная фигура Березенко. Он был одет в выходную тройку. Павел убрал альбомы в стол.

– Гутен абенд! – проговорил Березенко, старательно выговаривая немецкие слова.

Павел и Нина поднялись навстречу гостю.

– Зетцен зи! – Павел показал на кресло, сам сел напротив.

– Я не отниму у вас много времени. Выполняю просьбу Вилли Айнбиндера. Он крайне нуждается в надежном шофере. Не можете ли вы на время уступить ему вашего денщика?

Понять немецкий Бера было можно, хотя он проглатывал некоторые артикли и не везде правильно ставил ударения.

– Как же мы обойдемся без него? – Павел растерянно посмотрел на Нину.

– У нас он будет занят самую малость. Отвезет меня и капитана к месту работы за город на ферму и до вечера будет свободным. Правда, иногда может понадобиться среди дня – Айнбиндер уезжает за продукцией на завод. Но такое случается не чаще раза в неделю.

– Пожалуй… соглашусь, – задумчиво произнес Павел. – Надеюсь, жена не станет возражать?

– Делай как знаешь, – сказала Нина. – Я принесу вам кофе.

– Спасибо, не надо, – запротестовал Березенко.

– Не думайте, что я предложу вам эрзац. Это будет кофе настоящий, – тоном, не допускающим возражений, проговорила Нина.

Через минуту она вошла с кофейником, чашками и ломтиками хлеба с салом, остро пахнувшим чесноком и перцем.

– Сало с Украины. – На последнем слове Нина сделала ударение.

Сухощавое лицо Березенко стало бледнеть. Нина поняла, что теперь мужчин следует оставить одних. Березенко молча оглядел стол, непривычно щедрый для немцев. Натуральный сахар и сало стоили в Германии больших денег.

– Ешьте, Анатолий Фомич, – чуть слышно проговорил Павел по-русски. – Немецкий, я вижу, вы еще не совсем освоили, нам легче будет вести речь на родном языке…

Павел встал, подошел к полке, достал папку с бумагами, в одном из отделений нашел открытку и протянул Березенко.

У того задрожали руки. Он узнал репродукцию с картины Куинджи «Днепр при луне». Когда-то мать купила чуть не десяток таких открыток.

– Как видите, здесь нет почтовых штемпелей.

– Я уже получал подобное…

– Это сделано по моему приказанию.

Павел отошел к окну, пока Березенко читал. В открытке не было ничего такого, что могло бы вызвать подозрения у немцев. Были материнская любовь и надежда увидеть сына. В конце Марина Васильевна приписала:

«Тот, кто передаст открытку, заслуживает полного доверия».

Когда Павел обернулся, Березенко, вцепившись в подлокотники, пытался удержать слезы. Наконец он спросил:

– Вы видели мать?

– Я – нет. Видел Грач. А живет она, думаю, как и все в оккупации. Людей сплотила одна беда. Помогают чем могут.

– У вас есть что-нибудь выпить?

– Шнапс, вино, коньяк?

– Все равно. Я никогда не пил.

– Тогда валерьянки.

Павел достал из буфета флакончик, отсчитал сорок капель, подал рюмку Березенко:

– Успокойтесь и закусите получше.

Березенко заставил себя поесть.

– Вправду говорят, нет ничего вкусней хлеба с родины…

– Скажите, когда вы узнали от Фехнера о трубе с прицелом, то сразу сообщили Грачу?

– Мне показалась эта новость важной, – ответил Березенко. – Как раз в праздник мужской свободы я обедал в «Альтказе» и напротив меня сел пьяный молодой человек болезненного вида. Это было в мой первый приезд в Розенхейм, я лишь знал, что надо искать для этой трубы особо прочный и легкий сплав, но не представлял, для чего она предназначалась. Понял потом.

– В письме, что передал вам мой товарищ, были такие строки. «Это будет человек со шрамом на левой руке». Так вот, – Павел засучил рукав и показал на зарубцевавшуюся рану, одну из тех, что причинил ему «фауст».

– Я уже догадался. Что от меня требуется?

– Чертежи и расчеты по «фаустпатрону».

– У меня есть только расчеты по надежности стволов. Принцип работы оружия могу объяснить лишь в общих чертах.

– Когда сможете приготовить материал?

– Постараюсь сделать как можно скорей.

– В моем распоряжении два дня.

– Но там будет много условных обозначений, терминов…

– Как-нибудь разберемся.

Березенко отвел взгляд в сторону:

– Поначалу я думал, мои исследования далеки от политики.

– Любое дело – это политика. Во время войны – особенно. Вы, конечно, понимаете: скоро фашистам конец. Но они могут отдалить час гибели, совершенствуя свое оружие. Нам еще важно знать, что производит БМВ в данный момент, когда новые модели пойдут в серию, какие разработки ведутся в исследовательской лаборатории… Но сначала сделайте все, связанное с «фаустом».

Павел слышал, как проурчал мотор, как пробрался в свою каморку Йошка, но виду не подал.

– Если бы вы знали, как мне здесь трудно, – опустил голову Березенко.

– Что поделаешь, Анатолий Фомич… Миллионы людей, в том числе и ваша мать, сейчас борются. Надо вынести и это… Только будьте предельно осторожны. Теперь вы особенно нужны Родине. Связного вы знаете. В случае чего, действуйте через него.

Проводив Березенко, Павел позвал Йошку. Тот рассказал о готовности Фехнера достать детали «фауста». Они пригодятся, поскольку Березенко не знал их назначения.

– Мы на острие ножа. Завтра я добываю проездные документы и ты… – Павел взглянул на Нину, – …уезжаешь в Дрезден, увезешь те сведения, что удалось добыть. Мы задержимся на несколько дней.

Нина замотала головой, но Павел сказал строже:

– Так надо. Все, что могла сделать, ты выполнила. Остальное предоставь нам.